The Sixth Shadow

После возвращения Сакуры в Коноху все говорили только о смерти Сасори… и она была прямо в центре событий. Она испытывала немного странное ощущение — в кои-то веки побыла героем. Медсестры в больнице просили ее рассказать о ее эпической битве с сильным, плохим ниндзя, чтобы затем пересказать это другим медсестрам, каждый раз более эпично, чем в прошлый. Случайные знакомые шиноби поздравляли ее на улице или даже пытались подлизаться к ней. И некоторые из наиболее важных медиков Главной больницы Конохи безостановочно рассказывали любому, кто соглашался слушать, о сложной процедуре, которую Сакура провела «с помощью всего лишь жалкого подобия оборудования Суны», и о ее успешном создании противоядия от такого коварного яда в рекордно короткие сроки. На самом деле, в самой большой лаборатории больницы Конохи смерти Сасори посвятили целую полку. На ней стояла почетная стеклянная шкатулка, в которой хранился яд, извлеченный из организма Сакуры по ее прибытии, а рядом с ней салфетка, на которой она поспешно нацарапала формулу противоядия перед тем, как отправиться за Гаарой, когда Чие была еще жива. Старуха была всего лишь примечанием в коллективном повествовании о событиях. Сакура неоднократно говорила всем, кто спрашивал ее, что Чие-баа-сама была так же важна в сражении с Сасори, как и сама Сакура, но эти утверждения в значительной степени игнорировали. Тогда она поняла, что может пересказывать свою историю весь день, и люди все равно услышат только то, что захотят услышать. Это заставило ее увидеть все их общество в другом свете… их не заботила правда, они заботились о себе, своей деревне, гордости, предубеждениях. Она всегда представляла, что слава, приходящая от настоящих достижений шиноби (а не от медицинских), будет на вкус как сладчайшая амброзия, но это оказалось не так. Те, с кем она говорила об этом, по-видимому, не понимали, даже Шизуне. Никто из них не знал Чие так, как Сакура. Жалобы Цунаде на реакцию людей произвели на нее странное впечатление: женщина считала ее неблагодарной. Это было не так. Сакура поклялась, что это не так. Конечно, она гордилась своей победой над одним из сильнейших членов Акацуки, одним из сильнейших шиноби всех времен, она была бы идиоткой, если бы не гордилась. Но она также чувствовала себя обманутой и странно опустошенной. Как будто она оказала медвежью услугу Чие-баа-саме, которая так самоотверженно отдала свою жизнь. Чие-баа-саме, готовой умереть за Сакуру. Именно по этой причине, вместо того чтобы купаться в похвалах, которыми ее осыпали, через два дня после того, как ее выписали из больницы, Сакура попросила разрешения присутствовать на похоронах пожилой женщины в Суне. Цунаде было не до смеха. Похороны должны состояться в ближайшее время, согласно ястребу, которого Гаара прислал ее шишоу, но блондинка утверждала, что Сакура едва избежала смерти и еще не готова повторить подобный подвиг. Сакура не понимала, из-за чего та подняла такой шум. Ее наставница явно была поклонницей Чие не больше, чем Чие была поклонницей ее самой, но это не означало, что она не должна позволять Сакуре должным образом почтить ее. Она продолжала приставать к женщине, пока, наконец, Цунаде не испустила долгий вздох и не согласилась. — Мне придется послать кого-нибудь с тобой, — произнесла она почти про себя, — чтобы ты не нарвалась на другого ублюдка из Акацуки и не умерла у меня на руках. — Я не сделана из стекла, — возразила Сакура, но ее в основном проигнорировали. — У Хатаке задание в Суне, я могу отправить его с тобой… но я полагаю, ты не хочешь, чтобы он находился рядом, верно? — Верно, — сказала Сакура, нахмурившись. На самом деле это ещё