Падшие боги

Внутри всё похолодело от страха, испуганная Кора замерла, не сообразив сразу, как реагировать, когда на неё смотрела так пристально и так своеобразно огромная собака, причём издавая какие-то жутковатые звуки. Казалось, доберман вот-вот кинется и укусит этой сильной слюнявой пастью. — Не бойтесь. Он не нападёт без команды, да и вообще он добрый пёс, — вдруг раздался за её спиной спокойный вкрадчивый голос. — Цербик, сидеть. Собака мгновенно подчинилась, издав довольный звук «ау-ау-у!», и быстро легла обратно на пол, высунув язык и довольно задышав. Кора же нервно оглянулась: из дальней двери, явно служившей входом в рабочую подсобку, вышел… вот тот самый странный парень Сонхва во всём чёрном. Плаща на нём не было, и Кора вдруг увидела этот элемент одежды, свисающий со спинки барного стула. Как она сразу не заметила? Впрочем, даже без плаща этот молодой мужчина всё равно был длинным чёрным пятном: всё удлиняло его стройный силуэт — и зауженные чёрные строгие брюки, и чёрные туфли, и чёрная водолазка по самое горло, плотно облегающая худощавое тело. И глаза почему-то сразу приковались к рукам, облачённым в тонкие кожаные перчатки. Немного вытянутое острое лицо в обрамлении отросших волос обратилось к ней, и Кора машинально встретилась взглядом с глубокими меланхоличными глазами. «Корейский Северус Снейп, готическо-эстетическая версия. Или вообще — древний вампир», — отчего-то пронеслось в её голове при виде этой бледной-бледной кожи. Но Кора снова испуганно уставилась на добермана, который странно то ли чихнул, то ли хрюкнул и внимательно уставился на неё, облизнувшись, будто она держала в руках ветки, увешанные огромными кусками мяса. — Вы ему понравились, это редкость, — решил прокомментировать Сонхва, подходя к одной из кухонных тумб и кладя на неё какие-то упаковки, явно прихваченные из запасов соседней комнатушки. Мужчина в чёрном чуть повернул голову, взглянув на девушку, попытавшуюся сделать шаг в сторону, но сразу остановившуюся, когда доберман едва дёрнул головой, глядя на неё. — Вы боитесь его? — спросил он. Голос у него был всё же достаточно запоминающийся — глубокий, хоть и вовсе не хриплый. Бархатный, с каким-то размеренными нотками. Почему-то первое, что приходит на ум — что с тобой разговаривает уставший аристократ. Он был спокойным, как удав. — Пёс не тронет без моей команды, как я и сказал. И это он не агрессивный. У Цербика сейчас хорошее настроение. Он ждёт еду, поэтому немного активный, оттого и дёрганный. — Цербик? — нервно улыбнулась Кора, всё же подходя к длинному столу. — Какое миленькое имя для такого серьёзного малыша. — Он бывает очень добрым, — меланхолично ответил Сонхва. Кора снова вздрогнула, потому что собака издала какой-то низкий скулёж и два раза мотнула головой, словно кивнула, таращась на неё. А девушка невольно встретилась взглядом с хозяином добермана, который посмотрел на неё в очередной раз, когда она чуть дёрнулась. — Ах, простите, я просто не ожидала, — Кора осторожно шагнула вбок, подвигая цветы на столе. — Денёк с утра выдался странный и стрессовый, поэтому я уже начинаю подпрыгивать от всего. И так повстречала по дороге сомнительных личностей, мои нервы ни к чёрту, а тут кто-то за спиной зарычал, — она неловко улыбнулась, пытаясь отшутиться. Сонхва, шуршащий в пакетах, развернул голову через плечо, глянул на собственного пса, а затем быстро сказал тихим, но властным голосом: — Κέρβερος, πήγαινε και κάτσε στη γωνία. Брови Коры дрогнули — она ничего не поняла, ей послышался другой язык? Но доберман тут же послушно поднялся и быстро посеменил в конец кухни, зашёл за какую-то дверцу открытого шкафа в углу и там улёгся на пол. — Я пока могу вообще его закрыть в подсобке, если вы боитесь собак, — Сонхва повернул голову к Коре. — Нет, нет! Всё хорошо, он далеко, мне уже спокойно. Я просто немного нервная сегодня, — поспешила заверить она. — Я всего лишь зашла на кухню за кофе и стаканом. Не буду долго мешать, раз тут занято в порядке очереди, я постараюсь быстро справиться. Одна бровь Сонхва чуть заметно приподнялась. — Вы мне не мешаете, — безэмоциональным тоном сказал он. — И это общая кухня, здесь нет очереди и правил ожидания. Вам нужна плита? — Нет, не нужна, я пришла за кофе, — Кора бегло глянула на то, что он там куховарит. Сонхва проследил за ней взглядом, смотря в собственное варево. — Каша с мясом, — сказал он. — Цербик любит такое, и чтобы свежее. — Вы варите собаке кашу? — Кора не смогла сдержать рвущуюся усмешку. — Это… даже мило. Зачем она это ляпнула? Сонхва тут же посмотрел на неё, будто она сказала донельзя пошлую вещь приличному человеку. Уставился в ответ, даже так можно сказать. Взгляд у него был странный. Словно он смотрел ей прямо в душу и одновременно как-то сквозь неё, пребывая в своих думах. Это уже не первый такой тяжёлый взгляд за сегодня. — Как вас зовут? — неожиданно спросил он. — Если не секрет, конечно. Она вообще не планировала знакомиться и так быстро отвечать, но её словно застали врасплох, поэтому она выпалила автоматом быстрее, чем подумала: — Кора. Меня зовут Кора. — Кора, значит… Моё имя Сонхва, — он развернулся, беря ложку и снимая шум со вскипевшего бульона в другой маленькой кастрюльке. Так и стоял, будто на миг потерял к девушке всякий интерес. Кора чувствовала себя странно, находясь в одном помещении рядом с этим человеком, который ещё с утра вызвал в ней неоднозначную реакцию. Особенно после такого общения с другими парнями, явно его знакомыми. Впрочем, этот пока вёл себя спокойно, хотя что-то в нём заставляло её ёжиться от загадочного чувства, будто в кухне стало холоднее, причём по воздуху расползался именно замогильный холод. «Я реально устала, у меня галлюцинации…» Кора пошуршала на верхней полке и, к своему счастью, быстро нашла огромный пакет кофе. Открыла верхнюю крышку кофемашины, засыпая зёрна в нужный отсек. Затем нахмурилась, смотря на съёмный стакан для молока, через который проходит пар. Он был грязным, и от прошлого использования внутри остались засохшие следы молока. Кто-то решил не убирать за собой. Кора вздохнула про себя - ей не оставалось ничего другого, как помыть за кем-то чашу, да и слить остатки кофейной воды из поддона. Ей было не сложно, проблема была в том, что для этого ей нужно было подойти к мойке, становясь рядом возле этого загадочного Сонхва. Он же делал вид, что его ничего не интересует, кроме помешивания мясной каши. Кора про себя вдруг иронично подумала, что отчего-то радуется одетому мужику. Остальные весь день маячили голыми телесами перед её взором, один так вообще с голыми яйцами. Поэтому наглухо одетый по самое горло молодой человек её чуть расслабил. Она искоса глянула ему в спину, когда он вдруг развернулся, чтобы нарезать какую-то зелень на досточке. Кора машинально отметила не узкие размашистые плечи Сонхва, хоть он и был очень худым, но хорошо сложенным. Откормить бы его тоже жирной наваристой кашкой, с маслицем, добавить хоть пару килограмм этому телу, и будет просто загляденье фигура, не хуже того же Сана. «О чём я думаю?» — Кора моргнула, сама усомнившись в собственной адекватности. И тут же стыдливо отвела взгляд, потому что молодой человек в чёрном развернулся, словно почувствовав его, и посмотрел на неё в упор. Ну и взгляд у него был! Пронизывающий, такой глубокий, что можно было оробеть в первую секунду. И что там творится в этой черепушке — совершенно непонятно. Кора как дурочка сделала вид, что усиленно намывает уже давно чистую чашу под краном. — Вы разбираетесь в этом устройстве? — вдруг спросил Сонхва. И заторможенная Кора не сразу догнала, что он кивнул на кофемашину. — Ах, да, у меня дома стоит машина такой же фирмы, но модель попроще, — сказала она, делая едва заметный шаг назад. — Ничего сложного, просто немного долгий аппарат. — Не могли бы вы тогда и мне сделать капучино, если не затруднит. — А? — она подумала, что явно ослышалась. Но Сонхва смотрел на неё в упор, явно ожидая ответа. И видя, что она удивлённо таращится на него, быстро продолжил: — Я слишком стар, чтобы разбираться в современных технологиях. Это устройство не поддалось мне с первой попытки, я отошёл от греха подальше, чтобы со злости не стукнуть эту дурацкую машину. Но раз вы можете подсказать, как ею пользоваться, я был бы рад получить бесплатную чашку кофе. Кора не смогла сдержать лёгкой улыбки, дрогнувшей в уголках губ. — Вы не похожи на слишком старого, — иронично сказала она. — Внешность обманчива, — спокойно ответил он. — Я стар и уныл душой. Рухлядь, подобная мне, уже не разберётся в стремительно развивающемся мире и его прогрессе. Кора снова улыбнулась, хоть и немного напряжённо. Он вроде беззаботно шутил, но его лицо оставалось беспристрастным, как и глаза — слишком холодными и отстранёнными. Это вызывало какой-то напрягающий диссонанс. — Что ж, мне не сложно помочь старому человеку — сделать ему кофе, — отшутилась она в ответ, подходя с чистой чашей и подносом к кофемашине. Надо побыстрее это сделать и вернуться в номер. Хватит с неё на сегодня странных мимолётных знакомств. Но тут она невольно вздрогнула, когда в поле зрения оказалась протягивающаяся рука в чёрном. Кора нервно глянула, но тут же выдохнула. Сонхва просто поставил возле неё молоко, взятое из холодильника. Он прекрасно увидел, что она напряглась от его близости, но промолчал на это. Кора же вдруг отметила ещё одну деталь — его руки до сих пор были в тонких кожаных перчатках. Он не снял их во время готовки. Это было очень странно, неудобно и неправдоподобно. С этим аксессуаром он был похож на какого-то шифрующегося маньяка. Не хватало для полноты картины ещё какого-то гаечного ключа за пазухой. — Вам удобно готовить в перчатках? — выпалила Кора, делая едва заметный шажок назад. Она тут же укорила себя за бестактный вопрос и чуть занервничала, видя, как его взгляд быстро скользнул по её ногам — Сонхва заметил её отстраняющееся движение. — Сильная аллергия на коже рук, пока не могу снять перчатки, да и не гигиенично на кухне, — безэмоциональным тоном ответил он, и, на удивление, отошёл чуть в сторону, возвращаясь к плите. Этот ответ показался Коре ещё более подозрительным, но это было не её дело. Впрочем, Сонхва снова застал её врасплох, когда вдруг спросил, стоя к ней спиной: — Вы будто побаиваетесь меня. Я вас напрягаю? Этот вопрос она никак не ожидала услышать и на миг даже растерялась. — Я вижу вас впервые сегодня, — попыталась отмахнуться она. — Этого хватает. Хватает даже секундного взгляда, чтобы составить мнение о человеке, — спокойно ответил он. — Обычно я не нравлюсь большинству, меня сторонятся. — Это задевает вас, детская травма? — глуповато отшутилась Кора и снова подумала, что несёт какую-то чушь. Она едва заметно сглотнула, говоря серьёзнее: — С чего вы взяли? — Я подмечаю всё, — сказал Сонхва, всё также стоя к ней полубоком у плиты. Он был чертовски скуп на эмоции движения, больше похожий на чуть холодно говорящего робота. — И меня это не задевает. Мне это даже нравится. — Нравится что? Пугать людей? — не сдержалась Кора. Она вдруг подумала, а чего с ним церемониться? Сейчас он особо не смотрит на неё, а утром в столовой неприлично долго рассматривал, выходя за рамки вежливости. — Знаете, вы правы, может реально напрягать, когда тебя бесцеремонно разглядывает незнакомец, не отводя взгляд. Обычно при этом люди чувствуют себя неловко, словно куском мяса. Это заставляет чувствовать себя неуютно. Сонхва наконец-то посмотрел на неё, на миг оторвав взгляд от плиты. Было что-то непонятное и странное, мелькнувшее в его взгляде. — Я не хотел пугать, просто засмотрелся с утра, пребывая в своих мыслях. А, может, немного хобби сказалось — привычка таращиться на людей и смотреть на их поведение. Выискивать подсказки об их здоровье, прослеживать действия, ставя диагнозы. Со стороны это может показаться неприятным, но у меня не было злого умысла. Я всего лишь забылся со скуки. И без кофе с утра, — возможно, это