Благословлены неверными решениями

Когда стоишь перед выбором, просто подбрось монетку.

Это не даст верного ответа, но в момент,

Когда монетка в воздухе, ты уже знаешь, на что надеешься.

      Солнечные лучи проникали сквозь бежевые шторы, создавая в кабинете приятную атмосферу. Его наполнял аромат карамели и ромашкового чая. Макгонагалл несколько раз перечитала статью Скитер, но после третьего раза бросила её к куче других газет из разных уголков Магического мира.       Она ответила на три запроса от авроров о безопасности в Хогвартсе и получила письмо от Кингсли с просьбой ограничить визиты Гермионы и других в Министерство, сославшись на здравый смысл Макгонагалл.       Морщинистой рукой она взяла фиолетовый конверт и открыла.       …Минерва, я прошу вас быть благоразумной и обезопасить мисс Грейнджер. Грядёт что-то страшное, и мы должны быть готовы.       P. S. Кассандра будет посещать школу каждый четверг. Оставьте для неё ваш камин.       Тонкая оправа очков отражала солнечных зайчиков прямо на раму от портрета Дамблдора. Минерва перевела взгляд на него, и грустная улыбка коснулась её губ.       — Альбус, не представляю, как ты всё держал под контролем, — она сняла очки и поднялась с кресла. — С твоим уходом всё стало рушиться.       Он молчал, мирно устроившись в своем кресле и взглянув на неё своими добрыми и мудрыми глазами. Ей показалось, что она вернулась на несколько лет назад, когда Хогвартс процветал.       Поздним вечером, когда последняя свеча гасла, и замок окутывала тьма, Макгонагалл стучалась в дубовую дверь и находила Дамблдора, так же сидящего в кресле за своим столом, а кабинет наполнялся запахом свежезаваренного чая.       И смотря на портрет, внутри она чувствовала, что совсем скоро шаткая атмосфера спокойствия, окружающая Хогвартс, падёт.

***

      Казалось, что прошла целая вечность.       На заднем плане кто-то оживленно обсуждал недавний матч по квиддичу между Болгарией и Нидерландами, а девочки за соседней партой без умолку обсуждали кубики пресса очередного бойфренда Булстроуд.       Кабинет наполнял аромат зелий и трав, а воздух ощущался тяжёлым и затхлым. Пряди волос, выбившиеся из небрежного пучка, падали на глаза Гермионы, галстук душил, значок перфекта неприятно прикасался к коже и будто тянул вниз.       Однако Грейнджер полностью потеряла интерес ко всему вокруг.       Её мир сжался до одной яркой черной строки:       …Также стало известно, что мисс Грейнджер, оказывая давление на министра, добилась для некоторых из нежелательной группы лиц определенных послаблений касательно их пребывания в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс.       Края газеты зашуршали в её руках, как пожухлые листы под ногами.       — Бред. — Гермиона стукнула рукой по парте и поднялась со своего места. Все замолчали и бросили на неё удивлённые взгляды.       — Грейнджер, — окликнула ее Анжелика. — Это правда, что написала Скитер?       Спокойно, Гермиона. Вдох и медленный выдох.       — А сама как думаешь? — злость медленно начала разгораться в ней, как огонь на ветру.       Анжелика замолчала, и по классу прошла волна перешептываний.       После войны в «Пророке» публиковались лишь светские заметки и некрологи Пожирателей Смерти. Ничего интересного или увлекательного. Ничего, что можно было бы обсудить за обедом или во время перерыва между ЗОТИ и Зельеварением.       Однако теперь у них появилась не просто статья, а настоящая сенсация с её участием, и каждый, несомненно, захочет бросить в неё камень осуждения, ведь она была не просто Гермионой Грейнджер, она являлась чёртовым трофеем Министерства. И её связь с Пожирателями Смерти — звонкая пощёчина всем, кто восхищался ею.       — Анж, не верь всему, что пишет Скитер, — ленивым голосом протянул кто-то за соседней партой. — Это же Грейнджер, она не способна на такое.       — Вот именно, — звонкий стук каблуков и хлопок дверью прошлись прямо по перепонкам Гермионы. Появление Пэнси Паркинсон всегда казалось особенно эффектным. — Статья даже не на первой странице, мне пришлось потратить время, чтобы её найти.       Саркастический смешок Паркинсон в адрес Гермионы был слишком явным. Старая Гермиона, вероятно, проигнорировала бы это, опираясь на здравый смысл и холодный разум, но новая Гермиона решила накалить и без того шаткую атмосферу спокойствия.       — Как мило с твоей стороны, — Гермиона развернулась, и пара прядей из пучка защекотали не прикрытую воротником блузки шею, — ты потратила своё время, сходила, вероятно, к мадам Пинс в библиотеку, расписалась и получила свежий выпуск «Пророка».       Лёгкий кивок головы и оценивающий взгляд. Пэнси изучала её, чтобы решить, стоила ли она вообще её внимания. Прошло всего несколько секунд, прежде чем огонёк озорства промелькнул в зеленых глазах. Гермиона едва заметно хмыкнула. Она оказалась права.       — Они будут писать обо мне, Паркинсон. Они будут писать обо всех вас, это только вопрос времени.       — Что ты хочешь от меня, Грейнджер? Иди со своими речами к Забини или Нотту. У меня и без тебя проблем хватает, — Пэнси, намереваясь покинуть пыльный и заброшенный кабинет, развернулась, но Гермиона успела схватить её за руку.       — Мне нужно устроить шоу. Лучше тебя никто не справится.       Грейнджер не ошиблась. Пэнси Паркинсон была рождена с удивительной особенностью красиво вступать в конфликты и всегда выходить из них победителем. Даже Малфою не всегда удавалось выиграть у неё. Однако сейчас маленький мир спокойствия плавно накрывала волна Паркинсон.       Пристегнитесь, дамы и господа, мы начинаем.       — Грейнджер, тебе не кажется, что вокруг твоей персоны слишком много шума? — Пэнси сбросила сумку с плеча, и она с глухим стуком упала на пол. Все присутствующие замерли в ожидании концерта, ведь назревало прямое столкновение Слизерина и Гриффиндора. — Героиня войны, подруга известного Гарри Поттера, берётся за перевоспитание Пожирателей Смерти. Так же писала Скитер?       — Ты выучила целый заголовок, Пэнси, как похвально, — Гермиона аккуратно сложила газету и двинулась в сторону Паркинсон. — Наверное, это одно из твоих небольших достижений за последний год. Похвастаться же больше нечем.       — В отличие от тебя, Грейнджер, я не пытаюсь прыгнуть выше головы и не кричу на каждом шагу о том, какая я благородная. Признайся, ты всего лишь жаждешь внимания. — Пэнси будто бы эта речь давалась особенно легко.       Гермиона же на секунду забыла, что они играли на публику.       — Слишком громкие слова для той, кто на стороне проигравших. Так не нравится быть в рядах преступников?       — Конечно, Грейнджер. — Пэнси опасно двинулась навстречу Гермионе. — Ты всегда должна быть права, когда все вокруг ошибаются. Только так ты сможешь твёрдо стоять на своих моральных устоях?       Грейнджер сделала шаг вперёд. Все присутствующие в кабинете подорвались со своих мест, ожидая самое интересное.       — Что, Паркинсон, задела за живое?       Страшное, животное нутро рвалось наружу. Гермиона не узнавала себя в этот момент. Что-то в ней изменилось настолько, что она смогла плеваться такими словами, которые ранее считала недозволительными.       — Хватит с тебя, — Паркинсон достала палочку, Грейнджер поступила так же.       — Хоть одно светлое боевое заклинание знаешь? — ухмыльнулась Гермиона.       — Сейчас на себе проверишь.       Только Пэнси занесла палочку, как в кабинет ворвался профессор Слизнорт и ловким Экспеллиармусом забрал палочки у обеих.       — Что здесь происходит?! — недоумённо воскликнул он. — Мисс Грейнджер, мисс Паркинсон, к директору. Немедленно!       Победная улыбка коснулась губ Пэнси, и она нехотя поплелась за Слизнортом. Когда она поравнялась с Грейнджер, то тихо шепнула:       — Будешь должна.

