The Sixth Shadow

Ещё с того самого дня, когда к Цунаде по дороге в уборную пристала девочка-выскочка, она знала, что розоволосый демон превратится в ее головную боль. Справедливости ради, Цунаде и до этого считала соплячку головной болью: с самого первого дня, когда той хватило наглости просто ввалиться в кабинет Хокаге и потребовать, чтобы она ее обучила, Цунаде знала, что соплячка не перестанет приставать к ней. До этого момента никто не осмеливался обратиться с такой просьбой, потому что знал ее принципиальность, что она не возьмет другого ученика, да, большое спасибо, можете отвалить. Но потом эта розововолосая нахалка ворвалась к собственному каге и предъявила требования, которых не имели даже главы уважаемых кланов… и даже когда Цунаде прогнала ее, она осмелилась вернуться. Она отчетливо помнила, как впервые увидела ребенка, услышала ее просьбу, которая со временем превратилась в набор слов, которые она никогда не забудет из-за того, как часто та их повторяла, и настолько удивилась, что расхохоталась. — Пожалуйста, обучите меня, Хокаге-сама. Прямолинейно и по существу. Совершенно бесстыдно. Цунаде на секунду задумалась над сказанным, а затем разразилась приступом неконтролируемого хихиканья. Она смеялась, смеялась и смеялась — возможно, слегка истерично, — а девушка просто продолжала стоять и, черт возьми, хлопать глазами, глядя на нее со скучающим выражением лица. Абсолютная наглость. Она должна валяться на полу и извиняться! И все же девушка стояла, выжидающе смотрела на нее, словно думала, что Цунаде согласится на ее безрассудную просьбу! Цунаде, только что притащившая свою задницу обратно в деревню после тридцати лет бегства от проблем и отказа лечиться и заставившая себя встретиться лицом к лицу со всеми своими страхами, а затем и с некоторыми другими, взявшая на себя самое тяжелое бремя, какое только мог вынести шиноби деревни, сделавшая то, чего не приходилось делать ни одному каге до нее — восстановить уничтоженную деревню в ее былом великолепии без какой-либо помощи предыдущего каге и поддерживающего ее клана, вообще без всего — и всё это при ремонте больницы. На нее свалилось так много стресса, что ее душа выглядела как сливное отверстие в полу парикмахерской. Парикмахерской для собак. И тут какое-то маленькое ничтожество с розовыми волосами, которая вообще ничего не достигла в своей жизни, ввалилось и потребовало, чтобы Цунаде обучила ее. Именно так. Явное недоверие заставило ее разразиться приступом (вероятно, полуистерического) смеха. — Это было немного слишком, вам так не кажется, Цунаде-сама? — спросила Шизуне позже, когда девушка выбежала из кабинета. — Она ученица Какаши, вы знаете? На самом деле, Цунаде этого не знала. — Ха. Я почему-то не ожидала, что его таинственный третий ученик выглядит… так. — Я нахожу ее цветовую гамму очаровательной. — Её волосы молят о помощи кондиционера, Шизуне, — пробормотала Цунаде, продолжая видеть ярко-розовые волосы за закрытыми глазами. К тому же ее радужка была такого насыщенного зеленого оттенка, что Цунаде наполовину убеждена, что девушка носит контактные линзы. По какой-то причине она думала, что ученики Какаши будут больше похожи на него. Наруто его не очень напоминал, но Саске действительно обладал некоторым сильным сходством, по крайней мере, на базовом уровне. Однако эта девушка с розовыми волосами не сможет еще больше отличаться от своего сенсея, даже если попытается. Какаши напоминал Цунаде зимнее дерево. Темный, холодный и какой-то мертвый на вид — или не мертвый, а скорее сонный. Этот человек, казалось, пребывал в состоянии вечной спячки, если только его не вынуждали сражаться всерьез. Только тогда Какаши приобретал своего рода маниакальную напряженность. Между тем, эта девушка с розовыми волосами выглядела как гребаная сакура в полном цвету: яркая, красочная, девчачья, кричащая и… полная противоположность строгой элегантности Хатаке. Конечно, девушка по-своему прекрасна, она потрясающе миленькая, до такой степени, что это почти раздражало. Однако все в Какаши кричало об утонченности и многослойности, когда как красота этой девушки казалась настолько поверхностной, что большинство людей, вероятно, решили бы, что никому с такой внешностью не стоит становиться шиноби… с другой стороны, это всё может быть пустой болтовней. Она предположила, что эту розовую девушку, скорее всего, часто хвалили за ее внешность. Это… или ей завидовали и издевались над ней. Однако, учитывая, с какой уверенностью она потребовала, чтобы Хокаге обучил ее, хотя являлась гребаной соплячкой, Цунаде склонялась к тому, что с ней обращались как с принцессой. Это единственное объяснение столь высокой самооценке гражданской, что у нее хватило наглости заявиться в кабинет Хокаге без предварительной записи и потребовать обучения тайным искусствам медицинского ниндзюцу. Наверное, дело в ее воспитании, поскольку Цунаде знала, что Какаши, чьей ученицей девушка и была, никогда бы не попытался использовать свое имя, чтобы принудить ее к чему-либо, тем более сейчас, учитывая ее положение Хокаге. А это значит, что девушка просила об этом без вмешательства со стороны Какаши. Какаши, конечно, сопляк, но он определенно не стал бы навязывать своих учеников Цунаде. Его проблема, наоборот, заключалась в том, что он слишком мало полагался на других. Иногда казалось, что он единственный джонин, на которого Цунаде может рассчитывать, что он не сведет ее в могилу раньше времени… что довольно прискорбно, потому что он единственный джонин, который на самом деле не возражал бы, чтобы к ней приставали. И все же ему стоило ее предупредить. Цунаде подавила желание надуться, как пятилетняя девочка. — Если этот сопляк так сильно хочет, чтобы я занялась его ученицей, ему лучше появиться в моем кабинете, — пробормотала она, ни на что конкретно не глядя. Не то чтобы она верила, что за просьбами девушки стоял Какаши, но ей нравилось на него ворчать. Однако, если говорить более серьезно, Цунаде нахмурилась, снова подумав о том, что она вообще не видела его в последнее время. Его отсутствие соответствовало его предпочтению избегать власть, но… она немного волновалась. Какаши никогда не обращался за помощью, даже когда отчаянно в ней нуждался. Просто на всякий случай Цунаде хотела проверить, как он. — На самом деле, Шизуне… можешь дать мне досье Какаши? Она устало вздохнула. Последние месяцы прошли как в тумане… Ей приходилось изучать деревенское законодательство, политику кланов, протоколы миссий, гражданскую политику и запоминать более тысячи лиц наиболее значимых шиноби, к тому же она прилагала множество усилий к обновлению ужасной системы здравоохранения, и все это пока она пыталась остановить продолжающееся массовое дезертирство и найти архитекторов и банкиров, готовых помочь оплатить и устранить огромный ущерб инфраструктуре. Короче говоря, у Цунаде не было времени ни на что, кроме работы. Если бы было, то Какаши стоял бы первым в ее списке людей, которых она хотела бы проверить, но после того, как она проследила за его восстановлением после комы, она вообще не видела этого человека. — Вот, пожалуйста, Цунаде-сама. Я подумала, что вам нужны самые свежие части, поэтому взяла файлы только этого года. Его досье слишком большое, чтобы принести его за один приход. Цунаде беспомощно уставилась на стопку из трех картонных коробок, которые Шизуне с трудом удерживала на весу. Она встала, забрала их из рук женщины и поставила коробку-башню на свой стол. — Шизуне… ты уверена, что не ошиблась? Ее голос оставался таким невозмутимым, что это даже не прозвучало как вопрос. — Нет… леди Цунаде. Я сама немного удивлена, но решила, что, раз все они подписаны вами… Цунаде не расслышала остальную часть предложения. Подписаны ею? Что за дерьмо? Она же переложила все его обязанности АНБУ на командира. Ей оставалось только подписать документы для одиночных миссий, а она решительно этого не сделала. Дрожащими от ярости руками она открыла первую коробку, датированную парой месяцев назад. S-ранг — [ЗАСЕКРЕЧЕНО] S-ранг — Убийство [ОТРЕДАКТИРОВАНО] S-ранг — [ЗАСЕКРЕЧЕНО] Какого хрена ее подпись стоит на документах, которых она никогда не видела? Черт побери! Что за херня! Цунаде, блядь, чуть не зарычала на охранников, когда выбегала из башни. Дверь камеры пыток и допросов с хлопком закрылась за ней. — Хокаге-сама?! — взвизгнул Яманака Иноичи. — Иноичи! Разве ты не глава разведки? Тогда объясни мне, пожалуйста, что, черт возьми, всё это значит? После слишком долгого общения с Иноичи стало очевидно, что: во-первых, Яманака бесполезен, а во-вторых, Яманака не заинтересован в трате своего драгоценного времени на изучение вопроса, о котором его прискорбно не осведомили. — Я сообщу Морино, — прощебетал Яманака. — Уверен, он будет рад помочь вам с этим, Хокаге-сама. У него больше свободного времени, чем у меня. Очень хорошо. Если мужчина не хотел ей помогать, то пусть так и будет. — Прекрасно, — выплюнула она. — Сообщи Морино, что я хочу, чтобы он пришел в мой офис с объяснениями по этому поводу к следующей неделе. Вернувшись в свой кабинет, она резко бросила: — Достань мне досье Морино.

