Градиент

Вена, столица Австрии, 1863 год...    Среди гор и высоких сосен, на фоне красивого, но пугающего ночного неба, уже третий век стоял фамильный дворец Гарденберг. Всё строение дворца будто стремилось ввысь, к звёздам, ведь таковы были каноны старого, готического стиля. Душный запах капающего воска разлетался по длинным коридорам, а пересчитать многочисленные тлеющие свечи представлялось невозможным. Каждый угол здесь щедро укутан бархатными вывесками и украшен золотыми узорами — всё на радость нынешнему монарху Гарденберг Конрадайн. А на злость всем старожилам главой древней королевской семьи являлась девушка, которая любила баловаться и не жалела денег на свои прихоти. Оттого её поместье выглядело пышно, головокружительно и дорого. Возможно, стащи здесь любую вещь, хозяйка бы сама не заметила, как что-то пропало. Такова её натура — больше золота, яркости и шума.    Конрадайн любила устраивать балы по абсолютно разным и иногда бессмысленным поводам — ей нравилось находиться в центре внимания, слышать бесконечный треск хрустальной посуды и топот многочисленных каблуков. В противовес ей был её младший брат.    На верхние башни дворца почти никогда никто не заходил. Многих отпугивала вечная тишина и тьма, поселившиеся здесь ещё с начала жизни во дворце. Только лунный свет из высоких окон освещал огромный кабинет, забитый книжными полками и странными артефактами.    Черноволосый мужчина пробирался среди книг и на ходу, острыми когтями, перебирал их корешки. Вдруг он остановился и, раздумывая, достал одну из книг. Его золотые глаза, отдающие ярким светом, остановились на обложке, которая вскоре оказалась на своём месте. Разочарованный вздох был слышен по всему кабинету — настолько здесь было тихо.    Но тишина была не долгой: огромная дверь, под тяжестью метала и дерева, еле как распахнулась, своим громким скрипом отвлекая мужчину от поиска. Сюда зашла его сестра, сама Конрадайн. — Август! А-август! Я знаю, что ты здесь! Почему ты не со мной, как обещал?    Тот мужчина неохотно выглянул из темноты и показался сестре. — Я не смог. Я чувствую себя неважно.    Мелодичным, но уставшим голосом ответил Август, опираясь рукой об один из книжных стендов.    Красивый, манящий голос был некой изюминкой как брата, так и сестры. Помимо этого, они были очень уж похожи друг на друга, будто близнецы, пусть с разницей в возрасте ровно в десять лет.    Только волосы у старшей сестры были длиннее, чем у младшего. И выглядела счастливее и радостнее, чем помутневший на вид братец. — Ты думаешь, это кого-то испугает? — девушка улыбнулась шире. — Да.    Они оба замолчали. Август отвёл взгляд от холодного взора сестры и закатил рукава. Он продемонстрировал сестре бледные, чуть ли не зелёные как у мертвеца руки с заметно почерневшими венами. Младший прервал тишину разочарованным голосом: — Я не смог выполнить твоё поручение, Конра.    Конра — сокращённо от Конрадайн — изначально никак не отреагировала, внимательно рассматривая необычные руки брата. Улыбка с её лица пропала, Конрадайн действительно была разочарована тем, что Август не выполнил её, казалось, простую просьбу. Она подошла к нему и аккуратно, нежно взяла его руку, коготком пройдясь по одной из вен. — Печально, но весьма интересно, — сказала Конрадайн. — И когда это твоя кровь начала окрашиваться в чёрный?    Старшая надавила когтем на вену и оставила царапину, из которой пошло чёрное нечто вперемешку с привычной, алой кровью. Однако Август даже не дёрнулся: он смотрел на рану, будто так и должно быть. — Использование материи всё ещё пагубно для меня. У меня закружилась голова, а сосуд в моей руке лопнул. Я не уверен, что могу это контролировать... — начал было оправдываться Август, но Конрадайн его перебила. — Всё можно контролировать, если правильно это делать. Тебе просто страшно, братец.    Старшая отпустила окровавленную руку Августа. Её взгляд привлекли книги на полках, и Конрадайн достала одну из них, невнимательно пролистывая: — Всё, что ты здесь собираешь, бессмысленно. — Я не могу поверить в то, что раньше ни у кого этого не было. — А вдруг? — хлопнула книгой Конра. — А вдруг ты особенный?    