Благословлены неверными решениями

Темнота всегда ощущалась особенно холодной и пугающей,

но вместе с тем она дарила спокойствие.

      30 октября 1999 года, 14:00.       Для Гермионы Большой зал по-прежнему воспринимался как место смерти. Как и два с половиной месяца назад. Ей не хотелось возвращаться сюда, не хотелось вновь вдыхать резкий, металлический запах.       — Мисс Грейнджер, у вас тыквы неровно висят.       Гермиона, вынырнув на поверхность из океана своих мыслей, рассеянно повернула голову. Недосып и кошмары окончательно вытянули из неё последние силы, и она стала еще более заторможенной.       Грейнджер слабо кивнула в ответ на замечание и принялась заново развешивать тыквы, пытаясь придумать решение своей главной проблемы.       Она давно стала подозревать, что шрам не заживал по причине Тёмной магии, но раньше ей никогда не доводилось встречать что-то подобное. Темная магия была направлена на причинение боли и наслаждение от процесса колдующего. Ей хорошо был знаком процесс наслаждения. Беллатриса Лестрейндж была олицетворением боли и страданий, превосходя по степени жестокости даже Темного Лорда. Если он стремился к запугиванию и подчинению, то она искала лишь удовольствие. В её душе не осталось ни капли света, всё поглотила тьма. Она превратилась в безумную фанатичку с извращенной фантазией.       В некотором смысле Гермионе повезло, что её страдания ограничились лишь Круцио, ведь другим жертвам Беллатрисы везло намного меньше. Когда мальчики забрали её из поместья полуживую, Гермиона на протяжении следующих недель изучала статьи о новых телах на окраинах Магического Лондона, сопровождаемых пометкой «зверства Беллатрисы Лестрейндж».       — Привет, кудряшка, — произнёс кто-то у самого уха, и дыхание обожгло нежную кожу. От неожиданности Гермиона резко обернулась, уткнувшись носом в широкую грудь. Тепло тела моментально окутало её, а шлейф табака и шоколада вскружил голову. Шок сменился осознанием, и Грейнджер резко отшатнулась. Пара тыкв свалилась рядом, и она едва не поскользнулась, но Тео успел схватить её за руку прежде, чем её тело рухнуло бы на пол. — Осторожнее, мисс внимательность.       — Спасибо, — пытаясь придать голосу отстранённости, ответила Гермиона и убрала выбившиеся пряди за уши. — Где остальные?       Тео бросил сумку на скамейку и неторопливо осмотрел Большой зал: студенты суетились, напоминая муравьёв. Кто-то шутил и весело общался, кто-то был занят развешиваем украшений, но, заметив Тео, все взгляды устремились на него.       Несмотря на то, что он был Пожирателем Смерти и осуждённым преступником, его популярность среди девушек оставалась неизменной. Это объяснялось тем, что большинство обвинений против него оказались не более чем фарсом и спекуляциями в прессе.       — Скоро придут, — не повернув головы, сказал Тео и достал сигареты.       — Здесь нельзя курить, Теодор, — его рука замерла, и он убрал сигареты обратно в карман.       — Ну точно, совсем забыл, — он хлопнул в ладоши и провёл рукой по шее, разминая. — С чего начнём?       Собравшись с мыслями, Гермиона развернулась и повела Тео к дальнему концу Большого зала, одновременно проверяя, как остальные справлялись с её заданиями.       — Парвати, если ты не поторопишься, воск со свечей начнет капать прямо на головы сидящих. Подними их повыше, — сказала Гермиона, остановившись, чтобы понаблюдать за её попытками. После третьей неудачи она вздохнула и вмешалась: — Левитацию изучают на втором курсе, это не так сложно. Главное, правильно завершить движение палочкой.       Несколько взмахов, и мастерство в технике принесло свои плоды. Свечи, выполненные в анатомической точности, изображая позвоночник, поднялись на несколько футов выше. Довольная результатом Гермиона убрала палочку обратно в карман джинсов.       — Почему он здесь? — презрительно скривилась Патил, указав пальцем на Тео. — Слизеринцам здесь не место.       Она обернулась на Тео. На его губах медленно распускалась едкая ухмылка. Уверенно и коротко он спросил:       — А тебе здесь место?       Патил захлопала ресницами, не найдя ответа. Внезапно Гермиона осознала, что их предвзятое мнение начинало её раздражать. Хотя Тео и не нуждался в защите, ей всё же хотелось, чтобы этот разговор завершился сегодня.       — Мне придётся взять на себя оставшиеся обязанности. Почему он здесь и что будет делать, тебя не касается. У нас слишком много работы, и определённо нет времени на глупые вопросы, — Гермиона крикнула Парвати и остальным: — Минуту внимания. Во избежание конфликтов на сегодня вы все свободны. Спасибо за вашу помощь. Встречаемся завтра, ровно в девять.       Увидев явное облегчение на лицах, Гермиона и сама почувствовала расслабление, но ненадолго. Она взяла за привычку, когда чувствует раздражение или злость, со всей силы нажимать на шрам до белых искр в глазах, до появления алой крови на ткани толстовки.       Тео шёл молча за Гермионой, пристально смотря ей в спину. На ней сегодня была нехарактерная для неё одежда: мешковатые джинсы, маггловские кеды и широкая, чёрная толстовка. Волосы были собраны в высокий хвост. Она сжимала левую руку, и Нотт подметил, что она слегка дёргала головой каждый раз, когда сжимала её чуть сильнее.       — Я должен сказать «спасибо» за то, что ты так эффектно отстояла мою честь? — спросил Нотт невозмутимым голосом.       — Ты мне ничего не должен. Просто меня раздражают её глупые вопросы, — Гермиона закатила глаза и остановилась рядом со стопкой черной бумаги, разложенной на дубовом столе. — Мне нужно около двухсот летучих мышей. Желательно сегодня, чтобы мы успели их развесить до завтра.       Тео застыл от шока.       — Подожди, кудряшка, — Нотт замахал руками, останавливая Гермиону, и сел на скамейку. — Ты, похоже, забыла, что наши волшебные палочки остались у Макгонагалл в кабинете, и нам их вернут только завтра.       — Я прекрасно это помню, Тео, — раздраженно ответила Гермиона, отдернув рукава толстовки, стараясь прикрыть дрожание рук. — У тебя нет другого выбора, придется вырезать их вручную.       Она положила ножницы перед ним и уже собиралась уйти, когда он схватил её за руку и притянул к себе. Она оказалась на его коленях, а его рука обвила её, он немного сильнее сжал её, наклонившись ближе и взглянув Гермионе в глаза. Она отодвинулась в попытке скрыть свои чары, хранившие её тайну. Она не могла позволить кому-либо приблизиться, никто не должен был узнать, что её вид — всего лишь иллюзия.       — Что ты делаешь? — хрипло спросила Гермиона, вырываясь, но Тео не позволил ей этого, лишь притянул ещё ближе.       Ему так хотелось быть рядом с ней, хотя бы на мгновение, хотя бы в эту секунду. Но за этим желанием скрывалось и любопытство. Нотт не был как Малфой — ему не требовались годы, чтобы завоевать желаемое. В данный момент он втягивал Грейнджер не просто в игру, а в сложный процесс осознания, но вместе с тем он также хотел получить ответы.       Почему она прятала глаза? Почему не позволяла подойти ближе?       Тео обладал исключительной проницательностью.       Он обратил внимание на её странное поведение несколько недель назад, когда Макгонагалл послала её на его поиски. В тот день, когда осознание его истинных чувств к ней накрыло с головой. С того момента он стал обращать на её поведение внимание даже больше обычного. Когда кто-то подходил хоть на шаг ближе к воображаемой черте, Грейнджер тут же отходила на шаг назад.       — Ты что-то скрываешь, Гермиона, — он приподнял её подбородок, желая заглянуть в глаза. — И лучший способ — это спрятать на видном месте. Люди — странные существа, они никогда не подумают искать в том месте, где найти проще всего.       Гермиона была околдована запахом Тео и звучанием его голоса. Всё происходящее казалось неверным решением, однако одновременно это выглядело благословением высших сил. Рядом с Тео ей было легко: дрожь в руках утихла, а боль от шрама казалась менее острой. Весь её мир сосредоточился на нём; его сердцебиение, казалось, совпадало с её собственным. Слова, которые он произносил, звучали далеким эхом, она не слушала их.       В этот момент впервые за год она испытала нечто иное, кроме боли.       Внезапно она ощутила до глубины души знакомое чувство, будто кто-то пронизывал её спину взглядом, фокусируясь на том самом месте между лопаток.       Малфой.       Это осознание как будто привело её в чувство, и, резко открыв глаза, она обернулась. Он и вся группа слизеринцев замерли в дверном проеме Большого зала. Пэнси уже успела вступить с кем-то в спор, Дафна пыталась её успокоить, а Блейз — успокоить Дафну, в то время как Малфой продолжал пристально следить за разворачивавшейся сценой.       Драко замер на пороге Большого зала, словно кто-то бросил в него Ступефай.       Грейнджер, не испытывая ни капли смущения, уютно устроилась у Нотта на коленях. Его жилистая рука обвила её талию. Он не мог представить себе подобное даже в кошмарах.       Драко заметил, что тот увидел их с самого момента появления в проёме и тут же схватил Грейнджер за руку. Малфою показалось, что этот кудрявый хитрец даже улыбался. Он вспомнил её взгляд в тот день, когда она застала их на Астрономической башне, полный страха и настороженности, — именно так она смотрела на Теодора. Драко же всегда получал от неё лишь ярость. И хотя казалось, ему этого было достаточно, но, увидев эту сцену, он ощутил укол под рёбрами, словно кто-то напоминал ему, что у него было сердце и он всё еще мог чувствовать.       И ему не нравилось, какие чувства вызывала эта сцена. Он не мог подобрать конкретных слов, чтобы и на половину описать эмоции. Будто эти чувства старались пробить невидимую стену его убеждений, принципов — всего того, чему его учили на протяжении грёбанных девятнадцати лет.       Внезапно она обернулась, и его пронизывающий взгляд впился в её худое лицо. Шок — это было первое, что заметил Драко, за ним промелькнула тень… настороженности, и она быстро вскочила с блядских коленей Тео.       «Какого хуя ты творишь, Нотт, что, блять, твой больной мозг придумал на этот раз?»       — Пэнси, — писклявый голос Дафны будто привёл его в чувства, напомнив, что он не моргал целых две минуты, — оставь её.       Теперь Малфой обратил внимание на происходившее неподалёку. Пэнси сцепилась с одной из сестёр Патил, что, завидев их компанию, остановилась и решила высказать своё недовольство, и теперь всё шло к старой, доброй драке.       Малфой не сомневался, что она легко одержит победу даже без использования палочки. Те, кто служил Темному Лорду, успели освоить множество навыков, необходимых для успешного ведения боя на близкой дистанции без использования магии.       