Все началось в конце времен...

Через двадцать лет вы будете больше разочарованы теми вещами, которые вы не делали, чем теми, которые вы сделали. Так отчальте от тихой пристани. Почувствуйте попутный ветер в вашем парусе. Двигайтесь вперед, действуйте, открывайте! «Марк Твен»

      Пробило час, на улице, у отдаленного бара, затерянного возле основной трассы, безлюдно. Было полнолуние, но темные, бегущие по небу облака создавали удивительную игру света и мглы. Часть байкеров, ещё держащаяся на ногах у своих мотоциклов, о чем-то животрепещуще бравировали, попивая очередную пинту холодного пива. Но вот облако прошло, и завиделись руины прежней жизни; затем узкая полоска света рассекла темноту, выхватив из нее пустынное кладбище перекати поля.       Во мраке темного помещения, пропитанного запахом дешевого смрадного виски и табачного дыма, расположились двое необычных путников. Тор плюхнулся за барный стул с неотступным ощущением, будто ноги налиты свинцом, а суставы не гнутся. Противное чувство брошенности сдавливало грудину, не дозволяя пережить произошедшее. — Я кругом запутался, кругом ошибся, — растрепанный, светловолосый качок, нервнозно потянул край клетчатой рубашки, в попытке закрыться, скрывая растерянность, но признавая её. — Не так и плохо, что ты не знаешь все ответы, — рядом расположился профессор, по чьей инициативе они и прибыли сюда. — Спасибо за то, что вы сделали, — Одинсон поджал губы, благодарно и вместе с тем, судорожно кивая. — Не благодари меня. Это ради Джейн, — Эрик оценивающе оглядел блондина. — Мы с её отцом преподавал в университете. Хороший он был, но никого не слушал. — Его взгляд словно высасывал уверенность, проникая глубоко в душу. — Я тоже такой. Отец пытался меня многому научить, но я слишком глуп, чтобы это понять, — бывший Бог продолжал притворяться, что в порядке, поднимая подбородок выше. — Не знаю, что ты задумал, мне плевать. Плевать на все кроме неё. Я видел, как она на тебя смотрит. Не смей её обижать. — Клянусь вам, я не причиню ей вреда, — тихо ответил он, и горе холодной ладонью стиснуло ему горло. Воздух буквально ослеплял от напряжения меж ними, когда привычное самообладание воина пошатнулось и желудок болезненно скрутило. — Тогда… — Селвиг обратился к бармену, обслуживающему других посетителей, подавая знак рукой. — Два ерша, будьте так любезны.       Шумная толпа незаметно заполнила закусочную, заядлые игроки, прячащие карты за толстыми пачками долларов, оккупировали столы, с нехилым количеством выпивки, создавали атмосферу напряжения и опасности. Бокалы, бринча от столкновений, возвращались на старые, полированные деревянные поверхности. Медовые капли сверкающего эля, отправлялись с глотки одним замахом, наполняя помещение смолящим ароматом алкоголя.       Скоренько сдувшись у старта, в попытке зряшно перепить Громовержца, профессор отключился спустя полчаса. Лапидарно отблагодарив смертного у раздачи выпивки, Тор взвалил на плечи тушку учёного, доселе развалившегося по всему окоему, сквозь сон бормочущего нелепицу, улыбкой одарив вопросительно глядящих посетителей, двигаясь к выходу.

