Падшие боги

— Ох, нет! Пожалуйста! — только и заскулила Кора, стараясь удержать маму, которую только что стошнило в траву. Деметру было невероятно сложно волочить за собой. Она только пару минут назад свалилась без чувств, и растормошить её да привести в чувство оказалось нереальной удачей, но её реакция всё равно была заторможенной, а ноги плохо слушались. Прошло от силы минуты две их побега, а Кора уже вся взмокла, буквально таща мать за собой, как мешок картошки. — Пожалуйста, вставай, мы должны спешить! — взмолилась она, вытирая рот Деметре её же свитером, а затем толкая дальше. — Оставь меня… мне так плохо! — простонала мама, как пьяная, идя следом. — Сама беги… Спасайся… — Да что ж такое! Кора стиснула зубы, продолжая тянуть её, хотя сама не знала, куда бежит. Одно она понимала точно — назад уж никак нельзя. Лес же где-то должен закончиться в итоге… наверное. Ей хотелось наивно верить, что рано или поздно они выбегут на какую-то дорогу и, возможно, поймают мимо проезжающую машину. Но внутреннее чутьё подсказывало Коре, что это слишком наивная надежда. Почему-то она абсолютно уверовала в происходящее после увиденного. И это значило, что это место непростое. Их не найдут полицейские, этот лес вовсе не обычный, и проклятые твари не исчезнут по щелчку пальца. Всё было очень скверно, и Кора даже не представляла, что делать дальше, у неё не было никакого опыта прятанья, и она не знала, как ориентироваться в лесной местности. В голове была одна мысль: если эти накидки на их спинах действительно защищают от запаха, и твари не учуют их, то хотя бы нужно попытаться найти скрытое убежище. Это был не самый худший вариант на первый взгляд. Протрубивший откуда-то на всю округу церемониальный рог показался Коре звуком из ада, ведь она понимала, что последует дальше — чудища отправятся за ними на охоту. Озноб сковал тело, страх словно липкой удушающей рукой обхватил горло. Кора тяжело выдохнула, но не позволила себе останавливаться или выть. Она лишь упорнее потащила мать вглубь леса. Ночная мгла сгустилась ещё больше, ничего было не разобрать впереди. От этого влажность усилилась, и зубы стали стучать от холода, несмотря на постоянный бег. Деревья вокруг, старые и кривые, сейчас напоминали зловещие руки, а густой туман стелился по земле, скрывая тропинки и превращая лес в лабиринт. Кора видела пробежавших мимо других девушек, их силуэты, и даже слышала взволнованные голоса. Её никто не окликнул, промчавшись мимо. Оно и понятно — от страха сейчас каждый был сам за себя. Многие бежали, спотыкаясь и едва удерживая равновесие. Сердца колотились, дыхание перехватывало от страха. Каждое движение сопровождалось шорохом листвы и хрустом сухих веток под ногами. Но вскоре сердце ушло в пятки, когда где-то позади послышались тяжёлые шаги и зловещие рычания мантикор. Звук их когтей, скребущих землю, и жуткие то ли крики, то ли завывания эхом разносились по лесу, усиливая чувство обречённости. Казалось, что чудовища были всюду. Какая-то девушка завопила где-то слева в лесу, и сразу послышался рык — мантикоры ломанулись в ту сторону, следуя на звук. Волоски на коже Коры встали дыбом от ужаса, она сглотнула, заставляя себя не поддаваться панике. — Это всё какой-то сон! — как заевшая пластинка повторяла Деметра, до боли сжимая руку дочери. — Господи, что происходит?! — Тс-с-с! Будь тише! Идём, — еле слышно пошептала Кора, уволакивая её в противоположную сторону. Краем глаза она увидела двух других пробежавших неподалёку девчонок сквозь туман. Те, стремясь спрятаться, ныряли за деревья, прижимались к их стволам, чтобы слиться с тенью. Кора с мамой делали примерно так же, хоть пытались не сбавлять скорость — на пути не было ничего удачного, чтобы укрыться, поэтому нельзя было прекращать движение. Где-то позади вдруг раздался ужасающий женский вопль, а потом крики ужаса, которые быстро переросли в хрипы. Кора с Деметрой застыли как вкопанные от страха, и кровь в жилах, казалось, заледенела, когда жуткое нечеловеческое пение эхом пронеслось где-то в тумане. — Пошли, — шепнула Кора, таща за собой остолбеневшую от страха Деметру. Они прекрасно поняли, что первая добыча была обнаружена, и какую-то несчастную уже жрут. Крики её прекратились, и звучало лишь это леденящее душу пение. Они помчались дальше, стараясь не шибко шуметь. Где-то недалеко завопила ещё одна девушка, и послышались рычания, а затем беготня. Всё это заставляло дрожать от ужаса, и первобытный страх заполнял сознание, заставляя терять здравость мысли. Кора понимала, что была близка к настоящей панике. Но тут она заметила небольшой выступ у скалы, окружённый густыми кустарниками. Она с мамой быстро свернула туда, затаив дыхание и моля, чтобы их не нашли. Но укрытие при приближении оказалось бессмысленным — слишком редким. Мантикоры рыскали вокруг, их злобные рычания сливались с шорохом леса. Выбежав к новому уступу, Кора вдруг совсем близко увидела подобие то ли озера, то ли болота, и они с мамой остановились как вкопанные. А затем помчались вдоль него, но вдруг машинально замерли, когда лес содрогнулся от третьего звука протрубившего рога. Было очень громко, и уши на миг даже заложило, в какой-то момент Кора потеряла бдительность, нервно думая, что теперь и мужчины подключились к этой жуткой беготне-охоте. Но тут, повернувшись вбок, дочь с матерью в ужасе застыли. Впереди них, недалеко между кривыми деревьями, застыла одна мантикора. Лоснящаяся шкура была не очень хорошо различима сквозь туман, а уродливая мутировавшая голова смотрела куда-то в сторону. Очевидно, тварь таки не учуяла их из-за накидок, и не услышала из-за трубящего сейчас рога. Она втыкала в сторону. Кора осторожно коснулась ладони матери, заставляя её медленно идти с ней назад, уходить в сторону и не шуметь. Но стоило только боевому рогу умолкнуть, как через две секунды и пару метров большая ветка под ступнёй Деметры треснула слишком громко и отчётливо. Огромная мантикора тут же повернула голову. Замерли и женщины, в упор глядя на неё. Чудище уже видело их, а они — его взгляд. У Коры внутри всё упало: на неё смотрели обезумевшие, пустые глаза, в которых не было ничего человеческого, лишь голод и звериная ярость. «Не паниковать, не паниковать…» — медленно приказала себе Кора. Но поддалась эмоциям первая Деметра и рванула в сторону, хватая дочь за руку и таща следом. И тут же позади них раздалось гиенистое животное улюлюканье и резкий свист — монстр рванул за ними. Кора в ужасе понимала, что такими темпами они не убегут. На пути вдруг оказалось то самое озеро-болото, и женщины побежали вдоль него. И тут, как в самом дешёвом кино, Деметра споткнулась об камень и кубарем полетела по земле с громким вскриком, а затем ещё и приложилась головой о соседний булыжник. Бранное слово на одном выдохе вырвалось из горла Коры, она схватила на бегу какой-то очередной камень, резко разворачиваясь, чтобы кинуться к твари и защитить упавшую мать. Зловещая аура накрыла её гнилым вонючим облаком, когда перед глазами на неё в полёте прыгнула сверху гигантская мантикора, похожая на чудовище-льва. Замахиваясь в ответ камнем, Кора уже понимала, что ей сейчас конец, в одну секунду видя страшный тройной ряд зубов в пасти мутанта и кровавые острые когти на растопыренных в прыжке лапах. Но внезапно что-то произошло. Кора машинально завопила, когда вдруг оказалась в рое чего-то вертящегося. Будто вокруг неё летал с небывалой скоростью десяток щупалец, и её тело швыряло из стороны в сторону. От неожиданности и паники она не сразу поняла, что вообще происходит, лишь на вторую секунду осознавая, что вокруг неё вращаются толстые твёрдые лианы. И они почему-то исходят из её груди, как лозы-щупальца, как верёвки, которые в воздухе поймали и змеиным клубком свернулись на теле мантикоры, хватая её в свои оковы. Кора взвизгнула, плохо понимая происходящее. Ей казалось, что она была похожа на чёрного Венома, персонажа-прищельца из фильма Марвел, который вселился в человека. Из неё вращались лозы-щупальца, которые сейчас в воздухе держали рычащую огромнейшую тварь, не менее девяноста килограмм весом. От этого Кору понесло назад. Хоть лианы жили своей жизнью и имели собственную силу, но чужой вес словно придавливал её к земле, да и тварь пыталась вырваться. Кора задёргалась, завращалась, а за ней не без труда потянулись над головой лозы с добычей в своих кольцах. Ноги подкашивались и были готовы вот-вот рухнуть на колени. — Разворачивайся! — послышался вдруг звонкий женский голос, и чьи-то руки обхватили Кору за талию, реально пытаясь повернуть на месте. — Топи мантикору в озере! Топи её, пока не освободилась! Кора ничегошеньки не понимала, пребывая в смятении и ужасе, поэтому машинально подчинилась, позволяя неизвестной позади девушке сделать с ней семенящие шаги назад, неуклюже развернуться на месте, а затем Кора плюхнулась на колени. И лозы-канаты над ней с тварью рухнули в болотную жижу. Тяжёлое тело чудища тут же ушло на дно, не в силах освободиться от пут, хоть и истошно брыкалось — десятки пузырей проступило над грязнющей водой. — Топи, не вставай! Она сейчас ослабнет! — уговаривал голос девушки над ухом, и она обнимала её со спины, поддерживая за трясущиеся руки. Эти минуты показались Коре вечностью, а затем всё резко прекратилось — тварь всплыла над водой, неподвижная. А огромные лозы-кнуты в миг отпустили её тело, втянулись, утончаясь и уменьшаясь в воздухе, а затем их будто засосало куда-то в грудь Коры. Та глухо выдохнула от сильного толчка, а затем, вздохнув два раза, резко отдёрнула ворот платья, смотря в то место, куда сейчас вросли гигантские лианы. Но не в её тело, а в маленькую простенькую брошь в виде виноградной лозы, приколотой на внутренней стороне ворота одежды. Сувенир, который прицепил на неё Уён во время танца в холле. Мысль «что за?!» успела лишь промелькнуть в голове, но не прозвучать в голос — Кора вздрогнула, когда её талию отпустили, а затем мимо неё пронеслась тонкая изящная фигура, плюхаясь в болотное озеро. Сталь мелькнула в руке длинноволосой девушки, а затем худенькая ручка махом перерезала горло всплывшей мантикоре. — На всякий случай. Не помешает удостовериться, что тварь точно мертва, — быстро сказала неизвестная, распрямляясь в воде. Голос её вдруг показался знакомым. И тут Кора резко дёрнулась, когда девица развернулась к ней лицом, ведь сразу поняла, что это не совсем человек. — Ты что такое?! — на эмоциях выпалила она. У девушки перед ней была зелёная бледная кожа, местами с наростами, похожими на древесную кору. Она была практически нага, и её аккуратные небольшие груди и промежность прикрывало пару листьев, а по всему телу тонкими прутьями разрослись лозы и ветви. Длинные волосы были цвета свежей листвы, и настоящие цветы бутонами цвели в прядях. Неестественно светящиеся салатовые глаза неотрывно смотрели на Кору. Но даже так та вдруг узнала знакомые черты. — Юци? — с сомнением вырвалось у Коры. Ведь это существо было похоже на ту девушку, которая в обед заходила к ним в комнату и разговаривала с её мамой. — Верно, это я, — кивнула та в ответ, но их обеих отвлёк внезапный кряхтящий звук, стон от боли. — Мама! — опомнившаяся Кора бросилась к лежащей Деметре, приподнимая её и укладывая себе на грудь. Лоб мамы был разбит, кровоточил — она явно хорошенько приложилась головой об камень при падении. Глаза её были закрыты, она щурилась от боли и простонала, но толком не пришла в себя. Кора осторожно прощупала её висок, удостоверившись, что нет глубокой раны. Но затем испуганно воскликнула: — Не подходи, стой, где стоишь! — Я не трону тебя, не бойся! — Юци, пытавшаяся