был сарказм в его голосе, но убедиться в этом было тяжело, учитывая холодный тон говорящего. — П-простите? — напряглась Кора. — Что вы имеете в виду? — Ваша мама вроде нормальная, а вроде странная. Вы заботитесь о ней как опекун? — внезапно спросил он. Лицо Коры помрачнело. Она вовсе не ожидала услышать подобного, и для неё это была немного болезненная тема. И уж тем более она не собиралась это обсуждать с незнакомцем. — А это не ваше дело, — сказала она, стараясь сохранять спокойную маску на лице. — Это не тема для чужого интереса. — Возможно, — размеренно ответил Сонхва, явно не обидевшись на её грубоватые слова. — Но всё же мне интересно. Можете утолить моё любопытство, если не секрет — я действительно так напрягаю одним своим присутствием? Кора чего-то глянула за плечо, услышав тихий шорох. Это доберман Цербик встал и осторожно выглядывал половинкой морды, одним глазом из-за открытой дверцы шкафа, за которой сидел. Он с каким-то человеческим любопытством таращился на девушку у жужжащей кофемашины, но, увидев, что его спалили, доберман быстро нырнул за дверцу, скрываясь от взора, как нашкодивший щенок. — Ау-ау-ау! — донёсся тихий быстрый скулёж оттуда, из-за угла. Эта мимолётная картина немного позабавила Кору и чуть расслабила, но, повернувшись обратно, она заметила, что Сонхва краем глаза смотрел на неё. Как прежде — задумчиво и как-то выжидательно. И она не знала, что на неё нашло, но решила сказать, как есть: — Дело в другом, — Кора пожала плечами. — Я нечаянно столкнулась с парочкой ребят из вашей группы в столовой, и они оставили после себя крайне неприятное впечатление. Друзья у вас сомнительные, и я бы любой девушке рекомендовала держаться от них подальше, не буду врать. Оттого моё раздражение. — Друзья? — она заметила как нечто недовольное дрогнуло на этом обманчиво беспристрастном лице. Сонхва не повернул к ней голову, складывая использованную посуду в рядом стоящую посудомойку. — Вы с кем-то уже общались? Они вам что-то сделали? — Только несли пошлости и вульгарности, — без зазрения совести пожаловалась Кора. — Настоящие придурки, не обессудьте. Я поспешила уйти от этих неприятных парней. Поэтому, учитывая вашу одну компанию, мне стоит и вас опасаться, не так ли? — спросила она, одаривая его улыбкой, которая должна была быть саркастической, но вышла какой-то вымученной и слабой. — Мы не друзья, — Сонхва потянулся за огромной чашей-тарелкой, явно намереваясь использовать её как миску, и стал насыпать половником свежесваренную кашу. — Просто сидели вместе за лавочкой? Или коллеги? — подтрунила его Кора, и удивилась — зачем спрашивает подобное, если сама минуту назад пересекла его любопытствующий вопрос. На её удивление Сонхва всё же ответил: — В некоторой степени мы родственники, можно так сказать. А родственников, как известно, не выбирают. Но тут вы правы — они все сомнительные. Не стоит вообще с ними пересекаться и разговаривать. И уж тем более доверять. — Тогда и вам тоже? — деловито уточнила Кора, забирая первую готовую чашку с капучино и ставя вторую на поддон. — Я не агрессивен, если меня не трогать. У меня нет жажды причинять неприятности ради желания причинить, как у остальных. Я просто существую, — это был невероятно странный ответ. — Я думала, вы ответите в стиле «только мне можно доверять», — слабо улыбнулась Кора. — Никому нельзя доверять, кроме себя, — резонно заметил Сонхва. — И то, некоторые и в себе могут быть не уверены до конца. Не советую общаться с другими мужчинами здесь, они все… своеобразны. — Звучит как что-то из далёкого патриархата, — Кора вскинула бровь. — В любой другой ситуации я бы поспорила из принципа, но сейчас нет настроения. Впрочем, родственники у вас действительно так себе. Кроме полицейского в этом доме, я пока не встретила ни одного нормального муж… — О нет, — прервал её Сонхва, закатив глаза. — Ему тоже не стоит доверять. — Нет, ну Чхве Чонхо вежливый, спокойный и добродушный, он… — Он тоже мужчина. Кора несколько удивлённо на него посмотрела, не ожидая такой реакции, но прекрасно понимая смысл сказанного. — Все мужчины одинаковы, когда дело касается их эго. Никто не хочет делиться понравившимся, будь то человек или вещь, — сказал Сонхва, отходя от плиты с миской и ставя её на кухонный стол впереди себя. Цербик в углу комнаты оживился, задёргал обрубком хвоста, смешно закивал головой, высовывая её из-за двери шкафа, но без команды не дёрнулся, так и таращась с какой-то маниакальной любовью на своего хозяина из дальнего угла. Кора не хотела вступать с Сонхва в какую-то полемику. Её взгляд бегло скользнул над его чуть сгорбившейся спиной с острыми лопатками — он склонился над миской с дымящейся горячей кашей и стал медленно на неё дуть. «Такими темпами ты будешь полчаса её остужать, точнее она сама остынет», — подумала Кора, тем временем подходя к тумбе под раковиной и сбрасывая новые остатки от перемолотых зёрен. И вдруг приметила в мусорном ведре характерные розово-бордовые шкурки. Она развернулась и бегло осмотрела впереди стоящие корзины с фруктами, явно оставленные для посетителей, но нужного лакомства там не нашла. — Оу, последний гранат съели, — неожиданно вслух буркнула она себе под нос. Негромко, а тихо-тихо. Но, кажется, Сонхва её услышал — он обернулся, глянув на неё через плечо, и заметил, с каким сожалением она посмотрела на ошмётки в мусорном баке. — Κέρβερος, πήγαινε να φας, — вдруг снова донеслись до её уха непонятные слова. Какой всё-таки необычный голос был у этого мужчины. — Какой это язык? — Кора не сдержала любопытства. — Цербик — грек, я привёз его из Греции, с ним плохо обращались, когда он был щенком, — последовал быстрый ответ, и Сонхва склонился, ставя миску на пол к подбегающей собаке. Кора хотела ахнуть, воскликнуть, что пёс обожжёт язык только что сваренной кашей. Но вдруг увидела, что никакого пара над миской нет, да и вообще… На секунду показалось, что над варевом пронёсся мистический голубой дымок, сотканный из холода. Чего быть не могло, разумеется. Кора моргнула пару раз — каша да каша стояла на полу, обычная, никакой магии над ней не было видно. И доберман набросился на неё так, будто сто лет не ел, довольно чавкая и уплетая еду со скоростью света. Но при этом, явно не обжигаясь. В голове неприятно стрельнуло, и Кора машинально потёрла глаза, думая, что словила мимолётную галлюцинацию. — С вами всё хорошо? — раздался рядом бархатный голос. — Да, просто голова болит, поэтому и пришла сделать кофе, — отмахнулась она, отрывая ладонь от лица, и посылая дежурную улыбку, не глядя на спрашивавшего молодого человека. Она развернулась и шагнула к шкафчику в надежде найти сахар, ведь в сахарнице он закончился. Ей повезло — она увидела нужный пакет на полках. Но не повезло в другом — тот был на самом верху. Кора потянулась, вставая на носочки, но пальцы едва-едва дотянулись до пакета с сахаром, лишь касаясь его основания. Девушка напряглась, вытягивая спину и голени в надежде дотянуться без стула. Как вдруг волосы на её затылке встали дыбом — снова это знакомое ощущение, которое она почувствовала совсем недавно. Словно нечто жутко холодное и устрашающее, нечто, не принадлежащее этому миру, оказалось совсем рядом, дыша ей в затылок. И прежде, чем осознание пришло, боковым зрением Кора увидела сбоку от своего лица протягивающуюся вверх чужую руку в чёрном рукаве и чёрной перчатке. А затем её спины практически невесомо коснулась чужая грудь. И она в замешательстве поняла, что этот Сонхва стоит позади неё и берёт с верхней полки несчастный пакет сахара, галантно помогая. Его роста уж явно хватило, а Кора вся напряглась, ощущая внезапную чужую близость. Нос уловил странный дурманящий аромат, даже мимолётный шлейф духов, а затем она в какой-то панике осознала, что вторая рука в перчатке слегка прикоснулась к её талии. Сонхва, потянувшись вверх, положил другую ладонь на неё, чтобы самому не налечь всем телом на девушку. Возможно, это было сделано специально, чтобы ненароком коснуться, воспользовавшись ситуацией. Впрочем, это было странно: неголая кожа в перчатке не давала никаких ощущений — толку-то? Кора напряглась, но всё это длилось от силы две секунды — и Сонхва моментально отпустил её и отошёл, ставя сахар рядом на тумбу. — Если не сложно, мне четыре ложки сахара, пожалуйста, — сказал он и отошёл к плите, чтобы убрать в посудомойку оставшуюся кастрюлю. — Четыре? — растерянно протянула Кора. Что-то она только что совсем потерялась на миг. Но, с другой стороны, он ничего не сделал, точнее, не пытался продолжить дальше как-то сомнительно приставать. Да и сейчас даже не смотрел на неё. Может, это у неё уже паранойя, и после стрёмных парней ранее она предвзято относится к человеку после простого акта помощи? В целом, он мог бы, вообще-то, и сам себе сахар насыпать. Но почему-то Кора не нашлась, что возразить, и решила банально исполнить безобидную просьбу, сказанную в вежливом обращении. — Настолько сладкое? — Я люблю сладкое, — не поворачивая головы, отозвался Сонхва. — Иногда единственная радость — это самое сладкое. — Мой врач шутил, что сахар — белая смерть, — неловко поюморила Кора, разрезая новый пакет. — Тогда из всех смертей — это самая приятная. — Разбираетесь в смертях? — К сожалению, да. Но это очень скучно, поверьте. — Вы что, глава какого-то кладбища? — бездумно отшутилась Кора, стараясь снова немного дистанцироваться от него. — Да, вроде того, — внезапно ответил Сонхва. — Я главный смотритель огромного… кладбища, так сказать. Профессия накладывает некоторые отпечатки. Кора захлопала глазами, никак не ожидав услышать подобного. Этот парень производил больше впечатление какого-то унылого отрешённого аристократа, чем кладовщика. Она не шибко разбиралась в брендах, так сильно в одежде, но легко было понять, что он одет в дорогие и качественные вещи не из масс-маркета: брюки из плотной ткани идеально сидели на стройных ногах, кожа на перчатках и туфлях была отменной, водолазка явно из отличного тонкого кашемира. Единственным «нечёрным» пятном во всём его образе были, внезапно, золотые часы на левой руке с диковинным циферблатом — не привычным, а в виде скелетона, «обнажённого» механизма уникального хронометра. Короче, далеко недешёвая вещь. Впрочем, Кора не раз слышала про коррумпированность на кладбищах — управляющие таким местом не бывали бедными. Сонхва вновь повернулся к ней, гипнотизируя её немигающим взором. — Могу я ли спросить, утолить своё любопытство, мисс Кора? Вы ведь до этого в библиотеку шли? Но предпочли не пересечься там с незнакомцем, свернув на улицу? — в уголках его губ дрогнула едва заметная усмешка, чистый сарказм, не иначе. Кору будто застали врасплох, и она замешкалась, не сообразив, что быстро сказать такого путёвого: — Эм-м-м-ээ… да, я шла в библиотеку, но вспомнила по дороге, что не собрала цветы по просьбе мамы, — она неловко махнула рукой в сторону букета на столе. А затем нервно ломанулась к другому шкафчику, вспоминая, что хотела поставить наконец-то их в воду. И таки вытащила какой-то очень длинный стакан, набрав воду из-под крана. Всё это она сделала как-то нелепо быстро, ну ни разу прям не искусственно. Сонхва смолчал на эту дёрганую возню, провожая каждое её действие взглядом чёрных бездонных глаз. Кора почему-то подумала, что даже не видит край радужки или зрачка — один сплошной чёрный круг. Но тут её внимание привлёк доберман, который проскулил, вылизав миску с кашей, и довольно усевшись на пол, теперь деловито таращился на Кору перед собой. — Всё в порядке, я уже привыкла к нему, — поспешила сказать Кора, видя, как Сонхва приоткрыл рот, явно намереваясь отдать новый приказ собаке. — В первый раз я испугалась просто от неожиданности. Она надеялась уйти от сомнительной темы, как она не захотела идти с ним по коридору ранее в библиотеку, и он сам об этом забудет. Да и что она должна была ему ответить на этот вопрос? Мол, да, ты мне стрёмным показался, и я побоялась остаться с тобой наедине? Сонхва