Туманное поле экспериментов

Как только солнце стало близиться к горизонту, Эван оторвал от себя Майкла и пригладил его растрёпанные светлые волосы. — Мне нужно идти, — произнёс он. Они сидели на крыше первого этажа дома Майерса несколько часов, разглядывали облака, обнимались и целовались в полной тишине. Этого было достаточно. — Я обещал, — Майкл нахмурился и покачал головой в ответ, крепче вцепившись в большое тело Эвана. Макмиллан не мог сдержать улыбки. Ему не хотелось портить романтический вечер, но каждые десятые лунные сутки он ходил в салун, чтобы провести время с друзьями и поиграть. Он не желал дичать в одиночестве, и без того слишком долго был один. — Малыш, прости, но я не могу нарушить обещание, ты же знаешь, — Эван вновь попытался отцепить руки Майерса, что обвили его, словно плющ. «Я пойду с тобой», — показал на языке жестов Майкл. — Что? Нет, ни за что. Да и нечего тебе там делать, — обеспокоенно выдал Эван. «Я пойду с тобой».

***

Естественно, переубедить Майкла не получилось, впрочем, Эван не встречал более упёртого человека, чем Майерс. Он, чёрт возьми, был слишком упрям, чтобы умереть даже до Сущности. Но и Она не смогла подчинить его. Когда они дошли до Гленвейла, золотистое солнце почти село, уступив место россыпи сияющих звёзд. Привычным движением Эван распахнул створки салуна «Мертвяк вусмерть» и прошёл внутрь. Майкл держался позади. В нос тотчас ударил терпкий запах жевательного табака и самодельного пойла. Сегодня здесь было тихо. Эван прошёл к барной стойке, за которой хлопотал Калеб, и пожал ему руку в знак приветствия. За столом с бутылкой виски сидел Кенни. — Где все? — Траппер окинул взглядом пустые столики. — Док и Фредди на испытаниях, а где мухлёжник Эйс я не знаю и знать не хочу, — выплюнул Калеб. — Смотри-ка, Макмиллан притащил своего немого дружка, — раздался сзади раскатистый голос Клоуна. — Оно и к лучшему, иначе покер пришлось бы отложить, — ответил Калеб. — Что пить будете, господа? — Спасибо, ничего, — Эван помотал головой и натянуто улыбнулся. После самогонки Макса он больше ни капли в рот не возьмёт в этой богом забытой дыре. — Что ж, тогда начнём, — провозгласил Куинн и указал в направлении карточного стола. Как только все расселись по местам, Калеб объявил ставки, и тут Эван понял, что совершенно забыл об этом. Обычно он приносил пушнину и мясо, иногда уголь и металл, но сегодня взял с собой только золотые клетки. У Майкла же не было ничего. Эван обеспокоенно повернулся в его сторону, однако Майерс сидел абсолютно неподвижно, будто никакой проблемы и не было. — Кажется, у твоего дружка ничего нет, — рассмеялся Клоун, кинув на стол горсть радужных осколков. — Тогда играем на раздевание? — Заткнись, Кенни, — рыкнул Эван. Он привстал за столом и положил подле Майкла половину своих золотых клеток. Следом Калеб высыпал пригоршню радужных монет. — А что насчёт его маски? — угрюмо спросил Стрелок. — На ней же всегда чёртов покерфейс. — Не думаю, что он снимет её, — ответил Макмиллан. — Вариантов у нас сегодня всё равно нет. Калеб сплюнул табак в вазу, щёлкнул челюстью и начал раздавать карты. Эван был почти уверен, что Майкл не умеет играть. Однако если выиграет он сам, то в любом случае вернёт свои же золотые клетки. Только бы ему повезло сегодня… Когда все получили и посмотрели свои карты, начался этап торгов. Эван сидел по левую руку от Калеба, что был дилером в этом раунде, так что сейчас был его ход. У него на руках было две десятки, семёрка, джокер