The Sixth Shadow

Сакура все еще боролась со своим чувством неполноценности, даже когда Су-сан обратился к торговцам. — Мы подождем, пока яд рассеется — ветер дует в другую сторону, — сказал он им обманчиво ровным голосом. Все заметно успокоились при звуке глубокого баритона, который, казалось, говорил: «Все под контролем». С таким же успехом он мог обсуждать поставщиков оружия с дворянином. Сакура невольно почувствовала, что тоже расслабляется, хотя и знала, что не все так хорошо и под контролем, как он это представлял. У нее осталось слишком мало чакры, чтобы залечить какие-либо серьезные повреждения, которые он мог получить, и ее травма позвоночника начинала болеть. По крайней мере, это хороший знак. Боль была лучше, чем ничего, но ситуация все равно оставалась невероятно мрачной. — Отдохните все, — закончил свою короткую речь Су-сан. — Мы продолжим завтра. Послышались облегченные возгласы, когда торговцы поплелись к подножию дюны, чтобы укрыться от ветра. Сакура закрыла глаза, ожидая, когда они уйдут, чтобы продолжить осмотр Су-сана и исключить любые скрытые яды или тяжелые травмы. Она невольно покачнулась на месте, борясь с усталостью, грозившей свалить ее с ног прямо на месте. Су-сан придвинулся к ней поближе, и она грациозно прижалась к нему еще раз. Теперь, когда адреналин начал спадать, она чувствовала себя еще более измученной, чем когда-либо. Как только они снова остались одни, Сакура сделала то, чего ей не терпелось сделать уже много минут, и неуверенно начала собирать последние остатки своей чакры, чтобы как следует осмотреть его. В темноте она даже не могла его разглядеть, но теперь она пришла к выводу, что, по крайней мере, на первый взгляд, с ним все в порядке. Только волосы у него казались немного… странными? Но это была наименьшая из ее проблем. Она закрыла глаза и направила в него всю свою чакру, с ужасом думая о том, что бы она сделала, если бы обнаружила, что он отравлен или тяжело ранен. Как бы она его вылечила? Смогла бы она? На данный момент у нее оставалось всего пять процентов чакры. Если его травма будет очень серьезной… К счастью, ей не пришлось отвечать на этот вопрос. В его крови отсутствовал яд, и серьезных травм тоже не обнаружилось. Слава богу. С ним все в порядке. Все, что она могла почувствовать, — это очень сильную гормональную реакцию на опасность, не похожую ни на что из того, что она видела раньше, но в остальном с ним все в порядке. Тем не менее, с гормонами нужно было что-то делать.… Сакура чувствовала, что она что-то упустила во время своего обследования. Как будто она забыла что-то действительно важное… Но она просто так устала… всё так болело… Однако она не могла позволить себе тратить чакру на то, чтобы заглушить собственную боль. Такое позволялось только эгоистичным неженкам. Сакура собрала всю свою силу воли и направила новый поток чакры в его щитовидную железу. — Сакура… остановись, — она почувствовала его руки на своих плечах. — Раненый здесь — это ты. Ты можешь себя вылечить? Ты должна сказать мне, где у тебя болит, Сакура. Я могу что-нибудь сделать? Ответь мне. Сакура, скажи мне, что происходит, — он засыпал ее таким количеством вопросов, что ее вялый разум едва успевал за ними уследить. Она по большей части не обращала на него внимания, сосредоточившись на том, чтобы закончить осмотр как можно тщательнее, учитывая ее собственное состояние, чтобы убедиться, что она не пропустила ничего важного. Яды не зря были известны как бесшумные убийцы. — Сакура, — резко позвал он. В его голосе зазвучали властные нотки, которые заставили ее отвлечься от размышлений о его печени. — Я же говорила тебе, что со мной все в порядке, — пробормотала она. Ее голос звучал хрипло и раздражительно. — Ты вся в крови, — рявкнул он все тем же тоном. — Твой жилет прорезан насквозь. Это подкладка класса шиноби. Твоей спине требуется лечение, даже не пытайся врать об этом. — Я в порядке, — монотонно повторила она. Она чувствовала себя такой, такой уставшей. — Ради всего святого, Сакура. — Я обещаю, что со мной все в порядке, — настаивала она, немного приходя в себя от его тона. Он покачал головой и сложил ручную печать, а затем на нее внезапно обрушился поток воды. Сакура дернулась на месте, содрогаясь от внезапного нападения. — Ч-что? — Промой. Рану. — Все в порядке, это просто порез… — Ты думаешь, я вчера родился? — он почти рычал. — Обработай ее. Сейчас же. Сакура посмотрела на него широко раскрытыми глазами, а затем дала свое согласие. — И смой всю эту кровь. Сакура неуверенно кивнула. — Я оставлю тебя одну, — хрипло добавил он. Затем он снова надел дыхательную маску на лицо и зашагал к ядовитому облаку. Сакура смотрела ему вслед, пока его спина не исчезла в зловещих черных облаках. Из-за ядовитого облака он не смог бы увидеть, что она делает, независимо от того, перевязывает она рану или нет… Поблизости никого не было видно. Ни его, ни торговцев. Она вздохнула, болезненно отдуваясь, и опустилась на задницу, пока не оказалась сидящей на песке. Сакура закрыла глаза и начала посылать исцеляющую чакру в спину, пытаясь понять, насколько серьезны повреждения, чтобы она могла их залечить. Вскоре она поняла, что все плохо. Целые участки ее спинного мозга были повреждены, а вместе с ними и нервы. Она двигалась только потому, что ее чакра начала действовать как своего рода клей, чтобы все функционировало, но это была дерьмовая, лоскутная работа. Однако она поняла, что у нее недостаточно чакры, чтобы исцелить все. На какое-то время ей придется оставить всё так, хотя нужно было осмотреть рваные раны на коже, чтобы она не истекла кровью. Если бы она использовала больше чакры, то смогла бы залечить кожу должным образом, чтобы предотвратить образование шрамов, но в данный момент это наименьший из ее приоритетов. Сакура починила все ровно настолько, чтобы избежать кровотечения, позаботилась о внутреннем кровотечении, по крайней мере, в некоторой степени, и укрепила лоскутное шитье, чтобы оно не развалилось в один момент, как это грозило случиться. Итак, теперь у нее осталось примерно три процента. Она уже собиралась подняться с корточек, когда вспомнила, что Су-сан велел ей привести себя в порядок. Сакура посмотрела вниз и поняла, что она с головы до ног покрыта кровью зловещего темно-красного цвета, который окутывал ее так, словно ее окунули в лужу. Она дрожащими руками прикоснулась к лицу и — да, и там тоже. Ее щеки, подбородок, шея — кровь была повсюду, даже в тех местах, которые она не могла видеть. Сакура в ужасе втянула воздух. Как, должно быть, она выглядит? Неудивительно, что он велел ей привести себя в порядок… Только в тех местах, где она сжимала ладони, не было крови. Дрожа, она разрезала свою окровавленную одежду и сняла ее с кожи. Это было больно, но не так сильно, как при повреждении позвоночника. Затем она собрала оставшийся один процент чакры и использовала его для повторного использования воды, которой Су-сан облил ее, чтобы удалить всю прилипшую к ней кровь. Она была повсюду: на ее коже, на волосах, в ноздрях, под ногтями, между пальцами, проникала в каждую щель ее одежды, даже под сандалии… Сакура изо всех сил старалась избавиться от нее, но с каждой секундой уставала все больше, и каждое ее движение становилось все более вялым. Ее власть над чакрой ослабела до такой степени, что ей пришлось перестать использовать ее для управления водой и вместо этого оттирать себя руками. Когда она снова стала более или менее человеком, а не зверем, она отыскала свою сумку (как и все остальное, покрытую кровью) и нашла свиток с запасной одеждой и снаряжением — к счастью, чистым. Она переоделась в свежую одежду и, пошатываясь, подошла к тому месту, где уронила на землю дыхательную маску. Надела ее. Затем она заставила свои мышцы подчиниться и снова последовала за Су-саном в ядовитое облако, по пути проглотив еще одну таблетку. Она правильно поступила, потому что она была на пределе своих сил, и, как оказалось, Су-сан вернулся в ядовитое облако не только для того, чтобы дать ей уединиться, но и потому, что им нужно было забрать груз, потерянный во время боя, перед тем как песок и ветер похоронили бы его. Он появился рядом с ней, скрытый черным шлейфом. И снова она не видела его, но он, вероятно, мог четко определить, где она находится, потому что его рука тут же легла ей на плечо. — Сакура, — тихо произнес он, успокаивающе двигая большим пальцем. — Су-сан, — жалобно ответила она. — Ты можешь вернуться. Я закончу здесь. Она покачала головой, а затем собрала всю свою силу воли и стряхнула его хватку. Она не слабачка, нуждающаяся в утешении. — Нет, все в порядке. Я… я могу продолжать, — таблетка немного взбодрила ее. Слава богу, она захватила с собой приличное количество таблеток. — Ты уверена? — спросил он, его голос стал чуть ближе. — Да, я уверена. Сакура демонстративно углубилась в темноту, разыскивая потерянный груз со всей самоотверженностью, на какую была способна. Дышать было очень трудно даже в маске, она едва держалась на ногах, и даже с дополнительным воздействием таблетки запасы ее чакры были суше, чем пустыня, в которой она находилась. Ее руки дрожали от каждого куска груза, который они поднимали из песка, пытающегося поглотить их. Ее глаза плохо видели. Она вся дрожала. Она все еще чувствовала кровь между пальцами и в волосах, несмотря на то, что уже отмыла ее. Единственный плюс возвращения в ядовитое облако заключался в том, что она убедилась, что бойня, которую она учинила своими скальпелями чакры, все еще скрыта дымом. Это принесло облегчение. Она не хотела видеть, что натворила, и не хотела, чтобы это увидел Су-сан. Они двигались напряженно, усердно — количество груза продолжало увеличиваться, как будто пытаясь досадить им. Большая часть груза упала на песок, когда несколько верблюдов разбежались. Когда они наконец закончили, луна была уже высоко, а ее одежда промокла от пота, несмотря на сильный холод. Сакура чувствовала себя такой измученной, что знала: как только она сядет, то не сможет пошевелиться. Они, спотыкаясь, вернулись к высокой дюне, куда ранее ушли ждать торговцы. Она бросила свой спальный мешок на песок и даже не потрудилась провести по земле рукой, чтобы выровнять ее. Она запоздало заметила, что в итоге положила свой спальный мешок слишком близко к Су-сану — до этого она неукоснительно придерживалась положения в метре друг от друга, но в тот момент она слишком устала, чтобы сдвинуть его с места. Она не потрудилась сменить пропотевшую одежду. Ее руки дрожали и судорожно сжимали ткань. Даже приподнять покрывало и заползти в него оказалось почти непосильной задачей. — Сакура? — спросил Су-сан. Его голос был едва слышен. — Хочешь, я посторожу? О, черт. Она все еще должна была стоять на страже, верно? Ей отводилась первая смена. Ее глаза распахнулись от ужаса, но тут же встретились с его глазами. Он уже пристально смотрел на нее с того места, где лежал, почти вплотную к ней. — Я… я… — она сглотнула. Она знала, что если будет продолжать наблюдать прямо сейчас, то не сможет обеспечить должную защиту. Она даже не могла гарантировать, что ей удастся не заснуть при этом. — Прости, Су-сан, — пристыженно призналась она. — Мои запасы чакры на уровне двух процентов, — на самом деле, когда таблетка перестала действовать, чакры стало ещё меньше. — Я едва могу держать глаза открытыми. Мне так жаль… Она смутно видела, как он садится. Сакуру разбудило какое-то ворчание. Была еще ночь. Она почувствовала себя немного бодрее. Сакура села, чувствуя себя измученной. Ей пришло в голову, что, вероятно, ей следует сменить Су-сана на дежурстве. Она огляделась по сторонам. Он… развел костер и сел перед ним. Почему? Она нахмурилась. В огне горела старая тряпка. Он держал ее за середину. Языки пламени весело взбирались по ткани, прокладывая дорожку прямо к его руке… его уже обожженной руке — и он вот-вот снова получит сильный ожог! Это заставило ее замолчать, и она рванула вперед, неуклюже вырывая горящую ткань из его хватки. — Ты идиот, что ты такое…? Слова застряли у нее в горле, когда она увидела его лицо. Его глаза едва держались открытыми, он выглядел потным, бледным и… истощенным чакрой. Сакура ахнула. Он приоткрыл один глаз пошире и устало моргнул, глядя на нее. Дерьмо! Как она могла допустить такую оплошность? Она лихорадочно положила ладони ему на бока, где находился орган, вырабатывающий чакру, и запустила процесс ускоренного производства. — Сакура? — спросил он ее затуманенным голосом. Его взгляд был рассеянным. Она шикнула на него. — Побереги силы. Прошли годы с тех пор, как она видела кого-либо с таким малым количеством чакры. Это был один из тех пограничных случаев… Дерьмо. Сакура к этому моменту сильно ругала себя, ее чакра проникала в его организм так быстро, как только позволял необходимый процесс адаптации. Она не знала, как это возможно, но у Су-сана было еще меньше чакры, чем у нее. Он придумал систему периодического поджигания самого себя, чтобы не заснуть! Удивительно, что он вообще жив. К этому моменту у Сакуры перехватило дыхание. — Су-сан… возвращайся в спальный мешок. Я беру всё на себя. Он кивнул и, не жалуясь и не говоря ни слова, заковылял к спальному месту, едва не потеряв сознание прямо на