***

      Луна светила рьяно, отражаясь от металлической поверхности трейлера, а звезды, лихорадочно мигая, приветствовали возвращение потерянного друга.       Щёлкнул замок, дверь отворилась и на пороге восстала сонная и растрепанная Джейн в мятой толстовке, не ждавшая гостей далеко за полночь. Шушуканья и грохот заставили ее выползти из-под тёплого одеяла и отложить очередную книгу по метафизике. Девушка, вооружённая тяжёлой чугунной сковородкой, которую едва могла удержать двумя руками, готова была встретить кого угодно, занося удар.       Ретировавшись в сторону при виде знакомых, она вежливой улыбкой пригласила войти Одинсона с его вполне посильной, пьяной ношей.       Тор, будто тянувший на себе мешок картошки, едва развернувшийся в тесном временном жилище, осторожно опустил Селвига на удобную койку, милостиво предоставленной хозяйкой. Глаза мужчины, обычно наполненные жизнерадостностью, теперь казались тусклыми и обеспокоенными. Он склонился над бормочущим, наблюдая за неровностью дыхания, пока сердце профессора не возобновило свое нормальное ритмичное пульсирование. — Он живой? — поинтересовалась Джейн, стараясь более проявить инициативу, чем реальное беспокойство, при очевидности того факта, что Эрик умудрялся разговаривать, хоть и несвязно. — Живой, не волнуйся, цел и невредим, — царевич постарался сохранить бесстрастный вид, хотя органы предательски сжались, как бы отчитываясь перед матушкой за проступок, аки в детстве. — Что случилось?       Как только Фостер пыталась присмотреться к чему-нибудь получше, голова начинала кружиться. Разбросанные документы, прямо на столе перед ней, были единственным чётким предметом, и само собой выходило, что то и дело опускался к ним взгляд. Физиономию Тора ей тоже не удалось рассмотреть. Всякий раз, когда их глаза встречались, головокружение усиливалось, сменяясь ноющей болью, как будто кто-то немилосердно давил на череп. — Выпили немного, — пожал плечами блондин. — Ам… Не будем мешать ему, давай… Нам стоит выйти наружу, — раскрасневшиеся щеки всполыхнули, шею постепенно тоже стало заливать алым и резво хватанув куртку, она вырвалась из пут удушающих обстоятельств, со свистом втянув новую порцию кислорода, удерживая рот на замке.       Пока потрескивающий огонь танцевал в костре, а светилы мерцали над головой, Тор и Джейн сидели в трепете перед очаровательно-уютным пламенем, создавающим неземную атмосферу, отбрасывая тени на их лица. — Я прихожу сюда, когда не могу заснуть или надо подумать. Причин много на самом деле. — Смущенная внезапным признанием, девушка потерла нос кончиком куртки, прикрывая жгучие эмоции. — Я очень часто сюда прихожу, если задуматься. — Разбивая тлеющее бревно на ошметки, таким образом занимала чем-то тревожность и дрожь тела. — Рада, что ты на свободе. — Ты так добра ко мне, Джейн. Жаль что я не могу отплатить тебе тем же. — Я тебя сбила на машине, так что мы квиты.       Монотонно засмеявшись, двое обратили внимание на поднявшийся ветер, нещадно треплющий волосы и одежду, усиливая недоброе предчувствие, нагоняя страх своими завываниями. От такой резкой перемены брала оторопь, и Фостер подалась невольно назад, прижимаясь спиной к бортику импровизированного кресла. Одинсон пересел ближе, учтиво закутывая в шерстяной плед продрогшую собеседницу. Отдавая должное расслабления, умостившись ближе друг к дружке, они легли, устремляя взор ночному небу.       Спать едва ли хотелось, а затянутое молчание предательски било по вискам. Незаметно, Громовержец предался воспоминаниям вслух, так что информация сама по себе вливалась в разум девушки. Погруженная в сказания об Асгарде, Джейн ловила каждый слог. Волнение и любопытство плясали в ее сути, когда она впитывала яркие образы, изрисованные речами Тора.       