Кто бы мог подумать, что его одержимость чистотой крови и использованием магии под конец войны не будет иметь и кната.       — Пэнс, — протянул Драко, и она обернулась. На молодом лице застыло раздражение. Брови были сведены вместе, и между ними образовалась складка, что ей так не шла. Чёрные, как смоль, волосы хлёстко ударили её по лицу, но, когда она увидела Малфоя, напряжение слегка спало. — Хватит.       Два слова, и Пэнси, бросив последний взгляд на когтевранку, отступила, позволив ей покинуть Большой зал, но та не хотела принимать поражение: она бросила Пэнси в спину кинжал из слов, выведя её ещё сильнее, — и та ринулась за ней. Дафна побежала следом. Драко и Блейз переглянулись, мол: «Давай, вали за ними, пока не полилась кровь» — и Забини, кивнув, вышел следом.       «Херова Макгонагалл, блять, как можно было забыть отдать нам палочки и свалить в Министерство?» — мысленно ругался Драко, направляясь в сторону Грейнджер.       О да, он готов был поклясться, что, если она хоть слово скажет, ему сорвёт крышу.       Он был зол. Чертовски зол.       — Грейнджер, какого хуя нам не вернули наши палочки? — рявкнул он на Гермиону, отчего она вздрогнула. Драко прекрасно знал ответ на свой вопрос, но, если бы она открыла рот, он придушил бы её прямо здесь, при всех. Драко резко остановился, и на её лице моментально отразилось непонимание. — Я не напрашивался в ряды грязнокровок.       Хлёсткая пощёчина из слов прошлась по её лицу, а тело словно окунули в ледяную ванну и продержали там до онемения конечностей. Слово, что она не слышала от него уже добрых пару лет, сейчас казалось оглушительным.       — Грязнокровка, — повторила Гермиона, выхватив ножницы из рук Теодора. Всё произошло слишком быстро. Драко даже не успел ничего понять, как остриё серебряных ножниц уже уткнулось в ярёмную вену на его шее, запульсировав под кончиком, напомнив, что он живой, кровь циркулировала по его венам. Рука задрожала, но она только сильнее вдавила их. — Никогда, слышишь, никогда в своей жалкой жизни больше не смей произносить это слово.       Тео подскочил со скамейки, осознав, что его шалость зашла слишком далеко.       Гермиона посмотрела на его. Драко улыбался. Во все тридцать два зубы широко оскалился и, подняв руку, приблизил кончик ножниц, тихо сказав:       — Давай же, — он подошёл ближе, сократив расстояние между их телами, — вот только, боюсь, кишка у тебя тонка. Грязнокровка.       «Отойди! Отойди, блять!» — бился о стенки его истинных чувств здравый смысл.       Холод от его ладоней она ощутила даже сквозь толстовку. Его рука обвивала её чуть выше шрама, на котором красовалось то самое слово.       Её пожизненное клеймо.       Малфою почему-то стало хорошо. Холод металла вызывал волну мурашек, но вместе с тем он по-настоящему смог ощутить всю хрупкость своей жизни. Осознал, что если бы Грейнджер была более безумной и бесстрашной, то непременно всадила бы ему ножницы в артерию, и его страдания могли прекратиться. Как тогда, на Чёрном озере, если бы не Нотт, всё закончилось бы ещё тогда.       Грейнджер руководила его жизнью, сама того не осознавая.       — Гермиона, положи ножницы — донёсся голос из-за спины, но ей не нужно было видеть говорившего. Она узнала бы голос из тысячи. Он будил её по утрам в Норе и отправлял спать в гостиной Гриффиндора.       «Джинни».       Она не обернулась. Не могла. Свинцовая голова не отзывалась на сигналы мозга, призывавшие опустить ножницы. Она сверлила взглядом лицо Малфоя, и, казалось, полсекунды упущения с её стороны, и ножницы окажутся в её шее.       Однако ей всё же пришлось их опустить. Мягкое прикосновение пальцев Тео отразилось слишком явным раздражением на лице Драко. Он забрал ножницы и убрал их в карман джинсов.       — Выдохните, психи, — начал Тео, но не успел, кулак Малфоя появился слишком неожиданно.       — Я слишком много тебе прощал, Нотт, — Драко с силой вдавил Тео в пол, тряхнув его со всей силы за водолазку, и тихо прошептал: — Меня так достали твои ёбанные игры. Что бы, блять, ты не задумал, я в этой хуйне участвовать не буду, даже если ты задумал втянуть её, это не подействует на меня.       Ярость так и кипела в нём, не обращая внимания на постепенное онемение пальцев, лишённых доступа к крови.       Кудрявый хитрец снова улыбнулся, и Драко хорошо был знаком это взгляд.       Осознание.       Чёртов триумф в его карих глазах был слишком явным.       Драко уже играл по его правилам.       Гермиона вытерла потные ладони о толстовку и с опаской обернулась.       Джинни стояла в паре шагов от неё и смотрела встревоженным взглядом. Грейнджер обязана была что-то сказать, оправдать своё поведение, но взгляд Джинни говорил об обратном. Ей не нужны были объяснения, она уже всё поняла.       — Пошёл ты нахуй, Нотт! — закричал Драко и отпустил Тео. — И Грейнджер туда же со своими правилами, ёбанным «я-всё-знаю» взглядом и своей помощью.       Драко Малфой умел эффектно уйти, оставив за собой последнее слово.       Гермиона снова смотрела ему в спину, ощущая иллюзорный холод ножниц в руке, что до этого она хотела всадить ему в шею. Он напоминал ей, что злить дракона — это плохая идея, ведь своим огнём он мог сжечь всё вокруг.