ней. Сакуре удалось протянуть руку и подхватить его, прежде чем он размозжил себе голову. Она осторожно положила его на спальный мешок, а затем взяла свой, чтобы укрыть его. — Су-сан, ты можешь лечь на бок? Мне нужно взглянуть на твой орган, вырабатывающий чакру. Ей пришлось повторить это трижды, прежде чем он отреагировал. Черт, черт, черт. Чакра Сакуры проникла в орган так быстро, как только могла. В начале своей карьеры она тщательно изучала механизмы выработки чакры, чтобы улучшить свои резервы. Ей это никогда не удавалось, но она придумала, как временно стимулировать орган, чтобы он вырабатывал больше чакры, чем обычно. Она также изобрела способ так называемого массажа чакры, который улучшал циркуляцию чакры по всему телу и стимулировал выработку энергии. Сакура старалась изо всех сил, чтобы его чакра восстановилась. Она сама все еще была истощена, но ей требовалось выложиться по полной. Это было плохо. Очень плохо. Он находился на той грани истощения, когда его органы могли начать отказывать. К счастью, в его случае они держались на плаву, как будто привыкли справляться с внезапным, парализующим отсутствием необходимой чакры, но это не означало, что его организм не мог внезапно разрушиться в любой момент. — Су-сан, мне нужно, чтобы ты бодрствовал вместе со мной, ты можешь это сделать? — смерть от истощения чакры напоминала смерть от переохлаждения. Важно было не дать пострадавшему заснуть, пока он не окажется вне опасной зоны. Су-сан издал нечленораздельный звук, который мог бы сойти за согласие. Сакура решила, что он сказал: «Конечно». — Где мы? Ты можешь мне это сказать? — Мы… в лагере. — Да, но где именно? Он помолчал. Затем: — Пещера? Боги, нет. — Нет, нет. Разве ты не видишь звезды над нами? Мы в пустыне. — А… точно. Звезды. Сакура выругалась и напряглась, чтобы заставить свое тело еще больше пополнить запасы: то, что она делала до сих пор, едва ли улучшило ситуацию. — Да. Вон там находится Млечный путь. Лучше всего он виден отсюда. Пустыня прекрасна, не так ли? — В Конохе намного лучше. — Почему же? Она не могла сосредоточиться на его исцелении, если бы разговаривала, поэтому просто оставила Су-сана наедине с его бормотанием. Он, похоже, был в бреду, но, по крайней мере, он находился в сознании и вроде как соображал. Говорил что-то о холоде и оби? Сакура, на самом деле, не обратила внимания. — Значит, тебе нравится традиционная одежда? — спросила она после третьего упоминания пояса оби. Ее вопрос проигнорировали в пользу продолжения бормотания. Когда он начал рассказывать о гавани, она осторожно влила немного чакры в его мозг, чтобы убедиться, что у него нет сотрясения. Он явно чувствовал себя не очень хорошо, если решил, что они в каком-то порту. Или на фестивале, учитывая упоминание пояса оби. Она осторожно наклонилась над ним и посветила фонариком ему в глаза. — Пахнет вкусно, — его голос звучал полузадушенно. Сотрясения мозга нет. К счастью, обошлось. Она стиснула зубы и отодвинулась от него, чтобы продолжить работу. Она знала, что это ее вина. Когда она подумала, что что-то забыла во время осмотра, она оказалась права. Она вообще не посмотрела на его запас чакры! Как она могла быть такой беспечной? Конечно, никто бы не заподозрил, что у него истощилась чакра, учитывая, что после битвы он использовал водное дзюцу, чтобы окатить ее, но все же! Ей не следовало эгоистично соглашаться спать и заставлять его дежурить, даже не проверив, как он там! Она не могла поверить, что у него настолько истощилась чакра. Эта драка не могла служить единственной причиной. Он должен был устать еще до этого, как и она. Как и она… Может, он тоже хотел сделать перерыв, но ничего не сказал, как и она? Это было… ну. В это было трудно поверить. Она была убеждена, что только ее никчемная задница страдает в тишине. Впрочем, это не имело значения. Все, что имело значение, — это немного увеличить его резервы. Сон, который она получила, восстановил ее чакру на десять процентов. Она могла позволить себе дать его организму немного своей энергии. К восходу солнца его резервы стали примерно на уровне семи процентов. Она не была уверена, как это возможно. Они должны были стать выше, учитывая, как она работала с его сетью, но что-то было не так. Она слишком устала, чтобы разобраться. В настоящее время все его основные органы снова получали свою долю чакры, что означало, что он вышел из опасной зоны. Это все, чего она смогла добиться. Словно в подтверждение ее теории, он проснулся сам, прежде чем она успела убежать. Блин. — Сакура? Он стянул с себя одеяло — ее спальный мешок. — Су-сан. Он сел, огляделся, закрыл глаза. Она могла поспорить, что он оценивал свои резервы. — Моя чакра работает лучше, чем должна. Она не знала, как кто-то может говорить, что состояние в семь процентов лучше, чем должно быть, но это вызывало сильную тревогу. Она стукнула идиота по голове. — Я медик, придурок. Конечно, у тебя дела идут лучше. Он слегка фыркнул. — В точку. Сакура вздохнула. — Я бы сделала для тебя больше, если бы могла, но… — Твои резервы тоже невелики, — закончил он. — Да. Они обменялись понимающими взглядами. — Нам нужно делать больше перерывов, — сказала она. — Согласен. Они кивнули друг другу.

***

Торговцы удивились, что Сакура жива. Они назвали это счастьем, что она выжила, — очевидно, они стали свидетелями ее погружения во тьму, но Сакуру было не одурачить. Они просто были сексистами и предвзятыми, просто потому, что она имела невысокий рост и вовлекала их в светскую беседу. Несмотря на то, что информация о состоянии дел в Стране Ветров была для нее на вес золота, она все равно жалела, что не говорила поменьше — не разыгрывала из себя задумчивого шиноби, вместо того чтобы говорить им, что она гражданская. Тем не менее, Сакура снова вела себя хорошо и даже вылечила одного из торговцев, который получил травму во время битвы. Лечение такой незначительной травмы не должно было быть для нее проблемой, но именно это дало ей отдохнуть. — Ложись, — тихо сказал Су-сан, подходя к ней во время перерыва, который они устроили чуть позже. — Абсолютно нет, — она сердито жевала их скудный обед. — Абсолютно да, — возразил он. — Отдохни, Сакура. Нам нужно, чтобы кто-то из нас поскорее пришел в норму, а мне требуется слишком много времени, чтобы восстановиться. Кажется, твои запасы чакры пополняются очень быстро. — С чего ты так решил? — Ты чуть не потеряла сознание, но у тебя было достаточно чакры, чтобы вылечить меня два часа спустя. У тебя не было времени, чтобы перейти в фазу быстрого сна. Я называю это быстрым восстановлением. Она слабо улыбнулась. — Вот и все годы, что я пыталась увеличить свой запас чакры, принесли свои плоды. Ничего не вышло, но, по крайней мере, теперь мои запасы чакры пополняются быстрее. — Это скоро пригодится. Отдыхай, — успокаивающе повторил он. — Я разбужу тебя, как только мы снова тронемся в путь. Сакуре не нужно было повторять дважды, она опустилась на его спальный мешок, воткнула в песок несколько палок и привязала к ним свой спальный мешок, чтобы соорудить импровизированную палатку, под которой можно укрыться от солнца. Затем она закрыла глаза и в какой-то момент погрузилась в сон. Потом ее мозг периферийно ощутил, что ее подняли: она приоткрыла один глаз, увидела Су-сана и снова погрузилась в сон. Он перенес ее на что-то, что двигалось, поддерживая одной рукой, чтобы она не упала, хотя в своем ошеломленном состоянии она предпочитала воспринимать присутствие руки как легкое объятие, и ее мозг отдавал приказ прижаться к нему. Это было приятно. Она продолжала дремать, пока другая рука, державшая ее за руку, мягко не разбудила ее. Была все еще ночь. Или, скорее, снова. Она проспала целый день. Она думала, что прошел всего час или два! Черт возьми. Желудок Сакуры сжался от унижения, она широко раскрыла глаза. — Ты должен был разбудить меня после перерыва, придурок. Он проигнорировал замечание. — Как твоя чакра? Она помолчала, затем проверила. — Намного лучше. Почти полная, — она все еще чувствовала себя паршиво, но снова была в рабочем состоянии. Он выдохнул. — Хорошо. А твоя травма? Она зажила? Сакура кивнула, солгав сквозь зубы. — Да, мне намного лучше, — по правде говоря, она так и не вылечила рану, несмотря на то, как сильно он ее напугал. Ситуация со спинным мозгом быстро ухудшалась, но, по ее оценкам, у нее все еще оставалось немного времени до того, как ей понадобится операция. Однако, чтобы устранить повреждение, ей понадобится больше чакры, чем сейчас. «Сегодня вечером», — подумала Сакура. К тому времени она должна полностью оправиться. Время ее дежурство подходило больше всего, чтобы сделать это. — Ты уверена? — Су-сан надавил. — Ты все равно, э-э, выглядишь не очень. Сакура нахмурилась. Она была уверена, что выглядит нормально, но ничего страшного… — Ну, у меня все равно дела идут лучше, чем у тебя. — В точку, — сказал он, но, похоже, все еще не был убежден. Как будто он обладал шестым чувством, способным распознать чужую ложь. Сакура фыркнула. — Тебе следовало разбудить меня, — снова пробормотала она. — Не могу поверить, что проспала целый день. Это противоречит протоколу. — Протокол может катиться ко всем чертям, — тихо произнес он. Сакура чуть не поперхнулась слюной от этих слов, обернувшись и изумленно уставившись на него. Обычно Су-сан не склонен к ругательствам. Он не смотрел на нее, роясь в своем рюкзаке, чтобы извлечь сверток из свитка, а затем небрежно разложил его на песке. Верно. Они только что сделали перерыв на ночь, учитывая, что она проспала весь день. Сакура прикусила губу, наблюдая, как Су-сан плюхнулся на свой спальный мешок и устало уставился на звезды над ними. Затем он подтолкнул себя, делая вид, что собирается залезть внутрь, но она остановила его. — Не надо. Используй мой спальный мешок в качестве одеяла, а свой — как подкладку. Я сделала так вчера. Обещаю, это в десять раз удобнее, чем спать на одном спальном мешке. Она поспешно протянула ему сверток со своим спальным мешком. Он сел, глядя на нее так, словно она могла его укусить. — Ты уверена? — Конечно, я уверена! Это спальный мешок, а не конец света. К тому же, я могу согреться с помощью своей чакры. — Это не… — Это предписание врача. Давай же! — Но тебе тоже нужно чем-то укрыться, пока ты стоишь на страже, у тебя мало чакры. — Не будь смешным. С моим контролем я могу легко согреться, не тратя ее впустую. Он все еще выглядел неуверенным, но Сакура только усмехнулась и толкнула его обратно на спальный мешок, осторожно накрывая своим, как одеялом. Он остался на месте, пристально глядя на нее, пока она расправляла на нем одеяло. — Вот так. Всё. Теперь ты будешь спать как принцесса, — сказала Сакура, одарив его озорной улыбкой. Его губы растянулись в легкой улыбке, и он вздохнул, протяжно и порывисто, а тело обмякло на месте. — Спасибо. Сакура села рядом с ним и улыбнулась. Он выглядел довольным. Ну, настолько довольным, насколько кто-либо мог выглядеть в подобных обстоятельствах. — Лучше, да? Су-сан кивнул. Затем он натянул ее скатанное одеяло себе на нос, пока не остались видны только глаза, и быстро закрыл их. Сакура краем глаза наблюдала, как он засыпает. Выражение его лица становилось странно серьезным, когда он засыпал. Обычно оно было расслабленным, что свидетельствовало о том, что мужчина контролирует свои эмоции, но сейчас он казался чем-то озабоченным. Она подумала, что, возможно, ему тоже снятся кошмары. Ей никогда не приходило в голову, что она, возможно, не единственная. Она всегда считала, что психологически слабее всех остальных ниндзя, что все они спят как младенцы даже после тяжелых миссий… Она осторожно положила ладонь на голову Су-сана и направила в нее медицинскую чакру, чтобы проверить, действительно ли он спит, чтобы она могла прооперировать себя, не опасаясь, что он проснется, и провести еще одно обследование его сети. Первое, что она заметила, — это отек мозга, а второе — тот факт, что его чакра находилась на уровне девяти процентов. Невозможно. Сакура в ужасе уставилась на него. Чакра возросла всего на два процента? Это же почти ничего. Как она могла оставаться на таком низком уровне? Она снова проверила его резервы на случай, если ошиблась в своих оценках. У него по-прежнему было всего девять процентов. Десять процентов обычно считались пороговым значением, ниже которого человек подвергался серьезной опасности. Учитывая, что сейчас у него девять процентов, он находился на пределе… Технически, если бы она оставила его в покое, его резервы должны были бы превысить порог за ночь, но… она не могла этого сделать. Он должен выйти из опасной зоны, хотя на данный момент логичнее вылечиться самой. Но… — Мы столкнулись с отрядом чунинов Ивы… клиент солгал об опасностях. Нас преследовали, и..... что ж. Он не смог угнаться за нами — А. Что, если произойдет еще одно нападение? Что, если им снова придется сражаться? Что, если…? Нет, слишком много факторов могло измениться, слишком многое могло пойти не так. Он был бы в безопасности, если бы они находились дома, но ни их, ни его самого там не было. Нет, что-то серьезно не так со способностью его сети вырабатывать чакру, и она должна исправить это, прежде чем делать что-то еще. Она стиснула зубы и придвинулась ближе, принимая более удобную позу. Она склонилась над ним, и ее чакра снова хлынула в его мозг из органа, производящего энергию. Опухоль, которую она заметила впервые, теперь вызывала еще большую тревогу, чем раньше. Помимо сильной головной боли, она указывала на, возможно, более зловещую проблему, особенно если принять во внимание стремительное движение его чакры в этом районе, несмотря на ее истощение. Ни один человек с истощением чакры, независимо от его природы, не должен использовать свою чакру на такой высокой частоте. Чем больше информации она получала, тем больше волновалась. Сакура решила пока заняться головной болью, вместо того чтобы сосредотачиваться на увеличении выработки чакры. Ей требовалось устранить проблему в этом направлении, чтобы найти долгосрочное решение. Межчерепная опухоль показалась ей хорошим первым шагом. Ее гипотеза подтвердилась, когда она наткнулась на странную концентрацию чакры возле одного из его глаз. Дерьмо, это не к добру. Опухоли в глазу являлись чрезвычайно опасными. И их трудно было вылечить. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. У нее отсутствовали чакра или оборудование, чтобы должным образом справиться с этим! Сакура старательно начала посылать микроскопические нити чакры в маленькие каналы, которые впадали в глазные нервы. От нее требовалась каждая крупица точности, чтобы не облажаться, но в конце концов ей удалось послать небольшую струйку чакры по каналу, идущему от мозга к глазу, и оттуда она могла начать наращивать ее и посылать меньшее количество своей чакры. Вскоре она проникла в него настолько, что смогла начать вручную управлять потоком чакры в этой области и замедлять естественный, слишком быстрый поток, который вызывал головную боль. Сакура недоумевала, почему она течет таким образом. Что-то странное происходило с его глазом, но она не могла понять, что именно. Быстрый осмотр показал, что опухолей там не было, поэтому она сосредоточилась на более насущной проблеме — головной боли. По какой-то причине чакра, поступающая в глаз ее пациента, работала на гораздо более высокой частоте, чем мог выдержать глаз, но, как ни странно, у другого глаза, казалось, не было проблем с частотой. Как будто эти два глаза принадлежали двум разным людям — странно. Хотя, с другой стороны, трансплантации не являлись чем-то неслыханным. Обычно для них выбирали людей с одинаковым сродством с элементами именно по этой причине. Сакура выругалась на того, кто разрешил Су-сану взять донора с явно другой природой чакры, и нахмурилась, пытаясь придумать выход из ситуации. На данный момент, ручное снижение частоты чакры в левом глазу, казалось, работало, но это краткосрочное решение проблемы. Обычно за регулирование изменений частоты отвечает мозг. Сакура обратилась к области мозга, которая регулирует это, и начала заставлять нейроны воспроизводиться, чтобы создать новый нейронный путь к левому глазу. Если бы она смогла научить эти нейроны понижать частоту чакры в этой области, то проблема головной боли решилась бы. Она провела не очень чистую операцию, но оптический нерв оказался слишком коротким для повторной пересадки, так что это был лучший выбор для Су-сана. Манипулировать нейронами было чрезвычайно сложно, и среднестатистический человек не получал разрешения делать это, но главной причиной этого являлся безумный уровень контроля чакры, необходимый для этого. Из всей больницы только ее шишоу могла лучше контролировать ситуацию, поэтому, учитывая нехватку персонала, она очень рано научила Сакуру таким навыкам, требующим управления чакрой, как лечение опухолей головного мозга и наложение швов. Поэтому она была уверена, что сможет это сделать. Сакура прикусила губу, сосредоточившись на проблемной области, и медленно, но верно выстраивала новые нервные пути, ведущие к глазу. Организм пациента начал распознавать ее чакру как незлокачественную и перестал бороться с ней, что только облегчило ей жизнь. По прошествии неопределенного времени она закончила создавать канал, и Сакура начала тестировать его функциональность. В нем обнаружилась небольшая проблема. Она исправила ее. Нашла еще одну проблему. Она исправила и ее. Теперь канал начал выполнять свою работу по назначению и замедлять поток чакры в этой области, пока тот не достиг стандартной частоты, характерной для природы огня. Сакура осторожно прекратила изменять частоту вручную и позволила мозгу пациента начать регулировать ее самостоятельно. Это работало — гомеостаз поддерживался… хорошо, хорошо. И вдруг канал снова перестал работать! «Черт, что теперь, тупой, нуждающийся в помощи глаз?» Сакура направила свою чакру в нерв, который снова жаловался, чтобы проверить, в чем дело. Глаз сигнализировал, что по неизвестным причинам у него не хватает чакры. Он получал буквально то же количество, что и раньше — на самом деле, больше, чем необходимо. Намного больше, чем другой глаз. Сакура снова мысленно поворчала на глаз и принялась за решение проблемы. Казалось, что из-за этой низкочастотной чакры у глаза создалось впечатление, что он недостаточно насыщен. Более высокие частоты, как правило, несли больше энергии. Сакура поджала губы, направляя свою чакру к мозгу и отключая сигнал, сообщающий о том, что в мозг поступает недостаточное количество энергии, но испорченный глаз не понимал причины. Су-сан дернулся во сне. Вероятно, глаз мучительно дергался от своей нужды. Боже, как это раздражает. Бедный Су-сан, ему приходится иметь дело с такой дерьмовой трансплантацией. Сакура нахмурилась и вернулась к тому, чтобы заставить глаз подчиниться. Она перенастроила только что созданный канал, чтобы снизить частоту, добавив нейронную связь к той части мозга, которая регулирует объем чакры. Это была прежде всего мера предосторожности. Если глаз выйдет из строя и потребует огромного количества чакры, это может привести к смерти Су-сана. Однако, добавив этот путь, Сакура создала быстрый и аккуратный способ, с помощью которого любой медик, даже не такой опытный, как она, мог отключить его, не повредив глаз или самого Су-сана. Это все, что она могла сделать на данный момент, поскольку никак не могла понять, зачем глазу вообще понадобилось столько чакры. За этим могла скрываться реальная причина, если ему пересадили кеккей генкай. Это явно не был бьякуган — она бы узнала характерные мышцы вокруг глаз, — но другие деревни тоже обладали визуальными додзюцу, которые, конечно же, Коноха постаралась украсть. Точно так же, как на Иву работало несколько Хьюга (дети, которых однажды похитили), в Конохе тоже было несколько неизвестных похитителей додзюцу. Это объясняет, почему Су-сан продолжал носить контактные линзы. Бедный парень. Сакура печально погладила его по волосам. Это нелегко — жить с додзюцу, которое причиняло ему столько постоянной боли. Больше всего на свете ей хотелось бы иметь возможность помочь ему, но если проблема заключалась в визуальном додзюцу, как она думала, то лучше было оставить это ее шишоу или его личному врачу. Она уже сделала все, что могла, используя ту малую часть чакры, которой она сейчас располагала. И все же… этого недостаточно. Простая стимуляция его органов, вырабатывающих чакру, явно не помогала, и хотя коррекция частоты глаз могла бы помочь, это лишь значительно повысило бы эффективность выработки чакры его телом. В настоящее время чакра увеличивалась примерно на два процента в час. Это был шаг вперед по сравнению с приростом в два процента за целый день, но все еще далеко от идеала, учитывая, что они находились в полевых условиях и могли подвергнуться нападению в любой момент. Нет, ей нужно было увеличить его резервы быстрее. Взвесив все возможные варианты, Сакура пришла к выводу, что для того, чтобы он выздоравливал с приемлемой скоростью, ей лучше всего давать ему свою чакру, пока он спит. К своему большому разочарованию, она поняла, что сначала ей нужно провести операцию себе. Но сегодня вечером она никак не могла этого сделать: она смертельно устала, а солнце уже начинало всходить. Сакура нахмурилась, стиснув зубы от того, в какой ужасной ситуации они оказались. Как бы сильно ей ни хотелось продолжать работать с его сетью, она знала, что должна прекратить это сейчас, иначе у нее будут еще большие неприятности, чем сейчас. В конце концов, именно ее чакра поддерживала ее работу. Если бы она использовала слишком много, то все, что можно было быстро вылечить, рассыпалось бы, и она не смогла бы оперировать и себя. Поэтому она устало вздохнула и удалила свою чакру из его организма, он начал подергиваться во сне, его глаза двигались под веками, выражение лица становилось все более мрачным. Так… ему действительно снились кошмары. Сакура нахмурилась и направила крошечную струйку чакры обратно в его мозг, чтобы успокоить его. Совсем немного ничего бы не изменило. Поскольку она проделала маленький «вход» в его глазу, на этот раз ей удалось гораздо быстрее проникнуть в сеть чакры Су-сана и быстро остановить его мучительные подергивания. Что бы ему ни приснилось, это было плохо. Она задумалась, не из-за этого ли у него мешки под глазами. Сакура снова взглянула на Су-сана. Теперь его лицо находилось совсем близко от ее лица, так как она положила его голову к себе на колени, чтобы не сутулиться так сильно. Она никогда раньше не держала чью-либо голову на коленях, за исключением, может, Ино-свинки в детстве, и это было странно интимно. Сакура прикусила губу и усилием воли отогнала эти мысли подальше от себя. Она просто обращалась с ним так, как любой медик обращался бы с пациентом. Важно то, что сегодня вечером она проделала большую работу с его глазом, так что ожидание того стоило. В этот момент он зашевелился. Она быстро отодвинулась, незаметно подложив под его голову рюкзак, а не под колени, чтобы он не заметил подмены. Затем она отступила к скале, как раз вовремя, чтобы принять надлежащий незаинтересованный вид, «заметив», что он проснулся. — Привет, спящий красавец, — она слегка потрясла его за плечо. — Готов пойти поболтать с клиентами? Он затуманено смотрел на нее снизу вверх, что доказывало, насколько комфортно он чувствовал себя рядом с ней. — Хм? Сакура улыбнулась. Она была рада, что он хорошо поспал. Ее грудь наполнилась гордостью за то, что она смогла прогнать его кошмары, даже если это далеко не самое большое ее достижение с медицинской точки зрения. Это все еще казалось таким… осязаемым. Она могла бы ему очень помочь таким образом. Теперь он казался намного более спокойным. Су-сан еще немного сонно смотрел на нее, и Сакура наслаждалась, видя его настолько растерянным (впервые в жизни этого параноидального гада), так долго, как только могла. В конце концов, он все-таки проснулся и лениво потянулся, как кот, на фоне восходящего солнца в пустыне. Она никогда не видела, как он вставал, и это было странно, почти интимно — наблюдать, как он потягивается вот так. Хлоп, хлоп, хлоп — его плечо дрогнуло. Сакура сделала пометку взглянуть на него в какой-нибудь момент. — Я оставлю тебе спальный мешок, — сказал Су-сан, закончив утреннюю разминку. — Поспи. — Э-э, нет, это не… я не могу… торговцы скоро встанут… — Я перенесу тебя на верблюда, — настаивал он. — Ты все еще выглядишь бледной. Поспи немного, хорошо? Сакура сморщила носик, глядя на него. На этот раз она проверила. Она не выглядела бледной. Так как же он узнал? Откуда он узнал, что ее тело, возможно, слегка травмировано? — Ч-что? — выдавила она, бросив на него испуганный взгляд. — Верблюд. Вчера ты тоже спала на нем, — просто сказал Су-сан. — Я не могу так с тобой поступить! — запротестовала она. — Ты можешь, и ты это сделаешь. А теперь иди спать, Сакура. — Но… — Это не обсуждается. — Но что, если на нас нападут? Я же должна быть в сознании? — Главное, чтобы ты была жива. Так что иди спать, — повторил он. — Я чувствую себя отдохнувшим и смогу справиться с любой угрозой, с которой мы можем столкнуться. Сакура бросила на него равнодушный взгляд. — Отлично. Но ты разбудишь меня, если что-нибудь случится. Он улыбнулся ей. — Договорились. В ту ночь она снова заступила на дежурство. На этот раз она знала, что ей нужно исправить повреждение позвоночника. Однако, по привычке, она все равно сначала посмотрела на сеть Су-сана. Она не могла избавиться от постоянного недоумения по поводу того, как медленно наполняется его резерв чакрой. Очевидно, у него имелись какие-то хронические проблемы. Если подумать, в этом нет ничего удивительного. Су-сан, как и Хатаке, обладал плохо вживленным додзюцу. Только Хатаке, который был любимцем Конохи, вероятно, получил трансплантацию А-ранга, и все же этот мудак славился своими дерьмовыми запасами чакры, так что вполне логично, что Су-сан будет страдать от той же проблемы, только хуже. Бедняга. Она вроде как поняла, почему он восхищался Хатаке — или кем-то еще. Они разделяли кое-что общее. Она ничего не могла с собой поделать. Она снова потратила час (или два) на то, чтобы привести его резервы в норму. В конце концов, она больше не могла оправдывать его лечение и обратилась к своей собственной травме. Ее зеленый жилет отразил худший урон, нанесенный ее спине кусаригамой, но он все равно был значительным. Ее каналы инь-чакры в этой области полностью разорвались, что