Указывая куда-то вверх, характеризуя непонятные созвездия и планеты, Одинсон окончательно увлёкся, касаясь свободной рукой её руки. Голос Бога стал тише, когда он начал описывать мифическое дерево, известное как Иггдрасиль, подробно расписал колоссальные кроны, уходящие далеко в небеса, соединяющие миры и служащие проводником потока космической энергии.       С предвкушением, которое теперь ощущалось в воздухе, Тор взял блокнот Джейн и, сочетая божественную силу и художественную элегантность, нарисовал великолепное изображение Иггдрасиля. Ручка легко скользила по плотной бумаге, вырисовывая замысловатые детали кружащихся ветвей и светящихся листьев.       Тор наклонился ближе, их лица находились всего в нескольких дюймах. Он тихо прошептал: «Асгард чудесное место, я бы очень хотел показать тебе свой дом». Именно эта засечка на линии жизни аса — начало влюблённости в смертную.       С невысокой скалы каскадами стекали потоки воды, в бледном лунном свете они загорались и переливались, словно жидкий жемчуг, или маяк, утопающий в бескрайнем океане, торжественно возвышавшийся над водной гладью, словно дирижёр над толпой музыкантов, что создавали бессмертные этюды звуков волн — так можно кратко изложить нынешнее состояние изрешеченной души. Её нервы сдавали, однако тем не менее, с непоколебимой решимостью она завороженно кивнула.       Догарающий костёр совершенно иссяк при наступлении дымного зарева, когда девушка крепко спала в жарких объятиях. Снилось нечто приятное — это легко читалось по дергающему аналогу, нежной ухмылки. — Даже в самый темный час моей жизни — Джейн Фостер — цветок, прекрасно распустившийся в Мидгарде. Она заполнила мою жизнь светом и красками. В её глазах я нашёл красоту, которую ранее видел только в Асгарде, — обращение в пустоту и тишину, а также исповедь к покойному отцу. — Но, смутные силуэты затягивают наше будущее.

***

— По-моему, все прошло отлично. ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ОДНОЙ МАЛЕНЬКОЙ ДЕТАЛИ, В КОТОРОЙ ОДИН УМИРАЕТ! — рев, а вспоследствие осипший фальцет чародейки, разверзся в южной части замка, на открытом дворике, пустовавшем в ночи. — Громче, ещё не все девять миров тебя услышали, — Лафейсон предвидел подобное, а посему отвёл дочь в безопасное место, сокрытое от посторонних ушей. — Издеваешься!? Для тебя это пустяк!? — ненависть во взгляде Богини была такой жаркой, что обжигала пространство в миле вокруг. И даже дождь, который хлестал кожу все сильнее с каждым порывом ветра, не мог унять этот жар — и вместе с ним дрожь ужаса, что раз за разом пробегала по позвоночнику.       С последнего прибытия в Асгард, погода лишь усугублялась, обращаясь в настоящий природный катаклизм, ранее неведомый. — А ты что думала? Будто мы правда в Йотунхейм отправляемся налаживать семейные отношения? — ошалелость в Правителе била через край от ребячества девы. — Очнись! Лафей выбросил меня во младенчестве и что-то я не заметил его бурных чувств и отцовского тепла, когда ты обратилась ледышкой на виду у целого Царства. — Я хотя бы не стыжусь своего происхождения, — рваным шёпотом пролепетала чародейка. — И что же оно тебе дало? — услышал-таки. — Уж точно не власть, о который ты мечтаешь... Мы оба. Приди в себя, без жертв ни один бой, а к тому же, война — не выиграна. Всеотец — преграда на тропе к успеху. — Я не думала... — она понимала глупость своего положения и незыблимых оправданий, когда на пути начальном рвалась с энтузиазмом. — Ах, не думала! Шла за мной, подставляя Тора, обрадованная вестью о его изгнании, а теперь, когда мы так близки, Мари, сдаешься? — нервозность проявлялась в высшей мере Царя, когда он перейдя от топтания на месте, измерял периметр шагами взад и вперёд, искусывая губы до трещин. — Я... — стушевавшись, признавая вину и поражение, Мария словно уменьшилась в росте, практически