The Sixth Shadow

Он ожидал, что в него полетит бутылка саке, но вместо этого обнаружил, что входит в комнату, где странно пахло чем-то… соленым. Присутствовали только Харуно и хокаге, и Какаши действительно сомневался, что Цунаде была той, кто… Харуно только что плакала? Какаши был сбит с толку. Что происходило? Цунаде зла, Харуно плакала бог знает по какой причине, обычно уравновешенная Пони-сан тоже злилась на него, что, вероятно, отражало мнение других АНБУ, которые стояли на страже — что, черт возьми, здесь произошло? Всего за полчаса? Разве Харуно и Цунаде не должны были устроить вечеринку или что-то в этом роде? Возможно, они только что получили известие о смерти пациента? Какаши нахмурился, слегка наклонив голову. И все же… Пони-сан упоминала, что Цунаде зла на него. И эта женщина покинула заведение с раменом вместе с Сакурой. Неужели… неужели он что-то натворил? Связан ли плач с ним? Его гендзюцу S-ранга оказалось слишком сильным? Невозможно. Харуно немедленно разрушила его. Но что ещё? Какаши бросил растерянный взгляд на АНБУ, задаваясь вопросом, кто сейчас на дежурстве. Может, он спросит их? Как раз в этот момент Наруто тоже добрался до офиса. От мальчика пахло пылью — ах, он только что забирал свои вещи со склада, так? Но от него настолько сильно пахло пылью, что можно подумать, будто он вернулся с экскурсии по ограблению могил. Никто не чистил его вещи…? Ох. Почему Какаши не вспомнил, что нужно это сделать? Или, по крайней мере, не забыл заплатить команде генинов за это? Черт возьми. Неужели он не в состоянии сделать хоть что-то правильно? Сначала плакала Харуно, а теперь это. Какаши рискнул еще раз взглянуть на Цунаде, но ее лицо оставалось каменным. Она не казалась сердитой, но на самом деле это еще хуже, чем когда дело касалось ее самой. Что, черт возьми, он сделал не так? Он ломал голову над всем, над чем угодно вообще, но ничего не нашел. Ему не хотелось, чтобы она сердилась на него… И если судить по тому, что она даже не посмотрела в его сторону, то что бы это ни было, это привело ее в ярость. Желудок Какаши сжался. Что он натворил? Он продолжал нервно слушать, как она объясняет, что похитили казекаге и что она собирается отправить Харуно вылечить его отравленного брата. А седьмая команда будет ее сопровождением. Цунаде подкрепила это последнее заявление суровым взглядом в сторону Какаши — первым за всё время, — который, казалось, говорил: — Если с нее упадет хоть один волосок… Какаши сглотнул и сдержанно кивнул ей. Намек понят.

***

Они отправились в Суну почти сразу после этого, несмотря на ушибленное ребро, и вновь Наруто быстро напомнил Какаши, почему он находил блондина таким раздражающим во время миссий. Даже не посоветовавшись с ним, гиперактивный болван умчался в лес, задавая мучительный темп передвижения. Это напоминало путешествие ниндзя высоких уровней АНБУ, если он намеревался продолжать в том же духе до Суны. Он предполагал, что склонность блондина не выполнять приказы и действовать импульсивно являлась одновременно его величайшей силой и слабостью, но будь он проклят, потому что его ребро ныло. Какаши мог отчасти понять желание Наруто спасти друга, хотя как психопат, который, по его мнению, пытался убить каждого члена седьмой команды, мог считаться другом, было немного загадкой. Разве не этот парень чуть не задушил Харуно до смерти несколько лет назад? У него ведь нет проблем с памятью, верно? Он взглянул на нее, но выражение лица Харуно оставалось таким же невозмутимым. Если у нее и были проблемы с темпом Наруто, она, конечно, этого не показывала. Фу. Она даже ничего не ела… неужели он единственный, кто чувствовал этот темп? Какаши почти пожалел, что Харуно не вернулась к своей чиби-версии. Почти. Довольно трудно разобраться в этом вопросе. Но она не настолько вспотела, чтобы он подумал, что темп для нее непосилен. Наруто и его откровенно нереальные запасы чакры — это одно, но будь он проклят, если позволит Харуно превзойти его. Дурацкое ребрышко.

***

Они сделали перерыв после нескольких часов бега по приказу Какаши. Ему пришлось практически повалить Наруто на землю, только чтобы заставить блондина остановиться на минуту. Ему нужно понять, что не у всех такая выносливость, как у него, и что и он, и Харуно, очевидно, начинали уставать. Да, их миссия срочная, но разве у Наруто нет глаз? Ожидалось, что его драгоценную Сакуру-тян отправят на операцию, как только они доберутся до Суны. Какаши, возможно, и пришел к выводу, что ее запасы чакры далеко не так малы, как казались, но он хорошо помнил, что она ничего не ела после спарринга, а это означало, что в данный момент она, вероятно, была на пределе. Им нужно сделать перерыв и поесть. Он бы тоже не отказался от нескольких часов отдыха. Он не уверен насчет двух других, но одной ночи недостаточно, чтобы оправиться от долгой бессонной миссии S-ранга. — Мы прервемся до восхода солнца, — сказал Какаши этим двоим. — Сакура-тян, почему бы тебе не дежурить первой? — Сакура кивнула ему, в то время как Наруто продолжал суетиться на заднем плане. — С восходом солнца?! Вы с ума сошли, Какаши-сенсей? Так мы никогда не доберемся до Гаары вовремя! Какаши нахмурился, но заставил свой тон оставаться беспечным. — Сейчас, сейчас, Наруто. Почему бы тебе не приберечь энергию для Суны? Нам нужно отдохнуть. — Но хороший ниндзя не отдыхает, когда его друзья… Какаши пропустил его слова мимо ушей. Он мог поспорить, но, честно говоря, у него не хватало на это сил. Поэтому он приступил к попыткам найти любых возможных скорпионов или гадюк, которые могут обитать поблизости, и, как только проверка периметра закончилась благополучно, со вздохом облегчения развернул свой спальный мешок. Наруто все еще жаловался к тому времени, когда он закончил, но Какаши продолжал игнорировать его. Харуно делала то же самое. Наруто продолжал раздражать. Пальцы Какаши дернулись от желания придушить его. Он взглянул на Харуно, но та не казалась особенно раздраженной. Ее глаза были слегка прищурены, и она, не мигая, смотрела на кактус. Ага. Ей каким-то образом удавалось отключаться от Наруто. Если бы только у Какаши была такая же удача… у него болело ребро, у него был долгий день, и его терпение действительно на исходе. Ему удалось без происшествий поужинать и забраться в свой спальный мешок, но, как уже говорилось ранее, он не очень удачливый человек. О чем свидетельствует тот факт, что Наруто разбудил его посреди ночи. Желание придушить его стало сильным. — Что на этот раз? — спросил Какаши, снова подергивая пальцами. Наруто смущенно почесал шею. — Я не виноват! Я совсем забыл, что ночью в пустыне так холодно! Имею в виду, это же пустыня! Дыши, Какаши. Дыши. — Пустыни известны своими экстремальными температурами, — ответил он с невозмутимым видом. — И говори потише. — …да, хорошо… Я немного замерз, сенсей. Какаши вздохнул, взглянув на летнюю одежду Наруто и на его тонкий спальный мешок. — Я это понял. Наруто надулся. — У вас есть одеяло, сенсей? Какаши, на самом деле, взял одеяло только для себя, предполагая, что все остальные уже достаточно взрослые, чтобы сделать то же самое. Он медленно покачал головой. Наруто нахмурился. Он дрожал. — О, знаю! Может, мы можем поделиться теплом! Есть идея: я могу забраться в твой… Нет. Просто нет. Он не выдержит ещё одно нападение коалы. Вся эта история с разделением тепла была сексуальной только в Ича-Ича. Он просто подумал, что единственный раз, когда возникнет необходимость разделить постель, это, конечно, не произойдет с такой красоткой, как Джунко. Однако, если говорить более серьезно, Какаши не собирался рисковать здоровьем Наруто, позволяя тому спать так близко к себе. Он мог укусить его во сне, если блондин случайно дотронется до его шеи, а это означало, что он не сможет заснуть, если им все-таки придется делить тепло… что далеко не идеально. Какаши с тоской взглянул на Харуно, продолжающую спать и пребывающую в блаженном неведении об их проблеме. Затем его взгляд упал на ее рюкзак, и он внезапно задался вопросом, не захватила ли она с собой запасное одеяло. Немного странно ожидать от нее подобного, но что, если…? Должен ли он разбудить ее или просто проверить ее рюкзак? Он не думал, что очень нравится девушке, и она, вероятно, еще меньше оценит, если он разбудит ее посреди ночи. Если он все-таки сделает это, то она вообще не перейдет в фазу быстрого сна. С другой стороны, она, вероятно, тоже не захочет, чтобы он рылся в ее вещах. Но опять же… Какаши взглянул на Наруто. Можно ли вообще доверять блондину не вторгаться в личную жизнь сверх необходимого? Он повзрослел не настолько, как надеялся Какаши. И он провел три года с Джирайей. Какаши ущипнул себя за нос. Ну, неважно. Он просто проверит, нет ли одеяла. Он быстро заглянет в ее рюкзак, и на этом всё. Приняв решение, он проворно выбрался из своего спального мешка и направился на ту сторону лагеря, где находилась Харуно. — Сенсей, что вы делаете? Сакура-тян уже дежурила, вы же знаете. И быстрыми пальцами порылся в ее сумке. Сакура пошевелилась. Какаши замер. Это будет очень неловко, если она сейчас проснется. Сакура перестала шевелиться. Какаши медленно выдохнул и снова осторожно заглянул в сумку. В отличие от хаоса, который он мельком увидел у Наруто, Харуно поддерживала порядок в вещах с хирургической точностью. Досадно, что она хранила большинство своих вещей внутри свитков (как это делал сам Какаши), что обычно не стало бы проблемой, если бы она пометила их, но она этого не сделала. Какаши на самом деле тоже не наклеивал ярлыки на свои свитки, так как просто чувствовал разницу между ними, но он не уверен, как Харуно могла отличить свои собственные