***

Как выяснилось, Морино Ибики, по-видимому, был главным мальчиком на побегушках в ПД. По его внешнему виду никто бы не догадался, что Яманака обращался с ним как со своей маленькой сучкой, но все признаки указывали именно на это. Казалось, он застрял, выполняя всю сомнительную работу, которую Яманака и его окружение не хотели выполнять (или не могли выполнить, добавила она про себя). Цунаде уловила в этом закономерность… она задавалась вопросом, получил ли Морино те печально известные шрамы, потому что кто-то отправил его на съедение. В то время Яманака являлся его начальником. Как бы то ни было, она должна поблагодарить ублюдка Яманаку (узнав об этом, Цунаде изменила свое мнение об этой двуликой змее), что он направил ее к Морино Ибики. Этот мужчина выглядел так, словно сделал что-то плохое. Наконец-то. — Не беспокойся о своих обязанностях, Морино. — Но, Хокаге-сама… — Я сказала, не беспокойся. Ты работаешь на меня. Яманака будет заниматься всеми твоими делами, поскольку настаивал на необходимости своего присутствия в клетке. Ты свободен. Как она и предсказывала, вскоре выяснилось, что Морино — ее человек. Он вернулся к ней неделю спустя, раскрыв заговор с целью саботажа Хатаке и, возможно, его убийства или, как минимум, нанесения ему вреда. Беднягу снова загнали в АНБУ, и он так сильно ударился в выполнение миссий, что ему удалось заполнить три новых ящика для отчетов меньше чем за год — и все это без команды или отдыха. Цунаде пришла в ужас, осознав, что из-за такого положения вещей Какаши больше года не удовлетворял ни одну из своих базовых потребностей. Никакого общения с друзьями или любимыми, никаких выходных, никаких медицинских осмотров после череды миссий S-ранга… Черт. Черт. Она снова подвела этого бедного, упрямого сопляка. Почему он не попросил о помощи, как нормальный человек? Цунаде знала, что он мог тайком вернуться в деревню, навестить ее, или, блядь, отправить ей одного из своих нинкенов. Так почему же он этого не сделал? Она проклинала этого сопляка до чертиков и обратно, кипя от злости и расхаживая взад-вперед по своему кабинету. — Э-э-э…… Хокаге-сама? — Не обращай на меня внимания, Морино. Пожалуйста, продолжай свой отчет. — А… точно. Ну, как я уже говорил, факты убедительно свидетельствуют о том, что… Цунаде закрыла глаза, выглянула в окно и глубоко вдохнула. Она вспомнила, как, когда она была ребенком, ее дядя Тоби делал так же, обращаясь к своему старшему брату за советом — или, вероятно, чтобы напомнить себе, почему он до сих пор не совершил массового убийства. Цунаде всегда считала, что у него самая плохая работа в мире. А теперь посмотрите на нее: вот она, слушает рассказ ебучего Ибики Морино о том, что Какаши отправили на миссию S-ранга на следующий день после того, как тот очнулся от комы, якобы по ее приказу, и почему-то она не имела об этом ни малейшего понятия. Она уже видела, как старейшины набросятся на нее, словно стервятники, с обвинениями в его адрес, если что-то случится. К счастью, этот сопляк оставался упрямым до мозга костей придурком… но Цунаде испытывала ярость. Кто вообще осмелился отправить его на задание АНБУ менее чем через сутки после того, как он очнулся от комы, вызванной шаринганом? Излишне говорить, что она недовольна. — Ты во всём уверен, Ибики? Она уставилась на досье на своем столе, выражение ее лица было напряженным. — Настолько уверен, насколько кто-либо может быть уверен в чем-либо в нашем мире, Хокаге-сама. — Черт бы все это побрал! — прорычала она, борясь с желанием швырнуть вазу в окно. — А, вообще-то, Хокаге-сама… — вмешался кто-то еще. Она повернулась и посмотрела на капитана своей стражи. — Да, Ширануи? — Насчет Какаши, я думаю, есть кое-что, что вам, возможно, захочется увидеть. — Что? — спросила она, прекратив свое безумное хождение по комнате, чтобы посмотреть на него. — Ну… они проводят судебное разбирательство против него… — Извини? — Цунаде в ужасе уставилась на Ширануи. — Прямо сейчас? — Да. В зале суда номер один. Черт! Цунаде развернулась на каблуках, обогнула стол и схватила Морино за его пальто. — За мной! — она обернулась. — Хорошая работа, Ширануи! — затем она вышла за дверь. Они с Морино бросились в зал суда, охранник АНБУ, как обычно, последовал за ней по пятам. Ширануи не солгал. К ужасу и недоверию Цунаде, Какаши предстал перед судом. Без ее согласия. Без ее гребаного ведома. На мгновение шок так оглушил ее, что она просто стояла там, в дверях, глядя на происходящее внизу, и в ее голове совершенно отсутствовали мысли. Данзо, этот маленький сученыш, безжалостно обвинял Какаши. — …и поэтому ты эгоистично тратишь ресурсы деревни и оружие, продолжая отказываться от миссий S-ранга. Как же низко пали такие могущественные шиноби, как ты. — Думаете, я могущественный? Должен сказать, ваша поддержка очень много значит. Данзо яростно закудахтал: — Прекрати нести чушь, Хатаке, и признай уже свои ошибки. Ты потратил целый месяц на выполнение миссии в Иве! Твой эгоизм достиг новых высот, и все же ты сидишь здесь, игнорируешь, что твоя деревня нуждается в тебе, и отпускаешь остроты в мой адрес. Какаши не ответил, только хмыкнул. — Да, мычи как грациозная корова, сколько хочешь, Хатаке. Факт остается фактом: ты обрекаешь своих товарищей на смерть только потому, что… что? Тебе не хотелось торопиться с миссией в Иве… — Достаточно, — отрезала Цунаде, входя в комнату, горячий белый гнев закипал у нее внутри. — Данзо! Объяснись. Данзо повернулся и уставился на нее, казалось, застыв на месте. — Ах, Хокаге-сама, как мило с вашей стороны появиться, не то чтобы в этом была необходимость, конечно… — Я сказала, объяснись, — прорычала Цунаде. — Что, во имя всего святого, ты творишь? — Мои извинения, Цунаде-сама, я не хотел причинять вам неудобства незначительными вопросами, поэтому взял на себя смелость призвать Хатаке к порядку… — Что это за фарс с судебным разбирательством? — перебила она, отмахиваясь от банальностей Данзо и оглядывая других старейшин. Никто не осмеливался встретиться с ее разъяренным взглядом. К этому моменту она добралась до центра комнаты, где Какаши привязали к стулу, а старейшины расселись на сиденьях вокруг него. С силой Цунаде грубо схватила серебряные наручники и оторвала их от его кожи. Сука Утатане ахнула. — Это специальные чакроцепи! Что за наглость. Цунаде осторожно положила руку на ключицу Какаши, замаскировав это под жест поддержки, и проверила его резервы. Критически низкие. Он должен лежать в чертовой больничной палате! — Такие цепочки дорого стоят! Разве вы не знаете, что мы составляем бюджет, Хокаге-сама? Цунаде повернулась и яростно посмотрела на Утатане. — Тогда, возможно, вам стоило дважды подумать, прежде чем использовать их и связывать ими джонина, у которого проблемы с чакрой, Утатане-сан, — почти прорычала она. Что ж, это прозвучало гораздо спокойнее, чем она себя чувствовала. Испытывая острое сочувствие, она подавила желание начать исцелять Какаши, всё ещё сидящего внизу и застывшего, как статуя. Этот человек обладал железным самоконтролем, его поза оставалась такой же расслабленной, как если бы он наслаждался каким-то зрелищем, а не подвергался испытанию. — Ма, ма, Хокаге-сама. Могу поделиться секретом, что эти цепочки в любом случае работали не очень хорошо. Не такая уж большая потеря, если вам интересно мое мнение. — Будь ты проклят, Хатаке! Захлопни свою пасть! — закричала Кохару. — С удовольствием, — ответил Какаши, откидываясь назад и разваливаясь на стуле, словно это диван для отдыха. Цунаде подумала, что это, вероятно, из-за усталости. Она повернулась посмотреть на Данзо, и ее горячий гнев превратился во что-то более холодное и острое. — Ты не ответил мне, Данзо, — тихо произнесла она, бросив на него мрачный взгляд. — Что это за фарс с судебным разбирательством? — Н-ну, на самом деле это скорее дисциплинарное слушание, — пролепетала Утатане. — Я не спрашивала тебя, Утатане, — Цунаде скрестила руки на груди, жестом приказывая Какаши встать. — Данзо? — Мы просто предупреждали его, Хокаге-сама. У нас нет намерений по-настоящему наказывать Хатаке, — вкрадчиво ответил Данзо с улыбкой в его сторону. — Просто хотели дать ему небольшой стимул усерднее работать на благо своей деревни. — Для простого предупреждения потребовалось воспользоваться главным залом суда и собрать всех тридцати членов совета старейшин? — тихо повторила Цунаде. — Скажи мне, Данзо. Что именно ты намеревался сделать, когда действительно переступил черту? Убить всю его семью в качестве наказания? Данзо сглотнул. — Ну, да, то есть нет, но… — Послушай меня, Шимура, — холодно оборвала его Цунаде. — Что ты творишь? Это государственная измена. Какаши выполнял миссии S-ранга. Если не хочешь в ближайшем будущем оказаться на его стуле, будь добр, никогда больше не тащи его на подобные слушания. Это ясно? — Данзо отрывисто кивнул головой. Цунаде мрачно оглядела комнату. — Я ко всем вам обращаюсь, помните, что только я являюсь вашим каге. Вы отвечаете передо мной. Я не знаю, как обстояли дела, когда мой сенсей был у власти, но мне не нравится, когда меня игнорируют и проводят дисциплинарные слушания без моего ведома, — она вытащила Какаши из его кресла. — Мы закончили. Данзо, я хочу, чтобы ты завтра первым делом явился в мой офис. Нам с тобой нужно побеседовать. Ибики стоял по струнке за ее столом, выражение его лица было таким же серьезным, как и всегда. — Спасибо тебе, Ибики, — искренне поблагодарила она. — Конечно, Хокаге-сама. — То же самое касается и тебя, Ширануи, — сказала она, указывая в сторону потолка. — С превеликим удовольствием, миледи! — донеслось откуда-то со стропил. Цунаде фыркнула, затем обошла стол и тяжело откинулась на спинку стула. Она потерла виски, вспоминая кошмарный судебный процесс и предстоящее завтрашнее утреннее разбирательство. Она знала, что ее душа снова засорится. — Не могу поверить, что никто меня не предупредил… весь совет был в сборе… — устало пробормотала она. «Агх. Мне нужно немного саке, но в таком случае завтра у меня будет похмелье». Ибики состроил сочувственную гримасу. — Это змеи, Хокаге-сама. — Так и есть. Ты проделал чертовски хорошую работу, Морино, — Цунаде почтительно кивнула ему. — Прими мою личную благодарность за то, что ты так эффективно поработал. Я уверена, Хатаке тоже поблагодарил бы тебя, если бы находился здесь. — Я постараюсь сохранять бдительность, — ответил Ибики после того, как на мгновение забавно покраснел. Цунаде подозревала, что он плохо воспринимал благодарность. Неудивительно, учитывая, что она с трудом могла представить, как Яманака говорит ему спасибо за что-либо. — Получишь прибавку к жалованью, Морино, — решила она по наитию. — Хокаге-сама? А что насчет нашего бюджета? — Не беспокойся о нашем бюджете. Мне нужно, чтобы ты поддерживал хорошую форму и продолжал плодотворно работать. Так что прими прибавку и побалуй себя, Морино. Ты это заслужил. Близко стоящий мужчина снова уставился на нее в полной растерянности. Цунаде фыркнула, решив позволить бедняге уйти, пока он полностью не утратил свою устрашающую внешность. — Отдохни немного, Морино. Свободен. Мужчина еще раз кивнул и широкими шагами покинул кабинет. Цунаде вздохнула, сложив пальцы вместе и глядя на теперь уже закрытую дверь. Ибики хороший человек. Она знала, что он не многим нравился, но лично ей всегда нравился. Жаль, что большинство его коллег избегали его… ну, честно говоря, если бы их спросили, они, вероятно, сказали бы, что его недолюбливали из-за его вызывающих ужас шрамов или из-за характера его деятельности, но Цунаде честно считала, что большая часть страха связана с его именем. Вернее, его фамилией. Морино Ибики — один из малочисленных шиноби первого поколения, достигших высот в своей профессии. В настоящее время единственным другим гражданским столь же высокого ранга, родившимся в деревне, являлся Ширануи Генма. Она предположила, что бывшую ученицу Орочимару, Митараши Анко, тоже можно добавить в список… но ее настолько дискредитировали, что Цунаде не решалась называть ее «высокопоставленной», несмотря на ее статус джонина. Недоверие и неприязнь возникли не из-за предрассудков — или, во всяком случае, не просто так. Гражданские, как правило, с таким же недоверием относились к шиноби, и, учитывая скрытную природу искусства ниндзя, те гражданские, которые пытались стать шиноби, никогда далеко не продвигались, поэтому враждебно относились к системе. Рожденные среди гражданского населения по разным причинам уступали клановым потомкам — это общепризнанный факт. Цунаде, вероятно, была одной из немногих людей в деревне, кто знал эту тему лучше. Она не считала себя особенно добрым человеком, никогда не относилась к тому типу людей, которые выступают в защиту прав других с громкими многословными речами, но она выросла в окружении гражданских, так что сейчас она прекрасно видела их возможную ценность. В конце концов, хотя это и не являлось общеизвестным фактом, оба ее товарища по команде — гражданские. Как и йондайме. Как и капитан ее гвардии АНБУ. Как и все ученики, которых взяли себе Орочимару и Джирайя. Как и Харуно, блядь, Сакура. Мысль об этой конкретной «любимой» мозоли снова привела ее в плохое настроение. Уже понятно, что у девушки нет никаких ожиданий, что ее учитель вмешается и проложит ей путь, что было бы прекрасно, но то, что она зашла так далеко в своих приставаниях к Хокаге без одобрения Какаши, означает, что Цунаде не избавится от нее так легко, как ей хочется. Соплячка раздражала ее до усрачки. Двенадцатилетний ребенок! Это напомнило Цунаде о ней самой и ее дяде, о тех временах, когда… когда все было по-другому. По какой-то причине эта мысль вызвала у нее достаточную ностальгию, чтобы напиться до чертиков, хотя у нее оставалось много работы. Черт бы все это побрал. Розовый демон продолжал приставать к ней. В пятый раз встретив Харуно, ожидающую ее на потолке ее уборной, похожую на какого-то розового паука-переростка, Цунаде, наконец, сдалась. — Открой ее досье, Шизуне. Шизуне практически засветилась от счастья, получив приказ. — Сейчас же, миледи! Цунаде проворчала что-то невразумительное своим АНБУ, возвращаясь к стулу. Она велела своей нелепой страже в звериной тематике убрать из ее уборной всяких… посетителей. Она находилась в западном крыле, куда посторонним вход запрещен. Несмотря на ее приказы, Харуно продолжала изображать паука-переростка день за днем. Цунаде подозревала, что ее АНБУ получают от этого удовольствие. Так что это было сражение воль. Она, наконец, соизволила открыть ее досье после очередного дня, проведенного в качестве жертвы девушки-демона. Сам файл принес ей облегчение. Учитывая, что девушка была ученицей Какаши (и высокий уровень остальных членов седьмой команды), Цунаде боялась, что столкнется с досье какого-нибудь сумасшедшего сопляка, которого ей придется учить, чтобы не расстроить какого-нибудь бога, но, к счастью, это не тот случай. Во всяком случае, досье девушки-демона было хорошим поводом для смеха. Помимо того, что она имела неубедительный послужной список миссий, из-за чего Цунаде снова перестала понимать, откуда у этой девушки такая наглость, Цунаде понравилось открытие, что у нее настолько предсказуемо банальное имя, что это на самом деле забавно. Харуно, блядь, Сакура. Боже, она жалела бедного Какаши, что он застрял с ученицей, абсолютно непохожей на него даже именем. Боже, эта девушка напоминала героинь из книг Джирайи — настолько плохим было ее имя. Цунаде попыталась представить Какаши, седого, с опущенными глазами, болезненного и хрупкого — да, такого Какаши, — разговаривающим или как-то по-другому взаимодействующим с миниатюрной, женственной, розоволосой девушкой-демоном-пауком, и обнаружила, что просто не может. Эти двое были как зима и весна, у них не было ничего общего, кроме того факта, что у них не было ничего общего. Теперь, почувствовав себя более непринужденно, Цунаде не просмотрела остальную часть досье Харуно, блядь, Сакуры. Ничего примечательного. Гражданские родители, неизвестная семья шиноби, не прошла в третий тур экзаменов на чунина, Гаара использовал ее в качестве заложника.… девушка не казалась чем-то особенным. Цунаде было вроде как интересно, как, черт возьми, она вообще оказалась в команде с двумя легендами. Плевать на связку Ино-Шика-Чо, любой здравомыслящий человек поставил бы Ино к Наруто и Саске. Девушка Яманака обладала сильным характером (обязательное условие для общения с этими двумя) и известна своим умом, который обычно скрывала, общительна и талантлива. Она же очевидный кандидат. Сенсей должен был это знать. Цунаде ни на секунду не подумала, что Иноичи запугал бы его, если бы ее сенсей действительно хотел включить Яманаку в седьмую команду… и все же, в результате он поместил в команду Пинки. Цунаде нахмурилась, копаясь в старых документах седьмой команды, пока не нашла потрепанный файл с подробным описанием возможных кандидаток в новую легендарную команду. Не слишком большое разнообразие. Их с самого начала было только трое. Хьюга Хината не прошла отбор из-за характера. Ее сочли слишком пассивной для такого штурмового отряда, как седьмая команда. Оставались только, как и подозревала Цунаде, Ино Яманака и, по какой-то нечестивой, непостижимой причине, Харуно Сакура. Наконец, она обнаружила письмо, которое, возможно, привело к зачислению ее маленького преследователя в команду. «Дорогой лорд Третий, Насчет нашего обсуждения участников команды Наруто, у меня есть к вам немного странное предложение. Я знаю, что Ино-тян является наиболее подходящим кандидатом, но прежде чем вы и совет примете окончательное решение, пожалуйста, выслушайте меня, милорд, потому что я считаю, что, возможно, нет необходимости распускать легендарное трио Ино-Шика-Чо. Я пока не буду говорить вам, о ком веду речь, так как ее внешность может ввести в заблуждение (черт, честно говоря, даже ее имя), поэтому постараюсь описать ее, не создавая ложных представлений. Во-первых, позвольте начать с того, что она гражданская, милорд, что, я понимаю, может звучать не очень многообещающе, но я действительно верю, что это именно та причина, по которой вам следует рассмотреть ее кандидатуру. Девочка окончит школу одной из лучших в своем классе, несмотря на то, в каком классе она учится — и она гражданская. Это выгодно для седьмой команды не только с политической точки зрения — вам не нужно будет беспокоиться, что вы навлечете на себя гнев кланов, — но и из-за большого потенциала этой девушки, который можно развить любым количеством способов. У нее впереди нет заранее пройденного пути. Ей придется самой зарабатывать себе на жизнь, и я действительно верю, что если мы позволим этому случиться, этот ребенок нас всех удивит. Позвольте мне начать с того, что моя ученица до сих пор демонстрировала непревзойденные академические успехи. У меня никогда не было такой амбициозной и полной энтузиазма ученицы, как она. Она немного застенчива, но как только вы узнаете ее поближе, то поймете, как пылко она стремится стать ниндзя. Она хочет знать всё. Обо всём. Уверен, что она снова нас удивит к окончанию школы, честно говоря, ее результат уже ожидаем. Но хватит об академии. Подозреваю, что из-за меня звучит, будто она бумажный ниндзя. Я признаю, что в настоящее время так и есть, но она обладает потенциалом стать кем-то большим. Моя ученица неплохо владеет тайдзюцу, особенно индивидуальными навыками, хотя она могла проявить себя в данной области немного больше. Несмотря на ее мировоззрение, возможно, все еще несколько детское, я вижу в ней потенциал. Она множество раз разрушала неожиданные иллюзии, которые Мизуки накладывает на класс во время перемены, и ей нет равных в контроле чакры. Клянусь, она изучает ниндзюцу быстрее, чем даже Учиха Саске, я понимаю, что они изучают только базовые вещи, милорд, но должен напомнить, что эта девушка — гражданская, ей никто не помогает. Возможно, вам также будет интересно узнать, что она соперничает с Яманакой Ино. Эти двое считают друг друга равными, что о многом говорит, учитывая темперамент юной Ино. Однако это не те причины, по которой я рекомендую включить ее в седьмую команду. Простая истина заключается в том, что я считаю, что она единственный реальный кандидат, способный работать с обоими сложными детьми. Я уже говорил вам, что команда с Наруто и Саске никогда не сработается… но если вы настаиваете на объединении этих двоих… хорошо. По крайней мере, пожалуйста, выберите кого-нибудь, кто не будет ненавидеть Наруто, милорд. Как вы знаете, Наруто… изо всех сил пытается вписаться в общество своих сверстников. Если вы выберете Ино, на которую, осмелюсь сказать, оказал большое влияние ее отец, добром это не кончится. Ино милая девушка, но она не держит свое мнение при себе и никогда не упускает шанса выразить свою неприязнь к Наруто, тем самым настроив остальных против него. Напротив, гражданская, у которой нет предвзятого отца, навязывающего ей свое мнение, может научиться ценить Наруто быстрее, чем любая другая девочка из их класса. К тому же Наруто уже очень