Обними меня!

Я покачнулся и всхлипнул, прижимая к груди покалеченное запястье. Почему все меня отвергают?! С самого раннего возраста я слышал, что я никому не нужный урод. Это вбили в меня на клеточном уровне. Том, с его фанатичной, нездоровой любовью, с его желанием владеть мной, доказывал обратное. Но... Я не ему не верил. Я в себя не верил. Кому я нужен такой?! И уж тем более Тому, ставшему лордом, имеющему статус, средства, признание, поклонников... Больно... Больно! На плечо опустилась рука Веритаса. Длинные сильные пальцы болезненно надавили. – Терпение, Гарольд, терпение. Пришлось сжать зубы. Я обязан исполнить свою роль до конца! Творимый ритуал нельзя прерывать, чем бы он ни грозил мне. Тем более я обещал. А обещания я привык исполнять. На руку упала одна слеза. Другая. Я всегда говорил Тому, что не надо сдерживаться, не надо копить в себе негатив. Можно плакать, даже если ты мужчина. Особенно рядом с близким. Но себе я этого позволить не мог. Сдавив запястье сильнее, я ощутил простреливающую до затылка боль и понял, что слёзы высохли. Пока я рефлексировал и пытался обуздать себя, Том вершил ритуал, читая катрены и взывая к Магии напрямую. Магия запятнанного кровью алтаря, переставшая быть нейтральной, бушевала в зале, билась о стены пещеры, колебалась, как запертое в бухте море. Латынь сменилась английским, и торжественный, сильный голос произнёс: – Я, Томас Марволо Мракс, принимаю в род Гарольда Реддла из рода Поттер, отрекая его от всех родов и обязательств; нарекаю его именем Гарольд Реддл Мракс; наделяю его фамилией, магией, статусом; беру в качестве моего партнёра. Единственного. Равного. Навсегда! И пусть Магия будет мне свидетелем, что я отныне он, а он – я! Мы – якоря друг друга! Моя-его жертва – Воскрешающий камень – Дар Смерти, подтверждение моего-его права на смерть! Меня качнуло на эмоциональных качелях вверх так сильно, что поджался живот, защекотало в подвздошье, а сердце забилось где-то в горле. – Гарольд! – подтолкнул меня лорд Малфой, и я, ошарашенный и ничего не понимающий, проблеял: – Я, Гарольд Реддл, отрекаюсь от старого. Беру всё, что даёт мне Томас Марволо Мракс: имя, фамилию, род, магию, статус. Принимаю на себя обязательства, возложенные главой рода, и данные им права! Моя-его жертва – перо феникса, подтверждение моего-его права на перерождение, права на жизнь! Эту фразу меня Том заставил вызубрить перед ритуалом, твердя, что она очень важна. Веритас протянул мне нож, и я, порезав себя, окропил кровью алтарь, кольцо, перо феникса и Воскрешающий камень, залитый лужицей крови Тома. Руки у меня тряслись, голова кружилась, ноги подгибались. Я ничего не понимал, кроме того, что от меня не отказываются. И что отречение от опекунства было лишь одним из этапов. – Я, лорд Веритас Аурус Малфой, свидетельствую о рождении нового мага Гарольда Реддла Мракса, равного партнёра и мужа лорда Томаса Марволо Мракса. Оба запястья полыхнули болью, словно на них надели раскалённые браслеты. Том, стоящий напротив меня, вскинул руки вверх победно и закричал. Но не от боли, а от радости. Его запястья полыхали яркими письменами неизвестного мне языка. Мужа?! Я не успел удивиться или возмутиться, когда на меня напала удушающая, тяжёлая, властная магия рода Мракс, опутывая, окутывая, замыкая в тяжёлые змеиные кольца, спелёнывая по рукам и ногам, проникая и распирая. Всего было слишком много, всего было чересчур, и я просто рухнул в обморок.