вещи друг от друга. Вероятно, она придумала какой-то механизм, но, несмотря на то что Какаши косился на различные маленькие свитки, он не мог в них разобраться. Что заставит его методично просматривать каждый свиток, пока он не выяснит, есть у нее запасное одеяло или нет. И это просто… нет. Это хуже, чем позволить Наруто заняться этим. Он решил, что ему нужно как-то сократить путь. Подождите. Он идиот. Он буквально использовал тот же механизм для различения своих собственных свитков. Закатив глаза, он направил в нос больше чакры, чем обычно, и сделал глубокий вдох. Таким образом, он смог определить, какие предметы запечатаны в какие свитки, по их запаху перед запечатыванием. — Какаши-сенсей… почему вы нюхаете вещи Сакуры-тян? — раздался голос Наруто. Какаши повернулся, одарил блондина усталым взглядом, призывающим того заткнуться, и вернулся к сумке Харуно. Он поспешно отбросил свиток, пахнущий могущественной куноичи — или обнаженной броней, предположил он, — пахнущий железом, бинтами, потом, пока, наконец, не добрался до свитка, пахнущего чистым бельем и средством для смягчения тканей. Мило. Он открыл его, и там действительно оказалось одеяло для Наруто и запасной комплект зимнего снаряжения, от которого пахло так, словно она его у кого-то одолжила. Он также был рассчитан на кого-то крупнее Харуно. Какаши передал его Наруто, не сказав ни слова. Он был капитаном на этой миссии. Харуно пришла подготовленной лучше, чем он… Черт возьми, это неловко. Какаши уже собирался сложить все свитки обратно в маленький мешочек, когда его нос внезапно уловил тот самый отвратительный запах. Он исходил из рюкзака Харуно… от предмета, которого он раньше не замечал. Он взглянул на Наруто, который в данный момент пребывал в шоке, переодеваясь в одолженный у Харуно зимний костюм, вместо того чтобы просто надеть его поверх своего снаряжения. Он не обращал внимания. Какаши снова оглянулся на сумку. Наруто все еще был занят тем, что неловко натягивал перчатки. Какаши быстро достал отвратительно пахнущий предмет из рюкзака Харуно и повернулся так, чтобы Наруто не видел, что он держит. Он остановился, чтобы изучить то, что извлек. Сначала он не мог хорошо разглядеть его в тусклом свете луны, но потом понял, что надо воспользоваться чакрой. Он с любопытством осмотрел предмет, отметив, что на нём есть явные следы использования. Модель была старой: она датировалась последней войной. К тому же довольно дешевая. Разве Харуно не дочь двух торговцев среднего класса? Со всеми заданиями В и С-рангов, которыми она занималась, она должна быть в состоянии позволить себе что-то получше старого подержанного сейфа. Какаши задавался вопросом, что же, черт возьми, хранилось внутри. Он был уверен, что именно в этом и кроется секрет отвратительного запаха. Но что это? Коробочка была довольно маленькой и умещалась в его вытянутой руке. Какаши смотрел на нее почти все свои часы, как будто только по этому мог угадать её содержимое. Желание вскрыть замок было сильным. Он уже вскрывал подобную модель раньше… он может сделать это снова. Он ниндзя. Он не знал, сколько раз его нюх и интуиция уже спасали ему жизнь. Какаши бросил еще один взгляд на сейф. Каким бы ни был этот запах, он не мог быть ничем хорошим. Все его инстинкты подсказывали ему, что это угроза, и чем скорее он узнает, какого рода, тем лучше. Ближе к восходу солнца Какаши вздохнул, бросив несчастный взгляд на деревянную коробку. Затем он поднял ее и вернул на прежнее место в рюкзаке Харуно. Остальные свитки последовали его примеру. Это личная жизнь Харуно, и он не имел права вторгаться в нее, как бы сильно ему этого ни хотелось. На следующий день Харуно не придала большого значения тому, что одолжила Наруто одеяла и зимнее снаряжение, за что он был благодарен. Это его обязанность, и она имела полное право указать на это. В ту ночь он держался подальше от ее рюкзака, хотя и ловил себя на том, что время от времени поглядывает на него, прежде чем поддаться порыву. Наруто все еще вел себя раздражающе, но почти переохлаждение в первую ночь заставило его немного успокоиться. Они добрались до Суны за три дня — что не так уж плохо даже по стандартам АНБУ, — и ребру Какаши становилось все хуже. Несмотря на то, что она была красной и потной от напряжения, Харуно не теряла времени даром и дала блондинке, осмелившейся усомниться в ее навыках, такую взбучку языком, что даже Наруто посмотрел на нее с удивлением. Какаши больше заинтересовало то, как легко она подделала ауру Цунаде. Сделала ли она это специально? Харуно казалась невозмутимой, когда следовала за светловолосой девушкой, которая оказалась заменой казекаге! — по улицам Суны, как будто она занималась подобными вещами каждый день. Их доставили в медицинский отсек, где брат каге умирал. Какаши задавался вопросом, действительно ли Харуно должна вылечить беднягу — он выглядел так, словно смерть уже наступила, — и, как сказал Джирайя, неразумно ожидать, что кто-то, кто обучался всего три года, изучил ирьениндзюцу за пределами полевой медицины. Но зачем посылать Харуно? В этом нет никакого смысла. Мегуми утверждала, что она очень талантлива, но все же… Наверняка был кто-то более разумный, кто справился бы с этой ситуацией? Может, старейшины Суны в своем послании не подчеркнули, насколько плохое состояние у Канкуро? Он случайно взглянул на Харуно, которая в очередной раз пронеслась среди присутствующего медицинского персонала и раздала приказы налево и направо. Он с облегчением заметил, что она казалась уверенной в своих способностях, но он беспокоился, что она просто блефует. Он начинал думать, что Мегуми права и Харуно на самом деле отлично умела скрывать свои настоящие чувства… Пока он отвлекался, пожилая женщина пыталась заколоть его насмерть… ручкой? И спутала его с его отцом. «Белый клык», — плюнула она ему в лицо. Старое имя, произнесенное как ругательство, причинило ему острую боль, но он постарался не обращать внимания на ее пылкие попытки вывести его из себя. Он заметил, что и Наруто, и даже Харуно поглядывают на старую леди: Наруто с возмущением, а Харуно… удивленно? Вспышка раздражения пронзила его насквозь. Конечно, это ее позабавило. Она ненавидела его, разве нет? Он пассивно наблюдал, как Харуно продолжает извлекать яд из своего пациента с помощью техники, которой, согласно шепоту между двумя хирургами Суны, даже не должно существовать, а затем смывает все это, словно ничего и не было. Джирайя родил бы котят от удивления, если бы увидел это. В конце концов, Мегуми не преувеличивала. Харуно действительно настолько хороша. Старая леди, похоже, тоже так думала, потому что набросилась на Харуно, как пантера в период течки, и потребовала, чтобы они вместе отправились в лабораторию работать над созданием противоядия. Скорее всего, она хотела поковыряться в мозгах Харуно. Какаши нахмурился. Часть его испытывала искушение последовать за ними и подслушать, но он устал от долгого бега и использования шарингана, к тому же он почти уверен, что перелом ребра усугубился из-за всей этой толкотни. Теперь дышать стало серьезно больно. Неужели он проткнул легкое? Даже если это не так, ему нужно найти какого-нибудь медика, который сможет это исправить — и да, возможно, Харуно являлась очевидным выбором, но его гордость не позволяла этого. Так что в итоге он дождался, пока Наруто заснет, а затем разыскал одного из врачей, которого заметил ранее, — мужчину, осматривающего его бицепсы снизу вверх, как кусок мяса. Какаши играл за обе стороны, но он пришел к нему не для того, чтобы флиртовать. Если медик думал, что между ними может вспыхнуть страсть, то это не его проблема. В общем, его ребро обработали, хорошего доктора ждало некоторое разочарование, а его социальная энергия исчерпалась за этот день. Когда он возвращался в свою комнату, то «случайно» прошел мимо комнаты, в которой сильно пахло Харуно и старой каргой. Какаши в любом случае собирался понаблюдать за происходящим, так что он вполне мог подслушать, пока занимался другими делами. Большая часть разговора между его бывшей ученицей и гарпией совершенно вылетела у него из головы. Он ровно ничего не понял, кроме того, что гарпия совершенно безуспешно пыталась обучить Харуно техникам, но скорее происходило обратное, и вместо этого Харуно проходила бесплатный ускоренный курс по изготовлению противоядий. Было немного пугающе, как Харуно это делала. Он слушал, как они разглагольствуют о белках, свертывании крови и других понятиях, названия которых он не мог произнести, пока не взошло солнце, и его оценка навыков Харуно росла с каждой минутой. Он начинал по-настоящему осознавать, что имела в виду Мегуми, когда сказала, что прогресс Харуно непостижим. Как она могла так многому научиться? Изучение медицинского ниндзюцу занимало у некоторых людей всю жизнь. Как она могла уже быть на уровне кого-то вроде гарпии? Без шарингана? Без каких-либо легких путей? Всего за три года? Что-то здесь не так. Он просто не знал, что именно. Следующий день наступил и прошел. Какаши потратил его на сон (ну, отдых, так как он не смог бы заснуть на вражеской территории, даже если бы ему заплатили за это миллион ре) и на подслушивание сплетен медсестер о Харуно. Очевидно, она стала новым национальным героем. По крайней мере, для больницы Суны. Сама Харуно вообще не появлялась весь день, продолжая сидеть в лаборатории со старухой. Если честно, ее отсутствие было скрытым благословением. Прямо сейчас Какаши слишком много думал о ней. Например, о свитке, пахнущем обнаженной броней, который он заметил в рюкзаке Харуно на днях. Тогда он был больше занят поисками одеяла, чтобы долго размышлять над этим, но теперь, когда