к ним просто приблизиться, замерла от её восклицания. А затем, видя прикованные глаза к ножу в своей руке, она отбросила лезвие в траву и выставила вперёд открытые ладони. — Я не наврежу тебе, Кора. Я же только что пыталась помочь, спасти от этих тварей! Надо поторапливаться! Остальные найдут нас быстро! — Ты что такое? — прошептала Кора, нервно рассматривая неестественную кожу зеленоволосой девушки — чуть грубоватую, с деревянными чешуйками, но местами блестящую, словно изумрудную. — Ох, нет смысла юлить, вы все уже и так видели много нереального, да? — слабо и как-то печально улыбнулась Юци, а затем распрямилась, опуская руки вдоль голого стройного тела. — Я дриада, лесная нимфа. Некогда хранительница жизни растений и лесной флоры, а теперь её жалкое подобие, — очередная горькая усмешка дрогнула на её бледных губах. Кора ошарашенно пялилась на это диковинное создание. Она, конечно, слышала мифы о дриадах, видела их в кино и играх, но никак не ожидала воочию лицезреть одну их них. Не беря в расчёт сложившуюся ситуацию, нельзя было отрицать, что эта Юци была чем-то восхитительно прекрасным, словно чудо природы, волшебство весны. — Я знаю и понимаю, ты сейчас в шоке, но послушай, — горячо продолжила дриада. — Я не желаю вам зла. Когда-то твоя мама очень помогла мне, отстояв в митингах часть продаваемого леса и потом выходив больные деревья в заповеднике. Тем самым она, на самом деле, спасла пять моих сестёр. Ведь дриады погибают со своим родовым деревом, если оно умирает. Поэтому я у неё в долгу. К сожалению, из-за некоторых, кхм, происшествий, история которых сейчас не важна, я теперь навсегда привязана к этому месту возле священной горы. Вот и моё дерево рядом, которое я не могу надолго покидать, — она взмахнула рукой, показывая на большой толстый дуб неподалёку у воды. — Что только что произошло? — нервно спросила Кора, автоматом проследив взглядом за её рукой на то дерево, а затем вновь уставилась на дриаду Юци. — Что только что надо мной вращалось?! — Подарок бывшего Диониса, сейчас он носит имя «Уён» среди смертных, — быстро ответила Юци. — Я бы сказала, что не стоит доверять ни одному падшему богу. Но Уён особо никогда не был злобен, несмотря на его проклятый недуг. — Недуг? — Да, — кивнула дриада. — Его мачеха Гера ненавидела его всей душой и наслала на него безумие, которым Уён нечаянно мог заражать других. Это когда-то сильно повлияло на него, нанеся глубокую травму, но он до сих пор сражается со своей тёмной стороной, стараясь быть богом веселья и виноделия, а не безумия. Но не в этом суть. Уён всегда был добр к лесным существам — силенам, сатирам, нимфам, менадам. Мы были его частыми спутниками. И его подарок тебе говорит о том, что он зачем-то пожалел тебя, дав временную защиту. — Временную? — машинально переспросила Кора. — Да. Сила его оберега-лозы уже иссякает, она вряд ли повторит подобное, но… Юци прервали внезапные вопли откуда-то из леса. Верещала девушка от испуга, а следом послышались знакомые рыки. Мантикоры бежали где-то рядом, и судя по нарастающим звукам, они явно приближались. Паника вновь начала одолевать Кору, она нервно уставилась на кряхтящую Деметру в своих руках, которая никак не могла прийти в себя. Ужасающая мысли снова посетила голову — она не убежит сейчас с мамой в таком состоянии. Страх новой волной накрывал так стремительно, логика от нервов не работала. — Кора! — Юци вдруг оказалось рядом, плюхаясь на колени и хватая её за плечо. Та растерянно уставилась в неестественные неновые глаза, пока дриада горячо продолжала: — Кора, я знаю, как сейчас тебе тяжело кому-то довериться. Как тебе страшно. Но я в долгу перед твоей мамой. Поэтому могу спасти одного. Да, одного — тебя или её. — Что? — растерянно выпалила Кора, нервно озираясь по сторонам, слыша в тумане новые рыки. — Я одно из подопечных созданий Диониса, — Юци затормошила её, вновь обращая на себя внимание. — Если ты дашь мне брошь Диониса, то есть Уёна, я воспользуюсь остатком его силы в подарке, и смогу в своём дереве запечатать человека, скрыть магией до утра, пока не взойдёт солнце, не закончится священная ночь и завеса закроется, тогда твари исчезнут. Но… — она с грустью скривилась. — Мне хватит сил только на одного человека, я не укрою двоих, к сожалению. Поэтому ты должна выбрать, кого я сейчас спасу — тебя или твою мать. — Что? — голова Коры шла кругом от всего увиденного и услышанного. — Нет времени, думай быстрее! Твари сейчас явятся, и одной из вас надо убегать! Тебе решать, кто эту будет, кого мне укрыть своей магией и силой Диониса! Дай только брошь! И выбери! — Да что мне выбирать?! — тихо прошипела Кора. — Как я могу не защитить мать?! — она сорвала с ворота платья брошь, потягивая её дриаде. — Я всегда её буду защищать, и в таком состоянии она вообще никуда не убежит! Защити мою мать! Прошу, ты… Она даже не успела закончить фразу, когда Юци коснулась виноградной лозы, а затем её тело вспыхнуло лёгкой дымкой и зеленоватым свечением. Миг, и ворох листьев окутал Кору ветряным вихрем, она вскрикнула, чувствуя, как нечто приподнимает её маму из её рук над землёй. А затем и тянет в воздух, обволакивая невесть откуда взявшимися корнями. — Мама! — нервно воскликнула Кора, подрываясь на ноги. Она забила по летающим в воздухе листьям, а когда оказалась поза зоной лиственного смерча, ахнула от увиденного. В огромном дереве перед ней сейчас зарастало образовавшееся неестественно широкое дупло. Дриада Юци внутри обволокла в объятия Деметру, укладывая на образовавшийся пласт листьев, как на подушку. А затем их накрыло коконом из корней и лоз, которые втянулись, а затем разрослись по дереву. Миг — и вход в дупло затянуло корнями, которые тут же затвердели, становясь практически корой, цельным куском всего ствола. — Мама! — Кора нервно припала ладонями по дереву, к тому месту, где только что было огромное дупло. — Не бойся! — прозвучал глухой голос изнутри, а затем на дереве проявился древесный силуэт лица дриады, прямо напротив лица самой Коры. Та от испуга и неожиданности вскрикнула, отшатнувшись назад. — Не бойся, я защищу её до утра, — древесное лицо в коре с кряхтящим звуком задвигалось. — Я даю слово, что сберегу её до завтра, эти твари не найдут её. Но тебе надо торопиться — беги, прячься, убегай! Скорее! Эти чудовища уже близко! Прошу тебя, защити себя! Я позабочусь о Деметре! — и лицо дриады втянулось обратно в дерево, и ствол снова стал цельным. Кора бы и хотела ещё что-то спросить, но вздрогнула, услышав рычание где-то совсем близко. Времени стоять и прохлаждаться не было. Она побежала прочь, по дороге зачем-то схватила откинутый в траву нож дриады. Драться она не умела, но это не значило, что она не попытается, если что. Ноги бежали со всей мочи, Кора начинала тяжело дышать. Сердце разрывалось от страха неведения — она не знала, правильно ли поступила, оставляя маму с неизвестной дриадой. И лишь надеялась, что это не будет фатальной ошибкой. Почему-то она поверила этой Юци, как бы бредово это не звучало. В любом случае, Деметра была в обморочном состоянии, и Кора ничего не смогла бы с ней сделать на руках — ни защищаться, ни удрать. Это была моментальная смерть для двоих, а так у них обеих появился шанс. Так себя Кора и утешала. Она вдруг застыла на бегу, уловив движение впереди. И глаза её не обманули — молния, что туда-сюда шныряла между деревьями, оказалось невероятно быстрым человеком. Словно некто развивал неестественную магическую скорость, просматривая кусты. Миг — и белая вспышка метнулась к ней, и рядом возник знакомый силуэт. Фальшивый полицейский Чонхо остановился неподалёку, рассматривая какие-то пушистые кусты. На его сапогах затрепетали длинные белые крылышки, как у настоящего Гермеса, бога скорости. Он сам кинулся к какому-то пню, оказавшийся прикрытием ямы в ветках, и оттуда донёсся тонкий вопль. Какая-то девчонка выбежала из своего укрытия и побежала прочь. — Нет, не ты мне была нужна, — скучающе вздохнул Чонхо. Вжу-у-ух! И он исчез, и на месте, где он только что стоял, на полсекунды осталось призрачное марево. Кора поджала губу, стараясь не злиться. У этих мужчин взаправду были силы! И они могли и могут спасти всех, но предпочитают делать это выборочно! Ладно, не время придаваться вопросам морали и совести. Кора побежала дальше сквозь заросли. Она выбежала в какой-то поворот, и лес стал ещё гуще и темнее, туман непрогляднее, и звуки жутким эхом разносились со всех сторон. Где-то послышался настолько странный лязг, а потом свист, что Кора нервно замерла, вслушиваясь куда-то вдаль, но ничего не могла понять. Ей казалось, что со всех сторон кто-то где-то есть, и она растерялась, не зная, куда же ей бежать. Промчавшись наобум минуты две, она вдруг услышала шум реки и двинулась в ту сторону, предполагая спуститься вниз, к какому-то устью. Вода журчала быстро, течение ускорялось, когда сплошной поток падал вниз с каменистого обрыва. В лицо ударил запах камышей, и блеск луны отражался быстро бегущей рекой. Но, оказавшись на опушке прямо у бурлящей реки, Кора в ужасе увидела новых кошмарных существ. Гарпии, как подсказало сознание и воспоминания картинок из книжек и фильмов. На камне сидело два огромных существа: полуженщины-полуптицы отвратительного вида, с крыльями и задними лапами грифа-орла, с длинными острыми когтями, но с человеческой головой и голой женской грудью. Даже поток воды не перебивал вонь от их тел — тянуло гнилью и мертвечиной. Они развернулись на камнях удивительно синхронно, увидев выбегающую из леса девушку. Втянули кривыми ноздрями воздух, ловя людской запах. А затем растопырили мощные крылья и заверещали во всё горло. Ужас парализовал Кору, слыша эти истошные надорванные вопли. Она не сдержалась, вскрикнув от страха. Ноги засеменили по траве в нервном развороте, и Кора чуть не свалилась, когда на бегу повернула обратно. В спину ей донёсся новый крик, а затем по звуку она поняла, что крылья оттолкнулись в воздухе, и гарпии взмыли вверх, бросаясь за внезапной добычей. Кора со сбившимся дыханием и выпяченными глазами помчалась как умалишённая, в панике понимая, что её сейчас просто схватят в полёте. Но вдруг впереди неё река всколыхнулась, а затем воды разверзлись в стороны огромным потоком, и словно со дна выпрыгнуло в акробатическом прыжке длинное стройное тело. Кора с трудом затормозила ногами, в изумлении таращась на эту картину. Человек перед ней грациозно выгнулся в воздухе, выпрыгивая из воды, как на обратной съёмке видео, крутанулся вокруг своей оси, и у него в руке тут же невесть откуда вырос огромный трезубец. Только через две секунды Кора узнала Юнхо в изумрудно-золотой сетке на голом торсе и странных штанах-лосинах из сверкающих чешуек. Он как речное божество, аватар воды, пронёсся в воздухе на магической волне, а затем насадил летящую гарпию на свой трезубец, словно копьём её пробил. Кора успела увидеть только голые колыхнувшиеся груди твари, а затем её саму сбило в спину тяжёлое тело. Это вторая гарпия в полёте опрокинула её наземь, протаранив, и часть плеча больно резануло задетыми когтями, но каким-то невероятным чудом ей не распороли мышцы. Кора резко перекатилась на спину, избегая нового удара жуткими лапами. И тут же закричала в исступлении, когда здоровенная тварь, от которой разило тошнотворным запахом, прыгнула на неё, намереваясь вцепиться зубастой пастью ей в горло. Но вдруг гарпию просто отшвырнуло вбок. Это в неё влетело мёртвое тело первой гарпии, отбрасывая их к деревьям. Будто кто-то как игрушку швырнул эту тварь. Кора мгновенно повернула голову и увидела, как Юнхо у берега делает замах и бросает свой