любит ее. Это началось из-за Ино. Как я уже говорил ранее, Наруто не очень любит ее, и так случилось, что Ино постоянно ссорится с девушкой, которую я упоминал, что каким-то образом привело к тому, что она стала нравиться Наруто. (Я заметил это, когда поймал его на том, что он действительно слушает наставления этой девушки о надлежащем этикете и впоследствии пытается улучшить свое поведение. Клянусь, то, как Наруто пытается научиться манерам, чтобы произвести впечатление на свой объект влюбленности, — это самое милое, что я когда-либо видел…) Но не буду утомлять вас подробностями проделок моих детей. В любом случае, заметив впечатляющую способность этой девушки заставлять Наруто слушать ее (я бы только хотел, чтобы он обращал такое же внимание и на меня), я обратился к своей ученице с предложением. Надеюсь, вы не будете возражать против моего нарушения протокола, Хокаге-сама, но, как вы знаете, это третья попытка Наруто сдать экзамен, и ему еще предстоит написать теоретическую часть, так что я безумно хотел повысить его оценки, поэтому предпринял отчаянную попытку. В общем, я предложил девушке дополнительные оценки в обмен на обучение Наруто. Сделка заключалась в том, что если она сможет заставить его сдать любые пять теоретических предметов по своему выбору, я, в свою очередь, обменяю некоторые ее оценки по тайдзюцу на ее оценки по дополнительным теоретическим предметам. Если Наруто не сдаст, то о сделке и слова не будет, вот почему я сообщаю вам о ней только сейчас. До выпускных экзаменов в этом году еще несколько недель, но на данный момент, думаю, можно с уверенностью сказать, что мой план сработал. Вы же знаете, каким тупоголовым может быть Наруто, и его влюбленность каким-то образом убедила его учиться! Несмотря ни на что, его оценки улучшались откровенно шокирующими темпами — правда, только по пяти предметам (полагаю, этого стоило ожидать). Если бы я только знал, что необходимо просто манипулировать им через влюбленность, чтобы заставить его уделять больше внимания учебе… В любом случае, не думаю, что будет преувеличением сказать, что он на пути к тому, чтобы неплохо сдать экзамены по этим трудным предметам: «Ловушки», «Гербология», «Современная история», «Юриспруденция» и «Тактика». Да, вы правильно прочитали. Я считал, что девушка будет обучать его чему-то более… простому, но она выбрала эти пять. И, несмотря ни на что, Наруто действительно учит их! Когда я спросил свою ученицу, почему она выбрала именно эти предметы из всех доступных в учебной программе, она дала мне очень удивительный, проницательный ответ, который, по моему мнению, покажется вам таким же интересным, как и мне. Вот что она мне сказала: «Наруто-бака настолько плох в теории, что он лучше усваивает информацию, когда я говорю ему об этом сама, поэтому я решила сосредоточиться на предметах, которые я могу преподавать и которые не требуют письменной работы. Также у него лучше получается учиться на практике». Это потрясло меня, потому что я осознал, насколько верна эта оценка, и все же сам я никогда об этом не задумывался. Возможно, моя ученица тоже имела скрытые мотивы, когда выбирала эти пять курсов (в конце концов, ей удалось уговорить меня провести для нее практические тесты, чтобы «помочь в обучении Наруто» — тесты, которые она явно использовала для себя), но, честно говоря, я не имею права жаловаться, учитывая результаты. Хокаге-сама, я надеюсь, вы тоже удивитесь ее проницательностью, как и я. Вы также можете гордиться, как в последнее время эволюционировали шалости Наруто: от раздражающих атак водяными шариками или дурацких выходок с жевательной резинкой под столом в начале года до настоящих ловушек ниндзя, требующих использования шкивов и веревок. Честное слово, его ловушки заставляют меня уделять изнуряющее количество внимания. Боюсь, что с этого момента все станет только хуже. Буквально на днях ему удалось установить альпинистское снаряжение, чтобы разрисовать гору Хокаге, и хотя мне удалось поймать его до того, как он добрался до лиц, я боюсь, что вскоре он сможет добиться успеха. Самым забавным, пожалуй, является тот факт, что он явно проворачивает все эти розыгрыши благодаря наставничеству моей звездной ученицы, и все же у девушки хватает наглости сидеть в первом ряду и с совершенно невозмутимым лицом отчитывать Наруто за его плохое поведение, хотя я подозреваю, что половину ловушек разработала именно она. Разве такие милые дети не должны состоять в одной команде? Только не говорите мне, что вам тоже этого не хочется. Что ж, Хокаге-сама. Я считаю, что изложил свою точку зрения. Я пойму, если в итоге вы выберете Яманаку Ино, но как человек, который привык заботиться о Наруто, я надеюсь, вы рассмотрите это нетрадиционное решение проблемы. Седьмой команде гораздо больше подходит… Харуно Сакура. С надеждой, что вы прислушаетесь к моему совету, Умино Ирука». Письмо заставило Цунаде задуматься. Согласно утверждениям Умино Ируки, только благодаря Харуно парню удалось сдать теоретическую часть выпускных экзаменов в Академии. Над таким нельзя насмехаться. Цунаде знала, что он стал бы генином независимо от того, сдал бы теорию или провалился, но ему, по-видимому, удалось пройти экзамены. Если Ирука прав, то соплячка Харуно обладала просто ангельским терпением, раз смогла учить такого тупоголового, как Наруто, всем академическим наукам. Именно ее дорогой двоюродный дедушка создал эти теоретические экзамены, и их не так-то просто сдать. На самом деле, Цунаде заинтересовалась этим, поэтому она отправила Шизуне узнать об экзаменах Наруто в Академии: она хотела посмотреть, сдал ли он их в конце концов, и если да, то ей стоит прочитать эти тесты, потому что ей трудно представить, как Наруто проходит экзамен по юриспруденции, не смотря на заверения Умино Ируки. — Я также принесла тесты Сакуры-тян, — сладко протянула Шизуне, возвращаясь в кабинет примерно через полчаса. Бровь Цунаде дернулась. — Кажется, я просила принести только тесты Наруто и сопляка Нара, Шизуне. Но не Харуно, блядь, Сакуры, — у нее есть куда более важные дела, чтобы впустую тратить время. — Вам обязательно продолжать называть ее Харуно, блядь, Сакурой? — Шизуне фыркнула. — Цунаде-сама, это так по-детски… — У моей личной «любимой» мозоли забавное имя, и да поможет мне бог, Шизуне, никакие твои слова не помешают мне смеяться над этим, спасибо, — смеяться и так нечему. Шизуне вздохнула, глядя на нее, но понимала, когда нужно сдаться. Цунаде проигнорировала ее выходку и предпочла прочитать файл, который женщина только что передала ей. Она отказывалась проявлять интерес к Харуно. Она не станет этого делать, черт возьми! Она уже знает, что в досье девушки нет ничего примечательного, так что ее совесть будет спокойна. Она не собиралась отступать от своих решений! Таким образом, Цунаде демонстративно проигнорировала академический файл Харуно (странно большой) и взглянула на тесты сопляка Нары, чтобы использовать их в качестве ориентира для сравнения с тестами Наруто… только чтобы обнаружить, что, конечно, вундеркинд Нара Шикамару получил совершенно дерьмовые результаты за выпускные экзамены в Академии. Но, если так подумать, она должна была это понимать: этот сопляк даже сейчас ленится так, как никто другой, поэтому в детстве он, вероятно, был еще ленивее. Цунаде тешила себя мыслью научить его какому-нибудь медицинскому ниндзюцу, но она отбросила эту идею в ту же секунду, как он зевнул посреди инструктажа по миссии. Она терпеть не могла бездельников. Конечно, статус Хокаге вынуждал ее идти на компромисс, когда она контактировала с кланом Нара, но будь она проклята, если научит своему дзюцу кого-то, кто зевает ей в лицо, пока она что-то объясняет. Итак, усмехнувшись, она проигнорировала откровенно смущающий результат Нары и приступила к чтению теста Наруто… после чего хмуро взглянула на бумаги, совершенно сбитая с толку. — Эй, эй, хотите сказать, что итоговые оценки Наруто и правда лучше, чем у Шикамару? Она знала, что Ирука утверждал, что они будут хороши, но… вау. Учитывая, что Шикамару, вероятно, вообще не старался, в то время как Наруто в течение года обучался у крайне мотивированной звездной ученицы (и Цунаде знала, что белокурая угроза приложила много усилий для достижения своей мечты), но все же. — Неплохо, малыш, — она поймала себя на том, что улыбается, просматривая его контрольные работы. Тем более зная, что он завалил предыдущие попытки. — Леди Цунаде… разве вам не следует вернуться к…? — Заткнись, Шизуне! Мне нужен перерыв, черт побери! Это отдых после всего стресса, которому подвергает меня розовый демон. Больше из-за демона Данзо, но Цунаде нравилось притворяться, что выходки этого человека ее не трогают. Лучше обвинить розовую соплячку. — Если вы так говорите… — пробормотала Шизуне. Цунаде проигнорировала ее скепсис, вместо этого фыркнув на конец ответа Наруто о Современной Истории. «10. Опишите геополитический климат перед наступлением первой мировой войны шиноби и объясните, какое событие считалось катализатором войны. Я не знаю насчет погоды или чего-то еще, но уверен, что эти чудаки из Кумо были действительно плохими: они продолжали посылать кучу шпионов и суперсильных ниндзя, чтобы тайно атаковать нас на границе, но так как их атаки были довольно туманными, никто не мог с точностью сказать, происходили ли они намеренно или нет, хотя было вроде как очевидно, что они сделаны специально, тем не менее мы не могли этого доказать, а они хотели, чтобы мы как плохие парни объявили войну или что-то в этом роде, но они должны были знать, что мы не кучка трусишек. Потом похитили какую-то принцессу, и она вроде бы являлась кем-то важным, но я не помню почему, однако, в любом случае, я думаю, тогда первый хокаге Джиджи по-настоящему разозлился и объявил войну». Цунаде опустила бумагу с кривым смешком. Ответ полностью отражал суть Наруто… но на самом деле он дал совершенно правильный ответ. Единственное, чего не хватало в его объяснении, так это того, что похищенная «принцесса» являлась ее матерью, но это засекреченная информация. На самом деле, в официальных отчетах ничего не говорилось о принцессе, для общества катализатором первой МВШ считалось «похищение важного члена клана», но она не думала, что большинство источников вдавались в подробности. Любопытно, что Цунаде часто называли «химе», что можно переводить как принцесса… Это просто совпадение, что Наруто написал, что катализатором стало похищение принцессы? Или эта розовая девушка действительно так глубоко изучила тему, что наткнулась на такого рода информацию и затем рассказала ему? Хм. Интересно. Цунаде просмотрела остальные академические документы Наруто, посмеиваясь над (на удивление довольно правильными) ответами сопляка. Она так же отреагировала и на его тест по тактике. Он серьезно преуспел в тактике? Цунаде никогда бы не подумала о таком, но, читая ответы Наруто, можно сказать, что он уловил суть идей, даже если он часто объяснял их с помощью сравнений, которые… звучали не очень профессионально, мягко говоря. Цунаде очень удивилась, когда прочитала более или менее правильное эссе, в котором подробно описывались законы, принятые йондайме. И люди называли его идиотом. Цунаде нежно покачала головой, довольная ребенком, и сложила бумаги. Молодец, Наруто. Молодец. Она потратила так много времени на чтение академических тестов Наруто, что сразу после этого Цунаде пришлось вернуться к работе, совершенно забыв, что она попросила Шизуне принести ей результаты еще одного ученика. Неделю спустя Цунаде снова наткнулась на контрольные работы, когда разобралась с откровенно кошмарной кучей бумаг. Все утро она бросала беглые взгляды на последнюю стопку в самом низу, поэтому, как только она наконец добралась до нужной стопки и поняла, что это вовсе не бумажная волокита, она непривычно обрадовалась. На самом деле, она так обрадовалась, что даже не разозлилась на Харуно Сакуру, когда та попыталась ворваться в ее уборную во время перерыва, потому что именно ей принадлежала эта стопка документов. Ее выпускные экзамены в Академии. Возвращаясь в офис, Цунаде чувствовала себя чемпионкой. Она быстрее всех справилась со всей бумажной волокитой, и, наконец, остаток дня она могла делать все, что ей заблагорассудилось… то есть выпивать. Первый свободный день… ну, с тех пор, как она стала Каге. Она откинулась на спинку стула, положив ноги на стол, и налила себе немного саке. Затем она накрасила ногти на ногах, к большому неудовольствию своего охранника АНБУ, но ей всё равно на это. Она каге, она может делать все что угодно. Мысль о том, что сказал бы дядя Тоби, если бы увидел, как она красит ногти на ногах на его драгоценном письменном столе, одновременно заставила ее хихикнуть и погрузиться в ностальгию. Чтобы не углубиться в размышления о потерянной семье, она схватила контрольные работы Харуно и прочитала их. И… черт побери, что это? Эта девушка вообще реальная? Впервые Цунаде пришлось по-настоящему обратить внимание на что-то, связанное с Харуно. — Что за дерьмо… Академия давала ученикам возможность изучать дополнительные предметы, в зависимости от того, какой специализацией хотел заниматься будущий генин. Цунаде знала об этом, потому что для нее это выливалось в огромное количество дополнительной бумажной волокиты, и это не раз вызывало у нее желание растерзать своего дядю. Действительно ли необходим углубленный курс физики? Какой шиноби когда-либо пользовался бы оптометрией или рефрактометрией? Кого, черт возьми, волнует, о чем закон Снелла? То есть, кроме него самого. Цунаде просто знала, что дядя Тоби припас какой-нибудь ответ на этот вопрос, например… — Законы оптики помогли мне лучше понять шаринган и его слабые места, — или что-то в этом роде. Видит бог, Цунаде сама много знала об оптике, но лишь потому, что она медик. Честно говоря, закон Снелла — не то, чему она стала бы учить двенадцатилетних детей. Что ж, в действительности она не отменила дурацкую политику своего дяди в отношении дополнительных предметов, потому что некоторые из них и вправду могли пригодиться. Например, два продвинутых курса по физике, связанных с ловушками, которые могли использовать ниндзя, серьезно относящиеся к ловушкам; курс биологии и один по гербологии, которые могли помочь будущим медикам и токсикологам; несколько курсов культурной антропологии, которые полезны будущим специалистам по проникновениям, и так далее. Есть даже курс, посвященный различным диалектам пяти наций ниндзя, требующий от учеников идеального имитирования акцентов для сдачи выпускного экзамена. В общем, Цунаде не отменила их все, так как они, вероятно, могли кому-то помочь, возможно, даже если большинство детей никогда даже не посещали эти курсы, поскольку эти сопляки предпочитали другие занятия для траты своего времени. Цунаде не могла их винить. Никто в здравом уме не стал бы утруждать себя дополнительными уроками, учитывая, что польза от них весьма ограничена. Каждый дополнительный курс добавлял полбалла к общему среднему баллу по теории, поэтому прохождение одного продвинутого дополнительного курса — хорошая идея, если кто-то хочет потратить время ради получения незначительных преимуществ. Очевидно, Харуно Сакура либо дура, либо абсолютный ботаник, потому что она посещала все доступные курсы. «Она бы понравилась дяде», — рассеянно подумала Цунаде, просматривая академические документы девушки. Казалось, демон желал восполнить свой недостаток в тайдзюцу и фамилии с помощью чистой силы воли, не то чтобы это очень разумно. Никому нет дела до оценок в Академии. В свое время Цунаде получала оценки только по счастливой случайности. Обычно Хокаге никогда бы не посмотрел на них, и его не волновало бы какое-то достижение бумажного ниндзя. И все же… Харуно не только успешно обучила этого тупоголового сопляка, но и прошла все пятнадцать продвинутых курсов и получила отличные оценки по каждому из них, так же как и по всем основным урокам. Алгебра, математическое исчисление, физика механизмов ловушек, медицинская физика, теория чакры, продвинутые ловушки, современная история, деревенское право, гражданское право, биология, химия, гербология, культурная антропология и курс дурацких акцентов… Блядь. Эта девушка серьезна? Такие безумные люди действительно существовали? Обычно Цунаде сталкивалась с учениками, которые посещали один или два продвинутых курса. Это связано с огромным разнообразием тем, поэтому ученики обычно изучали только один или два курса, поскольку не имело смысла изучать больше. Сделанное Харуно… совершенно неслыханно. Цунаде пролистала академическое досье девушки, пытаясь осмыслить текст. По-видимому, она прошла тестирование по первой паре продвинутых курсов на четвертом году обучения в Академии, так что на самом деле она изучала не так уж много продвинутых предметов на последнем году. Кроме того, ей пришлось перепройти первый год. Тем не менее, ее достижения были ошеломляющими. «Может, в конце концов, она не так уж сильно отличается от Какаши», — подумала Цунаде, листая идеальный тест по биологии. У нее имелась хорошая основа для становления медиком. Цунаде проверила остальную часть ее файла и обнаружила, что у Харуно также отличные оценки по ниндзюцу. Поэтому… у нее неплохой контроль чакры. «Вероятный тип гендзюцу», — прочитала она далее. Хах. Получается, у нее… отличный контроль чакры. Хах. Этот парень, Ирука, по-видимому, действительно не преувеличивал. Чем больше она читала, тем больше брови Цунаде поднимались. Она полагала, что должна была осознавать, что девочка очень умная, раз набрала такой высокий средний балл в классе, полном наследников кланов, но все же. Кроме тайдзюцу, она, казалось, была хороша во всём. Что-то здесь не так. Как кому-то с таким послужным списком удавалось до сих пор оставаться таким бесполезным? Попасть в плен к Гааре? Оценки девочки были всего на пару баллов ниже, чем у Ино Яманаки, ради всего святого! И только потому, что Яманака заработала дополнительные баллы, продемонстрировав клановое дзюцу, как это сделало большинство клановых детей. Как, черт возьми, никто не заметил Харуно? Цунаде громко выругалась. Она готовилась списать эту девушку со счетов, как, казалось, и вся деревня. И все же, ее академическое досье… Харуно не обладала преимуществом клановых дзюцу для получения дополнительных баллов по ниндзюцу, из-за чего обычно клановые дети занимали первые места в итоговых оценках. Харуно была гражданской в классе, полном наследников кланов, просто из-за конкуренции она должна была занять по крайней мере двузначное место в рейтинге. И все же, благодаря сделке этой девушки с Ирукой (и Хирузеном, одобрившему исключение), Харуно удалось получить второе место в рейтинге куноичи, каким-то образом оказавшись выше Хьюги Хинаты. Может, это не случайность, что розовая соплячка попала в команду Какаши… Может, Цунаде поспешила с выводами. Должна ли она все-таки обучить девочку? Цунаде вспомнила своего дядю Тоби и то, как он, по сути, убедил совет принять гражданских в Академию. В то время она была ребенком, и это сбивало ее с толку. Тогда она тоже недолюбливала гражданских, как и большинство представителей кланов. Она не понимала. К тому же, ее дядя не отстаивал права случайных людей. Будучи каге, он являлся прагматиком в глубине души. — Я и так непопулярен. Не вижу необходимости наступать на пятки больше, чем это строго необходимо, — сказал он ей однажды. И все же этот человек в буквальном смысле наступил на улей с гражданскими — намеренно! Когда Цунаде в подростковом возрасте спросила его об этом, он ответил ей, что все это было политической уловкой, чтобы заполучить одобрение кланов. Это заставило ее непонимающе уставиться на него, потому что кланы пришли в бешенство от его предложения. Он отмахнулся от нее. — Сейчас они могут бороться со мной, словно кошка, которую вот-вот опустят в таз с водой, но они не понимают, что это поможет укрепить стабильность в долгосрочной перспективе. — Что ты имеешь в виду? — Как ты знаешь, недавно внедренная мною система продвижения по службе — это сущий кошмар. Некоторые люди просто не могут смириться с тем фактом, что они объективно слабее других шиноби из менее важных кланов. Это привело к большим беспорядкам. — Они остолопы, — заявила юная Цунаде, глядя на своего дядю со своего места рядом с ним. Он криво улыбнулся. — Да. Остолопы. Но, к сожалению, они опасные придурки, а я не хочу революции. — Так причем здесь гражданские? — удивилась она, лениво болтая ногами. — Какое отношение они имеют к новой системе продвижения по службе, Тоби-оджи? — Гражданские, становящиеся ниндзя, создают новый уровень в общей иерархии деревни. Скоро остолопы снова смогут почувствовать свое превосходство, и мир будет восстановлен. — Ха. Это как-то неубедительно, дядя. Я ожидала, что ты заведешь воодушевляющую речь о гражданских правах. — Тогда ты не очень хорошо меня знаешь, Цуна. Нет, ее дядя никогда не выступал на публике с речами, но он действительно сделал для защиты прав гражданских больше, чем кто-либо другой в деревне, каковы бы ни были