же словно мысли её прочитал, потому что спросил, явно продолжая издеваться, ставя её в неловкое положение: — После цветочков по вашему рассказу вы нашли новых компаньонов в библиотеке. И как? Они ведь вам не понравились, мои сомнительные родственнички? Настолько, что вы шарахаетесь от любого взгляда? Наверное, обидно — неприятным показался один, а в итоге всё равно нарвалась на мудаков. Одна бровь Коры слегка дрогнула. Она не сдержалась, смерив Сонхва холодным взглядом. И увидела в ответ на этом обманчиво спокойном лице мелькнувшую тень ехидства в глазах. Он был вовсе не дурак, понял всё, что она его избегала. А сейчас решил тонко поглумиться над ней, поязвив? — Не обольщайтесь, мне вообще никто не нравится, предпочитаю избегать людей, быть в относительной тишине, без долгого живого общения. — Тогда на моём кладбище вам было бы очень уютно, — заметил Сонхва. — Тихо, разговорами не докучают, только главный Смотритель, не обременяющий собой. — Это самый странный подкат, который я слышала, — усмехнулась Кора. — Это был завуалированный флирт? — Я не умею играть в эти человеческие игры, — невозмутимо ответил Сонхва, глядя на неё как-то пристально, пробирающе до костей, снова напрягая своим странным двусмысленным взглядом. — Предпочитаю говорить прямо. Впрочем, мои родственники тоже говорят прямо, но от этого отнюдь легче не становится, не правда ли? — снова тень саркастической улыбки мелькнула на его лице. — Знаете, вы всё-таки на них похожи, — сказала Кора и тут же отметила, как потемнело его лицо — это сравнение ему отнюдь не понравилось. — Тоже говорите загадочные, немного пугающие вещи на ровном месте. Будто у вас всех есть трудности в общении в обычном социуме, — она мягко улыбнулась, не злобно, а затем, видя странную реакцию и эти мрачные гляделки, решила быстро перевести разговор в иное русло: — В любом случае, нужной книжки для мамы я не нашла, только зря потратила время. — И что ж вы искали, если не секрет? — ровным тоном спросил Сонхва. — Что нынче принято читать среди молодёжи? — Молодёжи? Звучит даже лестно, — усмехнулась Кора, отпивая наконец-то глоток свежего кофе. А вторую чашку она молча подвинула по столу в сторону мужчины, кивая на неё. — Да так, ничего мега интеллектуального, но очень популярное. Точнее, это было для мамы. Она очень хотела почитать первую книжку про волшебника Гарри Поттера, приобщиться к сказочной истории, так сказать. Девушка на ресепшене сказала, что первый том был в библиотеке, но как я не искала, не нашла. Потом пришлось уйти, потому что… Она говорила, но начала прерываться, делая паузы, потому что Сонхва вдруг развернулся, парой быстрых шагов своей выверенной походки оказался возле другого кругленького столика, где на стуле рядом висел его плащ. Он приподнял его и вытащил из-под сложенного рукава две книги, а затем быстро направился обратно к девушке. — …потому что… это «Гарри Поттер»? — искренне удивилась Кора, тут же воскликнув, глядя на протянутую ей книгу. Она взяла её машинально, от чего пальцы скользнули по гладкой коже чужой перчатки. Но она не обратила на это внимания, вглядываясь в обложку. «Гарри Поттер и философский камень». Кора вскинула на Сонхва взгляд исподлобья, не без сомнения спросив: — Так вы первым её взяли? Удивительное совпадение! Или это нарочно? — она не сдержала наигранно коварной улыбки. Лицо Сонхва осталось беспристрастным. — Читать мысли я не умею, — спокойно и даже как-то равнодушно ответил он. — Просто случайность. Обычно я не читаю подобного. Но в кои-то веки решил посмотреть популярные нынче книги, на которых развивается ваша киноиндустрия. Посмотреть, что ж там такого интересного для людей. — «Ваша киноиндустрия», — усмехнулась Кора. — Вы говорите, как инородное тело, как реально какой-то дед про молодёжь, — пошутила она. — В некотором роде, я старый дед душой, — снова эта едва улавливаемая саркастическая улыбочка на его обманчиво-спокойном лице. Но когда Кора протянула ему обратно книгу, он отмахнулся. — Нет, заберите себе, пусть мама читает, раз так хотела. — Но вы первым взяли! — ей было немного неловко. — Мне не принципиально, что сейчас читать, тем более, у меня есть другая популярная книга, — ответил Сонхва и машинально повернул эту книгу в своих руках, показывая обложку. — «Сильмариллион»? — не без удивления улыбнулась Кора, читая название. — Надо было начинать с «Властелина Колец», а «Сильмариллион» — это уже, по факту, собрание сочинений автора Толкина, отредактированных и опубликованных после смерти писателя его сыном Кристофером Толкином. Это уже для продвинутых фанатов этой вселенной, незнающему человеку без стопки спиртного так просто не разобраться, — пошутила Кора, глядя, как Сонхва протягивает руку, берёт чашку с капучино и отпивает напиток. — Там слишком много персонажей и их сложных имён на один квадратный метр, практически на каждой странице, — снова улыбнулась она. — Так легко не запомнишь с первого раза. — Нет проблем, у меня отличная память, столько имён на моём веку я знал и знаю, помню всех до единого. Издержки профессии, — загадочно ответил Сонхва, делая второй глоток и почему-то не спуская с неё странного протяжного взора. Дежурная улыбка медленно начала сходить с лица Коры. И даже дело было не в странных гляделках. Она вдруг заметила, что Сонхва пьёт не из своей чашки, протянутой ему, а он взял её капучино и сейчас допивает его. Кора видела, что на краю фарфора остался слабый след её вишневатого бальзама для губ, который как тинт немного окрашивал, и когда она пила, то оставила слабый отпечаток на белой чашке. А сейчас из неё пил Сонхва, и его губы прикасались аккурат именно к тому месту, тому самому отпечатку её губ. Это было странно. И Кора не могла объяснить, что именно так её взволновало — некоторая негигиечность, или нечто пикантное и вызывающее, скользящее в этом действии. — Это была моя чашка, — неловко сказала Кора, свободной рукой указывая на фарфор в его руках. — Вот как? Не заметил, — лениво протянул Сонхва, не отрывая от её лица взгляда чёрных как ночь глаз. И Коре снова стало не по себе, ведь она не сомневалась — всё он прекрасно видел. И это внимательное рассматривание, вроде бы обманчиво безобидное, отчего-то заставляло её нервничать. С остальными было проще — они несли вульгарную чушь, и всё было понятно. А с этим же — ничего не было понятно. Что у него на уме? Что он вообще думает? Она его раздражает или, наоборот, как-то привлекает? Что вообще могло заинтересовать столь странного, какого-то на вид аристократичного человека спокойного нрава в девушке в простеньком белом платьице в цветочек и дурноватыми, нервными шуточками? — Вы можете взять мой кофе, раз я перепутал. Он же нетронутый, — Сонхва первым нарушил неловкую, затянувшуюся паузу. — Да, конечно, — Кора почувствовала себя странно. Словно замогильный холод невидимым туманом расползался по полу, обволакивая её ноги. Она снова ощутила, как на теле приподнимаются волоски. И это ощущение начинало её пугать. Захотелось одного — ретироваться куда подальше. — Знаете, я что-то заговорилась с вами, моя мама меня уже ждёт, наверное, — искусственно улыбнулась она, подхватывая кофе в одну руку, а в другую — стакан с цветами, книга осталась зажатой под мышкой. — Спасибо, что поделились книгой, это было очень любезно и мило с вашей стороны. Надеюсь, «Сильмариллион» не будет вам таким запутанным, я сама не сразу его осилила, в два захода. — Если у меня возникнут недопонимания с новыми персонажами, я попрошу у вас дружественной аудиенции для объяснения, — не то флиртанул, не то также дежурно вежливо ответил Сонхва, с самым беспристрастным лицом вновь отпивая кофе и меланхолично на неё глядя. — Хорошо, договорились, — Кора закивала и сделала пару шагов назад, но, к счастью, никто и никак не пытался её останавливать, будто потеряв к ней особый интерес. Она развернулась и невольно встретилась взглядом с доберманом неподалёку. Он приподнял голову и смотрел на неё практически человеческим, каким-то выжидающим взглядом. И только сейчас Кора вдруг заметила голубую цифру «три» на его ошейнике. Спрашивать уже она не собиралась, просто игриво подмигнула собаке: — Пока, Цербик, было приятно с тобой познакомиться! — Ау-ау-ау! — тут же проскулил он, смешно задёргав головой, и довольная слюна потекла с одной стороны пасти. Кора скривилась — у неё не было шибко какого-то опыта с собаками, хоть она и любила животных, поэтому она просто закивала псу, будто он понял бы этот жест. — Всего хорошего! — затем она снова кивнула на прощание Сонхва, стараясь не слишком спешно (чтобы это было заметно) покинуть рабочую кухню. Также она постаралась сделать вид, что не замечает его загадочного блуждающего взгляда, который скользил по всей ней, пока она уходила. И даже затылком Кора ощущала, как её испепеляют внимательным взором. — Всего хорошего, Кора, — донеслось спустя мгновение ей в спину, когда она уже прикрывала за собой дверь. Голос, полный скрываемой иронии и одновременно холодной вальяжности. «Да чего же странный человек», — нервно подумалось ей, когда она поднималась обратно в свою комнату по лестнице. Если все эти встретившиеся сегодня ей мужчины действительно были дальними родственниками, то это невероятно жутковатая и совершенно неоднозначная семейка. Лучше держаться от таких подальше. По пути назад, неудобно спихнув всё в одну руку и чуть не уронив чашку, Кора попыталась позвонить старой подруге мамы, к которой они должны были мимоходом заглянуть в гости по дороге. Странно, но та и во второй раз не подняла телефон. Да и интернет был здесь просто ни к чёрту — Кора чуть не психанула, когда очередная страница то не открывалась, то погружалась со скоростью улитки. Она лишь бегло смогла почитать какие-то новости про прошедший ураган «Николь». И оказалось, что им ещё повезло — в половине штата он оставил огромные разрушения, были даже десятки жертв среди людей. «Какой ужас!» — про себя с горечью вздохнула Кора, смотря размытые фото тел людей, уносимых на носилках. Но тут её мысли полностью сменили курс, когда она толкнула дверь в свой номер и вошла. Ибо мама была внутри не одна. Деметра сидела на кровати, а возле неё на стуле восседала неизвестная молоденькая девушка. Худенькая, миниатюрная, с длинными курчавыми волосами до поясницы, шёлковым покрывалом окутывающим её хрупкие плечи. Круглые глаза с азиатским разрезом внимательно посмотрели на вошедшую девушку. — Мама? — Кора тут же поставила всё принесённое на журнальный столик и в два шага оказалась рядом. — Простите, вы… — Я Юци, очень приятно! Здравствуйте! — девушка быстро поднялась и сделала какой-то традиционный древний поклон. — А вы Кора, я так понимаю? Деметра столько о вас рассказывала! Приятно увидеть её дочь воочию! — Ам… — Кора на секунду зависла, глядя то на неё, то на маму. — Вы знакомы? — Да, конечно! — тут же отозвалась мама. Она была расслабленной и очень довольной на вид. — Кора, помнишь, я рассказывала, как пару лет назад, когда я ещё работала, то познакомилась в заповеднике с милой девушкой Юци? Так вот, это она! Мы вместе с ней выхаживали редкие виды растений! — Ах, да, — Кора действительно припоминала нечто подобное. Только она вот думала, что та молоденькая девушка должна была быть уже вроде как женщиной на данный момент, а перед ней сейчас была тонкая звонкая нимфа, которой на вид дашь лет двадцать с копейками, а то и меньше. Она выглядела даже младше и юнее самой Коры. Эту мысль она и озвучила вслух, не сдержавшись: — Я думала, вы намного старше, простите. — Ох, что вы, спасибо! — с милой улыбкой отмахнулась длинноволосая девица. — Это всё гены! У меня все в роду выглядят молодо, как подростки какие-то. Есть как и плюсы, так и минусы в этом, — отшутилась она. — Но как вы оказались в нашей комнате? — с сомнением спросила Кора, не поддаваясь на эту милую улыбку. Её немного напрягло то, что она обнаружила маму наедине с незнакомым ей человеком. — А я… — Кора, не будь такой мнительной! — перебила