огромный трезубец. Тот просвистел в воздухе копьём и пригвоздил к дереву пытающуюся подняться гарпию, насквозь пробивая ей череп. Чудище издало нервный предсмертный писк, перерастающий в хрип, и обмякло за две секунды. — Ненавижу этих тварей, — последовал меланхоличный вздох. Грудь Коры тяжело вздымалась, она отползла назад на ягодицах, нервно смотря на идущего вперёд Юнхо. С дюжину белых мотыльков взметнулись вверх, когда его голые ступни бесшумно ступали по влажной от тумана траве. С мокрых волос стекали капельки воды, и чешуйки на его облегающих штанах переливались чудным драгоценным сиянием. Его будто вообще не смущало ничего, и ползущая да трепещущая от страха дева его особо не интересовала. Юнхо подошёл к мёртвой гарпии и резко выдернул из её головы свой длинный трезубец. При этом на его худоватой руке отчётливо показались напрягшиеся мышцы. Он развернулся, скучающе-ленивым взглядом посмотрел на неловко поднимающуюся Кору. — Не планировал тебя ловить, — спокойно сказал он. — Но раз первая попалась, пойдёшь со мной? Царевной морской будешь? — коварно усмехнулся он, явно с приличной долей сарказма. Его язвительная ухмылка и безразличный взгляд вовсе не понравились Коре. Но ни она, ни он ничего не успели сказать друг другу, потому что из зарослей с воплем вылетело ещё несколько гарпий, словно дикие привидения, вопя на всю округу. Одно было хорошо — они бросились именно на Юнхо, и он мгновенно отвлёкся, взмахивая своим трезубцем и пытаясь продырявить первую из тварей, которая внезапно ловко увернулась. Кора же не стала мешкать и терять время — пусть магический мужик сам разбирается с магическими существами, или кто они там такие. Неважно, это их проблемы, а она вновь пустилась в бега со всей мочи. Самое нелепое и до обидного смешное — нож, подобранный для защиты, Кора потеряла мгновенно, даже не то, что им не воспользовавшись, а и не сумевши его просто вытащить для атаки. Но она явно переоценила свою удачу и благосклонность судьбы, потому что, выбежав на небольшую просторную местность с редким насаждением деревьев, Кора столкнулась с одной из девушек чуть ли не лбами. А за ней толпой бежало пять мантикор! По крайней мере, столько насчитали испуганные глаза Коры, а затем её душа окончательно ушла в пятки, когда и сверху раздались ужасающие вопли-крики. Это десятки гарпий, как летучие мыши, ползли с верхушек деревьев вниз, перебирая по стволу задними лапами и неестественно выгнутыми человеческими руками, балансируя расправленными крыльями. И стало просто дурно только от одного взгляда на них. Что гарпии, что мантикоры издали одновременно рык и вопль, и эти страшные звуки смешались воедино, словно выедая душу. Глаза Коры устремились вбок, когда она услышала новый крик, и тут же увидела, кому он принадлежит. Это ещё одна девушка завопила от страха, лежа у пня на траве, скручиваясь в калачик и закрывая голову руками. Первая девушка же возле самой Коры от ужаса обхватила её за плечи, буквально вжимаясь всем телом и ища мнимой защиты. Они обняли друг друга скорее инстинктивно, в последней надежде, когда над головой над ними вылетела огромная мантикора, растопырив в прыжке свои огромные когтистые лапы, а две гарпии с визгливым криком сбросились следом с деревьев. Кора машинально вскрикнула, бездумно делая шаг назад с девушкой в объятиях. Но мантикора не обрушилась на неё, а странно качнулась в сторону, издав глухой звук. И только потом её воспалённый мозг догнал, что тварь в полёте просто проткнули ударом стали. Кора видела подобное пару минут назад, на примере Юнхо, проткнувшего трезубцем гарпий. Но на этот раз перед взором был чёрный двузубец, на который в воздухе Сонхва наколол гигантскую тяжеленную тушу. Да, перед ними, как чёрный призрак появился вытянутым силуэтом Сонхва в своих длинных одеяниях. Из-за лица, скрытого капюшоном, он был похож на предвестника смерти, и едва различимый призрачный огонь голубой туманной дымкой слетал с подолов его плаща, когда он грациозно развернулся вокруг оси, вырывая двузубец из тела твари и отбрасывая мантикору назад. Сонхва в развороте крутанул длинное оружие в руках, как какое-то копьё-посох, и оно оказалось необычным, двойным — на другой стороне длинного древка был меч из стали цвета гранита. И его острие стремглав вонзилось в живот подлетающему монстру. Но тут заверещала рядом ещё одна тварь, третья гарпия, невесть откуда появившаяся, тараном полетела на девушек, чуть их не снося их с ног. Кора запищала, чувствуя, как её шею обхватывают жуткие трупные пальцы с когтями, и зубастая пасть мутировавшей женщины склоняется к её лицу. Но затем с неё буквально снесло чужое тело, а другое появилось в поле зрения: трёхголовый пёс в стремительном прыжке схватил средней головой гарпию за затылок и одним укусом проломил позвоночник, отшвыривая тело подальше от себя. В этот момент Кора взвизгнула от испуга, и одновременно её оттолкнуло от отбрасываемого чужого тела. Оказалось, что она с другой девушкой стояла на небольшом уступе всё это время, и сейчас её нога соскользнула с края, и Кора с воплем упала вниз с небольшой высоты, метра два всего, но этого хватило, чтобы больно приложиться подбородком об землю. И из глаз тут же посыпались искры. Кора зажмурились инстинктивно, несколько секунд пытаясь прийти в себя. Девушка, что была рядом, куда-то со всхлипом отползла. — Κέρβερος, προστάτευσέ την, — раздался над головой знакомый бархатный голос. Кора с трудом разлепила веки, пытаясь осторожно двигать ушибленной челюстью. От боли аж затошнило, и она с трудом заставила себя собраться и прийти в чувство. Но распахнув глаза и уставившись вперёд, Кора замерла, как парализованная, глядя на фантастическую картину происходящего. Вначале она ойкнула в испуге, когда над ней плюхнулось здоровенное тело. Это гигантский трёхголовый Цербик накрыл её собой, растопырив лапы, и стал стражем стоять над лежащим телом девушки. Хотя правильно его уже называть Цербер? Ведь именно так уже не раз назвал его Сонхва этой ночью. Но даже не жуткая псина-мутант испугала Кору. Её глаза в изумлении и полном шоке глядели на происходящую битву. А это была именно битва, по-другому не скажешь. Причём как в самом настоящем фэнтезийном фильме. Мантикор было много, слишком много, даже в разы больше тех, что были на поляне у пансионата. А с деревьев камнем падали в полёте свирепые гарпии, норовя раскромсать мужчин на земле, которые активно дрались с тварями. Да, большинство падших богов было здесь, отражая нападения бросающихся на них монстров. — Сраная Гера! Теперь на нас нападают бывшие слуги, как на каких-то простых смертных! — откуда-то появился злой Юнхо и, размахнувшись, ударил в бок подбегающую мантикору. Та увернулась, и трезубец исполосовал ей бок. Разозлившаяся тварь стала кружиться вокруг морского бога, пытаясь задеть его то лапами, то вращающимся скорпионьим хвостом. Рядом послышался жуткий звук: череп одной из гарпий проломили об камень напрочь, превращая в кровавую лепёшку. Это огромный Минги разогнулся, поднимая неестественно большой кузнечный молот своими сильными руками в одних кожаных перчатках. На голой коже от напряжения отчётливо вырисовались мышцы, бицепсы напряглись из-под безрукавки. Рядом выпрыгнул Ёсан, буквально как сказочный эльф, и его белоснежные волосы шелковой волной колыхнулись за ним в прыжке. Он выхватил стрелу из колчана на спине, мгновенно приложил к тетиве золотого лука, и странный звенящий звук на секунду окрасил округу. Стрела тут же вошла в глаз подбегающей мантикоре, и тварь, взвыв от боли, рухнула на землю, не совладав с координацией на бегу. Где её и постигла финальная участь: Минги оказался рядом, взмахнул обеими руками и с силой обрушил молот на голову упавшей мантикоре. В ту же секунду послышался жуткий хруст сломанных костей, и огромное тело твари обмякло на земле. Неподалёку кружился Сан с длинным мечом, с раскалённого клинка которого валил магический огонь. Казалось, оружие было продолжением его руки, он умело вращал мечом, нанося страшные раны атакующим тварям. Одна из мантикор взвыла, когда ей отрубили хвост, но боль сделала её агрессивней, заставляя свирепее бросаться в агонии на мужчину с красным боевым раскрасом на лице. По сути, здоровенная туша подобия льва атаковала Сана, но он ловко уходил от опаснейших когтей и пасти, при этом, не давая подобраться к себе рядом летающей гарпии. — Поймал! Поймал! — вдруг донеслось откуда-то из чащи леса. А затем прямо в гущу боя молнией влетел Чонхо, с трудом затормаживая на супер-скорости. Белые крылышки подрагивали на его сапогах и золотом венке в волосах, а сам владелец немного растерянно уставился на сражающихся соратников с тварями. На плече Чонхо сейчас висела кудрявая девица, и она истошно задрыгалась, завыла от ужаса. Или то от того, что её схватили, или от того, что она сейчас лицезрела. А может, от всего вместе взятого. Однако её никто не отпустил, как бы она ни пыталась освободиться. — Тише! Тише! Спокойненько, мы уходим отсюда, моё золотце, — Чонхо практически ласково похлопал её ладонью по ягодицам, другой рукой чуть подкидывая женское тело, удобнее умащивая на своём плече. Чужие возмущения никак не привлекли его внимание. — Мы с тобой нашли друг друга, и тебе не стоит уже на это смотреть! С этими словами он побежал прочь, неестественно быстро делая рывки, и прыгая по камням так, что явно было можно усомниться в законах физики. Девушка на его плече громко ойкала от каждого прыжка, когда её подкидывало и било животом об тело Чонхо. — Эй! — злобно гаркнул Сан, разворачиваясь вслед убегающему богу скорости и сам уворачиваясь от смертоносного удара скорпионьим хвостом. — Ты куда это?! Совсем обнаглел?! Помогай добивать этих тварей! — Простите, я ритуал уже исполнил! Поймал себе добычу! — усмехнулся Чонхо, и голос его немного проседал, сбивался на бегу. — Удачки вам, ребята! Поторопитесь, красоток не останется! Моя даже невинная, нетронутая, представляете?! — он засмеялся, со смехом уклоняясь от гарпии, и удрал восвояси при помощи своих быстрых сапог. — Вот же сучара крылатая! — себе под нос выругался Сан, атакуя очередную тварь. — Зачем ему вообще «нетронутая»? — закатил глаза Ёсан, а затем сделал стремительный выстрел, попадая в бок одной из мантикор. — Двадцать первый век на дворе, пора соответствовать нам, юным дедам. Кроме как приносить девственниц и девственников в жертву, я понятия не имею, в чём их ценность, — хмыкнул он, явно пошутив. — Геры на тебя нет, побойся праведного гнева! — рассмеялся Сан, забегая за дерево, чтобы избежать нападения сразу трёх крылатых тварей. — По-моему, таких, как ты, сейчас называют либералами в политике. — Ох, уж этот твой юморок, любитель анархии, — со смешком скривился Ёсан, кружась вокруг своей оси и залпом отправляя стрел одну за другой. Тетива только и звенела на его луке и, казалось, его сильная, тренированная рука не знала усталости. — Знаете, что вспомнилось? — Юнхо рядом взлетел вверх, поражая одну из тварей трезубцем, затем резко крутанулся на месте, взмахивая рукой, и из дерева вылетела струя воды, мгновенно иссушая его. Этой же водой, сразу заледеневшей, Юнхо послал в полёт длинный сталактит, как копьё, прямо в глаз летящей над его головой гарпии. И попав в цель, довольный Юнхо быстро продолжил: — Помните, как давно, ещё в античности, мы полупьяные пришли на разборки к одному божку-чужестранцу, пришедшему на наши территории из того сраного Египта с его дикими правителями. Мы его прижали к стенке, а этот божок давай обещать нам дары всякие, если мы его оставим в живых. Магическое ожерелье там, сундук сокровищ, великий меч, зелья силы, а