его намерения. Цунаде не обрадовалась, когда поняла, что не один, а оба ее сокомандника — гражданские. Конечно, избалованная девчонка, какой она являлась, пошла жаловаться своему дяде. Ее дядя сказал ей, что она слишком привыкла к тому, как ее клановые одноклассники обращаются с ней как с принцессой, и ей нужны товарищи по команде, которые не будут преклонять перед ней колени. Цунаде надулась и сдалась. Когда ее дядя чего-то хотел, он чаще всего добивался этого. В конце концов, он каге, поэтому приставил к ней и Хирузену двух гражданских. Вероятно, это был кошмар для сенсея, подумала она. Что он вынужден обучать драгоценную Цуну своего сенсея и двух гражданских… возможно, эта участь похуже, чем та, что досталась Какаши, если честно. Однако, несмотря на все свои недостатки, Хирузен был потрясающим учителем, и, так как ее дядя все еще находился рядом, команда Цунаде стала легендарной, независимо от происхождения членов команды. И ее дядя принялся насмехаться над советом, в чем, вероятно, и заключалась изначальная цель. Короче говоря, в отличие от остальных, Цунаде хорошо понимала, что гражданские с такой же вероятностью обладают скрытым потенциалом, как и клановые дети. По ее опыту, их желание проявить себя и их способность сливаться с гражданским миром часто приводили к появлению по-настоящему грозных шиноби. Джирайя, Орочимару, Минато, Генма, Кабуто, Ибики… все они преуспели в шпионаже и проникновении. Цунаде не верила в совпадения. Однако от нее также не ускользнуло, что ни одна гражданская женщина никогда не становилась шиноби. Она достаточно слышала от Джирайи, чтобы знать о культурных различиях между гражданскими женщинами и женщинами-шиноби, так что это ее не особенно удивило. Воспитанная быть скромной, вежливой и подобострастной, гражданская женщина никогда не должна осмеливаться переступать через себя и брать то, что она хочет, должна довольствоваться тем, что выйдет замуж до своего двадцатилетия и родит как минимум троих детей в срок. Да, неважно, как сильно этот розовый демон умолял ее… взять в ученицы гражданскую девушку казалось плохой идеей, учитывая буквальную мину, которой были их культурные представления о женщинах. И снова Цунаде задалась вопросом, как Какаши справился с такой ученицей. Постоянные визиты Харуно, блядь, Сакуры стали для нее не столько раздражающей запоздалой мыслью, сколько моральным спором. Похоже, она действительно обладала неплохим умом, но… Агх. Цунаде в растерянности. С одной стороны, как каге она имеет право послать девушку на хуй. С другой стороны, она просто знает, что ее дядя откуда-то насмехается, бросая на нее осуждающие взгляды. Но опять же, Цунаде уже выполнила свою часть работы по передаче своих знаний, и она сделала это ради него, поэтому он должен держать свои проклятые осуждающие взгляды при себе. Но опять же, академический послужной список Харуно говорил о впечатляющей дисциплине и самодостаточности. Она происходила из семьи среднего класса, которая определенно не могла позволить себе личных учителей, у нее не было родственников-шиноби… это означало, что академические достижения Харуно — полностью ее заслуги. Девушка талантлива, это очевидно. И она чертовски трудолюбива, явно не нуждалась в том, чтобы кто-то из взрослых держал ее за руку. Это именно тот тип учеников, с которым Цунаде предпочитала работать, учитывая ее загруженность: ученица, которой нужны только базовые рекомендации и учебные материалы, без постоянного присутствия учителя. Так… что делать? Схватка с гражданской — это ловушка. У нее и так хватало проблем, чтобы не превращать соплячку Какаши в еще одну. Но опять же… единственным верным аргументом против Харуно — это гражданские культурные различия, которые делали их женщин ужасно покорными, но Харуно явно не соответствовала этому стереотипу. У этой девчонки есть кое-какая сила воли. Она единственный человек в деревне, который осмелился просить Цунаде об уроках. Даже Шизуне не спрашивала ее об этом все эти годы. Это немного странно, но Харуно первый человек, который осмелился попросить ее так прямо, а также первый, кто продолжал возвращаться с ненормальной настойчивостью. Жизнестойкостью. Это самое важное качество, необходимое для становления врачом. Изучение медицины являлось настоящим вызовом. Харуно доказала, что обладает гораздо большей выносливостью, чем предполагала Цунаде… Какого черта. Она просто знает, что если она не согласится взять девочку в ученицы, то продолжит думать об этом целую вечность. С таким же успехом можно просто сделать это. Вероятно, она окажется разочаровывающе заурядной, и тогда Цунаде избавится от нее. После того, как на нее в очередной раз напал розовый демон, Цунаде остановилась на пороге своего кабинета, оглянувшись на нелепую копну розовых волос, готовую исчезнуть в коридоре. Харуно казалась такой же невозмутимой, как и всегда, несмотря на ее отказ. Эта девушка крепкий орешек, даже с ее нелепой внешностью. Предательские губы Цунаде открылись прежде, чем она осознала это. — Хорошо. Она ненавидела себя за то, что эта проклятая соплячка произвела на нее впечатление, но она его произвела. Девушка повернулась и уставилась на нее с по-прежнему совершенно пустым выражением. Вероятно, она отказывалась верить, что Цунаде действительно сдалась. Она отвернулась от пристального взгляда девушки и направилась обратно в свой кабинет. Какая-то часть ее самой все еще смирялась со своим соглашением. «Теперь ты счастлив?» — она разозлилась, увидев глупое лицо своего двоюродного деда в окне на другом конце офиса. Ему лучше быть счастливым. «Я просто знаю, что эта девушка превратится в головную боль». — Хокаге-сама? — она с некоторой нерешительностью, которая, честно говоря, сбивала с толку из-за обстоятельств, просунула голову в кабинет. Цунаде нахмурилась. Теперь уже ничего нельзя изменить. — Докажи мне, что ты достойна, соплячка, и тогда я буду учить тебя. — Да! — воскликнула Харуно, ее глаза пылали энтузиазмом. — Спасибо вам! Спасибо вам, спасибо вам… Цунаде не понравилось, что она, похоже, думала, что у нее всё получилось. — У тебя есть только один шанс, Харуно, — предупредила она. — Облажаешься — оставишь меня в покое навсегда. Мне чертовски надоело видеть твое лицо всякий раз, когда мне нужно в туалет. «Никаких чертовых сомнений, Харуно. У тебя есть всего один шанс, и это в лучшем случае половина шанса, потому что мне не нужна ученица». Девушка стиснула зубы. — Я докажу вам, что смогу, — чуть не выплюнула она. Неудивительно, что она так понравилась Наруто. Несмотря на всю свою миловидную внешность, Харуно, блядь, Сакура горела решительностью. Цунаде чуть не фыркнула, пытаясь представить себе эту девушку, разжевывающую ребенку современную историю. С ее решимостью не так уж удивительно, что Наруто в итоге сдал экзамен. Девушка, о которой шла речь, наблюдала за ней, когда Цунаде встала из-за стола, за который только что села, лениво потягиваясь. Она пересекла комнату и достала толстый том с одной из полок у двери, со стуком положила его обратно на стол и начала перелистывать страницы. — Видишь это, малыш? — Цунаде указала на случайную иллюстрацию. Девушка кивнула. — Это схема человеческого тела, точнее, чакросистема. В других главах можно найти аналогичные диаграммы, детализирующие нервную систему, человеческий скелет, мышечную систему человека, лимфатическую, органы… ты сама поймешь. Я дам тебе эту книгу всего на одну неделю. — Вы хотите, чтобы я выучила всё это? — спросила Харуно Цунаде фыркнула. — Ты действительно считаешь, что смогла бы выучить всё это? Харуно решительно кивнула. — Да, Хокаге-сама. Нет же? И все же девушка выглядела очень уверенной… Черт возьми, ей нравился ее огонь. Не то чтобы она призналась бы в этом. Нет, если только девушка не вынудит ее, но в таком случае Цунаде притворится тупой. Ей не нравилось, когда ее к чему-то принуждали. Вздохнув, Цунаде расправила плечи, снова уставившись в окно. С таким же успехом можно обойтись без любезностей. Харуно действительно должна произвести на нее впечатление, если Цунаде и вправду собирается обучить ее, так что она просто даст ей невыполнимое задание и посмотрит, что девушка с этим сделает. — Ну, я собиралась дать тебе задание выучить лишь одну главу, включая, конечно, каждый компонент этой системы и ее функции, как различные части взаимодействуют друг с другом и так далее… Но раз уж ты такая самоуверенная? Вперед. Удиви меня. Девушка взяла толстый том у нее из рук и прижала к груди. Она поклонилась. — Спасибо вам за эту возможность, Хокаге-сама. — Не думай, что это значит, будто я возьму тебя в ученицы. — Я сделаю все, что потребуется! — Похоже, ты не понимаешь: мне нужно поднять с земли деревню, Харуно. Это означает, что у меня нет времени ни на что, кроме совершенства. Глаза девушки снова вспыхнули, и она одарила Цунаде таким взглядом, который та видела не очень часто. Тем же самым взглядом, которым одарил ее Наруто, когда убеждал вернуться. Харуно схватила книгу и, решительно кивнув, вышла из кабинета. Цунаде смотрела ей вслед со смешанными чувствами. С безупречным расчетом времени, как обычно, Какаши соизволил навестить ее примерно через полчаса после того, как она сказала Харуно, что протестирует ее. — Мне жаль, Хокаге-сама, — сказал мужчина ни с того ни с сего после отчета. Цунаде нахмурилась, задаваясь вопросом, что еще мог сделать этот человек, кроме того, что помог ей спасти экономику. — Я скажу ей, чтобы она остановилась, — продолжал он. — Вы не обязаны учить ее. — Со мной все в порядке, сопляк. Мне очень скоро надоест эта шляпа, если даже ты будешь так называть меня, — ответила она, потому что это неправда. Утомительно быть Хокаге-сама весь день. — И о чем это ты говоришь? — добавила она через мгновение. — Э-э, Харуно… Сакура, — подсказал он. — Я говорил о ней. Я могу сказать ей, чтобы она остановилась. Любопытно. Сначала он произнес ее фамилию, указывая на то, что они не близки, затем перешел на ее имя, словно желал скрыть этот факт. Типичное поведение Какаши, когда он хочет что-то скрыть. Она решила, что, поскольку она честно размышляла над тем, чтобы обучить девушку, она может также немного допросить мужчину. — Ты ее сенсей? — спросила Цунаде, приподняв брови в притворном неведении. — Эй, я этого не знала. Если бы знала, то не стала бы так мучить бедняжку, — нет. — Э-э… нет. Все в порядке, — Какаши выглядел смущенным. Хмм… Замкнутый, как всегда. — Ну, раз уж ты уже здесь, почему бы тебе не рассказать мне немного о ней? — спросила Цунаде. — Я еще не удосужилась проверить ее досье. — Я думаю, что ей будет хорошо в больнице, если запасы ее чакры увеличатся с наступлением полового созревания, — ответил Какаши. Опять же, он обычно не лгал, поэтому он верил, что контроль чакры Сакуры должен быть, по крайней мере, приличным. Однако он не сказал, что она преуспела бы в качестве ученицы Цунаде, что заставило женщину задуматься. Для Какаши это могло означать все что угодно или вообще ничего. Цунаде показательно ждала, но Какаши больше не произнес ни слова. — Итак… Харуно в твоей команде? Я не знала, — снова повторила она. Может, добавить больше эмоциональной составляющей, чтобы заставить его заговорить… — Чувак, я должна была это предвидеть. Только члены седьмой команды настолько чокнутые. Она намеренно сделала двусмысленное заявление. Какаши мог истолковать это как похвалу или как подкол. Она надеялась понять что-нибудь по его реакции. — Э-э-э. К сожалению, реакция Какаши оказалась столь же информативной, как и чистый лист бумаги. Здорово. Как раз в тот момент, когда она собиралась отказаться от расспросов, он заговорил снова: — Хокаге-са… Цунаде-сама. Я серьезен. Поведение моей ученицы… хорошо. Только скажите, и я избавлю вас от нее. Опять же, это может означать все что угодно. Сам Какаши не хотел беспокоить ее, будучи вынужденным работать без остановки и месяцами не возвращаться домой, так что то же самое, вероятно, относилось и к его ученикам. Он не хотел доставлять хлопот, вот же сопляк. Не то чтобы Харуно доставляла больше хлопот. Она выросла на Цунаде как грибок на ноге. Она поймала себя на том, что хихикает. — Ты уверен, что беспокоишься о моем маленьком преследователе? — Э-э. И снова никакой реакции. Черт возьми. — Ты сегодня очень немногословен, Какаши, — съязвила она, пряча свое раздражение за смешком. — Что-то подсказывает мне, что тебе следует немного поспать. Не беспокойся о Сакуре, я разберусь с ней, — добавила она. — Вам действительно не нужно обучать ее лично, — продолжал настаивать он, и теперь это удивило ее, поскольку он обычно не притворялся. — Ей было бы хорошо в больнице. Я уже попросил подругу замолвить за нее словечко, а остальное пусть решает она. И если Сакура-тян захочет вернуться в гражданские ряды после всего, что произошло… хорошо. Я бы не стал ее винить. Он замолвил бы за нее словечко? Он позволит ей вернуться в гражданские ряды? Это станет ударом по его репутации. Он так говорит из-за беспокойства за свою ученицу или из-за чего-то другого? На этот раз он назвал ее Сакурой-тян, хотя ранее называл Харуно… Боги, почему Какаши так трудно понять? У нее от него разболелась голова. — Ты продолжаешь говорить, что она преуспеет в госпитале. А как насчет работы полевым медиком? — спросила Цунаде, решив перейти к делу. Она должна заставить его говорить откровеннее. — Я бы порекомендовал работу в больнице. Хорошо. Это… немного неожиданно. Но опять же, Какаши известен тем, что очень заботился о близких ему людях. Возможно, он просто не хотел, чтобы его генин пострадал. Полевой медик — одна из самых опасных профессий, какие только существовали. — …разве твоя команда не отвечает за нападение? — спросила Цунаде. — Да, но больше из-за присутствия мальчиков. И меня. Вот почему он не считал Харуно подходящей для боя. Но это все еще не объясняло, думает ли он, что Цунаде должна учить девчонку или нет. Она мысленно вздохнула. Какаши и его приемчики. Она даже не понимала, зачем пыталась вытянуть из него что-то столь радикальное, как личное мнение. — Хорошо. Что ж, я протестирую девушку через неделю, — заключила Цунаде. — Она казалась очень уверенной в том, что у нее все получится. Я пока не могу сказать, обосновано это или нет. Однако у нее есть потенциал. — Э-э, я действительно имею в виду то, что сказал, — устало настаивал Какаши. — Пожалуйста, не чувствуйте себя обязанной тренировать ее, Цунаде-сама. Я знаю, у вас много дел. Если необходимо, я могу уйти из АНБУ, чтобы сделать это сам. Он предлагал покинуть АНБУ ради этого ребенка? Цунаде бросила на него задумчивый взгляд. И снова она понятия не имела, о чем размышлял Какаши. Абсолютно. Он так собственнически относился к своей ученице? Неужели он просто хотел избавить Цунаде от лишних хлопот? Он просто вежлив? Неужели он смотрит на медиков свысока, поэтому хочет помешать своей ученице стать одной из них? Или, может, ему неловко, что Харуно приставала к Цунаде во время ее походов в уборную, и именно поэтому он предлагал взять ее на себя? Для такого замкнутого человека, как Какаши, настойчивые приставания Харуно к Хокаге, вероятно, звучали как ночной кошмар. Цунаде заметила, что поведение девушки также стало предметом разговоров АНБУ, и в результате некоторые люди начали распространять гадости о Какаши. Цунаде покачала головой, желая заверить его, что в ее случае все в порядке. Ей понравились яйца этой девушки. — Посмотрим, как все пойдет, — сказала она наконец. — Не похоже, что ты сможешь сильно помочь ребенку стать медиком. Какаши медленно кивнул, и, черт побери, этот человек действительно выглядел ходячим трупом. — А теперь отдохни немного, сопляк, — рявкнула Цунаде. — Я разберусь с этим. Неделю спустя Харуно, блядь, Сакура заставила Цунаде проглотить свои слова. Цунаде вздохнула. У нее хватило времени только на начало трех тестовых листов девушки в конце целого дня непрерывных операций в больнице. Сейчас в Конохе сгущались сумерки, солнце садилось за гору Хокаге, и Цунаде шла домой, только недавно осознав, как много медицинских знаний и диаграмм в свитках, которые она носила с собой со вчерашнего дня. Харуно написала это? Откровенно говоря, слишком удивительно думать, что девушка выучила так много за неделю. Немного пугающе, если честно. Цунаде потребовался бы по меньшей мере месяц, чтобы запомнить столько информации, а Цунаде во многом пошла в дядю Тоби, даже если большинству людей нравилось сравнивать ее с Хаширамой. Она нахмурилась, усаживаясь на голову дяди Тоби, чтобы спокойно прочитать свитки. Она могла просто вернуться в башню Хокаге, но она так долго провела в этом здании, что возненавидела его. Пока она просматривала информационный массив, который Харуно удалось создать за один день, можно было с уверенностью сказать, что эти свитки легко могли послужить краткой версией учебника для первого курса. Да, это правда, что часть охватывала темы курсов биологии, гербологии и теории чакры, которые, как знала Цунаде, Сакура посещала ранее, но даже так это ставило ее в тупик — Проклятие, — пробормотала она, легонько дрыгая ногами. «Ты, вероятно, сейчас такой самодовольный, да, дядя?» Она всегда подозревала, что он попытался бы уговорить ее взять больше учеников. Дядя Тоби был именно таким человеком. Но не Цунаде. В первую очередь, она обучила Шизуне только ради него. В конце концов, какой смысл создавать целую новую ветвь ниндзюцу, посвященную исцелению, если она никому ее не передаст? В отличие от придуманных дядей техник, для всех будет лучше, если ее наследие не умрет вместе с ней. Она посвятила свою жизнь созданию ниндзюцу, способного спасать жизни, а не отнимать их. В этом заключалась разница между ней и дядей Тоби, но в ее усилиях не было бы смысла, если бы она не нашла ученика — так она и взяла к себе Шизуне. Шизуне упорно трудилась, чтобы усвоить то, чему ее учила Цунаде, и прямо сейчас она даже имела больше опыта в токсикологии, чем Цунаде. Несмотря на это, она не могла обманывать себя: Шизуне все еще на много уровней ниже ее. Цунаде давным-давно смирилась с этим: нет никого, кто мог хотя бы отдаленно сравниться с ней. Она считала так не из высокомерия, это просто факт. Тем не менее, она не могла не вспомнить кое-что, что слышала от своего сенсея: настоящий ученик превзойдет учителя. Или истинный учитель будет превзойден своим учеником? По такому мнению, она была дерьмовым сенсеем, хотя Цунаде все равно никогда не хотела им становиться. В любом случае, Цунаде никогда особенно не мечтала, чтобы ее превзошли. Она потратила много времени, чтобы приблизить Шизуне к своему уровню настолько, насколько это возможно, и на этом все закончилось. Теперь она не обязана передавать свои знания кому бы то ни было, учитывая, насколько медленно это происходило. Теперь она каге, с другими обязательствами, другими приоритетами… и некому ей указывать, что делать. Она могла учить или не учить, или делать все, что ей, черт возьми, заблагорассудится. И все же, вот она сидела здесь, медленно осознавая, что собирается снова взять ученицу. «Что ж, на этот раз у меня нет двух десятилетий, чтобы поделиться своими знаниями, — подумала она. — Я уже сделала из Шизуне отличного клинического врача, но она не боевой медик. Не совсем». С усилением Акацуки Коноха нуждалась именно в боевом медике. Ну, честно говоря, Коноха нуждалась в гораздо большем. Им нужна молодая версия Цунаде, бегующая вокруг и приводящая ряды в порядок, но это принятие желаемого за действительное. Она повесила тщательно исписанный свиток Харуно себе на шею, как странный болтающийся шарф, оба конца которого развевались на ветру, пока сама смотрела на закат. В Конохе почти отсутствовали боевые медики. Перспектива обучить Харуно так, чтобы она превратилась в сносного медика и бойца, одновременно выполняя свои обязанности Хокаге, казалась невозможной. Если она не смогла справиться с Шизуне за двадцать лет, то какие у нее шансы научить Харуно многому за гораздо меньшее время? Она полагала, что теперь она совсем другая женщина, не та, что учила Шизуне. С одной стороны, она стала старше и опытнее. С другой, весь ее энтузиазм испарился, сменившись чувством тоскливой, давящей усталости. Не говоря уже о том, что у нее нет времени уделять девушке внимание. «Я не могу учить ее так, как учила Шизуне». Это совершенно ясно. Но потом… какой подход ей следует выбрать? Может это всё просто бессмысленно из-за временных ограничений? Правильно ли с ее стороны с самого начала вселять в девушку такую надежду? Чем больше Цунаде пыталась продумать планы уроков в своей голове, тем больше ей казалось, что она совершила ошибку, согласившись протестировать девушку. Как бы она на это ни смотрела, Харуно ждал ад, если у нее получится пройти тест. «Темп работы будет интенсивным, практически без посторонней помощи и личной обратной связи. Бедный демон. Нет, не чувствуй себя виноватой, Цунаде. Девушка сама напросилась. Если она не может с этим справиться, это не твоя вина. Деревня теперь на первом месте». По какой-то причине она поймала себя на том, что надеется, что Харуно Сакура справится.