девушку Деметра. — Она шла по коридору, и я спросонья услышала, как она напевает песенку. Я сразу узнала этот голос и очнулась! Выглянула за дверь, а там — моя знакомая! Как не окликнуть и не поболтать! — Простите, если напугала этим, я не хотела, — Юци, кажется, сразу поняла обеспокоенность Коры, её внимательные глаза скользнули по её чуть напряжённому лицу. — Ваша мама когда-то мне очень сильно помогла. Она спасла десятки редких деревьев, занесённых в красную книгу. Они были мне… очень важны. В некотором роде, я помешана на природе, — слабо улыбнулась она. — Деревья и редкие растения в заповеднике умирали — кто-то распрыскал на них что-то крайне ядовитое. Было много плохих людей, желающих снести это место и построить жилые дома. Но ваша мама и её профсоюз отстояли это место с митингами, а затем, благодаря её помощи, мы восстановили весь заповедник. У неё есть талант — всё, к чему она прикоснётся, к любому растению, всё оживает и цветёт. Она просто как богиня плодородия. — Да, я тоже частенько шутила над этим, — кивнула ей Кора. — У неё всегда был талант к земледелию и выращиванию цветов. И, кажется, я помню, как была какая-то история с митингом. — Да, у меня тогда была работа… Жаль, уже не могу так много работать, — вздохнула Деметра, смотря в окно. — Ладно, мне уже пора, — Юци махнула маме рукой, а затем кивнула Коре. — Извините, не хотела напрягать, меня ждут. Я лишь позволила себе пять минут поболтать с давней знакомой, радуясь встрече с хорошей женщиной. Надеюсь, вы не в обиде на меня. — Да нет, что вы, — любезно ответила Кора, хотя что-то её изрядно напрягало. Будто она чувствовала от этой Юци непонятную энергию какую-то… возвышенную и нечеловеческую. Ну что за бред она думает? Кора всегда так описывала впечатление от людей и событий — какими-то энергиями, хотя сама в подобное не верила. Она шагнула назад, пропуская девушку, которая уже попрощалась с её мамой. И сами они дежурно поулыбались друг другу на прощание. Но когда Кора уже готова была закрыть за вышедшей дверь, та вдруг развернулась, внимательно посмотрела на неё и тихо так произнесла: — Знаете, — Юци смотрела прямиков её глаза, и казалось, что в её зрачках мерцают звёзды, — это странное место. Здешние мужчины… они, — она будто осеклась, подбирая слова, а затем искусственно улыбнулась: — довольно специфичны и эгоистичны. Лучше не ведитесь на их ухаживания, если будут приставать. Те ещё повесы. Лучше вообще не задерживаться в этом городке, а то можно и остаться навсегда, как я, приросши к этому месту, — загадочно хихикнула она, совсем ненатурально, а затем поспешила добавить, видя нахмурившееся лицо Коры: — Ой, я не хотела пугать! Так, девичьи пожелания предосторожности! Курортные городки — всегда сомнительные местечки! — Спасибо… за предупреждение, — сказала Кора, смерив её внимательным взглядом. Юци медленно улыбнулась ей, кивнула на прощание и поспешила удалиться. Её слова никак не могли выйти у Коры из головы. Они были так схожи со словами того голого пьяного Уёна. К чему это было сказано? Да, она за полдня уже кучу странных людей видела, но это же… пансионат и люди, как всегда ведущие себя развязно на отдыхе, хоть и на вынужденном. Благо, мама быстро отвлеклась на новую книгу, начиная своё чтение. Цветам в вазе-стакане она очень обрадовалась, её настроение было прекрасным, и Деметра снова стала похожа на прежнюю себя, что не могло не согревать душу. На миг даже показалось, что всё снова стало как раньше и, возможно, так оно и будет… Кора даже днём ещё раз отыскала полицейского Чонхо, но он поведал ей неутешительные новости: дороги по-прежнему завалены деревьями, машинам не проехать — до завтра, как минимум до обеда в лучшем случае, нужно остаться. Ещё начались перебои со светом из-за упавших проводов. Также пострадали пару вышек рядом, поэтому так сильно лагает интернет, связь плохо ловит в горнолесной местности. Кора приуныла, но делать было нечего. Она подумала, что зря нервничает, ведь они никуда не выходят в город. Полицейский будет ночью в доме. Ну что может произойти-то?

***

Хозяйка Гера не соврала. Вечером она устроила праздничный фуршет, и внизу весь холл первого этажа и террасы было не узнать. Всё было украшено с истинным мастерством: паутинки из тончайшей пряжи свисали с огромных люстр, по углам зала мерцали свечи в тыквах, вырезанные с удивительной точностью. Стены были украшены искусственными летучими мышами, которые, казалось, действительно парили в воздухе. На столе, накрытом чёрной бархатной скатертью, стояли старинные серебряные подносы с лакомствами, которые выглядели пугающе реалистично: пирожные в виде глазных яблок, кексы с изображением черепов и желе, напоминающее кровь. Кора аж скривилась, глядя на это. Впрочем, и «нормальная» еда тоже присутствовала на отдельных столиках в виде мягких облачков. Кора не хотела сюда спускаться, вливаться в толпу, но мама вдруг настояла, желая развлечься и посмотреть, как гуляют другие люди. Поэтому Кору стащили вниз, где уже было полным-полно народу разной внешности, возраста и явно профессий. Зал был просто огромнейший и, казалось, люди разбились по группкам, образуя свои зоны по «интересам». Деметра уже присела на диван возле камина к двум молодым женщинам, и они со всей страстью начали обсуждать садоводство, так жарко и увлечённо, будто обсуждали прочитанный любовный роман, ей-богу. Пройдясь по холлу, Кора увидела в самом конце небольшую пристройку у закрытого окна, где стояли длинные автоматы, а под ними светящаяся танцплощадка с квадратами. Там уже было двое парней, выплясывающих во всю, играя в это DDR (Dance Dance Revolution). Не узнать их было тяжело. Первый — внезапно полицейский Чхве Чонхо, снявший шляпу и куртку, оставаясь в голубой полицейской рубашке-поло с их характерной нашивкой. И он явно отвлёкся от мирских проблем, прыгая во всю по стрелкам на коврике-площадке автомата. Его соперником был, внезапно, высокий и мощный «кузнец» Минги, но сейчас он приодел на свой торс простецкую майку, впрочем, от этого менее эффектным не стал — его сильные руки видели все, как и часть плеч. Двигался он, правда, как-то неуклюже, всё время поглядывая за своим соперником Чонхо, и это выглядело достаточно умилительно и забавно. А ещё он постоянно поправлял средним пальцем очки на переносице, и отчего-то это было смешно. В центре холла же играла не шибко громкая музыка — техно-обработки на старые хиты от восьмидесятых до двухтысячных. Внезапная подборка, но народ явно радовался — большинство здесь было именно девушек, и они от души зажигали под современные ремиксы на Майкла Джексона, Аврил Лавин, Мадонну и первые хиты Бритни Спирс. — Хоть бы рок какой-то включили! Что за попса?! — уныло прокомментировала какая-то девушка, не вдохновившись музыкальной темой на празднике, и хлебнула из стакана. Нос Коры почувствовал запах горячего глинтвейна, и она невольно скривилась. Но тут её внимание привлекли новые звуки — кто-то взвизгнул, а затем зачертыхался в тихих ругательствах. Это парочка девушек, чуть ли не хныкая, убежали в другой конец огромнейшего холла. Кора даже не стала гадать, что произошло — причина сама выплыла на неё из-за открытых дверей в коридор. И причина была снова не трезва, но одно было хорошо — на этот раз она была одета: Чон Уён ввалился в холл, танцуя вокруг своей оси и напевая какую-то песенку себе под нос. На нём были чёрные джинсы, рокерские ботинки, правда, с расстёгнутой змейкой и незавязанными впереди шнурками. А вот с широкой рубашкой он явно не справился — пуговицы были застёгнуты неправильно, смещён ряд на планке, а концы ткани были наполовину заправлены в пояс штанов, рукава небрежно закатаны, а ворот открыт нараспашку, обнажая часть плоской худой груди. В одной ладони он сжимал очередную бутылку, вроде бренди, но вообще он сейчас прижимал обеими руками к груди какую-то огромную урну, что ли. По крайней мере, на это было похоже — то ли на открытый кубок, то ли на урну, и оттуда при его дёрганных пляшущих движениях постоянно сыпалась какая-то серая то ли пыль, то ли песок. И он чуть было не влетел в Кору — она успела выставить вперёд руки, притормозив это гарцующее тело. Он тут же остановился, уставился на неё и хмыкнул: — О, мисс Кора! И снова здравствуйте! — Уён отвесил ей галантный реверанс. — И снова ты смотришь на меня так осуждающе, как красивая училка на нашкодившего мелкого школьника. Очень интересный троп, между прочим, пикантный, — хохотнул он и как-то странно качнулся. — А ты в который раз не протрезвел, мистер Уён, — незлобно вздохнула она, рассматривая его. Он обращался к ней совсем неформально, и она не видела смысла также играть с ним в нарочитую вежливость. — Это ты девушек распугал? Чего они с таким поскуливанием от тебя убежали? Приставал, что ли, неприлично, дружка своего голого показывал? — с сомнением уточнила она. — Ой, ну что сразу такие непристойности? — хохотнул Уён, покачиваясь и пританцовывая. А затем кивнул на урну в своих объятиях, которую он будто убаюкивал. — Девчонки просто спросили, что это. Я ответил, что прах бывшего друга, строителя этого места, который помер недавно. Он был так похож на фавна и просил развеять свой прах на Хэллоуин по этому дому, который так долго строил. Как я мог отказать? Вот сейчас мы танцуем с Чанбином, и он натирает собой паркет, — чуть ошалело улыбнулся Уён, взял горсть серого праха и рассыпал вокруг себя. — Эм… — невольно скривилась Кора, глядя на это действие. — А это реально чей-то прах? Какого-то Чанбина? Ты серьёзно? — Нет, конечно! — рассмеялся Уён, являя взору крупные белые зубы. — Чанбин где-то в лесу с топором скачет. Он теперь лесоруб. А я просто увидел какую-то урну, похожую на похоронную, стырил её и набрал из погасшего камина золы. Ну и стал изображать, что сыплю везде прах только остывшего друга. — Зачем? — искренне не поняла Кора. — Смешно же, — пожал он плечами. — Да и девчонки весело верещат и убегают. Хэллоуин же! Кора смотрела на него в упор и лишь едва приподняла бровь. Ну что за чудик! — А ты чего не уехала, я ж говорил! — неожиданно сказал он. Но как-то так буднично, как бы невзначай, смотря в другую сторону и лениво отпивая из бутылки алкоголь. — Не могу из-за мамы, да и машина повреждена, обещали сегодня помочь, потом спрошу у полицейского, — отмахнулась она. Но затем чего-то напряглась, задумалась. Это было странно… И не с полупьяным неизвестным парнишей ей советоваться, говорить о каких-то мистических вещах, но почему-то именно ему она и сказала это сейчас: — А вообще не знаю… Какая-то чертовщина происходит, либо у меня тоже проблемы с головой. — Что ты имеешь в виду? — зевнул Уён и чуть не уронил несчастную урну с золой. — Не знаю, — Кора неосознанно потёрла затылок. — Мне вечно что-то мерещится: то энергии, исходящие от мужчин, то странная чуйка о чужой сущности. Я, наверное, немного поехала крышей? — неловко усмехнулась она. Но она не могла не отметить, как нечто изменилось во взгляде Уёна, хоть он не смотрел на неё, а таращился в стену, отпивая из бутылки. Напускная весёлость будто улетучилась, и в глазах мелькнуло что-то мрачное и холодное. — Знаешь, иногда, если кажется, то оно вовсе не кажется, — он тут же вернул на лицо улыбчивое выражение и снова отхлебнул из бутылки. — О чём ты? — Кора не сдержала тёмного любопытства. — Есть то, что мне нужно знать? — Уже бесполезно, — мягко улыбнулся Уён. Но вдруг развернулся и шагнул к ней совсем близко. Это могло бы испугать, но она чего-то не испугалась, спокойно выдерживая обращённый на неё взгляд. На миг ей показалось, что не так уж этот парень и пьян, просто больше симулирует. — Попробуй поспрашивать, кто откуда приехал, — впрочем, сказал он уже милым добродушным тоном. — Ты ж явно не интересовалось, кто откуда. — Какая в этом разница, если все всё равно ехали по одной дороге и застряли в этом месте? — равнодушно ответила Кора, пожимая одним плечом. — Как знаешь, — повторяя её движение, Уён тоже пожал плечом, а затем