***

      Яркая вспышка пронзила Запретный лес, и Гермиона укрылась за ближайшим деревом. Внезапно она оказалась посреди сражения, прячась, как последняя трусиха. Она не могла вспомнить, как сюда попала. Вокруг царила полная темнота; раздался оглушительный взрыв. Сердце бешено колотилось в груди, создавая гул в ушах, а руки так сильно онемели, что ей едва удавалось держать палочку.       Гермиона выглянула из-за дерева, пытаясь оценить ситуацию. Группа людей сражалась с одним противником, которому не было равных: он с легкостью и грацией отражал каждое заклинание, даже когда на него нападали целой толпой.       Лицо противника было скрыто маской, а тело прикрыто плащом. Гермиона пригляделась и заметила, что он был невысокого роста и обладал довольно хрупким телосложением. Незнакомец отражал атаки, практически не прилагая усилий. Действия были точными и четкими. Гермионе техника показалась знакомой. Казалось, она уже видела нечто подобное, но по какой-то причине не могла вспомнить, не могла восстановить память о событиях, предшествовавших этому моменту. Она помнила лишь свое имя, а всё остальное, казалось, ушло в бездну тьмы.       — Достаточно, — вдруг кто-то закричал и запустил очередное проклятье. Яркая вспышка белого света озарила местность. — Хватит прятать лицо!       — Малфой, в сторону! Один не справишься.       — Малфой? — беззвучно повторила Гермиона и выглянула из-за дерева.       Теперь, когда глаза сфокусировались, она могла разглядеть силуэты не менее пяти человек. Малфой стоял ближе всех к неизвестному и крепко сжимал палочку. Рука дрожала от напряжения. Её взгляд переместился дальше, и Грейнджер заметила, как остальные слизеринцы, не сводя глаз и палочек, держали на мушке противника.       — Покажи лицо! — крикнул Драко и сделал несколько шагов вперёд.       — Малфой, не дури, — пытался вразумить его Тео, но не сдвинулся с места, лишь прожигал взглядом затылок Драко.       — Что происходит? — Гермиона старалась не упустить ни одной детали. Она чувствовала, как страх сжимал её внутренности в тугой узел всё сильнее.       Вдруг громкий смех пронзил пространство сильнее, чем любое режущее заклинания. Противник медленно опустил палочку.       — Ты всегда действуешь слишком предсказуемо, — из-за маски, скрывавшей лицо, и дальнего расстояния Гермиона не смогла точно сказать, кто там скрывался. — В этом твоя слабость.       — Экспели…       — Авада Кедавра, — луч зелёного света поразил Пэнси Паркинсон в грудь, и её тело рухнуло замертво на промозглую землю. Незнакомец даже не дёрнулся, будто ему приходилось делать это бесчисленное количество раз.       — Мерлин, — Гермиона прикрыла рот рукой и сделала шаг назад, не сводя глаз.       «Это сон. Проснись, проснись!» — внутренне кричала Гермиона.       Все присутствующие замерли, не веря своим глазам.       — Кто следующий? — и палочка устремилась на новую жертву. Искать пришлось не долго, следующий попытался Блейз, за ним — Дафна, Тео и, наконец, Малфой.       Гермиона наблюдала за всем происходящим, будто очарованная. Грация, точность и зеленые вспышки. Незнакомцу потребовалось двадцать секунд, чтобы убить всех. Она считала удары своего сердца, и на двадцать первом он повернулся в её сторону. Вдруг резко поднялся ветер, и стая птиц отвлекла её внимание. Тело казалось ей чужим. Мышцы окаменели, поворот головы ощущался как дубовая дверь, что держалась на ржавых петлях. Всё тело будто состояло из железа, а кислород медленно стал покидать её лёгкие, вызывая головокружение.       — Иногда нужно идти на риск, — ветки затрескались под его ногами. Он переступал через тела, будто они ничего не значали, просто пыль под ногами, — стоит принять свою сторону, Гермиона. Другую.       Её тело не слушалось, окончательно онемело, и незнакомец снял маску и бросил на землю.       Грейнджер не могла поверить своим глазам. Нет, это не правда, она затрясла головой, а щёки резко обожгли солёные струи слёз.       — Нет, нет! — она смотрела на саму себя. Более сильную, озлобленную, палочка была крепко зажата в руке. Чёрный плащ струился, будто вторая кожа.       Грация. Сила. Смерть.       Она остановилась в нескольких шагах и схватила Гермиону за шею, резко потянув на себя.       Нет, это не могла быть она. Человек, на которого она смотрела, был похож на неё внешне, но отличалась в душе. Рука сдавила горло, и Гермиона почувствовала, как Темная магия медленно стала проникать в неё.       — Прими, Гермиона, прими её! — её собственные губы растянулись в подобии улыбки. — И ты познаешь истину, то, от чего ты так старательно бежишь, в итоге накроет тебя.       Слёзы застилали глаза. Тело затряслось, сопротивляясь.       — За что? — едва прохрипела Гермиона, и на лице двойника отразилась тень непонимания. — За что ты убила их?       — Не я, милая, — она подняла палочку. — Это ты их убила.