ему нечего делать, осознание того, что Харуно владела (и, вероятно, носила) обнаженной броней, поразило его, как удар телегой. Он уже видел подобное у таких джонинов, как Тачибана или Анко… он никогда бы не подумал, что Харуно станет гордой обладательницей подобного снаряжения. И он даже раньше не замечал этого предательского запаха, потому что от нее так сильно пахло обреченностью, что это затмевало все остальное. Если бы он не порылся в ее сумочке, Какаши вообще никогда бы не понял, что броня у нее есть… в чем, как он предполагал, скорее всего и был смысл. Такой тип брони, похожей на спандекс, изготавливался на заказ из чрезвычайно прочного, негорючего материала, раскрашенного профессионалами так, чтобы броня выглядел как обнаженная кожа владельца (или, в случае Гая, как незрелый помидор), чтобы обеспечить лучшее с обеих сторон: сексуальность и защиту. Гай также утверждал, что обнаженная броня чрезвычайно удобная, быстро высыхала и позволяла коже дышать, «словно голой». Что ж. Не совсем то, чего хотел бы Какаши, но каждому свое. В первую очередь, красивая броня использовалась куноичи, которые хотели применять свои женские уловки для отвлечения противников во время боя, хотя Харуно, казалось, не понимала этой части — явно не с черными шортами под юбкой, скромной майкой и этими высокими ботинками. Но зачем еще ей мучиться с покупкой обнаженной брони, если она не собиралась использовать ее по назначению? Сам он знал о существовании такого типа снаряжения только потому, что мог чувствовать его запах на сильной куноичи столько, сколько себя помнил. Пока ему не исполнилось двадцать, он никогда не понимал, почему только некоторые куноичи пахли «мощно» — к такому выводу он, вероятно, пришел по ассоциации, — а некоторые нет. Задаваясь этим вопросом большую часть десятилетия, он, наконец, не выдержал и спросил об этом своего старого товарища по команде Югао, заметив, что от нее только иногда пахнет «мощно». Странность этого почти свела его с ума… а она требовала, чтобы он поделился с ней своими различными гипотезами, что это может быть за запах, в обмен на информацию (она до сих пор припоминает ту, что касалась менструации). Несмотря на то, что Югао рассказала ему «о самом хорошо хранимом деревенском секрете в мире», как она выразилась, Югао отказалась говорить ему, где он мог купить себе такую броню, твердя о том, что мужчины ее не заслуживают. Затем дьяволица подарила ему неоново-зеленую версию подобной брони на день рождения, просто чтобы подчеркнуть свои слова, прекрасно зная, что Какаши никогда не наденет ее… в ответ на эту шутку он подарил спандекс Гаю. Ах, если бы только он знал, что его ждет. Несмотря на все это, суть заключалась в том… что Харуно каким-то образом заполучила в свои руки обнаженную броню, которую он связывал только с очень компетентными людьми. И все же… он больше не мог говорить, что она некомпетентна, так? Она изменилась до пугающей степени, пока он отсутствовал, даже если ее внешность все еще была обманчиво безобидной. Неужели Харуно специально оделась в такой вводящий в заблуждение наряд? Вероятно, она пыталась заставить окружающих недооценивать ее… Он мог признать, что тактика сработала слишком хорошо. Его немного раздражало, как она поначалу одурачила его, когда он впервые увидел ее. Он даже не подозревал, что на ней обнаженная броня. Какаши не уверен, что и думать о новообретенном мастерстве Харуно. Он разрывался между раздражением, сдержанным восхищением и подозрительностью. И больше склонялся к последнему. Вот почему около полудня он нашел мужчину-врача, который на днях вылечил его ребро, и начал ненавязчиво расспрашивать его о том, как научиться медицинскому ниндзюцу. Этот человек был слишком доверчив (или увлечен), потому что хвастался всеми книгами, которые ему пришлось прочитать, и всеми лабораторными занятиями, знаниями анатомии и так далее, даже позволил Какаши ознакомиться со своим учебным материалом и подробно объяснил тему. Какаши действительно начал уважать медика — Синдо — ближе к концу беседы. Только для того чтобы достичь того, что Синдо достиг, ему пришлось проделать просто ошеломляющий объём работы. Также было немного забавно, как Синдо пытался казаться утонченным, чтобы соблазнить его. На мгновение Какаши задумался, не получил ли он приказ убить его, но, похоже, интерес этого человека был безобидным… …и он являлся довольно умным и привлекательным… разве нет? Какаши понял это после долгих расспросов. Генма всегда говорил, что его волнуют не сиськи и не задница, а мозги. Что Какаши всегда отрицал, так как он ценил дерзких задниц в любой день, но… ничего же не будет, если он себя побалует? После их совместной небольшой борьбе в мужском душе Какаши почувствовал себя гораздо более отдохнувшим и довольным собой, поэтому он попрощался с Синдо (который лежал без сознания на своей кровати) и вернулся в комнату ожидания, где Наруто всё так же сидел на стуле. — Где вы пропадали, Какаши-сенсей?! Вас не было все утро! — воскликнул блондин, немедленно выпрямляясь. Какаши сел рядом с ним и вытянул ноги. — Э-э-э… Я занимался взрослыми делами. — Ага, конечно. Вы, наверное, просто хихикали над своей порнухой, или какали, или что-то в этом роде. — Хм. Кто знает, — Какаши открыл руководство по медицинскому ниндзюцу, которое он взял у Синдо после их занятий, и наложил поверх него обычное гендзюцу. Он вернет его этому человеку. Просто… не сейчас. Наруто нахмурился, очевидно, полный решимости поддержать разговор. — Как вы можете читать эту книгу весь день? Вам не бывает скучно? — Это прекрасная литература. Блондин надулся, продолжая отрицать это, но Какаши пропустил его слова мимо ушей. Он больше удивился тому, насколько сложной оказалась эта книга. Нужно было разобрать так много информации, что он даже не знал, с чего начать — и этот том лишь один из многих из комнаты Синдо. Он пролистал напечатанный мелким шрифтом текст, разглядывая различные диаграммы и невнятные пояснения к химическим формулам на полях. Харуно всё это знала? Она должна знать, но как… здесь же так много информации? Из стольких различных отраслей знаний… как она могла всё это знать? От одной мысли об этом у него закружилась голова. После недолгой беседы с Синдо оказалось, что тот чрезвычайно осведомленный, но этот человек ясно выразил свое восхищение Харуно в первый день их знакомства, когда помогал ей во время операции, и позже, когда Харуно заговорила с ним. Синдо сказал, что он с трудом представляет себе уровень мастерства Харуно… что немного беспокоило, потому что Какаши едва мог представить объем знаний Синдо. Он взглянул на книгу, которую держал в руках. Если он задаст Харуно вопрос о чем-либо из этой книги, она, вероятно, сможет дать более подробный ответ, чем здесь написано… учитывая, что, по словам Синдо, это даже не продвинутый уровень. Одна эта мысль ошеломляла. Как она могла так сильно улучшиться? У Харуно не было ни малейшего намека на потенциал, когда он знал ее как генина! По крайней мере, так он думал… Но он явно ошибся. Он хотел сказать, что это невозможно, но видел, что это так. И это означало… много лет назад, когда Генма пересказал слова Умино Ируки о том, что у девочки большой потенциал и ее следует включить в седьмую команду… Ирука был прав. А Какаши нет. Какой-то чунин обладал большей проницательностью, чем он. Это жалило. Какаши нахмурился, вспомнив, как Ирука упоминал не только потенциал Харуно, но, по-видимому, и ее дружбу с Наруто, рассказывая, как она помогла блондину с домашним заданием или что-то в этом роде. Он всё ещё не хотел соглашаться с этими утверждениями на интуитивном уровне, просто основываясь на том, как девушка сильно оскорбляла блондина, принижала его на каждом шагу, постоянно называла Наруто глупым, придурком, била его всякий раз, когда он раздражал ее, и вообще ругала его так, будто он олицетворение глупости, а Харуно воплощение всех земных добродетелей. Так как же мог кто-то настолько подлый — потому что другого слова для этого не подберешь — из кожи вон лезть, чтобы вести себя мило со своей жертвой? Это просто не вязалось с поведением Харуно. То, как она словесно оскорбляла Наруто как генина, было настолько болезненно похоже на обращение, которому он когда-то подвергался, что Какаши не смог удержаться и сравнил себя с Наруто, а гражданских, которые избегали его, с Харуно. И все же… что, если он и в этом ошибся? Теперь он знал, что Ирука прав насчет потенциала девушки, в то время как сам он оказался совершенно не прав. Значит ли это, что Ирука прав, что Харуно помогала Наруто? В конце концов, Какаши предположил, что есть только один способ выяснить это. Наруто все равно жаждал разговора. — Эй, Наруто. Поскольку нам все равно нечего делать, почему бы нам не сыграть в какую-нибудь игру? Блондин оживился. — Круто! Я в деле! — он помолчал. — Э-э, и все же, в какую игру? — Дай подумать… как насчет двадцати вопросов? Кажется, это достаточно просто. — Хорошо… — блондин одарил его лисьей ухмылкой. — Я начну! Что… эм… что вы на самом деле делали утром? — Занимался страстным сексом в душе. Наруто заупрямился. — Сенсей! Прекратите уже врать! Какаши вздохнул. — Ладно, ладно… Я проверял периметр. — Так и знал! Вы лжец. Но ответ такой скучный… — Хм, разве? — Какаши пролистал книгу. Если бы это был кто-то другой, он бы задал несколько вопросов, чтобы отвлечь внимание от того, что его интересовало в первую очередь, но крайне маловероятно, что Наруто поймет, что он делает, поэтому Какаши решил просто спросить. — Теперь моя очередь. Готов к вопросу? Наруто вышел из своего оцепенения, бросив на него взволнованный взгляд. — Конечно! Держу пари, вы попытаетесь