обогнул её и направился вглубь холла, где музыка начинала становиться громче. — Эй, подожди, что ты такой загадочный? — Кора зачем-то пошла за ним. Она сама не знала, что от него хотела и зачем повернула. Будто он реально знает что-то важное, и она это может узнать, чтобы успокоиться. Или, наоборот, разволноваться ещё больше. Её ведь никогда не покидало это ощущение — что что-то и «нечто» не так в её жизни. Точнее в жизни её мамы. Словно эта болезнь была какой-то иной, как проклятье, хотя здравой логикой в такое никто не верил, и уж тем более прагматичная Кора. Только вот полжизни её преследовали странные ощущения, что с мамой всегда было что-то не так, а в этом месте всё только усугубляется. В центре холла музыка стала громче, и народ устроил самопроизвольный танцпол, выплясывая в огромном кругу. Можно было их обойти, что Кора и попыталась сделать, как вдруг на её пути выросла высоченная фигура. Глаза впёрлись в виднеющуюся грудь в огромной прорези тонкой майки, а на середине ткани был огромный принт дельфина, выпрыгивающего из воды. Но тут же взор упал и на знакомые кожаные лосины с рыбками, и Кора вскинула взгляд вверх, уже смотря прямо в лицо тому странному пловцу в бассейне. Этот Юнхо выплыл перед ней, как этот самый дельфин из волн, а затем шагнул вбок, отзеркаливая её движение и попытку уйти в сторону, а затем снова преградил дорогу, при этом забавно пританцовывая и отпивая что-то из стакана, ну явно уж нечто не безалкогольное. — Кто ж сбегает с центра веселья? Это совсем неприлично, — притворно вздохнул он, всё выгибаясь и пританцовывая возле девушки, чуть ли не тараня её своей грудью. — Ну, давай, потанцуй немного, развейся! Что лицо такое кислое? — Молодой человек, пожалуйста, я не хочу, — нервно усмехаясь, Кора попробовала ускользнуть, но он всё выделывал танцевальные па, словно в вальсе, кружась вокруг неё и не пропуская дальше. Юнхо, конечно, был очень гибкий и явно пластичный — все его движения были плавными и выверенными. И этот разгильдяйский образ в пошловатых лосинах и пляжной растянутой майке делал его чрезвычайно странным. Кора даже вскользь уставилась на голые ступни в одних лишь шлёпках. Она было сделала жалкую попытку удрать в сторону, как вдруг почувствовала прикосновение на своей талии, а затем кто-то легко её приобнял и потянул за собой. Кора попыталась дёрнуться, но не вышло. Чуть развернувшись, она увидела, что её подхватил Сан, который так сильно взбесил её с утра. Своему стилю он не изменял — такие же майка и спортивки, только уже свежие, и также подчеркивающие тренированное тело. Уйти от него не вышло — он буквально развернул её между людьми, толкая в беснующуюся толпу. — Моя очередь, дяденька, — улыбнулся он и подмигнул Юнхо, который на это лишь молча хмыкнул. — Дай пройти, отпусти, — Кора обратила внимание Сана на себя, резво сбрасывая его руки со своей талии. Не тут-то было — Сан осторожно сменил позу, мягко хватая её теперь чуть выше предплечий. Кора попыталась извернуться, но её снова обхватили. Его касания были похожи на змеиные: она пыталась отстраниться, но он то и дело заново обхватывал её горячими ладонями и сильными пальцами, заставляя быть рядом и как-то ритмично дёргаться в толпе. — Ну же, это всего лишь танец! Посмотри, людям весело! — хитро улыбнулся он ей, стараясь говорить и тихо, и так, чтобы было слышно сквозь музыку. Заиграла вдруг популярная песня прошлых годов «Despacito», и девушки в холе со смехом начали танцевать как-то совсем не целомудренно в такт горячей латиноамериканской музыке. И Кора немного покраснела, когда Сан принялся двусмысленно изгибаться в подобном ритме. На удивление, его движения были как у профессионального танцора самбы или румбы. Он плавно скользил по паркету, его тело извивалась и вращалось в ритме музыки. Каждое его движение отдавало животной страстью и мужской энергией, и куча девчонок пялилась на него, не скрывая очарованного интереса. — Ну же, чего такая зажатая? — улыбнулся Сан ей под ухо, когда у неё не получилось удрать, будучи снова пойманной в сомнительные зажимания и развратные вращения. Он вел её в танце, его руки мягко, но уверенно направляли её за талию, а его ноги двигались с такой грацией, что казалось, будто он парит над землёй. Не такой уж и простой качок, как оказалось. Кора, несмотря на первоначальное сопротивление, явно задумалась о двойственности его натуры. Но всё же чужие ладони, то и дело скользившие то по её пояснице, то по бокам, здорово её напрягли. Она смело взглянула ему глаза в глаза, ведь их лица оказались так близко. Сан ответил ей хищным довольным блеском во взгляде. — Мне не нравятся твои касания, твой флирт мне неприятен, — без обиняков сказала она. Он ни разу не обиделся, а широко улыбнулся закрытыми губами. — Ты привыкнешь, — просто сказал он. — Я всегда получаю то, что хочу. Но вообще я могу быть очень милым и ласковым. Даже самый сильный и свирепый воин с удовольствием прижмётся к хрупким коленкам, и порадуется нежной ласке по голове. — Сомнительный ты романтик, — Кора всё же оттолкнулась от него, намереваясь ретироваться. Она с недовольно заметила, что он двинулся вперёд на неё с хитрым прищуром. Но затем чуть раздражённо скривился, глядя ей за плечо. И тут же чьи-то руки обхватили её за талию, отводя ещё назад. Кора подчинилась инстинктивно, чтобы избежать этого противного Сана, и положила свои руки на плечи тому, кто сейчас её приобнял, мол, «теперь я танцую с другим». Но, повернув голову, она не без удивления увидела, что её касается Чон Уён и с мрачной усмешкой смотрит прямиком на Сана, который испепеляет его взглядом с такой же премилой, но холодной улыбкой. — Теперь моя очередь танцевать с прекрасной леди и попытаться её развеселить! — Уён отвесил Сану едва заметный и понятный поклон, вращая свободной рукой. Послал ему поцелуйчик, а затем оттянул Кору в толпу. — Что, мистер «Меня все точно хотят» докучал тебе? Он может быть очень усерден и назойлив во внимании. — Спасибо, что оттащил, — вздохнула Кора и чуть плотнее обхватилась сцепленными в замок руками за головой парня. Она посмотрела на него, несколько сбитая с толку. Уён выглядел странно-загадочным. Не шибко пьяным, но всё ещё не трезвым. Лукавый взгляд таинственно бродил по её лицу. — Ты знаешь этого Сана? Его стоит опасаться? — Стоит опасаться ему понравиться и не ответить взаимностью, — последовал простой ответ, и она аж растерялась. Ожидаемо, но как-то не внушало спокойствия. Уён, видя, что она зависла, улыбнулся ей мягко и нарочно добродушно. При этом они оба странно кружились в танце, больше покачиваясь на месте, как деревянная парочка подшофе. — Не бери в голову, Кора. Не бери… Она не совсем слушала его, почему-то вдруг зацепившись взглядом в толпе с чужими чёрными глазами, так пристально глядевшими на неё. Это она вдруг увидела в дверном проёме Сонхва, по-прежнему во всём чёрном. Он остановился и как-то странно посмотрел на неё. Его взор прошёлся по её позе с Уёном, затем по их рукам на плечах друг друга. По непроницаемой каменной маске на его лице было не понять эмоцию, что за странное выражение мелькнуло в этих уставших нездоровых глазах с тёмными кругами. Сонхва отвернул голову и, неспешной ленивой походкой вдоль стены, пошёл куда-то прочь. — А ему понравиться ещё хуже, как и получить истинное презрение, — вдруг прокомментировал Уён, проследив за её взглядом, но не отпуская рук с её талии в полупьяном танце. — Почему? — машинально спросила Кора, не особо даже из любопытства. — Понимаешь… — Уён задумчиво тыкнул языком во внутреннюю сторону щеки. — Сан быстро теряет интерес к добыче, если заполучит её. Да, интрижки для него — как охота. Ёсан легко увлекается новым, спокойно отпуская. Этот же… если чем-то увлекается, то по-настоящему. От него нельзя просто так взять и избавиться. Его внимание губительно, он сам хладный, как мертвец, поэтому сам неосознанно тянется к живому… Ты меня слушаешь, Кора? — А… да… — нет, она уже не так внимательно его слушала, смотря в другую сторону между людьми. Было плохо видно, но ей вдруг показалась в идущих людях макушка мамы. Она глянула туда, где Деметра сидела ранее, на диванчик, но из-за танцующих девушек ничего было не разобрать. — Я что-то не вижу маму, — пролепетала она. Кора вдруг с удивлением опустила глаза чуть вниз, почувствовав прикосновение. Это Уён неожиданно отпустил её талию, а сейчас крепил к вороту её платья на обратной стороне какую-то маленькую, даже вроде детскую брошечку в виде виноградной лозы. — Что это? — Сувенир на память, — спокойно протянул Уён, поджимая нижнюю губу от усердия — его пальцы немного тряслись от выпивки. — Пожалуйста, прими. — Ты же сам сказал — не принимать ни от кого подарки, особенно данные с улыбкой, — подтрунила его Кора. — А сейчас что? — Вот такой я противоречивый, — Уён подвигал губами туда-сюда, наконец-то застёгивая свой внезапный подарочек. — Это просто безделушка, сувенирчик. И я не улыбался, когда тебе его дарил, так что будь спокойна. Если выкинешь, я не обижусь. — Хорошо, — Кора дежурно улыбулась, но мыслями уже отвлеклась, вращая головой. И тут она наконец-то увидела маму. В дальней стороне были двери в какой-то небольшой зал, куда и зашла сейчас Деметра. Да и не одна: рядом ней шёл невысокий стройный парень с золотистыми кудрями. Даже с расстояния Кора узнала его — Ёсана. И он мило ворковал с её мамой, идя вместе с ней, а потом скрываясь в дверном проёме. — Извини! Мне срочно надо разобраться с кое-чем! — нервно пролепетала Кора Уёну, и типа дружественно хлопнула его по плечу, да поспешила следом за матерью через толпу беснующихся в холле. — Ну давай, беги, — хмыкнул Уён и поднял бутылку, отпивая из горла. Вряд ли бы кто-то сейчас заметил, что в его руке откуда ни возьмись появилось бренди. Он сам развернулся и посмотрел на дамочку, уже пьяную в хлам, которая нечаянно задела его, а потом повисла на нём, нетрезво хихикая. — И ты тоже, — вздыхая, сказал он ей в лицо. — Тоже чем-то похожа. Как вы все этого не заметили? Один я тут по сторонам смотрю? Кора тем временем быстро двигалась по длинному холлу, немного разнервничавшись. Совпадением это быть не могло — зачем этот подозрительный тип ушёл с её матерью?! Он прекрасно слышал, как она гневно выговаривала Сану и приказывала не подходить к её маме ни на шаг. Должен понимать, как она разозлится. Это было сделано специально, однозначно! Странная паника разливалась в ней со скоростью света. Но, дойдя до полуоткрытых дверей, она вдруг услышала живую музыку — кто-то играл на пианино. Недолго думая, Кора влетела внутрь. Такое ощущение, будто она оказалась в небольшом зале старинного особняка. Комната была украшена изысканными картинами и антикварной мебелью, создавая атмосферу какой-то былой роскоши. В центре зала стояло белое пианино, за которым на длинной лавочке сидело двое. Ёсан и её мама Деметра. Последняя довольно улыбалась, слушая игру молодого человека. Кора не бросилась к ним только потому, что в зале были ещё люди. Две женщины сидели возле пианино и также с улыбкой наслаждались игрой Ёсана. Ещё две девушки были в углу. А рядом, возле Коры, вдруг оказался, внезапно, Сонхва. Он сидел, чуть развалившись в кресле, закинув ногу одну на другую, и с каким-то скривившимся выражением лица читал-таки тот самый «Сильмариллион». Чёрные глаза бегали по строкам, и что-то там явно удручало этого угрюмого молодого человека. У его ног, внезапно, лежал тот самый доберман Цербик, положив морду на сложенные впереди лапы, и лениво поглядывал на происходящее из-под полуприкрытых век. Сонхва тут же поднял глаза, смотря исподлобья из-за книги и встречаясь взглядом с забежавшей девушкой. У Коры сейчас не было интереса играть в сомнительные гляделки — она уставилась на парочку у пианино. Её пробирало скрытое негодование — хотелось подойти и стукнуть этого красивого Ёсана по наглому горбу за провокацию. А это явно была провокация, она не сомневалась. Но сейчас лишь стояла и пялилась, пока этот златовласый