***

– Гарри! – М-м-м? – Гарри, просыпайся! Я потянулся, ощущая в теле истому, словно я перетрудился магически или физически. Так было после квиддичных матчей или после испытаний на Турнире Трёх Волшебников. Прислушался к себе и понял, что ничего не болит. Даже наоборот, меня буквально распирает от бурлящей магии. Открыв глаза, я увидел Тома, нависшего надо мной, и улыбнулся ему. Он улыбнулся в ответ – широко, искренне. Легко коснулся лица, отводя со лба прядь волос в том месте, на котором когда-то был шрам. – Томми, мне приснилось такое-е-е... – зевнул я, прикрыв рот рукой. А потом заметил на своём пальце кольцо... Это что, правда?! – Том?! Том! – Что, муж мой? Я отпрянул от Тома, падая с кровати, запутался в одеяле, вскочил. Действительность навалилась всей громадой осознания. И боль. Она вспыхнула вновь, стоило вспомнить вчерашний день. – Ты от меня отказался! – выпалил я. Брови Тома поднялись вверх. – Не от тебя, а от опеки, которую давно перерос, – Том посмотрел на меня, слегка сощурившись. Он, кажется, искренне не понимал сути моих претензий. Поэтому уточнил: – тебя это задело? – Мне было больно... Я прижал руку к груди, обхватывая второй рукой запястье. – Физически?! – вскинулся Том. Иногда непонимание каких-то простых вещей моим вос... мужем... О, Мерлин... сводило меня с ума! – Морально! Я ощутил себя преданным. И ненужным. – Гарри, но я много раз говорил тебе, что никогда... Чёрт! – Том мотнул головой, словно уворачиваясь от насекомого. Мозгошмыга, сказала бы Луна. – Кто вбил в тебя, что ты не нужен?! Настолько сильно, что даже моя любовь не может это сломить?! Кто?! Я опустил голову и закусил губу. Я урод. Вернее, я изуродован. Том перемахнул кровать, хватая меня за плечи и встряхивая. Я поднял голову, смело встречая беспокойный взгляд шоколадных глаз. И признался: – Я сломанный человек, Том. Боюсь, ты уточнял не то перед принятием меня в свой род. Стоило бы удостовериться не в чистоте моей крови, а в стабильности психики. – Гарри, те, кто ломал тебя, просчитались. Ты намного сильнее их хотя бы потому, что не опустился до их уровня, оставаясь великодушным. Благороднее. Выше. С тобой всё так, слышишь?! Абсолютно и однозначно! Всё, что ты себе там надумал ‒ совершенно неоправданно! Древние с любовью, умело и филигранно выточили твою душу, завернув в красоту. Подчёркивая твою уникальность, создав неповторимый узор. А ты просто берёшь и... решительно объявляешь всё это банальностью! Всю эту филигрань, искусную, тонкую, ажурную! Ты – чудесный! Неповторимый, как мира сезонность. Как погода, что бывает переменчивой. Как с вдохновением написанное стихотворение. Как влюблённого сердца стук. Как первый поцелуй или удавшийся Патронус. Как величайшее на свете волшебство. Ты слаще спелой черешни, пахнешь яблоками и летом. Ты как небо – бесконечный. Мудрый. Любимый! Древние, да я готов говорить непрестанно о том, насколько ты прекрасен. Только услышь меня, пожалуйста! Хоть раз поверь, что ты такой и не иначе! Что ты именно такой! Том закусил губу, повёл плечами. Заглянул в глаза, его взгляд был тёмным и тёплым. Сжал руки, большими пальцами проводя по моим ключицам. Его ладони, лежащие на моих плечах, жгли кожу через ткань пижамы. Том вновь легко меня встряхнул. – Научись, наконец, себя ценить! Не разменивай себя на кнаты! Я буду бесконечно тебе повторять, какой ты. Мне не сложно. До тех пор, пока ты не поверишь, что ты нужен, важен, любим! Мерлин, как же больно видеть, насколько ты обесцениваешь себя! – Ты меня обманул... – промямлил я неуверенно, смятый, сломленный напором чувств. Всеми этими прекрасными, но совершенно незаслуженными словами. Том усмехнулся, бродя по лицу взглядом, всматриваясь пристально, жадно. Словно давно не видел. Словно понимал все мои мысли, даже не применяя легилименцию. – В чём? Ты обещал быть со мной до тех пор, пока я этого хочу. Я хочу этого вечность. Ты обещал любить меня. Я принял твою любовь. Ты дал согласие на принятие тебя в род. Я принял тебя как своего мужа. Ты согласился стать моим якорем. Я создал самую сильную связь из возможных. Нашу кровную нерушимую магическую связь двух любящих сердец. Ничто не отозвалось в душе отторжением и неприятием. Логикой Том раскатает в блин