расспросить меня о расенгане, так, ча? Или о моем сексуальном дзюцу! Или… — Как ты сдал экзамены в Академии? — БОЖЕ?! Какаши-сенсей, это так подло! Это действительно ваш вопрос? Какаши усмехнулся. — Ага. В свое время я слышал много слухов, так что мне интересно. — Хм… Ну, я полагаю, вы, вероятно, спрашиваете о том, что произошло с Мизуки-сенсеем, верно? Все произошло примерно так… Какаши подождал, пока Наруто закончит рассказывать свою потрясающую боевую историю, затем подстраховался: — А как насчет теоретических частей? Я знаю, что есть тест по ниндзюцу и один по тайдзюцу, но разве вам, ребята, не нужно было сдавать еще и тест на общие знания? Наруто недовольно нахмурился. — Мы сдавали его! Вот почему мне потребовалось так много времени, чтобы закончить обучение в Академии! Это было так раздражающе. Пока я не попал в класс теме и Сакуры-тян, каждый сенсей заваливал меня по теоретической части еще до того, как я успевал перейти к другим экзаменам! — Так… что изменилось? — Э-э, думаю, я просто стал умнее, поверь мне! — И Ирука, помогающий тебе, не имел к этому никакого отношения? — Ну… вроде как? Сакура-тян тоже помогала мне учиться. Вот оно что! Глаза Какаши расширились. — Она… она помогала тебе? Не знал, что вы с ней дружили в младшем возрасте. — Э-э, на самом деле мы не были друзьями, — сказал Наруто, хмуро глядя в стену. — Наверное, это немного странно. Сакура-тян просто как бы присматривала за мной по мелочам, притворяясь перед остальными, что я ей не нравлюсь так же сильно, как и другим. Она заставляла меня правильно делать домашнее задание, пока сама занималась в библиотеке… и она всегда называла меня идиотом и все такое… — Тебя это не беспокоило? — Какаши, наконец, задал вопрос на миллион долларов. — Имею в виду… она часто тебя так называет. — Э-э. Ну, раньше мне было больно, когда все мои одноклассники говорили подобные вещи, да, — признался Наруто, необычно подавленный. — Но никогда, когда это делала Сакура-тян. Однажды она сказала мне, что я немного бака, сенсей… и я никогда не забуду, как она это сказала, словно это комплимент. И всякий раз, когда она обзывала меня, у нее всегда была на это причина, понимаете? Что-то вроде: «Наруто-бака, ты отвратительно ведешь себя за столом!» Или: «Ты впустую потратишь время на уроках, если сделаешь так, бака!» Или: «Слезай с качелей, бака!» Что-то такое. Это в некотором роде помогло мне изменить некоторые вещи, которые в первую очередь заставляли людей смеяться надо мной. До того, как Сакура-тян упомянула об этом, я даже не знал, что делаю не так. Какаши нахмурился. — Звучит немного… странно. — Не понимаю почему, — произнес Наруто, нахмурившись. — Вы все время называете меня болваном, а теме называет меня ублюдком. Что в этом такого? Какаши медленно моргнул. Когда Наруто сказал об этом… Он хотел возразить, что всегда ласково называл его болваном, так что это не одно и то же, но… он явно понятия не имел, о чем говорит. — Значит, она присматривала за тобой с детства, — повторил Какаши. Он был ошеломлен. Наруто кивнул. — Конечно! Она даже давала мне свой бенто на обед, но потом говорила, что это просто потому, что она на диете и все такое, и ей это ни к чему, но в то же время! Она клала в него то, что мне нравилось! Так что какая-то часть меня подумала, что, возможно, Сакура-тян вроде как прониклась ко мне — ну, знаете, как влюбленность, — но, очевидно, ей нравился теме! И она все время называла меня идиотом! Думаю, она всегда видела во мне своего маленького бака. — Хм, — Какаши покачал головой, его разум помутился. Он должен признать, учитывая, что Харуно никогда не пыталась выслужиться за такое поведение, то вероятность того, что у нее были скрытые мотивы, крайне мала. Таким образом… все это время, пока он считал, что она унижает Наруто, заставляя его чувствовать себя ужасно из-за плохого воспитания из-за отсутствия родителей… все это время она пыталась помочь ему? Просто… что? Как он пропустил это? Наруто, похоже, заметил выражение его лица, поэтому быстро добавил: — Бенто Сакуры-тян были не такими вкусными, как у Ируки-сенсея, когда тот приглашал меня на рамен, но они мне тоже очень нравились! Хотя было немного обидно, что она всегда старалась, чтобы никто не видел, как она дарила их мне. Звучало так, словно она боялась навлечь на себя гнев одноклассников, общаясь со школьным изгоем. Но все равно на ступеньку выше остальных детей. Все это звучало так странно по сравнению с образом девушки, который он создал в своей голове, что Какаши просто вынужден был подтвердить в последний раз: — Так она действительно оставалась после школы, чтобы помочь тебе с домашним заданием? — Нет. Имею в виду, не… совсем? Сакура-тян всегда оставалась почитать какие-нибудь книги в библиотеке. Она соперничала с Ино, понимаете? Как мы с теме, только Сакура-тян на самом деле получала лучшие оценки, чем Ино, по многим предметам, — Наруто хмуро уставился в стену. — И я думаю, именно поэтому она всегда читала и всякое такое. Потому что она поссорилась с Ино, и у нее больше не было друзей, так что она просто занималась целыми днями. Я вроде как пытался подшучивать над ней, чтобы она не выглядела такой одинокой и грустной, но она всегда кричала на меня из-за этого. Но! Я понял, что если Сакура-тян кричит и если ей это кажется забавным, то все в порядке… Думаю, что ей действительно втайне очень нравились мои розыгрыши! Помните тот, с ластиком? Затем Наруто начал рассказывать о своих шалостях «из старых добрых времен», не понимая, что Какаши больше не слушает. Ему нужно так много разобрать, что он даже не уверен, с чего начать. Он чувствовал себя совершенно недоверчивым, просто размышляя обо всем этом… и о том, как ему каким-то образом удалось не понять, что Наруто и Сакура в хороших отношениях. Он предположил, что слишком мало доверял Наруто, раз решил, что мальчику, вероятно, нравится Сакура только из-за его соперничества с Саске. Несмотря на то что временами он мог быть идиотом (большую часть времени), Наруто также был довольно проницательным человеком, особенно когда дело доходило до понимания сути людей. Оглядываясь назад, казалось немного странным, что он запал на девушку, которая регулярно била его. Наруто не мазохист. Какаши должен был понять, что Сакура нравилась ему больше, чем ее привлекательная внешность. Как он пропустил это? На самом деле, как, черт возьми, он пропустил тот факт, что у Сакуры якобы не было друзей в детстве? Как он упустил из виду, что она, по-видимому, прочла много книг и ее сверстники считали ее умной? Не той пресной, поверхностной девчонкой, какой он всегда ее видел? В его голове внезапно промелькнули все книги, которые он давным-давно видел в ее комнате. Неужели она действительно читала подобную литературу в возрасте двенадцати лет? Когда он подумал об этом, ему сначала захотелось снова отнестись скептически, но на данный момент он уже осознал, что не может доверять своим инстинктам… вообще. Очевидно, Сакура просто невероятно странный человек, который из кожи вон лез, чтобы накричать на Наруто и оскорбить его интеллект всеми возможными способами, одновременно изо всех сил стараясь сделать… невероятно продуманные вещи для него. И никогда никому о них не рассказывала. Черт возьми, она, очевидно, зашла так далеко, что намеренно запутала свои действия. …Какаши… действительно недоумевал. И пребывал в ужасе. Он абсолютно недооценил ее! Теперь он относительно чувствовал себя ослом. Слава богу, он так и не поделился с девушкой своими мыслями, как несколько раз испытывал искушение сделать. Это стало бы огромной ошибкой. Однако одна вещь не имела смысла. Наруто утверждал, что Сакура была очень мотивирована, пока они учились в Академии, оставалась после уроков, чтобы учиться, и серьезно относилась к своему соперничеству с Ино… но в таком случае, почему она никогда не просила Какаши научить ее какому-нибудь дзюцу? Он не помнил, чтобы она когда-нибудь проявляла инициативу, спрашивая советы по тренировкам или крутые дзюцу, как мальчики — или как он сам и Обито в детстве. Это действительно странно, потому что потом она пошла и набралась смелости попросить Цунаде тренировать ее… что должно было быть немного более пугающим, чем просить советов у командного сенсея. Так почему не у него? Какаши мог понять, что она решила, что он ужасный учитель, после того, как он все испортил, но до тех пор? Почему она не попросила его потренироваться в ходьбе по воде во время «Волны», или за несколько недель до экзаменов на чунина, или еще чему-нибудь? Он почесал нос, размышляя об этом, но ни к чему не пришел. Затем Какаши внезапно вспомнил, как Сакура слегка ухмыльнулась, когда эта старая гарпия набросилась на него из-за его отца. …могло ли на Сакуру повлиять предубеждение против Белого Клыка? Это особенно свирепствовало среди гражданского населения… он предполагал, что все утряслось, но, может, она слышала о Какаши из сплетен? Что, если она решила, что не хочет, чтобы кто-то настолько бесчестный учил ее? Это имело смысл… Вот только: почему тогда ее родители так старались подлизаться к нему? Нет, тогда причина не в этом. Какаши покачал головой. Тем не менее, независимо от того, как она относилась к нему в прошлом, нынешнее мнение Сакуры довольно очевидно: она кипела от злости во время теста с колокольчиками — и теперь он понял, что, вероятно, она злилась на него. Ей понравилось, когда песчаная гарпия попыталась всадить в него колючку из-за его отца, и она игнорировала все записки Какаши, когда была моложе… Теперь он понял, что она пыталась скрыть в киоске с раменом, когда опустила голову: свое полное отвращение к нему. Какаши… не уверен, что делать с этим откровением.