в конце десяток девственниц и девственников. И Гермес такой, ой простите, Чонхо такой говорит: «А давай их, девственников и девственниц твоих! Гулять так гулять!» А божок этот скривился, мол: «Да я это так ляпнул, по глупости! Почему все просят этих девственниц? Где я вообще вам их найду в вашей Греции? Особенно после вашего Зевса?» Ох, мы тогда знатно посмеялись, как какие-то человеческие юнцы. А сейчас этого добра в этом мире — пруд пруди! — Интересный парадокс, — хмыкнул Минги и с размаху, как бейсбольной битой, влупил молотом по подлетающей гарпии, отшвыривая её далеко назад. — Раньше в нашем мире при Олимпе чтили брак и бла-бла-бла, были нормы, при этом царил повсюду разврат и насилие, инцест вообще никого не смущал. В этом же мире дозволено практически всё, никому не нужны браки и дети, пока не пожили для себя. При этом столько много люду сохраняют себя, не кидаются в похоть, не хотят зависеть от брака, и это норма у них. — Ох, только давай не разглагольствовать о морали и её интерпретации! — Сан с трудом уклонился от мантикоры, которая его чуть не сбила с ног. — Лучше скажи, дорогой братец, нафига ты всё это устроил? Тебе же тоже жениться придётся! Иль ты давно глаз положил на кого-то? — Нет, — Минги равнодушно пожал плечом, делая новый выпад. — Мне всё равно, какую женщину схвачу по дороге, ту и заберу. Пусть сидит себе в сторонке, в моих глиняных горшках цветочки высаживает или что-то там себе делает, не важно. В браке нет смысла, как в вечной любви, ты хорошо мне помог это понять, братец. — Вот же зануда, а такой молодой ещё! — хмыкнул на это Юнхо, не скрывая усмешки. — Всего-то пару столетий проспал. Кора, слушая это, смотря на весь этот хаос, наконец-то пришла в себя через две минуты. И когда здоровенный Цербер, до сих пор охраняющий её, вдруг залаял каким-то демоническим басом, кидаясь на подбежавшую тварь, она попыталась осторожно отползти в сторону для побега. Получилось недалеко, когда рядом шлёпнулась здоровенная мантикора, прямо на спину, явно болезненно ударяясь позвоночником. Тварь взвыла, замельтешила в воздухе лапами, потеряв пару секунд, прежде чем развернуться на брюхо. А затем, увидев перед собой стоящую на четвереньках девушку, мантикора оскалилась и кинулась на неё. Кора успела только выдохнуть от ужаса, видя приближающуюся к себе пасть. Но время вдруг словно замедлило ход, и она зачарованно смотрела, как разбухал правый глаз мантикоры вместе с остальной половиной лица. Кровавая глазница лопнула, а из неё вылетело чёрное лезвие и приблизилось прямо к лицу Коры, заставляя её замереть, как парализованную. Но острие не ударило её саму, а резко вонзилось в дерево в сантиметре от её головы. В нос мгновенно ударил чудовищный запах твари, обмякшей перед ней. — Юный Цербер, конечно, отвратительный охранник, — послышался раздражённый вздох, а затем голова в капюшоне появилась над мантикорой — Сонхва резко выдернул своё оружие из черепа чудища, даже не обращая внимания на заляпывающую его кровь. Кора же вздрогнула, будто её разрядом шибануло, когда на её щеку и часть белого платья брызнуло чужой кровью. Она сдавленно выдохнула, силясь не впасть в истерику. — Ты в порядке? — Сонхва крутанул свой двузубец с мечом на конце, стряхивая с клинка остатки мозгов мантикоры. — Кора? Отвечай. Не впадай в истерику. Ты в порядке? — Конечно нет! — тихо выдохнула она в нервном возмущении. Ведь перед ней упало мёртвое тело гигантской мантикоры, и видеть это у своих ног было до трясучки жутко. А секунду до этого зубастая тварь чуть не прокусила тебе лицо, а затем ей пробили череп двузубцем-мечом, впечатав его у твоего лица, и вот эта туша лежит у твоих дрожащих ног, задевая когтями кеды. Нет, конечно, сейчас с ней не всё в порядке! — Я про физическое, Кора, ты же прекрасно понимаешь. Это сейчас важно. Остальное… с остальным мы разберёмся с тобой потом, — Сонхва склонил голову, и из-под капюшона показались его чёрные-пречёрные глаза, быстро осмотревшие девушку. Так и хотелось крикнуть ему в ответ: «Ты по мою душу?!» Вместо этого Кора не без удивления уставилась на чёрную перчатку перед собой: Сонхва протягивал ей руку, чуть склонившись, сгорбившись и другой рукой заведя своё жуткое оружие за спину. Предлагал ли он ей просто подняться в лживом джентльменском жесте? Или в этой протянутой ладони в перчатке было больше скрытого смысла, чем Кора могла себе представить? Предложение союза? В целом, и так было понятно. Ему, как и остальным, надо кого-то поймать и забрать согласно обряду, и он выбрал её. Только Кору этот вариант никак не устраивал, она планировала удирать до последнего, хоть и не знала как. А сейчас растерянно и испуганно глядела уже не на руку в кожаной перчатке, а прямиком в эти бездонные глаза, смотрящие ей будто в душу. Лицо Сонхва под капюшоном было похоже на каменную прекрасную маску — безэмоциональное, какое-то неживое, по-вампирски бледное, но в глазах горело нечто дикое, и это пугало до чёртиков. — Не подходи, нет, — зачем-то ляпнула Кора, нервно поджимая ноги, и готова была поклясться, что увидела мелькнувшую тень разочарования в его холодном взгляде. Сонхва просто шагнул на неё, протягивая руку вперёд, словно намереваясь уже схватить за ворот и потянуть на себя. Но вдруг резко ушёл в сторону, когда над головой раздался истошный вопль: четыре гарпии тараном рухнули на них камнем сверху, с деревьев, а где-то из-за огромного дуба выбежали две новые мантикоры. Да сколько же их тут было, этих тварей?! Кора в ужасе поняла, что им и не скрыться было от такого количества чудищ в этом лесу. Но сейчас она глядела на очередное сражение, разинув рот. Первую гарпию в полёте повалил Цербер, схватив её за крылья двумя пастями и швыряя на землю, тогда как третья голова тут же вгрызлась в шею. Сонхва же крутанулся на месте, избегая смертоносного удара, а затем обхватил посредине своё длинное оружие и завращал им в воздухе, как посохом. И из двузубца стала сочиться настоящая магия — волны призрачного синего огня, такого холодного, как не парадоксально, что от замогильного холода у Коры на коже волоски привычно встали дыбом. Она как в каком-то страшном кино глядела, как теперь дерётся Сонхва, двигаясь как чёрный призрак — его одеяния летели за ним тёмными волнами, превращая его фигуру в движущееся марево тьмы. Казалось, он скручивал горящий пламенем воздух в тугие хлысты, нещадно швыряя их в мантикор и гарпий. Сонхва даже не целился: его магия била тварей по лапам, бокам, крыльям и мордам, оставляя жуткие раны и переломанные кости. Одна из мантикор получила струёй смертельного горящего голубого потока по горлу и повалилась на бок. Её словно сотряс хриплый булькающий кашель-рык: тварь пыталась схватиться лапами за кадык, инстинктивно пытаясь выправить его, но не смогла. Мантикора завалилась на живот, скребя податливую землю когтями, а затем затихла. Сонхва крутанул оружие и с наконечника-меча сорвались новые горящие кнуты. Кора только в шоке смотрела на последствия этой магии — узкие, болезненные, кровоточащие синяки, глубочайшие порезы на телах орущих гарпий. Но затем будто опомнилась, понимая, что отвлечение Сонхва — это её шанс. Она быстро поднялась на ноги и дала дёру вглубь леса. Здравая логика говорила ей, что с этими мужчинами будет безопаснее, она точно выживет, если примет сомнительную судьбу, этот загадочный обряд. Только вот она точно не желала подобного. И будет удирать до последнего. А может, страх и паника застилали ей разум, и Кора поддавалась чувствам, плохо соображая и не понимая, что делать в стрессовой опасной ситуации. Она уже тупила больше положенного и сама понимала, что мечется опрометчиво, но нервы были на пределе, и голова быстро не соображала. Инстинкты требовали одного — удирать. Удирать ото всех. Кора пробежала пару деревьев, её сердце гулко билось в груди, казалось, оно было готово вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки. Но тут она вскрикнула в ужасе, не ожидав, что впереди неё из гущи тумана выйдет навстречу ужасающий силуэт. С перепуга Кора не успела быстро затормозить ногами и шлёпнулась назад на ягодицы. И только спустя две секунды до неё дошло, что дорогу ей преградил Сонхва. Как он оказался впереди, если только что сражался с кучей тварей позади? Но вот он остановился, уставившись на неё из-под капюшона, и пугающе молча пошёл на ползущую на ягодицах назад девушку. Он был похож на чёртового дементора, нежить из «Гарри Поттера». Сонхва и шёл также странно — поступь его была лёгкая и плавная, шаги не сопровождались ни единым звуком, делая его походку ещё более пугающей. А подолы длинного одеяния невесомо разлетались за ним следом, как в замедленной съёмке. Глубокий капюшон по-прежнему скрывал лицо, открывая лишь подбородок, губы да кончик носа. И только всматриваясь снизу вверх, в тенях можно было разглядеть эти холодные, пугающе внимательные чёрные глаза. — Что тебе от меня надо?! — в сердцах прошептала Кора, упорно отползая назад, её грудь бешено вздымалась. Она ойкнула, остановившись, больно порезавшись ладонью об какой-то камень в траве. А затем испуганно повернулась обратно, когда фигура в чёрном остановилась прямо над ней. — Я хочу, чтобы ты сама приняла решение, — тихий вкрадчивый голос заставил её поёжиться. И Сонхва снова протянул руку. Не то для сделки-согласия, не то для простой помощи подняться. Кора нервно сглотнула, в страхе глядя на перчатку перед собой. — А у меня есть выбор? — глухо спросила она. Собственный голос не слушался, ломаясь. Кора посмотрела в глаза над ней, силясь, чтобы в её взгляде была хоть какая-то смелость. И зачем-то спросила: — Если я выберу другого или вообще никого, ты примешь этот выбор? — Нет, — последовал спокойный, абсолютно уверенный ответ. — Я не собираюсь делиться. Я выбрал с первого взгляда. Но не хочу начинать с насилия, как остальные. Отчего-то холодный мандраж сковал её тело, Кора будто поняла, что в этой простой фразе какой-то приговор и решённое убеждение. Она растерялась, не зная, что сказать и предпринять, и лишь позорно посеменила назад. Затем не без труда и вовсе неграциозно поднялась, отчаянно спотыкаясь, и в ужасе развернулась, услышав едва различимый скрип. Этот скрип принадлежал перчатке, когда Сонхва сжал отвергнутую руку в кулак и опустил её. А затем шагнул к ней, непонятно что намереваясь сделать. Но вдруг резко раздался протяжный вой, и из туманной густой рощи, отчаянно завывая в нарастающем звуке, вылетело просто огромное мощное тело. Ростом не менее двух метров, и крупным телом не менее сто двадцати килограмм. Просто огромная машина-убийца с головой быка. Это здоровенный Минотавр выбежал из-за деревьев с яростным рёвом, кидаясь прямиком на Сонхва. В руке того мгновенно выросло невесть откуда взявшееся оружие — длинное копьё с двузубцем на одной стороне и мечом на другой. Но Сонхва всё равно не успел взмахнуть им и нанести удар — Минотавр на бегу протаранил его, обхватывая за тонкую талию огромными ручищами и подкидывая в воздух. Кора была готова поклясться, что огромные рога пробили бока мужчине с двух сторон, и Сонхва тут же зашипел в каком-то раздражении, машинально хватаясь за голову здоровенной твари. Но Минотавр понёсся вперёд, вместе с человеком в чёрном плаще в своих объятиях, и на миг они перестали быть видны в тумане. Кора не стала ждать и гадать судьбу Сонхва. Она дала дёру со всех ног, пытаясь убежать в другую сторону, пока эти двое отвлеклись друг на друга. Куда она побежала, сама не понимала, страх вел её бездумно, лишь бы подальше от скопища этих тварей. Она не пробежала и минуты, как снова остановилась, как вкопанная, когда перед ней