главное при драке - не терять хладнокровие

            Мне нет места в этом городе, нет места в этом отчуждённом доме, нет места в собственных мыслях.             Я никогда не буду скрываться больше. Нигде, в этом тесном мире мне нет места.             С кровью на руках, со звериным страшным взглядом я смотрел на этот отчуждённый город.             Я сам будто выпал из пазла жизни.             Этот мир стал слишком тесным, слишком глухим местом, где я не знал куда себя девать.             В этой пене, что сочилась из моего рта после убийства.             Убийства вместе с теми парнями, с которыми мы не общались при жизни.             Теперь я боюсь, что вся эта ненависть, вся та незнакомая мне доселе сущность перегрызёт глотку всем моим обидчикам.             В особенности Робину Ареллано.             Этому парню в бандане, с длинными черными волосами, с горящими глазами, с клыками, что он прячет за губами и которые видно, когда он скалится.             Он не умеет иначе. — Ну как трупик, хорошо живётся? Не думай, что мы перестанем донимать тебя, — смешно, но обстоятельства, при которых это было сказано были … сладкими.             Ареллано держит Финна за рубашку и шепчет ему эти слова на ухо.             А Финн.             Финн готов впиться зубами ему в губы. Чтоб до крови, чтоб больше никогда Робин не мог скрыть свои клыки. — Не думайте, что в этот раз я буду притворяться, что меня волнуют приличия. — Финн смотрит исподлобья и в углах рта вырисовывается, чёртова улыбка. Злая, приторно-сладкая, такая, что Робин, сам Робин Ареллано отстраняется.             Но он не напуган, его руки, все в бинтах и ожогах от бычков от сигарет, сжимаются в кулаки. А глаза.             Они красивые у него.             Становятся уже и на лбу появляются складки. — Чёртов педик. — Ареллано поворачивается к Шоу спиной и, засунув руки в карманы узких джинс, идёт по коридору.             Конечно же посередине. Этот парень слишком уж любит, когда в него врезаются, и он может отпустить какую-нибудь колкость. — Кто тут ещё педик! — Вдруг выкрикнул Шоу, сам от себя такого не ожидая. Ареллано медленно развернулся.             Финн, готовый бежать, вдруг встречается с ним взглядом.             Глаза. Большие. Чёрт. И глубокие. Твою мать. Улыбка и кивок.

***

            Отец Финна тот ещё ублюдок. Недалёкий, пьющий, но, слава небесам, больше не бьющий его сестру.             Гвен. Она особенная, видящая пророческие сны и вечно читающая нотации Финну.             Теперь никто не зовёт его Финни.             В комнате Шоу идеальный порядок, на полках для книг красуются старые потрёпанные издания, а в тумбах валяются кассеты, на полу расстелен ковёр, который он пылесосил по субботам.             Но теперь.             В комнате Шоу бардак. Одежда валяется на стуле, а рабочий стол завален учебниками и невыполненным домашним заданием. Ковёр не пылесосили уже давно, и на нём образовался слой пыли и крошек.             Но Финн всёравно любит это место. Потому что оно прежнее, оно не напоминает ему о том, что было.             Об убийстве. Шоу бьёт аккурат по носу, и, обернув провод телефона вокруг шеи Граббера, давит с силой, ему не доступной до этого. Из трубки он слышит голоса и на секунду ему кажется, что он слышит голос Ареллано.             Шоу странный. С множеством не до конца освоенных хобби и со странной привычкой закусывать нижнюю губу.             Но он больше не мальчик, даже те, кто плохо его знают и не читали листовки, в которых было написано его точное описание, дают ему двадцать.             А ему всего-то шестнадцать. Глупое число, Финн ненавидит этот возраст, ненавидит этот год, ненавидит этот город, ненавидит Робина Ареллано, голос которого ему послышался меж голосов прежних жертв Граббера.             Финн иногда видит во снах и его. Эту его тупую маску, комнату, состоящую из бетона его голос, похожий на звериный рык.             Ненавидит. Животной, страшной, горькой, горячей ненавистью, он готов убить своего насильника хоть десять, двадцать, тридцать раз, вымещая на нём всю свою боль, ненависть, страх, слёзы, желание выжить.             Финн плохо спит. Во снах, он совершает убийство, на которое теперь способен.

***

            Робин сидит на его бёдрах и бьёт его по лицу, но Финн не двигается.             Злость.             Эта злость не похожа на ту, что он испытывал к Грабберу, та была желанием прикончить его насильника, эта же была желанием защитить его честь.             Игнорируя боль во всём теле, Финн резко дёргается и Робин на секунду, на миг, теряет равновесие. В то же мгновение лица задир сменяются с торжествующих — испуганными.             Финн бьёт сразу в живот, не преследуя мысль оставить на лице противника как можно больше шрамов. Его больше интересует причинить как можно больше боли.             А удар в живот это больно.             И вот уже Финн оседлал бёдра противника и бьёт по ключицам, по плечам, по этому лицу, что вечно выражало к нему презрение, он срывает бандану и откидывает её назад. Тянет за длинные пряди, желая вырвать как можно больше тёмных локонов.             Видит, как Роб извивается под ним, как неистово пытается снова завоевать удачную позицию, но Финн больше не Финн.             Гримаса на его лице настолько страшная, что никто из банды Ареллано не осмеливается помочь вожаку.             Кровь изо рта Шоу капает на лицо Ареллано вперемешку с пеной, глаза выпучены, а удары становятся всё ожесточённее и точнее.             Финн не видит, но его руки уже на шее Вожака и большими пальцами он давит на кадык жертвы. Граббер задыхается, его глаза навыкате, из них капают слёзы. — Всё! Мы поняли, ты победил, отстань от него! — Его держат. Пять, шесть? Сколько парней? Своими руками он сжимает горло Ареллано и лицо у того необыкновенно серое. Если говорить, что на его щеках всегда разгорячённый румянец, становится ещё больше не по себе. — Что. я… чёрт, — Финн на земле и его держат четыре парня, хотя он не пытается двигаться, двое других проверяют пульс Ареллано.             Честно?             Финну плевать — жив ли Робин.             Жив.