Август молча привёл рукава в порядок. Старшая положила книгу на место и отряхнула руки от пыли. — То, что было даровано тебе при рождении — поистине уникальная способность. Но ты этого боишься, — Конрадайн подошла к замешкавшемуся братцу и взяла его за руки. — Желаешь убежать и жить в вечном страхе, а не овладеть им. Даже если это даровано дьяволом, я не позволю закрыть в себе такой талант и бояться его. Август, посмотри на меня.    Невольно, словно под очарованием голоса старшей сестры, Август поднял взгляд и увидел такие же золотые и змеиные глаза Конрадайн, полные желанием, а не заботой. — Ты способен на многое. Взяв под контроль то, что в тебе есть, ты сможешь подчинить не только мир, но и самого дьявола, который даровал тебе такие возможности. Не бойся идти во тьму, если являешься её частью.    Не отводя взгляда от сестры, Август продолжал молчать, пока Конрадайн сама не отпустила его. Старшая усмехнулась, легко и пританцовывая ускакав к двери из кабинета: — Придёшь на ужин? Сегодня принесут особенное блюдо! — Пожалуй, откажусь, — вздохнул Август и отвернулся к книгам на полках. — Зря! Мне интересно, каково оно на вкус. — Будь осторожнее. — Не бойся, о Сэре Уистлере никто даже не спрашивал, — засмеялась Конрадайн и закрыла за собой дверь, оставив своего брата одного, среди пыли, книг и темноты. .......................................

Сейчас, недалеко от города Кралько...  

    Дым на протяжении всей поездки преследовал путников до самого света. Между городами в Рокфурте не было освещения, лишь пару одиноких ламп на перекрёстках. Уверенно и только вперёд шли несколько повозок, привязанные к десятку лошадей. На одной из них смиренно и тихо сидели две девочки — Карина и Паула. Паула не помнила большую часть пути, ведь заснула ещё где-то в начале, под разговоры партизанов и Карины. Один из мужчин в красной рубашке пытался как-то приободрить девочку, на что другие реагировали слегка снисходительно. Они считали, что сейчас не самое время для шуток.    Так повозки доехали до остановки, помеченной желтыми светильниками. Обычное здание, рыхлое и пустое. На вид похоже на забытую забегаловку, потрёпанную временем. Один из незнакомых девочкам людей слез с повозки и забрал у другого мешок: — Кому ещё что взять, давайте сюда. — Возьми эля, в городе он жуть дорогой, — другой партизан протянул чугунные монеты. — Ты ж не собираешься сейчас напиваться? — Я, по-твоему, дурак? Нет, конечно! — Ладно, а закуску там купишь, или тоже дорого? — Я не настолько беден!    Кто-то посмеялся над ними, кто-то хмуро промолчал. Молодой мужчина, который разговаривал с Кариной, отвлёкся на них и тоже отдал свои карманные на что-то, что Карина не расслышала. После этого партизан снова заговорил с девочкой. — А подружку твою как зовут? — Паула, — Карина взглянула на крайгерку, лежащую у неё на плече. — Она не отсюда? — Нет, она эта, как их… Крайгер. — Ого! — мужчина усмехнулся. — А знаешь, ты их ещё много встретишь в городе, куда мы едем. — Правда? — Ага, в Кралько много разных людей, и роместы, и крайгеры, и словеды… А знала, что последние могут магию чудить? — Да ну? Как в сказках? — Прямо как в сказках! — Не только словеды обладают магией… — пробурчала сонная Паула. — А кто-то ещё? — поинтересовался мужчина. — Кто может, тот и использует… — крайгерка зевнула, слабо открывая глаза. — Возможно, ты встречала словедов, но перепутала их с кем-то, — улыбнулся партизан. — Это нормально.    Паула обиженно хмыкнула и отвернулась, желая поспать ещё немного. Карина растерянно посмотрела на неё и положила руку ей на макушку. Так делал её дедушка, когда Карина была расстроена и не хотела никого видеть. Странно, но тогда она чувствовала себя спрятанной от мира, и ей это помогало.    Вскоре послышался радостный возглас итальянца, идущего с забитыми едой и бутылками руками: — Хрен тебе, а не эль! Его нет! Будешь покупать в городе! — Да если его нет, мог бы уже и другое уже что взять, пиво, например! — Я не буду бегать второй раз. — Нам нужно отправляться, пьяницы, — крикнул страшный старик со второй повозки.    Заказанные угощения и напитки быстро раздали попросившим людям. Мужчина, говоривший с девочками, получил что-то завёрнутое в ткань и обычный льновый мешочек. — Карина, Паула, вам тоже кое-что есть.    