Все началось в конце времен...

Всегда поступай правильно. Это доставит удовольствие некоторым людям и удивит всех прочих. «Марк Твен»

      Сидя на золотом подобие трона и держа в руках всю мощь мироздания — новый Бог-творец скрашивал вечность, наблюдая за жизнями своих версий. Ощущая, что сердце сжимается от беспокойства, зеленые глаза забегали по тонким нитям, которые тянулись пред ним, и в этом мире бесконечных возможностей одна лишь история привлекала его внимание.       Богиня Безумия. Его Богиня, раненая в живот глубоким порезом, потерявшая не менее трех пинт крови, засохшей от части, пропитавшей все темно-синее, изодранное платье по щиколотку, которое стало практически чёрным. Без сознания, дева лежала на серой поверхности каменного полога, после длительного, изнуряющего падения с Бивреста, сопровождающегося кувырками и столкновениями с летящими по пути объектами космического происхождения.       Мари, за исключением Тора, который странствовал с новообретенной маленькой дочерью во одной ветви с бывшим обманщиком — единственная семья, надежда на искупление и изменение непростого сердца. Но Лафейсон не смел вмешаться, ведь долг перед Вселенными не позволял сделать и шаг вниз с трона. Вернее… Ничего общего между ним и царевной нет. Племянница, дочь, возлюбленная, женщина, девушка, любимая, коими наименованиями кличал другой вариант Локи, находящийся рядом — её не существовало в жизни нынешнего создателя Иггдрасиля, обаче случай, зацепивший внимание к зияющей изумрудом стебля, познакомил их заочно, тронул саму душу. Полюбилась дева, закрепляясь в разуме.       Ажно горечь затопила Владыку. Он горазд видеть и чувствовать все, что происходит в потусторонних юдолях, однако обречен на наблюдение, без возможности вмешаться и помочь своей… Не своей женщине. Он чувствовал, как собственный вариант, из другой реальности, борется за девицу, пытаясь вернуть из небытия. Божество со страхом и ужасом заметило, что время начинало растворяться, тикая в ушах, что-то, что не предусмотрено нормой, опасное и неопределенное старалось проникнуть в их реальность. Сущность самого «ничто» вливалась в мост меж галактикаими, создавая угрозу не только для Мари, но и для всех в космосе.       Могущество, которое Локи получил, находясь в позиции грандиозного воспетого потенциала — бесполезно в этот момент. Бедняга тяжело вздохнул, застонал, в великом отчаянии уже не было места словам. Теперь другие последующие события выстраивались в какую-то фатальную череду — судьба неумолимо вела к изначально предопределенному трагическому финалу. Что бы они ни делали, как бы правильно ни поступали — результат самый плачевный. Если бы не… Все тщетно, все напрасно.       Локи поклялся служить Вселенной, чувствуя, что наконец-то нашел свое истинное предназначение, но теперь ему казалось, что его судьба начала мчаться под откос, сломав все перемены и надежды. Вжавшись в трон, врос в сиденье мысленно, словно опоясывая континуум, но эти объятия были холодными и беспощадными. В то время как паника захватывала мужчину, он непрерывно держал сосредоточенный взгляд на обмякшей спутнице личного двойника с другого края, безысходно моля, чтобы тот нашел способ пробудить ее.       