The Sixth Shadow

— Не могли бы вы повторить? Хирузен Сарутоби многое повидал в своей жизни. Однако это было уже чересчур. — Я путешественница во времени, — женщина, стоявшая перед ним, говорила с абсолютной уверенностью, настолько, что он снова задался вопросом, не ослышался ли он, несмотря на то, что попросил ее разъяснить. Хирузен уставился на нее в полной растерянности. — А… — выдавил он из себя. — Хорошо, — наступила пауза. Он попытался найти вежливые слова, которые можно сказать этой сумасшедшей. — Скажите на милость, как вас зовут? Женщина подняла голову, сверля его зелеными глазами. Он бы отрицал это до самой смерти, но в тот момент у Хирузена перехватило дыхание. Ее глаза были ядовито-зелеными, и она лишь слегка, почти непочтительно поклонилась ему. — Харуно Сакура, Рокудайме Конохи военного времени. К вашим услугам. Хирузен чуть не задохнулся. Теперь он знал наверняка: у нее не в порядке с головой. Неважно, насколько уверенной она только что выглядела, все это было частью ее болезни. Ему почти стало ее жаль. — Я… понимаю. Тогда приятно познакомиться, — его слова были более сухими, чем наждачная бумага. — Я бы сказала то же самое, но мы уже встречались, когда я была ребенком. — Уверен, так всё и было. Она замурлыкала: — О, да. Вы умерли, когда я была маленькой. Он начинал уставать от всей этой чепухи. — Ну, Харуно… — Хирузен пренебрежительно взмахнул руками, намеренно неуважительно произнеся ее имя. — Ваша ситуация в высшей степени необычна. Беспрецедентна, если так лучше. — Верю, — дружелюбно согласилась она. Было непонятно, как кто-то мог оставаться настолько безразличным в подобной ситуации. — Хорошо… ну… — Хирузен неловко кашлянул. — Не знаю, что сказать. «Хотя я, конечно, знаю, что думать». — Вам не обязательно что-либо говорить, — легко ответила женщина. — Просто послушайте меня. Видите ли, мне нужно многое рассказать вам о будущем, — последнюю часть она добавила запоздало, почти извиняющимся тоном. Словно это могло компенсировать то, как она только что приказала каге заткнуться и выслушать ее! Что за наглость у этой женщины. Хирузен едва мог осознать это. Никогда за все годы своего пребывания на посту Хокаге он не встречал никого столь непочтительного, как она. С таким отношением можно было подумать, что она действительно Каге. — Надеюсь, вы понимаете, что я весьма сомневаюсь в вашем… статусе, — произнес он немного пренебрежительно. — Знаю, я бы тоже не поверила себе, будь я на вашем месте, — ответила она, ее поза оставалась не менее уверенной, несмотря на намеренно сомнительное выражение его лица. — Ах, значит, вы понимаете мое нежелание придать хоть какое-то правдоподобие вашим возмутительным заявлениям. Он начинал терять терпение по отношению к ней. — Я понимаю. Но поверьте мне, Сандайме, мои слова — не ложь, и я могу это доказать. В свое время я родилась в тот же год, что и Учиха Саске и Узумаки Наруто. Они уже должны были родиться. Вы можете задать мне любое количество вопросов о них или о том, что с ними произойдет в будущем. Или с деревней. Например, я могу сказать вам, что ваша ученица Цунаде стала Хокаге… после того, как другой ваш ученик Орочимару попытался уничтожить Коноху, и вы погибли при этой попытке. Видите ли, он использовал дзюцу, известное как Эдо Тенсей… — Прекрати! — воскликнул Хирузен, беспокоясь о том, что АНБУ подслушают их разговор. Он не хотел, чтобы информация об Эдо Тенсей вышла наружу. Какую ужасающую историю сочинила эта женщина! — Вы делаете совершенно возмутительные заявления… — он глубоко затянулся своей трубкой. — Это… честно говоря, это абсолютное безумие, не говоря уже об оскорблении меня и деревни. — Это не оскорбление, а просто факт. Как она могла сказать это так хладнокровно, как будто действительно верила в подобную ложь? К своему ужасу, Хирузен почувствовал, как его охранники переминаются с ноги на ногу в скрытой комнате под офисом, их сигнатуры чакры мерцали с явным беспокойством. Это встревожило его еще больше. Он не мог позволить своим людям поверить в эту чушь. — Я вынужден попросить вас отнести эти обвинения в другое место, к кому-нибудь, кто им поверит, Харуно. Мой ученик никогда бы так не поступил, это понятно? — О, он бы так поступил, — возразила приводящая в бешенство женщина, и в ее голосе внезапно зазвучали стальные нотки, которые на мгновение шокировали его. — Мне жаль, но это невозможно. — Это возможно, и это произойдет, — заявила она. — Как вы можете так говорить? У женщины хватило наглости вздохнуть, будто ее раздражала его «медлительность». — Мы уже это обсуждали. Я знаю, потому что это уже случилось — со мной. — Нет, — выдавил он из себя. Она лгала. Она должна была лгать. — Да, — возразила она, как всегда, правдиво. — Позже для конкретно этой ситуации придумали термин «Давка Конохи». Знаете, мы были довольно близки к краху деревни. К счастью, вы не полностью испортили образование своих учеников. Шишоу и извращенец неустанно трудились, чтобы Коноха оправилась от такого удара. — Вы… Вы утверждаете, что являетесь ученицей Цунаде? — недоверчиво переспросил Хирузен. — Да, ее ученицей и преемницей. — Вы ведь понимаете, как трудно во все это поверить, да? — Я могу ответить на любые вопросы о ней, которые вам, возможно, понадобятся, чтобы доказать это, — терпеливо ответила женщина. — Честно