***

      31 октября 1999 года, 16:00.       За три часа до вечеринки.       Луч зеленого света все еще отражался в её глазах, когда она, тяжело дыша, вскочила с дивана, стремясь вдохнуть хоть немного воздуха. Она взглянула на свои ладони, сжимавшиеся в судорогах, и приблизила их к глазам, пытаясь стереть образы сна.       Гермиона устало выдохнула и отбросила плед.       Опустив ноги на холодный паркет, она испытала облегчение; приятная прохлада окутала её ступни, возвратив ощущение реальности. Гермиона протянула руку и нащупала бутылку джина, налив немного в стакан. Поднеся его к губам, быстро осушила несколькими глотками. Знакомое тепло немедленно обожгло горло, и Гермиона скривилась, вытирая рот рукавом толстовки.       — Мерлин, что это было, — тихо сказала Гермиона и попыталась взять себя в руки. Страх слишком плотно засел в её сознании, ведь с ним она делила свою жизнь уже слишком долго.       Однако сможет ли она справиться с ним? Приручить его?       Гермиона резко дернула головой, прогоняя навязчивые мысли. Ранее в её душе теплилась небольшая искра надежды, но после того, что она увидела, та угасла.       Что, если она действительно станет причиной их гибели? Что, если она собственноручно убьет их?       Гермиона задрала рукав толстовки, посмотрев на ненавистный шрам.       «Прими, Гермиона, прими её!» — вдруг резко раздались в подсознании её собственные слова, и она вздрогнула, оглянувшись по сторонам, но кроме неё никого не было.       Скрыв шрам, она встала на ноги и подошла к окну, распахнув створки настежь. Ледяной октябрьский ветер ударил в лицо, ошеломив своим холодом. Вчерашние события казались ей удушающей петлёй, слишком туго затянувшейся вокруг шеи. Серое небо добавляло особенной мрачности сегодняшнему дню. Она знала, что встреча с ними неизбежна, но не могла позволить своему страху забрать последнюю крупицу достоинства.       Гермиону вернул к реальности стук в дверь.       С опаской она бросила взгляд на палочку, мирно лежавшую на диване. В школе она больше не чувствовала себя в безопасности; страх, как липкие щупальца, сжимал её в своих объятиях. Быстро схватив палочку, она ощутила, как магия, струившаяся по венам, даровала ей немного спокойствия. Осторожно ступая по половицам, Гермиона подошла к двери, но оставила между собой и ней несколько шагов, чтобы успеть парировать в случае атаки.       Спустя несколько секунд, когда стук наконец утих, Гермиона выдохнула, собравшись положить палочку в карман. Внезапно она заметила, как ручка начала поворачиваться, и в следующую секунду дверь распахнулась. Не раздумывая, она закричала:       — Остолбеней.       Незваный гость успел уклониться, и Гермиона заметила горсть пакетов, что теперь валялись на полу.       — Грейнджер, ты совсем больная? — завопила Паркинсон, направив на неё палочку. — Что ты, блять, ради Салазара, творишь.       — Я больная?! — немного отойдя от шока, спросила Гермиона. — Мерлина ради, Паркинсон, как ты вообще сюда зашла?       Пэнси, убрав палочку в карман мантии, подняла пакеты и, проигнорировав вопросительный взгляд Грейнджер, направилась в гостиную, осматриваясь вокруг. Гермиона закрыла дверь и последовала за ней. Сегодня Пэнси выглядела иначе. Высокие каблуки, аккуратная прическа и шлейф цветочного аромата придавали ей особый шарм. Она напоминала ту самую Пэнси, какой была несколько лет назад.       — Я жду, Паркинсон.       Гермиона внимательно наблюдала за ней: она бросила пакеты у дивана и, схватив бутылку с остатками джина, подошла к окну, покрутив её на свету. Цвет, похоже, её устроил, и она сделала глоток, а затем просто выбросила бутылку в открытое окно и обернулась.       — Ты пьёшь такую мерзость, Грейнджер, — она показательно скривилась.       Горькая, как микстура, усмешка окрасила лицо Гермиона, и она повторила свой вопрос:       — Как ты зашла сюда, Пэнси?       — Нотт сказал, что если я смогу разговорить портрет, то он скажет мне пароль, — она усмехнулась, — однако оказалось, что проще разговорить пьяного Тео.       — Откуда Тео знает пароль?       — Грейнджер, ты плохо знаешь Нотта, он и мёртвого разговорит.       — Но это не объясняет твоего присутствия здесь с этим, — Гермиона указала на ворох пакетов, стоявших у её дивана.       Пэнси, запустив руки в волосы, пропустила через пальцы чёрные волосы и, встряхнув головой, подошла на три шага к Гермионе, оставив при этом достаточное расстояние между ними.       — Как бы тебе объяснить, Грейнджер, — она приложил палец к губам и постучала, пытаясь подобрать слова, — за то, что ты чуть не убила Драко, по-хорошему мне хотелось бы запустить в тебя Авадой, но остальные не разделили моё желание.       — Даже Малфой? — перебила её вопросом Гермиона.       И палец, стучавший по губам, остановился. Пэнси обратила внимание на её дерзость еще в первые недели, и, возможно, по этой причине именно Паркинсон сейчас стояла перед ней, а не Нотт или остальные. Хотя Грейнджер ей не стала более симпатичной, в этот раз она посмотрела на неё как на равную. Она язвила, манипулировала и обманывала. Если бы Пэнси не знала её, могла бы решить, что Грейнджер идеально вписалась бы в Слизерин.       — Мы не видели его уже почти сутки, — с долей грусти ответила Пэнси, но ни один мускул на лице Гермионы даже не дрогнул. — В любом случае это всё, — она обвела рукой пакеты, — для тебя. Вот только есть одна проблема.       Гермиона насторожилась.       Пэнси достала из кармана мантии небольшую прозрачную склянку с водой и плеснула ее Грейнджер в лицо. Из-за неожиданности Гермиона даже не успела среагировать.       Первой мыслью, которая возникла у Гермионы, было предположение, что это кислота, но, не ощутив боли, она открыла глаза и вытерла лицо рукавом кардигана.       — Обычная вода? Что за шутки, Паркинсон? — спросила Гермиона, вытирая остатки, но шок и осознание, отразившиеся в глазах Пэнси, заставили её замолчать.       — Чёртов засранец, он оказался прав, — нотки странного триумфа послышались в голосе Пэнси. — Балуешься чарами красоты, Грейнджер?       Губы Гермионы почти раскрылись, намереваясь ответить, но мозг успел прокрутить информацию намного быстрее. Она почти вздрогнула, осознав, что именно было в этой колбе.       — Ради Салазара, что с тобой стало Грейнджер, ты же вылитый труп.       Щупальца страха скрутили её тело. Ногти впились в ладонь, вероятно, оставив фиолетовые полумесяцы. Её страшный кошмар стал явью.       — Гибель воров? — холодно спросила Гермиона, пытаясь подавить нарастающий ужас. Пэнси кивнула. — Значит, это и было вашим «но»?       У каждого человека было особое место в сердце, в котором они скрывали свои секреты, и Гермионе казалось, что именно её место начало медленно покрываться чернотой.       — Это предложение Нотта. Он сказал, что твой «секрет» идеально впишется в костюм на Хэллоуин.       И Пэнси извлекла из самого большого пакета красное длинное платье, которое выглядело просто великолепно. Ткань украшали многочисленные стразы, искрившиеся на свету и создававшие эффект волны. В том месте, где платье, казалось, завершалось, подол неожиданно растворялся, переходя в черную дымку и образуя элегантный шлейф. Посмотрев на платье, у Гермионы испарились все слова. Оно было потрясающим. Длинные рукава, переходившие на пальцы, создавали иллюзию когтей, которые были темными, как и сам шлейф, и выглядели растворяющимися на кончиках.       — Я не могу его надеть, — Гермиона закрутила головой и приложила дрожавшую руку ко лбу. — Это всё слишком для меня, Пэнси.       — Грейнджер, послушай…       — Нет, Паркинсон! Это ты послушай. Я не в курсе, что именно вы там задумали, но не пытайтесь втянуть меня в ваши игры. Нотт уже получил ответ? Он оказался прав? — её нижняя губа задрожала, и горячие слёзы защипали глаза. — Если он действительно хотел узнать мой секрет, то должен был понять, что если он получит его обманом, то навсегда утратит моё доверие. Забирай это всё. Мне это не нужно.       Гермиона направилась в единственное, как ей казалось на данный момент, безопасное место. Спальня. Она поднялась по лестнице и дёрнула дверь на себя с такой силой, что еще немного, и она сорвалась бы с петель.       В комнате она нервно прошлась взад-вперед и, бросив взгляд на ванную, приняла решение зайти внутрь. Включив воду, она подставила ладони под холодные струи, позволив ледяным каплям немного охладить свой пыл. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и взглянуть на свое отражение в зеркале.       Реальность.       Обычное слово, которое, казалось, не несло в себе ничего особенного, как только обретало черты синевы под глазами, резких скул, дрожавших рук и ночных кошмаров, становилось поистине ощутимым. Гермиона прекрасно понимала, что от себя не убежать, но делать вид, что всё в порядке, было самым легким выходом.       Паркинсон сидела на диване, закинув ногу на ногу, и крутила палочку в руках. Несмотря на открытое окно, аромат её цветочных духов практически выдавил весь кислород из комнаты.       — Я чувствую твой взгляд на своём затылке, Грейнджер, — сказала Паркинсон, не обернувшись.       — Почему ты ещё здесь? — спросила Гермиона, спустившись с лестницы.       — Ну хотя бы потому, что я обещала Тео, а слизеринцы всегда держат своё слово. Твой всплеск был эффектным, но у нас осталось слишком мало времени на сборы, — Пэнси поднялась с дивана, осознав, что её сюсюканье с Грейнджер затянулось. — Грейнджер, Тео специально для тебя купил это платье. Ты понимаешь? — Гермиона кивнула. — Запомни одно: ты имеешь дело со слизеринцами. Мы никогда не будем действовать по правилам, но также никогда не причиняем вреда тем, кто нам дорог. Не знаю, что происходит между вами тремя, но ваши взгляды уже достали всех нас. Разберитесь, пока ситуация не вышла из-под контроля.       Пэнси замолчала, а Гермиона нерешительно кивнула, не найдя слов. Хаос всё больше пожирал её жизнь, и казалось, что это только начало.