***

Снова наступила ночь, и, повинуясь привычке, Какаши обнаружил, что возвращается на свой пост за окном лаборатории. Там пахло мертвецами. Этим двоим нужно принять душ и отдохнуть. К сожалению, он не собирался уходить, так что ему пришлось смириться с запахом. Около четырех утра Сакура внезапно издала визг, от которого у Какаши чуть не случился сердечный приступ. Когда он заглянул в комнату, чтобы посмотреть, что происходит, то заметил Сакуру, с облегчением откинувшуюся на спинку стула, в то время как песчаная гарпия с пристальным вниманием вглядывалась в микроскоп. — Я не верю, — сказала старуха. — Использовать эссенцию amanita phalloides… ха. Она повернулась, чтобы взглянуть на Сакуру, и искренне улыбнулась ей. Улыбнулась. Сакура ответила тем же, и они обнялись. Что. Какаши не уверен, что чувствовать по поводу того, что Сакура обнимала эту женщину, которая чуть ли не выплюнула имя его отца жгучим купоросом. Это было немного похоже на предательство… но в то же время он прислушивался ко всем ее взаимодействиям с гарпией и отчасти понимал, почему старая летучая мышь привязалась к ней. Ее уважение к Сакуре было очевидно в ее действиях и словах, и Сакура, вероятно, подсознательно уловила это. Какаши осознал, что, в конце концов, не может винить ее, что ей понравилась гарпия… Возможно, у нее есть свои причины не любить его отца. Хотя он не мог их придумать. Наблюдая, как Сакура встает, чтобы станцевать нелепый танец, Какаши почти почувствовал, что влез не в свое дело. К ней присоединилась гарпия. Эти двое носились по стерильной лаборатории в безумный ночной час, их волосы были в полном беспорядке, и выглядели они так, словно словили передозировку каким-нибудь препаратом, и Сакура даже запрыгнула на стол от радости. Какаши пришлось подавить фырканье. Бросив последний взгляд в комнату — внутри не наблюдалось никаких угроз, — он снова отпрыгнул от окна и вернулся на свое место на балконе. Следующие полчаса он потратил на то, что слушал, как эти двое во весь голос оживленно болтают друг с другом, сравнивая заметки об открытии и его возможных последствиях и в целом приходя в восторг. Затем, вместо того чтобы лечь спать, как нормальные люди, они решили, что это отличная идея — доработать антидот, «раз уж мы всё равно этим занимаемся». «Нет, не делайте этого! Просто примите уже душ и ложитесь спать!» — Какаши хотелось накричать на них. Не повезло. К утру они приготовили противоядие, а больница загудела. Какаши наблюдал, как Сакура разговаривает с какими-то врачами о дозах введения, задаваясь вопросом, собирается ли она продолжать бесконечно работать или что-то такое. Может, в этом и заключался ее секрет. У нее просто есть зомби кеккей генкай, позволяющий ей счастливо жить без сна. Да, вероятно, так и есть. Он даже заметил, что запах, похожий на запах лаборатории Орочимару, усилился со вчерашнего вечера. Наверное, она что-то сделала. Шутки в сторону, он начинал немного волноваться. Ничто, что так отвратительно пахнет, не может быть хорошим… и все же, сколько бы он ни разглядывал ее, она казалась прекрасной. После открытия противоядия Наруто снова наплевал на полномочия Какаши и заявил, что они идеальная команда для спасения психопата. Какаши это не позабавило. Да, он отличный следопыт, но неужели блондин совсем не пользовался мозгами? Он являлся джинчурики. То есть главной целью Акацуки. То есть не подходил для того, чтобы противостоять им. Однако теперь, когда Наруто предложил это, он не мог забрать его слова обратно. Это может создать сильное давление на недавно восстановленный союз Конохи с Песком, и он не мог принять такое решение без одобрения хокаге. Он пошел на компромисс, послав ястреба с просьбой о немедленном подкреплении (и надеясь, что женщина заставит Наруто вернуться), но, к сожалению, хокаге настояла на том, что им нужно приступить к миссии как можно скорее — и, конечно, ее поддержали старейшины Суны — так что все было напрасно. Какаши даже почти не удивился, когда Сакура заявила, что идет с ними. Без сна. Абсолютно. Эта женщина точно не человек. Может, она переодетый Орочимару. У него заканчивались варианты. Он не возражал, когда белокурую девушку заменила песчаная гарпия. Старуха, может, и гарпия, но она уважала Сакуру и не ударила бы ее в спину — в этом он был уверен. Эти двое взаимодействовали как товарищи. Это, даже если гарпия старая, принесет больше пользы, чем сестра психопата, которая и так эмоционально скомпрометирована. Естественно, поскольку при участии седьмой команды по-другому и быть не могло, задание «найти психа» сразу же началось с ужасного. Не в последнюю очередь потому, что они столкнулись с Итачи Учихой вскоре после пересечения границы со страной Рек. Учиха Итачи: его старый кохай, человек, который отправил Какаши в кому, о котором ему до сих пор снились кошмары, единственный противник, с которым он не смог справиться даже на родной территории, с помогающим ему Гаем (плюс Асума и Юхи, но они больше мешали, чем помогали, так что он их не считал). Учиха Итачи, активно пытавшийся похитить Наруто и убить семью Саске, побудив того дезертировать. По сути, проклятие жизни Какаши. Сказать, что он ощутил острую потребность истерически рассмеяться, а затем спрыгнуть со скалы, было бы преуменьшением. К счастью, оказалось, что это ненастоящий Итачи, и благодаря тому, что Наруто нанес себе удар ножом, они благополучно справились. Сакура, залечившая колотую рану, тоже помогла. Слава богу, черт возьми, ничего не случилось. Наруто доказал на тесте с колокольчиками, что не совсем силен в гендзюцу. И так они продолжали идти, достигнув пещеры, в которой находился казекаге, еще до полудня. Всё шло отлично, пока огромная печать, защищающая вход, не материализовалась сама собой. Команда Гая делала все возможное, но их усилия в значительной степени отодвинулись на задний план, когда Сакура просто… вбила двадцатиметровую плиту из чистого камня в землю. Он не мог не заметить, как обломки полетели наружу, вместо того чтобы осыпаться в пещеру. Может, он и не специалист в области физики, но умственные способности Какаши были достаточно развиты, чтобы сказать ему, что это ненормально. Больше никто, по-видимому, не усомнился в этой странности, но у Харуно возникло довольное выражение лица. Он воспринял это как намек на то, что она всё же что-то сделала. Ему пришлось отвлечься от выяснения, что именно, когда появилась следующая проблема: два Акацуки ждали их внутри. И, боже, что за проблема. Все Акацуки являлись ниндзя уровня каге или, по крайней мере, близки к этому. Орочимару также состоял в организации, и, согласно разведданным Джирайи, по крайней мере, участник по имени Сасори был на равных с ним — или даже превосходил, точно так же, как Итачи. Это плохо. Другой участник был менее известен, но они не могли позволить себе драться с этими двумя. Не с Наруто в качестве джинчурики, не тогда, когда в их жалкой команде буквально была восьмидесятилетняя старуха и два новеньких ниндзя, которые проработали шиноби всего три года. Какаши, возможно, и сможет уложить одного из этих двоих, но не обоих сразу, и только в том случае, если он приложит все усилия. Но для этого им придется разделиться на две команды — и, черт возьми, он не оставит Наруто одного, поскольку тот являлся целью… но это означает… Сакуре придется остаться со старухой. Блядь! Где, черт возьми, команда Гая? Какаши отчаянно сделал глубокий вдох, пытаясь определить их местоположение, но безрезультатно. Как раз в этот момент Наруто снова перегнул палку, погнавшись за неизвестным участником, не спрашивая разрешения. Какаши в ужасе втянул воздух. Этот идиот! Он снова взглянул на Сакуру. Потом на гарпию. Черт возьми. Он должен оставить их одних. Сейчас же. Иначе он не сможет догнать. Бросив последний взгляд назад, он выбежал из пещеры вслед за Наруто. Какаши молился, чтобы у старухи не обнаружилось артрита. На всякий случай он вызвал Акино, своего самого быстрого нинкена. — Найди Гая и скажи им, чтобы поторопились, черт возьми. Мы вызвали подкрепление, а не команду поддержки. Акино умчался прочь, больше не залаяв. Хорошо. Итак, куда, черт возьми, убежал идиот-сын сенсея?