и девятка. Не самый худший вариант: как минимум, имелась гарантированная пара, и он мог бы попытаться собрать сет, стрит или даже фулл-хаус. Макмиллан решил рискнуть и сбросил семёрку, однако взамен ему пришла двойка. Он не подал виду и увеличил ставку. Кенни сбросил три карты и тоже увеличил ставку. Когда очередь дошла до Майкла, он продолжил сидеть, глядя то на свои карты, то на Эвана напротив. — Ну что? — недовольно произнёс Калеб, прикурив папиросу. — Минуту, — ответил Эван. — «Пасуй», — показал он на языке жестов Майклу. Майкл чуть наклонил голову вбок и вновь уставился на свои карты, после чего сбросил две и взял новые. Он также увеличил ставку. Эван тихо чертыхнулся. Иногда его ужасно раздражало, что Майерс его не слушался. Последним ходил Калеб, он заменил одну карту, уравнял ставки и вскрыл карты. У него оказался фулл-хаус. Эван выложил свой паршивый сет, у Кенни была пара, Майкл же, кажется, пытался собрать флеш, видимо, сортируя карты по цветам и значкам, однако ему не повезло. Хрипло рассмеявшись, Стрелок сгрёб все ставки со стола себе. Спустя несколько раундов неудачного блефа Макмиллан остался почти на мели, впрочем, как и Майкл, который лишь каким-то чудом всё ещё не выбыл из игры. — Повезло, что сегодня нет Висконти, иначе бы вы, ребята, уже давно сидели в одних трусах, — ухмыльнулся Калеб, вновь забирая выигрыш. — Последний раунд, — выговорил уже изрядно поддатый Клоун. На этапе торгов все вновь увеличивали ставки, Эван выложил последние золотые клетки, надеясь отыграться, благо с картами в этот раз повезло больше. Когда ход дошёл до Майкла, он положил в банк свою последнюю золотую клетку. Сияющий светло-жёлтым пульсирующий шарик, обвитый чёрными как смоль ветвистыми лапками Сущности, покатился по зелёной скатерти. — Этого мало, — прокомментировал Калеб. — Ты всегда можешь спасовать, малец. Майкл взглянул на Эвана через стол, будто обращаясь с немым вопросом, а после резко опустил взгляд и вынул из-под сидения свой нож. Он поставил на кон свой нож. Эван неодобрительно покачал головой и вздохнул. — Вскрываемся, — объявил Стрелок. У Эвана в этот раз был флеш, у Майкла оказалось две пары, Кенни собрал сет, а Калеб выложил каре из семёрок. Чёртов везучий ублюдок. Как только Куинн потянулся за своим выигрышем, Майерс внезапно выхватил свой нож и стремительно занёс его над столом. — Что ты… — челюсть Калеба хрустнула от удивления. В следующее мгновение Майкл с силой воткнул свой нож в карточный стол, попутно разбросав часть золотых клеток, монет и осколков. Он резко встал, опрокинув стул, пронзительно посмотрел на Калеба и ушёл. Стрелок и Клоун рассмеялись, тогда как Траппер тоже выскочил из-за стола, случайно уронив стул, и бросился за Майклом. — А я говорил, что нужно было играть на раздевание, — последнее, что Эван услышал, выходя из салуна. Снаружи Макмиллана встретили лишь пустая пыльная дорога и перекати-поле. Холодный ночной воздух обжёг лёгкие после спёртой салунной вони. Эван устало вздохнул. Следом из салуна вышел Калеб и прикурил папироску. — Не переживай ты так, — хлопнул он по плечу Эвана. — Подуется и успокоится. — Спасибо, — Эван попытался улыбнуться, но вышло скверно. — Извини, если испортил сегодняшний вечер. — Ничего, — с ирландским акцентом произнёс Куинн, — наблюдать за вами, ребята, было занимательно. — Звучишь в точности, как Картер, — усмехнулся Эван. — Ну, я пойду, до встречи. Калеб кивнул и костлявыми пальцами приподнял шляпу на прощанье.