означало, что она не могла должным образом использовать свое диагностическое дзюцу, чтобы определить степень повреждения, и не могла начать его лечить. Это означало, что ее единственный выбор — это создать клона и заставить его осмотреть ее — и подержать перед ней зеркало, потому что она не хотела ждать, пока к ней вернутся воспоминания. Ей нужно было это увидеть. Поэтому Сакура неохотно создала теневого клона, наполнив его как можно большим количеством ян-чакры, чтобы убедиться, что он будет полностью разумен, а затем велела ему подержать перед ней зеркало, прежде чем делать что-либо еще. Она достала второе карманное зеркальце и повернула его так, чтобы в нем отражалось то же, что и в первом. То, что она обнаружила, было… ну, в общем. Это был ряд кровавых, покрытых гноем, опухших и сильно выделяющихся красных вмятин, похожих на цепочки, которые тянулись по всей ее спине. Клон быстро вычистил гной и позаботился о «легких травмах», но даже после этого кожа на ее спине выглядела ужасно: она была покрыта глубокими рваными ранами, которые действительно выглядели ужасно и причиняли боль. Что еще хуже, на ней останется шрам. Плохо. Сакура едва сдержалась, чтобы не поморщиться, когда посмотрела на себя. Ками, неужели она навсегда останется изуродованной из-за этого? Она могла предотвратить это, но для этого ей пришлось бы лечить кожу медленно, а не быстро, как она делала раньше… она не знала, безнадежно это или нет, пока клон не сказал ей, но ее желудок уже опускался со скоростью мили в минуту. «Всё хорошо», — сказала она себе, даже если в конечном итоге остались неизгладимые шрамы. Ей пришлось бы потратить драгоценную чакру, которую она использовала, чтобы обезопасить Су-сана и вывести его из опасной зоны, и она предпочла бы сохранить Су-сану жизнь и избавить его от сильного истощения чакры, чем предотвратить появление дурацкого шрама. Скорее всего, он не умер бы от своего истощения чакры, учитывая, что он все еще был жив спустя несколько часов после боя, но стопроцентной уверенности в этом не было, так что Сакура ни о чем не жалела. Что значил еще один большой шрам, когда она и так усыпана несколькими отвратительными шрамами? Это просто еще одна уродливая отметина в ее коллекции Сасори-Кьюби. Но на что действительно стоило обратить внимание, так это на позвоночник, и лучше бы это сделал кто-то, кто действительно мог видеть, что делает. Кто разрезал бы ее бинты и залечил повреждения. Она влила в клона много чакры, чтобы он мог на самом деле провести операцию, а не просто квалифицировать шрам. — Насколько все плохо? — прошептала Сакура клону. — Ах… я… эм… — Будь честной, — огрызнулась она. — Ты в буквальном смысле разговариваешь сама с собой. Послышался вздох. Она почувствовала, как ее собственная чакра — чакра клона — осторожно коснулась этого места. — Ну? — Сакура надавила. Чакра отступила, и клон, наконец, заговорил. — Честно говоря, это плохо. — Насколько плохо? — Ну, что касается меня, — язвительно сказал клон, — я не думаю, что мне нужно объяснять тебе, что значит получить удар пропитанным чакрой лезвием прямо в позвоночник, не так ли? Тебе повезло, что ты — это ты, то есть я, потому что любой другой остался бы калекой на всю жизнь, — последовавшая за этим тишина болезненно зазвенела у нее в ушах. — То, как ты автоматически защитила область чакрой и стимулировала клетки, в конечном счете спасло нас от участи канцелярской крысы, — добавил клон, как будто пытаясь успокоить саму себя. — Черт, — пробормотала Сакура. — Да, черт — это один из способов выразить это. — Но это была не катана! Это была просто цепь, без лезвия, которое могло бы пронзить меня, так как же? Как все могло стать так плохо? — Что ж, теперь ты знаешь, что кусаригамы, по-видимому, чертовски опасны в руках пользователей ветра. Судя по рисунку рваных ран, кажется, что цепь имела внутренние каналы для прохождения чакры, из-за чего образовались похожие на сенбоны выступы чакры ветра. Представь, что тебя ударили колючей проволокой, летящей со скоростью АНБУ, только хуже. А теперь добавь к этому чакру ветра. Сакура тихо выругалась, прикусив губу. — Черт, мне нужны хорошие новости. Расскажи мне о рваных ранах. Пожалуйста… Я смогу предотвратить образование рубцов, верно? — Извини, но… Я сомневаюсь, что тебе удастся удалить шрам, — мрачно продолжил клон. — Единственная хорошая новость в том, что внутреннее кровотечение не оказалось смертельным, но ты это уже знала. Я могу попытаться ускорить заживление кожи, но даже тогда след от цепочки не исчезнет, так что все, что я могу, — это сделать шрамы менее… неприятными на вид. Отлично. Сакура вздохнула. — Похоже, чакра ветра в кусаригаме была намного мощнее, чем мы предполагали, — пробормотала она с кривой усмешкой. — Может, мне стоит оставить эту штуку себе? — она посмотрела на серебряную цепочку, которая сделала это с ней. Теперь она невинно лежала у нее на коленях, как будто не обладала потенциалом стать невероятно жестоким и смертоносным оружием. — Да, что ж, если мы сохраним эту штуку, нам придется быть осторожными, когда мы будем практиковаться… Клон внезапно замолчал. Сакура нахмурилась, повернулась и вопросительно посмотрела на нее, а затем застыла на месте. Су-сан проснулся и смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Или, скорее, на ее спину. Сакура быстро отвернулась от него, но это не имело смысла. Он уже все заметил. Долгое время никто ничего не говорил. — Это всего лишь шрам, — начала Сакура, но он тут же оборвал ее: — Ты сказала, что осмотрела рану! Сакура вздрогнула и поспешно натянула футболку обратно. Как будто это могло чему-то помочь. — Ничего страшного, не беспокойся об этом… — Сакура, — она увидела, как он глубоко вздохнул. — Это не ерунда. Ты солгала мне о своем исцелении. — Я не солгала. Я направила исцеляющую чакру в этот район, ну, немного исцеляющей чакры, - она убедилась, что все в порядке. — Немного исцеляющей чакры! — воскликнул он. — Что ты отправила? Гроши? — Нет, я… — Я отказываюсь верить, что ты не смогла бы вылечить эту травму, если бы попыталась. Так почему же ты этого не сделала? — теперь в его голосе звучала неподдельная ярость. — Ну, кто-то скрывал тот факт, что у него серьезные проблемы с чакрой, так, может, я просто испугалась из-за этого? — огрызнулась Сакура. — Не сваливай всё на меня! — Я не скрывал… — Нет, правда? У тебя какая-то дисфункция после пересадки глаза, из-за которой твоя система выходит из строя, и это значит «не скрывал»? — Не переводи стрелки! Это тебе недавно повредили спинной мозг! — Я чертов медик — вот кто я такая, и я заслуживаю того, чтобы знать твою гребаную историю болезни! — Ты здесь не в качестве медика. Ты сама сказала, что хочешь выполнять задания в качестве штурмовика. — Что ж, беру свои слова обратно! Когда у тебя возникнут проблемы, ты, блядь, скажешь мне, понятно! — крикнула Сакура. — Кастрюля, чайник! — рявкнул он, и с каждой секундой его голос становился все тише и тише. — Да, я бы сказала это тебе, мистер чайник! Ты сам не следуешь своим собственным советам! — Мой совет заключался в том, чтобы ты вылечила себя! Я прошу слишком многого? — его плечи поднимались и опускались, но Сакуре было все равно, она смотрела ему в лицо. — Я достаточно вылечила себя! Большего и не требовалось. — Черта с два, это не так. Разве нет какого-нибудь правила, которое гласит, что врач должен сначала позаботиться о собственном здоровье? — К черту это правило! Ты был на пороге смерти, глупый, глупый человек! А что я должна была делать?! Позаботиться о моей дурацкой ране от цепи, когда ты чуть не умер от истощения чакры? Ну и к черту это! Я отказываюсь! — Прошло четыре дня, Сакура, — выдавил он из себя. — Только не говори мне, что за это время ты не смогла выкроить ни минуты, чтобы посмотреть на травму. Не смей мне этого говорить, потому что я не поверю ни единому слову. — Ну, я была занята тем, что восстанавливала свои силы, чтобы быть уверенной, что смогу подготовиться к засаде, ясно? — огрызнулась Сакура. — А тебе-то какое дело? Я работоспособна, и это всё, что имеет значение! Он нахмурился, опустив глаза. Ничего не сказал. Сакура тоже закрыла рот и ждала, пока он заговорит. Слава богу, торговцы находились достаточно далеко, чтобы не слышать их разговоров. Наконец, Су-сан вздохнул. — Послушай, Сакура. Я хочу знать, когда ты ранена. Вот и всё. Это всё, о чем я прошу. Она запнулась. Он смотрел прямо на нее, и в какой-то момент во время ссоры они придвинулись друг к другу, и теперь они оба оказались слишком близко, сидя на спальном мешке Су-сана. Сакура не могла спрятаться от его взгляда, когда он был так близко. — Ну, ты уже знал, что я каким-то образом пострадала. Так что, — пробормотала она, уставившись на свои колени. — Ты же знаешь, что я не это имел в виду, Сакура. Пожалуйста. Перестань прятаться. Она неохотно посмотрела на него, скрестила руки на груди, затем снова их опустила, поерзала на месте. Он казался искренним. Внезапно она почувствовала себя глупо из-за того, что накричала на него. Это был совершенно глупый спор. — Извини, — сказала она. — Ты прав. Я могла бы что-нибудь сказать. Но я не хотела, чтобы ты заставлял меня ставить себя на первое место. И я знаю, что ты бы попытался. — Со мной можно договориться, — предложил Су-сан. Сакура покачала головой. — Нет, нельзя. Я знаю тебя. Ты самый упрямый мужчина, которого я когда-либо встречала. Он устало улыбнулся ей. — Кастрюля, чайник. Сакура фыркнула. — Я и вполовину не так плоха, как ты. — Извини? Ты в два раза хуже меня. Она фыркнула, возмущенно покачав головой. Он присел на корточки, и она последовала его примеру, отвернувшись и разглядывая пейзаж. — От всех этих споров мне стало жарко, — пробормотал он. Сакура рассмеялась. — Кто-то самовлюбленный. — Ты же знаешь, я не это имел в виду, — он бросил на нее неодобрительный взгляд. Она усмехнулась. Нет, хотя это правда, что он красавчик. Но, черт возьми, она бы не стала говорить это этому придурку. — Нет, конечно, ты не имел это в виду — сказала она с ухмылкой. — Что это должно означать? — он прищурился, глядя на нее. — Ничего, ничего. Он придвинулся ближе, пригвоздив ее к месту невеселым взглядом. — Сначала ты солгала о своей травме, теперь говоришь, что я плохо выгляжу — что дальше? Ты собираешься пробраться в мою квартиру и уничтожить мой комнатный цветок? Сакура расхохоталась. — Возможно, я уже это сделала, Су-сан. Может, когда ты вернешься в Коноху, то обнаружишь на своем обеденном столе печальный, безжизненный трупик комнатного растения. — На подоконнике, — поправил он. — И если ты это сделаешь, я никогда тебя не прощу. Мистер Укки прожил столько лет. — Мистер Кто? — Мистер Укки. Мой единственный. Любой, кто наконец-то убьет его, заслужит мою ярость. — Мы серьезно говорим о твоем комнатном растении? — недоверчиво спросила Сакура. — Ага. И, возможно, об убийстве любого, кто угрожает его существованию. — Хорошо, что я тебя не боюсь, — поддразнила Сакура, бросив на него вызывающий взгляд. Он схватил ее за руку и сделал захват головы. — Может, тебе следовало бы, — прошептал он. — По крайней мере, если ты снова соврешь о своем здоровье. Сакура невольно напряглась. — Ладно, прекрати! Придурок, — он отпустил ее. Сакура отвела от него взгляд, странно взволнованная. Зачем он это сделал? — Я сказала, что постараюсь быть более открытой по поводу всей этой истории с травмой. Он невинно поднял руки, как будто это не он только что схватил ее за голову! Сакура бросила на него раздраженный взгляд, внезапно почувствовав себя чужой, хотя и не могла объяснить почему. Она неуклюже отодвинулась под предлогом, что хочет дотянуться до своего спального места, чтобы увеличить расстояние между ними. Этот придурок сделал ей захват головы… Он наблюдал, как она двигается, пытаясь дотянуться до спального мешка. Сакура чувствовала его взгляд на своей спине, хотя сосредоточилась на том, чтобы дотянуться носком ботинка до спальника, не вставая. Наконец, ей удалось дотронуться до него и закрепить чакрой на пальце ноги, затем она потянула ногу на себя, чтобы вернуть себе добычу. — Вот, — сказала она, торжествующе ухмыляясь, глядя на свой спальный мешок. — Попался. — И ты называешь меня сумасшедшим за то, что я дал имя растению. — О, заткнись, — сказала Сакура. — Посмотрим, поделюсь ли я теперь с тобой своим спальником. — Хм, — задумчиво произнес он, хватая край спальника и натягивая его на себя. — Что это было? — Придурок. — Да, ты правильно назвала часть человеческой анатомии. Сакура упрямо уставилась на него. — Вот теперь ты умничаешь. — А ты только что персонифицировала конец пищеварительного тракта. Ну что ж. Каждому свое, я полагаю. — Су-сан, заткнись! Он усмехнулся и откинулся назад, забирая с собой спальник и заставляя ее снова придвинуться поближе. Сакура бросила на него неодобрительный взгляд и потянула за свой край спальника. — Не будь таким занудой, ты, засранец… — Занудой, — невозмутимо произнес он. — Это, вероятно, самая грубая вещь, которую мне когда-либо говорили. Сакура подавила смешок и вместо этого притворилась раздраженной. — Ну, так и есть. Кроме того, ты олицетворяешь чайник, и у тебя тщеславие павлина. И ты дал имя своему растению. Он фыркнул, натягивая спальник на свою сторону, словно