появилась новая картина, чуть не лишившая её дара речи. Перед ней боролись двое. Хотя борьбой это уже сложно было назвать, ведь Сан побеждал огромную тварь безоговорочно, просто голыми руками. На него нападало здоровенное диковинное существо: голова была в виде льва, тело как у козы и хост как у змеи. И в кои-то веки разум Коры подсказал ей название — «химера», она видела подобное в книжках и всяких играх по подобию мифологии. И вот сейчас подобная тварь атаковала Сана, однако он двумя ударами, как какой-то боксёр на ринге, отправил в нокаут многокилограммовую тушу. А затем подхватил химеру под брюхо и поднял её ввысь, как тяжелоатлет свою штангу, делая выпад. Тварь зарычала, а затем истошно завизжала, когда её буквально стали тянуть в воздухе руками в разные стороны с небывалой, нечеловеческой силой. И её тело просто разорвало пополам, заливая кровью и кишками уже тело держащего её Сана. Звуки смешались воедино — предсмертный вскрик химеры, сумасшедший смех безумного Сана и испуганный вопль Коры, глядящей на это. Она словно в аду оказалась, глядя на хохочущего чёрного демона, становившегося красным — казалось, он будто пил стекающую ему прямо в рот кровь с разорванного тела химеры над собой, и свисающие органы его отнюдь не смущали. И лишь внезапный девичий вопль заставил Сана прийти в себя и глянуть вперёд. Он отшвырнул от себя убитую тварь с разорванным пузом, будто мешок с картошкой отбросил, и оскалился в жуткой улыбке до самых ушей. — Ох, а ты сама меня нашла, мой пирожочек! Даже не пришлось выискивать под всеми кустами, — он шагнул к ней, весь в крови и довольный, как кот. Коре вот только совсем было не до улыбочек, глядя на эту жуть. Она даже не стала дослушивать очередную сомнительную фразочку, просто развернулась и кинулась удирать со всех ног. — Куда ты, малыш? — донёсся смешок ей в спину. — Наше свидание с тобой даже не начиналось! «Чокнутый! Чокнутый!» — Кора неслась уже между деревьями, не желая и секунды общаться с этим чудовищем. Ей даже не хотелось представлять и размышлять, на что он способен с женщинами. Она удирала из последних сил, и дыхание уже сбивалось. Краем глаза Кора заметила движение и машинально повернула голову. И чуть не взвизгнула от страха: Сан бежал за ней, уже практически нагоняя её. Он мчался параллельно ей, и его окровавленная фигура мелькала среди деревьев алым призраком, его глаза горели огнём, а полностью красное лице в раскрасе и чужой крови хищно улыбалось. Сан пригнулся к земле, как профессиональный спринтер-бегун, характерно размахивая руками в такт. А затем резко понёсся вбок, намереваясь сбить и схватить бегущую Кору. Она вскрикнула от испуга, инстинктивно дёргаясь, но протянутая в воздухе мужская рука не успела коснуться плеча Коры: Сан позади издал глухой выдох и одновременно какой-то булькающий звук, а затем его будто отшвырнуло что-то в сторону. Кора на бегу обернулась через плечо, не без ужаса увидев жуткую картину: огромная тварь, не менее трёх метров в длину, извивалась на земле. Тело было схоже со змеиным, только голов у чудищ было три, и они были похожи на драконьи. И сейчас все вместе пытались атаковать Сана, тогда как его скрутило змеиным телом в несколько колец, удушая, сжимая рёбра и стараясь обездвижить. — Твою ж… сук…бл… откуда ты выползла, имитация гидры?! — раздражённо и сипло прокряхтел Сан, с трудом уворачиваясь от зубастых голов. Две он умудрился зажать за подобие шей под своими подмышками, и те тщетно дёргались в его хватке. Третья всё пыталась его укусить за лицо, но Сан перевернулся в воздухе к ней, чуть свисая в тисках колец, и лупасил её ступней прямо в морду. Кора не стала досматривать этот боевой спектакль, побежав себе восвояси. Вокруг царил непроглядный туман, скрывающий деревья и превращающий лес в загадочный лабиринт. Так и казалось — совершено было непонятно, куда она сейчас бежала. Кора двигалась просто наугад, она в страхе слышала зловещие рычания монстров где-то вдалеке и лязгающие звуки, очевидно, стали. Каждая секунда казалась вечностью, но Кора не позволяла себе остановиться и передохнуть. Вдруг перед ней мелькнула ещё одна лента воды — какая-то неглубокая река. Или даже речушка, совсем не широкая и неглубокая на вид, может и бурлящее устье, уходящее в глубокую реку внизу по лесу. Бежать в обход уже не хотелось, и Кора понадеялась, что не повстречает снова бывшего Посейдона или какую-то жуткую русалку, или сирену в воде. С трудом преодолевая усталость и страх, она шагнула в ледяную воду и сжала зубы от неприятного ощущения. Но ей нужно было перейти на другой берег. К счастью, вода доходила ей до колен, а потом до бёдер на середине речушки, и Кора таки смогла быстро перебраться на другой берег коротким путём. Она побежала дальше, углубляясь в лес, где туман становился ещё гуще. Каждое дерево казалось ей спасительным укрытием, и она молила о том, чтобы найти безопасное место. Бег начал немного согревать, и зубы уже не так стучали. Как вдруг до ушей Коры донеслось тихое напевание. Кто-то пел, таким ленивым скучающим голосом, размеренно растягивая слова в песенке про дельфинов, «и вот он сам хочет быть дельфином». Коре не требовалось долго соображать, она сразу опознала этого человека по первым нотам. Да и стоило сделать пару шагов дальше за три высоких дуба, как она увидела его. Посреди леса на малюсенькой полянке стояло подобие древнего длинного алтаря или просто монумента, по бело-жёлтому камню которого во все стороны расходились глубокие трещины. На нём сверху, как на кровати, лежал Уён, закинув одну ступню на согнутое колено, и бултыхал ей в воздухе в такт своему напеванию. Голова лежала на руке, а правую он приподнял на локте, указательным пальцем чертя в воздухе невидимые ноты. Вид его был обманчиво расслабленным, аметистовая рубашка из шёлка распахнута настежь, открывая взору худые ключицы и плоский живот. Казалось, он как на курорте загорал, и происходящая где-то там бойня его вообще не смущала. — О, Кора! — с нотками иронии воскликнул Уён, а затем зевнул. — Успешно удираешь от кавалеров и хищников? Моё почтение! А вообще я не ожидал, что Юци будет такая добрая и полезет помогать. Оказывается, она была знакома с твоей матерью, удивительное совпадение, — он вдруг резко крутанул запястьем, и в его руке оказался знакомый клинок. — Ты так легко обронила нож, какая оплошность! Не оставляла бы следы, предметы дриад, а то легко твою маменьку найдут. Я-то различаю их деревья в отличие от остальных, а они не особо, но надо быть поаккуратнее… Он не договорил, потому что Кора рысью бросилась к нему. Она не знала, что ей стукнуло в голову, какая блажь, но очередное упоминание о матери и намёк на её безопасность, как триггер задело её и взбесило. Одним махом она запрыгнула на алтарь, толкая приподнявшегося парня обратно на спину, вдавила одной рукой его грудь вниз, а второй выхватила у него нож и прижала его к горлу Уёна. — Не двигайся!!! Только дёрнись и прирежу! — Ой-ё-ёй! — присвистнул он, плавно откидывая руки в стороны. — Что делается-то, что делается? Какая опасная ситуация! — Уён нарочито сделал голос высоким, каким-то женским и стонущим. — Ах, мне приставили клинок к горлу, что же делать, как быть? Я в плену, а-ах! Кора скривилась, сама не понимая, в какую двусмысленную позу уселась, сейчас восседая на парне на алтаре, как наездница. Впрочем, она не поддалась на его насмешливую провокацию и пафосно, хоть это и выглядело дешёвым фарсом, сильнее надавила ножом у его горла. — Ты мне зубы не заговаривай! — быстро выпалила она. — Говори, что происходит, чёрт возьми! — Ты задаёшь не те вопросы, — улыбнулся Уён, но улыбка его была усталая и неискренняя. — Что тут понимать? В мире живут магические сущности, скрывающие свои силу, и вам не повезло нарваться на их разборки. А ещё вы отпрыски одного из них, вот и всё. Просто верь во всю ситуацию, так будет проще и быстрее спастись. Кора заполошно дышала, рука её с клинком тряслась от нервов у чужой шеи. При этом она видела, что Уён вообще не боится, лежит со скучающим видом, смотря на неё из-под полуприкрытых век. Она ничего не понимала. — А с тобой что не так? — сипло спросила она. — Почему ты… другой какой-то? Почему помог? Пытался предупредить, а потом дал свой артефакт? Или что это было? Оно защитило нас. — Я не злой. Но и не добрый, — спокойно ответил Уён. — Я просто устал. Лишившись всей силы, мне стало намного проще, на самом деле, хотя с безумием порой трудно бороться. Но моя семья не успокаивается, постоянно что-то творя. Я устал, мне это больше не нужно. Я был покровителем веселья и виноделия, а сейчас мне весело только после бутылки вина. Хотелось бы как раньше — беззаботно и дружно скакать со своими лесными друзьями, ни о чём не думать, придаваться пьянству и оргиям… мир, дружба, жвачка, по-вашему, но увы… Смерть половины Пантеона ради нашей жизни — не самая радостная вещь. Я не могу это забыть. Но не хочу продолжать дальше постоянно делать подобие жалких ритуалов. Мне не интересна смерть и жестокость, а этого в моей семье сполна. — Что ты хочешь сказать? — нахмурилась Кора. Ей не прельщало жалеть его, она не будет этим заниматься — думать о перипетиях чокнутой семьи безумных маньяков. — Что такой добренький? Тебе ведь тоже надо кого-то поймать, разве нет? — Надо, — хмыкнул Уён. — И поймаю, но ещё успеется. Но ты не переживай, не сдам я твою мать, не наврежу. Мне нет никакой выгоды. Ты ведь этого боишься? Поэтому твоя рука так дрожит? — мрачно улыбнулся он, продолжая спокойно на неё смотреть снизу вверх. Будто ничего такого — на нём никто не сидит, и нет никого клинка у его горла. — Я бы сказала спасибо, но всё равно не хочу тебе доверять, — нахмурилась Кора. — Просто скажи — как отсюда выбраться? Как потом убраться, чтобы все остальные не поймали? Ответь! — она нарочно сильнее придавила нож к его кадыку, но Уён снова не дрогнул, оставаясь апатично-безразличным. — Никак, милая Кора. Никак, — спокойно ответил он. — Наших сил хватит, чтобы найти вас всех, поверь. Просто смирись. И если ты не ревнивая, то мистический брак не покажется тебе чем-то жутким… через время. Можешь даже выбрать сама себе мужика, тогда будет проще. Хотя остальные удивятся, если ты первая предъявишь права, — негромко рассмеялся Уён, обнажая белые крупные зубы. — Хочешь, приведу тебя к кому-то на сватания-смотрины, чтобы твари по дороге не сожрали? — А ты сам? — с сомнением спросила Кора, его шуточки нервировали её, напуганную и растерянную. — Лежишь тут, пьёшь! — она кивнула на две бутылки, стоящие в траве у самого алтаря. — А тебя ведь тоже это касается? Может, мне тебя выбрать? Ты хоть не пугаешь меня до скрежета зубов. Конечно, не сдался он ей, и вообще эта идея не то, что возмущала, а пугала до чёртиков. Но из всего списка Уён казался… самым безобидным. Но её слова почему-то развеселили его. — Ого, вот оно как! Внезапно, — заулыбался Уён. Его руки вдруг дёрнулись, и обе ладони легли на её бёдра, ведь Кора по-прежнему сидела на нём сверху. — Ты что делаешь?! — нервно выдохнула она, испугавшись от неожиданности. — Убери руки! Я вскрою тебе горло! — Да ну? — брови Уёна насмешливо приподнялись, он совсем не боялся ножа под подбородком. Его горячие ладони стали медленно скользить по её бёдрам вверх, прямиком под короткое и уже грязное платье, а пальцы невесомо и нарочито дразняще проминали мышцы и нежную кожу. — Вскроешь мне горло? Как сексуально! Если честно, у меня даже привстал. И от этой мнимой угрозы, и от твоей позы на мне, — он нарочно двинул пахом вверх, подмахивая своими ягодицами, и Кора с тихим вскриком чуть подпрыгнула на нём. — Знаешь, ведь на одно