кого угодно. Боюсь, протестовал я уже из привычки убегать от настигающего меня Реддла, ой, Мракса. И да, я не нашёл почти ни одного изъяна в сказанном, кроме одного. – Тебе всего пятнадцать! – Если ты про секс, то я не тороплюсь. – Том отпустил мои плечи, разгладил бережно ткань пижамы. – Я ждал этого много лет, подожду ещё немного. – Много лет?! – выдохнул я. Воистину, сегодня день открытий. Хотя... Для пятнадцатилетнего подростка даже два года – это уже много. – Я осознал, что хочу тебя, в двенадцать, если не раньше. – О, Мерлин... – Я не понимаю, почему ты так шокирован. Для тебя ничего не изменится. Я не собираюсь тебя принуждать ни к чему, чего ты сам не захочешь. – Но я... – Ты теперь даже не мой опекун. Этого аргумента больше нет, Гарри. – Как и моей власти решать за тебя. – Ты никогда ей не злоупотреблял. Я отказался от твоего опекунства, потому что хотел другого уровня близости между нами. – Том, я... – Когда я поцеловал тебя, ты мне ответил. Я знаю, что физически ты меня хочешь. А дебильные ограничения, что ты вбил себе в голову, не больше, чем дебильные ограничения. Между нами нет кровного родства, как у Блэков или моих "достославных" предков. – Но нас не поймут! – Нас? Не поймут? А тебе не всё равно на мнение ничего не значащих для нас людей? Где были эти люди, на которых ты ссылаешься, когда ты горбатился на трёх работах? Где они были, когда мы терпели нужду? Где были твои родственники, на родовых гобеленах которых ты появился? Почему не искали тебя? Поттер... Том во время ритуала назвал моё истинное имя. Чёрт! Не искали меня как раз по очень простой причине. Я не могу появиться на гобелене, на котором ещё нет моего отца. Да и деда тоже не было, когда меня вынесло в подворотню. Я анахронизм, и если бы и появился на родовом древе, то только после рождения Джеймса. Но это сейчас не важно, важно другое. – Откуда ты узнал, что я Поттер? – Так к тебе обратился Дорри, когда умер Арго Долиш. Эльфы никогда не ошибаются. Могут по запаху определить чистокровность и фамильную принадлежность. И…, – Том впервые отвёл взгляд. – Прочитал в результатах проверки крови твоё имя в графе "Опекун". А ещё ты был там как рекомендованный мне партнёр. Но даже если бы и не был, меня бы это не остановило. Ты – мой! – Но в проверке этого не было! – топнул я ногой. – Я подчистил документ от лишней информации, чтобы не пугать тебя и не оттолкнуть раньше времени. Извини. Я сел на пол и опустил голову в лодочки ладоней. Как же так вышло..? Том сел рядом, деликатно коснулся моего плеча. – Гарри, я понимаю, всё так неожиданно для тебя, но не истери и не торопись с выводами. Просто услышь мои аргументы и хорошо их обдумай. Мы бы всё равно всю жизнь прожили вместе. Я бы всё равно рано или поздно добился тебя. Я просто немного ускорил процесс нашего соединения, чтобы защитить нас от случайной смерти. Тем более сейчас идёт война. Ситуация с Диланом Брауном открыла мне глаза на нашу беззащитность от внешнего мира. Мы пришли в этот мир слабыми, но станем сильными. Уже стали. Аргументы были весомыми. То, что мозг конфликтовал с чувствами, – нормально. Много лет Том был моим малышом, и принять другую реальность мгновенно я не мог. Хотя трансформация уже шла. С того момента, когда на пляже он поцеловал меня так непристойно. И я захотел утопиться. Нет, не от поцелуя Тома. А от своей реакции на него. Сейчас можно было признаться – я мгновенно и дико завёлся, и это напугало меня до самодеструкции. Я готов был уничтожить порочную тягу к воспитаннику вместе с собой именно потому, что испытывал её, эту тягу. Сдаваясь, я спросил: – Ты не будешь давить на меня, требуя секса? – Нет! Я вообще давить на тебя не буду. Я тебя защитил, именно это было моей целью. Теперь я спокоен. Ну, и... тебя теперь никто не уведёт. Это тоже меня утешает. Древние, да кому я нужен?! Я решился на последний довод, давая Тому шанс одуматься. Подумаешь, что мы в браке. Это не должно мешать Тому жить. – Но как же дети, жена? Я думал, что ты найдёшь себе девушку и создашь с ней семью... – У нас уже есть семья, теперь даже юридически и магически оформленная, зачем нам какая-то девушка? Тем более девушки меня категорически не привлекают. А ребёнка можно усыновить или зачать