Карина посмотрела на ткань, которую мужчина развязал и положил на доски, а в ней показались странные сладости на палочках, завёрнутые в бумажную обертку. — Это медовые кристаллы, так их называет трактирщик. Угощайтесь. — У меня аллергия на мёд, — фыркнула Паула. — Пусть Карина ест.    За короткое время Карина успела съесть чуть больше половины странных медовых шариков на палочке. Она периодически смотрела на Паулу, будто дожидаясь четкого разрешения приступать к её порции. — Да? Ах, чёрт, извини, — неловко улыбнулся чужак и почесал затылок. — Ты ж тогда совсем голодная останешься… — Не беспокойтесь за меня. Ешь спокойно, Карина, — махнула рукой Паула и села нормально, рядом с подругой. — Да мы скоро приедем, что тут голодать, а, — сказал человек на краю повозки. — А всё равно неприятно, что обделили, — неуверенно ответил первый. — Не помрёт.    Паула покосилась на другого незнакомца и презрительно фыркнула. Она-то не умрёт, а вот что насчёт тебя, старик? Пока Паула проклинала самоуверенных итальянцев, Карина тем временем уплетала уже вторую палочку мёда, но медленно и неуверенно. Чужая закуска, всё-таки.      Кралько — большой и шумный город. В отличии от родного города Карины, здесь возвышалось ещё больше твёрдых каменных слоёв и аккуратных домов. Однако представлялся город скорее как муравейник, нежели действительно что-то похожее на город.    Но что-то завораживающее в Кралько было — это яркость ламп, опаляющих своим светом каждый темный уголок запутанных улиц. Жёлтый цвет от многочисленных светильников раскрашивал серые стены и распространялся по всей округе, его было видно ещё за несколько километров до границы города. Это свечение привлекало всех, кто его видел: в город сбегались все заблудшие путники и беглецы, как мотыльки на одинокую во тьме лампочку. Но свет обманчив, здесь было не менее опасно, чем за пределами города. — Тяжёлые времена сейчас, всё-таки... — сказал огромный, пухлый и заросший человек за барной стойкой.    Он вытирал мытые кружки и ставил их на полку в навесной шкафчик, закрывая стеклянную дверцу. Мужик оглянулся на помещение, как на свои владения — что, по сути, являлось правдой. Уже темнело, но людей здесь по-прежнему мало. Случилось что-то или день такой? —А ты о чём думаешь, Эрих? — бармен посмотрел на мужчину в чёрной форме, сидящего у барной стойки. — О многом, Урс, — Эрих махнул рукой. — Подай ещё рому. — Слышал, что с Ронсонно стало? — бармен ловко достал бутылку, заливая в стакан собеседника алкоголь. — Яконза опять взялись за старое.    Спрашивать о том, участвовал ли в этом Эрих, он не стал. Это было очевидно по лицу бледного аукприба: его белые, как у мертвеца, глаза потускнели от одной мысли об задымленном, умершем городе. Урс как-то оценивающе хмыкнул, но промолчал. — Мне стоит встретиться с Мадонной. Передашь ей? — Эрих поднял взгляд на Урса. — Будешь столько пить — не встретишься, по пути упадёшь, — расхохотался бармен.    Стакан с ромом уже оказался наполовину пуст. Эрих вытер губы и убрал от себя ром, послушавшись товарища. Действительно, член Яконзы выпил уже достаточно, дальше можно только напиваться. — Дурно мне, если честно. И не от рома, — вдруг сказал Эрих. — А от чего? — Я не был в Ронсонно, моя задача была находиться вне города. И я нашёл двух детей. — И что ты сделал? — Урс забрал стакан с ромом. — Отдал в Яконзу.    Урс осуждающе покосился на Эриха, но сразу ничего ему не сказал. Отдавать детей в Яконзу — значит перекрыть им возможность на нормальную жизнь. Правила Яконзы, увы, жестоки: не дай бог хоть один родственник окажется в рядах этой проклятой группировки, и на тебе можно поставить крест. — Высшие ранги будут тебе благодарны, — как-то недовольно фыркнул бармен. — Они цыгане, — резко и громко сказал Эрих. — Это меня волнует. Я не придумал ничего лучше, чем... это. — И отдал их в руки тем, кто их ненавидит? — бармен отвернулся к шкафчикам. — Я думал, ты умнее. — Если их не раскроют, всё будет хорошо. Там они точно выживут. — Это тебе кажется, что там хорошо, — сказал Урс и отвлёкся на открывшуюся дверь. — Ну, не мне тебя судить.    В таверну вошли двое мужчин в капюшонах. Один из них как-то косо посмотрел на Яконзу, сидящего за барной стойкой. Другой мужчина в плаще громко стукнул по столу ладонью и прижал к поверхности конверт. — Две кружки эля, пожалуйста.    