***

      Она тебе нравится, Малфой.       Слова Теодора ударяли по его сознанию, словно муха, настойчиво стремящаяся врезаться в уличный фонарь. В каком-то смысле Драко испытывал аналогичное желание: бездумно биться головой о ближайшую поверхность или же запустить себе Обливиэйт в голову и навсегда стереть все из памяти.       Однако для него это было недоступной роскошью.       Как больную голову Нотта могла посетить эта мысль? Грейнджер и «нравится» просто не могли стоять в одном предложении. Назойливая, дотошная сука, вечно сующая нос в чужие дела. Героиня войны, золотая девочка, главная староста школы — вот кем она была.       «Однако вместе с тем чертовски сексуальная», — вбросило ему собственное подсознание.       Малфой усмехнулся, мозг не мог обмануть даже он сам, ведь галлюцинации, что периодически посещали его, принимали именно её образ.       Завернув за ближайший поворот, он заметил знакомый силуэт.              Нотт.       — Сука, да вы издеваетесь, — Драко затормозил. Он не хотел с ним пересекаться после сегодняшнего, точнее, он упорно избегал его всё утро. В голове еще гудело после двухчасового полёта на метле, а онемевшие пальцы он смог разогнуть только после того, как продержал их под холодной водой.       Малфой неспешно пошёл в противоположном направлении. Выбранный им путь оказался значительно длиннее, однако это позволило ему избежать нежелательной встречи.       Драко двигался по коридорам, словно тень, неторопливо приближаясь к кабинету Зельеварения. Пропустить первых два предмета оказалось вполне достаточно, чтобы наметить план дальнейших действий. Ожидать, когда решение проблемы само собой проявится, явно не соответствовало характеру Малфоев. На самом деле у него возникло три проблемы, все из которых были связаны с третьими лицами. Пока ветер свистел в ушах, разум уже ранжировал эти проблемы по степени важности. Драко хоть и не хотел в этом признаваться, однако понимал, что главными являлись галлюцинации в образе Грейнджер и зависимость Тео.       Последнюю он, конечно, стремился принизить до уровня Билливига, но, несмотря на все усилия, она вновь поднималась на пьедестал.       Третья проблема, к его удивлению, оказалась менее серьезной. Условный срок и его отбывание в самом ненавистном для Драко месте — Хогвартсе.       Лицо, принявшее это решение, явно потешало своё самолюбие, поместив компанию Слизерина в обстановку, где их при первой же возможности могли уничтожить. Однако вряд ли они просто позволили бы это. Блейз, защищая Дафну, мог бы взорвать половину Хогвартса, а Пэнси, скорее всего, немедленно бросилась бы на поиски Малфоя, отбиваясь от всех, кто попался бы на пути. Драко наконец-то смог бы выпустить пар и с присущим ему изяществом, как учил его отец, стал бы отбиваться.       Остальные члены компании, вероятно, просто защищали бы друг друга.       Когда мысли начали медленно формироваться вокруг Нотта, Драко внезапно задумался. У всех из них прослеживалась схожая манера боя, однако Нотт оставался загадкой, особенно с его неконтролируемой зависимостью. Также, по словам Грейнджер, в нём медленно циркулировала чёрная магия. Это означало, что Тео фактически являлся бомбой замедленного действия, а значит, из них всех он был самым непредсказуемым, но вместе с тем чертовски полезным.       — Ну конечно, — начал Драко, — и как же я раньше не догадался. Он прост идеально подойдёт для…       Малфой не успел закончить монолог, тонкий скрип ржавых дверных петель заставил его обернуться. Погруженный в омут мыслей, он чуть не прошёл класс зелий. Первым в поле его зрения оказался Слизнорт. Его глуповатый вид и энергичные жесты только усиливали привычную нелепость, он что-то активно рассказывал стоящим позади фигурам, и Драко на секунду даже представил тихо краснеющихся, находившихся за преподавателем гриффиндорцев.       До его ушей долетели обрывки фраз:       — …это просто немыслимо… троить дуэль… мисс Грейнджер.       Вот оно, то самое чувство, когда достаточно простых двух слов, и ты уже ощущаешь всю тягость сказанного. Это было просто до одури уморительно. Разве от судьбы можно убежать? Она будет преследовать тебя вновь и вновь, пока ты в конечном итоге не сдашься.       Малфой не смог сдержать смех, который больше напоминал истерику его нервной системы.       Что это?       Обстоятельства — или же всё-таки судьба — вели их одной тропой… Но куда?       Смех не прекращался, и Слизнорт обратил на него своё внимание, прервав нравоучительный монолог.       — Мистер Малфой, вы вовремя, — он поправил конфедератку и пропустил студенток вперёд. — Мисс Грейнджер, мисс Паркинсон, идите, пожалуйста, к директору.       Драко не обратил даже на них внимание, полностью поглощённый смехом. Мышцы пресса заболели, скулы свело от долгого отсутствия практики. Ноги словно отказывались держать его бившееся в истерике тело, и он осел на пол.       Грейнджер покрепче схватилась за ремешок сумки и скрылась за поворотом. Паркинсон же, наоборот, слегка притормозила и посмотрела на него снизу-вверх:       — Решил окончательно свихнуться? — он молчал, Пэнси запустила руки в волосы и опустилась на корточки. — Возьми, блять, себя, ради Салазара, в руки, она теперь мне должна, так что козырь у нас есть.       Пэнси с присущей её грациозностью оставила последнее слово за собой и, выпрямившись во весь рост, последовала за Грейнджер.       — Мистер Малфой, — Драко, сдерживая смех, открыл глаза и наткнулся сразу же на пару лакированных, коричневых туфель из драконьей кожи. К его удивлению, всё же чувство вкуса у Слизнорта имелось, и, если Малфою не изменяла память, за такую пару цена начиналась от двухсот пятидесяти галеонов. — Директор также просила привести вас и остальных… остальных…       — Осужденных Пожирателей Смерти, — хрипло сказал Драко и поднял взгляд. — Называйте вещи своими именами. Профессор.       Слизнорт сконфуженно помялся на месте.       — Мистер Малфой, пройдите, пожалуйста, к директору, пока я буду искать остальных, — неуверенно попросил Слизнорт, стараясь скрыться от пронзительного взгляда, и сделал несколько шагов в направлении лестницы.       — Зачем? — бросил ему в спину Драко, однако вопрос остался висеть в воздухе без ответа, Слизнорт ушёл.