в отместку. — Если я чайник, то ты кастрюля. Ходишь вокруг да около, лжешь, что не ранена… — он бросил на нее мрачный взгляд. Сакура вздохнула. — Я надеялась, что ты забыл об этом. — Я никогда ничего не забываю. — Верно. Мозг слона. — Я серьезно. Нам нужно поговорить об этом. Твой клон хотя бы закончил лечить тебя? Он был прав. Она покраснела. — …Я думаю, наш спор прервал его на середине пути. — Отлично, — вздохнул он. — Ты можешь сделать это снова? Я составлю тебе компанию, пока ты будешь выздоравливать, проблемный медик. — Проблемный медик? Ты сейчас серьезно? Проблемный только ты! Проблемный пациент! Они просидели вместе еще почти два часа, разговаривая, пока клон Сакуры обрабатывал травму позвоночника. Су-сан отпустил свою половину спальника, чтобы она могла прикрыть им свою обнаженную спину. В пустыне было холодно, и исцеление вынуждало ее прекратить направлять чакру, чтобы согреться. К счастью, наличие целого спального мешка, чтобы не замерзнуть, принесло свои плоды. Сакура некоторое время наблюдала за тем, что делал клон, и, как только убедилась, что процедура проходит успешно, снова обратила свое внимание на Су-сана. Они обсуждали, как могли бы справиться с другой ситуацией, подобной этой, в будущем, оба смотрели вперед, вглядываясь в темные просторы пустыни, пока разговаривали. Су-сан продолжал настаивать на том, что Сакура должна сообщать ему, если будет ранена, а Сакура утверждала, что сделает это только в том случае, если он пообещает, что не устроит истерику из-за того, что она сначала вылечит себя. Он попытался возразить, что это был бы самый рациональный выбор, учитывая, что ее запасы чакры пополнялись быстрее, чем у него, так что она могла бы сначала вылечить себя, чтобы у них функционировал один здоровый ниндзя. Очевидно, Сакура, не теряя времени, пробила брешь в его глупой логике, сообщив ему, что она так или иначе потащит его задницу с собой, и для всех заинтересованных сторон будет лучше, если он будет в достаточной форме, чтобы идти самостоятельно. Каждый из них пытался отстоять свою собственную теорию о том, кого следует исцелять в первую очередь, и придумывал все более нелепые сценарии, чтобы доказать свою правоту. От миссий с неразумными параметрами и врагов со способностями, которые не имели смысла, до всего, что они могли придумать. В конце концов, они пришли к выводу, что это зависит от ситуации, и на самом деле не существовало ни одного фиксированного протокола, по которому они могли бы принять решение, кроме того, что все стороны должны были всё знать. Это вызвало волну вопросов друг о друге. Су-сан хотел узнать больше о травме Сакуры, Сакура хотела узнать больше о дерьмовой пересадке глаза Су-сана, хотя он, как и ожидалось, вел себя осторожно в этом вопросе. К этому моменту уже давно должно было закончиться дежурство Сакуры, и он не преминул сообщить ей об этом. Сакура возразила, что он пытается сменить тему, и хотела, чтобы он ответил на дополнительные вопросы о своем глазу и о том, почему он не попросил удалить его. Это явно не стоило таких усилий. Он даже ни разу не воспользовался им во время миссии. — Это был подарок от двух моих хороших друзей, — тихо сказал он. — Я не мог этого сделать. Сакура сморщила нос. — Такой себе подарок. С этой дерьмовой пересадкой они, должно быть, были скрягами. Что они сделали, наняли двенадцатилетнюю девочку для проведения операции? На мгновение воцарилось молчание. Почувствовав, что она только что сказала что-то бестактное, Сакура добавила: — Хорошо, очень талантливую двенадцатилетнюю девочку? Я должна признать, что операция не могла быть легкой… даже по сей день у нас есть всего несколько медиков, которые не допустили бы непоправимых ошибок. — Это была полевая операция, — ответил он. Сакура на мгновение подняла глаза и в шоке уставилась на него. — Полевая хирургия? Ты что, издеваешься надо мной? Смешок. — Нет, серьезно. Какой пиздец, ты вообще представляешь, насколько деликатны такие операции по пересадке? И ты хочешь сказать, что тебе это сделали с помощью полевой хирургии? — Мой медик отлично поработал. Мне все равно, что говорит тебе твое сканер-дзюцу. — Ладно, во-первых. Это не называется сканер-дзюцу. Во-вторых… Возможно, этот твой медик более компетентен, чем я предполагала. Он казался самодовольным. — Я же говорил тебе, — на его губах появилась легкая улыбка. Она облегченно вздохнула. — Кстати, я, э-э… Я немного подправила тебе зрение. Ничего особенного. Просто, э-э… Я добавила что-то вроде кнопки выхода. На случай, если у тебя весь глаз полетит в тартарары, — она не могла видеть его лица под этим углом, но он напрягся при упоминании о каких-либо дополнениях, поэтому она продолжила бессвязно бормотать. — Эм, я знаю, тебе это может показаться неважным, но, учитывая то, что я добавила, в экстренной ситуации тебя сможет прооперировать любой желающий. При пересадке глаз важно использовать эту лазейку, так как глаза расположены очень близко к мозгу. Если из-за трансплантации у тебя нарушается циркуляция чакры, что случалось и раньше, дежурный медик должен иметь возможность немедленно получить доступ к критическим областям, чтобы спасти твою жизнь. Что ж, я обеспечила этот доступ. И устранила некоторые неполадки с частотой чакры — на самом деле, ничего особенного. Ты не должен заметить никаких изменений. Она попыталась узнать его реакцию, но он по-прежнему ничего не говорил. — Прости, — добавила Сакура. — Я тогда не знала, что ты считал свой глаз подарком. Если хочешь, я могу убрать всё, что сделала. Хотя я бы не рекомендовала так поступать. По-прежнему ничего. — Су-сан? — с тревогой спросила она. Он что-то промычал. Сакура ждала, что он объяснит подробнее, но он этого не сделал, и в конце концов она задремала.

***

На следующее утро Сакура внимательно наблюдала за Су-саном, пытаясь уловить какие-либо признаки гнева, но он казался вполне нормальным. Когда она заговорила с ним на эту тему во время короткого обеда под палящим солнцем, он сказал ей, что все в порядке. Пошутил о том, что не является поклонником внезапных приступов. Сакура все еще чувствовала себя немного неловко из-за всего этого, учитывая, что пересадка его глаза была важна по эмоциональным причинам, но решила оставить этот вопрос и просто воздержаться от лечения глаза, пока не возникнет необходимость. Многие другие области нуждались в лечении. На следующий день, когда Сакура сопровождала караван, сбылись ее худшие опасения, и им снова пришлось сражаться. Только к этому моменту она уже не так сильно боялась этого события. Она позаботилась о том, чтобы резервы Су-сана достаточно восполнились, чтобы пережить такую ситуацию. Она дремала на верблюде, когда его палец коснулся ее руки. Она приоткрыла один глаз. — Засада, — одними губами произнес он. Она кивнула и снова закрыла глаза, притворяясь, что все еще спит. В ответ настойчивое постукивание его пальцев потребовало прекратить. Идея заключалась в том, что, притворившись уязвимой, вражеские ниндзя нацелятся на нее в первую очередь, тем самым оставив недавно истощенного чакрой участника в покое, но, конечно, это сработало не так хорошо, как она себе представляла, потому что Су-сан вмешался прежде, чем она смогла уничтожить больше трех угроз. Затем он крикнул ей, чтобы она защищала клиента, и бросился прямо на какого-то врага. Сакура не пришла в восторг от такого развития событий, но она могла сказать, что он справится со всем, и кто-то же должен следить за тем, чтобы никто не ударил разбросанными кунаями клиентов и верблюдов. Пользователи ветра были чрезвычайно хитрыми, их метательное оружие было намного смертоноснее. К счастью, она сама владела природой ветра и обладала отличной меткостью (ее тренировки в поместье Мацуока наконец-то принесли свои плоды), так что она могла отражать вражеские снаряды, пролетавшие слишком близко. Однако как раз в этот момент один из врагов перешел от простого использования чакры ветра в качестве пропеллера к настоящим порывам, чтобы изменить направление брошенного оружия в полете. Дерьмо! Он чуть не убил двух торговцев! Сакуре пришлось схватить ближайшего к ней верблюда и швырнуть его в летящее оружие, чтобы он служил мясным щитом для торговцев. Бедный верблюд, тяжелый, как кирпичная стена, приземлился на свои слишком хрупкие передние ноги и сломал обе. Затем на него обрушился шквал кунаев. Сакура вздрогнула, когда животное начало бешено вопить, а торговцы в безудержном ужасе отпрянули назад. Она могла бы вылечить верблюда в одно мгновение, но ей была неприятна мысль о том, что еще кого-то из них можно использовать в качестве мясных стенок, поэтому ей требовалось придумать альтернативу. В качестве альтернативы, конечно, можно было крикнуть Су-сану, что они меняются местами. Он мог бы использовать дзюцу земли, чтобы защитить всех торговцев одновременно. Утечка чакры не стала бы проблемой, учитывая, насколько эти парни невпечатляющие. Пусть он сделает это, пока она будет устранять оставшиеся угрозы. Как и следовало ожидать, он пришел в такой же восторг, как и она, играя роль запасного, но справедливость есть справедливость, и Сакура, не теряя времени, напомнила ему об этом, когда он попытался возразить. Он вздохнул и махнул ей, чтобы она шла вперед. Сакуре не нужно было повторять дважды. Краем глаза она заметила, как возводится земляная стена, в то время как она продолжала уничтожать врага за врагом. Они были настолько слабы, что ей даже не требовалось их убивать, и она могла позволить себе просто вырубить их. В конце концов, они вместе разделались с последней группой врагов. Эти были мелкой сошкой по сравнению с безумцем, владеющим отравленной кусаригамой, и Сакура поймала себя на том, что немного поиграла с ними. Это принесло облегчение: снова чувствовать контроль над ситуацией. — Хороший прицел! — Спасибо! Игра в боулинг оказалась веселой. Она одарила Су-сана ухмылкой с того места, где человек, которого она бросила, сбил другого врага. Другой закричал, бросаясь на нее, и прокричал что-то о том, что она унизила его брата. Сакура отступила в сторону и сделала вид, что собирается пнуть его. Он увернулся, не осознавая, что просто движется туда, куда она хотела. Своей ногой, покрытой чакрой, она вытащила флягу из его кармана и бросила ее. Спустя несколько секунд мужчина, безумно булькая, захлебнулся собственной питьевой водой, в то время как второго ударили по голове теперь уже пустой флягой. Она уже собиралась прикончить второго парня, когда на нее набросился еще один враг. Она в тревоге обернулась, только чтобы заметить, что он летит — в смысле, потерял сознание. Секундой позже он врезался во второго парня, прямо в то место, куда его только что ударила фляга. Оба повалились на землю, потеряв сознание. Сакура обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Су-сан весело машет им с другой стороны поля битвы. Черт. Его навыки игры в боулинг даже лучше, чем у нее. Она снова нырнула в гущу драки, по пути забирая использованную воду из дыхательного горла первого мужчины. Короче говоря, они полностью уничтожили вторую группу врагов. Очевидно, это были те самые угрозы, за которых им платили за защиту торговцев. Су-сан рассказал ей, что парни, с которыми они сражались несколько дней назад, по-видимому, являлись членами опасной повстанческой группировки, доставлявшей Суне неприятности, и что они специально выбрали их, чтобы избавиться от противоядия, созданного Сакурой во время предыдущей миссии с пандемией, которая оказалась случаем общего отравления. Она не была уверена, откуда он все это знает, хотя и предположила, что это, вероятно, благодаря его работе в разведке. В любом случае, ее, так или иначе, не волновали дальнейшие объяснения. Она просто радовалась, что с ними обоими все в порядке. Хотя этот гад мог бы и не использовать столько чакры, просто чтобы покрасоваться. Грр… Придурок. Той ночью, во время дежурства, Сакура уделила свое внимание его печени и пищеварительному тракту, что по какой-то причине было странно. Почти нечеловечески. Такие печень и желудок она ожидала увидеть у крупного хищника, а не у обычного человека. Сакура просканировала чакрой вокруг, пытаясь понять, что все это значит, когда слабое присутствие чакры вдалеке вывело ее из задумчивости. Она быстро вскочила на ноги, и огляделась по сторонам, доставая кунай. Что-то скрывалось в тени. Она видела, как черное пятно двигалось по дюне с пугающей скоростью. Хотя оно казалось слишком маленьким для человека. Может, это призыв. Змея? Что за… Сакура вздохнула с облегчением. Это была собака. В поле зрения появилась собака. Один из нинкенов Хатаке. Слава богу, что это собака, а не угроза. Сакура не хотела ни с кем драться на таком холоде. Она осторожно приблизилась к собаке, которая, как ни странно, ждала неподалеку от их лагеря. И она что-то держала в пасти? Сакура прищурилась, но не смогла разглядеть, что именно. Это оказался не один из нинкенов, которых она знала лично, хотя в тот раз в Волне он привлек ее внимание, потому что был самым красивым из призывов Хатаке. Он напоминал хаски, чисто-белый, с пучком седой шерсти на макушке и двумя пронзительными голубоватыми глазами, которые придавали собаке почти жуткий вид. Этот пес больше походил на привидение, чем