***

Само собой разумеется, что Харуно Сакура, блядь, справилась. В течение первого месяца обучения девушка превзошла, а затем и вовсе уничтожила самые смелые ожидания Цунаде. Не только с точки зрения интеллекта, но и с точки зрения преданности делу. Харуно Сакура была просто… зверем. Она справлялась со всем, что бы Цунаде ей ни поручала. Жажда знаний, о которой не упоминал ее учитель в Академии, являлась не просто жаждой, это была глубокая душевная тяга к знаниям. Девушка вела себя так, словно медицинское ниндзюцу — это ее пища, словно она нуждалась в этих уроках для выживания. Цунаде… немного волновалась. Однако она также была очень занята, и у нее не хватало времени, чтобы проверить, как там ребенок, тем более что Яманака и Хьюга тоже стали обучаться у Хокаге. Цунаде была менее чем довольна тем, что ей приходится мириться с ублюдком Яманака и ублюдком Хьюга. У нее нет проблем с Ино Яманака, но она стала презирать ее отца, особенно после того, как прочитала, как он заставил свою дочь неуважительно относиться к Наруто, и Хьюга ей тоже никогда особо не нравилась. Цунаде согласилась взять Сакуру только потому, что знала, что из девочки получится в значительной степени самодостаточная ученица. Другие две соплячки, соперничающие за ее внимание, полностью перечеркнули суть дела. Но Цунаде не дура. Она уже видела Сакуру в действии и знала, без тени сомнения, что девушка настолько смехотворно опережала двух других, настолько смехотворно мотивирована, что если бы она заставила их соревноваться, Сакура раздавила бы их, как букашек. Итак, Цунаде решила создать ситуацию, в которой такое могло бы произойти. Ей нужно было, чтобы все выглядело так, будто у Хьюги и Яманаки, по крайней мере, есть равный шанс, даже если она уже решила, что возьмет Харуно и никого другого. Она не планировала никого уведомлять о результатах. Сакура и так обладала невероятной мотивацией, а Цунаде вроде как беспокоилась за девушку. Было странно думать об этом, когда всего несколько недель назад она волновалась, что девушка будет недостаточно усердно работать, но Сакуре нужно немного расслабиться. Она работала слишком усердно, и Цунаде беспокоилась, что та перегорит. Она решила, что сообщать девушке о неминуемой угрозе ее ученическому статусу — последнее, в чем нуждалось кровяное давление Харуно, и она в любом случае работала достаточно усердно, чтобы, когда придет время теста, Сакура была готова, независимо от того, знала она об этом или нет. К сожалению, АНБУ Цунаде считали иначе и вмешались. — Ширануи. Ты помог генину шпионить за секретной встречей или нет? — Цунаде угрожающе зашипела. Этот человек поступил умно, украв сумку Харуно и все остальное… Но Цунаде все еще кипела от ярости. — Ей нужно было знать, Хокаге-сама, — спокойно сказал Генма со своей балки. Цунаде недовольно нахмурилась. — Ей не нужно было знать. Она и так убивает себя тяжелой работой, я не хочу, чтобы девушка что-нибудь выкинула. — Слишком поздно, — пробормотала Шизуне, входя в офис с угрюмым выражением лица. Цунаде бросила на нее вопросительный взгляд, но она лишь устало покачала головой. Может, она и не Яманака, но она уже могла догадаться, что произошло. Сакура, скорее всего, где-то сломалась от стресса. — По крайней мере, один человек в этом офисе пользуется своими мозгами, — проворчала она, благодарно кивнув Шизуне и повернувшись посмотреть, как Ширануи виновато забивается в угол. Этот человек, по крайней мере, получил свое наказание. Цунаде вздохнула. Как оказалось, ей не стоило беспокоиться о Яманака, а вот Хьюга — это совсем другая история. Сначала он шантажировал Цунаде, чтобы та запретила Сакуре заниматься до экзамена, а затем нанял всех учителей-медиков в деревне, чтобы те не смогли давать уроки девушке и вместо этого обучили его дочь. Хьюга Хината. Цунаде отчетливо помнила, что ее кандидатуру в седьмую команду сразу же отвергли из-за ее мягкого характера. Она ничего не имеет против нее, но, черт возьми, Цунаде хотела, чтобы другой ребенок стал ее учеником. Она, блядь, хотела Харуно! Как только Цунаде принимала какое-то решение, она становилась упрямой, как баран. Это будет Харуно и никто, блядь, больше. К сожалению, из-за предательских условий Хьюги Сакура могла просто попасть в беду. Ей придется целый месяц вообще не тренироваться, в то время как Хината и Ино подготовятся к тесту со свежими знаниями. Нехорошо. К счастью, раньше, когда она обучала всех трех девушек, Цунаде настаивала, чтобы Сакура занималась самостоятельно, пока она нянчилась с двумя другими. Это означало, что даже после ухода Сакуры она могла продолжить нянчиться с двумя другими девочками и следить за тем, чтобы они учились в нормальном темпе, слишком медленном, чтобы они наверстали упущенное. Единственным реальным риском являлась Хината и то, как многому она научится у своих наставников. Цунаде начала волноваться, что ей придется всю жизнь общаться с робкой Хьюгой, когда Сакура снова напомнила, почему она ей нравится. Девушка проявила инициативу и подала прошение об отпуске, указав, что он должен быть неоплачиваемым. Губы Цунаде изогнулись в улыбке, когда она прочитала форму, которая легла на ее стол. — Что это? Цунаде-сама? — Эта соплячка хорошо поработала своими мозгами, — заявила Цунаде, откидываясь на спинку стула. Где-то среди шиноби Конохи существовал деревенский закон, согласно которому шиноби в неоплачиваемом отпуске не являлся шиноби деревни на время отпуска. Другими словами, он не подчинялся власти Хокаге. — Цунаде-сама? — Эта девушка — гребаный гений. Почему я об этом не подумала? — Э-э…? — Ширануи! — рявкнула Цунаде. — Пришло время для твоего вмешательства! Конечно, Харуно Сакуре просто не повезло настолько, что в деревне, в которую она отправилась в Стране Волн, произошла вспышка Черной смерти. Цунаде громко выругалась, глядя на потное, бледное лицо девушки, пока та подробно описывала ситуацию. Мужчина, которого она притащила, находился в операционной. Цунаде чувствовала так много одновременно, что было трудно сказать, какая эмоция преобладала. Сначала она пришла в ужас, обнаружив, что Харуно заразилась Черной смертью, что девушка могла легко умереть, а Цунаде ничего бы и не узнала. Затем, когда поняла, что ее иммунная система превосходно справилась с вирусом, то почувствовала необычайную гордость за храбрость девушки, дотащившей этого беднягу — нулевого пациента вспышки — до самой Конохи. Это именно та преданность, которую должен проявлять медик, и это подтверждало, что Цунаде сделала правильный выбор ученицы. Наконец, она испытала острый страх, когда ей пришло в голову, что из-за этих обстоятельств у Сакуры вообще нет шанса подготовиться к тесту. Хьюга победит! Приняв поспешное решение, она подумала, что не может оставить все на самотек. Цунаде хотела Харуно и никого другого, больше, чем когда-либо, и она, черт возьми, получит Харуно. Поэтому она разработала план противодействия Хьюгам. Это была авантюра, но она велела своим охранникам собираться: они отправятся в небольшое путешествие. А потом она, ее охранники и Харуно потащили свои задницы в Страну Волн. Цунаде решила отнестись к этому как к тренировочной поездке. Ничто так не помогает усвоить некоторые уроки, как кризисная ситуация, и она все равно хотела посмотреть, как Сакура поведет себя в таких обстоятельствах. Главная причина, однако, заключалась в том, что то, что Сакура стала героем Страны Волн, могло означать, что даже если Хината лучше справится с тестом, Цунаде так или иначе сможет разыграть карту Эпидемии Черной смерти, чтобы сделать Сакуру своей ученицей. Она уже придумывала в уме оправдание. — …проявила храбрость перед лицом невзгод… — …превосходно справилась с медицинским кризисом… Да, это сойдет. Не говоря уже о том, что Сакура действительно превосходно держалась. Сначала Цунаде хотела, чтобы девушка выступала в роли своего рода медсестры: помогала пациентам без использования медицинского ниндзюцу. Она исчезла на пару часов, чтобы ускорить лечение своих охранников АНБУ, так как они тоже заболели. Цунаде знала, что это произойдет, поэтому подготовилась, чтобы быстро исцелить их. Они перебрались в помещение под потолком больницы, и она довольно бесцеремонно заставила их лечь на стропила, пока быстро справлялась с болезнью. Она так увлеклась, что не заметила четырех Сакур внизу, пока кто-то не указал на них. Затем она настолько удивилась, что забыла продолжить лечить своего пациента. Сакура, всегда отличавшаяся большими успехами, очевидно, решила, что лучше умрет, чем не выполнит задания, данные ей Цунаде. Когда она сказала девушке приготовить определенную требующую много времени настойку, помочь сменить постельное белье некоторым пациентам, снизить их температуру и дать лекарство, то сказала это с мыслью, что Сакура должна выполнять всё постепенно, в течение разных часов, а также не с каждым пациентом. Очевидно, ее идиотка-ученица решила, что она должна делать все, для всех, и что она должна выполнять все задания одновременно. Цунаде уставилась на девушку в полном шоке. Самый насущный вопрос… где она научилась создавать теневых клонов? Или, скорее, как она смогла создать трех? Если только сенсорные способности Цунаде внезапно не ухудшились до такой степени, что она почти ослепла, у нее не было резервов для подобного. Что ж, она уже создала клонов, так что бессмысленно спускаться туда и говорить Сакуре остановиться. Цунаде вернулась к лечению своего пациента, продолжая бросать взгляды на девушку. Определенно, есть над чем поразмыслить. Она вспомнила то время, когда была ребенком, когда Данзо пытался манипулировать ею, чтобы заставить дядю Тоби рассказать ей секрет его особых теневых клонов. Как и рассказывал Данзо, теневые клоны особенно полезны для изучения дзюцу с небольшим запасом чакры. Цунаде тогда не нравился Данзо, поэтому она развлекала себя придумыванием всевозможных поддельных последовательностей жестов, которые ее дядя якобы придумал для своего секретного дзюцу, пока Данзо не разозлился настолько, что перестал спрашивать. Хотя однажды она спросила об этом своего дядю. — Хэй, Тоби-оджи-тян… ты изобрел особое секретное дзюцу клонов? Если она не ошибалась, этот разговор состоялся, когда они мчались сквозь пышные деревья леса Сенджу, он нес ее домой на спине после целого дня изучения растений в лесу. Ей, вероятно, было девять или десять. — Особое дзюцу клонов? — произнес он глубоким голосом. — О чем ты? — Ну, не знаю. Я просто слышала, что оно полезно для быстрого усвоения материала. Он на мгновение замолчал. — Где ты об этом слышала? — Данзо некоторое время назад приставал ко мне с просьбой заставить тебя рассказать мне об этом. — Вот как. Значит, он… часто к тебе пристает? Цунаде усмехнулась. — Как будто я позволю этому уроду указывать мне, что делать. Но все же мне любопытно. Почему это дзюцу имеет такое большое значение? Он приставал ко мне целую вечность. — Не такое уж большое значение. Это просто оригинальное дзюцу теневого клонирования, которое я придумал примерно в твоем возрасте для повышения своей продуктивности. — Значит, ты изобрел его, чтобы создать кучу мини-Тоби-оджи-санов, бегающих вокруг и выполняющих работу по дому, — хихикнула Цунаде. — Хм. Смейся, если хочешь, но для меня это стало переломным моментом. Не бери в голову хирайшин или все остальные техники, так как именно теневое клонирование спасло мне жизнь. — Почему? — с интересом спросила она. Дзюцу казалось довольно непримечательным по сравнению с другими его изобретениями. — Ну, — криво усмехнулся дядя. — Учитывая, что в то время я регулярно сталкивался со взрослыми Учиха, мне было необходимо быстро учиться и создавать новые дзюцу быстрее, чем они могли их копировать и адаптировать под себя. Я бы не сумел угнаться за шаринганом, если бы не мои клоны. Не сумел угнаться за шаринганом? — Ох. Но тогда это безумно полезное дзюцу! — воскликнула она, широко раскрыв глаза. — Ты можешь научить меня ему? — Нет. — Почему нет? Он фыркнул. — Об этом и речи быть не может, Цуна. Я тебя этому не учу. — Дядя Тоби…! Я твоя наследница! Пожалуйста! Давай же! — Нет, Цуна. Это мое окончательное решение. Конечно, Цунаде, будучи наследницей своего дяди, продолжала злоупотреблять солдатскими таблетками так же, как ее дядя злоупотреблял теневыми клонами. У каждого свой яд, предположила она. Если бы она не сделала этого, ей бы никогда не удалось вовремя создать медицинское ниндзюцу, чтобы изменить ситуацию к третьей войне шиноби, из-за чего, вероятно, Конохи сегодня не существовало бы. Она понимала, к чему клонил ее дядя, когда отказывал в ее просьбе, но она также не сожалела, что проигнорировала его пожелания. Иногда приходилось идти на жертвы. Именно поэтому Цунаде решила не слишком вмешиваться в злоупотребления Сакуры клонами (и, возможно, солдатскими таблетками). Конечно, она сказала Шизуне следить за тем, сколько таблеток употребляла девушка, и она также попросила Сакуру быть полегче с клонами, но, честно говоря, все великие приносили жертвы. Теперь прогресс Сакуры приобрел больше смысла. Без своих клонов она бы не получила место ученицы Цунаде. Лицемерно и несправедливо запрещать девушке пользоваться лазейкой, которой она сама в полной мере воспользовалась в юности. Таким образом, Цунаде позволила Сакуре создавать теневых клонов и использовала эпидемию как шанс научить ее настоящему ирьениндзюцу, основанному на чакре. Девушка явно обладала хорошим контролем, если могла создавать теневых клонов на основе инь. По возвращении домой оказалось, что все это испытание с Черной Смертью даже не требовалось для гарантии, что она сохранит Сакуру. Цунаде была рада сломать себе руку и позволить Сакуре залечить ее. Ей даже не пришлось обманывать себя, чтобы убедиться, что победа Сакуры была абсолютной. Хьюга и компания расстроились, но Цунаде была так чертовски довольна, что в тот день она действительно чувствовала себя счастливой. Такой счастливой, что непомерно напилась и велела своему АНБУ пойти побеспокоить кого-нибудь еще, прежде чем запереться в старой лаборатории своего дяди. Она хотела рассказать кому-нибудь о своей ученице, о том, как она гордилась, обо всем дерьме, через которое бедному ребенку (и Цунаде) пришлось пройти, чтобы в итоге всё получилось, но ей казалось неправильным хвастаться Шизуне, а у Цунаде… больше никого не было. Очевидно, ей не следовало позволять себе так напиваться. Она отключилась на часть вечера, но отчетливо помнила, как, проснувшись, обнаружила, что пускает слюни на медицинский стол, а над ней нависает невозмутимое лицо ее дяди. Эдо Тенсей. Нет… неужели она… Цунаде громко застонала и отвела взгляд. Затем случайно бросила на него еще один. Он никуда не делся. — Угх… нет. Она не могла поверить, что сделала это. Она призвала его. Что с ней не так?.. Она долго не общалась с ним, и теперь, наконец, сдалась? Потому что ее ученица прошла какой-то тест? Цунаде снова застонала. В течение многих лет она боялась призывать своего дядю. Раньше, когда она находилась в бегах, из-за стыда. Она знала, что являлась жалким подобием женщины, которой он ее вырастил, растрачивающей свою жизнь на игры и алкоголь. Конечно, она его не призывала. Затем, после возвращения в Коноху и ее становления каге, она ощущала такую вину, что мысль о разговоре с ним вызывала у нее физическую боль. Ее дядя за всю свою жизнь не показывал Эдо Тенсей ни единой живой душе. Ни единой живой душе, кроме нее. Он снова и снова говорил ей, как важно, чтобы эта техника оставалась в секрете. Никто не должен был знать. Цунаде слишком сильно уважала его, чтобы когда-либо осмелиться показать ее кому-либо… за исключением одного человека. В ночь подросткового идиотизма, желая произвести впечатление на своего лучшего друга и коллегу-ботаника, бывшего объекта влюбленности и товарища по команде, Цунаде показала Эдо единственному человеку, который абсолютно точно никогда не должен был видеть это дзюцу в действии — Орочимару. Она никогда не рассказывала об этом своему дяде. Как он себя чувствовал, когда его разбудил от «вечного» покоя ее сокомандник, а затем вынудил уничтожить деревню, которую он с таким трудом поднял с земли, с помощью его собственного дзюцу и попытаться убить его собственного ученика? Цунаде даже не хотела думать о том, что он, скорее всего, чувствовал. Как новоиспеченному каге, которому не к кому обратиться за советом, позвать своего дядю — это разумный поступок. Он единственный вариант, потому что и ее сенсея, и йондайме забрал Шинигами, а своего дедушку Цунаде не собиралась призывать. Но мысль о том, что ей придется смотреть в глаза своему дяде после того, как она подвела его, наполняла ее таким ужасом, что она предпочитала трудиться часами напролет, пытаясь разобраться во всем самостоятельно, без посторонней помощи. Мысль о том, как он, вероятно, разочарован в ней, что она раскрыла его самый драгоценный секрет… или, что еще хуже, как он разочарован в себе, что доверился ей… Что ж, это убивало ее. Она не могла смириться с этой мыслью. Она бы предпочла встретиться лицом к лицу с самим Орочимару, чем смотреть на разочарование дяди Тоби. Но теперь все ее усилия пошли прахом, потому что она все равно призвала его.