***

      За всё время, что они шли молча, Гермиона успела привыкнуть к компании Пэнси Паркинсон. Раньше они не могли находиться вместе дольше тридцати секунд. За колким взглядом сразу шёл поток ругательств, за ним — перепалка, и кто-то обязательно разнимал их. Чаще всего это оказывались Гарри и Рон, иногда Блейз. Малфой и остальная часть Слизерина только наблюдали, напоминая стаю шакалов.       — Как же всё поменялось, — шёпотом сказала Гермиона и ослабила узел галстука.       Её горло еще болело, но, слава Мерлину, синяки сошли. Теодор так и не поднимал эту тему, и она была благодарна. После их стычки она бездумно бродила по коридорам, пока не начались занятия. Они столкнулись на перемене перед второй дисциплиной, и ничего. Он слабо улыбнулся, она кивнула в ответ, будто пару часов назад ничего не было. Будто вообще ничего не было.       — Грейнджер, — крикнула Паркинсон.       Гермиона притормозила, но оборачиваться не стала, застыла, будто статуя, и устало вздохнула. Приготовилась.       Вопросы? Нападки? От Пэнси можно было ожидать всё что угодно. Она слишком легко согласилась на её просьбу, и это, пожалуй, было самым странным событием в жизни Гермионы в последнее время.       Стоило Грейнджер мысленно прокрутить последнее предложение в голове, как мозг уже выстроил хронологию её собственных теорий.       Пэнси не могла полагаться исключительно на свою добродетель, и назвать её человеком с широкой душой было бы трудно; у неё был четкий план, и Гермиона определенно играла в нём важную роль.       — Эй, Грейнджер, у тебя что, припадок? — Пэнси раздражённо выдохнула и обошла её. С такого близкого расстояния Гермиона показалась ей странной, вроде выглядела как и всегда, но чутьё подсказывало ей, что всё это фальшь. Она щёлкнула пальцами перед лицом Грейнджер. — Ау, я с кем разговариваю?       Гермиона пару раз моргнула, прервав поток мыслей и возвратившись к реальности.       — Что?       — Почему все вокруг в последнее время ведут себя как больные из Мунго? — Пэнси прошлась по ней взглядом. — Малфой впал в припадок странного смеха, стоило ему только увидеть тебя. Нотт не спит сутками, где-то бродит, а возвращается под утро весь в грязи. И ты, — она ткнула изящным пальцем Гермионе в грудь и сделала шаг вперёд, сократив расстояние, — бродишь по школе ночами, думая, что никто тебя не видит. Согласилась быть нашим надзирателем, а теперь ещё прибежала ко мне со странной просьбой устроить шоу. Зачем, Грейнджер?       Гермиона поджала губы. Вот то, чего она боялась. Вопросы. Она и сама не знала, что происходило. Всё ощущалось как дурной сон, из-за которого она никак не могла проснуться.       Она уже собиралась ответить, как слух уловил отчётливый звук шагов. Гермиона обернулась. Из-за угла появился Слизнорт, сопровождающий Блейза, Дафну и остальных, словно младшекурсников. Гермиона быстро оглядела группу, но не увидела ни платиновых волос, ни шоколадных кудрей.       Их не было.       — Я их не вижу, — сказала Гермиона быстрее, чем мозг успел осознать.       Напряжение покрыло молодое лицо Пэнси.       — Блять, да они издеваются.       — Что? Почему? — взволнованно спросила Гермиона. По неясной для неё причине она начала нервничать, это чувство было похоже на горячий чай, что обжигал язык и горло, стоило тебе сделать первый глоток.       Гермиона пыталась выгнать из своего мозга самые плохие мысли. Малфой мог найти Тео и сбросить его с башни. Кто мог остановить, были здесь. Даже Слизнорт и Макгонагалл. Декан его факультета и директор. Остальные не посмели бы подойти к нему и на дюйм.       — Нужно найти их. — Пэнси быстро обошла её и направилась навстречу к приближающейся группе. — Профессор, что за срочность? Почему остальные здесь?       Слизнорт немного растерялся от внезапных вопросов студентки. Пэнси же, не теряя времени, сложила руки за спиной и махнула Гермионе в сторону лестницы, ведущей в подземелья.       «Чувствую, её помощь мне дорого обойдётся», — и Гермиона направилась в сторону лестницы, избегая вопросительного взгляда Забини.

***

      Тео расположился в гостиной, закинув ноги на журнальный столик, докуривая последнюю сигарету из пачки. В помещении витал запах табака и шоколада. Слава Салазару, никого не было рядом.       Сделав глубокую затяжку, Тео прикрыл глаза, откинувшись на подушки.       После бурного утра он пытался отвлечься учёбой и даже выпил две порции Бодрящего зелья, но, когда через двадцать минут это не дало желаемого эффекта, он принял ещё две и направился на занятия.       Дела шли более-менее хорошо: круги под глазами он объяснял недостатком сна из-за учёбы, а трясущиеся руки прятал в карманах мантии, и, казалось, все ему верили. Однако проницательный Блейз Забини не был впечатлён его оправданиями; как только он вошёл в класс и взглянул на Теодора, тот сразу понял, что Блейз уже поговорил с Малфоем.       