доиграет свою мелодию. Ладно, одно можно было сказать честно — играл Ёсан превосходно. Его пальцы нежно касались клавиш, создавая волшебную мелодию, способную проникнуть в самое сердце расслабившегося человека. Звуки классической музыки окутывали зал, заполняя его нежными нотами. Свет от канделябра со свечами мягко освещал парня, подчеркивая его сосредоточенное лицо и грациозные движения рук. Ёсан в этот момент казался каким-то божеством — латексные штаны были под клавишами не так видны, не шибко отвлекая. Но рубашку он сменил — теперь на нём была воздушная белоснежная рубашка, невесомая, как облако, и этот оверсайз только подчёркивал изящность тела молодого человека, особенно закатанные рукава красиво открывали тонкие запястья на достаточно сильных руках. Но Кора вовсе не была очарована, как остальные. Она всё лихорадочно следила за парочкой за пианино, так и стоя на одном месте, злобно скрестив руки на груди. — Может, всё-таки присядете? — донеслось до неё. — Насладитесь прекрасной музыкой сидя? Она нервно глянула в сторону, на звук этого бархатного баритона. Сонхва глядел на неё протяжно, сложив руки в замок на колени. Его лицо казалось ещё более бледным и болезненным в свете свечей этого зала. Но Кора лишь дёргано помахала в ответ головой, мол, нет, не буду. И снова стала таращиться на Ёсана с мамой. — С ней точно ничего не случится в комнате, полной людей, — кажется, тень иронии едва заметно пролегла в голосе Сонхва. Кора наградила его вторым взглядом, чуть раздражённым, и промолчала. Но тут Ёсан закончил играть и чуть повернулся на скамье к Деметре и другим женщинам, которые бодро зааплодировали ему. — Ох, Кора! — мама улыбнулась, увидев подлетевшую дочь, но улыбка тут же сползла с её лица, когда она увидела гнев в её глазах. — Не могла бы ты пройти со мной? — попросила Кора, с трудом сдерживая голос в одной тональности. — И, знаешь ли, я разволновалась, когда ты вдруг исчезла. — Я всего лишь пошла послушать музыку этого прекрасного молодого человека, который столько нам рассказывал про пианино, — снова заулыбалась Деметра. — Это же рядом. — Тебе не стоит уходить вслед за незнакомцем! — сквозь зубы процедила Кора. — Мы же обсуждали это. — Но тут все… — Право, милая Кора! — вмешался Ёсан, поворачивая к ней голову. — Мы всего лишь разговорились о музыке с тремя прелестными дамами. Мне приятно встретить эрудированных людей, разбирающихся в искусстве. Я ещё «Лунную сонату» Бетховена обещал им сыграть. — Я же тебя предупреждала, как и Сана, ты слышал! — Кора резко склонилась к нему, грозно смотря прямо в лицо, желваки на её скулах напряглись. Ёсан же спокойно выдержал её взгляд и этот наезд, оставаясь сидеть равнодушно-невозмутимо, пока она ядовито процедила ему прям в лицо: — Я предупреждала — не смейте лезть к моей матери, иначе худо будет! Что в моих словах было непонятного? Что вы вообще делаете?! — Кора! — Деметра испуганно и нервно окликнула её, а женщины сзади замерли, открыв рот. — Ты что творишь, Кора?! Что за грубости?! Молодой человек просто решил нам мило показать свою игру, ведь играл в лучших театрах и площадках Европы! Это же потрясающе! Что ты там уже удумала себе? — Просто пошли отсюда! — нервно сказала Кора, хватая маму за руку и потянув на себя. — Нет! — взвизгнула женщина, резко переменившись в лице, а затем злобно вырвала свою руку из хватки дочери и с неистовой силой толкнула её в грудь. Да так сильно, что Кора аж пошатнулась и полетела спиной назад. Она не упала, потому что её поймали чужие руки, удерживая в воздухе. — Вам нужно успокоиться, Кора, — произнёс Сонхва над её ухом, и её поставили на ноги. Но тут завопила Деметра, резко подскакивая следом с лавочки у пианино. — Ты зачем всё испортила?! Испортила!!! Испортила!!! — запричитала она, как маленький ребёнок, запищала и кинулась на Кору с кулаками. Вот такое иногда бывало. Словно что-то резко щёлкало в голове мамы, и она превращалась в другое создание. Иногда могла пару раз её пнуть в беспамятстве, а потом плакала в ужасе, придя в себя и прося прощения. Сейчас же она метнулась к дочери, желая её стукнуть от самой себе непонятной обиды. Но не вышло. Кора только успела увидеть, как Сонхва, обнимая её за плечи одной рукой, резко выкинул вторую руку вперёд, хватая Деметру за плечо и стискивая его пальцами чуть ли не до хруста. Да, Кора была готова поклясться, что услышала хруст чужой кости, этот противный звук. Вообще, схватить на бегу буйного человека и просто удержать за плечо — это было непросто, неправдоподобно. Но Деметра вскрикнула и явно не смогла пошевелиться, странно зависая на месте. — Нет, отпустите её! — в ужасе воскликнула Кора и сама дёрнулась вперёд, хватая кисть Сонхва обеими руками. На миг что-то внутри неё похолодело, и она не могла здраво объяснить, что её так смутило и напугало. Но рука, которую она сейчас держала, казалось, была из стали и камня. На вид она была обманчиво худой, но Кора не смога даже на миллиметр её сдвинуть, и это не на шутку напугало. Девушке показалось с перепуга, что Сонхва сейчас сломает её маме плечо. И, вскинув голову, она увидела его абсолютно ледяной, холодный взгляд, безразлично смотрящий на её маму. Так явно глядят палачи на раздражающую букашку перед ними. — Нет, не трогайте! — в ужасе воскликнула Кора второй раз, на этот раз тараня его грудью и плотнее хватаясь уже за саму кисть на мамином плече. Сонхва неожиданно отпустил руку, резко убирая её. А Кора — нет, не успела отпустить его, ойкнув. Её пальцы с силой вцепилась в его перчатку, нечаянно стаскивая её. Сонхва как-то странно дёрнул рукой, будто вырывая и вращая её в воздухе змеёй, и Коре на миг показалось, что он сейчас вновь схватит маму. Поэтому она в ту же секунду перехватила снова его кисть, сжала обеими ладонями и прижала к своей груди, не дав ему дёрнуться. — Прекратите! — Я просто не дал ей ударить вас, всё в порядке, — Сонхва развернулся к ней лицом, чуть склоняясь. Но его глаза как-то странно выпятились, дико нездорово, уставившись в неё. — Что у вас происходит? Коре показалась, что она видит тьму в этих глазах напротив, нечто совсем нечеловеческое, и странное леденящее чувство сковало её нутро. Сонхва же опустил взгляд, почему-то уставившись на их сплетённые сейчас руки, ведь она до сих пор прижимала его ладонь своими двумя к груди. Кора нервно сглотнула, осознавая это, и отпрянула. Её глаза лишь на секунду зацепились за его кисть, которую он опускал и с которой нечаянно стащили перчатку. Но никаких признаков аллергии или странных пятен, экзем там, девушка не увидела. Обычная чистая кожа очень бледного цвета. Длинные ровные пальцы, ничего жуткого. Но её думы прервал всхлип мамы, которая чуть ли не припала на колени. — Я что, хотела ударить тебя? — снова всхлипнула Деметра, ноги её подкосились. — Мама! — Кора мгновенно подхватила её за плечи, приподнимая. — Всё хорошо! Давай выйдем! Тебе надо подышать свежим воздухом! — Я ведь ударила тебя, доченька? — Нет, что ты, мам! Всё в порядке! Пошли-пошли! Всё хорошо, — Кора нацепила на лицо притворную улыбку. Она видела, как подскочили остальные женщины, нервно смотря на них, как их глаза испуганно горели, как они тихо перешептывались: «что происходит?» Ещё бы! Ну и представление они тут устроили за одну минуту! — Всё хорошо, извините, нам надо выйти! — нервно улыбнулась Кора и быстро пошла с мамой на выход, стараясь не глядеть на присутствующих. Женщины и так уже обсуждали произошедшее. Ёсан же, как сидел, так и остался в той же неподвижной позе, холодным безмятежным взглядом провожая уходящую парочку, будто ничего такого сейчас не произошло, и он просто таращился на людей от скуки. Лишь на миг его глаза впёрлись в Сонхва рядом. Тот с сомнением уставился на свою голую ладонь, как-то задумчиво её разглядывая. — Как я и думал, — тихо сказал Ёсан так, чтобы его слова мог разобрать только Сонхва перед ним. — Выдержала твоё прикосновение, её не обожгло хладом? Столь редко для тебя, да? Сонхва бросил на него секундный ничего не выражающий взгляд. По его беспристрастному лицу никогда ничего нельзя было понять. Также молча он натянул обратно упавшую перчатку на руку и быстро покинул эту залу, давая новый повод женщинам пообсуждать произошедшее.

***

Кора вздохнула, глядя на спящее лицо матери, и прикрыла её тело каким-то пледом, лежащим на диване. Они не отошли далеко: вышли из холла с музыкой, украшенного под Хэллоуин, забрели в первую открытую дверь, в какую-то свободную комнату-гостиную с камином. Ту самую, где раньше на люстре висели чьи-то чужие штаны. А точнее Чон Уёна. Мама разнервничалась, поэтому она не повела её далеко, усадив на диван и попытавшись успокоить. Кора извинилась за своё поведение, сказав, что просто испугалась, когда та пропала. Деметра вначале была нормальной, а затем снова как ребёнок захныкала, пару раз влупила Коре по плечу и лицу, а затем пришла немного в себя и расплакалась, впадая в слабую истерику. К счастью, это длилось недолго: наплакавшись, Деметра обмякла в крепко удерживающих её руках дочери. Снова немного побила её по спине, а потом очнулась и жутко расстроилась. От нервов же сама и вырубилась, когда её убаюкали в успокаивающих объятиях. Кора осторожно освободилась, укладывая маму на диван, и укрыла пледом. Та всегда крепко спала. Это было сомнительно, что она уснула не в номере, а в какой-то полутемной зале на диване, но сейчас её лучше было не тревожить: если мама поспит, то проснётся уже нормальной. Кора постояла ещё какое-то время над спящим телом матери. Вообще она пыталась сейчас успокоиться сама — чужой срыв заставил и её перенервничать. Это было нелегко. Это постоянно выбивало её из колеи — видеть маму такой, знать, что она увядает, постоянно бояться за её разум и этих внезапных странных вспышек. Кора устала, очень устала. Она тихо вышла, боясь своими звуками разбудить мать. Дверь в залу она оставила открытой, а сама оказалась в коридоре и прошла в новые открытые двери напротив, ведущие на уличную террасу. Ей самой нужно было успокоиться, привести чувства в порядок, пять минут подышать свежим воздухом. А не разрыдаться перед мамой, изрядно нашумев. Уже было время явно к ночи — на тёмном небе стали появляться звёзды. Странная была погода — вроде совсем нехолодно в конце октября, но на улице стоял плотный туман, и сквозь парк лес вдалеке был практически не различим, да слегка виднелась узкая гора поверх верхушек деревьев. Кора вздохнула полной грудью, пытаясь насладиться тишиной ночи. Она слышала, как где-то там стрекотали сверчки, а за спиной слышались отголоски музыки из главного холла. Но спокойствие как-то не шло, на душе было тошно, но Кора вовсю старалась не расплакаться. Она развернулась обратно, опираясь ягодицами о перила террасы и скрещивая на груди руки. Как тут же вздрогнула. Как она его сразу не заметила, заходя сюда? Сонхва сидел у входа на террасу на узкой лавочке в тени стены и разросшегося плюща по ней. Сложив ногу на ногу, он держал в руках раскрытую книгу. И, наверное, читал до этого, но сейчас молча смотрел нечитаемым взором на девушку напротив себя у перил. Возле него на скамье стояла пиала с чем-то и чашка с дымящимся напитком. — Боже! — невольно воскликнула Кора, заметно вздрогнув. — Давно меня так не называли простые смертные, — тень улыбки дрогнула в уголках его губ, но на лицо быстро водрузилась обратно непроницаемая маска. В тени дома и ночи на дворе его зрачки полностью слились с радужкой, а нездоровые тени под глазами стали ещё больше, отчего он был похож на аристократа-мертвеца из какого-то замка. Если бы он сейчас кинулся на неё, раскрыл рот и явил взору вампирские клыки, она бы вообще не удивилась. — Простите, не ожидала лицезреть вас, вот и испугалась, — отмахнулась Кора и как-то сильнее сжала плечи, ёрзая скрещенными руками под грудью на теле. Этот жест явно не укрылся от Сонхва, он посмотрел на неё снова этим своим непонятным загадочным взглядом. — Мне жаль, что так произошло с вашей матерью, — вдруг