магией. Не вижу проблемы. Да и не хочу я пока никаких детей! Они нам пока просто не по карману. Ребёнок – это дорого, сложно и очень беспокойно. О, да! – Всё, все дурацкие идеи кончились? – чуть смешливо уточнил Том. Я пихнул его локтем в бок. – Ты только что обесценил мои чувства, хотя меня упрекал в подобном. – А, чёрт. Прости. Я тоже перенервничал. Боялся, что ты, очнувшись, проклянёшь меня. – Я? Тебя?! – удивился я. Я испытывал много чувств, и не все из них были приятными, но проклясть Тома?! – Ты каждый раз вызываешь у меня искреннее изумление. Если бы я не был уверен, что раз Судьба свела нас, то я равен тебе, непременно мучался бы от ощущения собственной неполноценности, – хмыкнул Том. Взъерошил волосы. И я вдруг понял, что ему тоже страшно, как и мне. Только страх не останавливал Ред... Мракса, а заставлял его переть напролом. Я тоже в молодости был таким. Оправдывает Тома то, что он бьётся не за эфемерное "всеобщее благо", а за конкретные и понятные для него вещи. – А как я тут оказался? Я плохо помню что произошло после того, как лорд Малфой подтвердил факт... – я замялся. – ... нашего единения. Ты упал в обморок. Я не смог привести тебя в себя. Слава Древним, рядом были Руколом и Веритас. Они успокоили меня, объяснив, что твоя реакция на многоступенчатый ритуал вполне нормальна. Телу надо принять магию и обеты, а психике требуется перезагрузка. Обморок – это необходимая пауза. Как отставленное "отдыхать" сложное зелье. Как ты себя чувствуешь, Гарри? Физически? Я пожал плечами. – Утомлённым и бодрым одновременно. И переполненным магией. Как перекачанный воздухом мяч. Том кивнул. – Приводи себя в порядок, и я жду тебя на кухне. Том склонился ко мне, легко целуя в висок, поднялся и ушёл, оставляя меня одного. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в своей спальне. Том не затащил меня к себе, видимо, понимая, что я буду всеми силами упираться. Значит ли это, что он сдержит слово и даст мне время на принятие наших изменившихся отношений? Скорее всего. Тем более мне что-то такое говорил лорд Малфой, о том, что юношам лучше не терять девственность до шестнадцати лет. Теперь я понял суть его пространных рассуждений, вводивших меня в краску. Чёрт! Лорд Малфой. Он теперь тоже знает, что я бывший Поттер! Когда я пришёл на кухню, меня там ждал праздничный стол. Несмотря на предшествующее ритуалу воздержание, есть совершенно не хотелось. – Знаешь, – сказал я Тому, – я теперь тоже не люблю сюрпризы. – А вот это обидно! Ты мне сам сказал, что тех сюрпризов, что не причинят вреда, не надо бояться. Отказываешься от своих слов, или это работает только в одну сторону? Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас... Тома я не переговорю. Он вырос очень умным и словесные кружева плетёт так искусно, что я за ним не успеваю. – Том, я тебя не переспорю. По какому поводу праздник? – Мы заключили союз. И получили бессмертие. В разумных пределах, естественно. Пока жив один, будет жив и другой. Уничтожить нас можно только вместе. – А если тебя ранят? – Меня могут даже убить. Ты вытащишь меня магией. – Нужен специальный ритуал? – Нет. Довольно будет активировать Воскрешающий камень. Том протянул мне руку ладонью вниз, и я увидел на его руке, рядом с кольцом главы рода, Дар Смерти в затейливом ободке. Всмотревшись, я понял, что это перо феникса. Оно отливало металлом, плотно оплетая камень и формируя странное, но не лишённое привлекательности кольцо. – Этот артефакт создан самой Магией. Его невозможно уничтожить. – Я слабый маг, – засомневался я, не выпуская руки Тома из своих ладоней и рассматривая уникальное порождение Древних, автоматически поглаживая выпуклую косточку запястья. – О, вовсе нет, – улыбнулся Том. – Я поделился с тобой своим аномальным потенциалом, фактически перелил в тебя излишек, и отныне мы по силе равны. Я отметил тебя как равного себе перед Магией, и она сбалансировала нас. Мы теперь как сообщающиеся сосуды. И чем выше мой потенциал – а он ещё будет расти, – тем выше твой. Я закашлялся. Том буквально говорил словами из пророчества. В прошлом часть его души защищала меня, когда я стал крестражем, наделяла своей силой. Только Волдеморт совершил это случайно. Том же в этой жизни