преуменьшение. Цунаде вздохнула. — Как с тобой сложно, соплячка, — она бросила на Сакуру проницательный взгляд. — Ну, думаю, ты можешь присоединиться к отряду АНБУ, который также направляется в этот район. Последнее предложение, принимай его или уходи. Сакура нахмурилась. Ей действительно не хотелось идти с АНБУ. Во-первых, они пугали ее. Она слышала от Шизуне, что они всегда путешествовали бесшумно, в тяжелой броне и маске, затруднявшей дыхание, к тому же они преодолевали безумные расстояния в головокружительном темпе и почти без отдыха… не совсем идеальный способ путешествия Сакуры в Суну — снова — но другой вариант — отправиться с Какаши. Она могла только представить, как это будет происходить. Нет, спасибо, она скорее умрет, чем позволит ему находиться рядом с ней дольше, чем это абсолютно необходимо. — А нельзя мне пойти одной? — раздраженно пожаловалась она. — Вы разрешаете Какаши путешествовать по пустыне в одиночку, но мне нужен эскорт? Цунаде одарила ее многострадальным взглядом. — Во-первых, нравится тебе это или нет, но Хатаке опытнее тебя. Во-вторых, это не он недавно умудрился впервые лишить жизни члена Акацуки, а ты. Тебе не приходило в голову, что Акацуки могут захотеть отомстить? Это невозможно. Рот Сакуры слегка приоткрылся. — Н-но я…? Я настолько… невпечатляющая? Цунаде закатила глаза и вздохнула. — Сакура, тебе действительно нужно избавиться от своего комплекса неполноценности. Люди по праву назовут тебя жалкой, и, честно говоря, это начинает надоедать. А теперь — ты хочешь Хатаке или АНБУ? — АНБУ, — пробормотала Сакура. — Отлично. Тогда тебе понадобится маска и кое-какое снаряжение, чтобы сойти за одного из них. Аваби! Агент в маске появился перед ними из какого-то укрытия, в котором АНБУ находились во время караульной службы. — Хокаге-сама, — сказал мужчина, коротко поклонившись, затем выжидающе посмотрел на Сакуру. — Пойдем со мной. Сакура кивнула и неохотно последовала за ним из кабинета. Парень шел быстрым шагом, переходя улицу и приближаясь к Академии. Поодаль от него стоял старый сарай, к которому дети ее возраста, включая Сакуру, относились с подозрением, потому что в нем водились привидения. Киба и Наруто однажды на спор постучали в дверь и за свои хлопоты обожгли себе руки. Затем они приняли коллективное решение, что Сарая с привидениями, как они его назвали, следует избегать любой ценой, потому что внутри жила Кутисакэ-онна и могла обжечь их ножницами. Она почти забыла обо всем этом, как о пережитке своего прошлого, за исключением того, что теперь агент АНБУ вел ее прямо к Сараю с привидениями. — Это, — сухо произнесла Сакура. — Это и есть ваш потайной вход? Мужчина ответил: — Это более удобное место для посетителей. Конечно, так оно и было. Это просто нелепо. — Кому пришла в голову блестящая идея разместить вход в штаб-квартиру АНБУ прямо за углом игровой площадки Академии? — Сакура хихикнула. — Наверное, он был немного чудаком. — Это, скорее всего, нидайме-саме, — АНБУ, казалось, не удивился. — О. — «О», действительно, — съязвил мужчина. Самодовольный ублюдок. Сакуре хотелось, чтобы он услышал кое-что из того, что Цунаде говорила об этом человеке. Очевидно, после смерти ее родителей Тобирама взял на себя большую часть «воспитания» ее шишоу, в то время как Хаширама позаботился о том, чтобы баловать её. В результате Цунаде была хорошо знакома с ними обоими, и особенно со многими странностями Тобирамы. В то время как Хашираму упоминали чаще (возможно, потому, что Цунаде знала, что упоминание о ее родстве с ним автоматически повышало ее статус), Сакура слышала, как она говорила о покойном Нидайме, только когда сильно пьянела (они с Шизуне тактично