сказал он. — Я не хотел пугать, причинять кому-то боль и неудобства. Это был рефлекс, мне показалось, что она готова была по-настоящему ударить. — Всё нормально, — отмахнулась она, глядя в сторону, куда-то в газон, но не на внезапного собеседника. — Такое… часто случается, я уже привыкла. — К насилию? — на миг даже показалось, что тень горькой иронии мелькнула в этом равнодушном тоне. — Это не насилие, — усмехнулась Кора, теперь уже разглядывая свои кеды, будто в них было что-то интересное. — Всё сложно. Но болезнь других — непростая штука. Это вы извините, что тоже немного нагрубила вам там, вообще сорвалась на ровном месте. Это было какое-то поведение истерички. Но порой нервы сдают, и я могу раздуть из мухи слона, а мама из-за этого может нечаянно перевозбудиться и станет вести себя сомнительно. Так что простите. — У вас есть одна определённо дурная привычка — вы всё время просто так извиняетесь, — сказал Сонхва, всё так же прямо таращась на неё, будто нашёл интересного собеседника. — Перестали бы вы это делать — бояться быть проблемой для других. Здоровый эгоизм всегда полезнее любому человеку. — Эгоизм? Какое интересное слово, — печальная улыбка дрогнула на губах Коры. Она зависла, втыкая в одну точку. Хотя внутри просто пыталась расслабиться. Иногда вот так накатывала грусть. Она всегда старалась прятать уныние и апатию, но иногда они вырывались наружу, и усмирить их было трудно. Кора даже не сразу осознала, что её до сих пор разглядывают, изучают в тени плюща на стене. Словно она сейчас общается с предвестником смерти на туманной террасе. — Вас что-то гложет? Что не так? — Сонхва медленно закрыл книгу на коленях, кладя руку в перчатке на обложку. Не было какого-то приторного любопытства в его бархатном голосе. Лишь спокойный вопрос. — Вам плохо, Кора? Она не знала, что сказать. По сути она не должна была отвечать вообще незнакомому мужчине, это не его дело, и вряд ли ему по-настоящему было интересно. Она не привыкла жаловаться, придаваться унынию, но сейчас… Кора сама не знала, почему вдруг решила высказаться незнакомцу. Может, потому что она никогда этого не говорила вслух, признаваясь самой себе, а этот Сонхва — действительно посторонний, которого она больше не увидит и будет не стыдно потом после сказанного? — Не знаю, как иногда совладать с собственными чувствами, — тихо сказала она, всё также смотря куда-то в сторону, в туман на дворе. — Но как раз таки я часто чувствую себя эгоистом, это просыпается внутри меня, и от этого становится тошно и стыдно. Она видела краем глаза, что он рассматривает её, но вежливо молчит. Ждёт, пока она соберётся и продолжит. Кора вздохнула, выпаливая, как есть: — Я люблю свою маму, очень люблю. Она мой самый дорогой на свете человек, и я сделаю всё ради неё. Но иногда… — Кора замялась, не зная, как сказать. Она нажёвывала губу, но всё же наконец-то продолжила: — Иногда это так утомляет, и я задаюсь вопросом — за что мне всё это? Эта её болезнь. Конечно она не виновата. Никто не виноват в том, что заболеет, никто от этого не застрахован, и я искренне переживаю за мать. Но иногда мне хочется ужасно эгоистично… побыть одной. Ни от кого не зависеть, быть в месте, где нет людей, в тишине и спокойствии… Потому что это тяжело — быть постоянно привязанной к больному человеку с вечно меняющимся настроением. Как бы ты его не любил. Она шмыгнула носом, быстро вытирая его тыльной стороной ладони. — Я много о чём мечтала в детстве. Кем стану, куда поеду. У меня неплохо получалось заниматься балетом, но я хотела выучиться на археолога, и даже нашла отличный университет в другом городе после школы, куда бы меня приняли. Я копила с подработок на путешествия по миру, ведь так этого хотела, — она нервно усмехнулась, но улыбка медленно застыла на её лице. — Но… но потом внезапно что-то случилось с мамой, её болезнь стала прогрессировать, и обычная жизнь закончилась. В целом, как и моя. Ведь мы поменялись местами — я стала юным родителем, а она — моим взрослым ребёнком. Ни о каких занятиях танцами, ни о какой учёбе в другом штате уже не было речи, и уж тем более о путешествиях с друзьями. Первые годы — это попытки заочно учиться и постоянные подработки, чтобы всегда были деньги. Ведь я так боялась, что мы можем остаться нищими, а я банально не смогу оплатить её лечение. Кора мрачно и грустно вздохнула. — Я стала так рано водить машину, развозя её по больницам, забирая её с посиделок. Чтобы не случилось чего. И больше не могла реально надолго её оставлять. Маленькой девочке быстро пришлось стать взрослой, беря на себя ответственность. И от этого случился диссонанс — будто у меня отобрали молодость, и я больше никогда не познаю, каково это — жить как другие. Радоваться походам, беспечным свиданиям, глупым посиделкам, милым поездкам с друзьям. Я просто не могу себе это позволить. И это тот эгоизм, про который я говорю — это он… Желание одиночества и свободы в собственной жизни, которые мне недоступны, несбыточны, — Кора снова горько усмехнулась. — Мама стала частенько эмоционально неустойчивой. Из-за постоянных колебаний в её настроении иногда я не знаю, что и как мне «правильно» делать. Иногда я чувствую эту неудовлетворённость в жизни, но стараюсь не фокусироваться на этом, продолжая делать то, что должна. И стараться не стыдить себя за мысли, что… — она осеклась, уже не смея произнести эту ересь вслух. Это было уже слишком. Но вместо неё вдруг закончил Сонхва, всё это время внимательно её слушавший: — Вы стыдите себя за то, что иногда думаете, что мать стала обузой. И это гложет вас, внутреннее негодование растёт за утраченную юность и молодость, хотя вы испытываете душевные муки, видя её боль. — Я люблю маму! — брови Коры дрогнули. — Я очень её люблю, она всегда была и есть добрым и светлым человеком. Я сделаю всё для неё, она моя семья. Как иначе? И эти эгоистичные мысли порой меня просто убивают и заставляют себя чувствовать неблагодарным чудовищем. — Это нормальные мысли, логичные, — спокойно сказал Сонхва. — Не корите себя за слабость и попытку пожалеть себя, ведь вам тоже тошно. Это нормально — чувствовать себя плохо за бремя, которое не выбирали, и понимать это. Вы ведь никогда не оставите мать, вы её любите по-настоящему, это видно. — Не оставлю. Люблю, — как мантру повторила за ним Кора, поджимая губы. — Вы просто очень устали, — продолжил он. — И это нормально — иногда срываться. Опустошённость и эмоциональные травмы закономерно заставляют пребывать в состоянии скорби. Но вы не слабы, чтобы по-настоящему впасть в уныние. Я вижу сильных людей, и вы такая — не сдадитесь трудностям. Рано или поздно, но это закончится. Возможно, кто-то поможет вам справиться с тяжёлыми временами. — Крёстная-фея? Или прекрасный светлоликий принц на белом коне? — усмехнулась Кора, стараясь в шуточках скрыть и унять эти внезапные нюни, что-то она стала слишком сентиментальной. — Я не знаком с прекрасными принцами, но знаю, что и тени могут помочь, если попросить, — сказал Сонхва необъяснимым тоном. Кора не поняла его ремарку, хотела снова ляпнуть что-то странное про помощь от дьявола, что ли? Но вдруг воздух окрасил неожиданный звук — её живот издал протяжное голодное урчание. Такое позорное и такое не к месту, словно нелепая шутка посреди серьёзного разговора. — Простите! — нервно посмеялась Кора, надеясь, что её щёки слишком сильно не покраснели. — Вы так голодны? — лёгкая ирония скользнула в голосе Сонхва. — Всего лишь предатель-живот, сегодня только завтракала, даже пообедать и поужинать не было ни желания, ни аппетита, а сейчас, видно, накрыло и пришло. Сонхва вдруг встал со скамьи, прихватывая рядом лежащую пиалу, и медленно шагнул к девушке. Кора чуть напряглась, не ожидав такой близости. Впрочем, он хоть и остановился рядом, но сохранил относительно почтительную дистанцию. А затем протянул к ней пиалу. — У меня сейчас есть только это. Кора не без удивления уставилась на очищенные зёрнышки граната на дне посуды. Красно-бордовые, такие большие и сочные. Слюна машинально собралась во рту, когда мозг подсказал яркое воспоминание сладковато-кислого вкуса. — Этим не наешься, но это больше про «вкусно», чем «сытно», — мягко сказал Сонхва. — И, кажется, если не ошибаюсь, с утра в кухне вы вздыхали над кожурой граната. Ей было неловко, и она чего-то стушевалась под его взором, всё также пристально обращённым на неё. Этот Сонхва всё же был мужчиной, причём достаточно необычным и каким-то… впечатляющим, поэтому она невольно нервничала, стоя так близко с ним. Так… наедине. Он как чёрная тень, красивый бледный вампир взирал на неё с высоты своего роста, странно пожирая глазами, и его лицо казалось таким смертельно бледным и уставшим, хотя это не умаляло необычной красоты. И Кора как-то занервничала, потому автоматом взяла пару зёрен граната из до сих пор протянутой посуды, ведь это уже было невежливо с её стороны. — Надо же. У вас такая хорошая память? — улыбнулась она, проглатывая угощение. Вкусно, было очень вкусно, чуть не свело челюсти от свежего кисленького граната. Но почему-то ей показалось, что он так жадно и протяжно смотрит, следит за её ртом? Или у неё паранойя? — У меня действительно очень хорошая память, как я и говорил, — вкрадчиво напомнил Сонхва, наконец чуть расслабляя руку и прижимая пиалу к себе. — Приходится помнить всех, поэтому легко усваивается новая информация. — И что, даже «Сильмариллион» Толкина пошёл нормально? — не сдержалась Кора, кивая на книгу, оставленную на скамье у входа. Сонхва машинально повернул голову, бегло глянув туда, куда был устремлён её взгляд. — Обычный сборник мифов про распри сильных существ, — кисло хмыкнул он. — Чем-то даже напоминает мою семейку — все что-то хотят, а договориться гордость не позволяет. Но я лишь в начале, дошёл до строптивого Феонора и его похождений с сыновьями, которые потом устроили гражданскую войну с эльфами за камешки. Кто-то, читавший до меня, оставил милую сноску карандашом на странице: «Феанор и семеро козлят, где козлят — это глагол». Хорошее и точное определение, я считаю. Кора хохотнула этой незатейливой шуточке. — Не думала, что вам присущ сарказм и ирония, это приятная неожиданность. — Интересно, — протянул Сонхва, глядя на неё с каким-то мрачным любопытством. — Всё дело в моём унылом лице, не так ли? Кора немного растерялась под его очередным тяжеловатым взглядом. Она никак не могла к нему привыкнуть — будто он не просто смотрел, а что-то ждал, чего-то хотел, рассматривал, выжидал… Она нервно улыбнулась, думая над очередной шутеечкой, но вдруг их прервали — на террасу из коридора влетел Чонхо. — А вот ты где… ох, — полицейский завис, смотря на Кору рядом, будто явно не ожидал её увидеть. Секунда, и вновь учтивая маска вернулась на его лицо, Чонхо тут же посмотрел на помрачневшего Сонхва, взирающего на него с неудовольствием. — Хонджун попросил срочно собраться в… нашем месте. У него семейный ужин, и он хочет что-то рассказать важное, пока Гера тут ходит и развлекает всех Хэллоуином. — Хорошо, я попозже подойду, — холодно отозвался Сонхва и было развернул голову обратно, но полицейский быстро выпалил: — Нет-нет! Он просил сейчас, в течение получаса, это срочно, а потом будем свободны. Кора отметила про себя, как лёгкое раздражение мелькнуло в тёмных глазах Сонхва, и уже она поспешила сказать: — Ох, ну тогда не смею задерживать! Мне надо проверить маму! Спасибо за компанию, Сонхва. Простите, если наныла, больше не задерживаю, — она кивнула, отходя от него и даря обоим мужчинам по очереди дежурную приветливую улыбку. — Всего доброго! — Всего доброго, Кора. Надеюсь, скоро увидимся, — донёсся ей в спину вкрадчивый тихий голос Сонхва. — Да, увидимся, — машинально ответила она, но, разумеется, не планировала с ним видеться. Чонхо до этого сказал, что завтра можно ехать, и машины уже починили, поэтому она собиралась побыстрее уехать отсюда. Кора выходила в коридор из террасы, и затылком ощущала до сих пор на себе взгляд Сонхва. И