осознанно и целенаправленно сделал меня сильнее. Неужели пророчество всё же не бред? Не реакция на стресс испуганной девушки, какой была Сивилла Трелони в 1979 году? Впрочем, какая разница? Важнее, изменился ли я, обретая чужую заимствованную силу, к которой так привык. Я прикрыл глаза и прислушался к себе. Она была там, внутри. Бушующая сила, целый океан магии, о котором так поэтично говорила Хельги Рагнардоттир. Древние... – Чувствуешь? Я всегда считал, что Магия тебя несправедливо обделила. Ты и только ты имеешь право на подобную мощь. Я это исправил, – прошептал голос у меня над ухом. Я ощутил всей спиной тепло и энергетику стоящего позади меня Тома. Он не касался меня, как и обещал, но я всё равно чувствовал свою ему принадлежность. – А теперь скажи мне, Гарри. Есть у нас повод праздновать? – Есть, – признался я. – Надеюсь, подарки закончились? – Нет. – Помогите мне, Древние! – Я арендовал наше бунгало в Борнмуте на неделю. Я расслабленно выдохнул и присел на отодвинутый галантно стул. Море – это не страшно. Взял бокал с игристым вином, стоящий под Стазисом, и отпил напиток. Вино было приятно-прохладным, лёгким, с тонким запахом персика. Редд... Мракс основательно подготовился к циклу ритуалов. Мысль о том, как Том хитро обвёл меня вокруг пальца, постепенно усваивалась. Как ни странно, то, что я неожиданно оказался в брачных узах со своим паразитом, ощущалось... приемлемо. Меня на самом деле больше испугал отказ от опекунства, а не неожиданный союз. Но учитывая, что инициировать неуместную сейчас близость Том не будет, брак не казался мне катастрофой. Я любил Тома, не дифференцируя и не раскладывая своё чувство по полочкам. Я считал его семьёй. Он был мне близким человеком. А если учесть ВСЮ историю наших отношений... То, что я принял на себя обязательства за своего врага и с ражем исполнял их, выйдя далеко за рамки Обета – уже сама по себе аномалия. Рон бы сунул новорожденного Реддла в сугроб, не рефлексируя. На моём пальце сверкнуло кольцо, и я рассмотрел его внимательно: перстень, подобный тому, что на руке Тома, из серебристого металла. Только менее массивный. Со змеёй в короне, но не такой большой. Что логично, ведь я не глава рода. – Откуда кольцо? Купил заранее? – поинтересовался я. Том сидел напротив меня и болтал вино в бокале, наблюдая, как вереница пузырьков тонкими струйками стремится к поверхности. – Нет. Кольцо Мраксов разделилось на алтаре на два. Сама Магия приняла наш брак. – О, не знал, что так бывает. – Никто не знал. Видел бы ты глаза Малфоя. – А зачем ты пригласил его? – Нужен был свидетель из чистокровного рода, магически сильный, к тому же глава рода. Как понимаешь, выбор был невелик. Никто из профессоров не носит высоких титулов, Брэдли Уизли не глава, да и вообще есть нюансы. – Какие нюансы? – Кто-то из предков Уизли нанёс Магии такое оскорбление, что на весь род легла печать Предателей Крови. – О, всё так серьёзно? Я думал, это что-то вроде... – я повертел рукой, не зная, как сформулировать то, что когда-то рассказал мне Рон, – магглолюбства. Том фыркнул. – Кто сказал тебе такую чушь?! Печать Предателей Крови – это очень и очень серьёзно. Она ложится обычно на семь поколений фамилии. А значит, преступление, совершённое представителем рода, должно быть очень значительным. – Мерлин, я не знал! И чем это грозит?! – Для самих носителей печати: отверженностью, нищетой, плодовитостью, слабой магией. Но ещё они "пачкают" собой окружающих. – Тебя не смущает в свете рассказанного дружба с Септимусом? – На Септимуса она не распространилась. Его мать Аврора из рода Селвинов и вывела его из-под печати ритуалом. Пока у неё будут силы – она будет повторять этот ритуал. Обычно его хватает на первых трёх отпрысков. Я задумался. Билл, Чарли и Перси сильно отличались от Рона... Близнецов нельзя было отнести к какой-либо категории, но они вообще никуда не вписывались. Как-то Гермиона сказала мне, что маги-близнецы вообще очень редкое и малоизученное явление. Джинни... Моя юношеская любовь попадала под Печать в полной мере. Мерлин, а я ведь ничего не знал! Как бы я защитил наших детей, будучи не в курсе истинной природы проклятия?! Впрочем, вряд ли я доживу до рождения того поколения Уизли. Хотя... Я