***

Почти час спустя Какаши находился на грани изнеможения, Наруто, к счастью, все еще был цел, а Дейдара, как звали ублюдка, сбежал после того, как он применил камуи. Какаши ничего так не хотел, как лечь и проспать целую вечность — его извечное истощение чакры снова терзало его изнутри, — но он не мог успокоиться. Он чувствовал запах команды Гая поблизости, а это означало, что они не в пещере с Сакурой, как им следовало бы. Возникло желание свернуть Гаю шею. Вместо этого он высвободил всю свою энергию, крикнув Наруто оставаться на месте и не быть идиотом (…хех), а затем бросился бежать обратно в пещеру, как будто от этого зависела его жизнь. Пробежка длиною приблизительно в час. К тому времени, когда он, наконец, прибежал, Какаши балансировал на грани потери сознания, хотя его инстинкты готовились к бою. Сасори, возможно, сильнее Орочимару, напомнил он себе. Он знал, что не может вступить в бой с таким ниндзя и рассчитывать на выживание, тем более с его нынешними почти пустыми резервами, поэтому его единственной ставкой было схватить Сакуру и сбежать в горы. Если она еще жива. А она оказалась жива. Сидела на камне со старухой, просто небрежно уставившись в пространство, как будто мысль о ней не вызывала учащенного сердцебиения у Какаши в течение последних полутора часов. Он дважды проверил, что это не гендзюцу. Это было не оно. Медленно в него начало просачиваться облегчение. Он нигде не ощущал никаких мощных сигнатур чакры… Сакура и старуха были единственными оставшимися здесь людьми. Спасибо Ками. Они в порядке. Сасори, вероятно, убежал или что-то в этом роде. Какаши испытал такое облегчение, что просто почувствовал, что его система вот-вот рухнет, но сначала ему нужно убедиться, что они действительно в безопасности. Он спрыгнул на землю перед их причудливым маленьким камнем. — Йоу! Сакура подняла голову и непонимающе уставилась на него. — Где Наруто? — требовательно спросила она. «И тебе привет», — хотелось ему огрызнуться. Неужели она действительно думала, что он оставил бы Наруто, если бы в округе не было чисто? — А, думаю, он скоро придёт к нам, — сказал Какаши. Глаза Сакуры сузились. — Хочешь сказать, что оставил его одного с Акацуки? — Все в порядке. Дейдары больше нет в этом районе. — Отлично, — Сакура отвела взгляд, на ее лице появилось хмурое выражение. Очевидно, в данный момент она была не в настроении вести себя как обычная милая девочка. Какаши подавил желание уставиться на нее в ответ. Он бежал сюда, ужасно волновался, а Сакура считала, что он раздражает. Он заставил себя успокоиться. Он плохо соображал. У них у обоих были трудные несколько дней, и они устали. — Как насчет Сасори? — он заставил себя спросить ровным тоном. — В каком направлении он убежал? Сакура снова подняла голову, ее челюсть подергивалась, как будто она сдерживала гнев. В чем ее проблема? Что он сказал на этот раз? — Что заставляет тебя думать, что он сбежал, Копирующий ниндзя? — вмешалась песчаная гарпия, заставив Какаши взглянуть на нее. — Звучит немного самонадеянно с твоей стороны, не согласен? Самонадеянно? Вот это наглость у гарпии. Знала ли она вообще уровень угрозы Сасори? Вероятно, он сбежал сразу после ухода Какаши, иначе старая карга не стала бы так много болтать. Как это раздражает. Он зря так волновался. Он заставил себя не обращать на нее внимания. Похоже, доброта старухи распространялась только на Сакуру, и поскольку она не потрудилась защитить его, теперь Какаши был вынужден молча кусать губы. Он глубоко вздохнул через нос. Хороший шиноби не позволяет внешним факторам тревожить его разум. — Хм, пойду проверю, остались ли следы, — произнес он с наигранным спокойствием, поворачиваясь к Сакуре. Она не ответила, сделав вид, что даже не слышала его слов. Какаши отплатил ей тем же, отправившись бродить по пещере. Он едва расслышал, как гарпия спросила: — И тебе приходится ежедневно контактировать с этим парнем? — в ее тоне сквозило отвращение. Теперь Сакура защитит его, верно? Она может ненавидеть его, но демонстрировать единство перед другой нацией будет… — На самом деле, он довольно блестяще избегал меня последние несколько лет. Какаши остановился. В чем, черт возьми, ее проблема? Серьезно, он уже подумывал вернуться и встряхнуть ее. Неужели она всем вот так лгала? Он написал ей не меньше девяти записок! Девяти. И она единственная, кто даже не потрудился ответить. Он повернулся, кипя от злости, и, проигнорировав ответ старухи, направился к пещере. Его гнев исчез в тот момент, когда он ступил внутрь. Что здесь…? Некогда пустая пещера выглядела так, словно ее разрушил оползень. И как будто ее перепрофилировали под свалку отходов. Деревянные куклы усеивали огромную полость, занимая ее почти целиком, и — что, черт возьми, это за штука? Взгляд Какаши скользнул по обмякшему телу в нескольких метрах от него, лежащему скомканной кучей на полу, что было устрашающе похоже на фотографию, которую он однажды видел с покойным вторым казекаге Суны. Невозможно. Что за чертовщина? Он зашагал обратно к Сакуре с совершенно пустой головой. Ему нужны объяснения, потому что это не могло быть тем, о чем он думал. — Э-э… Сакура-тян? Сакура раздраженно посмотрела на него. — Ну что ещё? — опять этим резким тоном. Он так удивился, что на этот раз едва обратил на это внимание. — Э-э-э… что это? — он указал на вход в пещеру, где валялись куски тех… где повсюду разбросаны какие-то вещи. — Останки Сасори, — безучастно ответила Сакура. Какаши просто уставился на нее. Сакура уставилась на него в ответ, скрестив руки на груди. — Что? Какаши повернулся, чтобы снова взглянуть на пещеру. — Его… останки? Как… когда человек умирает? Нет, нет, нет. Она не могла говорить правду. — Я думаю, что это подходящее определение, — холодно произнесла Сакура. Но… но как? Она стала ниндзя три года назад. Сасори был шиноби уровня Орочимару! Ему плевать, даже если эта старуха вытащила чертову марионетку Хагоромо, это все равно не должно быть возможным. — Здесь… много останков, — он поймал себя на том, что говорит. — Верно. У него было много марионеток, — спокойно ответила Сакура. В этот момент она действительно напомнила ему Учиху Итачи. Такая спокойная и чопорная, словно она только что не… только что не… — Сотня, — оторвала его от ужасающего веселья песчаная гарпия, выглядя самодовольной. Какаши непонимающе уставился на нее. Сотня? Сотня? Что за…? — И это если не считать третьего казекаге и Хируко, — добавила женщина. Вот оно. В его мозгу официально произошло короткое замыкание. Он не мог сформулировать никакой другой мысли, кроме одной: Мегуми была права. Это ненормально. — Подожди. Хочешь сказать, что сражалась с марионеткой третьего казекаге? — он спросил, просто чтобы подтвердить. — А что ещё? — огрызнулась Сакура. — Или ты думал, Сасори завербовал его для выступления в группе поддержки? Значит, это правда. Он уставился на нее. Эта… эта девушка, которая три года назад заискивала перед холодным мальчиком, попавшись на его гендзюцу D-ранга… теперь первый ниндзя Конохи, который победил Акацуки. — О, — это буквально все, на что были способны его голосовые связки в тот момент. — Да, «о», — передразнила его песчаная гарпия. Какаши слишком устал, чтобы даже злиться на нее. Чувствуя слабость, он сел на противоположный край скалы Сакуры и демонстративно постарался не упасть в обморок.

***

Остальная часть миссии прошла как в тумане. Какаши в основном сконцентрировался на том, чтобы не показать, насколько он не в себе на вражеской территории. Единственным, кто заметил, что он устал, был Наруто. Какаши любил этого парня. Он не знал, что бы он с собой сделал, если бы с ним сегодня что-то случилось. Он как бы поплыл обратно к Суне вместе с Наруто, который воспользовался этим моментом, чтобы из всех вещей спросить его, что такое сэппуку. Какаши повернул голову и тупо уставился на него, вспомнив, как танто его отца пронзило тому живот, и безучастно вытащил свою книгу. У Наруто хватило такта не переспрашивать. Во-первых, почему он вообще так поступил? На тот момент Какаши слишком устал, чтобы даже беспокоиться об этом. Поэтому он проигнорировал светловолосый солнечный шар рядом с ним — и всех, кто, в свою очередь, подбежал, чтобы идти рядом с Наруто, — едва замечая, как они порхают вокруг него, разговаривая о всяком или празднуя что-то… о, подождите. Он снова настроился, когда старая гарпия присела на корточки рядом с трупом психа и начала делать что-то странное со своей чакрой. Она умерла в кратчайшие сроки, а псих ожил. Какаши злобно уставился на юного каге, которого Наруто крепко прижал к себе. Как ни противно это признавать, гарпия нравилась ему больше. Все, что псих сделал до сих пор, — это попытался убить Наруто, попытался убить Саске, попытался убить Сакуру, попытался убить ученика Гая, не смог защитить свою собственную деревню и вообще совершил акты вандализма. Да, Суна, возможно, и послала его, чтобы помочь во время миссии по поиску Саске, но этого недостаточно, чтобы компенсировать все предыдущее психотическое поведение. Так что нет, Какаши не особенно обрадовался, когда псих поднялся на ноги, а гарпия испустила последний вздох. Вокруг него ребята из команды начали подбадривать (как Рок Ли мог радоваться всему этому, было полной загадкой), а Наруто сделал колесо. Сакура молчала, что неудивительно. Какаши подозревал, что она была примерно так же привязана к этому психу, как и он сам. Однако он удивился, увидев, что жители деревни празднуют возрождение психопата с достаточным рвением, чтобы забыть о смерти своей старейшины. Бедная гарпия. Какаши взглянул на ее распростертое на траве тело. Она отдала свою жизнь за какого-то психованного ребенка, и никто даже не поблагодарил ее за это. Может, она просто не хотела продолжать жить после того, как убила собственного внука в бою. Какаши не мог себе представить, каково это. Он вышел из своего задумчивого состояния, вызванного истощением чакры, когда снова уловил это: запах смерти. Однако он исходил не от трупа Чие. Для этого было еще слишком рано. Какаши огляделся, пытаясь определить источник, и обнаружил, что запах гнили исходит от Сакуры. Однако он отличался от того, что он улавливал раньше. От нее пахло тошнотой. Раной. Как в полевом медотсеке, где почти отсутствуют чистящие средства и слишком много мертвых. Однако Сакура выглядела прекрасно… и все же его нос никогда не лгал. Какаши наблюдал, как ее облапал мальчик-котенок, сжавший ее талию с таким пылом, что девушка вздрогнула, хотя выражение ее лица осталось безмятежным. Какаши склонил голову набок, задаваясь вопросом, не показалось ли ему это, но, конечно же, когда блондин снова обнял Сакуру, он заметил, что она снова отклонилась в сторону. «Она ранена», — понял Какаши. Почему она не исцелила себя? Должны ли они запросить госпитализацию в Суне? Он продолжал поглядывать на Сакуру, гадая, не собирается ли она сказать что-нибудь об этом, но ничего не последовало. Однако она медик. Если она не считала больницу необходимой, значит, так оно и было. Тем не менее, Какаши стало еще менее комфортно от всей этой болтовни теперь, когда он