Он слушал, но ничего не записывал, тремор в руках никак не давал нормально удержать перо, и после третьего выброшенного пергамента с кляксами от чернил он сдался. Хотя отдых его продлился не долго. Взгляд Блейза, скользящий по его рукам, ощущался как кислотное проклятие, выжигающее дыры.       Он попытался облегчить это чувство, натянув рукава водолазки до самых костяшек.       Забини не требовал объяснений. Никогда. Он просто принимал действительность такой, какая она есть, и никогда не задавал вопросов. Люди сами делились с ним своими переживаниями, зная, что он не раскроет их секреты. Однако все понимали, что одно слово Блейза могло разрушить множество жизней. Это была одна из причин, по которой он пользовался глубоким уважением, и к нему прислушивались. Среди всей компании он был единственным, обладающим здравым смыслом.       Когда Руны подошли к концу, лёгкие Тео сразу же затребовали долгожданного расслабления, и он, быстро подхватив сумку, вышел из кабинета. Ему хотелось как можно быстрее оказаться на улице, однако стоило компании когтевранцев разойтись, как его глаза сразу же нашли знакомую макушку. Её карамельные кудри были собраны в небрежный пучок, и Тео задумался о том, что давно не видел её с распущенными волосами.       Гермиона сосредоточенно изучала пергаменты, сумка висела на руке, и пара прядей спадала на шею. Она даже не обращала на него внимание, просто шла по своим делам, но вдруг какой-то младшекурсник пронёсся мимо, задев её, и она наконец-то отвлеклась от своих бумажек. К тому времени они почти сравнялись с Тео.       Грейнджер подняла глаза, и Нотт мгновенно вспомнил, как её холодные руки коснулись его щеки: это было мимолётное, но невероятно чувственное прикосновение.       Он коротко кивнул ей. Она ответила тем же.       Как только Гермиона исчезла из поля зрения Нотта, он изменил свои планы и направился в сторону подземелий, пропустив последние занятия и позволив мыслям овладеть неустойчивым разумом.       «Она тебе нравится», — пронеслись его собственные слова в голове, брошенные Драко. Он искренне верил в них.       Их бесконечные споры и детские ссоры с Грейнджер только подтверждали его догадки. Тео тогда не смог поверить Малфою, когда его оправдание за издевательства свелось к простому слову «грязнокровка». Ему казалось, что за этим скрывалось нечто гораздо более значительное. Интерес. И с годами его уверенность лишь подкреплялась фактами, вероятно, очевидными лишь ему одному.       Пробираясь через логическую цепочку, Нотт пришёл к неожиданному для себя вопросу: что же он на самом деле чувствовал к Гермионе? Интерес? Влечение?       Вряд ли Тео мог руководствоваться глубинными эмоциями. Он забыл слово «любовь» и «чувства», как только увидел тело матери в гробу.       Тем не менее он продолжал испытывать ломку от зелья, ощущать тремор, усталость и спазмы в мышцах, когда пытался подавить желание утопить себя в зелье. Он чувствовал тахикардию, когда в Большом зале наливал себе четвёртую чашку кофе, а затем выходил на улицу и выкуривал две сигареты подряд. Теодор приветствовал всё, что могло сократить его жизнь, и в ней не было места кому-то ещё.       Мысли плавно вращались вокруг Гермионы, и Тео всё никак не мог поймать за хвост ответ на самый простой вопрос, который ему могли задать. Просто и честно сказать: почему Грейнджер? Почему он выбрал её? Они могли сплотиться всей своей дружной компанией и вместе справиться со всем, что окружало их, но, нет, Теодору нужно было, чтобы Гермиона стала частью компании.       Он хотел вынудить её помогать им, очистить их репутацию или хотя бы дать им закончить этот блядский учёный год и не свихнуться, и какого же было его удивление, когда она сама вызвалась быть их надзирателем, ему даже не пришлось ничего делать, но чем чаще они стали проводить время вместе, тем чаще Теодор стал сомневаться в своём истинном намерении отгородиться от всего мира.       Первый тревожный звоночек он ощутил, когда, открыв глаза после воздействия Круцио, увидел её — испуганную, но полную решимости. Он никогда не предположил бы, что Грейнджер способна вызвать в нём одновременно чувство жалости и желания защитить, до того момента он вообще не думал, что она могла пробудить в нём какие-либо эмоции.       После этого инцидента он провёл под холодным душем не менее тридцати минут, стремясь вернуть хоть каплю разума. Вскоре он столкнулся с ней в библиотеке и рядом с ней почувствовал себя уютно. Он шутил, она язвила, и всё шло гладко, пока Теодор не заметил её шею, изукрашенную багровыми пятнами и следами пальцев. В тот момент ему почудилось, что за его спиной оказались две дюжины дементоров, что высасывали из него жизнь.       И то, что произошло сегодня: её пальцы коснулись его щеки, голос нежно произнёс его имя, в тот момент Гермиона ощущалась как надежда, луч света в беспроглядной тьме.       И, прокрутив все события будто в замедленной съёмке, мучавший его вопрос обрёл ответ. Он пронзил его мозг, как молния, не оставив выбора.       — Она мне нравится, — на одном дыхании выпалил Тео и открыл глаза.