ведь якорь для Тома и бессмертие предполагает долголетие, так? О том, что я больше не Поттер, я совершенно не переживал. Я не хотел вносить смуту в благородное семейство своим "эффектным" появлением. Так даже лучше. Выходит, что мой воспитанник... ох, простите, муж, изменил теперь и мою судьбу, тем самым ещё больше внося искажений и упрочивая расхождение старой и новой реальности. Нет, я понимал, что изначально я повлиял на будущее довольно значительно, но теперь Том перехватил от меня эстафету. Неужели я, выбрав свою Судьбу, таки создал ветку иной реальности в точке встречи с Меропой Мракс? – О чём ты задумался, Гарри? – О будущем. – М-м-м. Это хорошо. Пошли? – Куда? – Собираться в отпуск, Гарри. Ты забыл? – усмехнулся Том. – Ты сонный – милый. Никогда тебя таким не видел, кроме того раза, когда испёк тебе пирог. – Конечно не видел, я же встаю раньше тебя. – Ты не встаёшь раньше меня, а сбегаешь от меня. Ты вечно от меня сбегаешь... – взгляд Тома вдруг затуманился, и между бровями на гладком лбу появилась складка. – Как в моих снах... Тема кошмаров оказалась нерешаемой и всё время фонила. Я испытывал чувство вины за неё перед Томом. – Ты каждый раз избегаешь моих попыток обсудить этот вопрос. Как и поискать пути решения. Почему? – Не хотел, чтобы ты подумал, что я манипулирую тобой. – То есть сейчас ты не манипулируешь? – Если это так – то ненамеренно. Я не буду принуждать тебя к чему-либо. – Да-да. Зачем принуждать к чему-то, если уже опутал как змей меня по рукам и ногам? – Тем более я знаю средство от моих кошмаров. – Какое? – Спать в одной постели! – Том! – Ты спросил, я – ответил. Так что добавь ещё один плюсик к нашему браку. Рано или поздно мы окажемся друг в друге и прощайте мерзкие сны. Я вижу скептицизм на твоём лице, – улыбнулся Том. – Хватит дуться на меня за наш брак! "Дуться". Ха! То есть я "надулся", по мнению Тома, который умудрился интригами, недоговорками и манипуляциями сделать со мной то, что хотел: прибрать к рукам в качестве... мужа. Впрочем... в глубине души я знал последние несколько лет, к чему всё шло. К тому, что Реддл, теперь Мракс, так или иначе привяжет меня к себе. И я не возражал. Более того, наше возможное расставание после его совершеннолетия пугало меня. Если бы не малый возраст Тома и не статус моего опекунства, я бы уже давно перестал сопротивляться. Но Том прав: возраст – это этап, который проходит. А от опекунства отказался он сам. Я вспомнил острую боль, когда это произошло. Только тогда я в полной мере осознал, насколько же сильно я привязан к Тому. Он, как губка, впитал меня в себя, втёр под кожу, завладел, опутал, поглотил. И я, трепыхаясь, этого даже не заметил. ‒ Гарри, где ты витаешь всё время? ‒ Ты совсем меня поработил, Том Р... Мракс. Улыбка Тома была настолько искренней и счастливой, что я даже не смог на него обидеться или разозлиться. Этот паразит был совершенно удовлетворён создавшейся ситуацией. В такое довольное лицо хотелось бросить лимоном. ‒ Теперь мне стоит переживать, что ты меня бросишь? ‒ заметил я. ‒ Я?! ‒ вальяжный выхоленный Том с выпученными глазами выглядел настолько забавно, что я захохотал, отпуская ситуацию и себя. Я смеялся так сильно, что у меня заболел живот и выступили слёзы на глазах. Том подошёл ко мне и обнял. Я всхлипывал и хихикал ему в шею, пока окончательно не успокоился. ‒ Ох, солнышко, ты выглядел так уморительно, ‒ слегка заикаясь сказал я. ‒ Не надейся это больше увидеть. Будущего министра не может обсмеивать даже его собственный муж. Кажется, слово "муж" Тому доставляло неимоверное удовольствие. ‒ Мерлин, твоё эго размером с Эверест! ‒ вздохнул я. ‒ Не знаю насчёт эго, но остальные размеры тебе должны понравиться. Я завис, обдумывая остроту, а потом начал выпутываться из объятий. Паршивец и пошляк! Том сразу разжал объятья, теперь уже он посмеивался надо мной. Да, я более закрепощён, чем мой воспитанник, и он этим беззастенчиво пользовался, поддевая меня. Несмотря на предшествующие события, день, проведённый в сборах на море, оказался неплох. Между мной и Томом фактически ничего не изменилось, не считая кольца, обхватившего мой палец. А я боялся именно глобальных изменений в тщательно выстроенной, выверенной жизни.