Урс взял в руки конверт и посмотрел на отправителя. Он покосился в сторону Эриха и улыбнулся. Тот понял его намёк и встал с места: — Засиделся я, пожалуй. Пойду-ка, — Эрих прошёл мимо косо смотрящего на него паренька и шепнул. — Скрывайся понадёжнее.    И ушёл. Он хлопнул дверьми, чем разозлил бармена. — У себя так хлопать будешь, о, черть! — Что это было? — разъярённо выкрикнул мужчина, скинув с себя капюшон.    Бармен пожал плечами, разорвал боковую сторону письма и вытащил оттуда бумагу. Но читать его не стал — положил на видное место и вытащил бутылку эля. Двое мужчин переглянулись: — Вы хоть прочитайте, она… Кхм, Мадонна даёт вам детей на некоторое время. Нам их привести? — Приводите.    Спустя некоторое время в таверну зашли ещё пару мужчин. Но не одни — с девочками. Карие глаза Карины удивлённо бегали по таверне, восхищаясь разноцветностью ламп и вывесок. Подруга взяла её за руку, чтобы зазевавшая итальянка не споткнулась об корявый пол. — Я нянькой не нанимался, — Урс облокотился об стойку. — Что они делать-то могут? — Да устрой их хоть уборщицами, Мадонна очень просит, чтобы ты их пока у себя подержал, — один из мужчин закатил глаза, ведь не хотел долго возиться с детьми.    Бармен всё-таки взглянул на письмо, которое ему предоставили. Он вдруг поменялся в лице, стал будто проще. Это выглядело забавно: мужчина, похожий на огромного и злого медведя, будто проявил некоторое сочувствие к детям. Возможно, история с Ронсонно его действительно пугала. — Ладно, будут убираться. Отведите их куда-нибудь, у меня смена не закончена.      Эрих далеко не ушёл. Он стоял в пару метрах от покинутой таверны, рассматривая вывеску. Офицер не знал французского, но знал, что здесь написано «Забытый Край», название таверны Урса.    На улице необычайно мокро. Дождей в Рокфурте не бывает, но порой подземные воды просачиваются через дорогу и расплываются по тротуару, из-за чего в городе становилось сыро и холодно. Иногда бывает, что вода сверху капает — но не в этом городе. Сверху не было озёр.    Яконза поправил фуражку с необычным гербом в виде ромба, в котором запечатана птица с черепом. У Эриха получилось сдвинуться с места, и он пошёл куда-то выше, куда его звали, но молча.    Он знал этот путь, люди немного привыкли к мертвецкому лицу аукприба, привыкли к его форме и не боялись, что казалось юноше напрасным. Здесь Эрих остановился у огромного, забытого дома.    Внутри царствовала беспросветная тьма. Он вошёл, даже не постучавшись, ведь здесь никто не жил. Нужно было пройти дальше, по незамысловатым коридорам, по лужам, которые недавно здесь образовались. Единственное, что его здесь впечатляло, так это странные растения с синими плодами, излучающие свет. Их здесь было много, именно они и подсказывали Эриху, что он идёт в правильном направлении. — Мадонна.    Яконза позвал того, с кем желал встретиться.    Его голос эхом прошёлся по обжитой комнате, уставленной дубовой мебелью. Здесь было уютно, несмотря на лужи и дряхлость за пределами комнаты. Одна из стен, тянущаяся вверх, была обвешена картинами, плакатами и фотографиями. У многих бы возникли вопросы, что на них изображено, но Эрих не спрашивал — он знал.    Широкоплечая женщина в красной, скорее вишнёвой рубашке повесила очередную фотографию, она не откликнулась на голос Яконзы. Эрих снял фуражку и повесил на ближайший гвоздь. Герб Яконзы здесь неуместен. — Почему ты не сказал?    Женщина, наконец, заговорила с Эрихом. Её красные глаза были полны печали и грусти, будто она вот-вот заплачет. А ведь со спины выглядела как сильная и волевая девушка, которой не страшны смерть и темнота. Эрих застыл, рассматривая овальное лицо итальянки, будто сделанное по картинам известнейших ренессанских художников. — Я не знал. Это был внезапный приказ. — И чего это стоило? Дори погибла.    Эрих опустил виноватые глаза. — Я сожалею о твоей утрате. — Нашей утрате. Она была отважной воительницей. Мой отряд скучает по ней. — Я понимаю.    Мадонна махнула рукой и отвернулась. Она ушла к столу, на который падал мягкий, голубоватый свет ламп. — Ты пришёл лишь проявить сочувствие? — Я пришёл сказать то, что тебе может пригодиться, — Эрих хотел подойти к Мадонне, но жестом ему показали, что женщина не хотела этого. — Пусть я и не смог предупредить вас о Ронсонно, но я знаю, из-за чего взъелась Яконза. — Разве уже не поздно? — Мадонна села за стол и облокотилась об него, придерживая голову. — Это не последняя атака. Яконза ищет кое-что. — Партизан? Разве мы так мешаем? — Вы — лишь прикрытие настоящей цели, — Эрих помотал головой. — Яконза ищет Ядро Архонта. — Подробнее, — Мадонна прищурилась, ведь впервые слышит про эту вещь. — Чем оно так ценно, раз они рушат целые города?    