***

Как выяснилось, Сущность не спешила возвращать Майклу его кухонный нож. В наказание ли, или в насмешку, но он остался без своего любимого оружия. После одного испытания без ножа Майерс решил взять из мастерской Эвана отвёртку и кусок трубы, чтобы использовать их в качестве нового оружия. Эван не возражал, но чувствовал, что Майкл скучает по своему ножу. Конечно, он мог бы наведаться к Стрелку и попросить вернуть нож, быть может, хотя бы обменять или выторговать его, однако Калеб Куинн был человеком принципов. Поэтому у Макмиллана возникла идея получше. До попадания в мир Сущности у Эвана было достаточно увлечений и, в отличие от тех, которые его отец не одобрял, в «разрешённых» он преуспел сильно больше. Конечно, ведь ими не приходилось заниматься из-под полы, каждый раз рискуя нарваться на кулак отца. Именно поэтому Эван посредственно рисовал, зато в совершенстве освоил охоту, рыбалку, стрельбу, резьбу по дереву, кузнечное дело и много чего ещё, что Макмиллан-старший считал достойным занятием. Впрочем, намерений Эвана отец бы сейчас не одобрил. Если Сущность не желала возвращать Майклу его нож, то Эван сделает ему новый. И как только заготовка из нужного сплава стали нашлась, Макмиллан тотчас поспешил на завод, разжёг горн и принялся за работу. Давненько не брал он в руки клещей и молота. Раскалив заготовку до соломенно-жёлтого цвета, он принялся ковать её, постепенно придавая форму. С каждым ударом молота невзрачный прямоугольник всё больше походил на клинок. Время от времени Эван изготавливал оружие и себе, но его тесаки были куда более грубыми и бесформенными, по сравнению с изящным кухонным ножом. Наметив спуски для будущей режущей кромки, Эван начал первичную закалку стали, а после оставил заготовку остывать на ночь. В это время он занялся созданием рукояти из дерева — конечно, он мог бы вырезать её из кости или рога, но ему хотелось использовать более привычный для Майкла материал. Наутро Эван вытащил остывший клинок из горна, прошёлся по нему наждачкой, пока горн вновь разгорался, удалил окалины, выровнял поверхность и снова раскалил заготовку, чтобы затем резко опустить её в холодное масло. Этот этап требовал особого мастерства, поскольку сталь укреплялась только в том случае, если всё было сделано правильно. Раньше Эвана завораживал вид раскалённого металла и жидкого чугуна, похожего на лаву, пока Сущность не заставила его не только увидеть, но и прочувствовать белое каление на себе. Или, вернее, в себе. Макмиллан непроизвольно поморщился, вспоминая, как Она вгоняла стальные прутья в его кожу и мышцы, что плавились под раскалённым металлом, как сливочное масло. А после застряли в нём навсегда. Должно быть, это его закалило. Закончив же с закалкой будущего ножа, Эван поместил его в печь для отпуска, чтобы избавиться от хрупкости теперь уже слишком твёрдого металла. В противном случае заготовка могла раскрошиться во время сверления отверстий для рукояти, когда изделие было почти готово. Усевшись рядом с тёплой печью, Макмиллан принялся аккуратно полировать деревянную рукоять ножа, уже покрытую лаком. Кажется, никогда прежде он ещё не работал над оружием столь кропотливо и усердно, не вкладывал столько стараний и любви в каждую деталь. Вскоре остался последний и самый важный штрих, отделявший стальную болванку от смертоносного оружия. Эван сел перед точильным камнем и привычными размашистыми движениями начал превращать спуски в лезвие. В воздухе стоял запах железной стружки, угля и кремня. Для Макмиллана шахты, завод и мастерская были столь же родной средой обитания, что и леса, озёра и овраги. Наконец, нож был готов, и Эван не мог не улыбнуться при виде своей работы. Он был идеален: с сияющим серебристым лезвием и блестящей дубовой рукоятью. Лёгкий, прочный и острый как бритва. Переодевшись из рабочего комбинезона и вытащив из капкана свежепойманного кролика, Эван поспешил в Хэддонфилд. Вечерний воздух приятно освежал после горнильного жара. В переулке Лэмпкин, как и всегда, тёплым светом горели натриевые фонари, привлекая мотыльков и всяческую мошкару. По-хозяйски зайдя в дом 1520, Эван поднялся на второй этаж и обнаружил Майкла у окна — это было его любимое место. Он знал, что Майкл видел его снаружи, поэтому уверенно подошёл сзади, не боясь напугать, и приобнял его за талию. Майкл прерывисто выдохнул и слегка подался ему навстречу. Макмиллан хищно улыбнулся, довольный такой реакцией. Сначала он хотел объяснить Майклу, зачем именно пришёл сюда, но теперь решил не портить момент разговорами. Подавшись ещё чуть вперёд и прижавшись к Майерсу ещё немного, он вытащил из-за пояса мёртвого кролика, ещё тёплого, и положил перед Майклом. А после достал нож. Навалившись сверху, Эван вложил нож в руку Майкла, обхватил её своей большой ладонью, и направил оружие к тушке. Контролируя силу, Макмиллан едва коснулся лезвием шкурки кролика, как из его брюшка тотчас посыпались кишки и внутренние органы. Затем он ослабил хватку, позволяя Майерсу перехватить контроль и опробовать новый клинок самостоятельно. Вновь обвив руки вокруг талии парня, он наблюдал, как Майкл разделывал кролика, пачкаясь в его крови. Закончив, он осмотрел свой новый нож, в его алом лезвии отражалась луна. Майкл тяжело дышал и снова подался назад, прижимаясь к Макмиллану и запрокидывая голову на его широкое плечо. Теперь уже его окровавленные пальцы направляли руки Эвана вдоль своей талии и ниже к бёдрам. Эван слегка усмехнулся нетерпеливости Майерса и сделал вывод, что подарок ему понравился. Возможно, тот проигрыш в покер на самом деле оказался выигрышем.