***

Подумать только, что ее так сильно заботит мнение мужчины, которого она когда-то боялась настолько, что дрожала в своей постели, бодрствуя часами до восхода солнца, когда была ребенком… Честно говоря, тогда она почти не знала своего дядю. Первые несколько лет ее жизни были размытыми и плохо запомнились, но Цунаде помнила, что провела их рядом с Наваки, ее баловали и воспитывали как принцессу, что ее бабушка — принцесса Узумаки, ее дедушка — бог шиноби. По какой-то причине Цунаде не разрешали видеться с матерью, но в том возрасте это ее не сильно беспокоило. Мито чем-то заменила ей мать, а Шодайме стал странной смесью отца и безответственного, бестолкового старшего брата. Она не могла вспомнить время до Второй войны шиноби, поскольку она разразилась в день ее рождения. Однако она могла ясно вспомнить день кончины Хаширамы, день церемонии Тобирамы… Но до этого она все еще смутно помнила, как впервые встретила Тобираму. Это произошло в их с Наваки пятый день рождения. Они находились в комнате, когда в дверях появился высокий седовласый мужчина. Опрятный, но одетый в броню, даже на лице. В помещении немедленно воцарилась тишина, Наваки медленно зашел за торт, как будто пытался спрятаться, Цунаде в замешательстве огляделась по сторонам. — Кто это? — выпалила она во внезапно наступившей тишине. — Это… твой дядя Тоби, — ответил Хаширама, поднимаясь на ноги с неестественным спокойствием. Затем он подошел к мужчине, вместо того чтобы попросить его сесть. Мужчина — ее дядя Тоби — взглянул на него с серьезным, недружелюбным выражением лица. Хаширама весело поприветствовал его, но не обнял, как делал с другими знакомыми. Они исчезли за дверью, и в тот день Цунаде больше не видела своего дядю Тоби. Однако она случайно услышала, как ее бабушка с дедушкой обсуждали его. — Что он здесь делал? — Не знаю. Он рано вернулся со своей миссии. — Я думала, он должен отсутствовать еще месяц. — Ну… — неловкий смешок. — Ты знаешь моего брата. Немного переусердствовал. — И где он сейчас? — Не волнуйся. Я дал ему другое задание. Пауза. — Что? Мито, если тебя что-то беспокоит, скажи мне. — Это просто… ты думаешь… как ты думаешь, почему он появился на дне рождения ребенка? Как ты думаешь… нам следовало позволить ему остаться? Короткое раздражение. — Поверь, мой брат не любит детей. Он, вероятно, даже не знал, что у них сегодня день рождения. Не волнуйся, Мито. — Я знаю, но… Я знаю, старейшины считают, что для него будет лучше, если его отошлют подальше… но казалось, у него действительно плохое настроение… Ты же знаешь, я тоже сенсор. — У него всегда такой вид, будто у него запор, так что поверь мне, это мало что значит. Он жаловался на что-то, связанное с фронтом. Очевидно, Кумо снова создает проблемы на границе. — Хаширама… ты уверен? — еще одна пауза. — Ты что-то скрываешь от меня? Ты что-то скрываешь. — Нет. Ничего. Мито, ты же знаешь, я тебе все рассказываю. — Тогда почему ты был таким напряженным сегодня утром? — Просто… ладно. Я не хочу тебя беспокоить. Но старейшины считают… ты знаешь, что он хочет захватить власть. — Тобирама? — Да… И я в это не верю… Я не хочу им верить, но, честно говоря, я больше не уверен, что и думать. С одной стороны, он мой брат, но с другой… то, что он натворил… Я его больше не узнаю. Он убил Изуну. Он такой черствый. У него нет ни друзей, ни жены, ничего. Мой брат превратился в незнакомца. Он такой уже долгое время, ты это знаешь. Вечно где-то пропадает, а если и нет, то проводит свои отвратительные эксперименты, запершись в какой-нибудь лаборатории. Если его там нет, то он на фронте. Цунаде была умным ребенком, и, возможно, она понимала не все, но она понимала достаточно.

***

Она вспомнила, как заползла на больничную койку Хаширамы и вцепилась в его рубашку, отказываясь уходить. Он был слаб и спал большую часть времени, пока она навещала его, и она отказывалась отходить от его постели, даже когда взрослые часто выгоняли ее из комнаты, чтобы поговорить о делах. Возможно, это состояние сонливости и стало причиной того, что в тот день он не заметил свою внучку, уютно устроившуюся под одеялом. Цунаде спала рядом с ним, прижавшись к его бедру, укрытая одеялами, когда ее разбудили голоса взрослых. — Пришло время. Мы должны выбрать нового каге. Это был один из клановых чудаков, имени которого она не помнила. — Знаю, — хрипло выдохнул Хаширама. — Значит, ты сделал свой выбор, дорогой? — спросила Мито. — Да, — согласился ее дедушка, кашляя, его дыхание было хриплым и прерывистым. — Но вам он не понравится. — Говорите. Кто это? Какой-то Учиха, я прав? — с отвращением сказал другой старейшина. — Мы, члены совета, побеседовали, и мы согласны, что Учиха приемлем, пока… — Нет. Нет, это не Учиха, — перебил его Хаширама. — Это… Я имею в виду это… Тоби. Последнее слово он произнес так тихо, что Цунаде пришлось напрячься, чтобы расслышать его. В комнате воцарилась полная тишина. — Тоби — Тобирама? — тихо спросил кто-то. — Ваш… этот Тобирама? — Кто еще? — спросил Хаширама. — Вы не можете быть серьезным! — воскликнул тот, что старше. — Почему он? — Нет, ни в коем случае!.. Какофония громких звуков наполнила комнату, и на какое-то время она погрузилась в хаос. Наконец, Мито снова заставила их всех замолчать, напомнив им о состоянии ее мужа. — Почему… почему он, Хокаге-сама? — спросил мужской голос во внезапной тишине. — Вы сами сказали, что он не… он… хорошо. Я не думаю, что нам нужно вдаваться в подробности, но вы должны знать, что мы не можем доверять ему в поддержании мира, Хаширама-сама. Хаширама снова кашлянул. — Нет. Возможно, и нет… Но послушай меня, Хоненуки. Ты не хуже меня знаешь о финансовом состоянии деревни. Мы отправляемся на войну, и я вот-вот умру, а наша казна более пустая, чем русло реки, в котором мы играли в детстве. Такими темпами следующим летом наша деревня перестанет существовать. Я не могу… Коноха — моя мечта. Я не могу позволить ей вот так умереть. — Но шодай-сама! Почему он? Какое он имеет ко всему этому отношение?! — воскликнул кто-то еще. — Отчаянные времена требуют отчаянных решений, — выдохнул ее дедушка. — Тоби… У меня такое чувство, что он мог бы… — его голос затих, остальная часть его заявления осталась неразборчивой. — Он спит, — сказала Мито. Пауза. — Пульс все еще есть. И снова разгорелась дискуссия. — Я никогда не видел, чтобы кто-то так беспокоился о деньгах, как этот человек, — сказал кто-то. — Тобирама, может, и одержимый жаждой мести демон, но в таком случае это то, что нужно деревне. — Возможно, ты прав, Акихито. Я тоже верю, что Тобирама может стать нашим лучшим выбором… Во времена войны необходим сильный лидер, и никто не может отрицать, что упоминания о белом демоне достаточно, чтобы вселить страх в сердца… Снова бормотание. — Видит бог, Учиха все равно ничего не смыслил бы в экономике… — Да, но наверняка есть кандидат получше… — И какой же? Он демон войны — именно то, что нам нужно, чтобы преподать Кумо урок… — Но что будет потом? — Нам повезет, если что-то будет потом… — По крайней мере, если он будет у власти, он не попытается захватить власть… Взрослые продолжали спорить. Тем временем Цунаде почувствовала, что кто-то сел на кровать рядом с ней, а затем снова раздался бабушкин голос, на этот раз ближе, более взволнованный. — Выйдите все! — Мито! Мито, что происходит?! — Он умирает, Хоненуки. Я хочу побыть с ним наедине! — Нет! В первую очередь он Хокаге, во вторую — твой муж. Скажите, что нам делать, Хаширама-сама! Вокруг раздавались голоса, а Цунаде лежала там, и ей хотелось плакать. В этом хаосе ее дедушку снова разбудили. Умирающий каге начал говорить, и все затаили дыхание, шум в спальне стих. — Мое решение… окончательное. Я, Сенджу Хаширама, первый хокаге Конохагакуре но Сато, назначаю… своего младшего брата… Тобираму моим преемником… главой клана Сенджу и… вторым хокаге… этой деревни. Он затих, и шумные голоса зазвучали снова. — Хаширама! О, Хаши! Скажи что-нибудь!.. — Вы же не серьезно… — Призрак — его преемник? Нет, нет, я не могу… — Хаширама, пожалуйста, любовь моя, не надо… ты не можешь… — Кто-нибудь, отправьте посланника! Совет должен быть немедленно уведомлен! — Время смерти — два часа дня. Пусть наш шодайме покоится с миром. — …и еще кое-что! Тобираму тоже нужно вернуть! — Как? Кто вообще знает, где этот человек? — Черт возьми, шодай мертв! — Что, черт побери, нам теперь делать?! — Черт, я не знаю! Демон почти не появляется в деревне! — Он мертв. — Мертв. Мертв. Мертв. Мертв. Примерно тогда же Цунаде начала плакать. Выражение лица Мито, когда она обнаружила, что та обнимает ногу трупа, она никогда не сможет забыть.