***

      Гермиона стояла около ложной стены уже пятнадцать минут и всеми силами пыталась подобрать пароль. Он не мог быть слишком сложным, насколько она слышала, его придумал Забини, а значит, он должен был быть простым, но недостаточно, что-то только для своих.       «Храбрость, сила, амбиции?» — мысленно перебирала Гермиона возможные варианты, и каждый следующий казался глупее предыдущего.       «И почему Паркинсон просто не сказала мне пароль?»       — Думай, Гермиона, — она облокотилась ладонями на каменную кладку. — Давай же!       — Нужна помощь? — вдруг раздался голос за спиной, и Гермиона вздрогнула. Мысли, что она так старательно собирала в кучу, вдруг разлетелись, как воздушные шары на ветру. Она сразу же прислушалась к своему внутреннему чутью, которому доверяла даже больше, чем себе. В ответ — молчание, значит, за спиной находился самый безопасный из всех возможных слизеринцев.       Забини.       — Ну, если ты не хочешь наблюдать за тем, как я медленно насилую свой мозг, пытаясь подобрать пароль, — Гермиона отняла руки от стены и развернулась, — то да, думаю, твоя помощь мне пригодилась бы.       В ответ на её упрёк он лишь усмехнулся и начал спускаться по лестнице. Гермиона мазнула по нему быстрым взглядом, пытаясь оценить настрой. Он выглядел усталым, руки были в карманах. Вероятно, он уже побывал в кабинете Макгонагалл, что означало, что Малфоя там не было, иначе Забини не стал бы участвовать в поисках. Болезненный укол волнения впился где-то под рёбрами, и Грейнджер опять посмотрела на ложную стену, желая как можно быстрее оказаться по ту сторону. Блейз, видимо, совсем не разделял её беспокойство и поэтому опустился на нижнюю ступеньку, приложил смуглые ладони к глазам, с силой потерев их.       — Ответь мне на один вопрос, Грейнджер, — не поднимая головы, начал Блейз.       — Мерлин, — устало протянула Гермиона и сбросила сумку с плеча, разминая шею. — Почему все сегодня хотят задавать мне вопросы?       Несколько долгих секунд ничего не происходило. Забини замолчал, а на Гермиону медленно накатывала усталость. Шрам ныл и, вероятно, снова открылся, она ощущала, как багровые капли формировали пятно на блузке, зуд медленно начинал нарастать, а тремор захватывал всё большие участки кистей. Она сжала кулаки, стараясь вернуть себе контроль. Сделала несколько глубоких вздохов, чувствуя, как грудная клетка раскрывалась и сжималась. Ей нельзя было потерять лицо перед Блейзом, она не смогла бы простить себе такую ошибку. Если он сочтёт её ненадёжной, то и все остальные тоже.       — Почему ты нам помогаешь, Грейнджер? Для чего всё это?       Его слова прозвучали слишком громко, оглушив своим смыслом. Это его «почему», как и всех остальных, ощущались слишком тяжёлыми, словно кто-то скинул ей на голову гильотину и ждал, что она снова задышит. В этих простых предложениях крылось слишком много других вопросов.       Однако в одном она была уверена точно.       — Я считаю, что всё происходящее несправедливо. Вы не заслуживаете того, что о вас говорят или пишут. Никто из вас не должен терпеть жестокое обращение из-за решений, которые вы не принимали. Мне надоело, что все вокруг думают, что могут судить окружающих лишь по их действиям, все мы — гораздо большее, чем просто окружающее нас мнение. Я устала, что все вокруг ждут от меня чего-то грандиозного, и что я буду поступать правильно. Буду поступать, как…       — Гермиона Грейнджер, героиня войны, — заключил Забини, и Гермиона кивнула. — Но мы — убийцы, Грейнджер, любые наши решения и действия непременно вели к смертям других людей. Мы убивали словом, а не магией. Ты хочешь спасти прогнившие души, вселив в них ложную надежду, но не забывай, что мы слизеринцы. Мы никогда не поверим лишь словам, нас слишком часто убеждали в обратном.       Разговор оставил горькое послевкусие и странный осадок на душе. Несмотря на обстоятельства, ей хотелось верить, что их ещё можно было спасти.       Когда Блейз замолчал, Гермиона даже не успела осознать сказанное им, ложная стена переместилась, и в проёме показалась фигура.       — Дай ей шанс, Блейз, может быть, у неё получится спасти наши прогнившие души, — копируя его тон, сказал Тео и вышел из темноты, сразу же наткнувшись на взволнованный взгляд Гермионы. — Какими судьбами в логово убийц, кудряшка?       Облегчение накрыло её с головой. Тео выглядел, мягко говоря, помято, а табачный шлейф ощущался слишком удушливым, подталкивая к горлу тошноту, но он был жив.       — От тебя пахнет сигаретами, — морщась, Гермиона прикрыла нос рукой и отступила на шаг назад. — В школе курить запрещено.       — Нотт, сколько раз тебя просили не курить в гостиной, вали на улицу или Астрономическую башню, — толкнув Тео, Блейз прошёл в гостиную, попутно применив Экскуро.       — Вечно ты ворчишь, Блейз, никогда не даёшь расслабиться.       Стоило этим словам дойти до ушей Забини, как он замер и посмотрел на Тео через плечо.       — Нотт, тебе не кажется, что ты уже достаточно расслабился? — акцентируя внимание на последнем слове, сказал Блейз и скрылся в гостиной.       Гермиона всё это время пристально наблюдала за Теодором.       Он надел водолазку, скрывавшую вены, а рукава плотно облегали его запястья, но ей всё же удалось заметить, как подрагивали его руки. В принципе она испытывала схожие чувства, но за год ей удалось смириться со своим состоянием, в то время как для Теодора это было новшеством, и она не могла понять, как он справлялся.       Фраза Блейза, однако, не прояснила вопрос, который мучил её с самого утра: что принимал Нотт? С какой целью? Какие травы могли вызвать такой эффект? Теодор отказался делиться с ней своим секретом, и Гермиона оказалась в замешательстве, пытаясь найти ответы у кого-либо ещё.       — Так для чего ты тут, Грейнджер? По мне соскучилась? — протянул Тео и лукаво ей улыбнулся.       Она мотнула головой, развеяв мысли, как дым на ветру, и придала себе самый суровый вид, на который только была способна в сложившейся ситуации, упирая руки в бока. В точности как пару лет назад, когда она ругала мальчиков за их мелкие шалости.       — Что за бред, Теодор, — Гермиона показательно фыркнула и подошла ближе, заглянув ему прямо в глаза. Стоило ей остановиться, как едва лёгкий выдох Тео зашевелил пару прядей у её лица. — Макгонагалл вызвала нас всех к себе, а тебя и Малфоя не было. Мне пришлось искать вас. Я решила, что логичнее начать отсюда.       Он хотел ответить ей что-то колкое и язвительное, что помогло бы скрыть его мысли, но, когда она стояла так близко, и он мог без стеснения рассмотреть её, слова вдруг куда-то подевались. Она казалось ему странной. Более взрослой, мудрой, но в ней словно что-то изменилось.       — Пошли, я и так потратила на твои поиски слишком много времени. — Гермиона наклонилась, чтобы поднять сумку, и внезапно перед её глазами всё потемнело. Она не успела осознать происходящее — всё случилось слишком стремительно. Головокружение охватило её, и она упала на колени, сильно ударившись о холодный камень. Колени прострелила боль, а на глазах появились слёзы. В районе верхней губы стало резко горячо и влажно. Подняв дрожащую руку, она вытерла капли крови, запачкавшие губы и подбородок. Где-то над головой раздался голос Нотта, но она вытянула руку, пресекая его попытку помочь. Что бы ни происходило, она должна справиться сама.       Поднявшись на ноги, Гермиона направилась в сторону лестницы.