это странное ощущение нереального холодка, мороза по коже, никак не покидало её. «У меня паранойя?» — подумалось ей. Из всех встреченных здесь Сонхва был самым странным. Если про других сразу можно было понять про сомнительное у них на уме и дать им отпор, то с этим мужчиной в чёрном было вообще ничего не ясно: что он думает, почему разговаривает с ней, почему так загадочно смотрит… Кора отмахнулась от этих мыслей. Она проверила маму, которая так и спала на диване, не сменив позы. Прям как ангелочек во сне. При взгляде на безмятежное лицо Деметры ей стало стыдно, что она пожаловалась какому-то первому встречному, такое говоря о родной маме. Она просидела так в полутьме какое-то время, а затем вышла из своих дум, понимая, что таки проголодалась. Кора решила снова отлучиться минут на десять-пятнадцать, чтобы схомячить что-нибудь в основном зале, откуда до сих пор доносилась музыка. А затем вернуться. Люди в холле ещё баловались — кто ел, кто пил, кто танцевал, кто просто на группки разошёлся, болтая о своём. Кора непроизвольно остановилась возле одной такой у фуршетного столика, чтобы полакомиться маленькими бутербродиками и маффинами. Всё было свежее и вкусное, и проголодавшаяся девушка быстро оприходовала пару угощений, безразлично слушая чужую болтовню рядом. Она вдруг зачем-то отметила, что не видит других стрёмных парней — Сана, Ёсана, Юнхо. Короче, не было их, вроде. Неужели, они реально родственники, как отмахнулся Сонхва? Какие-то очень странные и подозрительные родственники. Впрочем, ей-то какая разница? Сейчас её больше интересовало доесть свой хлебец с бужениной. — Ох, хорошо-то как! — простонала одна девушка рядом возле стола, потягиваясь с загадочным напитком в стакане. — Даже не хочется завтра уезжать! Я с трудом согласилась на перевод с Юты в Неваду, и этот путь и так доконал меня! Она заболталась с другой девушкой, когда третья, меланхолично поедающая чипсы из упаковки, вдруг повернулась к ней и переспросила: — Ты в Неваду ехала? — Ну да, я так и сказала. — А как ты из Невады аж здесь оказалась? — Ну из урагана же, ты чего? Как и все здесь — свернули, куда полиция указывала. — Да я не про это! Как можно было ехать в Неваду, а оказаться в Небраске? — усмехнулась третья. — Причём здесь Небраска? — не поняла первая, чем вызвала лёгкое недоумение у спрашивающей. — Ну, потому что мы в штате Небраска, приём! — С дуба упала, мы в Оклахоме, — вмешалась между ними вторая. — Что? Я проезжала сюда через Норфолк, какая ещё Оклахома?! Кора вдруг вышла из оцепенения, вскидывая на них глаза. В голове ещё словно закрутились ускоренно шестерёнки. — А я ехала в Маскигон, я из Мичигана, — сказала она, и троица тут же на неё уставилась во все глаза. Что-то нехорошее шевельнулось у Коры в груди. — Как мы все были в разных уголках страны и оказались в одном месте? — Что за бред? — улыбнулась одна из девушек, но лёгкая паника скользнула в её глазах. «Просто поспрашивай, кто откуда приехал, — вдруг всплыли в памяти недавние слова того Уёна с бутылкой. — Ты ж явно не интересовалось, кто откуда…» — Что за… Но тут её мысли прервались, и новые вопросы не сорвались с губ, потому что её обоняние завопило в ужасе — в воздухе запахло гарью. Сначала девушки подумали, что это часть декораций, но запах становился всё сильнее, всё отчётливее. Вдруг из кухни вырвался огонь, охватывая шторы и деревянные панели. Пламя быстро распространялось, и в комнате стало жарко и душно. — Какого чёрта?! — прокричал кто-то рядом. Но тут громогласный женский вопль последовал за этим вопросом: — Пожар! Пожар! Я вижу огонь! Девушки начали кашлять, задыхаясь от дыма, и паника начала охватывать с головой. И сомнений не осталось — что-то где-то взорвалось, словно плита-гриль, и огонь охватил весь холл, перекидываясь по шторам, деревянной мебели, десяткам декораций из паутины и бумаги. Всюду поднялся ор, и люди кинулись в рассыпную. Они попытались выбежать из холла, но обнаружили, что двери внезапно заперты. — Какого чёрта?! — закричала пара девушек, отчаянно кашляя. — Нас заперли?! — Окна! Бегите к окнам! Разбивайте! — закричала другая группа, и девушки ломанулись к ставням. Как ни парадоксально, но и окна оказались закрыты, и даже забиты гвоздями. Однако стекло оставалось стеклом, и женщины принялись выбивать его чем попало — стульями, вазами, лишь бы разбить, вытащить осколки и вылезти наружу. Все отчаянно искали путь к спасению. Стены, украшенные на Хэллоуин, теперь казались бесящими преградами. Однако Кора, пришедшая в себя буквально за секунду, побежала прямо в противоположную сторону, откуда бежали все. Но у неё не получилось взломать дверь, ведущую в коридор, и паника захлестнула её. Ведь мама спала в отдельной комнатушке с камином за стенкой! Всё её дальнейшие действия были как во сне. Она отчаянно закашлялась, когда воздуха стало не хватать, натянула какую-то схваченную тряпку-полотенце на лицо, схватила кочергу у стены и принялась помогать выбивать окно рядом. Стёкла посыпались с громогласным звоном, и Кора следом вылезала абсолютно не аккуратно, кажется, несколько порезав плечи и бёдра. Но вот она спрыгнула на траву (благо это был первый этаж) и со всей скоростью помчалась оббегать один угол дома. Дым и огонь уже валил со всей щелей. Но, к счастью, вход на террасу оказался незапертым, и Кора влетела туда со всех ног. А затем чуть не похолодела, услышав слабый писк матери. На свою вторую удачу она обнаружила, что ставни в коридор просто заколочены доской и на адреналине она смогла их выломать, а потом снять, влетая внутрь. Сердце её затрепетало от облегчения и одновременно от нервного напряжения, когда она увидела выбегающую из комнаты Деметру, отчаянно закашлявшуюся. — Мама! — Кора подхватила её под руки, таща прочь из горящего здания. — Что про…ход…что… — мама попыталась что-то говорить, но лишь сильнее закашлялась от дыма. Её ноги подкашивались, и дочери пришлось практически тащить её на себе на выход с террасы, а затем чуть ли не перекидывать её через перила. Холодный ночной воздух, который они почувствовали, выбравшись наружу, был настоящим спасением. Вечеринка, начавшаяся как весёлый праздник, явно превратилась в кошмар. Кора относительно пришла в себя, когда они отползли на достаточное расстояние от горящего дома, оказавшись в начале парка с цветущими стенами, лабиринт которых вёл к лесу. Была туманная ночь, но сейчас местность перед ними была освещена стремительно сгорающим пансионатом. Мама рядом отчаянно откашливалась, не в силах встать с колен. Кора сидела с ней на траве также на коленях, крепко её придерживая. Она быстро огляделась по сторонам: рядом было уже много выбежавших девушек. Кто стоял, кто лежал на земле, кашляя или трясясь от такого перепуга. «Нет никого из мужчин, — вдруг пронеслось внезапное озарение в голове Коры. — Их всех якобы позвали уйти, и их не было в доме, когда начался пожар. Почему… что за…» Эта мысль улетучилась, потому что взгляд её резко приковался к горящему чёрному входу дома, ведущего к ним в парк. Запертые до этого двери сейчас рухнули, пожираемые огнём доски свалились, как капающий воск на свечи. Но в огне и дыме вдруг появился спокойно идущий силуэт. Да, абсолютно вальяжно и размеренно идущий женский силуэт, стройный и высокий. Кора моргнула два раза, думая, что у неё галлюцинация. Вначале она увидела женщину в белом. В одеянии, словно из какой-то античной эпохи — белая ткань с золотыми кантами была накинута на тело на манер чего-то то греческого, то ли римского, не суть. Эдакий хитон. На миг даже показалось, что за женским силуэтом вскинулись крылья, а потом и огромный хвост павлина, но тут же сгорел в огне, превращаясь в сверкающую пыль, как какой-то феникс. Этот прах мгновенно накрыл идущую, обволакивая её пыльным облаком, и белые одеяния потекли красной рекой. Но теперь уже не только Кора таращилась на горящие огромные двери, а и все остальные. И перед ними сейчас спускалась по рушащейся лестнице, а потом шла к ним грациозной походкой женщина в длинном красном платье, растекающемуся по её стройному телу, как потоки крови. И такая же кровавая диадема украсила длинные золотисто-русые волосы. А затем она остановилась перед ними и улыбнулась. Хозяйка пансионата «Олипм» Гера была похожа на прекрасного кровавого демона, представшего перед испуганными людьми. Она смерила всех застывших девушек наигранно довольным взглядом. — Что ж, — громко протянула она каким-то приторно-елейным голосом, — моя шалость не удалась — никого не остановили слегка закрытые двери, все до единой выбрались! Хотя я и не предполагала, что кто-то из вас сдохнет в пожаре, но мне было бы приятно посмотреть на чей-то сгоревший закоптившийся трупик! — звонко и неестественно рассмеялась она. Все женщины смотрели на неё широко раскрытыми глазами, рты некоторых приоткрылись то в немом шоке, то в непонятливом изумлении. Но тут же взволнованный ропот пронёсся среди всех: — Какого чёрта происходит… — Что… что она говорит? — Вы устроили пожар?! — последняя женщина сказала особенно громко, в ужасе смотря на хозяйку пансионата. — Ответьте, что это значит?! Гера улыбнулась ей. Так мило и нежно, что не будь ситуация такой странной, это было очаровательно. Но сейчас она показалась всем безумной — в этом кровавом развевающемся платье на фоне горящего здания. — Вы тут все вместе день, но так плохо общались друг с другом. Ну прям, как настоящая семья, — блаженно произнесла она, складывая руки у живота. — А у вас ведь всех… да, всех тридцати двух женщин есть кое-что общее, а вы не поняли. А знаете, что именно? Нет? А я вам скажу — у каждой из вас нет отца. Вы его не помните и не знаете, как прискорбно. Кора нахмурилась, чувствуя, как какой-то липкий страх назревает в ней сильнее, но она пока не совсем его понимает. Но, глянув бегло в сторону, она увидела удивление на лицах всех. Значит ли это, что это правда? И не только она одна не знает своего отца. Ну и какая разница? В чём суть? — Это так грустно, — тут же продолжила Гера приторно-печальным голосом. — Я ведь ранее была действительно могущественной покровительницей брака и домашнего очага. И неполные семьи меня так расстраивают. Но знаете, что меня расстраивает больше? — вздохнула она. Выражение её лица резко изменилось, стало злым, и нечто жестокое заблестело в глазах при свете огня. — Больше всего в браках меня расстраивает супружеская неверность, измены, что нарушают идиллию семейных уз. Поэтому бастарды, эти отродья, родившиеся от измен, от похоти неверного — это просто ересь и грязь, — она медленно склонила голову вбок, внимательно осматривая взглядом каждую из застывших дрожащих девушек. — И вы — та самая гнусная ересь. Вы то жалкое напоминание неверности моего драгоценного мужа, которое я собрала здесь одним скопом. Ведь каждая из вас — его незаконное отродье, про которое он сам вряд ли помнит и знает. И знаете что? — усталая улыбка слабо дрогнула на красивых губах в красной помаде, но глаза Геры оставались злыми и пустыми. Голос её приобрёл сталь. — Всё будет просто. Я убью каждую из вас, стирая напоминание о моём унижении. Так что… да начнётся Хэллоуин, да будет охота в честь прекрасного праздника! Она рассмеялась и громко хлопнула в ладоши, снова превращаясь в какую-то инфантильную дурочку. Но никто даже не успел ни рассмеяться в ответ на этот бред, ни возмутиться, ни покрутить у виска, ни испугаться. Потому что позади тут же раздался громогласный рёв. Такой страшный и жуткий, и без сомнений не принадлежащий человеку. Кора развернулась в тот же миг, как и остальные девушки. Но всё, что она успела увидеть в первую секунду, это огромную лапищу, которая опустилась на какую-то девушку в синем свитере и мгновенно размозжила ей голову. И окровавленное тело рухнуло в траву. Воздух окрасили громкие звуки — очередной рёв явившегося существа, невиданного монстра, и одновременно вопли девушек. — Обожаю Хэллоуин! — воскликнула Гера. — Сладость или гадость! Да начнётся настоящее веселье!