***

      В то же время в подземельях.       Драко лежал на кровати, стараясь успокоить головокружение, но с каждым новым вдохом оно только усиливалось. Сутки. Чёртовы сутки он провёл на Астрономической башне, пытаясь подумать обо всём происходившем, но тщетно, мысли сводились лишь к Грейнджер. К её взгляду, острию ножниц, что она сжимала в руке.       Кровать прогнулась под чьим-то весом, приведя его в чувства, и он открыл глаза.       Синяк красовался под правым глазом Тео, и, возможно, его совесть слегка сжалась бы от этой картины, если бы не поступки Нотта. И дело даже заключалось не в его зависимости или постоянной убеждённости своей правотой. Дело состояло в его способности залезать в самую душу, выворачивая её наизнанку, превращая в подобие урагана чувств, которые разъедали мозг похлеще алкоголя.       Смотря на безмятежность в его глазах, Драко решил, что сегодня он просто напьётся до беспамятства, до отключки. Он не проиграет Нотту и его играм сегодня.       — Чего тебе? — сухо спросил Драко, стараясь унять раздражение, что медленно начинало вылизывать его тело.       Нотт приготовился к его проникающему взгляду, но этого почему-то не произошло. Его маленькая шалость обернулась, мягко говоря, проблемой, из-за которой Блейз отчитал его, как сопливую четверокурсницу, и Нотт, ощутив укол совести, решил изменить подход.       — Блейз почти закончил организацию вечеринки. Поэтому, — Тео нагнулся к пакету, достав оттуда что-то похожее на костюм, — я пришёл отдать тебе это.       Тео встал и положил рядом с собой чёрную атласную рубашку, брюки такого же цвета и его палочку. Драко проводил взглядом все его действия, но, заметив свою палочку, подорвался на кровати.       — Откуда она у тебя, Нотт?       Тео улыбнулся.       — Макгонагалл вернула их вчера вечером, но мне кажется, что и без неё ты прекрасно справлялся.       Драко закатил глаза и опустил ноги на пол. Покрепче сжав палочку в руке, он ощутил, как магия в венах зашевелилась, откликнувшись. Из-за всех мыслей он совершенно забыл об отсутствии палочки.       — Что за тряпки?       — Твой костюм на сегодня. — Драко поднял на него вопросительный взгляд. — Ох, брось, ты действительно думал, что помощник Блейза в лице Дафны — это хорошая идея?       — Я вообще об этом не думал, — сухо ответил Драко во второй раз и поднялся на ноги, убрав палочку в карман.       — Тебе придётся надеть костюм. Иначе, — он поднял палец вверх и прочистил горло, сымитировав голос Дафны, — я никого не пущу на вечеринку. Это же Хэллоуин, не портьте мне праздник!       Кривая улыбка коснулась его губ.       — Только это не костюм, Тео, а просто тряпки, — сказал Драко более спокойным голосом.       — Брюки — да, а вот рубашка… — он заговорщицки улыбнулся, кивнув на стопку вещей.       Драко скептически отнёсся к его словам.       Что такого особенного в рубашке? У него ведь были и более изысканные вещи, сшитые из лучших тканей.       Он поднял рубашку и развернул её. Сначала ничего примечательного не было, и он, словно дурак, уставился на кусок ткани. Однако через несколько секунд в области пуговиц материал неожиданно начал растворяться, создавая облако белого цвета, поднимавшееся к вороту.       — Что скажешь? — нарушил тишину Тео и встал рядом с Драко. — Я назвал твой костюм «Белый свет», он также будет дополняться рисунком черепа на лице. Как бы мне не хотелось прятать твоё симпатичное личико, всё же стоит напомнить людям, что ты тот ещё засранец.       — У тебя всё же есть вкус, Нотт, — искренне сказал Драко. — Я впечатлён, вот только каким образом ты всё это достал?       — Ну знаешь, оказывается, одна сигарета может очень сильно помочь.