Стало ясно только теперь, когда сгустился надуманный сумрак: поднимающаяся с земли промозглая сырость вызывает дрожь, окружают таинственные баритоны ночи. Почти вслепую, на всех парах постороннее бытие уходило все дальше в неведомый мир мрака и обреченности. Холодно, очень холодно даже для йотуна, серая тяжёлая звёздная колыбель набухала снежными кристалами, которые валили и валили — и ложились, похоже, миновав уже окалевшего принца. Кажется, погода подействовала и на мадам; она как-то отяжелела, стала вялой, непохожей на себя — спит, спит и спит! Обычно такая энергичная и живая, она сегодня ничего не делала и начисто утратила румяный цвет щёк и алых губ, синеющих и сливавшихся с трупным окрасом.       По ту сторону поднебесья, иной трикстер, чуял, как ветер вздымается, взявшись, явившись из ниоткуда, где попросту не может существовать, кружа песчинки материи вокруг него. Ветер, который исходил от враждебного «ничто», страшащего и леденящего кровь. Лафейсон старательно пытался пробудить все свои силы, все свои знания, прежде непригождавшиеся, ждущие спускового крючка, дающего волю, чтобы разбудить дочь ото грани, что та вот-вот переступи, отделяющей ее плоть от рассудка.       На краю фазового диапазона, Бог смотрел, как Его Высочество борется, и упование переплетается с тоской. Но в этом безконечном мире возможностей все может произойти, и Лафейсон знал, что даже если не способен вмешаться, может быть судьба приведет к неожиданному исходу.       Зная, что вера еще укореняется, мужчина наблюдал, как две его сути по обе стороны действительности борются со своим роком. Все, что он мог сделать, это пристально вглядываться, но также был готов придерживаться предчувствия и чаяния, что его малышка сможет пережить все испытания на пути к исцелению. — Прости меня. Из-за моей слепоты ты оказалась здесь, — боязненно приподняв её голову и уложив себе на колени, царевич заметил какой бледной и слабой сталась энергия милой, с её болезненным видом, расстраивавшим до дрожи.       Все окрест такое дикое и каменистое, словно край света. В окружающей мгле — никаких признаков жилья. Так Властитель, под занавесом эры, продолжал созерцать хворостины жизней, надеясь, что в конечном итоге эта девочка преодолеет ужас и станет сильнее, чем когда-либо прежде. И в форме бесконечных возможностей все может статься достижимым. Конечное изменение забелело, и Локи продолжил вхлестывать чудо в залитые ужасом сердца всех, кто находился подле Всевышнего контроля. — Локи, названный сын Одина, обманутый Всеотцом, — блевотный шёпот хлестнул слух, не похожий ни на один из известных диалектов, как мерзопакосный грешный демон, вылезший из тартара.       Внезапно возникшая неизвестная силовая буря, с которой они не справились — являлось спасением и погибелью одновременно. Локи, с горечью и тревогой на своем лице, прижал Марию к своей груди, стараясь укрыть ее от пыльных и беспощадных ветров. Тёмные пряди волос принцессы медленно развевались, словно бурое пламя в безжалостном космическом вихре. Метеорит, на котором они оказались, был холодный и неприглядный, обаче отец готов был бороться и создать им уютное убежище в этом неприветливом пространстве. — Кто здесь? — повернув голову влево, а затем вправо, при сим никого не обнаружив, мужчина напрягся, крепче сжимая в руках умирающую любовь. — Твой второй шанс, — нечто пронеслось стремительно быстро и улетучилось. — Покажись! — В этом нет необходимости. Хочешь, чтобы она жила — выполнил волю нашего хозяина. — Что надо делать? — ему все равно на плату. Мари обязана выжить любой ценой.