Эрих рассказал ей не всё, что знает. Только то, что надо — артефакт, напитанный магией и заточённый в своеобразную лампу. Если этот артефакт так нужен Яконзе, значит, в ней есть непонятная для других ценность. Эрих знал, но молчал. — Этого я не могу сказать. Нельзя, чтобы об этом артефакте узнало ещё больше людей, — закончил свой рассказ Эрих. — Если Ядро Архонта будет передано Яконзе обратно, подобных Ронсонно городов не будет ещё продолжительное время, верно? — Мадонна посмотрела на стену, увешанную сотнями погибших людей. — Ты лишь раз меня подвёл, Эрих. Надеюсь, сейчас я могу слепо довериться твоим словам.      С этого дня в Кралько пришла Яконза. Не то чтобы её здесь никогда не было, но в таком количестве — ещё ни разу. Казалось, этой твари хватает во всех городах, и её количество превышает знакомые числа. Важно лишь то, что ничего плохого людям они не делали и народ к ним быстро привык. Главное не говорить ничего лишнего в их присутствии.    Видимо, Кралько единственный город, который им жалко свести с лица земли. Но почему?    В таверну они тоже частенько наведывались. Кто за отдыхом, а кто за ответами. Карина часто косилась на них, порой не могла даже находиться в помещении с ними, ведь ужасы того дня преследовали её до сих пор. А ведь прошло уже где-то две недели, никто из девочек не вёл счёт.    Однако помимо Яконзы здесь появилось много итальянцев. Это было заметно по их говору — некоторые и вовсе не знали никаких других языков, кроме итальянского. Не трудно догадаться, что это либо беженцы, либо партизаны. Порой Карина с ними невольно пересекалась, а те затягивали её в разговор, будто принимали, как свою, а той и в радость.    Паула нередко её оттягивала от гостей, чтобы та продолжала свою работу, и удивлялась, как легко этот народ умеет развязывать язык.    За две недели подруги легко поладили. В их девчачьем дуэте было всё идеально — одна была разговорчивой и рассеянной, вторая молчаливой и задумчивой. Но порой они менялись местами, стоило Пауле затаить на какого-то наглого гостя обиду. Карина молчала и слушала её непрерываемую, обозлённую речь, лишь иногда обнимала, чтобы австрийка остыла.    А часто это было из-за непривыкших к бледноте Паулы людей. Сразу видно — она крайгерка с удивительно белой кожей, некоторые предполагали, что она родом из Скандинавии, ведь только там водятся бледнокожие крайгеры, которым для жизни солнце не надобно. Но если некоторых это привлекало, то других это, наоборот, пугало: называли то мёртвячкой, то полудницей, то другой тварью из сказок.    Но никогда и никто из гостей не смел трогать девчонок. Хозяин таверны и по совместительству бармен Урс внимательно следил, чтобы подружек никуда не утащили. К сожалению, сироты привлекали людей: разных и далеко не самых хороших. За всё время лишь одна в своём уме дама пыталась их приютить, однако даже ей Урс не доверял. В основном подруг старались выкупить. Среди них была и Яконза.    И вот они пришли опять. Карина вылезла из своей комнаты уже давно, а работы никакой нет. Поэтому девочка шастала по помещению, от скуки рассматривая и трогая всё, что попадается под руку, пока Паула спала.    Итальянка спустилась вниз, но за угол выйти не решилась, стоило глазком заметь знакомую проклятую форму. Она спряталась и слушала, о чём бармен бесстрашно разговаривал с мужчинами в чёрном. Дрожь пробила её насквозь, девочка застыла на месте. — У тебя же можно тут поручения развешивать? — спросил один из них. — За награду, конечно же. — Смотря что. Убийство людей не развешиваю, — колко сказал бармен. — С этим мы и сами справимся, не беспокойся. — Тогда что там за задание, с которым вы не справляетесь?    Послышался грохот, барная стойка пошатнулась, а стул упал. Но всё быстро стихло, а Урс даже звука не издал. — Мы ищем детей, сбежавших из Хельмфа.    