точно всегда согласятся похотливые падшие боги, — хмыкнул он, и его руки совсем неприлично скользнули под подол платья, наглаживая девичьи бёдра и заходя на ягодицы. Кора во второй раз ахнула, на этот раз очень возмущённо. И на эмоциях отвесила ему звонкую пощёчину свободной рукой. Это было достаточно жалко — левой рукой получилось совсем слабо, скорее обидно, и голова Уёна лишь слегка дёрнулась. Это было ещё и глупо — нарываться на злость, по сути, неизвестной сущности со сверхспособностями. Впрочем, Уён на это лишь глухо и как-то пьяно рассмеялся. — Какие мы благочестивые, я давно позабыл про такие качества в женщинах, — сыронизировал он. — И я ж твой единственный никудышный друг! — Так помоги мне! — нервно воскликнула Кора, чувствуя, как её рука с клинком предательски начинает дрожать. — Я уже помог, чем смог, но ты не послушала, не уехала, — вздохнул он. — Хочешь, вон возьми шкатулку Минги, не знаю, зачем он её оставил, но для какого-то ещё одного ритуала. — Шкатулку? — растерянно повторила Кора, а затем проследила взглядом за протянутой рукой Уёна. Он указал в сторону, и тут она действительно увидела неприметную вещь под кустами. Длинное, продолговатое нечто, напоминающее то ли короб, то ли шкатулку с причудливой резьбой. — Что это? — Понятия не имею, — Уён скривился, показывая так своё незнание. — Какой-то сюрприз, оставленный от Минги, как он сказал, два артефакта, выкованных им, созданных из омфала и зубов Кроноса. Один уже нашла девушка по имени Ксена, вытащила оттуда браслет, обвитый нитью из накидки Эгиды, теперь абсолютно невидимая удирает по лесу. Глянешь и ты, может, и тебе что-то интересное в шкатулке найдётся? — Ты меня сейчас вот так спокойно отпустишь к неизвестному артефакту? — с сомнением спросила Кора. — Если я вот так возьму, тихонечко и осторожно с тебя слезу, ты не завалишь меня? — Я не оплот чести и добропорядочности, но как ты заметила, я не хочу никому вредить. — Так забери меня и сыграем в фиктивные отношения, потом я исчезну с мамой, — сама сомневаясь в этом плане, предложила Кора. — Я подумал над этим, но… — Уён неловко улыбнулся. — Я ещё успею забрать кого-то, на кого никто не обратил внимания. Чтобы спасти. А на тебя уже как минимум двое положили глаз. Нет смысла тоже лезть — это уменьшит шансы другим на выживание. — Ах, какое благородство! — ей хотелось скривиться от возмущения. — Мы действительно для вас вещи, о которых можно думать, кому они там достанутся?! — Мы старые существа, ещё помнящие античность, — последовал спокойный ответ. — Наша мораль искажена. Как бы тебе ни было обидно, но да, вы трофеи. И мне не конкурировать в силе ни с бывшим всесильным богом войны, ни с бывшим владыкой Подземного царства. Наши силы — лишь остатки, отголоски былого величия, но этого хватит, чтобы навести смуты, да и мне вообще не одолеть никого. И знаешь… стоп… — Уён резко скривился, вскидывая голову, чтобы всмотреться куда-то в её туловище. Кора невольно вздрогнула и машинально убрала нож, чтобы не вспороть ему горло. А затем пискнула, когда одна его ладонь коснулась её живота поверх ткани, плавно проведя по нему. — Ты что делаешь?! — она нервно отбросила его руку от столь странного и какого-то даже интимного прикосновения. — Ты что всерьё… — Ты что-то ела? — спросил Уён, перебивая её. Его выражение лица резко сменило настроение, теперь он хмурился и был недоволен, напускная беззаботность исчезла. Он выглядел встревоженным, поднимая на неё свои глаза. — Ты кроме меня принимала у кого-то подарки? — Нет, мне никто больше ничего не дарил, — горячо возразила Кора. — Но я чувствую эту энергию, — он не поверил ей. — Подумай. Будто ты что-то съела. Угощения принимала, напитки? — Я много чего подъела на фуршете, но… — она захлопала глазами, вдруг вспоминая один момент. — Сонхва угостил меня гранатом, разве что. Я съела всего пару зёрен. Уён глухо хмыкнул и уронил голову обратно на каменный алтарь. Его губы растянулись в насмешливой улыбке. — Тогда дальше всё не имеет смысла, ты мечена и обречена, — со смешком сказал он. — Что? — брови Коры взлетели вверх. — Что это значит? Меня отравили?! — Нет, не отравили, — сказал Уён, а затем хмыкнул. — Хотя, можно считать, что и отравили, так сказать. Предполагаю, что это не обычный гранат из кухни, раз я чувствую отголосок холодной тёмной энергии. Это была старая легенда — любой, кто вкусит еды из мёртвых земель Аида, больше не сможет их покинуть и будет вынужден возвращаться обратно, раз за разом. — Господи, о чём ты? — испуганно пролепетала Кора. — Господи… — Этот не наш, тебе не поможет, — мрачно протянул Уён, криво усмехаясь. Но на его лицо вновь водрузилась серьёзная маска. Он странно крутанул запястьем, а затем резко схватил Кору за руки, сцепляя пальцы. Она выдохнула и попыталась выдрать ладонь, чувствуя что-то твёрдое и пугаясь. — Да не бойся, это мой последний сувенир тебе, — скривился Уён, пытаясь и не отпустить, и одновременно расслабить немного хватку. Кора чуть расслабилась, выдыхая. Она убрала другую руку с ножом от его горла, уже прекрасно понимая бесполезность этой пафосной угрозы. Уён её не боялся, а у неё не хватит духу нанести ему ранение даже при угрозе жизни. Вместо этого Кора не без удивления уставилась на их переплетённые руки, глядя на то, что он ей вложил в ладонь. Это были две малюсенькие бутылочки, флакончики, где внутри было пару грамм неизвестной жидкости. В одном стекле — зелёная жидкость, в другом — красная. — Что это? — быстро спросила она. — Это право выбора, если захочешь, — печально сказал Уён. Он сжал её ладонь своими пальцами и крутанул вокруг оси. И две бутылочки мигом исчезли в воздухе. — Чтобы они появились обратно, просто тихо и глухо щелкни три раза этой рукой, и они вновь появятся. — Ты не ответил, что это. — Это — крайние меры, если тебе будет совсем невмоготу. В зелёной — яд. Выпьешь и тут же умрёшь без боли. Но падшего бога ты этим не отравишь, только усыпишь. В красной — сильнейший афродизиак, одна капля, и ты будешь ужасно хотеть мужчину или женщину перед собой, будто влюблена до одури. Нужно ли тебя это — сама решай, как хочешь поступить. Или просто выбрось. Я лишь помогаю, как получается. Кора посмотрела на него изумлённо, разглядывая это сейчас равнодушно-беспристрастное лицо. Что он только что сказал? Что предложил ей? Это было… ужасно. Кошмарно до жути, если вдуматься. Отравиться, если что, или забыться в похоти? Это насколько должна быть кошмарная ситуация? Иль он чего-то знает об остальных, поэтому предлагает столь страшные варианты? Кора сглотнула от страха. Но тут же машинально выдохнула, когда её вдруг нечто обхватило под грудью, до боли сжимая и чуть ли не швыряя вперёд, на Уёна. — Попались, голубки! И что это мы тут делаем? — раздался знакомый голос над ухом, и её сердце бешено застучало, понимая, кто сейчас позади неё. Сан буквально запрыгнул на алтарь, на того же Уёна, усаживаясь за спиной Коры и обхватывая её своими мощными руками. Она вскрикнула от страха, а потом от злости, тщетно брыкаясь в чужой стальной хватке. А потом запищала от боли, когда Сан сдавил её сильнее и буквально прогнул вперёд, наваливаясь всем туловищем. Кора упала на Уёна, бахаясь об него лбом, и они оба простонали от возникших звёздочек перед глазами. — Какого… слезай давай! — пробурчал Уён, а затем закряхтел, когда Сан навалился сильнее, буквально вдавливая в него пищащую Кору. — Ты что, в бутерброд решил поиграть? Мы две булки, а она колбаска между нами? — Ты такой поэтичный в своих сравнениях, — улыбнулся Сан над их головами, а затем специально потёрся носом об ухо Коры, мурлыча ей в раковину. Он нарочно заелозил пахом по ней, непонятно что делая. — Знаешь, навевает воспоминания о старых временах, пирожочек. В юности мы так часто развлекались с Уёном. Какая-то милая и нежная нимфа, дриада или даже сатир вот так лежали между нами, позволяя любить себя со всех сторон. Славные были деньки и горячие развлечения. — Пошёл ты! — чуть ли не плача прошипела Кора и попыталась ударить куда-то ножом назад, в бок Сана. У неё ничего не вышло — рука так не изогнулась назад, а затем её вовсе перехватили и больно вырвали нож из рук. — Полно тебе, пирожочек, — незлобно проворковал Сан над её ухом. — Ты ведь ни разу не то, что оружие не держала, ты даже никого не била, верно? Тебе ль пытаться ударить существо, воевавшее много лет? Я признаю бой с женщиной только в одном случае и в одном месте — на кровати. — Отпусти! Отпусти! — Кора не слушала его пошлости, отчаянно дёргаясь, но эту махину невозможно было сбросить. — Не брыкайся. Что ж ты такая нервная? Не мил я тебе? Не переживай, пока по следу шёл, в реке ополоснулся, смывая чужую кровь, своим же огнём и подсушился. Не испачкаю тебя. — Бляха, Сан! Реально, слезай! — завыл Уён, по которому буквально катались два тела сверху. — Яйца отдавите! Рёбра переломаете! Сколько мне это восстанавливать?! — Тихо ты, тихо! Успокойся, всё хорошо, не нервничай! — зашептал Сан Коре, по-издевательски погладив по голове, словно дикое животное успокаивал. — Я не такой страшный, как кажется. Он выпрямился, не обращая внимания, как Уён под ним издал булькающий звук, и одновременно потянул Кору за собой, удерживая её руками в замке за шею. Он ослабил зажим, чтобы она могла дышать, и девушка глубоко выдохнула, но уже несколько обмякла. И обессилевшая, и панически понимающая, что не может сопротивляться. — Прекращал бы ты, Сан, — скривился Уён, ведь на нём по-прежнему дёргались два восседающих тела. — Ты себе не по нраву нашёл интерес. Тебе дикие ядовитые цветы нравятся, а она — тепличный нежный цветочек. Загубишь. Садовник из тебя уж точно никакущий. — А ты прям реально поэтичный такой стал, я говорил уже, да? С Ёсаном, бывшим Аполлоном, задружил, что ли? — мрачно усмехнулся Сан, сильнее прижимая к себе всхлипывающую Кору. — Я смотрю, ты даже не пытаешься за неё бороться. Вижу, не нужна тебе девчонка. Так что я заберу её, как и собирался, мой унылый братец. Соперник из тебя никудышный. И очень скучный — я разочарован. Никто не умеет быть моим врагом, я изнываю от тоски и неразделённой любви, ведь не родился тот, кто сломит меня. Меня всесилием при рождении Зевс отравил, и я страдаю, как последний дурак. Хоть дамочку себе заберу. — Не со мной тебе тягаться, страдающий дурак, — ухмыльнулся Уён. — Не со мной. — И с кем же, не с Ёсаном же… Сан заткнулся и скривился, но было поздно — его резко схватили за загривок и дёрнули за волосы назад к себе, а чужой клинок мгновенно оказался у его горла. Кора же резко выдохнула, ощущая этот жутковатый холодок. Она мгновенно поняла, кто сейчас обхватил Сана позади. — Как всегда, бесшумный упырь, — впрочем, бог войны довольно улыбнулся, оскаливаясь. — Твои шаги невесомые, как у призрака. И что ты делаешь? — А на что это похоже? — лицо Сонхва в капюшоне появилось из-за головы Сана, и он практически мазнул своим носом его щеку, шепча тому на ухо своим характерным бархатным голосом: — Мой клинок у твоей шеи говорит, что ты пытаешься взять моё, и что я крайне недоволен твоим поведением. Ты, конечно, успел смыть всё в реке, пока переходил её, но ты так любишь красный, что я готов снова окрасить тебя в него. — Ты, конечно, тощий засранец, — Сан нарочито опустил голову назад, полностью кладя её на плечо прижимающегося к нему Сонхва, и наигранно улыбнулся. — Но ты знаешь, такие угрозы меня только невероятно заводят. От твоего ледяного меча у меня огроменный стояк, — то ли хмыкнул, то ли оскалился он. А его одна горячая ладонь скользнула по шее и ключице Коры, наглаживая её, а затем резко переместилась на её бедро, чувственно сминая и заставляя