Благословлены неверными решениями

      Каждый раз, приходя в себя после приступа, Гермионе казалось, что она умирала и воскресала снова. Не было разницы, где это происходило. Холодный пол в ванной, кухонный паркет, царапающий кожу, — место не имело значение.       Ощущение.       Единственная неизменная переменная.       Боль, пронзающая каждый нерв в теле и горящая рука.       Первое, что увидела Гермиона, открыв глаза, был дубовый потолок.       Отлично. Значит, последние двенадцать часов были правдой.       Она действительно вернулась. Глупо было подтверждать очевидные вещи, но ей это дарило ощущение спокойствия. Так она могла контролировать грань между реальностью и галлюцинациями.       Гермиона предприняла попытку подняться, но её подвели дрожащие руки, и она рухнула на пол, ударившись затылком о пол.       В глазах потемнело, и комната незамедлительно начала вращаться, создавая иллюзию полёта. Единственное, что удерживало её в сознании, — боль, которая сконцентрировалась в предплечье. Она вызывала чувство, словно с руки слезала кожа — медленно, мучительно.       Поднеся её к лицу, Гермиона поморщилась.       Шрам выглядел воспалённым, по бокам от надписи «Грязнокровка» стекали струи крови, а сами буквы выглядели так, будто их только что нацарапали.       «Прекрасно, мне удалось залечить его на три дня, и всё заново», — подумала про себя Гермиона.       Она снова попыталась встать. Ощутила, что тело затекло, и каждое малейшее движение вызывало приступы кратковременных судорог. Схватившись за край журнального столика, Гермиона, наконец, встала на ноги.       Она усмехнулась.       «Может, мне начинает казаться всё до ужаса забавным, когда происходящее — абсолютная противоположность малейшей радости. Что-то вроде борьбы со стрессом?» — пронеслось в голове прежде, чем взгляд зацепился за часы.       08:15.       Гермиона бросила взгляд в окно.       Несколько часов назад солнце едва пробивалось сквозь облака, а теперь небо было затянуто тучами, и вдали раздавался раскат грома. Она обняла себя, надеясь, что это поможет немного успокоить дрожь.

***

      Раскат грома вернул Драко в реальность.       Он так резко подскочил на кровати, что перепугал Теодора, стоявшего у окна.       — Доброе утро, красавица, — улыбнулся Теодор, не отрывая взгляд от окна. — Проснись и пой.       — Блять, Нотт, какого хера ты так орешь?       Драко сосредоточился на очертаниях его тела.       Теодор стоял, опершись плечом об оконную раму, и его взгляд казался скучающим. Одежда была та же, что и несколько часов назад.       По-видимому, он вообще не спал.       Глаза Драко задержались на обуви Нотта. Это были оксфорды, почти такие же, как у него, но покрытые грязью; к низу его брюк прицепилось несколько листьев.       — Решил устроить ночную прогулку? — с сарказмом спросил Драко.       Теодор перевел на него внимание, оторвавшись от окна.       — Решил больше не пить твое пойло. Я пришёл в себя пару часов назад около Запретного леса в куче листвы. С головной болью и отсутствием любых воспоминаний. До сих пор трясёт.       — Нотт, это даже для тебя странно.       Послышался шорох простыней, и голова Забини показалась из одеяла.       Драко бросил взгляд в его сторону.       — Блейз, не думал, что ты таких больших размеров, — послышался голос Теодора из-за спины.       — Ну почему вы так не любите спать? — голова Дафны показалась из-под одеяла. Белокурые волосы были растрёпаны, макияж растёкся после бурной ночи, создавая впечатление, что она только что вылезла из воды. — От вас шума, как от стаи младшекурсников.       — Доброе утро, Гринграсс, хорошо спалось? — пропел Теодор.       — Пиздец, я надеюсь, что не стал участником ваших странных извращений, — сказал Драко, закатив глаза и откинувшись на подушки, ощутив, как содержимое желудка медленно подступало к горлу.       — Не мечтай, Малфой, — бросила Дафна, приподнявшись на локтях. — Ты заявился около часа назад с бутылкой в руке и несвязным бредом. Рухнул на пол и отключился.       Драко перевёл расфокусированный взгляд на Гринграсс. Мысли, словно шестерёнки, закрутились в голове:       «Твою мать, не хочу даже думать о том, как я оказался на кровати. Если она хоть пальцем, блять, прикоснулась ко мне, я готов сломать ей все по одному».       Голос Блейза прервал поток мыслей.       — Расслабься, тебя и пальцем никто не трогал. Я использовал Левикорпус.       Брови Драко взметнулись вверх, прежде чем он кивнул в сторону Блейза. Затем он медленно закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться. Комната всё еще кружилась, а головная боль усилилась, словно невидимая рука пыталась выжать из него все мысли.