говоря, я, вероятно, знаю о шишоу больше, чем вы. По крайней мере, о ее старшей версии. Той, которая была Хокаге… Я полагаю, мантия превратила ее в ту женщину, которой она не является здесь… и сейчас. Все это было такой колоссальной чепухой, что Хирузен никак не мог взять это в толк. Своенравная, упрямая, непревзойденная неудачница Цунаде надевает шляпу? Он не поверил бы в это, пока не увидел бы собственными глазами. Даже Джирайя казался ему более вероятным кандидатом, независимо от его порнухи. — Послушайте, Харуно, — произнес Хирузен, уставший слушать дикие фантазии какой-то сумасшедшей. — Я буду вынужден любезно попросить вас обсудить такие опасения по поводу… путешествия во времени с врачом. Я могу устроить вам встре… — Может быть, ты перестанешь прятать голову в песок?! — выплюнула сумасшедшая, повысив голос до такой степени, что заставила вздрогнуть людей послабее. — Послушай сюда, Сарутоби. Я говорю правду и ничего кроме. Песок и Звук создали — и создадут — альянс, чтобы воспользоваться твоим гостеприимством на следующих экзаменах на чунина, проводимых в Конохе, вторгнуться в нашу деревню и уничтожить население, — ее лицо потемнело. — Включая моих родителей. Ах, но я полагаю, ты, возможно, еще не слышал об Отогакуре? Он слышал. Хирузен знал, что его лицо, вероятно, побледнело. Отогакуре было странно специфичным названием для любого заурядного сумасшедшего. Его лучшие и умнейшие люди вернулись со слухами и перешептываниями о растущей новой деревне… Но… он думал, что теперь Орочимару будет доволен. Он задавался вопросом, сможет ли Ото стать союзником Конохи, можно ли еще восстановить сожженные мосты между ним и его учениками. И теперь появилась эта женщина, утверждающая, что Отогакуре — это не что иное, как ступенька для его ученика, чтобы сокрушить Коноху. Он хотел растоптать ее притязания. Он хотел, чтобы ее вышвырнули из офиса и поместили в подразделение Пыток и Допроса… но есть ли хоть доля правды в ее бессмысленных заявлениях? Так или иначе, он больше ни за что не мог позволить ей уйти, не со всеми знаниями, которыми она обладала. Ему нужно подумать. А пока… ему нужно знать, какой секретной информацией она владела и как та попала к ней в руки. К счастью, он знал как раз того мужчину, который может внимательно и надолго заглянуть в ее мысли. — Стража, — рявкнул он. Одного слова и взгляда было достаточно для АНБУ. Его охрана спрыгнула со стропил или выскочила из потайной комнаты — трое из них немедленно применили к ней мощное гендзюцу, в то время как другой приставил кунай к ее горлу. — Хокаге-сама? — спросил первый появившийся АНБУ. Хирузен обрадовался, что оставил его сегодня в деревне. — Гончая, — он кивнул в сторону женщины. — Это дело будет рассмотрено самим Иноичи и никем другим, разъясни это персоналу. Хатаке Какаши, также известный как Гончая в АНБУ, коротко поклонился и обнял лежащую без сознания женщину, явно намереваясь увести ее с собой, когда… Ее глаза открылись, и она уклонилась от его протянутой руки, выпрямляясь из своего обмякшего положения так же легко, как и все остальное. Ловким движением запястья она отразила его кунай, используя чакру, а затем тихо сунула оружие обратно в сумку Какаши. Должно быть, она нарушила трехстороннее гендзюцу или, возможно, даже не была поймана в него, потому что выглядела совершенно невозмутимой. Какаши напрягся, без сомнения, готовясь убить ее, если потребуется. Женщина смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно только что произошло что-то важное, и ее губы беззвучно шевелились. Хирузен прочитал на них имя Хатаке. Она с ним знакома? Как? Он был одет в свое снаряжение АНБУ, носил одно из поддельных удостоверений личности, которое включало маску и парик… Хирузен неосознанно наклонился вперед. Он услышал, как женщина глубоко вдохнула через нос, хотя больше ничего не произнесла. — Я вас знаю? — спросил Какаши, к большому удивлению Хирузена. — Пока нет, — ответила она. — Я попрошу вас прекратить приставать к моему агенту, — сказал Хирузен, заставив ее наконец отвести от него взгляд. Снова повернувшись к нему лицом, женщина подняла руки в невинном жесте. — Никто здесь ни к кому не пристает, сандайме. Я просто была рада увидеть… старого друга. — Старый друг, которого вы никогда раньше не встречали? — возразил Хирузен. Пожалуйста. Она могла бы, по крайней мере, попытаться придумать более убедительное оправдание. — Я путешественница во вре… — …это невозможно. — Это реально, поэтому я стою здесь. И любой сотрудник подразделения Пыток и Допроса сможет вам это доказать. Его брови невольно приподнялись. — Вы согласились бы подвергнуться пыткам — чтобы ваши воспоминания прочитали — только для того чтобы доказать это? — не то чтобы он в любом случае уже не планировал их прочитать. — Конечно, — немедленно ответила она. — Во имя жизненно важной безопасности я бы попросила вас сохранить в секрете те знания, которые вы найдете в моей голове, но… — решительно закончила она, — ради своей деревни я готова на все. Она произнесла притяжательное местоимение так уверенно, почти как если бы она действительно говорила о своей деревне, о своем народе. Почти так, как если бы она… Хорошо. Лучше не заканчивать эту мысль. В конце концов, в последний раз Хирузен слышал такую интонацию слов «моя деревня» из собственных уст.