***

Одиночество и голод, непонятное чувство после звонков и призрачная надежда на то, что он сможет выбраться живым.             Робин был весь в синяках и гематомах, его отнесли в медпункт, а что на счёт Финна?..             Ему всё сошло с рук.             Хорошо, знаете ли, быть героем города, благодаря котором был убит похититель детей.             А то, что ты стал жестоким, не по годам взрослым и с кучей нервных расстройств уже никого не беспокоит.             К тому же, все в школе знали о жестокости банды Ареллано, так что то, что кто-то смог дать ему отпор сделало Финна в глазах других подростков ещё более значимым.             Значимость.             Финн никогда к ней не стремился, ему нужна была лишь любовь.             Совсем немного.

***

            Финн стоит на пороге дома Робина Ареллано.             Гвен уговорила прийти его сюда и извиниться за то, что он сделал. Она говорила что-то о том, что Финн не должен был это делать, что в отличие от Робина, Финн человечней и умней простых драчунов и безмозглых качков.             На дверной звонок никто не ответил. Дёрнув ручку Финн понял, что не заперто.             В прихожей стояли кроссовки Ареллано. Их он из тысячи узнает. Грязные, потерявшие свой блеск сразу же после покупки. — Кто там, чёрт побери? — Голос Робина Финн отличит от тысячи.             Из-за угла выходит коренастая фигура парня. Скула у него рассечена, в руках бутылка с безалкогольным пивом, на нём одна майка и бежевые шорты. Банданы не было.             На секунду он застывает, но в то же мгновение облокачивается о стену и пристально вглядывается на пришедшего. — Я хотел сказать, что мне жаль. Всё. Пока, — Финн быстро развернулся уже готовый идти домой. — Стой, — каким-то образом в руке у Ареллано оказалась открывашка, и он быстрым и резким движением открыл пиво, — нафиг ты вообще пришёл, я же вижу — тебе ни фига не жаль, — его кадык дёргается, когда он делает глоток, наклонив голову назад. — Не поверишь, но я люблю свою сестру и не хотел её расстраивать, — огрызнулся Финн, развернувшись на сто восемьдесят. — Причём тут сестра? — Изогнул бровь хозяин дома и наклонил голову в бок. Его волосы упали на лицо. — Она сказала прийти и извиниться, — промямли парень, засунув руки в карманы. — Так мог просто соврать ей, нафиг искать проблем на задницу? — Робин ехидно ухмыльнулся. — Пошёл ты, — развернувшись на одной ноге, Финн пошел по дороге. — Не хочешь зайти? — Вдруг крикнул Робин. — Что? — Недоумённо переспросил Финн. — Всё равно дома никого нет.

***

— Удар был хорошим, но ты мог повредить костяшки, а ещё нужно целиться в глаза — если человек не видит, в драке он практически бессилен. — Как Финн оказался в доме у Ареллано, распивая газировку? Чёрт их разберёт. — Люди слепые от рождения, наверняка поспорили бы с тобой, — хмыкнул Финн. — Заткнись, — Робин не любит порядок, любит читать газеты, любит слушать радио на фоне. А ещё любит пиво.             Ареллано как будто бы и не злился на то, что Финн отделал его, наоборот, он говорил, как нужно бить в следующий раз и какие слабые места на теле у противника.             Финн смотрел на него с прищуром: волосы Робина падали ему на накаченную грудь, глаза у парня блестели и было ощущение, что именно этот момент он впишет в свой дневничок, как самый лучший в его жизни. — Но знаешь, что самое главное при драке? — Робин наклоняет голову, облокотившись головой о кулак, — не терять хладнокровие. — Допив пиво, он кидает бутылку в мусорное ведро и попадает. — Ну ничего, ещё несколько таких драк и ты научишься. — Слушай, — вдруг прервал его Финн, смотрящий за траекторией бутылки всё это время. — Я тебя чуть не задушил, ты понимаешь это?             Глаза Робина округляются. Но взгляд он не отводит. — Да пофиг, какая разница, — незаметно Робин касается пальцами красных отметин, оставшихся на коже шеи, и закусывает губу. — Сколько раз я избивал невинных, вот моя награда за все проступки. — Он ухмыляется и поправляет волосы, съехавшие ему на лоб. — Я ненавижу этот город, — Финн держит в руках холодную банку газировки и не смотрит ни на что, кроме своих ботинок. Грязные. — Я тоже. — И тебя ненавижу. — Взаимно, — в голосе Робина звучит усмешка и Финн поднимает глаза. Щёки у парня напротив красные-красные и от этого щемит в груди. — Прости. — Глупости.             Робин вдруг встаёт со стула и подходит к Финну.             Вплотную.             Глаза в глаза.             Дыхание. Обжигает.             Губы Робина оставляют отпечаток на лбу Финна. — Ненавидь сколько хочешь, я от тебя не отстану.