предпочитали притворяться, что этих моментов никогда не происходило), но Сакура сомневалась, что кто-либо из них когда-нибудь забудет об этом. Об истории о пятилетней Цунаде, зашедшей к нидайме, когда тот болтал с трупом, которого он оживил. Это определенно считалось высшей степенью чудачества. Сакура была вырвана из своих воспоминаний, когда поняла, что они пришли в какую-то раздевалку… и что все АНБУ в комнате уставились на нее. Много АНБУ. Она обрадовалась, что в помещении темно, потому что покраснела до корней волос. Они все выглядели такими крутыми. Больше, чем когда-либо, Сакура жалела, что у нее не другой цвет волос, что она не такая же крутая… что она на самом деле не была собой. Внезапно кто-то что-то бросил в нее, и Сакура рефлекторно поймала предмет, обернувшись посмотреть, кто это бросил. Это оказался мужчина в белом халате. Она посмотрела на предмет в своих руках: на белую маску. — Твоей маской для путешествия будет медуза, это уже решено. — Хм? — тупо произнесла Сакура. — У тебя такие же волосы, — объяснил мужчина. — Предварительное кодовое имя: Кураге. Серьёзно? Ее кодовое имя АНБУ и маска — медуза? Неужели она не может хоть раз в жизни выглядеть угрожающе? Неужели она так многого просит? Сакура хотела обрезать все свои волосы, пока тех не останется. Медуза? Она никогда никого не запугает такой маской! Затем мужчина кивнул в сторону ряда металлических коробок, прикрепленных к стенам. — Там есть несколько старых комплектов униформы. Выбирай, что хочешь. Умеешь пользоваться катаной? Сакура молча покачала головой. — Что ж, очень жаль, потому что тебе придется носить ее с собой. Мы все так делаем. Стандартная тема. Тогда, полагаю, мы выдадим тебе старую. — Ах, спасибо, — сказала Сакура, с некоторым облегчением отметив, что на нее больше не пялятся. — Кто вы такой? Мужчина разразился лающим смехом. — Хех. Точно хочешь знать? — он стал серьёзным. — Ты ученица хокаге, так что можешь звать меня Кума-сан, маленькая медуза. Я буду в команде, которая отправится с тобой в Суну. Ты получишь сообщение незадолго до того, как мы уйдем. Поскольку ты не являешься членом нашей организации, мы не можем позволить себе рисковать утечкой какой-либо информации, касающейся нашей миссии, так что будь готова в любое время. Сакура кивнула и понаблюдала, как с этими словами Кума-сан вышел из комнаты, чтобы поговорить с группой других АНБУ, ждущих снаружи. Это означало, что Сакура осталась одна в незнакомом месте… и она должна примерить кучу униформы на глазах у всех. Будут ли другие АНБУ смотреть на ее изуродованную кожу так же, как смотрел Какаши? К счастью, женщина, которая ранее полировала катану, сжалилась над ней и похлопала Сакуру по плечу. — Эй, Харуно, мы все слышали о твоих подвигах по уничтожению Акацуки на вчерашнем утреннем брифинге. Ты сражалась против марионетки третьего Казекаге? Сакура прикусила губу, втайне радуясь. — Да… что ж… Я сражалась. С медицинской точки зрения это действительно интересно, если бы я не боролась за свою жизнь. Ты хотя бы слышала о роли Чие-баа-сама во всем этом? — спросила она через мгновение. — О той старой женщине? О, да. Мы прочитали твой отчет. Она настоящая тигрица. Сакура почти обняла агента. — Ты не представляешь, как это меня радует. Серьезно. И ты говоришь, что все АНБУ слышали об этом? — Ага. Я так думаю… Кстати, мое кодовое имя Неко. Сказав это, женщина фактически приступила к обучению Сакуры, поправляя множественные ремешки на различных частях униформы (надевание униформы АНБУ само по себе было искусством) и проинструктировала ее, какую катану выбрать, чтобы та не торчала, как большой палец. Сакура задумчиво наблюдала за ней. Несмотря на