на животное, и это впечатление усилилось, когда Сакура заметила, что он держит в своей мощной пасти: руку. Человеческую руку. Пес завилял хвостом, глядя на нее с большим волнением. Может, он ожидал угощения? Сакура осторожно приблизилась, и, что еще более странно, как только она подошла достаточно близко, хаски протянул ей руку словно какое-то извращенное подношение. Сакура непонимающе уставилась на человеческую руку. Трупное окоченение уже наступило, и она была скручена в клешню. Загар указывал на то, что рука принадлежала жителю пустыни и мужчине. На пальцах были мозоли, свидетельствующие о работе шиноби… Сакура нахмурилась, опускаясь на землю рядом с хаски. — Э-э, спасибо. Э-э… Я не знаю твоего имени, — запоздало добавила она. Но когда это ее останавливало? Она оглядела дьявольского пса с головы до ног и быстро приняла решение. — Спасибо, Гуль-тян, но, эм… может, тебе стоит показать эту руку своему призывателю, а? Полагаю, он попросил тебя отследить, э-э, человека, которому она принадлежала. Ты же не хочешь нарваться на неприятности, если не расскажешь ему об этом, верно? Гуль-тян продолжал пялиться на нее и вилять хвостом. Сакура в смятении посмотрела на собаку. Похоже, этой собаке не хватало интеллекта. — Э-э…… Я думаю, тебе лучше уйти. Ничего. Сакура вздохнула и ущипнула себя за нос. Почему эта собака вообще оказалась здесь? На много миль вокруг не было ни одного человека. Очевидно, Хатаке должен находиться довольно далеко. Разве собачий нюх не направлял пса? Здесь он ошибся! Это, или… возможно, этот пес услышал от другого нинкена о том, как Сакура щедро угощала их, и захотел получить свою долю. Она внимательно оглядела хаски. — Ты ведь не уйдешь, пока я не проведу для тебя бесплатный сеанс исцеления, правильно? Теперь виляние хвостом стало еще более возбужденным, если это возможно. Мистер Гуль определенно хотел сеанс исцеления. Вздох. Какой была ее жизнь. — Хорошо, — невозмутимо ответила Сакура. — Возвращаемся в лагерь. Я отказываюсь сидеть на таком холоде. Собака радостно схватила руку и потрусила за ней. Сакура в смятении уставилась на мертвую руку, размышляя о том, должна ли она что-то сказать по этому поводу или нет, но в конце концов вздохнула и смирилась. Когда она проснулась утром, Гуль-тян уже исчез, как и рука. Сакура спросила Су-сана, видел ли он что-нибудь, но он был на удивление уклончив, возвращая вопросы к ней: казалось, его гораздо больше интересовало, доставил ли ей дискомфорт Гуль-тян и что она подумала о руке. Сакура сообщила ему, что она ничего не подумала о руке, кроме того, что собака выглядела дьявольски, когда держала ее (и ладно, для нее было своего рода шоком осознать, что милые комочки меха, называющиеся нинкенами, на самом деле являлись обученными боевыми животными, хотя она и не добавила эту часть), и она также упомянула, что Гуль-тян самая красивая собака, которую она когда-либо видела. Су-сан, на удивление, изумился этому и продолжал спрашивать, почему она назвала красивую собаку дьявольской. Сакура сообщила ему, что в жизни есть красота, как и в смерти, а гули — это воплощение живых мертвецов, поэтому они вдвойне прекрасны. Он, казалось, остался доволен этим ответом и продолжал задавать ей вопросы, которые все равно привели бы к тому, что она похвалила бы нинкена. Сакура не возражала удовлетворить его любопытство, но подумала, что было трудно понять, о ком он говорит, потому что он, очевидно, знал имена всех членов стаи, в то время как она знала их (кроме Быка) только по вымышленным именам. Он был потрясен, когда она назвала ему все их прозвища, и они долго спорили о них, Сакура пыталась убедить его, что у этого придурка ужасный вкус на имена, в то время как Су-сан утверждал, что у нее самой плохой вкус. В целом, это был долгий, жаркий день бега по пустыне, и единственное, что помогало ей оставаться в здравом уме, — это их разговор. Когда они сделали перерыв, Сакура настояла на том, что хочет еще раз взглянуть на сеть чакры Су-сана, но он отказался. Тогда она попросила показать ей его глаз, но он категорически отверг это предложение. Сакура скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него, он посмотрел в ответ и заявил, что чувствует себя прекрасно, так что нет причин проводить еще один осмотр. Сакуру это не удовлетворило, но и глупой она не была. Она изобразила на лице поражение и придвинулась к нему чуть ближе, делая вид, что поглощена поеданием своего батончика. Затем, когда их бока соприкоснулись, все стало намного проще, Сакура очень осторожно направила немного своей чакры и, после тщательных манипуляций, ввела ее в его организм. Это напоминало построение моста из чакры между ее сетью и его, но без использования печатей, и упражнение требовало такого контроля, что Сакура откровенно удивилась, когда ей это действительно удалось. «Пока все хорошо», — подумала она, крепче привязывая свою чакру к его сети. Он, казалось, ничего не заметил. Затем, убедившись, что она в безопасности, она осторожно осмотрелась вокруг, пока не добралась до его чакры. Черт бы побрал этого упрямого засранца, его чакра всё ещё находилась на уровне пятидесяти процентов. Ладно, задница. Сакура подавила желание закатить глаза и быстро приняла решение. Она зашла так далеко, что незаметно для него построила мост между их сетями.… остальное должно было пройти как по маслу. Очень медленно она вливала в его организм ничтожное количество своей чакры, подбирая их частоты еще точнее, чем раньше, чтобы убедиться, что та будет хорошо восприниматься. Сакура бросила осторожный взгляд на Су-сана, стоявшего рядом с ней, но он, казалось, ничего не заметил, с отсутствующим видом глядя вперед на дюны. Хорошо. Хорошо. Она прикусила губу и вернулась к своим попыткам восстановить его чакру. — Сакура. Его голос внезапно вывел ее из состояния сосредоточенного транса. — Да? — в ужасе выдавила она. Неужели он догадался? Он кивнул в сторону ее батончика. — Тебе не нравится? Кажется, у меня осталось немного орешков с прошлого раза… Сакура чуть не выдохнула от облегчения. Он понятия не имел. — Нет, нет, все в порядке… Я просто задумалась! — она быстро откусила кусочек от своего батончика. — Видишь? Восхитительный вкус! — она подняла большой палец для пущей выразительности. — Хорошо… — он бросил на нее любопытный взгляд и откинулся назад, снова уставившись на пустыню. Сакура мысленно вскрикнула от облегчения. Если бы он отошел от нее прямо сейчас, то разрушил бы мост чакры и, таким образом, свел бы на нет все ее усилия. К счастью, он придвинулся ближе, что, по сути, упростило ей всю процедуру. Она вздохнула с облегчением и вернулась к работе, на этот раз не забыв съесть свой батончик. И так… Сакура создала новое любимое упражнение по контролю чакры, а сеть чакры Су-сана приобрела нового любимого человека. Конечно, если бы его сеть была человеком, она была бы сыта по горло Су-саном. Слава богу, Сакура находилась рядом, чтобы хоть как-то воспрепятствовать этому. И она сделала это — и продолжала это делать — в течение следующих нескольких дней. После тщательного тестирования и осознания того, что Су-сана, похоже, не волнует, сидит ли она так близко к нему, Сакура начала использовать любую возможность, чтобы передать ему свою запасную чакру. Перерывы создавали для этого идеальные возможности. У нее не хватало смелости прикоснуться к нему, ведь шиноби очень сильно ценили личное пространство, но она старалась держаться как можно ближе, чтобы уменьшить диаметр мостиков чакры, которые ей приходилось строить. Слава богу, он не отодвигался, когда она так близко к нему садилась, иначе у нее возникли бы проблемы. Несмотря на это, Су-сан явно понятия не имел, что происходит, потому что она не раз ловила его на том, что он проверяет свои резервы, закрыв глаза и склонив голову набок, с озадаченным выражением лица. Ближе к полудню, после третьего дня ее усилий по строительству мостов, они наконец выбрались из пустыни. Темп, заданный Су-саном, теперь снизился: они останавливались на закате, где бы ни находились, и вставали позже, часто даже делая дополнительные перерывы, когда это требовалось, что, как оказалось, значительно замедляло их. Или, может, они действительно двигались раньше в безумном темпе. В любом случае, они оба знали, что теперь это нецелесообразно. Они добрались до реки, которая пересекала Такигакуре, всего за час. Они сделали перерыв, чтобы пополнить свои фляги и искупаться в реке, так как оба остро нуждались в этом. Сакуре очень понравилось купаться, она сделала большой глоток воздуха и прижалась ко дну речного русла, тренируясь оставаться там как можно дольше. Стычка в пустыне заставила ее осознать, что ей нужно значительно улучшить свою способность задерживать дыхание. Им невероятно повезло, что Су-сану удалось найти у врагов дыхательные маски, иначе она была бы по уши в дерьме. Сакура задумалась, как долго в человеческих силах задерживать дыхание. Ходили слухи, что один из членов Акацуки, известный как Кисаме Хошигаки, обладал жабрами, и когда она читала отчеты о миссиях йондайме, он упомянул в одном из них, что ему жаль, что он не может «жить» под водой, как нидайме. Что именно он имел в виду, было неясно, но Сакура точно знала, что нидайме жил в Конохе, а не где-то под водой, но это наводило на мысли о том, на что именно этот человек был способен. О его использовании суйтон-дзюцу ходили легенды не просто так. Почти так же, как и о его талантах в создании техник. Вполне логично предположить, что он придумал дзюцу, позволяющее дышать под водой, или что он мог, по крайней мере, задерживать дыхание на очень долгое время даже во время боя. И как долго ей это удавалось делать? Каких-то жалких десять минут? Пятнадцать? Она потребляла слишком много кислорода. Ей нужно научиться регулировать его количество даже в условиях сильного стресса. Да, она и раньше практиковала медитацию под водой, чем занималась и сейчас, но никогда не делала это в стрессовых ситуациях. Сакура так гордилась тем, что ей удалось задержать дыхание под водой на пятьдесят семь минут, и только теперь поняла, что не может делать это так долго в боевой обстановке. Она размышляла об этом, когда вдруг заметила, что к ней подплывает Су-сан. Он резко остановился и уставился на нее. Сакура взглянула ему в лицо и поняла, что он был напуган. Дерьмо. Какая-то угроза? Она вскочила со своего места на дне реки и бросилась к нему, вынырнув на поверхность почти за секунду. Она лихорадочно огляделась, но все казалось спокойным. Секундой позже голова Су-сана показалась над поверхностью. Сакура с помощью рук подтянулась к поверхности воды и села на нее. — Что происходит? — растерянно спросила Сакура. Он оперся руками о воду, положил на них подбородок и посмотрел на нее. Просто посмотрел на нее. — Су-сан? — переспросила она. Су-сан вздохнул, устало закрыв глаза, и покачал головой. — Ничего. Я просто… встревожился, когда ты не вынырнула обратно. — Ой! Мне так жаль. Конечно, какая же я идиотка… Я забыла, что ты не знаешь, что я иногда так медитирую… Она рассыпалась в извинениях, хотя он выглядел просто усталым, бормоча что-то о том, что из-за нее у него поднялось давление. Она извинилась еще раз. Он отмахнулся от нее. Некоторое время они плыли по воде, и разговор перешел на задержку дыхания под поверхностью. Сакура разглагольствовала о теории Тобирамы. Су-сан размышлял о том, возможно ли создать такое дзюцу. Казалось, его заинтриговала эта идея, хотя он и посетовал, что не знает никакой техники ветра, которая помогла бы в этом. Сакура сообщила ему, что медицинское ниндзюцу работает так же хорошо, и объяснила, что ее рекорд по задержке дыхания под водой составляет пятьдесят семь минут. Он вытаращил глаза. Сакура рассмеялась и предложила посмотреть, как долго он продержится, она бы его побила. Итак, они нырнули вниз, Сакура с большим интересом наблюдала за ним, пока он сидел, прислонившись к камню, и не шевелился. «Перестань корчить такое лицо», — просигналил он ей через три минуты. «Какое лицо?» — она заметила, что улыбается ему во весь рот, и попыталась остановиться, но не смогла сдержать улыбки. «Ты пялишься на меня так, словно я какой-то клоун из дома смеха». Ему пришлось просигналить это по буквам на хирагане, потому что не существовало сигнала для обозначения дома смеха. Сакура хихикала над ним под водой и плавала кругами вокруг его камня. Его глаза следили за ней. Через некоторое время он, казалось, достиг своего предела и вынырнул, она последовала его примеру. — Десять минут, — сказала она, снова усаживаясь на поверхность воды. — Это отличный результат. Молодец. — Не надо льстить мне. — Ладно, клоун из дома смеха, — хихикнула она. — И не называй меня так. Она засмеялась еще громче. Он плеснул в нее водой, и она нырнула в сторону, уплывая на максимальной скорости. Он поплыл за ней, хотя и не так быстро. Сакура уклонялась то в одну, то в другую сторону, а когда оказалась достаточно далеко, собрала немного чакры в кулак и направила на него поток воды. — Это нечестно. — Нет, это честно. Ты просто медлительный, — поддразнила она. — Это не моя вина, — выдавил он из себя. — О, тогда чья это вина? — поддразнила она. — Реки? Плохая река тянет тебя назад? Он бросил на нее раздраженный взгляд. — Я