***

      Тридцать минут. Они все ждали уже тридцать минут. Когда Драко пришёл в кабинет Макгонагалл, все уже были там, кроме кудрявой парочки. Спустя десять минут Слизнорт любезно отправил Блейза на поиски этих двоих, а затем и сам вернулся на занятие. Плюс в их пребывании здесь всё же нашёлся: ему не пришлось идти на зелья, а значит, сегодня у него намечался неофициальный выходной.       Драко крутил палочку в руках, вальяжно развалившись в ближайшем кресле, и всё бы ничего, если бы не портрет Дамблдора. Каждый раз, когда его взгляд едва доходил до рамы, в голове сразу же звучал голос Снейпа, кричащий Аваду Кедавру, а по его телу проходила волна дрожи, возвращавшая назад в тот день, когда его жизнь перевесила часу весов и оказалась на дне.       Окружающая обстановка испытывала его. В кабинете становилась всё жарче, пахло каким-то чаем, и все как один молчали. Макгонагалл все это время стояла у окна, не сдвинувшись ни на дюйм. Все вокруг как будто забыли, что красный до одури плохо сочетался с изумрудным, и смешивать их в одном маленьком, закрытом помещении — ошибка.       Драко ждал Грейнджер. Ему хотелось выплеснуть все эмоции, что накопились. Вряд ли она решится вступить с ним в конфликт при директоре, но одного пронизывающего взгляда, устремленного на её худое лицо, было бы достаточно. Ему нравилось наблюдать, как её поглощала ярость, которую она не могла выразить в присутствии других, как её глаза будто пытались прожечь в нём дыру, и слышать её учащённое дыхание. Да, он определённо жаждал этого, как долбанный мозг хотел кислорода, чтобы нормально функционировать. И будто сам Салазар уловил его мысли и послал ему желанное. Дверь с протяжным скрипом открылась, и в кабинет зашла Грейнджер, держа у носа салфетку, точнее, клочок, пропитанный багровым цветом.       Стоило ей появиться, как Макгонагалл оттаяла и, завидев свою любимицу, поспешила к ней.       — Мисс Грейнджер, Годрик милостивый, что случилось? — защебетала директор и достала палочку, наверное, подумав, что кто-то сломал ей нос.       — Директор, всё в порядке, я просто… — Гермиона замялась. Она не успела придумать правдоподобное оправдание своему внешнему виду. — Просто…       — У мисс Грейнджер обе ноги левые, директор, — шутливо сказал Нотт, прикрыв дверь. — Когда она меня нашла, то, как и полагается старосте, очень увлечённо рассказывала мне о правилах, которые мы должны соблюдать, и не заметила открытую дверь класса, поэтому слегка заляпала пол.       Гермиона раздражённо обернулась, бросив на Нотта молчаливый взгляд, предупредив, чтобы он не лез, однако тот лишь усмехнулся и приземлился в кресло рядом с Драко. Тот, в свою очередь, лишь отодвинул кресло подальше, убрав палочку в карман мантии.       — Где Блейз? — шепнул Малфой Теодору, не повернув голову.       — Остался в подземельях. Ему не нравится моя компания.       — Почему пришёл с Грейнджер?       — Ревнуешь? — Драко мог поклясться, что губы Теодора сейчас украшала гадкая ухмылка. Руки так и зачесались стереть её как можно быстрее.       «Стоило скинуть тебя с башни, засранец кудрявый. Клянусь Салазаром, ещё один твой промах, и я не посмотрю, что мы друзья. Тебе не поможет ни Грейнджер, ни кто-то другой».       — Мисс Грейнджер, может быть, вам стоит показаться Помфри? Вдруг у вас сотрясение, — крутя ее голову из стороны в сторону, говорила Макгонагалл, а Гермиона вновь вспомнила о родителях, ведь мама так часто делала, стоило ей удариться любой частью тела, и она сразу же отправляла её в больницу проверять на другие травмы.       Гермиона убрала её руки от себя, отступив на шаг назад. Малфой не упускал из виду её ни на секунду, но она старательно игнорировала его, и Драко начинал злиться.       — Спасибо, директор, просто я была невнимательна.       — С вами точно всё в порядке, Гермиона? — уточнила директор, и после того, как Грейнджер кивнула, она выдохнула и вернулась за свой стол.       Скрестив руки в замок, Макгонагалл окинула взглядом присутствующих. Она хорошо знала их: дети, которых она воспитала и обучила, стали взрослыми, пережившими слишком много для своего возраста. Война оставила на них тяжелый след, и она ощущала его влияние на каждом из них.       Пэнси Паркинсон, принцесса Слизерина, которая ранее всегда появлялась одетой с иголочки и ярким макияжем, теперь сидела перед ней без какого-либо намека на косметику. Её взгляд был пустым, а молодое лицо уже начало покрываться первыми морщинами.       Она тяжело вздохнула и обратила взгляд на Теодора. Ранее он представлялся ей лучом света Слизерина, молодым человеком, который никогда не терял оптимизма и всегда находил положительные стороны в окружающем мире. Он был одарённым и любознательным, но теперь выглядел зажатым и отстранённым, с таким проницательным взглядом, как будто стремился заглянуть в самую душу.       Дафна Гринграсс, по мнению Макгонагалл, всегда имела большой потенциал в Трансфигурации. Она, безусловно, превосходила свою сестру во многих отношениях, будучи более доброй и сочувствующей, но сейчас казалось, что она воспринимала каждую мелочь слишком близко к сердцу и слишком поддавалась чужому мнению.       