девчонку всхлипнуть от грубого неприличного прикосновения. — Я знаю, что тебе понравилось в ней, — промурлыкал Сан. — В ней течёт живая энергия, огромный поток жизни. И унылому созданию вроде тебя среди мёртвых просто необходимо тянуться к чему-то с жаждой жизни, чтобы самому не зачахнуть. Жаль, что сейчас я первый схватил её. — Нет, мой младшенький, она попала под мой взор первее, тебе уже ничего не светит. Довольствуйся лебезением и поклонением других. — Да слезьте с меня… — прокряхтел Уён. — Ты хоть и постарше, но в физической силе мне никто не ровня, — Сан закатил глаза. — А ты знаешь, что это вообще за алтарь, на котором вы все дружно восседаете? — перебил его Сонхва. — Одна из старых реликвий для жертвоприношений. Может, стоить уважить и этот ритуал? — он резко крутанул рукой, намереваясь отрезать ухо Сану, и у него практически получилось, и Кора вдруг почувствовала, как на неё брызнула чужая кровь. А дальше всё произошло слишком быстро. Сан отпустил её, швыряя вперёд, а сам извернулся, доставая невесть откуда взявшийся клинок и нанося удар назад, прямо в бок Сонхва. Тот тоже не мешкал, вонзая свой клинок. Кажется, у него не получилось вспороть Сану шею, потому что тот перехватил его руку, но лезвие рассекло плечо. Они завозились, а затем сделали какой-то невероятный кульбит, рухнув на землю с алтаря. Кора лишь краем глаза увидела, как две фигуры мечутся на траве, как они обхватили друг друга руками сжатым оружием в ладонях и пытаются продавить один одного. Но она не стала наблюдать за их поединком, почувствовав свободу, а быстро решила воспользоваться чужой заминкой. Она резко перекатилась на другую сторону через лежащего Уёна, и он издал глухой сдавленный звук. А Кора шлепнулась на траву с другой стороны алтаря, быстро поднялась на шатающихся ногах и рванула прочь. — А ну стой! — раздался в спину раздражённый окрик Сана, больше похожий на грозный рык. Сердце ушло в пятки, когда она ощутила и услышала позади резкий рывок, понимая, что за ней бросились в погоню. И не один, а оба — Сонхва не издал ни звука, но мистический холод буквально задышал призраком ей в затылок. Глаза Коры в панике остановились на загадочной шкатулке с рунами под кустами, и тело само рвануло туда. Она свалилась на колени, хватая загадочный артефакт, открывая крышку со скоростью света и хватая маленький предмет на дне. Это была какая-то монета. Золотая, тяжёлая, несмотря на скромный размер. Кора схватила её бездумно, переворачивая между пальцами. И в этот момент произошло совсем странное и непонятное. Вначале она вскрикнула, когда её схватили позади. Кажется, даже две руки, но она не поняла, кто был первее. Но когда золотая монета перевернулась в её ладони, яркая вспышка на миг ослепила глаза, а затем тело будто рухнуло в мерцающую пропасть. Кора резко распахнула глаза — она парила в иллюзорном пространстве, в звёздной полутьме. А затем перед её взором невесть откуда появился гигантский змей. Просто вынырнул из ничего, и огромная чешуйчатая морда оказалась перед лицом девушки, глядя на неё слепыми глазами. Кора в испуге закричала, но затем сдавленно выдохнула, когда змеиное тело сдавило её собственное. Уроборос не был аккуратен, не пытался пожалеть свою добычу, нет. Она оказалась сжата плотными кольцами змеиной плоти, и воздух на мгновение покинул её легкие. Кора с трудом не зажмурилась от первобытного страха, когда жуткая тварь вплотную склонила к ней голову, и щеки коснулось ледяное дыхание полоза. Змей повёл хвостом и выпустил кончик из пасти, чтобы заговорить: — С-с-спорная с-ситуация вышла. Двое с-с-схватили тебя одновременно, заявив права. Но ты взяла подарок Гефес-ста, ныне Минги, так что получи шанс-с с-сопротивлятьс-ся, — тонкая насмешка прозвучала в бесполом голосе существа. На кончике его хвоста, которым он вращал перед лицом перепуганной Коры, появилась та самая монета. И Уроборос словно игрался ею, балансируя золотом на края хвоста. — Монета шанс-с-са — так назвал её Минги. С-сыграй в любую игру с падшим богом. Е-с-сли выиграет он, то заберёт тебя и будет делать вс-с-сё, что захочет. Ес-с-ли выиграешь ты, то уйдёшь с-свободной с-с этого мес-с-ста, тебя не тронут, когда будешь покидать эту землю. Таково ус-словие. Только выбери игру. Во что с-сыграешь с-с богом? В чём с-с-сможешь его одолеть? Их двое, помни. Выиграет первый — заберёт. Победишь первого, но проиграешь второму — заберёт. Выиграешь у обоих — уйдёшь. Думай. Предложи мне игру. — Игру? Какую игру? — пискнула Кора, чувствуя, как змеиная хватка стала легче. Уроборос ослабил зажимы своих колец, опуская её на ноги в иллюзорной тьме, но головы перед её лицом не убрал. — Во что угодно? Физическая игра или умственная? — Какую пожелаешь, — прошипело существо над ней. — В чём с-с-сможешь быть хотя бы равной им. Но говори немедленно, иначе заберу это преимущес-ство. И с-снова будет погоня, но они уже перед тобой, не забывай. Даю дес-с-ять с-с-секунд на размышление, и всё. Предлагай. Называй. — П-подождите, я запуталась! — в сердцах воскликнула Кора. — Я не понимаю, что за игра что выбрать, какую предложить?! Я… — Дес-с-ять. Девять, — перебил её Уроборос, начиная обратный отчёт. — Но я… — Вос-с-семь. С-семь… Кора растерялась, начиная паниковать от давления и отсутствия времени. Ей даже не дали подумать, что же она назовёт впопыхах и жутком волнении?! Физические игры точно не подойдут, двое сильных мужчин с лёгкостью выиграют у неё, что угодно — что бег, что выносливость, и уж тем более силу. — Шес-сть. Пять. Четыре. Закидать их загадками? Она на нервах только будет сто лет вспоминать сама какие-то. Или шарады? Господи!!! — Три. Два-а… — Шахматы! — в истерике залепетала Кора. — Шахматы! Слово «Один» Уроборос не произнёс. Застыл, жутким немигающим взором глядя на Кору перед собой. Ей же чудилось, что губы змея готовы расползтись в усмешке, как бы бредово это не звучало. — Шахматы, значит, интрес-с-сно… — прошипело с какой-то иронией могучее чудище. — Принимаю. — Монета озарилась ярким свечением на кончике хвоста Уробороса и сама перевернулась в воздухе. — Ты выбрала с-с-свою игру для с-сражения, дитя. Кора нервно сглотнула, не зная, насколько она сглупила или удачно поступила. Змей специально её торопил, заставляя нервничать, у неё не было времени поразмышлять над стратегией. И шахматы — это было первое, что пришло на ум. Без ложной скромности, Кора считала, что достаточно неплохо в них играла. Когда-то в детстве их соседом был старый профессиональный шахматист. Маленький щуплый дедулька любил сидеть в тени старого платана и обучать Кору этой игре, показывая стратегии, заставлял думать и анализировать. Уже в школе она легко обыгрывала парней в шахматном клубе, хоть и сдавалась рядом с опытными игроками из профессиональных гильдий. Но у неё был высокий шанс победить в этой игре. И если эти жуткие парни реально пробудившиеся какие-то там древние боги, то вряд ли в античности они играли в шахматы, которых тогда не существовало, а после пробуждения они навёрстывали познания в разных областях. Наверное… Кора не стала недооценивать их ум, скорее всего, он в разы острее её, да и опыта у них явно побольше. Но это было первое, про что она вспомнила — в чём могла быть хороша и попытаться быть равной. — Правила простые, — произнёс Уроборос, играючи заставляя монету балансировать на кончике хвоста. — Чтобы с-стать с-с-свободной, с-сыграй с-с двумя с-с-соперниками, выиграй у обоих. Проиграешь первому — он заберёт тебя. Выиграешь у первого — пойдёшь играть с-со вторым. Проиграешь второму — он заберёт тебя. Выиграешь у второго — ты с-с-свободна. Вс-с-ё прос-с-то. Вам никто не помешает во время божественного поединка. Но время на каждый ход будет немного. С-смотри, дитя, — змей подбросил монету в воздухе и словил её обратно хвостом. — Оба падших с-с-схватили тебя одновременно. Выбери, с-с кем будешь играть первым? Один — орёл, второй — решка. Не с-скажу, кто ес-сть кто, — в голосе Уробороса явно мелькнула скрытая ирония. — Выбирай, кто первым будет — орёл или решка? «Как будто я знаю, что ты там придумал», — нервно подумала Кора. Она понимала, что не догадается, кто есть кто. Если вообще этот змей действительно даёт выбор, а не сам всё решил. — Пусть будет «решка», — наугад сказала она. — Хорошо. Принимаю, — Уроборос зачем-то плотнее обвил её в кольца своего тела, и Кора испуганно ахнула. — Пытайс-ся обыграть. Первым будет «решка», как и с-сказано. Он подкинул монету, и та засветилась в воздухе. Последнее, что увидела Кора, это как змей обхватил обратно в рот свой хвост и закружился в пространстве, превращаясь в марево. А затем её саму засосало в мерцающий омут. Кора лишь ахнула, а затем распахнула глаза. Первое впечатление, что она находится в каком-то межмирье на летающем в воздухе островке из фиолетового марева. Пространство над ней натянулось десятками лиан, выросшими из земли, а затем они сплелись и окаменели, превращаясь в беседку, овитую плющом и сиреневыми лепестками. Было темно и туманно в этом месте, но вдруг по бокам беседки зажглись призрачные огоньки, тускло освещая пространство. Впереди Коры вспыхнул ещё один огонёк, и она отчаянно заморгала из-за слезящихся глаз. А когда распахнула их шире, то обнаружила, что сидит на высоком стуле, похожем на трон с короткой спинкой, доходящей ей до середины спины. Он был похож на каменный, увитый застывшими и окаменевшими лианами, как произведение рук дриад. Кора заёрзала, ощущая под ягодицами подложенную мягкую шкуру с мехом для сиденья. Возле неё был мраморный короткий столик. И если бы она расставила широко ноги, то легко обхватила бы его коленями, что она не сделала, разумеется. Прямо напротив неё стоял второй стул, такой же необычный и готически-красивый в жутковатой резьбе. Миг и на столике перед ней, как по щелчку настоящей магии, разрослась шахматная доска, а на ней вспыхнули чёрные и белые огоньки, превращаясь в фигуры. — Так это правда? — тревожно выдохнула Кора. — Я реально буду в это играть? Осталось последнее — соперник. И кто будет первым? Ответ не заставил себя долго ждать. Хлопок — и перед ней вытянулся тёмный силуэт, обретая формы. Кора лишь успела моргнуть раз, как он преобразовался, и перед ней на стуле предстал мужчина, широко расставив длинные ноги в высоких сапогах. — Шахматы? Внезапно, не ожидал, — Сан широко улыбнулся, показывая свои ямочки. А затем вальяжно посмотрел на девушку перед собой. — Что ж. Это будет интересно, пирожочек. Не разочаруй меня. Кора сдержалась, чтобы нервно не выдохнуть. Как ни крути, она понимала, что это будет неизбежно, но всё равно не готова была лицезреть его первым.