***

Во второй раз Цунаде увидела Тобираму через неделю и один день после смерти своего деда. К тому моменту ей исполнилось семь, она стала ученицей Академии и принцессой Сенджу. К тому моменту ее уже столько раз приглашали на тетушкины чаепития, что она достаточно наслушалась о демоне Сенджу, чтобы составить о нем свое мнение. Взрослые не любили его и боялись. Он прославился своей кровожадностью, враждебностью к Учиха, миру и Конохе. Никто не понимал, как шодай мог назначить своего младшего брата своим преемником. Ее дедушка никогда по-настоящему не ругал Тобираму так, как это делали другие, но он замолкал, когда речь заходила о его брате. Некоторые думали, что Тобирама убил его, а затем завладел его разумом, чтобы стать его преемником. Никто не хотел, чтобы он руководил, но никто не осмеливался сказать ему об этом. Он появился в обеденной с таким видом, словно пришел попрощаться, как на её пятый день рождения. На этот раз взрослые встретили его сдержанными улыбками и предложили присесть. Наваки спрятался за стулом Цунаде вместо торта. Заметив настроение своего брата, Цунаде заставила его быстро поесть, чтобы они могли поскорее встать из-за стола. Из-за неловкости еда на вкус напоминала золу, а тишина теперь, когда дедушки не было рядом, слишком раздражала. По какой-то причине в отсутствие ее дедушки взрослые обращались к ней, чтобы завязать разговор. — Как дела в Академии, Цунаде-тян? — спросила тетушка. — Почему бы тебе не рассказать нам немного о своих уроках! Уверена, дяде Тоби тоже интересно. Цунаде почувствовала, как его демонические красные глаза впились в нее. Она опустила взгляд на свою еду. — В школе все в порядке. Я самая лучшая. Мы с Наваки со всеми дружим. На самом деле, в школе все было хорошо, пока не умер дедушка, и все продолжали смотреть на нее, но не говорили об этом или только и делали, что не умолкали на эту тему. Другие дети слишком много спрашивали ее, учителя обращались с ней так, словно она сделана из стекла, или задавали неудобные вопросы о ее семье… и все хотели знать о ее дяде. Затем заговорил Тобирама: — Наваки и я. Цунаде чуть не дернулась, уставившись на него широко раскрытыми от ужаса глазами. — Ч-ч-что? — Наваки и я, — повторил он своим глубоким, устрашающим голосом. — Следи за своей грамматикой. Цунаде сделала глубокий вдох, подавляя свое глупое заикание. — Ладно. Наваки и я. В любом случае, мы всем нравимся, — невозмутимо продолжила она, вернув себе самообладание. — На днях мы писали контрольную, и я набрала довольно хорошие баллы. — Сколько ты получила, Цунаде-тян? — Я получила девяносто пять баллов — и я даже не училась. Она заметила, что дядя снова нахмурился, и старательно избегала его красных глаз, продолжая ковыряться в своей тарелке. — А как насчет тебя, Нава-тян? Ее брат сильно заикался и едва успевал отвечать. Послушав немного эту пытку, Цунаде встала. — Мы закончили есть, бабушка. Мы можем идти? Она схватила Наваки за руку, собираясь уйти, хотя они не доели, когда бабушка сделала то, чего обычно никогда не делала, и стукнула ногой по полу. — Вы не уйдете, пока не закончите с едой, юная леди. Возвращайтесь к столу. — Почему я должна это делать? — сердито закричала она, сжимая руку Наваки. — Ты никогда раньше меня не принуждала! — Цунаде, я не потерплю этого! Возвращайся к столу. — Бе! — Цунаде показала ей язык. — Заставь меня. Они ходили взад-вперед, выставляя себя на посмешище. В какой-то момент Цунаде, возможно, разревелась, а может, и нет, и она, похоже, запустила какой-то игрушкой в голову бабушки с такой силой, что оставила вмятину в стене. Возможно, она тогда бросилась на ковер, а может, и нет, когда игрушка не сработала, крича: — Ничего подобного не происходило, когда дедушка был здесь! Я ненавижу тебя! Затем ее отправили в ее комнату, чтобы она поразмыслила над своим поведением. Наваки немедленно присоединился, потрусив за ней, как потерявшийся щенок. Остаток вечера они просидели молча, Цунаде упрямо делала свою домашнюю работу, в то время как ее брат заглядывал ей через плечо. Она сжала ручку в руке с такой силой, что та хрустнула и сломалась. Во всем виноват ее дядя. После недели совместного проживания и недели, когда она терпела вопросы своих одноклассников о новом Хокаге, все изменилось к худшему. — Дети… — нерешительно начала Мито, приседая, чтобы оказаться на уровне их глаз. — Послушайте, я знаю, вам это не понравится, но нам придется разлучить вас. — Что?! — вырвалось у Цунаде. Она тут же повернулась и уставилась на дядю Тобираму, который стоял напротив нее, скрестив руки на груди и глядя куда-то вдаль. Это его вина! Она просто знала это. — Почему? — спросил Наваки. Он был близок к тому, чтобы расплакаться. — Ну, с уходом Хаши в деревне стало не так безопасно. Мы не можем рисковать, чтобы с вами обоими что-нибудь случилось… — Так… что после? — спросила Цунаде. — Кто останется с тобой в Конохе? Мито выглядела огорченной. — На самом деле… Я вернусь в Узу. — Значит, тот, кто останется в Конохе, застрянет с…? Взгляд Цунаде выдал ее, метнувшись к дяде Тобираме. С ним? Ни за что. Это, должно быть, какая-то шутка, верно? — …с тетей Каори, верно? — закончила Цунаде, с надеждой улыбаясь Мито. Мито не оправдала ее надежд. — Тетя Каори не сможет защитить тебя так же хорошо, как твой дядя Тоби, Цунаде-тян… Нет, только не он. Не демон. — Но он же Хокаге! Я уверена, что дядя слишком занят, чтобы кого-то защищать! — воскликнула Цунаде. — Нет, Цунаде. Это уже решено. Она уставилась на Мито — по сути, на свою маму, — и ее глаза наполнились слезами. Цунаде была… она была очень близка с Мито. Всегда, потому что она постоянно приставала к ней, чтобы узнать о фуиндзюцу и техниках Узумаки, заставляла Мито выступать с танцами вместе с ней и петь. Они с Мито обе девочки, и та была возлюбленной Сенджу, а Наваки мальчик, и он никогда не учился печатям. Поэтому ответ, кто пойдет с Мито, очевиден. Мито этого не говорила, но… Цунаде знала, что именно она отправится в Узу. Она всегда хотела побывать там, к тому же ее тошнило от тупых одноклассников в академии. Но Наваки… Она повернулась посмотреть на своего брата широко раскрытыми глазами. — Ну, и кто же это будет? — Мито присела на корточки рядом с Наваки. — Нава-тян, ты как думаешь? Хочешь остаться с дядей Тоби? Цунаде в ужасе уставилась на них обоих, бабушка выглядела обиженной, ее брат слишком напуган присутствием упомянутого дяди, чтобы осмелиться покачать головой. Он явно в ужасе, но смирился со своей судьбой. Наваки собирались оставить с демоном Сенджу? Цунаде могла себе представить, что он застрянет с дядей Тобирамой, потому что он мальчик, так что это имело смысл. Тогда Цунаде приняла поспешное решение. Не позволяя себе больше размышлять над этим, она направилась прямиком к демону и обхватила его руками за талию. — Я хочу остаться с дядей Тоби! — громко крикнула она. Ее заявление встретили абсолютной тишиной. Мито смотрела на нее с тревогой, прикрыв рот одной рукой. Наваки, казалось, разрывался между облегчением и ужасом. Тобирама застыл, словно дохлый кот. Этим простым поступком Цунаде определила свое будущее.

***

Дядя Тоби жил в башне Хокаге, поэтому ей пришлось переехать из резиденции, чтобы жить с ним. Он работал весь день, так что она почти его не видела, но когда все-таки видела, они оставались только вдвоем, в огромных пустых комнатах поместья, и тогда было трудно продолжать храбриться. Цунаде очень старалась быть смелой ради Наваки. В Академии постоянные вопросы только ухудшились, потому что все знали, что теперь она живет с Хокаге, и, казалось, все чего-то от нее хотели. В «доме» еда была отвратительной. Цунаде всегда много ела, но ее аппетит быстро пропал после смерти дедушки, и ужасная стряпня Тобирамы не помогла. Ну, она не была настолько ужасной, просто скучной и однообразной. Они всегда ели рис, рис, рис — в разных вариациях. Цунаде привыкла к роскошным, обильным обедам с красивыми фруктами и экзотическими соусами, к большому выбору и разнообразию, и всегда оставалась еда, которой она могла поделиться со своими школьными друзьями. Тобирама же питался исключительно… рисом. Иногда с чем-нибудь еще. Редко присутствовал горошек. Она не осмеливалась жаловаться на еду, но он, по-видимому, заметил, что она все равно ее ненавидит. Что она ненавидит его. Он попытался приготовить для нее что-нибудь другое, а сам занялся рисом. Еда получилась ужасной, потому что он был отвратительным поваром, и Цунаде все еще ненавидела его. Очевидно, желание ее дяди навязать ей свою ужасную стряпню не было направлено только на нее: он заставлял всю деревню мириться с его одержимостью рисом и горохом. Одноклассники Цунаде начали расспрашивать ее об этом. — Мы больше не едим ничего, кроме риса! Что не так с твоим дядей? — Как будто я знаю. — Тебе нужно поговорить с ним. Он тебя послушает. — Нет, не послушает. — Да, послушает! Ты принцесса Сенджу. Завтра у меня день рождения, и я хочу вкусно поесть! — Ну, тогда попроси свою маму поймать тебе рыбу или что-нибудь в этом роде! — огрызнулась Цунаде. — Почему ты так на меня смотришь? — Я хочу торт. — Это не моя вина! — Ты такая эгоистичная, Цунаде!

***

Цунаде попыталась прогуливать занятия. Попыталась, потому что первая же ее попытка провалилась, и она никогда не осмеливалась делать это снова. Всего через несколько минут после того, как она пропустила урок, явился ее глупый дядя, так напугав ее, что она, вероятно, разбудила половину леса и чуть не упала с дерева. — Цунаде. Почему ты не в классе? — спросил он своим монотонным голосом. — Дядя. Почему ты не в офисе? — передразнила она его. Он вздохнул, бросив на нее непроницаемый взгляд. Затем осмотрелся, слегка переминаясь с ноги на ногу, пока сидел на корточках на ветке дерева. Он, вероятно, задавался вопросом, как она забралась так высоко. — Знаешь, как ходить по деревьям? — Немного, — солгала Цунаде. Честно говоря, ее тетушки всегда считали, что это слишком опасно для девочки, даже если она этого хотела. Она взобралась наверх исключительно благодаря силе рук, используя кунаи в качестве опоры для ног. — Тогда я научу тебя ходить по деревьям, — решил ее дядя, его взгляд упал на различные царапины, которые она оставила на коре. — Не делай так снова. Цунаде подавила желание закатить глаза. Почему-то учиться у него хождению по деревьям вдруг стало совсем неинтересно. — Я думала, что должна вернуться в класс. — Должна. Я имел в виду после школы. Тебе нельзя лазать по деревьям, пока не научишься по ним ходить. Она показала ему язык. Глупый демон. — Ты мне не начальник! Я могу лазать по всему, что захочу. — Я твой… — он заколебался, — твой Хокаге. Ты должна слушать меня. — Как будто это что-то значит! Ты не дедушка! Никто даже не хочет, чтобы ты был Хокаге! Затем что-то темное промелькнуло в его глазах. Он уклонился от ее взгляда, и она тут же пожалела о своих язвительных словах, сказанных в гневе и скорби из-за своего положения. Провоцировать демона-призрака глупо. Она глупая. — Мне жаль, — поспешно извинилась она. — Я не это хотела сказать. Дядя Тоби подвинулся на месте так, чтобы оказаться к ней спиной. — Продолжай, — просто сказал он вместо ответа. Его голос дрожал. Тогда Цунаде испугалась. Очень испугалась. Но она также горела решимостью не бояться, поэтому неуверенно забралась ему на спину. Последующий рывок обратно в школу был пугающе быстрым, настолько внезапным и шокирующим, что ее чуть не стошнило прямо на дядю. Затем, что еще хуже, он пошел прямо в класс и усадил ее на стул, к большому ее ужасу и изумлению ее одноклассников, разинувших рты. Просто кивнув им всем, ее дядя повернулся и исчез, как будто его там никогда и не было. Как призрак. Цунаде провела остаток дня, опасаясь того, что произойдет, когда она снова останется с ним наедине, в страхе, что демону Сенджу, наконец, надоест ее острый язычок и он что-нибудь предпримет. На самом деле, ничего подобного не произошло. Когда она вышла из класса и совершила короткую прогулку к башне, ее дяди там не оказалось. Испугавшись, что она снова навлечет на себя его гнев, потому что не научилась ходить по деревьям, Цунаде пошла на задний двор попрактиковаться. Она притащила на улицу кучу подушек и приступила к работе. Ее дядя нашел ее чуть позже — и разозлился на нее еще сильнее. — Что я тебе говорил? — на этот раз он повысил голос. — Не лазать, пока не научишься ходить по деревьям! На этот раз она так испугалась, что не осмелилась ничего ответить. Каким-то образом это заставило его сдуться. — Пойдем, я покажу тебе, как правильно. Она провела весь сеанс лазания по деревьям в страхе, из-за чего не могла по-настоящему сосредоточиться, чувствуя, что ее дядя вот-вот набросится на нее за то, что она так плохо справляется с заданием. Вероятно, ему не терпелось вернуться в свой офис или что-то в этом плане. Когда подошло время ужина и он сказал, что им следует вернуться в дом, она испытала такое облегчение, что чуть не расплакалась. Ужин, как обычно, прошел в молчании. Цунаде думала о своем брате, Мито, дедушке и его шутках. На следующий день, после Академии, произошло то же самое. И на второй. И на третий. В итоге она научилась ходить по деревьям и безумно этому обрадовалась… После этого вечера снова стали свободными. Она решила проводить их в одиночестве. Потеря ее дедушки, брата и бабушки все еще причиняла боль, и все по-прежнему задавали вопросы. Она не могла бросить Академию, но она перестала выполнять домашнюю работу, так как учитель все равно не донес бы на нее, так что какой в этом смысл? Не похоже, что до нее есть кому-то дело. Цунаде проводила свое свободное время, играя в азартные игры со своими тетушками, как учил ее дедушка. Тобирама всегда забирал ее в конце вечера, независимо от того, как сильно она старалась встретиться с кем-нибудь там, где он не смог бы ее найти. В конце концов, ее учитель в Академии оказался вероломным лжецом. В ее табеле успеваемости он написал, что «обеспокоен» благополучием Цунаде-химе, потому что она перестала посещать занятия и делать домашнее задание. Цунаде не хотела, чтобы ее дядя видел это, поэтому она намочила уголок табеля успеваемости с подробными заметками учителя водой, чтобы эта часть не была видна. Затем она пошла плакаться одной из своих тетушек, что уронила стакан на часть отчета, и не могла бы тетя помочь ей подделать новый. Она боялась разозлить дядю Тоби своей неуклюжестью… Все оценки на месте, посмотрите! Ее тетя слишком радовалась идеальным оценкам Цунаде «А+», чтобы взглянуть на грустный маленький промокший уголок. В ту ночь Цунаде бесстрашно передала свой табель успеваемости своему дяде. — Держи, дядя, — сказала она, протягивая ему его через большой обеденный стол. — Я надеюсь, тебе понравится, — она не смогла избавиться от слегка злорадных, довольных ноток в своем тоне. Взяв недавно подделанный листок бумаги, ее дядя прищурился от ее тона, но, конечно, он даже не мог предположить, почему она так говорит. Он осторожно развернул табель успеваемости и просмотрел его содержимое с выражением, которое обычно приберегал для документов S-ранга. Наконец, он поднял на нее взгляд. — Хорошая работа, Цунаде, — сказал он с другого конца стола. — Я горжусь. «Уверена, что это так». Цунаде проигнорировала его и продолжила есть дурацкий, приготовленный им рис. Каким-то образом на следующий день он узнал о ее уловке. В один из их молчаливых, ужасных ужинов он заговорил: — Я знаю о твоем табеле успеваемости. Серьезность его тона вызвала у нее желание съежиться. Принцесса Сенджу не должна съеживаться. Она не собиралась показывать, что боится белого демона, даже если отчасти и боялась. — И что с того? — спросила она, пожимая плечами. — Я думала, ты гордишься мной. Он снова вздохнул. — Какой смысл притворяться? Мы оба знаем о твоем трюке, Цунаде, — он взглянул на что-то в своей руке. — Твой учитель, похоже, волнуется. — Мой учитель тупой. — Волнение обосновано, — настаивал он, возвращая к ней красные глаза. — Нет, это не так! — она встала, собираясь поставить свою чистую тарелку в кухонную раковину. Он последовал за ней из столовой. — Цунаде… Она сердито обернулась. — Ну и что с того, что я не сделала какую-то дурацкую домашнюю работу? Кого это вообще волнует! Тебя? Казалось, это… повлияло на него по какой-то причине. Он застыл на пороге. Через мгновение его мозг, по-видимому, перезагрузился. — С этого момента ты будешь делать свою домашнюю работу. Я буду проверять ее каждый день. Ты также вкратце будешь рассказывать мне об основных моментах, рассмотренных на уроках, понятно? Цунаде уставилась на него. Так или иначе, она просто… устала. — Разве у тебя нет дел поважнее, быть Хокаге и всякое такое? Он ничего на это не ответил. — Мы можем начать прямо сейчас, — пробормотал вместо этого ее дядя. — Что тебе задали на завтра? Вот так вяло протекала ее жизнь. Каждый день, после школы, Цунаде приглашали в кабинет Хокаге, и она выполняла домашнее задание за соседним столом. Никто из вошедших даже не смотрел на нее, словно они ее не видели. В свободные минуты дядя читал ее домашнее задание и что-то объяснял. Ей не нравилось чувствовать себя глупой, поэтому она начала изучать свои книги, чтобы ему не приходилось что-то объяснять. Однако на уроках она по-прежнему не обращала на учителя никакого внимания. Это безмерно расстраивало его. — Итак, что ты делала на первом уроке? — Я же сказала тебе, что не помню. И вообще, какой в этом смысл? Я просто могу почитать об этом позже. — Ты должна быть внимательной, Цунаде. Какой смысл ходить в школу, если ты ничего не запоминаешь? — Я не знаю, это ты мне скажи. Разве не ты придумал эту дурацкую гражданскую академию? Дедушка был прав: это глупо, и я не знаю, почему ты заставил его ее построить! Он снова вздохнул. — А как насчет перемены? — Что? — выпалила она. — Что ты делала на перемене? — А тебе-то какое дело? На самом деле, во время перемен она пряталась на дереве, используя свои новые способности чакры по максимуму, чтобы избегать своих одноклассников. Они перешли от легких жалоб на новую политику нормирования продуктов питания к откровенным обвинениям ее во всем, что делал ее глупый дядя. Как будто сама Цунаде счастлива есть рис каждый день! Она объяснила им это, но они назвали ее лгуньей. У принцессы Сенджу наверняка самые сладкие фрукты и свежайший лосось на каждый прием пищи. Да как же. Ее дядя ненавидел ее, так зачем ему утруждать себя тем, чтобы дарить ей что-то подобное? Так ее отношения с ним и развивались. В письмах бабушки и Наваки Цунаде прочла, сколько друзей завел ее брат в Узу. Очевидно, общительный характер Узумаки здорово помог ему выбраться из своей скорлупы. Она солгала и написала в ответ, что в Конохе все просто замечательно, как всегда, и когда вы приедете?