Драко Малфой по-прежнему внешне напоминал своего отца, однако на деле оказался амбициозным, способным и слишком умным юношей, но ему никогда не хватало терпения, про таких часто говорят: «Не суй палец, по локоть откусят» — теперь же он был слишком погруженным в свои мысли, более молчаливым и враждебным.       Когда взгляд Макгонагалл встретился с Гермионой, она ощутила, как сердце наполнилось свинцом. Увидеть её было слишком болезненно. Её самая любимая и одарённая ученица постепенно превращалась в тень. Изменения в Гермионе стали заметны с того момента, как она переступила порог Хогвартса. Огонь, задор и сила, которые когда-то её отличали, казалось, исчезли, оставив лишь нечто похожее, и директор закрыла глаза на её состояние. Теперь же Макгонагалл наблюдала в ней иное проявление: самопожертвование, глубокое сострадание и новые цели. Огонь, который будто угасал в её глазах, медленно начинал разгораться, стоило увидеть её рядом с кем-то из слизеринцев, словно старое нутро Гермионы, похороненное под пеплом войны, пробуждалось вновь, как феникс.       — Директор, вы что-то хотели нам сказать? — мягко поинтересовалась Гермиона, и Макгонагалл быстро прогнала непрошеные мысли.       — Да, вы правы. Я начну не с самого приятного. Мисс Грейнджер и мисс Паркинсон, устраивать дуэль на занятиях просто недопустимо, особенно в нынешней обстановке, не знаю, какие у вас были причины, но уверена, что вы достаточно взрослые, чтобы решить их без присутствующих, — она поправила очки и откинулась на спинку кресла. — В качестве наказания я снимаю с ваших факультетов по пятнадцать очков, а также, мисс Паркинсон, вы будет месяц помогать мисс Грейнджер составлять расписание на учебную неделю, и вы все с завтрашнего дня будете патрулировать коридоры вместе с мисс Грейнджер.       — Просто охуительно. Мы, ночь, коридоры и Грейнджер. Старуха совсем в маразме, если несёт такой бред, — тихо шепнул Драко, а Тео лишь улыбнулся.       Ему определённо нравился ход мыслей Макгонагалл.       — Прекрасно, с неё просто снимут очки, а меня и остальных еще и заставят ей помогать, — возмутилась Пэнси и прошлась рукой по волосам.       — Это еще не всё, мисс Паркинсон, — смерила её строгим взглядом директор и обратилась к Грейнджер. — Гермиона, вы так же возьмёте на себя преподавание ЗОТИ, пока не придет новый преподаватель. Четвёртый, пятый и, соответственно, седьмой курс. От вас я хотела бы видеть больше практических занятий, уверена, мисс Паркинсон будет рада попрактиковаться с вами в дуэле.       Малфой язвительно ухмыльнулся и обратился к Нотту. Трёп старухи вообще не впечатлил его. Она еще наказала бы Грейнджер чтением книг или дополнительными заданиями.       — Я посмотрел бы на то, как Паркинсон вздерёт Грейнджер в самых простых заклинаниях.       — У неё нет шансов, Грейнджер нет равных в атакующих.       Драко удивленно посмотрел на Тео, но тот лишь развёл руками, мол, поверь на слово, и ухмыльнулся.       — Мистер Малфой, я дам вам время высказаться, а сейчас послушайте меня, пожалуйста, — директор открыла ящик стола и достала оттуда слишком хорошо знакомый всем присутствующий фиолетовый конверт. — Министр попросил ограничить ваши визиты в Министерство в связи со статьями, появившимися в газетах.       — Статьями? — акцентируя внимание на множественном числе, спросила Гермиона. — Я видела лишь одну.       — Вы видели лишь «Пророк», остальные газеты мы не разрешаем доставлять в школу. Поверьте мне, мисс Грейнджер, их было гораздо больше. Большая часть Магического мира решила, что вы и все присутствующие — отличная тема для обсуждения, именно поэтому нами было принято решение, что до новогодних каникул никто из находившихся здесь не сможет покинуть школу. Мисс Фурнье любезно согласилась посещать школу самостоятельно, каждый четверг в семь часов вечера я будь ждать вас в своём кабинете.       — Охуеть новость, — вырвалось у Тео, и он прикрыл рот рукой. — Простите, директор.       — Мистер Нотт, воздержитесь от подобных фраз в моём присутствии. Я, как и вы, глубоко насторожена данным решением, но, увы, я ничего не могу сделать, так решил министр, и мне пришлось согласиться.       — А сегодня будут хорошие новости? Или нам окончательно решили испортить вечер? — впервые за всё время нахождения в кабинете высказался Драко.       Его голос резонировал в голове Гермионы, подобно молотку, а слова воспринимались как гвозди, медленно вбиваемые в её сознание. Почему она должна была делить с ним одно пространство? Он служил лишь для сброса напряжения. Жалкие споры и конфликты — вот всё, что он представлял для неё, чертов громоотвод её гнева и раздражения.       Чтобы не сорваться на людях, она старательно игнорировала его, но ощущала его проникающий взгляд на спине, между лопатками.       — Да, мистер Малфой, для вас у меня будет хорошая новость, — Макгонагалл как-то странно улыбнулась, и Гермионе стало не по себе. — Скоро будет Хэллоуин, и вы, как и остальные присутствующие, будете помогать в организации торжественной части праздника, а потом, если мисс Грейнджер сочтёт ваше участие достаточным, — она посмотрела на Драко, — то сможете устроить неофициальное празднование.       «Чёртова старая сука. Да ты, блять, просто охуеть как издеваешься надо мной», — Драко почувствовал, как задрожало нижнее веко, а губы всё шире растягивались в оскале.