***

      На закате неизвестного светила, когда дальние звезды окрашивались в оттенки серебряного и золотистого с красным окончанием блеска, разведенный небольшой костер из чарующих хворостяных палок, выщемленных искрами зеленой магии, преображенных, прежде принимавших форму камней, согревали спящую спутницу на суровых просторах нового, и, Локи надеялся, временного дома.       В самый холодный час ночи, когда начал мести снег и опустился студеный туман, огонь, разожженный вокруг двух тел, стал угасать; магия едва старалась поддерживать тепло. Однако даже в темноте наблюдалось какое-то свечение, будто светился снег; стало казаться, что круговорот снежинок и клубящийся туман принимают форму образов в длинных одеяниях. Царила гробовая тишина. Страх стал одолевать полупроснувшегося Локи, но минуту погодя, ему удалось взять себя в руки. И все же не мог избавиться от мысли, что видения — следствие ночи, мрака, усталости и тревог. Снежинки вдруг закружились в туманной мгле, приняв в конце концов облик тех призрачных теней, шепчущих во спасение.       Лежа покойно и едва заметно улыбаясь, Мария явно прибавила себе сил апосля дьявольского заклинателя, свисавшего над ней около минуты, остановившего поток крови из раны, но так и не дозволившего взглянуть под его длинный капюшон. Лафейсон боялся двинуться, шевельнуться и разбудить Богиню, однако пламя затухало, и новая порция подтопки требовалась ежесекундно. Сдвинув внимание на близлежащий булыжник, ловко подхватив и перекинув в другую руку, с довольством ледяной великан наблюдал за деформацией из камня в добрый кусок древца. Когда же маг двинулся к огню, дабы поворошить дрова, цепкая хватка вокруг запястья остановила его, потянула на себя и мужчина приземлился рядом с проснувшейся девушкой. Она улыбалась ему и вопрошая шептала таким тихим голосом, какой приходилось слышать лишь во сне. — Мы дома? Мы вместе?       Тут она тихо и неестественно засмеялась, чем вызвала ледяной ужас в сознании царевича, напугавшегося за её здравомыслие. — Милая моя, родная, — крепко стиснув её в стальные объятия, Локи скрыл от неё свое лицо, украшающееся слезами. — Что последнее ты помнишь?       Мари открыла рот, желая быстро ответить, но вскоре поток воспоминаний последних плачевных событий накрыл и утянул на дно. Радость, подобие счастливой улыбки слетели ничком отпадая, как отмершая конечность.       Тихо шепча волшебные заклинания, Лафейсон вызывал силы астрального пространства, надеясь на помощь. Волны энергии начали пронизывать затерянное место, создавая интересные игры света на его сером каменном основании. Сверкающая сфера, оберегая их от внешнего воздействия, постепенно вырисовывалась вокруг метеорита, превращая его в безмятежный крошечный островок мира и волшебства среди бушующего хаоса.       С особой заботой трикстер отодвинулся, принимая сидячее положение, облакачиваясь спиной на твёрдый выступ, осторожно перекладывая голову дочери на колени, при этом не переставая гладить её волосы, пестрящие светлыми переливами. От пережитого кошмара, отросшие до лопаток локоны принцессы стались ныне разрозненными тонкими полосками седых прядей. Он нежно разглаживал копну серебра, наматывая на указательный палец и упрекая себя за учиненные им на её пути препятствия, доведшие Марию до такого уровня стресса, состарившую пышные, густые волосы на сотни лет, чувствуя, как тепло передается через его руки. — Я все помню, к несчастью, — пробурчала она, вцепляясь пальчиками в кожаную штанину возлюбленного, устраиваясь поудобнее.       В тишине волновалось их дыхание, создавая лирическую мелодию среди темного космоса. Две судьбы отныне скреплены темными нитями, которые разорваны и перемежены. Ушедшие дени оставили за ними лишь тени и давление непростой реальности. — Вместе мы соткаем звездные сны и расцветем во тьме безжалостного космоса. Мы обретем неимоверную силу и взлетим над руинами своей прошлой жизни, оставив позади всю боль и страдания.       Будто заученная, хорошо отрепетированная речь сквозила жаром из его уст, подготавливая почву для рассказа о грядущем девицы. Ровность и неприружденность в мягкости тенора весьма настараживали слух. — О чем ты? — приполнявшись на локтях, Её Высочество постаралась поймать взгляд Локи, на котором обычно без особых усилий считывала необходимую информацию. — Нам повезло оказаться здесь. Хоть падение с Бивреста не самая приятная вещь в мире, однако нам блоговолят наши покровители, — лик Бога не отражал ни единой эмоции. Зачарованный, с блеском голубых глаз, он смотрел вдаль. Его глаза всегда были изумрудными... — Кто-кто? — Пока ты находилась в бессознании, на грани между… Впрочем не буду о том… Я заключил сделку, малышка. Мы поведем славную армию в бой, коих не видывали во всех девяти мирах прежде. Только ты и я во главе этих немощных, слабых существ.