Туманное поле экспериментов

Каждый день в мире Сущности был похож на предыдущий — настолько, что порою трудно было отличить эти дни и ночи. Время тянулось бесконечной вереницей испытаний, наказаний и чего-то между. Однако были здесь и особенные дни, особые даты. Эван быстро научился замечать их. Почти с самого своего прибытия в этот туманный мир Макмиллан стал вести календарь, где отмечал фазы луны и примерные даты, чтобы не терять счёт времени. Чтобы не обезуметь окончательно. Отчего-то Сущность обожала праздники. Каждый год Она устраивала тематические фестивали, соревнования с призами, украшала свои измерения. Было в этом что-то зловещее — Danse macabre, пир во время чумы. Но многим нравилось. Впрочем, Сущности было всё равно, нравилось тебе или нет, дёргать за ниточки Она в любом случае будет. Танцуй, марионетка, танцуй. В преддверии одной из таких «особых дат» Эван проснулся в чужом обличье. В обличье Крампуса. Однако то было лишь полбеды — оказалось, Сущность решила подкинуть ему ещё один сюрприз. В своём заплечном кузовке Макмиллан обнаружил малыша, похожего на козлёнка. Отлично, только детей ему не хватало. Особенно здесь. Но деваться было некуда, оправившись от шока и собственных метаморфоз, Эван стал думать, что с этим делать. Его уже не сильно заботили собственная повышенная волосатость, копытца вместо ног и рога на голове. Он размышлял, куда деть ребёнка, где его семья, и как его вернуть. Невольно Эван вспомнил своё детство. Тогда фамильное поместье казалось ему огромным замком, множество пустых комнат хранили тайны его прадедушек, а тоннели шахт представлялись настоящим лабиринтом. Охотничьи угодья вокруг были непроходимой чащей. Особенно когда отец оставлял его одного. — Ты должен научиться ориентироваться в лесу, выживать, находить путь домой, — говорил он. Маленький Эван смотрел, как отцовская фигура терялась в тумане, и крепко сжимал в кулачке небольшой охотничий нож. Со временем, по прошествии лет, Эвану стало думаться, что отец вовсе не учил его мужеству и основам выживания, а просто бросал в лесу. Так же, как бросал его в сарае или в шахте, наказывая, вымещая на нём свой гнев, издеваясь и избивая. Обернувшись во флаг родительской заботы, на деле он лишь калечил его. Эван помнил, как его мама боялась, что её единственный сын останется сиротой. Но, быть может, это было бы к лучшему. Наверное, Эвану тоже никогда не стать хорошим отцом. Неоткуда брать пример. Поэтому он решительно намеревался вернуть малыша родителям. Пока не стало слишком поздно. Ему пришлось брать ребёнка с собой на испытания, потому как оставить его без присмотра было негде, а местным обитателям он не доверял. Благо, малыш тихо сидел в его корзинке, лишь изредка выглядывая любопытными голубыми глазками. Эван постелил ему мягкие тряпки, игрушки уже имелись, оставалось только найти пропитание. Чем вообще кормили детей? Козлят? Крампусят? К вечеру того же дня нагрянул Майкл. Возможно, ситуация Эвана с рогами, грубой шерстью и розгами порадовала бы его бойфренда, если бы плюсом ко всему не шёл ребёнок. Макмиллан укачивал плачущего малыша и чувствовал себя неудачливым отцом-одиночкой. Должно быть, он выглядел действительно жалко, раз Майкл бесшумно вошёл в его дом и жестом попросил передать ему малыша. «Стоит ли?», — задумался Эван. Его кольнуло чувство беспокойства. В следующую секунду Майерс снял свою маску и требовательно протянул руки, чтобы взять ребёнка. И Эван подчинился. Майкл осторожно принял маленький плачущий комок и нежно прижал его к груди. Малыш открыл свои ярко-голубые глаза, внимательно посмотрел на того, кто держал его, и вдруг потянул ручки вверх, цепляясь за длинные светлые волосы Майкла. Майкл улыбался. Эван стоял в изумлении, боясь спугнуть только что воцарившуюся тишину. Он хотел было спросить, откуда Майкл умел обращаться с детьми, как вспомнил, что он сидел со своей маленькой сестрой Лори. В те времена, когда она тоже была Майерс. «Как его зовут», — одними губами спросил Майкл. Эван глупо пожал плечами. Он даже не думал об этом? Боже, он и правда ужасный отец. С другой стороны, зачем ему называть не своего ребёнка? Он собирался вернуть его, и как можно скорее. Зачем привязываться… Будто прочитав его мысли, Майкл несильно толкнул Эвана в лоб и покачал головой. А после снова обратил свой взор на малыша. Макмиллан непроизвольно улыбнулся: его прекрасный Майки, словно молодая дева, ласково держал ребёнка, пока тот игрался с его золотистыми волосами. Возможно, для кого-то картина была гротескная, но Эван впервые ощутил странное чувство уюта, дома, семьи. Мгновение счастья и надежды на нормальную жизнь. Даже жаль, что это чувство так мимолётно. Но Эван понимал, что где-то там были настоящие мама и папа этого малыша, которые наверняка не находили себе места, искали своё дитя, ждали его назад. «Если я ещё раз увижу тебя с ним, можешь не возвращаться!», — громогласным эхом разнеслись в памяти слова отца. — Этому ребёнку здесь не место, мы должны вернуть его родителям, — почти шёпотом произнёс Эван, чтобы не потревожить засыпающего малыша. Майкл посмотрел на него исподлобья и крепче обнял ребёнка. Ну вот, вздохнул Эван, ещё одной проблемой больше. Так пролетело несколько недель: Макмиллан допрашивал каждого, кто мог хоть что-то знать о том, откуда Сущность взяла этого Крампуса. Прошерстил все заметки Бенедикта, Виго, Наблюдателя. Перепробовал все советы Тальбота. Всё тщетно. Малыш, которого решено было назвать Тео, очень быстро переставал быть малышом. Эван думал, что его родители, наверное, уже не надеются найти его живым. А если и найдут, то узнают ли? Должен ли был он расти так быстро, или это искажение времени в мире Сущности? Одной тёмной безлунной ночью Эван никак не мог уснуть. За окном бушевала метель, белым призраком выла в его окна. Он ворочался, укрывался одеялом с головой, лишь бы не слышать этот звук. В какой-то момент всё прекратилось, и он провалился в сон, такой же тёмный и глухой, похожий на кому. Утром Макмиллан обнаружил себя в своём теле. Он снова был человеком. Его голые руки вновь покрывали бесчисленные розовые шрамы, из предплечий торчали прутья и крюки, а на голове не было ни единого волоса. Вздохнув с облегчением, Эван тотчас вспомнил про Тео и рванул в свою старую детскую, но комната оказалась пуста. Заброшена даже. Будто никто и никогда не жил в ней. Здесь не было детства. Эван накинул на пижаму шубейку и вышел во двор. Холодное солнце слепило, отражаясь серебром снега. Трескучий мороз больно щипал щёки. Было тихо. Внезапно Эван вспомнил, что Сущность могла создавать лишь то, что уже видела. В любом из миров, между которыми Она перемещалась. Его малыш, его Тео… Это и был взрослый Крампус. Сущность лишь спроецировала его в разные временные отрезки, ведь для Неё линейного времени не существовало вовсе. Что-то оборвалось в груди Эвана. Он вдохнул колючий морозный воздух, заметил следы копытец на снегу, что удалялись прочь. Наверное, он не был хорошим отцом. Но теперь он надеялся, что в следующем году Тео вернётся.