припадая к земле, дабы обратиться невидимой. — Тебе не нужно в этом участвовать, — оставив сомнения в нескольких метрах за спиной, мужчина выровнял спину, залодив руки за ней, становясь солдатиком пред девицей. —Лафей согласился на наши условия и все сделает сам. Ни ты, ни я — не причём, нужно только подождать. До триумфа рукой подать. — Ты же не отдашь ему ларец, верно? — риторический вопрос, к сведению. — Естественно нет. Он получит нож в спину, как только закончит дело, — на что у Локи давненько чесались рученки. Ему повод дай, откусит по локоть, срежет ветку, на чьём суку сидит. — И мы с тобой героически выйдем к народу, сообщив трагическую весть. — Для тебя это так просто... — тяжёлый вздох омрачил их настроение пуще прежнего. — Не знаю почему сомнения закрались в мой разум. Я всегда была готова идти с тобой на край света и беспрекословно выполнять любые приказы. — У нас нет на это времени, — Локи сжал девичьи плечи, встряхивая безумицу, в надежде привести в чувства. — Ты либо со мной, либо против. — Если бы ты только знал, как больно от тебя слышать эти слова, — принцесса постаралась улыбнуться, но слезы победили в неравной схватке. — Прямо сейчас я направляюсь в зал совета, а после буду подстерегать у покоев Одина, пока гости не явятся, — проведя длинными пальцами по ее нагим предплечьям, трикстер с тяжбой противостоял соблазну обнять и остаться. — Не суйся, отсидись в библиотеке или у себя. Когда все кончится, я приду за тобой. — Скажи, что любишь меня, — взмолилась Богиня, не ровен час и потеряет сознание. — Я люблю тебя, — и эта фраза была действительно искренней.       Незримыми нитями, подобие усмешки скользнуло по её личику, а покой водворился во внутренностях. Локи развернулся в противоположную сторону от проёма, откуда они пришли, собираясь уйти, оставив её одну с достаточным количеством времени на обдумывания. — Мне кажется, необходимо воспользоваться Разрушителем. Отправь его в Мидгард, мы и так долго тянули. Сиф и её троица вот-вот найдут Тора и обо всем доложат. Раз так — они не должны вернуться в Асгард. По крайней мере живыми. — А это здравая идея, малышка, — Правитель сощурился, оценивая варианты.       Не успел отбыть далеко, он развернулся на каблуках, врезавшийся в гравий, подлетел к принцессе и коротко чмокнул в висок. — Спасибо, милая. Сейчас же займусь этим, — довольный кот облизался, получивший целую миску густых сливок — примерно такая ассоциация возникла у девы в голове.

***

      Оставшись наедине с собой, чародейка прислонилась спиной к низкой кладке полуразрушенной колонны. Погодя, на вскидку, минуты три, она отпрянула, готовая вернуться в покои и переждать несвершенную трагедию. Холодный дождь нежданно стеной обрушился на улочки, а мразотный серый туман окутал окрестности, скрывая все, что было за его границами. Темные тени вырисовывались на камнях, причудливые фигуры исчезали, а зловещие шорохи становились все громче.       Озноб охватил царевну, и в тот момент температура катастрофически упала. Небо прорезала вспышка молнии. Под непрекращающимися потоками дождя, капли пробивались сквозь молочно-белые облака, создавая симфонию мягкой музыки на земле. Дождь падал легкими струями по каменной поверхности, создавая ритмичное постукивание.       В этот поздний вечер пруд, прежде блиставший под солнечным двором, обычно олицетворяющий спокойствие и прозрачность, превратился в бушующий океан. Белая пена активно розрошилась, разрушительные волны плескались, брызгались по всему эпицентру. Асгард содрогался от могущественной силы природы. — Так вот, что связывает тебя с Царём. С отцом. Точнее, с йотуном, — из ниоткуда, сбоку показалось серебряное мелькание пряди, далее владелец собственной персоной. — Деймон? Давно ты тут...? — Достаточно, чтобы услышать о вашем плане... Планах. Их так много, что я сбит с толку, — заклинатель драконов поймал взволнованный взгляд напротив, а затем жуткий и грудной хохот пробрался под кожу. — Я буду молчать. — Теперь же Таргариен уловил её облегчение. — Но при одном условии. — Душа упала в пятки.       