так и не научился плавать. Это гражданское дело. — Извини, что? — В этом нет смысла, — возразил он. — Я знаю брасс, потому что он полезен для ныряния, но только потому, что в детстве я решил научиться этому сам. Вот и все. — Ты издеваешься надо мной. — Сакура уставилась на него, разинув рот. — Значит, ты не знаешь кроль? — Нет. — А ты знаешь, как прыгать, ныряя головой вперед? — …Наверное, у меня получилось бы правильно, если бы я попробовал? — Я не могу в это поверить! Я должна научить тебя, как это делается! — Это не… — Ни один мой друг не может не знать стиль вольного плавания, — заявила Сакура. — Ни один. Су-сан выглядел озадаченным. — Но эти твои движения кролем такие шумные и броские… — Извини, нет. Кроль — самый быстрый и крутой стиль плавания, одобренный Харуно Сакурой, так что ты научишься. — Хорошо, хорошо… Они потратили еще целых два часа на то, чтобы поплескаться, Сакура изо всех сил наслаждалась своим превосходством, а Су-сан, к сожалению, схватывал все на лету так же, как и обычно. В конце концов, засранец оказался быстрее ее, хотя она все равно была лучшим ныряльщиком. И она продолжала настаивать, что она выполняла прыжки головой более изящно, чем он, но он утверждал, что важна скорость, а не то, выгибалась ли его спина под углом в сорок градусов или в пятьдесят. Сакура назвала его завистливым засранцем, потому что он напоминал жердочку, которую бросили в озеро. Гад схватил ее и потащил в воду, но она оттолкнулась от него в воздухе и величественно нырнула, просто чтобы заставить его чувствовать себя хуже. Когда они, наконец, закончили валять дурака, то поняли, что потратили кучу времени впустую и что они еще больше отстали от графика, чем раньше. Су-сан был в хорошем настроении, и это осознание, казалось, не слишком его беспокоило. — Да какая разница, если мы опоздаем. Максимум на два дня. — Ты что, издеваешься надо мной?! Два дня? Это слишком много! Мы получим плохой отзыв! — Ма. Мы можем просто инсценировать нападение бандитов и заставить их думать, что мы героически спасли им жизни, если до этого дойдет. — Ты такой придурок, Су-сан! — Что? Не то чтобы мы не спасли бы им жизни, если бы это было нужно. — Мы не будем инсценировать нападение, придурок! — Ладно, ладно. Тогда мы опоздаем и будем вести себя негероически. Будь по-твоему. — Если будет по-моему, мы не опоздаем, и точка! — крикнула Сакура. — И как же? Минуточку. Давай я достану свой ковер-самолет, чтобы мы могли добраться туда вовремя… — Не смейся над пунктуальностью, придурок! Конечно, после того, как Су-сан напомнил ей о том, какой он придурок, мозг Сакуры заработал с удвоенной силой, придумывая способ убедиться, что они не опоздают, который не приведет к повторному истощению чакры. И, к счастью, она нашла его. — Можешь повторить еще раз? Она повторила свою гениальную идею невежественному идиоту. — Ты хочешь… арендовать лодку и поплыть туда ночью? — Именно это я и сказала. — Извини… что? — Тебе следовало бы спросить, где мы ее возьмем. И ответ таков: неподалеку есть небольшой городок. Я уверена, что там мы без труда сможем арендовать небольшую лодку. — Я… что? Су-сан, казалось, зациклился на том, чтобы играть роль заезженной пластинки, но Сакура не собиралась позволять этому останавливать ее. Она настаивала на том, что уже делала так раньше и что это срабатывало, хотя частично она солгала, поскольку в последний раз она плавала на лодке, когда ей было девять лет, и она не была уверена, что что-то помнит, но важно то, что после многочисленных попыток убеждения Су-сан в конце концов согласился. На том они и порешили. Они довольно дешево арендовали лодку (благодаря тому, что им удалось притвориться перед человеком гражданскими). Сакура быстро вспомнила, как управлять лодкой — это был небольшой лазер, рассчитанный только на одного или двух человек и часто используемый в соревнованиях, — и они отправились в путь. Днем они обычно путешествовали пешком, а ночью распечатывали из свитка маленькую лодку и преодолевали таким образом некоторое расстояние, при этом один нес вахту, поддерживая движение лодки, а другой спал. Конечно, для этого потребовалось научить Су-сана управлять лодкой в темноте, но этот человек был сообразительным и быстро всему научился. Они оба даже получали удовольствие от происходящего. Не раз, если позволял ветер, они даже преодолевали некоторое расстояние на лодке в жаркие полуденные часы, перегибаясь через борт и обдаваясь брызгами прохладной воды. Сакура настаивала на том, что нужно высунуться как можно дальше, как это делают профессиональные спортсмены, чтобы создать надлежащий противовес, когда они мчались по волнам, хотя, строго говоря, те были не слишком большими. Но в любом случае, это освежало, выглядело круто и являлось отличной тренировкой бедер. На третий день их ночного путешествия на лодке Су-сан превратился в настоящего фаната этого. Сакура проснулась от легкого покачивания лодки на волнах на рассвете — Су-сан включил двигатель на полную мощность. Сакура потянулась, стараясь не удариться головой о мачту, и села рядом с ним на борт лодки. Он молча протянул ей веревку, и она, снова надев перчатки, взяла ее, затем порылась в сумке в поисках батончиков. Су-сан занимался управлением, поэтому она развернула упаковку, прежде чем передать батончик. Она развлекалась, свешиваясь с борта лодки, как коала, и напрягая мышцы живота, когда почти касалась волн. К сожалению, Су-сан сидел слишком далеко, чтобы она могла пожертвовать ему хоть немного чакры. Ее резервы снова пополнились на сто процентов, пока она спала, так что это был бы подходящий момент. Некоторое время спустя ей пришлось огреть крокодила по голове веслом, которое гражданский дал им специально для этой цели, когда тварь решила, что они легкая добыча. Су-сан посмеялся над ее техникой нанесения ударов. Очевидно, она сделала вид, что прихлопнула муху или что-то в этом роде. Сакура покраснела, и некоторое время они обсуждали особенности речных путешествий. — Как тебе вообще пришла в голову такая идея? — спросил он, натягивая парус еще туже, — помешанный на скорости. Река была достаточно широкой, чтобы это можно было сделать, поэтому Сакура не стала просить его остановиться, а просто пожала плечами, высунувшись из лодки еще дальше и наслаждаясь брызгами воды на спине и жжением в бедрах. — Мы с моим старым напарником по миссиям постоянно так срезали путь, — ответила она, откидывая волосы с глаз. — Повсюду ездили автостопом, строя щенячьи глазки всем, кто владел транспортным средством. Это работало очень хорошо. — Подожди, значит, ты не плавала на лодке? — Не-а. Тогда у меня не было денег, чтобы арендовать яхту. Но я научилась ходить под парусом еще ребенком, и, поскольку мы все равно собирались плыть по реке, пересекающей Такигакуре, это казалось логичным решением. Су-сан что-то промычал, на мгновение задумавшись. Сакура знала, что он обдумывает ее слова и скоро задаст вопрос. И действительно, вопрос прозвучал: — У тебя был старый напарник по миссиям? Вот что он извлек из всего этого? Серьезно? Сакура фыркнула, раздраженная его способностью вынюхивать действительно важные детали и сосредотачиваться на них. — Да, — в конце концов согласилась она. Он бросил на нее косой взгляд. — Это кто-то, кого я знаю? — Нет. Он был гражданским. Из генинов-мертвецов. Только после этих слов она поняла, что произнесла это в прошедшем времени. И назвала корпус генинов гражданским прозвищем. Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее. На его лице отразились разные эмоции, но он ничего не сказал. Сакура слегка поежилась. — Я знаю, о чем ты думаешь. Глупый корпус генинов, они ни на что не годное пушечное мясо. Ну, он таким не был. — Я так не думал, — возразил он. — Да, думал. Все так думают. Они погрузились в молчание. Сакура почувствовала себя виноватой из-за того, что вот так, ни с того ни с сего, обвинила его. — Я забрала его чайные чашки, — сказала она в качестве примирения. — Знаешь, те, что ты видел в прошлый раз? — Ах, да. Я их помню. Они погрузились в дружеское молчание. Через некоторое время ветер переменился, и они решили продолжить путь пешком, поскольку уже светало. Они запечатали лодку обратно в большой свиток для хранения и, быстро сверившись с картой, решили, что уже пора отходить от русла реки. — Этот человек… почему ты взяла в напарники кого-то из корпуса генинов? — спросил Су-сан в наступившей тишине позже, когда они пробирались через небольшие заросли деревьев и между кучами камней и рыхлой земли. — Мы были друзьями, — ответила она. — Ну, не сразу. Когда мы встретились, то терпеть друг друга не могли, потому что этот придурок украл мою работу. Раньше я работала в одном баре… мы оба там работали. Вот так мы и познакомились. Мы заключили союз, чтобы потребовать более высокой оплаты, а потом обнаружили, что мы соседи, и это привело к экономии денег. После этого… он стал моим напарником по миссиям. Или, скорее, наоборот. Я была занята учебой на медика, поэтому ходила с ним только иногда. «Когда думала, что может быть слишком опасно», — не добавила она. — Да? Он кажется довольно милым, — сказал Су-сан. — Это доказательство того, что у меня нет причин его ненавидеть. Сакура улыбнулась. — Да, у тебя нет. — Как его зовут? — Икуо. — Он по-прежнему твой сосед? — Нет. При этих словах его взгляд заострился. Она поняла, что в ту же секунду он догадался… как он догадался, она не знала. Но он, казалось, застыл на месте, и этого оказалось достаточно. Сакура отвернулась прежде, чем он успел задать вопрос, давая понять, что разговор окончен. Он понял намек, и в течение нескольких часов они больше не произносили ни слова. Затем они приступили к следующему заданию, и разговор сосредоточился на его завершении. После этого они больше не упоминали Икуо или что-либо похожее на очень личную, болезненную тему. Они занялись своими делами, добрались до следующего задания и тоже выполнили его безукоризненно. К счастью, эта миссия прошла лучше предыдущей, хотя Сакура и оплакивала отсутствие своего посоха. Она сохранила две его части и теперь использовала их как катану. Пока что ни одна угроза не смогла сравниться с парнями из пустыни, но все равно было обидно, что у нее нет ее посоха. После очередного успеха они достигли самой дальней точки своего путешествия и решили вернуться обратно в страну Огня, оставалось всего несколько миссий. Гуль-тян, которая, как выяснилось, оказалась женского пола, не раз возвращалась в их лагерь с частями тел убитых, которые она затем подобострастно преподносила Сакуре. К этому моменту уже стало почти обычным делом получать случайные пальцы или, что особенно запомнилось, череп, который она положила ей на колени. Поскольку Су-сан утверждал, что называть собаку гулем невежливо, а хаски оказалась очень утонченной, чистоплотной собакой, которая даже вылизывала свою шерсть дочиста, как кошка, Сакура переименовала ее в Юрэй — призрака, — что было шагом вперед от гуля, но все еще намекало на ее сверхъестественную внешность. Ей так нравилось имя Гуль-тян, что иногда, когда у нее было настроение, она продолжала называть хаски прежним именем. Однажды ночью, когда Сакура как раз проводила осмотр Юрэй, завершая его массажем чакры, из ниоткуда появился Карма, который начал лаять на нее как бешеный, а за ней еще две собаки. Сакура вскочила на ноги, недоумевая, что это значит, но потом поняла, что Карма лает не на нее, а на Юрэй, словно сержант по строевой подготовке, пока хаски не сорвалась со своего места в объятиях Сакуры и не бросилась к другим собакам, как будто от этого зависела ее жизнь. Карма перестал лаять, явно довольный таким развитием событий, и вскоре Юрэй перешла на шаг позади других собак, и они исчезли вдали. Сакура смотрела им вслед, нахмурив брови. Если бы она не знала его лучше, то сказала бы, что Карма пытался прогнать Юрэй из лагеря… или от нее. Какого черта? Она выбросила из головы это странное происшествие и сосредоточилась на заданиях. Это была нелегкая задача — выполнять столько высокоранговых миссий, одну за другой, но они как-то справлялись. Сакура втайне считала, что одна из главных причин, по которой они могли поддерживать такой темп, несмотря на его огромный недостаток, — это ее постоянные пожертвования чакры через мосты чакры. Су-сан все еще понятия не имел, что именно она стоит за внезапным увеличением количества чакры, но его тело, очевидно, догадалось, потому что реагировало на попадание ее чакры в его сеть как довольный щенок, подбегающий к ребенку, который всегда гладит его по животу. Это было довольно забавно, учитывая, насколько серьезно и замкнуто он, как правило, вел себя во время их реальных миссий, с бдительностью, напоминающей лазер, которая, казалось, исчезала только после того, как они побеждали противника. Но она заметила, что в последнее время он выглядит более счастливым, вероятно, из-за того, что она избавила его от ужасных головных болей. В настоящее время его резервы по-прежнему составляли восемьдесят процентов — довольно невероятный результат для его сети, если признаться самой себе, — и Сакура даже тогда не собиралась прекращать свои пожертвования. Она давала ему только то, что, как она была уверена, можно восполнить после сна, так что она не ломала