***

      Паркинсон кружила вокруг Грейнджер с кистью для макияжа. Причёску она также оставила на вкус Паркинсон, полностью ей доверившись. Косметику она разложила на журнальном столике, бесцеремонно смахнув её книги. Пэнси настолько увлеклась макияжем, что Гермионе казалось, её лицо стало по меньшей мере клоунским. Однако ей хотелось верить Паркинсон, ведь такая глупая шутка была ниже её достоинства.       Наконец, закончив, Пэнси отошла от Гермионы на пару шагов, разглядывая своё творение.       — Ну, посмотрись в зеркало! — Паркинсон была неимоверно довольна собой.       Гермиона покачала головой.       — Не обижайся, я не принижаю твои таланты, но я не хочу видеть себя… такой.       Пэнси кивнула.       — Ладно. Только теперь мне нужно собраться, — она потянулась к пакетам, достав оттуда свадебное платье и фату. Вот только её наряд ассоциировался со смертью. Белое платье было всё покрыто следами когтей, а подол был чёрным, как смоль. Фата же покрывалась кровавыми подтёками.       Мёртвая невеста.       — Ты будешь здесь собираться?       — Грейнджер, ты думаешь, что я так старалась ради твоего образа, ожидая в благодарность пинок под зад? — Гермиона думала, что чувство стыда иссякло в ней ещё с началом войны, но реальность была совсем другой.       — Извини. — Грейнджер закусила губу с обратной стороны, чтобы не выдать неожиданную эмоцию.       Гермиона отвернулась и подошла к распахнутому окну, вдохнув свежий воздух и посмотрев на заходившее солнце. Мысли о событиях последнего часа полностью завладели её сознанием. Она продолжала следить за лучами, исчезающими за горизонтом, стоя как статуя. Сначала она даже не заметила, как Пэнси окликнула её, очнувшись лишь от легкого прикосновения прохладной руки на своём плече.       Грейнджер обернулась, увидев поистине ужасную картину: под глазами Паркинсон залегли тени потёкшей туши для ресниц, дорожками продолжавшиеся по щекам, на которых простирались глубокие трещины. Гермиона обомлела, увидев это произведение искусства.       Пэнси довольно улыбнулась.       — Судя по твоему выражению лица, выгляжу я шикарно, — Грейнджер не нашлась что ответить. — Можем идти.

***

      Теодор нервно постукивал пальцами по столу, сидя в Большом зале. Его мысли находились далеко от реальности, полностью поглощённые одним человеком.       — Да где же она? — пробубнил он себе под нос.       — Кто? — поинтересовался Блейз. Тео перевёл на него взгляд, по достоинству оценив наряд Франкенштейна. Рядом с ним сидела Дафна в похожем костюме, весело щебетавшая с девушками.       — Не важно, — отмахнулся Теодор.       — Слушай, — Блейз наклонился, — не устраивай сегодня сцен, я тебя прошу.       — О чём ты?       — О том, что ваши ахуеть какие подозрительные отношения с Малфоем и Грейнджер уже все заметили. Не знаю, что у вас там за любовный треугольник, но мой тебе совет: разберитесь с этим, — отмахнуться снова Нотт даже не думал: знал, что Забини прав. Теодор медленно перевёл взгляд на Малфоя, над лицом которого поколдовала Дафна, благодаря чему тот выглядел потрясающе.       — Салазара ради, Пэнс, ты отлично постаралась, — послышался голос Дафны. Теодор перевёл взгляд с Драко на вход в Большой зал и нашёл её.       Салазар, как же она была прекрасна.       Грация. Скорбь. Красота.       Причёска была творением Паркинсон. Несомненно. Аккуратные волны, дополненные иллюзией распускающихся роз, что тут же увядали, обрамляли её худые плечи.       Она даже не взглянула на него.       Его внимательный взгляд скользнул по Гермионе, запечатлев её образ в сознании с намерением сохранить навсегда. Пэнси старалась усилить её «секрет» с помощью яркого макияжа, не скрыв при этом суть. Тео желал, чтобы она хотя бы сегодня перестала прятаться, но не мог и представить, насколько её образ будет притягательным. В этот вечер каждый из них мог быть самим собой. Это был их праздник откровенности.       Забини несколько раз щёлкнул пальцами перед его лицом.       — Подбери слюни, Нотт. Надеюсь, сегодня ты будешь думать этим, — он постучал по его виску.       — Да понял я, понял, — раздражённо ответил Нотт и отмахнулся от его руки.       Из-за преподавательского стола поднялась Макгонагалл, потребовав тишины. Началась самая долгая и нудная речь в жизни Теодора. Казалось, что даже Дамблдор был не столь многословен. Но радовало Тео то, что Грейнджер сидела в поле его видимости, и он мог видеть её. Она привлекла к себе всё внимание. Платье плавно струилось позади неё, а чёрный шлейф придавал её костюму большей таинственности.       Она всегда была такой худой?       Только сейчас, когда Гермиона надела облегающее платье, Теодор смог это заметить. Его поразила хрупкая спина некогда сильной и гордой девушки. Что с ней произошло? И как он мог это исправить? В груди у него защемило от боли за неё. Гермиона вздрогнула, и Теодор сосредоточил внимание:       — Мисс Грейнджер, подойдите ко мне, пожалуйста, — позвала её Макгонагалл на помост.       Словно на неё вновь наложили чары, спина мгновенно выпрямилась, и уверенной походкой она направилась к директору.       Пока она шла к Макгонагалл, каждый парень, у кого имелся вкус, не мог отвести от неё взгляда. Женская половина Хогвартса смотрела на неё с завистливым интересом, сравнивая свои наряды с её. В этот момент Тео даже не догадывался, что рядом с ним сидел ещё один безмолвный наблюдатель, который сжимал кулаки с такой силой, что, если бы это продолжилось ещё немного, мышцы могли бы атрофироваться от недостатка крови.       — Хочу искренне поблагодарить мисс Грейнджер за организацию и украшение Большого зала к празднику! Примите нашу искреннюю благодарность.       И зал заполонил оглушающий звук аплодисментов.       Дафна и Пэнси синхронно фыркнули, а Нотт снова посмотрел на Гермиону. Она не выглядела гордой от похвалы, напротив, на её лице читался стыд, который проявлялся в прикушенной губе и дрожании рук, что она убрала за спину. Ему хотелось броситься к ней и снять с этого ужасного помоста, но, несмотря на всю её нервозность, Гермиона держалась достойно.       Когда аплодисменты стихли, она произнесла несколько слов благодарности и даже смогла натянуть на лицо подобие улыбки. Как бы её не ломала жизнь, Теодор верил, что под слоем прошлого и боли скрывалась истинная Гермиона, и он был готов сделать всё возможное, чтобы вернуть её. Проходя мимо стола слизеринцев, Грейнджер мельком встретила взгляд Нотта, но её внимание также привлек Драко, и тень настороженности окрасила её лицо.       Как только она скрылась из виду, он развернулся, чтобы что-то сказать ему, но всё внимание Малфоя было сосредоточено на её тонкой спине. Тео осознал, что в своем стремлении помочь Грейнджер он не останется один, хоть Драко этого пока не осознавал.