Мария тут же почувствовала себя такой хрупкой. Однако сглотнула ком в горле, и в искристый аметист его глаз просочилась холодная, неприкрытое злорадство. Почти ощутимо на языке, этот вкус злорадства, исходивший от мужчины, словно флер горького одеколона. Наставник догадывался, что девушку покоробило то, как легко в людях проявляются худшие черты. Волшебница вздернула подбородок и изо всех сил напрягла мышцы, чтобы не задрожать. — Чего ты хочешь? — сквозь зубы процедила девица.       Принц не спешил с ответом, наклонив голову в сторону, его суженные зрачки как будто проглядывали настежь: страх, тянущий в животе, и сомнения, коварно обернувшиеся вокруг сердца. От позы воина веяло ленивым превосходством. Точно он всё это время находился здесь, а бестолковая мисс его не заметила лишь по собственной глупости. — Лишь тебя, твою верность и любовь. Локи постоянно мешает нам, появляется в самый неподходящий момент, когда мы так сближаемся. В общем то, к чему мы шли так упорно и долго, я лишь ускоряю процесс, прося быть моей.       Он ненадолго прервался, позволяя осмыслить услышанное. Мария лихорадочно перебирала в уме доводы, которые могли бы опровергнуть низкие речи, но чужой пронизывающий взгляд не давал сосредоточиться. Мысли мешались, путались и расползались, превращаясь в бессмысленные обрывки. Он ждал от неё смирения и покорности, наверное, думал, что она станет умолять. Злость внутри пылала, жгла и толкала на импульсивные поступки. Но даже ведомая безрассудством, она всё равно отвела взгляд. — Мерзавец. Тебе не кажется, что это подло? — она шептала не своим голосом. Сердце наскоро избилось от обилия чувств, рвущихся наружу волнами гнева. Во рту, на самом кончике языка, возник привкус крови от прокуса. Мария замерла, словно готовилась прыгнуть с обрыва в ледяную воду. Она заставила себя смотреть прямо в глаза Деймону. — А цареубийство обыденность в Асгарде? Думаю, нет. — Волевой профиль подчёркивал ледяной свет, затянутой непогодой, луны. Яркий контур выделял ласкуты сияющих волос, подсвечивал нос и спускался к точёному подбородку. При разговоре на его крепкой шее сильно выделялся кадык, в баритоне слышались раскаты грома. Присутствие Дьявола было осязаемым, будто сама атмосфера вокруг менялась. — Если столько стоит твоё молчание, то я согласна, — расстройство зияло на молоденьком личике, плененном нерушимым заветом и извечной горечью. — Только запомни кое-что хорошенько, — раненая птица, мечущаяся из стороны в сторону, как пьяная или в бреду, приблизилась царевна и шепнула ему на ухо, осторожным взмахом руки, опуская персты на господское плечо, кокетливо облизывая пересохшие губки. — Никто не смеет меня шантажировать и при этом оставаться живым дольше десяти минут.       Древковое холодное оружие с комбинированным наконечником, состоящим из игольчатого копейного острия и клинка боевого топора с острым обухом — как-то по особенному незаметно нарисовалось в свободной конечности девы. — Чем больше препятствий встречается на пути к цели, тем слаще покажется вкус победы, не так ли? — бросив непонятную для Таргариена дребеденную цитату, Её Высочество с резким и коротким выпадом пронзила плоть учителя в области живота, сжимая пятерню на массивном плече, дабы не дозволить жертве дать деру.       Алые брызги окропили каменную кладку и пожухлые растения под ногами, также изливаясь и портя боевую униформу Мари. Кровь хлынула потоком, стоило кинжалу повернуться в сторону и с немалым усилием вверх, по направлению к сердцу, намеренно рассекая внутренние органы.