Повисло молчание. Карина вышла из оцепенения, в чём помог ей внезапный интерес. Это город такой? Не слышала она о нём раньше. — И много? — спросил Урс, прозвенел стук стекла. — Одного. Вот атрибут, затерявшийся в лесах. — С каких пор детям надевают ошейники?    Карина выглянула из-за угла. На полу действительно лежал барный стул, а один из Яконз держал в руке кожаный, разорванный ошейник. Урс с интересом стал его разглядывать, взяв в руки. Бармен был цел и невредим. — Таковы правила Хельмфа, — пожал плечами мужчина. — Ладно. Но вы же учтите, что здешние люди… Не очень любят вам помогать, — Урс взял листовку и ошейник с брелоком, обойдя стойку. — Но здешний народ очень любит звон полсотни лир, верно? — Яконза поставил на стол мешок с деньгами.    Для Рокфурта это действительно большая сумма. Карина раскрыла рот от удивления, ведь на такие деньги можно жить спокойно пару-тройку месяцев. Может, и немного, но её отец приносил в дом только двадцать лир, хотя вдруг здесь, в Кралько, совсем другие расценки? — Дорогой ребенок у вас. — Ты б знал.    Урс повесил объявление с ошейником на доску. Один из мужчин кивнул в благодарность, а второй из упрямства не стал. Бармен махнул им рукой и те спокойно ушли. Карина выскользнула из-за угла и заговорила с Урсом. — Они били Вас? — Один из них действительно хотел меня ударить, но второй был умнее, — Урс сел на маленький для него стул. — А ты что, подслушивала? — Немного… А зачем им какой-то ребенок? — Знать не знаю, но если ищут — обязательно найдут.    Карина подошла к доске с объявлениями и посмотрела на ошейник поближе. Обычный ошейник, как у собак. И брелок с номером как у них. Девочка обратила внимание: здесь выгравированы квадратные номера «078». — А зачем детям ошейник? — Карина повернулась в сторону бармена. — Не знаю, сказали, в Хельмфе такие правила. Жуть, — Урс достал флягу воды и выпил её.    Больше Яконза не приходила. Иногда заглядывали несколько мужчин, и то, лишь выпить чего-то вечером. Урс удивительно спокойно себя вёл, разговаривал с ними, как с обычными посетителями. Спрашивал, как день, как настроение. Карина подметила, что почти никогда настроение у Яконз не было хорошим. Она удивлялась бесстрашию бармена и способностью говорить со всеми на равных: он никогда никому не услуживал.    Об этом случае с ошейником Карина рассказала Пауле, когда она проснулась. Работы всё ещё не было и им было о чём поговорить. На рассказ о поиске детей крайгерка махнула рукой и ничего толком не ответила. Возможно, эта тема её не сильно интересовала, в отличии от итальянки.    Однако была одна тема, о которой они так и не поговорили. Карине было неловко, а Паула всё время ускользала от вопросов.    Что произошло с Дарио и почему Паула боится ей рассказать? Когда-нибудь Карина добьётся ответа, ведь нет смысла чего-то таить между ними, на данный момент они — единственное, что есть у друг друга. Так Паула и вмешалась в её жизнь: резко и крепко.      Ночью Карина попыталась поговорить с Паулой вновь. На часах было около полуночи, жаль только, что Рокфурт никогда не увидит настоящую полную луну.    Когда Паула зашла в комнату, Карина подметила, что подруга была в спешке. Крайгерка заметила её интерес и только больше разозлилась. Возможно, она сейчас бы начала говорить о наглых людях, особенно австрийка любила обсуждать пьяниц, но она просто подошла к окну и вздохнула: — Давай сбежим.    Карина опешила от неожиданного предложения. С запинкой она спросила: — Куда? Зачем? — Далеко. Подальше. Не хочу здесь оставаться.    Паула вцепилась в подоконник и опустила голову. Яркий свет из окна падал на неё, будто подсказывая, куда идти — сразу, через окно, на волю. — Но я не хочу, — Карина поджала ноги и засуетилась. — Карина, я серьёзно, — рявкнула Паула и стукнула по оконной раме. — Сейчас или никогда. Нас здесь ничего не ждёт, нас заберут и вытащат на поле боя драться с теми, кого ты так боишься! Ты всё ещё не поняла?    Такой Паула не была никогда. Она, безусловно, злилась, но что сейчас? Сейчас это был будто чужой человек, способный разломать любую дверь или окно, и только из-за своего желания. — Поле боя? – Карина встала с места. — Зачем? — Эти люди — партизаны. Им только в радость пользоваться сломанными детьми и их гневом, как кусками мяса. За нами придут, и больше мы никуда не уйдём. Решай, Карина! — Но о нас заботятся, разве не так? Кому мы нужны там? — запаниковала Карина, разведя руками. — Разберёмся. Найдём. Или сами! Как Дарио… — тут Паула дёрнулась. — Хочешь узнать, что стало с твоим другом? — Да, — Карина понимала, к чему та клонит. — Тогда следуй за мной.    