***

      Музыка звучала так громко, что заглушала её собственные мысли. Алкоголь окутывал Гермиону.       Впервые за долгое время она почувствовала, как напряжение ушло, и можно было просто забыться. Хотя бы сегодня.       Когда она только спустилась в подземелья, её всё же одолело чувство вины. Вспомнилось письмо Рона, которое она получила после своего дня рождения. У неё не хватило мужества встретиться с ним, ведь все выходные она провела в библиотеке, собирая крупицы информации о Тёмной магии, а теперь пришла на вечеринку бывших Пожирателей Смерти. Все окружали её комплиментами, восхищаясь её костюмом и подмечая, что образ «Калаверы» ей очень к лицу. Однако после пяти минут такого внимания Гермиона, добравшись до импровизированного бара, выпила три рюмки чего-то подряд, чем удивила Монтегю, который рядом наливал себе пунш.       Она, взяв бокал, направилась вглубь гостиной и заметила диван в углу, на котором уютно устроилась пара однокурсников, весело обнимаясь. Кивнув им в приветственном жесте, она села рядом. Гермиону поразил интерьер подземелий: Дафна действительно приложила немало усилий. Заколдованные тыквы плавали под потолком, паутина с ползающими по ней пауками придавала атмосфере загадочность, а диско-шар в центре прекрасно дополнял общую композицию, гармонируя с изумрудным цветом. Всего пару недель назад ей так хотелось оказаться по ту сторону ложной стены, но теперь она испытывала желание убежать.       Казалось, что всё было ошибкой с самого начала.       Она заметила Пэнси, весело беседовавшую с Дафной. Блейза, что незаметно подливал более элитный алкоголь себе в стакан. Теодора, что, казалось, был создан для вечеринок. Его костюм клоуна на удивление ему шёл. Черная улыбка до ушей, растрёпанные кудри и водолазка под горло. Иронично, что он заставил её вытащить своих демонов наружу, а своих предпочёл скрыть.       Гермиона не заметила никого из Гриффиндора, но на мгновение ей показалось, что она видела Джинни. Разнообразие костюмов вскружило ей голову, и она отвела взгляд от танцпола, сделав несколько больших глотков из бокала. Знакомая горечь обожгла горло, опустившись ниже.       Осматривая гостиную, Грейнджер три раза наткнулась на фигуру Малфоя, что показательно её игнорировал. В какой момент их странные склоки переросли в настоящее противостояние, она не знала, да и не хотела сегодня нагружать свой уставший мозг ещё сильнее.       — Калавера, интересный выбор, — раздался голос позади, отчего Гермиону прошибли знакомые мурашки. — Я даже не думал, что красный тебе так идёт.       Теодор.       Его голос в такой манере казался ей особенно чарующим.       — Наверное, мне стоит поблагодарить тебя. Тео, — она провела рукой по ткани платья, и волна из страз вторила её движению.       Нотт ощутил, как сердце пропустило удар, а мысли, утопающие в алкоголе, стали пробиваться наружу, побуждая к действиям.       — Было очень мило с вашей стороны, мисс Грейнджер, — он обошёл её сзади и сел рядом, бросив взгляд в сторону Малфоя, и улыбнулся, увидев, как дёрнулось его нижнее веко. — Танец вполне сойдёт за «спасибо».       Гермиона решила сегодня позволить себе всё и с готовностью согласилась. Вероятно, её смелость на девятьсот процентов была обусловлена количеством выпитого алкоголя. Она вложила руку в протянутую ладонь Нотта. Он победно улыбнулся и повел её в центр импровизированного танцпола.       Малфой старался не упускать её из виду ни на мгновение, но как только её взгляд, казалось, устремлялся на него, он начинал смотреть в другую сторону.       Спустя примерно полчаса и полбутылки огневиски к нему начала прилипать младшая Гринграсс. Всё началось с якобы случайного толчка в спину, неуклюжих извинений, после чего её худая рука стала ненавязчиво вытирать испачканную рубашку. Так, по нелепому стечению обстоятельств Астория уже в течение пяти минут рассказывала ему невероятно длинную историю, от которой ему хотелось не только напиться до бессознательного состояния, но и оглушить её, лишь бы она замолчала.       Грейнджер сидела одна всё это время и просто пила. Зачарованный бокал наполнялся заново, и Малфой даже не думал, что она будет пить пойло Забини, не морщась.       Однако, пока голос Астории насиловал его слух, рядом с Грейнджер уже вырос Нотт и повёл её в сторону танцпола. Его рука так и норовила к ней прикоснуться, и Драко сжал бокал.       Для него время будто замерло.       Гермиона вышла в центр танцпола. Красное платье обволакивало её фигуру, будто вторая кожа. Высокий воротник скрывал её худую шею. Шлейф платья лишь добавлял ей изящности. Плавные движения Грейнджер, её манера играть с волосами, перебирая их, завораживали. Мягкие волны спускались по спине.       Пока он любовался ею, такой манящей, Нотт сделал свой главный ход.       Он поцеловал её. Бесцеремонно. Ошеломлённый, Драко почти дёрнулся, чтобы разукрасить ему второй глаз, но вдруг ощутил до боли знакомый укол под рёбрами.       В сотый раз Теодор вывернул его душу, и на этот раз он достиг самой сути.       — Лучше бы ты воткнула мне эти блядские ножницы в шею, — и он поставил бокал на камин, заткнув этим действием Асторию.       На выходе из подземелий он прихватил с собой пару бутылок, всё еще чувствуя растерянный взгляд на спине.       Сегодня он наконец-то понял, что Теодор выиграл.       А он проиграл.