***

Уён поднялся и уныло потянулся. На его плечо сел маленький жук, прошептав его чувствительному уху, где остались живые дочери Хонджуна. Надо ж было спасти ещё одну, забрав себе. Ему было как-то всё равно, кого там взять, притащить, но нельзя было ослушаться приказа, что неминуемо приведёт к трещине Уробороса, сосуду их жизни. Поэтому не оставалось ничего другого, как последовать зову долга. Уён побрёл по лесу к восточной части. На пути замер, смотря с небольшого обрыва на увиденную картину. Чуть внизу он разглядел высокую фигуру Минги, который брёл с не менее скучающим видом. Этот спектакль-игра его также явно раздражал. Он медленно шёл возле поваленных деревьев, закинув огромный молот на плечо. А затем вдруг резко запрыгнул за сборище брёвен, нагнулся и схватил кого-то за шкирку, вытаскивая наружу из спрятанной под листьями ниши. В его руках заверещала от испуга какая-то светловолосая девица, пытаясь тщетно освободиться от его хватки, задубасив Минги по мощной груди в кожаном фартуке своими слабыми кулаками. — Тихо ты, успокойся! Я не буйный, — Минги встряхнул её как тряпичную куклу, продолжая держать за шиворот. Девушка замолкла, испуганно на него смотря. Её нижняя губа дрожала от страха, глаза бешено бегали по лицу и телу мужчины перед ней. Ей было до жути страшно, но она быстро смекнула, что лучше не злить эту махину, так легко держащую здоровенный молот одной рукой. — Как звать? — меланхолично спросил Минги, не отпуская её. — С-Сара… — пропищала она, нервно сглотнув. — Я Минги, Сара, — спокойно продолжил он. — И я тебя поймал, ведь мне лень дальше шастать по лесу. Так пошли, давай, теперь со мной жить будешь. Не обманешь — так и не обижу. Идём, — так просто сказал он. И пошёл себе дальше, потащив девицу за собой за шкирку. Бедная Сара взвыла, неуклюже посеменила, но не смогла скинуть его руку, в ужасе осмысляя, что за судьба ей уготована. — Да не рыдай ты так, — уныло и мрачно пробубнил себе под нос Уён на уступе, хотя его никто не слышал. Он равнодушно посмотрел им вслед. — Минги — не худший вариант. Гордый, да, но спокойный и не буйный. Поверь, из худших вариантов — это лучший. Хоть точно живая будешь. Он сам спрыгнул с камней вниз, бредя в другую сторону. Жуки нашептали ему, что некая Мира прячется у скалистого обрыва в роще, и вроде она добрая и милая, с весёлым характером. Злых женщин Уён не любил, может, эта не так раздражать будет. Но вдруг он замер, а затем его шаги изменили траекторию, проложив новый курс, когда до уха донёсся тихий всхлип. Кто его знает, почему Уён пошёл в другую сторону, ведь не планировал туда идти. Его друзья-жучки шептали, что там сейчас унылая и депрессивная девица, её сердце полно тоски и грусти, и такая лишь усугубит его печаль и уныние, а ведь он должен оставаться весёлым и беззаботным богом. Но Уён всё равно пошёл на странный зов, подчиняясь какому-то внутреннему порыву. Он вышел к истоку реки над кроной длинных деревьев. Там, в камышах у берега сидела одинокая фигурка и тихо всхлипывала. Он увидел, как заплаканная девушка намотала связанные шнурки на огромный камень, повесила его на шею, а затем залезла на валуны, чтобы спрыгнуть в воду. И даже практически сделала это, но утопиться не получилось: десятки лиан оплели девчонку в воздухе в прыжке и рванули обратно. Она с воплем упала на землю, завыла, зачертыхалась, подрываясь. А увидев Уёна перед собой, истошно взвизгнула, отползла на ягодицах назад, ударилась спиной об валун и замерла. Панику сменила апатия и обиженная злость — девчонка глядела на него исподлобья, обхватив колени дрожащими руками. И он обратил внимание, что её глаза были опухшими и красными — она много рыдала, а затем смирилась. Уён слишком хорошо знал подобный обречённый взгляд. — И что это ты удумала? — вздохнул он. — Молодая такая. Как зовут? — Тебе-то что? — последовал грубый ответ. — Из вежливости спрашиваю. — Не старайся! Чего тебе надо? — нервно всхлипнула она. — Хочешь поиметь меня? Ну давай, даже не буду сопротивляться. Я всё равно использованная. Только дай потом утопиться. — Как тебя зовут? — нахмурился Уён, повторяя вопрос. — Я не всех выучил в холле. — Ариадна, — снова всхлипнула девушка, вытирая рукой мокрый нос от нарыданных соплей. — И что ты удумала, Ариадна, а? Даже сопротивляться не хотела, бороться за жизнь? Испугалась монстров и пошла топиться от страха, боясь боли, когда тебя будут разрывать острые когти и зубы? — Не знаю… нет, однозначно нет, — её язык заплетался, и она всхлипнула машинально, пытаясь прийти в себя. — Мне и до этого жить не хотелось, а тут и твари бегут за тобой, какие-то обряды, чтобы мужло тебя забрало, присвоило как рабыню! Не хочу больше боли! Нет смысла жить, если боль не уходит, и дальше будет продолжаться! Уён смотрел на неё мрачно, сам не зная, зачем слушает. — Что с тобой стряслось? — спросил он. — Почему ты назвала себя «использованной»? Над тобой кто-то надругался до этого? Она молча пожала губы, глядя на него нахохлившимся филином. — Чего не скажешь, раз помирать собралась? — резонно заметил Уён. — А ты психолог? — Я? Нет? Разве что могу стать собутыльником, — горько ответил он. — Но вообще планирую завязать и вернуться к прежнему себе. А тебе чего страдать? Молодая, хорошенькая, вон какая! — он не врал, и девица действительно была симпатичной, стройной, с запоминающейся внешностью. Хоть и заплаканной до красного носа. — Легко вскружишь голову любому. Так зачем топиться, пока жизни не познала? Ариадна печально глянула на него исподлобья, её нервные пальцы теребили края разорванного платья. — А вышло так, что вскружили голову мне, а затем использовали, — печально сказала она, и взгляд её опустел, она положила подбородок на колени и шмыгнула носом, стараясь унять очередной приступ плача. Уён терпеливо подождал. Он знал, что ему почему-то всегда люди любили жаловаться на жизнь. Наверное потому, что он умел хорошо слушать. Вот и сейчас девчонка вскоре сдалась, вздохнула, и сама не зная зачем, решила ему высказаться: — Ведь для многих я родилась с золотой ложкой во рту, как принято говорить, — тихо и опустошено молвила Ариадна. — Мать залетела неизвестно от кого, но Минос, мой будущий отчим, так в неё влюбился, что взял беременную, а меня потом удочерил. Но он был непростым человеком. Вначале я не понимала, откуда богатства, такая роскошная жизнь. Но, подросши, осознала, что мой отчим не бизнесмен, а глава крупной мафии. Маму он не уберёг — выкрали как-то её люди из другой группировки, назло ему пытали и замучили до смерти, а затем прислали её тело по частям. Так моя юность и прошла — в ужасе, душевной боли и осознании, в какой семье я живу. Отец был жесток с другими, очень жесток, мог убить за любой неправильный безобидный ответ. Я жила как в золотой клетке, никакой свободы. Мне даже судьбу предопределили. Но потом у отчима Миноса случилась стычка с ещё одним молодым мафиозным кланом, «Эгей», как они себя называли. И отец похитил сыновей их верхушки, пленив у нас в особняке, держал рядом, расспрашивая, а затем потребовал за парней выкуп у их родителей. Так я впервые увидела Тесея, и это была любовь с первого взгляда. Наверное, я была так наивна, — грустно усмехнулась Ариадна. — Меня держали в жестокой строгости, никаких ухажёров, и пара добрых слов от красивого молодца моментально вскружила мне голову. А потом я тайком узнала, что отец не планирует возвращать сыновей семье. Он собирался прилюдно казнить их, четвертовать на камеру для показушности. В панике я помогла ночью им сбежать, влюблённая по уши. Тесей уговорил меня украсть у отца, главы мафии, секретные материал на флешке, забрать его золото с сейфа, приличный чемодан денег. Я всё это сделала, сбегая с ними, ведь Тесей пообещал мне быть всегда вместе, жениться на мне, защищать. И я, уставшая от жестокого отца, видящая его жуткую сущность, дикую жизнь и постоянные насильственные смерти, поверила, как дурочка, нежному и ласковому парню… Так наивно я ещё не заблуждалась, — она горько рассмеялась. — Когда мы сбежали с поместья и скрылись в другом городе, Тесей и его друзья сняли свои добрые маски, больше не притворяясь. Ведь получили всё — свободу, деньги, секретную информацию. И молодую глупую тёлочку, которую все по очереди изнасиловали в отеле в глуши. Я плакала и молила о пощаде, но никто не пожалел меня, имея во всех позах. Тесей был первым, а потом ещё и во второй раз — последним. Его пустые глаза я помню до сих пор. Он просто воспользовался мной, получил, что хотел. А на утро я проснулась одна в пустом домике-отеле… Они все уехали, не оставив мне и гроша. Хоть не убили напоследок, и на том спасибо… Я брела в город по дороге практически четыре часа пешком. Меня накормил бутербродом вообще какой-то бездомный на лавочке, на которой я дорожала и плакала, — она нервно всхлипнула. — А затем одна женщина сжалилась надо мной, дала шарф и подвезла в другой город. Но по дороге случился этот загадочный ураган, и мы с ней оказались здесь… Ариадна не сдержалась, на этот раз всхлипнула более отчётливо, но поспешила вытереть глаза и мокрый нос рукавом платья. — Ну и что в итоге? — протяжно сказала она. — Всю жизнь я видела только злодеяния властного отчима, но сама как крыса предала его ради красавца, навешавшего мне лапшу на уши. Ради того, кто заставил меня предать семью, пообещав создать свою, добрую и счастливую. Но, использовав, а потом и изнасиловав компанией, меня просто выбросили на помойку. А сейчас единственного доброго человека, женщину, которая безвозмездно помогла мне просто так… её разорвали полчаса назад жуткие твари. Вдобавок, либо я сдохну от монстров, либо снова лягу под какого-то жестокого всесильного мужчину. Нет, не хочу! — горячо воскликнула она. — Я больше не выдержу! Не хочу вообще жить с таким позором и болью! Она скривилась, резко дёрнулась, подрываясь с места. Больше ничего не хотелось, лишь забыться. И руки во второй раз схватили упавший тяжёлый камень, с каким можно было уйти навсегда на холодное дно. Но вновь ей не дали совершить на эмоциях самоубийство. Сильные руки резко обхватили её сзади, отбросили камень, а затем развернув к себе, её прижали к твёрдой худощавой груди. — Отпусти! Отпусти! — заверещала Ариадна, тщетно брыкаясь и лупася Уёна слабыми кулаками по плечам и ключицам. Слёзы градом потекли по её щекам. — Отпусти! Дай забыться! — Т-ш-ш-ш! — он не отпустил, сильнее сжимая её в своих объятиях, и стал осторожно поглаживать её по разлохмаченным волосам. — Всё в порядке, не вини себя. И смерть — это не выход. В чертогах Аида станет ещё хуже израненной душе. Поплачь, через время станет легче. Ариадна ещё подёргалась, но потом быстро сдалась, припала лбом на мужское твёрдое плечо и истерично разрыдалась. Уён так и стоял с ней, просто поглаживая и не отпуская, сам не зная, что за сентиментальность на него нашла. Потеряв былые божественные силы, он впал в уныние, но от этого почему-то стал более жалостливым и человечным. — Я забираю тебя, — наконец-то сказал он, когда Ариадна в его объятиях немного успокоилась и уже не выла навзрыд. — Мне нужно это сделать согласно магическому контракту. — А я-то почему? — тихо всхлипнула она, дрожа, как осиновый лист. — Я сломлена и опустошена, я не буду улыбаться и быть милой. Ведь таких любят мужчины — беспроблемных и лёгких. Я же — разбитая чаша. — Ты ещё будешь улыбаться, поверь, — спокойно сказал Уён. — Если хочешь, на ваш новый год я приготовлю тебе блюдо из голов всех этих ублюдков. — Не хочу. Ты не отвечаешь на вопрос, странный человек, — не сдавалась Ариадна. — Не мучай меня, прошу! Я не выдержу больше издевательств, всех этих игр. — Знаешь, — вздохнул Уён, — вначале я подумал, что нужно поймать кого-то самого весёлого да беззаботного, кто сможет не дать мне унывать и справиться с собственной депрессией. Ведь два нытика потянут друг друга на дно. Но, кажется, сейчас я понял, что я сам таки должен выбираться из безумной пучины, а не хвататься за светлые души, топя их следом. Может, забота о другом заставит меня меняться. Заставит быть лучше, ибо я буду должен отвечать за второго человека. И знаешь, я ведь раньше был не только богом растительности и виноделия, но и вдохновения. Так что рано или поздно я склею твоё разбитое сердце, смогу заставить его вновь ощутить светлое и нежное, смогу излечить тебя от твоей душевной муки. И в этом найду своё собственное исцеление. Ариадна лишь успела глухо воскликнуть, когда их двоих накрыл кокон из стремительно извивающихся виноградных лоз, опутывая в свои тиски. А затем живые лианы утащили прочь свою обретённую добычу, оставляя лишь валяющийся огромный камень у берега реки.