***

Мы провели безмятежную неделю ничегонеделания на море, и это, наверное, было лучшим моментом моей жизни в этой реальности. Если не считать подколов Тома про медовый месяц. Несмотря на влажную, удушающую жару, я с удовольствием готовил, обычно ужин. Днём мы выходили в местные пабы и рестораны, заказывая пищу там. Гуляли в пустошах, глядя на то, как резвится Сычик, ловя в восходящих потоках тёплого воздуха насекомых. Купался. Том, как обычно, предпочитал ждать меня на берегу. Я с изумлением наблюдал из воды, как вокруг Тома кружат дамы разных возрастов ‒ Мракс притягивал их как магнит. За ужином на террасе, Том, смеясь, рассказывал об очередной девушке, что пыталась привлечь внимание красавчика в обтягивающих купальных шортах. Обновить гардероб перед спонтанным отпуском я не успел, и эта деталь оказалась Тому откровенно мала, несколько вызывающе обтягивая и спереди, и сзади. Даже мне неловко было смотреть. Дамы же не смущались. М-да. Времена изменились. Десять лет назад невозможно было себе такое представить. Глядя на смеющегося Тома, я вдруг ощутил, что бурчу про себя, как старый дед, на самом деле ревнуя. Впрочем... Несмотря на то, что для себя я считал отношения с другим мужчиной неприемлемыми, я не собирался требовать верности от своего... мужа. Мракс совсем юный и имеет право на то, чтобы пробовать жизнь во всём её разнообразии. Его зацикленность на мне казалась неправильной, поспешной. Он так молод, и ему стоит воспользоваться преимуществами юности. А ещё я летал. Много, долго и с полным отрывом от реальности. И привыкая к силе, что теперь наполняла меня до краёв. Оказывается, не столько с мётлами в этом времени были проблемы, сколько мой резерв после уничтожения крестража просел. Теперь на Гарпии я летал не хуже, чем на Молнии. Скорость, свобода и мощь заставляли меня кричать во всю силу лёгких. Отпуская себя, прощая, позволяя. Принимая.

***

Мы готовили торговый зал к открытию и я исподволь разглядывал Мракса. Отпуск пошёл Тому на пользу: он ещё вытянулся, раздался в плечах ‒ сказались плавание, хорошая еда и пребывание на свежем воздухе. Кожа его приобрела чудесный золотистый оттенок. Том, благодаря введённому в кровь зелью, утратил свою виктимность к солнцу. И всё свободное время спонтанного отпуска готовил большое эссе о свойствах зелья, собирая информацию для конференции зельеваров и артефакторов в Праге, которую собирался посетить в начале осени. Слагхорн будет в восторге! Декан Слизерина обожал Тома, ещё когда тот был безродным Реддлом, а уж от Мракса, несущего теперь титул лорда, ‒ вообще сойдёт с ума. Поймав мой изучающий взгляд, Том улыбнулся тонко, лукаво. ‒ Оцениваешь то, что тебе досталось? ‒ Ты подрос. Надо будет в августе пересмотреть твой гардероб. ‒ О, а я думал, что ты на меня... пялишься! ‒ Ты ведёшь себя как подросток ‒ незрело! ‒ В некоторых местах я вполне созрел и выгляжу гораздо старше! ‒ Том! Мракс захохотал, откинув голову, а я залип на его сильной шее с дёргающимся кадыком, широких подрагивающих плечах и оголённых закатанными рукавами предплечьях. И понял, что действительно пялюсь. Чёрт!