знал, что у них ранен товарищ по команде, которого нужно спасать. — Маа, извините, что прерываю вас, казекаге-сама, — обратился он к психу, заметив его намерение обнять Сакуру, и встал между ними, прежде чем тот смог приблизиться к ране, — но нам пора возвращаться. Он являлся командиром этой миссии, поэтому мог давать подобные заявления, даже если Наруто жаловался всю дорогу до самой пустыни. Блондин явно остался недоволен стремлением Какаши сбежать, даже не попрощавшись, но Сакура, казалось, разделяла его мнение, и поскольку она была пострадавшей стороной, Какаши просто собирался проигнорировать Наруто в этом вопросе. Они снова побежали в сторону Конохи, но через пять минут у него начало темнеть в глазах, и он все время забывал, что моргание равносильно открытию глаза после его закрытия. Дневные хлопоты действительно начинали сказываться на нем… он едва мог держаться на ногах. К счастью, Гай находился рядом, чтобы унизить его, доставив обратно в деревню на своей спине. Какаши задремал, пока они не разбили лагерь на ночь. Первое, что он заметил, придя в более бодрствующее состояние, это то, что гнилостный запах Сакуры значительно усилился, поэтому Какаши назначил свое дежурство раньше ее, намереваясь дать ей поспать все время. Она явно нуждалась в этом. Не то чтобы он тоже не нуждался в этом — завтра он намеревался бежать обратно на своих двоих, — но, судя по запаху, можно с уверенностью сказать, что Сакура упрямо не желала лечить свою собственную травму, бог знает почему. У нее во лбу достаточно чакры. Но поскольку она приложила столько усилий, чтобы никому не рассказывать о своем состоянии, ей, вероятно, не понравилось бы, если бы Какаши сказал команде в целом, что она не будет дежурить сегодня ночью. Поскольку он уже ходил с ней по тонкому льду, Какаши решил оставить ее в покое и взять ее часы. Приняв решение, он приготовился к долгой ночи подсчета овец, в то время как его сокомандники дремали вокруг него. Он прокручивал у себя в голове разговор с Сакурой на входе в пещеру. Раньше он так злился из-за того, что она утверждала, что он игнорировал ее в течение многих лет, но, немного подумав сейчас, ему пришла мысль, что он вроде мог сделать больше. Конечно, он оставил ей много записок, но это было давным-давно, и после этого он не предпринял никаких попыток восстановить связь. Он несколько раз спрашивал Мегуми, но, честно говоря, то, что он услышал, было не очень обнадеживающим. Что странно, теперь, когда он поразмыслил над этим. Сакуре каким-то образом удалось за одну ночь стать тревожно компетентной, в то время как во времена ее генинства она была абсолютно некомпетентной. По крайней мере, он так считал. Тлеющее зернышко сомнения в затылке напомнило ему о его беседе с Наруто ранее… И, если подумать, разве Морино Ибики тоже не пытался взять Сакуру в ученицы? Какаши выпрямился на своем месте. Тогда он беспокоился, что Сакура станет еще более жестокой по отношению к Наруто, если будет учиться у короля психологических пыток, но он ни разу не задумался, почему Ибики заинтересовался в том, чтобы взять ее на работу. Однако. Разве Ибики не видел воспоминания седьмой команды в лесу, чего не видел Какаши? И разве он также не проверил девушку лично? Возможно, он заметил в ней потенциал, точно так же, как, по-видимому, заметил Ирука. Какаши внезапно вспомнил, как он получил отчет о событиях в лесу от Иноичи… который, возможно, относился предвзято, потому что его дочь проиграла Сакуре несколькими часами ранее. Что ж, это была ничья — и один из наименее интересных боев в целом, но, тем не менее, Сакура сыграла вничью с наследницей клана. Он помнил, что пропустил большую часть их сражения, потому что сильно беспокоился о Саске. Он только что столкнулся с Орочимару, и этот человек полностью ошеломил его своим намерением убить. Он корил себя за то, что, в конце концов, не сражался с Орочимару, за то, что пошел на поводу у собственного страха за безопасность Саске и позволил змее сбежать. Эти мысли преследовали его на протяжении всех матчей, и больше всего он запомнил из боя с Сакурой то, как Наруто кричал ей, что она справляется потрясающе, что лишь подчеркивает, насколько тусклым было ее якобы потрясающее выступление, и бормотание других людей о том, как долго это продолжалось… Если подумать, это был очень долгий бой, вспомнил он. Чем дольше длился бой, тем меньше преимуществ должно быть у кого-то с таким небольшим запасом чакры, как у Сакуры, но факт оставался фактом: она сыграла вничью с сильнейшей куноичи их поколения. Слабое тайдзюцу или нет, Сакуре каким-то образом удалось выкарабкаться без снисхождения со стороны Яманака. В конечном счете, именно Ино должна смущаться этим боем, а не Сакура. Что, если язвительный комментарий Иноичи являлся результатом разочарованного родителя, а не беспристрастного сотрудника разведки, которым он обычно был? Почему Какаши не подумал об этом вместо того, чтобы просто принять его слова за чистую монету? И теперь, когда он размышлял над этим, разве Морино Ибики не упоминал, что Анко тоже предложила тренировать ее? Анко? Сумасшедший джонин, который почти так же до смерти боялся стать сенсеем, как и он сам? Эта Анко? Какаши начинал ощущать себя очень неуютно на том месте, где сидел. Что, черт возьми, он делал? Он хотел как-то поговорить со своим прошлым «я» и потребовать ответов. Как он пропустил это дерьмо? Совершенно загадочно. Он чувствовал себя так, словно его затянуло в какую-то параллельную реальность, такую же, как у него, только в ней была абсолютно другая Харуно Сакура, не та, которую он знал. Или думал, что знал. Какаши не любил неизвестность. Ему нужно первым делом разыскать Анко после возвращения в Коноху и получить от нее кое-какие ответы. И, мысленно добавил он, ему, вероятно, тоже следует попытаться как-нибудь поговорить с Сакурой… как бы сильно он этого ни боялся. Спросить ее, почему она игнорировала его. Он предположил, что она хотела, чтобы ее жалкое подобие сенсея исчезло (хотя в то время он верил, что она не любит болтать), но… может, она захочет общаться с ним после стольких лет? Три года — долгий срок для ниндзя. Его мысли блуждали по другим вопросам, даже когда он следил за состоянием Сакуры. Ее запах нисколько не улучшился, становясь все хуже и хуже на протяжении всего его двойного дежурства. Около четырех утра Какаши забеспокоился настолько, что пошел проверить ее пульс. Сердцебиение у нее было в порядке, но вблизи от нее еще сильнее пахло смертью. Запах, похожий на запах Орочимару, также больше распространялся, чем когда-либо, смешиваясь с гнилостным привкусом, создавая поистине вызывающее дрожь сочетание. Какаши начинал думать, что они каким-то образом связаны. Что это за запах обреченности, прилипший к Сакуре, как клей? Что, если она принимала наркотики или еще какое-нибудь дерьмо? Честно говоря, она ни за что не могла продержаться на том уровне, на котором была, так долго без сна. Она должна что-то принимать. Это единственное объяснение, которое пришло ему в голову. И этот сейф… это место, где она хранила свои таблетки. Но разве Сакура не знала, насколько это опасно? Она же медик. Как она могла не знать? Какаши почти всю свою жизнь боролся с проблемами с пропускной способностью чакры. Он знал, каково это — пристраститься к солдатским таблеткам, знал, насколько сильной становится тяга к ним и какими ужасными могут быть последствия, если человек перестанет принимать таблетки, даже на короткое время. Он чуть не умер из-за этого во время одного задания S-ранга. Разыгралась буря, сильный ветер — Какаши каким-то образом потерял пузырек, в котором хранил свои таблетки, — и следующее, что он помнил, что он застрял по шею на вражеской территории, с ужасной ломкой, головными болями, окровавленными руками и почти без чакры. Отсутствие таблеток сделало его таким уставшим, что он едва мог держать глаза открытыми, таким уязвимым, что, если бы какой-нибудь заурядный враг обнаружил его, он бы сдался через минуту после начала схватки. В тот день ему повезло. Так, так чертовски повезло. То, что он выжил на той миссии, было просто случайностью. Ничем большим. Какаши настолько удивился этому осознанию, что после этого просто струсил. Без сомнения, это были худшие пару месяцев его пребывания в АНБУ, но он все еще боялся принять хотя бы одну солдатскую таблетку по сей день. Боялся, что зависимость вернется. Он взглянул на лежащую без сознания Сакуру. Однако от нее не пахло солдатскими таблетками. Но если у нее передозировка… это может быть действительно опасно. В конце концов, наркотики называли невидимыми убийцами. Незаметно, пока чаша весов внезапно не перевесит. Как ни парадоксально, медики были особенно уязвимы перед ними, потому что имели к ним легкий доступ. Какаши знал не одного предположительно ответственного медика, который оказался наркоманом. Они были самым опасным видом, потому что имели тенденцию внезапно разрушаться. Несколько лет назад Тачибана чуть не погибла на задании, потому что один из тех, кто принимал таблетки, внезапно перевернулся, и ей пришлось тащить его обратно через четыре страны. Это стоило им миссии и почти жизни Тачибаны, потому что она отказалась оставить идиота-медика. Да, действия Тачи в тот день воплотили в себе ниндо Обито… но это не означало, что Какаши не захотел придушить медика, когда узнал, что произошло. Итак… если выяснится, что у Сакуры зависимость, это будет уже не только ее дело, это будет дело седьмой команды. Потому что, если она принимала таблетки, Какаши должен это знать. Немедленно. Его руки дернулись и, после секундного раздумья, полезли в ее сумку. Извлекли сейф. Ему было неловко делать это, но он не хотел рисковать. Вся карьера Какаши строилась на том, чтобы заглядывать под низ. Он не мог просто принять заверения Сакуры, что с ней все в порядке, особенно после того, как сам увидел, какая она хорошая лгунья. И вот, Какаши ткнул пальцем в замок и ввел внутрь чакру. Форма подсказывала ему, что нужно сделать чакру тоньше и острее. Он попробовал еще раз. Все еще недостаточно тонкая… черт возьми. Он быстро потянулся за потерянным куском проволоки, который приберегал для подобных ситуаций. Тип замка, который использовала Сакура, был хорошо известен, потому что только медики и ниндзя с таким же хорошим контролем чакры могли достичь той необходимой степени контроля, чтобы открыть его. Однако Какаши нашел обходной путь. Ему не нужен идеальный контроль чакры, как у Сакуры, чтобы открыть эту штуку, ему нужен всего лишь кусок проволоки. Нахмурившись, он воткнул в замок самую тонкую проволоку, которая у него есть, и послал через нее заряд чакры природы молнии. Тот факт, что металл хорошо проводил стихию, всегда был большим бонусом. Он ожидал, что коробка тут же откроется, как они делали всегда, но сейф Сакуры упрямо оставался закрытым. Какаши снова послал еще один импульс чакры. Невозможно. Все еще недостаточно точно? Черт возьми. Это была его последняя попытка. Он не смог открыть. Неохотно Какаши вернул сейф на его место в рюкзаке Харуно и вернулся к дежурству, затем разбудил Наруто для его очереди.