Паула запрыгнула на подоконник и ухватилась за трубу. Карина подбежала к окну и следила, как та спокойно спустилась на землю по трубе. Немного потоптавшись на месте, итальянка сделала то же самое.    Паула оценивающе прошлась взглядом по зашуганной подруге, взяла её за руку и рванула в сторону, подальше от таверны, как она и сказала.    Они миновали множество углов, лежачих людей и парочек, желающих прогуляться в позднее время. Девочки бежали, что было сил, и Карина даже удивилась, откуда в Пауле столько энергии — даже она не успевала.    Перед ними обрыв. Если упасть, то можно провалиться на самые нижние яруса города и разбиться. Паула отпустила руку Карины, разогналась и прыгнула, уцепившись за забор. Она ловко обогнула его и посмотрела на Карину. Итальянка тоже разогналась и прыгнула следом за ней. Паула схватила подругу за руку, чтобы та точно не свалилась вниз. Они продолжили свой путь.    Так подруги дошли до предыдущего яруса, где и остановились. Паула села на ближайшую скамью и тяжело вздохнула: — Да где выход отсюда…    Карина села рядом и обняла подругу за плечи. Они оба тяжело дышали от такого бегства, но точно находились на приличном расстоянии от таверны. Если за них хватятся, то они успеют передохнуть и побежать дальше.    Паула положила голову на плечо итальянки и сглотнула. После бега очень хотелось пить. Карина посмотрела по сторонам — здесь нет магазинов и прилавок. — А что насчёт Дарио? — Попозже, пожалуйста.    Они продолжили молча сидеть и отдыхать. Карина отпустила подругу и размяла ноги, а Паула наоборот, потерла одну. — Всё ещё не прошли? — Итальянка обратила внимание на бинты, которые покрывали ноги подруги.    Что было удивительно: Паула часто меняла бинты или повязывала ткань поверх одних и тех же мест. Даже спустя столько времени она их не снимала. — Я отвыкла от такого бега, — призналась Паула и посмотрела на подругу.    Краем глаза она заметила незнакомых людей и тут же сорвалась с места, потащив за собой подругу. Но не успела — её схватили за руки и прижали к себе. Тут же Паула почувствовала, как что-то острое уткнулось ей в шею. С Кариной сделали то же самое — ей вкололи шприц с неизвестной жидкостью. — Мрази, — зашипела Паула, но силы быстро покинули её.    Девочки отключились почти моментально. Парочку мужчин смотрели на них так, будто любовались своей добычей. Вскоре их взяли на руки и утащили через повороты в повозку, закрыли дверь и сели вперёд.    Куда повозка поехала — неизвестно, но явно из этого города.      В таверне об этом ещё не узнали. Урс спокойно протирал стаканы и расставлял пустые бутылки. Он вновь разговорился с очередным посетителем, особо не вдаваясь в его пьяный бред. — А та меня! Такого! Вот такого! И бросила! — чуть ли не ревел мужчина, вздыбил грудь и раскинул руки. Благо, никто рядом с ним не сидел. — Да что ты… — устало вздохнул бармен и отложил тряпку.    Он окинул взглядом таверну и заметил тень, промелькнувшую за затонированными окнами таверны. Там прошли несколько мужчин, и первая мысль, которая настигла Урса — Яконза.    Бармен, вздыхая, достал из ящика пару бутылок вина и рома, ведь именно это чаще всего берёт Яконза. Однако в таверну зашли совершенно другие люди.    В чёрном одеянии, с широкими капюшонами и птичьими черепами на груди. Все поголовно крайгеры, в перчатках, а на мантиях были узоры, напоминающие запутанные ветки деревьев.    Присутствующие гости переглянулись, косо поглядывая на парочку чудных мужчин. Кто-то шептался, кто-то тыкал в них пальцами и с отвращением отворачивался.    Урс уткнулся руками в барную стойку и кивнул им: — Добро пожаловать в Забытый Край, чего вам налить? У нас есть вино и ром, или вы предпочитаете больше пиво? — Нас не интересует, — звонко, как птица, сказал один из мужчин.    Он прошёл вперёд, а за ними другие. Особенно взгляд привлекал тот, что надел на себя маску: единственный без капюшона, зато с закрытым лицом. Позволь себе Урс делать поспешные выводы, подумал бы, что сектанты. — Тогда что вас интересует? Отдых? Вы можете снять у меня пару комнат, тут недорого, как бы вам не… — Девочка.    