***

      Гермиона отвела глаза от окна и направилась к лестнице.       Ноги совсем не хотели слушаться. Она дрожала так сильно, словно кто-то внезапно пропустил через неё электрический разряд. Ладони были холодными и мокрыми, а гул в голове мешал сконцентрироваться. Тем не менее она продолжала двигаться вперед.       Подойдя к винтовой лестнице, у неё закружилась голова, но она успела схватиться за перила, прежде чем в глазах потемнело.       — Черт, как же все это меня достало.       Она не узнала собственный голос. Хриплый, пропитанный усталостью. Безжизненный — это идеальное описание.       Внезапно она почувствовала знакомое обжигающее тепло внутри себя. Ярость взметнулась в ней, словно пламя спички, и сожгла все остальные эмоции: боль, обиду, разочарование — всё исчезло, уступив место разрушительной силе.       Она закричала.       Но этот крик отличался от того, что вырывался из её горла во время приступов. Тот был вызван невыносимой болью, осознанием беспомощности, надеждой, что всё закончится как можно скорее. Но сейчас все было иначе. Этот крик исходил из глубины истерзанной души Гермионы, звуча так, будто все воспоминания, эмоции, чувства пытались разорвать на части, и это лишь разжигало в ней ярость.       Она оторвала руки от перил лестницы и, несмотря на боль, ощущаемую во всем теле, быстрыми шагами преодолела расстояние до окна. Дерево коснулось дрожащих пальцев, и Гермиона резко отодвинула створку. Холодный ветер ударил в лицо, зацепив кудри и завертев их в танце. Дождь беспощадно хлестал усталое лицо.       Грейнджер уставилась вдаль. Очертания Запретного леса размывались под дождем, капли стекали по лицу, проникая под край толстовки и спускаясь вниз по худому телу.       — За что это мне? — прокричала Гермиона в пустоту, ветер подхватил слова и унес. — Почему? Почему я? За что мне всё это? Чем я заслужила такое?       Часто дыша, она услышала звук собственного сердца, стучащего в груди. По лицу стекали капли, и она не смогла понять, был ли это дождь, или непрошеные слезы размывали очертания происходящего.

***

      — Эй, Малфой!       Драко поморщился от голоса, что прорвался сквозь пелену затуманенного сознания.       — Вставай, ты не можешь проваляться тут целый день. Это не Малфой Мэнор — за тобой бегать не будут.       «Забини, ты даже не представляешь, насколько прав. Это точно не чёртов Малфой Мэнор».       Драко нехотя раскрыл глаза, с трудом поднявшись с кровати. Когда ноги наконец достигли пола, он почувствовал приятную прохладу, пробежавшую по всему телу.       Он просунул руки в волосы, слегка оттянув, — это немного помогло ему оживиться. Он окинул взглядом комнату: кровати Блейза и Теодора были аккуратно застелены, несмотря на ранний час. Забини сидел за столом и что-то старательно записывал. Через дверь доносился приглушенный шум воды и голос Нотта.       Драко бросил взгляд на часы.       На те самые, что он привёз из поместья. Единственная вещь, которая напоминала ему о том, что время не остановилось, и жизнь продолжалась.       Стрелки часов показывали начало десятого утра.       «Просто отлично».       В Малфой Мэноре для него не имело значения, какой день недели, число или месяц. Он отрывался от реального мира, запираясь в своей комнате, которая была пустой, холодной и одинокой. Там он наслаждался одиночеством, оставаясь со своими демонами.       Теперь ситуация изменилась — ему было необходимо принять тот факт, что он должен вылезти из темноты, распрощаться со своим уединением. Примериться с тем, что ему предстоит провести целый год в окружении людей, которые испытывали к нему ненависть. Принять тот факт, что его будет сопровождать сотня взглядов, куда бы он не направился.       Звук двери, ударившейся о косяк, вывел его из транса. Голос Теодора прогремел в полной тишине:       — Душ отлично смывает остатки похмелья, — Теодор посмотрел на Драко, широко улыбнувшись. — Малфой, тебе особенно рекомендую, выглядишь как труп.       На последнем слове Теодор слегка запнулся, и улыбка вышла кривой, а в глазах мелькнуло прозрение. Но он успел вернуть себе непринуждённый вид, прежде чем этот промах стал бы слишком заметен, и перевёл тему.       — Итак, раз сегодня выходной, предлагаю немного прогуляться перед изнуряющей неделей, — проговорил Теодор, шагая босыми ногами по паркету.       Драко проводил его взглядом до кровати и вскользь посмотрел на руки. Они также были исполосованы шрамами, но его внимание привлекло не это. Их трудно было заметить, если не вглядываться специально, но, слава Мерлину, зрение у Драко было отменное.       Между рядов старых и заживших шрамов виднелось около четырёх свежих. Нанесены недавно и искусно залечены. Не знающий человек вряд ли заметил бы разницу, но Драко прекрасно знал, как выглядели свежие шрамы. Бледно-розовые, немного ярче, чем остальные.       «Твою мать, Нотт, это не обошло стороной даже тебя».       Драко перевёл взгляд на его лицо. Теодор выглядел абсолютно нормальным. Стоял с улыбкой на лице, увлечённо рассказывая Блейзу очередную шутку.       Он пытался встать. Его тело предательски зашатало, однако Малфой успел ухватиться за край кровати, прежде чем упасть на пол.       — Ладно, — пытаясь придать голосу уверенности, сказал Драко. — Какие будут предложения?

***

      После того, как поток слез прекратил стекать с лица, Гермиона закрыла окно и отошла на безопасное расстояние.       — Соберись, тебе придётся выходить из этой башни и видеться с людьми. Ты должна выглядеть нормально, они не должны ничего понять.       Снова слова остались без ответа. Ей было привычно чувствовать себя одиноко, иногда она разговаривала сама с собой.       Глубоко вздохнув, Гермиона посмотрела на лестницу:       «Нужно принять душ, выйти из башни и договориться с эльфами. Да, отличный план, хватит, чтобы пережить этот день»       Она кивнула себе для уверенности и сделала шаг в сторону лестницы.