себе голову, тратя на это часть своей чакры. Тем не менее, она думала, что он будет бороться с ней, если узнает, что она задумала, отсюда и необходимость вести себя очень осторожно с передачей чакры. По крайней мере, это был отличный способ попрактиковаться в самоконтроле. Они выполнили остальные задания из своего маршрута, и им даже пришлось прождать несколько дней в столице, прежде чем отправиться на последнюю миссию-сопровождение в Коноху. Сакура все это время замечала, что у Су-сана идет кровь из носа, что было странно, потому что большую часть времени они убивали время, выполняя основную разведывательную работу, чтобы подкупить друга Су-сана из разведки. Ничего особенно сложного. Но кровотечение из носа продолжалось. — Ты уверен, что ничего страшного? — она не раз спрашивала, но он всегда настаивал, что с ним все в порядке. Когда она заметила, что он тайком подносит к носу какой-то белый порошок, а через четыре минуты у него идет кровь из носа, Сакура решила, что с нее хватит. — Что это за штука, черт возьми? — Э-э, что? — То, что ты только что вдохнул. — Я не… Сакура проигнорировала его оправдания и притянула его к себе, не заботясь о том, причинит ли ему неудобство грубое обращение. Ему следовало подумать об этом, прежде чем вызывать у себя кровотечение из носа. Она начала проверять его организм. Естественно, он пытался сопротивляться, но хватка у нее была железная, как и воля. Как обычно, ей не потребовалось много времени, чтобы ввести свою чакру в его сеть, несмотря на то, насколько чувствительной являлась область, расположенная рядом с мозгом. Сакура нахмурилась, прижала ладони к его лицу и направила в него зонд из чакры. Нос бедняги горел. Нервы, казалось, возбужденно кричали, бунтуя против него… Сакура вскоре поняла почему, когда обнаружила следы сильного химического вещества в его носовом проходе, которое часто использовалось в моргах для снижения чувствительности носа к запаху гнили. — Боже мой, что с тобой не так? — сердито спросила она его. — Какого хрена ты так расквасил себе нос? Он ничего не сказал. Типично. Сакура прищелкнула языком и начала исправлять тот ущерб, который он нанес себе по неизвестным причинам. Серьезно, он специально вдыхал эту штуку… Она несколько раз видела, как он что-то нюхал, но не задумывалась об этом, пока не установила связь с кровотечением. Поработав некоторое время над его носом, она поняла, что воспаление стало крайне сильным даже при такой небольшой дозе химикатов, которые должны были быть в основном безвредными, потому что в его носу оказалось самое большое количество фолликулов чакры, которые она когда-либо видела. Это многое объясняло. То, что им постоянно «везло» в поисках угроз, или похищенного ребенка, или чего-то еще, — это ведь была вовсе не удача, верно? Этот парень долбаный Инудзука, а она и не подозревала! Сакура не могла поверить в это дерьмо. Хотя, это имело смысл, учитывая слова Юки о том, что от него пахло псиной, и краску на лице, и все такое. Как Инудзука, он должен был понимать, как важно не повредить свой нос. — Какой же ты безмозглый, если так поступаешь с собой? — сердито проворчала она, накладывая на него повязку. — У тебя самое острое обоняние, какое я только видела за всё время у Инудзука. Тебе следовало знать, что лучше не пытаться все испортить, Су-сан, идиот. Он молча уставился на нее. Сакура вздохнула. — Я полагаю, запах… э-э-э… цивилизации, вероятно, просто ошеломляет, да? — предположила она, пытаясь понять его точку зрения. В конце концов, теперь они жили в столице, и нинкены не раз говорили ей, как сильно они ненавидят запах городов. Натянутый кивок. Она не поняла, почему он смотрел на нее так, словно она бомба, которая вот-вот взорвется. — Что? — Ничего. Сакура нахмурилась. — Неважно. В следующий раз, когда что-то будет плохо пахнуть, просто скажи мне, ты, долбаный проблемный пациент. Как мы и договаривались. Или весь этот разговор в пустыне был напрасным? У Су-сана хватило порядочности смущенно потереть шею. Сакура скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него. — И что? Какое у тебя оправдание на этот раз? Почему ты не дал мне знать, что тебя что-то беспокоит? — Я… — он замолчал. Очевидно, он ничего не мог придумать. — Знаешь что, Су-сан? Ты глупый. К этому моменту я уже стала мастером по отключению обоняния из-за своей квартиры. Я могла бы сделать это для тебя без необходимости в твоем драматическом кровопускании, если бы ты только сказал мне. И для этого не нужны никакие сильнодействующие химикаты. Разве я не потрясающая? — Это реально? — удивленно спросил он. — Закрыть свой… свой нос? Она фыркнула на его фразу. — Только когда ты друг Харуно Сакуры. — Верно… Сакура старательно вылечила его больные капилляры в носу и успокоила раздражение носоглотки, а затем временно отключила ему обоняние, чтобы ему не приходилось сталкиваться с резкими запахами столицы. — Лучше? — спросила она. Он неохотно кивнул, снова смущенно почесывая затылок. Сакура улыбнулась, довольная как никогда, и легонько толкнула его локтем в бок. — Я думаю, что наличие медика в команде имеет свои плюсы, когда ты рассказываешь ему обо всем, не так ли, Су-сан? Он улыбнулся ей. — Хм… Я думаю, так оно и есть. Следующая миссия сопровождения прошла так же, как и первая, только на этот раз они больше разговаривали, а Су-сан меньше читал. Сакура не осознавала этого раньше, но прежде между ними существовала определенная дистанция — неосязаемая, каким-то образом, но все же, — которой больше не было. Хотя, может, дело было просто в том, что они буквально сидели ближе друг к другу, и она, возможно, слишком много об этом думала. Обычно требовалось провести много миссий вместе с командой, чтобы развить хорошие навыки командной работы и взаимного доверия, преодолеть трудности, связанные с работой с кем-то новым. В целом Сакура была довольна тем, как прошли миссии. Она чувствовала, что они более или менее разобрались со всеми разногласиями, которые требовалось устранить. Первое и самое важное из них заключалось в том, что ни один из них не хотел признаваться другому, что у них не хватает чакры, пока из-за их дурацкой гордыни не началось дерьмо, и оба одновременно осознали, что они идиоты. Сакура решила эту проблему с помощью своей идеи с маленьким мостиком, а Су-сан компенсировал это тем, что стал делать больше перерывов и спокойно отнёсся к ее (по общему признанию, диковинной) идее с лодкой. Еще возникали трудности, например, с разведением костра или расстиланием спальника. Раньше она не осмеливалась попросить его сделать что-то такое простое, как погасить огонь. Теперь они пришли к единому мнению, которое устраивало их обоих, во всех мелких утилитарных задачах, связанных с походами и путешествиями. Что касается спального места, то теперь они спали очень близко друг к другу, иногда даже отдавая другому свой спальный мешок, чтобы тот использовал его как одеяло, пока другой дежурил. Это было приятно. Она чувствовала, что такой маленький поступок, как этот, символизирует то, насколько хорошо они ладили. Конечно, не всегда миссии проходили гладко, но в целом, что Сакура вынесла из всего этого, так это то, что Су-сан был отличным партнером. Она хотела бы продолжать выполнять задания вместе с ним, хотя и не хотела бы давить на него, ведь он делал это только в качестве одолжения. Она решила осторожно подойти к вопросу о том, чтобы, возможно, выполнять больше заданий вместе, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Она повернулась к нему, и они оба уселись рядом друг с другом на крышу гражданского транспортного средства — на этот раз гораздо менее изысканной тележки. — Хэй, Су-сан, — она взглянула на то, что он читал. Все еще «Старика и море», хотя почти на каждой странице были печати. Она спросила об этом, и оказалось, что иногда он делал перерывы, чтобы углубиться в изучение конкретных тем, упомянутых в книге, а затем запечатывал все, что ему удавалось найти, на странице, которая вдохновила его на это. — Хм? — Миссии прошли довольно успешно, тебе так не кажется? Он оторвал взгляд от книги. — Да. Я бы так сказал. — Из нас получилась отличная команда, Су-сан. Скоро нас будут бояться во всех пяти странах. — О? — Да. Я уже вижу заголовки в книге бинго: «Человек с кровотечением из носа и сильная девушка снова наносят удар!» — Человек с кровотечением из носа? — слабым голосом спросил он. Сакура хихикнула. — Если хочешь, то можешь быть ниндзя с кровотечением из носа. — Ты никогда не позволишь мне забыть это, да? — Никогда, — она ухмыльнулась ему. — Я подписывалась на это не для того, чтобы смотреть, как у тебя идет кровь из носа. — Ты не согласилась на множество сложных миссий, чтобы смотреть, как у меня идет кровь из носа? Кто бы мог подумать. — Действительно, кто. Тот факт, что у таких извращенцев, как Джирайя, постоянно такое случается, не мог тебя не насторожить. — Сакура, это просто оскорбительно — сравнивать меня с ним… Она комично округлила глаза. — Ты считаешь, что сравнение с саннином оскорбительно? Боже, у кого-то преувеличенное чувство собственной значимости… Он тихо засмеялся, затем толкнул ее локоть костяшками пальцев. — Я не тот, кто назвал себя в вымышленной книге бинго сильной девушкой. — Отлично. Что бы ты тогда выбрал? — Хммм… Я не знаю. Просто Сакура, кажется, нормально. — Ты скучный, — обвинила она. — А ты излишне драматична. Сакура бросила на него раздраженный взгляд. — Мне нравится Мужчина с кровотечением из носа и Сильная Девушка. — Ладно, не дуйся. Они погрузились в дружелюбное молчание, Сакура ломала голову над тем, как бы еще попытаться спросить, не хочет ли он снова отправиться с ней на задание. Ей удалось перевести разговор на эту общую тему, и он, казалось, был достаточно открыт для этого, но, с другой стороны, он мог просто вести себя вежливо… Может, ей не стоит ничего говорить? Сакура прикусила губу, лихорадочно соображая, как бы еще спросить его о том, о чем она хотела… Внезапно у нее появилась другая идея, как спросить. — Эй, ты знаешь, Су-сан, — она похлопала его по локтю, чтобы снова привлечь его внимание. — Я тут подумала, шутки в сторону, из нас действительно получилась хорошая команда. По крайней мере, у меня такое впечатление. Хм. Ну, может, по сравнению с… неважно. В любом случае, я подумала, что, может, когда я стану АНБУ, мы могли бы, ммм… стать партнерами? Или у тебя есть, типа, постоянная команда, с которой ты ходишь на задания? Он пристально посмотрел на нее, Сакура нервно заерзала. — Ты хочешь стать партнерами АНБУ? Фу! Нет! Он должен был прочитать между строк и предложить отправиться вместе на более обычные миссии! Тем не менее, она не могла этого сказать. — Что ж, это было бы здорово, хотя я все еще прохожу экзамены, так что возможно и возвращение Мужчины с кровотечением из носа и Сильной девушки… Он фыркнул. — Я откажусь, если ты продолжишь меня так называть. — Хорошо, большой плохой мужчина из АНБУ и сильная девушка. — Сакура. Она закатила глаза. — Динамичный дуэт? — Теперь ты говоришь как Гай. — Так предложи что-то, если ты такой непревзойденный поэт! Он смущенно почесал подбородок. — Э. Ужасная двойка? — Это… ужасно. Они оба рассмеялись одновременно. — Это звучит лучше, чем ниндзя с кровотечением из носа, — возразил он. — Если меня будут высмеивать, то и тебя тоже. — Ладно, ладно. Ужасная двойка, неважно. Значит, ты одобряешь партнерство? Она напряглась, ожидая его ответа. Он посмотрел на нее сверху вниз. Внизу торговцы спорили об ужине. Щебетала птица. Он, наконец, оторвал от нее взгляд. — Да. Я бы… хотел этого. Сакура не смогла сдержать ослепительной улыбки. — Да, черт возьми! Тогда решено! Только что родилась ужасная двойка! Нас, конечно, должны назвать Командой Два! — В названиях команд АНБУ используются буквы. — Ладно, тогда что-нибудь, начинающееся на «с», для Сакуры и Су-сана. Он усмехнулся. — Команда «са» звучит довольно непринужденно. Как будто ты пытаешься кого-то задобрить. «Са, са», — попробовал он. — Как думаешь, наши противники будут чувствовать себя строптивыми лошадьми? Сакура фыркнула. — Это забавно. Хотя я бы предпочла, чтобы они сочли нас страшными. — Не можем быть ужасными, если не наводим страх, хах? — Именно. Нам нужно попрактиковаться в наших движениях, чтобы произвести на них впечатление. — Не думаю, что тебе нужно это делать, учитывая все обстоятельства. Сакура фыркнула. — Нет, нужно. Моим условием вступления в АНБУ было, чтобы никто не узнал меня под маской. На самом деле, я немного волнуюсь из-за этого. — Э-э, мы можем провести совместную атаку. Я вызову кровотечение из носа у одного противника, а ты сможешь использовать свой контроль над чакрой, чтобы вызвать его у другого, будто стреляешь водяными пулями. Она хихикнула над его юмором. — Ладно, нет. Это просто ужасно… Эй, только не смейся! Каламбур получился случайно! Я серьезно, Су-сан… Остаток пути домой они провели в разговорах. О кровотечениях из носа и возможных комбинированных атаках, которые они могли бы провести вместе (настоящих), и о беспокойстве Сакуры по поводу того, что она до сих пор не придумала, что нарисовать на ее маске, и о том, хватит ли пятнадцати А-рангов, которые у нее сейчас за плечами, для повышения. Это было чудесное путешествие обратно.