***

Сакура все еще пахла смертью к тому времени, когда он проснулся несколько часов спустя. Пока он завтракал, он слышал, как Сакура расспрашивает Наруто о вчерашнем ночном дозоре. Очевидно, она заметила, что ее не разбудили, но, похоже, это ее совсем не обрадовало. Какаши моргнул, сбитый с толку, когда понял, что она пялится на него. Снова. Что он не так сделал? Он позволил ей поспать! Сакура продолжала свирепо смотреть на него. Внезапно страх скрутился у него в животе. Она… она знала? Она точно знала. Иначе с чего бы ей смотреть на него с таким отвращением? Она точно знала, что он пытался взломать ее сейф. Черт возьми. Черт бы все это побрал. Он разрывался между извинениями и требованием открыть его, чтобы он проверил, есть ли у нее зависимость, но Рок Ли опередил его. Мини-Гай бочком подкрался к Сакуре, уставившись на нее с ошеломленным выражением лица, затем на ее наряд и, наконец, на ее живот. Мальчик сделал ей замечание, что она получила солнечный ожог. …Какаши недоумевал. Неужели мини-гай не понимал, что это серьезная травма, а не солнечный ожог? Маленький дурачок, по-видимому, каким-то образом упустил из виду, что Сакура столкнулась лицом к лицу с ниндзя S-класса, пока он шлялся по округе со своей командой. Акино рассказал, как он пытался заставить их вернуться в пещеру, а этот парень каким-то образом понял обратное. Сакура, к его большому удивлению, действительно казалась озадаченной комментарием мини-гая. Затем она обратилась к группе с просьбой сделать остановку. Какаши призвал к перерыву с растущим чувством обреченности внутри. Почему она только что казалась удивленной? Как она могла удивляться этому? Однако ничто не могло подготовить его к тому, что она расстегнула молнию на своей майке. Весь ее живот был покрыт засохшей кровью и чем-то черным. Катана пронзила ее насквозь, но явные признаки отравления чакрой придали всему участку темно-фиолетовый, почти черный цвет. Сакура выглядела так, словно он только что ударил ее чидори. Какаши не знал, почему все произошло именно так. Он не знал, почему вдруг увидел Рин на ее месте. Раньше он утешал себя мыслью, что Наруто и Саске, возможно, похожи на Обито и его самого, но Сакура совсем не напоминала добрую, любящую Рин. И все равно. Очевидно, он вообще ничего не знал о Харуно Сакуре. И все же. Внезапно на ее месте он увидел Рин, услышал ее крик, его рука покалывала и чесалась так, будто он только что нанес эту колотую рану. Снова возникло желание убежать, найти какой-нибудь водоем — или даже кислоту, — чтобы оттереть руки до крови. У него уже много лет не происходило этих приступов. Так почему же сейчас? Почему именно из-за Сакуры из всех людей? У него давно не было такого плохого приступа. Он даже не понимал. Какаши пришлось сесть. Ему стало жарко. Слишком жарко. Сидение обычно помогало заставить его сердце биться в более нормальном ритме. Он проделал свою обычную процедуру диафрагмального дыхания. Несмотря на то что он больше не смотрел на Сакуру, образ, который он только что увидел, запечатлелся в его сознании. И шаринган не нужен. Контраст между этими ситуациями больше всего бросался ему в глаза. На лице Рин, когда он нанес удар своей техникой, смешались ужас, боль — и смирение. Гримаса. Так много эмоций промелькнуло в этих умирающих глазах в промежуток между тем, как он ударил ее, и тем, как жизнь покинула ее тело. Она выкрикнула его имя. Это было ее последнее слово. Выражение лица Сакуры оставалось пустым. Она обработала свою травму так, словно проходила какой-то беглый осмотр, делала черную работу. Она казалась совершенно безразличной к собственному затруднительному положению, к яду Смертельного охотника, который струился по ее венам. Ходили слухи, что от одной только боли, которую тот вызывал, случались сердечные приступы. Сакура закончила свой «беглый» осмотр и сообщила Гаю, что она в состоянии продолжать бежать. Она, казалось, забыла, что Какаши являлся командиром миссии, или, может, она просто так сильно его ненавидела. Он внимательно следил за ее состоянием по запаху, держась немного впереди нее, чтобы ветер лучше доносил запах, и пришел к выводу, что ее состояние улучшается. Тогда Сакура, вероятно, выздоравливает сама. Почему она не сделала этого раньше? Неужели она действительно каким-то образом забыла, что смертельно ранена? Полное безразличие к ее собственной боли нервировало. Лицо Итачи Учихи снова промелькнуло у него в голове, но он прогнал его. Когда они добрались домой, Наруто попытался уговорить Сакуру сходить поесть рамена, но предложение прозвучало в основном нерешительно — и его быстро отклонили. Затем, заявив, что она ушла сдавать свой отчет, Сакура, когда проносилась мимо Какаши, ударила его плечом с такой силой, что он чуть не споткнулся. Он повернул голову, чтобы посмотреть ей вслед. Ему нужно поговорить с Цунаде о таблетках до того, как она доберется до башни. К счастью, Сакура, похоже, сначала направилась в свою квартиру (очевидно, она собиралась наконец-то принять столь необходимый душ), так что Какаши прикинул, что у него в запасе около двадцати минут. Он молниеносно прибыл в кабинет хокаге. — Хатаке, — холодно поприветствовала его Цунаде. — Я только что получила ястреба. Как там с истощением чакры? Ее вопрос прозвучал на удивление неискренне. Какаши сглотнул. О, черт. Он совершенно забыл, что эта женщина злилась на него. — Цунаде-сама, прежде чем я… — Для тебя хокаге-сама, Хатаке. Какаши резко остановился. Хатаке…? Хокаге-сама…? Черт возьми. Он действительно облажался. Теперь она ненавидела его. Что он натворил? Почему он не мог сделать хоть что-то правильно? Он глубоко вздохнул. — Тогда Хокаге-сама. Прежде чем я представлю вам свой отчет, мне нужно кое-что сказать. Она бросила на него мрачный взгляд. — Продолжай. — Это насчет Сакуры. Казалось, на лбу женщины забилась вена. — Это извинения? Какаши тупо моргнул. Он снова чувствовал головокружение, как будто скоро потеряет сознание. — Э-э, нет. Речь идет о… — Тогда я не хочу этого слышать. Отчет. — Нет, подождите… — Я сказала, что не хочу этого слышать! — Но это важно. Речь идет о сейфе, который у нее есть, я пытался взломать его, пока она спала, и… — Что ты сделал? — Цунаде перебила его. Какаши чуть не подпрыгнул на месте. Без предварительного предупреждения весь офис пропитался жаждой убийства. — Я… я могу объяснить… — Тут нечего объяснять! Ты снова и снова обманывал доверие моей ученицы — и теперь вот это! Неужели тебе ни капельки не стыдно за себя?! — Но я… — Ты отвратителен мне, Хатаке, — прорычала Цунаде. — Но у меня была причи… — Я не хочу этого слышать! — Но… — Нет, — Цунаде смерила его ледяным взглядом. — На самом деле, знаешь что, Хатаке? Ты можешь представить свой отчет в виде свитка. В противном случае я проломлю тебе череп и растопчу твое мозговое вещество еще до того, как истечет минута. А теперь убирайся с глаз моих долой, — последняя часть была произнесена опасным шипением. Какаши застыл на месте. Его шатало. Ты отвратителен мне, Хатаке. Худшее эхом отдавалось в его голове, как хлюпанье кишок по кафелю. У него свело живот, заложило уши, и он почувствовал необходимость опереться о что-нибудь, но даже для этого у него слишком кружилась голова. Он остро осознавал, что не двигается — а ему определенно следовало двигаться, — и все же, как бы сильно он ни умолял их об этом, его ноги отказывались повиноваться. Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, что угодно, вообще что угодно, но Цунаде опередила его: — О, и Хатаке? Если я узнаю, что ты снова подошел к моей ученице, тебе придется здорово поплатиться. Подождите! Но ему нужно как-то поговорить с ней. И разве он не капитан этой команды? Что… — Я исключаю тебя из седьмой команды до дальнейшего уведомления, — хладнокровно продолжила Цунаде. — Но у меня есть… — Это гребаный судебный запрет, если ты не заткнешься. Сейчас же. Рот Какаши со щелчком закрылся. — Сейчас же, — губы Цунаде искривились. — Снова попытаешься вынюхивать что-то в личных вещах Сакуры — и у нас возникнут серьезные проблемы. Понимаешь? Какаши тупо кивнул. Цунаде фыркнула. — Тебе лучше выполнить приказ. АНБУ! Его вывели из офиса, словно обычного преступника.