***

Теперь, когда она жила со своим дядей, Цунаде научилась сама находить себе компанию. Она в одиночестве исследовала башню Хокаге, в одиночестве читала книги и в одиночестве смотрела в окно. Ей почти казалось, что она одна, даже когда ела в той большой столовой с дядей, потому что они редко разговаривали, и он никогда не прикасался к ней и не улыбался. Именно в один из таких дней Цунаде решила отправиться исследовать подвал. Дядя уехал в какую-то командировку на войну. Он оставил множество охранников для ее защиты, но Цунаде ускользнула от них. Она преуспела в создании теневых клонов, пока наблюдала, как это делает дядя. Она смогла создать только одного, но его достаточно, если она правильно рассчитала время. Ей нравилось исследовать все в одиночку. Это заставляло ее чувствовать, что она каким-то невидимым образом раздражает своего дядю, и это давало ей повод писать в своих письмах Наваки, что «единственные люди, с которыми я разговариваю, — это тетушки». В подвале было сыро и прохладно, но довольно скучно. Ей будет не о чем написать. Она всё трогала и тыкала, прогуливаясь по потолку и устанавливая детекторные метки. Внезапно одна из меток начала светиться. Бинго! Наконец-то появилось что-то, что можно написать в письме. Цунаде подняла метку и обнаружила под ней печать. Она подала в нее чакру, и на другой стороне комнаты появилась дверь. Довольно круто. Никакого гендзюцу, так как же она просто… появилась? Цунаде осторожно подошла к ней. Та оказалась не заперта. Потайная лестница. Джекпот. Радостно улыбаясь, она закрыла за собой дверь и на цыпочках спустилась вниз, шаг за шагом… Она ничего не могла разглядеть в темноте, но внезапно на что-то наткнулась. На что-то твердое. Она осторожно повозилась с парой спичек, и, наконец, после долгих попыток, ей удалось зажечь одну. Маленькое пламя осветило комнату, и она разглядела предмет, на который наткнулась. Это была еще одна дверь, больше напоминающая дверцу шкафа. Она находилась в маленькой, странной комнате, где повсюду валялись свитки дзюцу и кисти для рисования. Всё выглядело довольно скучным, но ее заинтересовал шкаф. На двери висела печать, странная, но любопытная на вид. Очень большая и прохладная. Она выглядела даже сложнее, чем те, которые бабушка готовила для войны. Она посмотрела на печать, пытаясь вспомнить то, чему научила ее бабушка. Цунаде довольно много знала о печатях, потому что всегда стремилась оправдать свою репутацию принцессы Сенджу и вундеркинда. Теперь она поняла, что та невзрывоопасна, не предназначена для хранения, не похожа ни на что из того, с чем она знакома. Кандзи посередине выделялся и переводился как «жизнь». Она задавалась вопросом, для чего могла бы предназначаться такая печать. Довольно красивая. Она была совершенно уверена, что печать не сделает чего-то плохого, поэтому протянула руку и положила ладонь на центр. Затем она направила в нее чакру, как показывала ей бабушка. Дверца шкафа со скрипом отворилась. Цунаде, вздрогнув, отскочила назад. Там кто-то был?! — Аники? — раздался чей-то голос. Цунаде поспешно отступила, но было уже слишком поздно. Дверь открыта, и крошечная бледная ручка протянулась наружу, обхватив ручку. Она чуть не закричала. Затем из шкафа выбрался мальчик и мягкими шагами направился в пустую комнату. За ним последовал еще один мальчик пониже ростом, оба выглядели странно сонными и растерянными. — Аники? — снова сказал один из них. По какой-то причине их глаза… белки вокруг их глаз были черными. Она прищурилась, гадая, татуировка ли это или характерная черта клана, но она не могла хорошо разглядеть их в почти полной темноте. — Ты… Ты не аники, — заметил более высокий брюнет, подходя ближе. — Кто ты такая? Как он мог ее не знать? Она настороженно посмотрела на него. — Я Цунаде. Сенджу Цунаде. — О! Я тоже Сенджу. Меня зовут Каварама, а это Итама, — брюнет счастливо улыбнулся. Цунаде нерешительно улыбнулась в ответ, разглядывая двух мальчиков. Она разрывалась между замешательством, удивлением и волнением. В башне находились другие дети, с которыми она могла поиграть? Она и не знала, что есть Сенджу примерно ее возраста. Каварама был немного старше ее, а мальчик, на которого он кивнул, немного моложе. — Ха. Я никогда вас здесь не видела, — сказала Цунаде, критически оглядывая детей. — Разве вы не ходите в Академию? — Эм… нет, не совсем. Что это? А? Неужели они выросли в лесу? Что ж, тем лучше для нее. — Вам повезло, что ваши родители вас не заставляют, — фыркнула Цунаде. — Я должна ходить на этот концерт под названием «Единство деревни» или что-то в этом роде. Это так глупо. Многим другим клановым детям не нужно ходить туда, так почему я должна? — Хотя это звучит забавно, — произнес Каварама. — Мы… мы не… У нас есть только мы, — закончил он через мгновение. — И Аники. — Ну, и где же твой аники? — Я не уверен. Цунаде нахмурилась, затем повернулась посмотреть на младшего ребенка. Своей застенчивостью он напоминал ей ее брата. — Хэй, эм… Итама, верно? Что насчет тебя? Что ты здесь делал, внизу? — Эм… — Не обращай на него внимания, — Каварама положил руку на костлявое плечико Итамы. — В конце концов, он раскроется. Мы просто… отдыхаем здесь. А как насчет тебя? — Я исследовала местность. Отрабатываю свои навыки проникновения. — О, звучит классно, — застенчиво пропищал Итама. Цунаде повернулась, чтобы улыбнуться ему, посчитав это победой. По какой-то причине этим двум детям, казалось, было все равно, что она живет с дядей. Детей Сенджу так мало, и из них ни один не подходил ей по возрасту. Никто не хотел заводить детей во время войны… кроме мамы Цунаде, которая решила родить в тот день, когда война началась. — Так, на что похожа Академия? Может, мы могли бы попросить Аники записать нас? — Ни за что. Не делайте этого! — Почему нет? — подал голос Итама. — Это просто… — нет. Они подпадут под влияние других и никогда больше не заговорят с ней. — Вам бы она не понравилась, поверьте мне! Там так скучно… Следующие пару дней Цунаде провела, разговаривая с детьми из подвала. Они решили продолжать встречаться в секретной комнате, потому что это круто. Цунаде впервые за долгое время почувствовала себя счастливой. Ее друзья были милыми. Цунаде пригласила их на обед в башню, так как поблизости никого не было. Они стащили горсть риса и, услышав, что моти готовят из риса, решили попробовать приготовить его сами. Это… на самом деле получилось не так уж хорошо, но это было так весело. Цунаде покатывалась со смеху над чем-то, что сказал Каварама, когда он появился у нее за спиной. Он ничего не сказал, но каким-то образом она почувствовала его гнетущее присутствие без всяких слов. Итама и Каварама тоже замолчали, уставившись на него. — А-аники? — заикнулся Каварама. Цунаде повернулась, медленно, нерешительно… …только для того, чтобы ее взгляд упал на Тобираму, который стоял там, у двери, с выражением, которого она никогда раньше не видела.

***

Теперь, когда она лежала на старом исследовательском столе, все еще полупьяная, взрослая и являющаяся Хокаге, Цунаде вспомнила тот момент, и ее охватило горе. Воспоминания о том времени смешались с ее чувством вины за резню в Конохе (ее вина, ее вина, ее вина, ее вина), похмельем и тем фактом, что ее дядя был прямо там… Она мысленно выругалась. Ее щеки побледнели, как будто она плакала. У нее болела шея. Ее дзюцу молодости разрушилось, и она, вероятно, выглядела еще более неприглядно, чем за все прошедшие годы. И рядом стоял ее дядя, его склера почернела, а поза и выражение лица были до боли знакомыми. У Цунаде пересохло во рту. — Дядя. — Доброе утро, Цуна. Тобирама всё ещё носил боевую броню, в которой он умер, боевую броню, в которых он уничтожил свою любимую деревню под командованием Орочимару. Цунаде не могла встретиться с ним взглядом. Чтобы выиграть время, она встала из-за лабораторного стола, на котором, по-видимому, потеряла сознание в пьяном угаре, и осмотрела лабораторию, только не его. — Что… что ты здесь делаешь? — выдавила она из себя. Излишний вопрос, если таковой вообще существовал. — Ты вызвала меня, — просто ответил Тобирама, прислонившись к лабораторному столу и наблюдая за ней. Цунаде поспешно сложила печати своей техники молодости, пытаясь взять себя в руки. Ее дядя фыркнул откуда-то из-за ее спины. — Я вижу, все те часы изучения фуиндзюцу были потрачены не зря. Она заерзала на месте, не зная, что сказать. Конечно, он не знал о ее дзюцу молодости. Тогда она в нем не нуждалась. — А тебе-то какое дело? — спросила она, защищаясь, расчесывая пальцами свои спутанные волосы. — Никакое, — неубедительно произнес он. — Я просто удивился, вот и все. — Удивил свою задницу. — Язык. Цунаде посмотрела на него боковым зрением. — Я больше не ребенок, дядя. Меня не было, когда ты умер. Он вздохнул, ничего не ответив. Она снова принялась теребить свиток, над которым работала. Какое-то мгновение они молчали. В конце концов, она заговорила снова, все еще пялясь на стол, заваленный лабораторными исследованиями. — Это не только из-за тщеславия, понимаешь? Я не думаю, что мои морщины вдохновили бы кого-нибудь последовать за мной… Мне нужно это дзюцу, чтобы руководить, так же сильно, как тебе нужны были теневые клоны. — Ах, да. Теперь ты Хокаге, — задумчиво произнес он. Цунаде нахмурилась, незаметно вытирая лицо тыльной стороной запястья. Почему она плакала? Что произошло, пока она была пьяна в стельку? О чем они говорили? «Мужайся, Цунаде. Соберись с духом». Наконец она повернулась к нему лицом. — Дядя… — неуверенно начала она. — Что случилось вчера? О чем мы говорили? Ее дядя повернулся посмотреть на нее, оторвавшись от изучения безделушек на ее комоде. Наконец, оба оказались лицом друг к другу, а не к своим исследовательским столам. — Полагаю, ты что-то говорила о своей ученице, — мягко сказал Тобирама. — Что-то насчет того, что ты специально сломала руку? — в его голосе слышалась нотка юмора. — Я… понимаю. Она не понимала. Цунаде не могла понять, почему он не злится. Конечно, это… это переходило все границы. Конечно, даже он не смог бы простить ее поступков. Она… Эдо Тенсей… почему он вообще не упоминал об этом? — В твоем голосе звучала гордость, — добавил ее дядя. — А, — бесцветно произнесла она. — Да, моя ученица. Я помню… Я хотела рассказать тебе о ней, когда начала пить. — Удивлен, что ты решила взять себе ещё одну ученицу, — прокомментировал Тобирама. — Орочимару взял на себя смелость сообщить мне, что много лет назад ты взяла только одну ученицу и отказала всем остальным. Куноичи по имени Шизуне. Цунаде напряглась. — Что сделал Орочимару? Откуда он взялся… когда…? Нет. Нет, не говори мне… Она уставилась на своего дядю с безудержным ужасом. Нет. Ну конечно, ей следовало догадаться, что Орочимару не ограничится тем, что призовет ее дядю сравнять Коноху с землей. Она уставилась на него, не зная, что сказать. Как долго эта гребаная змея воскрешала ее дядю? — Дядя, неужели он… ты был…? Тобирама ничего не ответил. Она понимала, что это утверждение. — Как долго? — выдавила она. — Не знаю. — Как?.. Что он сделал?.. Что…? — ее сердце выскакивало из груди от испуга. — Успокойся, Цуна. Возможно, неразумно обсуждать это сейчас… — начал ее дядя. — Прекрати нести чушь, — рявкнула она. — Я хокаге! Расскажи мне. — Думаю, тебе действительно нужно это знать, как лидеру этой деревни, — он тяжело вздохнул. — Я надеялся избавить тебя от подробностей. — Пощадить меня? — эхом отозвалась она. Это ее вина. Она заслуживала того, чтобы услышать это. Она должна услышать это и прийти в надлежащий ужас… ей должны сниться кошмары из-за этого, что, несомненно, с ней и случится. Именно такое наказание она должна нести за то, что рассказала секрет. — Очень хорошо, — вздохнул Тобирама. — Первые несколько лет он просто извлекал информацию обо всех дзюцу, которые я когда-либо придумывал или которые еще хотел придумать. — Нет, — выдохнула она в тихом ужасе. Дядя проигнорировал ее. — Это помогло ему в исследованиях Мокутона. Я верю, что ребенок выжил, но, к счастью, ему и в голову не пришло спросить меня, поэтому я молчал, пока не вмешался Данзо… не то чтобы это сильно помогло делу. Однако сейчас я чувствую его присутствие в деревне. Ты, вероятно, уже знаешь об этом мальчике, да? — Тензо, — выдавила она. — Да. Эксперименты на детях. Ее дядю, обожающего детей, заставили участвовать в этом…? — После того, как Орочимару выгнали из деревни, — продолжил ее дядя, — он сосредоточился на повышении своих собственных шансов на выживание. Осмелюсь сказать, учитывая то, что он с собой сделал, вам будет нелегко убить его. — О, дядя, я… — Цунаде подалась вперед, заключая его в объятия. Больше ради него, чем нее. Или, может, ради них обоих, подумала она, прижимаясь к нему. — Мне так жаль… Я… Если бы только я могла повернуть время вспять… Мне так жаль… — Я уже говорил тебе раньше, — тихо возразил он, — но что-то подсказывает мне, что ты всё забыла из-за своего опьянения. — Эй, — пробормотала она. — Я никогда не винил тебя, Цуна. Потому что он винил себя. Замечательно. Она отпустила его, отхлестав себя по вновь мокрым щекам. — Я… Я… не знаю, что сказать. — Тогда ничего не говори, — он тоже отпустил ее, отступив назад и повернувшись, чтобы дать ей пространство. Она слышала, как он возится в лаборатории, шуршание свитков навевало такую ностальгию, что она чуть снова не заплакала. — Не могу поверить, что ты здесь, — вырвалось из нее. — Я тоже не могу, — ответил он, поправляя свиток. — Надеюсь, что он больше не призовет мне в ближайшее время. Внезапное осознание поразило ее. — Ты думаешь, он бы…? — О, он уже несколько месяцев уговаривает меня изобрести лекарство от его маленькой проблемы с руками. Хирузен поступил умно, убрав его руки. — Что? Но как он вообще смог призвать тебя без помощи рук? — С помощью его ученика. Кабуто, я полагаю. Теперь он тоже знает Эдо Тенсей. Цунаде нахмурилась, та ее часть, Хокаге и Цунаде, пробудилась к жизни. — Подожди… Значит, если ты провел последний год, работая на Оро… тогда у тебя, должно быть, много информации о нем. — Да. И об этом мальчике Учиха тоже. И о его делах… Орочимару пытался ограничить мой диапазон восприятия, призывая меня только в специально подготовленной комнате, но он меня сильно недооценивал. Я — это нечто большее, чем просто мое восприятие. Цунаде, честно говоря, почувствовала огромное облегчение от того, что он находился рядом. Он так успокаивал ее, как тогда, когда она была ребенком. — Отлично. Так, как часто он тебя призывает? — Всякий раз, когда сталкивается с проблемой в своих исследованиях. Трудно следить за временем, — добавил он. — Хм, хорошо, сколько раз он призывал тебя с тех пор, как…? — Двенадцать. — Значит, примерно раз в месяц, — размышляла она. — Когда тебе в последний раз приходилось ему помогать? — Не уверен. Опять же, трудно сказать. — Ладно, не бери в голову, — она окинула взглядом свою — их — лабораторию. — Тогда наша первоочередная задача — убедиться, что этот ублюдок больше не сможет призвать тебя. Я не хочу, чтобы тебе снова пришлось мириться с этой змеей, дядя. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я продолжал шпионить за ним? — Ни в коем случае, — Цунаде вперила в него прищуренный взгляд. — Кроме того, с твоей помощью он, возможно, действительно поймет, как исцелить свои руки. Мы не можем этого допустить. — Хм, — уклончиво буркнул Тобирама. Затем, удрученно: — Боюсь, для этого слишком поздно. — Что? — в ужасе воскликнула она. — Я, по сути, держал этого парня Кабуто за руку, когда они в последний раз призывали меня, чтобы найти решение. Я не знаю наверняка, но если он следовал моим инструкциям, Орочимару уже должен быть в порядке. Холодный страх охватил ее. — Нет. Нет, это невозможно… — Мне жаль, — сказал он. — Нет. Мне жаль. Если бы только я призвала тебе раньше… Он вздохнул. — Цуна… — Я серьезно, дядя! — Хорошо, что ты не так сильно похожа на меня, Цуна. В некотором смысле я испытал облегчение, что ты не призывала меня. Тебе не следует полагаться на мертвых, как это делал я. У нее возникло сильное желание закрыть лицо руками и заплакать. — Мы похожи, дядя. Мы слишком похожи. Она не сказала ему, что его облегчение беспочвено, потому что она делала то же самое, что и он, и призывала к себе Наваки в минуты слабости. Однако она не хотела обременять его этим знанием, потому что понимала, что он будет винить себя еще больше, чем уже винил. Он никогда не хотел, чтобы она становилась похожей на него. Вместо того чтобы озвучить что-либо из этого, Цунаде порылась в различных свитках в лаборатории в поисках основы для Эдо Тенсей. Одно из правил Эдо Тенсей состояло в том, что последний человек, вызвавший душу, должен закрепить ее. Другими словами, если Орочимару призовет ее дядю прямо сейчас, то тот превратится в кучку пепла там, где стоит, и снова появится в логове этой змеи. Цунаде догадалась, что с восстановленными руками Орочимару подождет некоторое время, прежде чем снова призовет ее дядю, но он призовет. До этого ей нужно найти основу. К счастью, Цунаде была наследницей своего дяди не только на словах. В конце концов, она не сидела сложа руки все эти годы. Она продолжила его работу.