Мужчина даже глазом не моргнул. Всё, что шевелилось — его рот, окрашенный в чёрный цвет. Не только губы, но и язык, зубы, горло. Никто в этом городе не видел подобных людей. — Э-э? — это заметил рядом сидящий пьяница. — О... Господи, Сатана явился!    Кто-то из мужчин многозначительно покосился на выпившего человека. — Ишь, только крайгеры позволяют себе носить черепа, как какие-то украшения. Жуть! — шикнула женщина, проходящая мимо них. — Ты что там сказала, э! — пьяница вывернулся и махнул рукой женщине, пытаясь ухватиться за неё. — А ну сюда! За слова поясни!    Один из мужчин в чёрной мантии с размахну стукнул пьяницу по голове, что тот свалился на пол. Урс заглянул за стойку и увидел: лежит и не двигается. — Он не мёртв. Спит.  — сказал мужчина, ударивший пьяницу, и спрятал руку обратно. — Но разбой устраивать я не позволю. И так город мрачнее некуда, — бармен повысил голос. — Что надо? — Девочка. — Нет у меня девочек. Вон, вся таверна полна женщин, выбирай — не хочу. Если и они вас выберут, конечно. — Дочь. Дочь Господина, — мужчина похлопал в ладоши два раза, и за ним заговорил другой. — Черноволосая и бледнокожая девица лет двенадцати. Синие глаза, худая.    Первый мужчина махнул рукой, мол, отставить. Бармен в недоумении рассматривал сектантов и покосился на отошедшего мужчину в маске. Он потянулся к ошейнику на доске объявлений и провел по нему пальцами. — А если я откажу? — бармен нахмурил густые брови. — Паула и Карина под защитой, даже если я вам их отдам, за вами придут. — Паула… — мелодичный голос со стороны дошёл до Урса, как на лёгком ветру. — Покажи мне её. — Не имею права. — Я разрешаю. — Кто ты такой? — рявкнул бармен.    Мужчина в маске повернулся в сторону Урса. Краем глаза он заметил, что народ в таверне встал на дыбы — они готовы защищать своего бармена.    Минуя преграды и свою охрану, мужчина в маске подошёл к барной стойке. Он показательно снял перчатки, вытянул левую руку вперёд и разжал кулак. Резкая магнитная волна вжала ошарашенного бармена в стеклянные шкафы. Что-то чёрное прошлось по его телу хаотичными чёрными линиями, держало за руки, ноги и за шею. — Колдун! — Твою мать, он же его убьёт!    Кто-то из сидящих за столом резко встал, хотел накинуться на мужчину в мантии, но его атаку прервали мощным ударом в живот — сектанты научены бою и явно готовились к подобному исходу. — Я на многое готов ради своей дочери, — сказал мужчина. — Не покажешь, и здесь ты увидишь то, чего бы не хотел видеть. — Покажу! Но если она вас не узнает, я вам её не отдам! — Пусть будет так, — мужчина сжал кулак обратно и Урс упал на пол.    Все многозначительно смотрели на бармена, но тот рукой дал понять, что не стоит. Кровавого месива он не хочет, а эти парни его показать в состоянии.    Бармен отвёл желающих наверх, в комнату, где должны были сидеть Паула и Карина. Урс раскрыл дверь и замер, не позволяя заглянуть мужчинам в мантиях. — Это вы их украли?! Мадонна вам устроит! — заорал Урс. — Кто ты, проклятый?! Зачем тебе дети, Дьявол?    Он схватил мужчину за маску и дёрнул за неё. Резинки разорвались и щёлкнули по рукам, маска была снята.    Перед мужчиной стоял тот, кого в этих краях знали, как пропавшего. О проблемах в Верхнем Мире в Рокфурте знали редко, но тот, кто здесь присутствует — буквально монарх, которого не могут найти сверху. Австрийский монарх, ушедший с престола и пропавший с лица земли вслед за своей сестрой. — Август Гарденберг… — у Урса дыхание перехватило.    Он никогда не видел эту семью и знать бы не желал, столько слухов вокруг них. Считалось, что корни их идут от самого Падшего Ангела. Но это лишь мифы, да легенды вокруг древнего рода, верно? — Вы потеряли мою дочь? — золотые, блестящие во тьме глаза оказались закрыты, а приятный голос оставался спокойным. — Убейте его. Я устал. — Нет, вы не можете… — Урс раскрыл рот от удивления и с размаху влепил колдуну, стоящему сзади него.    Но сопротивление было не долгим, длинный клинок одного из сектантов ловко прошёлся по толстому брюху бармена с небывалой лёгкостью, и тот замертво упал на пол. Кровавая лужа, исходящая от него, испачкала обувь Августа.    Он с прищуром смотрел на мёртвое тело, развернулся и махнул рукой остальным. — Она не могла убежать далеко. Знала ведь, что приду.