то, что она была в маске, все, что она могла сказать о Неко, это то, что у нее лиловые волосы и острый язычок, но ее поступки были добрыми. Как только они закончили подбирать ей подходящую броню, Неко оказалась достаточно любезной, чтобы сопроводить Сакуру из штаб-квартиры АНБУ, к счастью, на этот раз не через сарай. К удивлению Сакуры, Неко задержалась, чтобы побеседовать, когда они возвращались в шумную деревню, выйдя из штаб-квартиры через туннель недалеко от леса Нара. — Неужели ты думала, что мы всегда проходим через сарай? — весело спросила она, вероятно, заметив выражение лица Сакуры. Сакура пожала плечами. — Я немного… удивилась. Просто этот сарай так близко к Академии… Дети считают, что там живет Кутисакэ-онна. Неко снова громко рассмеялась. — Глупые дети. Это уже слишком… Нет, в сарае обитает другой вид монстров… Воцарилось неловкое молчание. Сакура искала, что бы ответить. — Э, да. Но все же! Зачем размещать его так близко к Академии? Я уже говорила ранее, что АНБУ — это безумие. — Верно, — начала объяснять Неко. — Это неожиданно. Никто бы не догадался, что один из наших самых централизованных входов находится так близко к Академии. Всегда готовься к неожиданному. — Ну, когда ты так это говоришь… — Сакура улыбнулась, внезапно почувствовав легкую грусть. — Звучит как то, что говорил мой старый сенсей: хороший шиноби должен заглядывать под низ. Это практически единственное, что отдаленно напоминало урок, который Какаши преподал седьмой команде. А также командную работу, которую он тогда проигнорировал. Брови Неко поползли вверх. — То же самое сказал и один из моих капитанов. Кто был твоим сенсеем? — Хатаке Какаши, — ответила Сакура, мысленно ругая себя. Почему, о, почему ей нужно было направить разговор в это русло? — Ха. Невезучая! — Значит, он был твоим капитаном? — не удержалась она от любопытства. — Засекречено, — нараспев произнесла Неко. Сакура закатила глаза. — В любом случае, — сказала Неко. — Неудивительно, что ты победила Сасори, учитывая, какие у тебя были учителя. Этот Хатаке, вероятно, смотрел за вами, как за рабами? — Не совсем, — едко ответила Сакура. — Ну, ты ученица годайме, так что твое восприятие, наверное, искажено, — Неко пожала плечами. — Не говорю, что Хатаке обязательно имеет какое-то отношение к АНБУ — или что он был в какой-то момент времени моим капитаном, но… этот человек — машина. Это, по какой-то причине, разозлило Сакуру. Очевидно, Какаши являлся капитаном АНБУ, о котором только что упомянула Неко… и также становилось ясно, что он серьезно относился к своим обязанностям в АНБУ… но не к прочим делам. Что ж, пришло время показать АНБУ, как он относится к своим «прочим делам». — Ну, я сомневаюсь, что Какаши-сенсей тот капитан, о котором ты упомянула, поскольку он просто сидел на дереве и весь день читал свою порнокнигу, — сообщила Сакура, заставляя свой голос звучать нормально. — Смотритель за рабами — самое большее, чего он смог добиться своим поведением. — Девочка, ты смеешься. Сакура одарила Неко невеселым взглядом. — Подожди, ты серьезно? АНБУ, по-видимому, не верил своим ушам. Сакура вздохнула. Честно… что она делала? К чему приведут разговоры об этом дерьме за спиной Какаши? — На самом деле, нет. Просто не обращай на меня внимания, ладно? В любом случае, мне пора идти… У меня скоро операция, — она скрылась, чтобы избежать дальнейших вопросов. Что за день.

***

В довершение всего, в ту же ночь Сакура получила запечатанную записку. Ее доставили в три часа ночи через окно ее спальни с помощью курьерской птицы. Клеймо на нем было красным. У Сакуры перехватило дыхание. Она только однажды слышала о цвете этой печати. Это означало одно: АНБУ.