Козодой (Caprimulgus)

Февраль 2004

      Раннее утро было морозным, окна в старинном поместье покрылись ледяными узорами, создавая неповторимый природный рисунок на стеклянных поверхностях. Кухня на Гриммо вновь была переполнена людьми. Благодаря сведениям, добытым из головы Долохова, Ордену удалось очистить пять лагерей, куда свозили маглорождённых, и сейчас Совет решал куда переправлять спасенные семьи, которых пока расселили в домах других участников сопротивления и тайных убежищах. Гермиона, уставшая от шумного гомона голосов, тихонько вышла за дверь и направилась в комнату с гобеленом. Наложив на неё заглушающие и запирающие чары, Грейнджер опустилась на пол, и её плечи сотрясли горькие рыдания. Джинни погибла в последней миссии. Когда лагерь был уже очищен, и все маглорождённые переправлены в убежища с помощью портключей, она попала в скрытую ловушку, которую Орден не заметил при зачистке. Её тело сгорело за считанные секунды, оставив от себя лишь угольки. Молли передали всё, что осталось от её единственной дочери в маленькой коробочке, её даже не смогли похоронить как следует. Джинни была солнечным зайчиком, который озарял скучную жизнь Гермионы в неприветливом особняке. Та всегда могла найти нужные слова, чтобы утешить подругу и вселить в неё уверенность. Гермиона была абсолютно разрушена этой новостью, у неё даже не нашлось сил подойти к близнецам, на которых не было лиц, и сказать им, как ей невыносимо жаль, что их сестра погибла. Больше всего было больно оттого, что смерть Джинни была напрасной: она не пала в бою, её убила простая невнимательность. Война сожрала ещё одну невинную душу во славу своей ненасытности.       Подавив очередной всхлип, Грейнджер вытерла щёки, убирая с них солёные дорожки слёз, и глубоко задышала на счёт. На восьмом вдохе, её сердце перестало отчаянно биться о рёбра и успокоилось. Ей предстоял сеанс связи с Гарри и Роном, и она не могла сказать о том, что их ждёт по возвращении. Грюм и Люпин ясно дали понять, что эту информацию ни в коем случае нельзя передавать ребятам. Гермиона с прошлой ночи пыталась собраться с силами, чтобы ничем не выдать того, что произошло. Гарри и Рон только недавно добрались до Словакии и сейчас искали поля орхидей и вход в зловещую пещеру, в которой Волдеморт что-то делал с Драко.       Решив потратить оставшееся время на то, чтобы укрепить стены своего разума, Грейнджер уселась в глубокое продавленное кресло и раскрыла кованую решётку запретной секции в своём разуме, убирая на стеллажи все мысли и чувства по погибшей подруге. Спустя полчаса она достала сквозное зеркальце и прошептала пароль:       — Пусть в страхе не дрожит твоя душа: я друга не покину.       Осколок мигнул голубым светом, и в нём тут же возник образ Гарри. Её сердце подскочило к горлу, когда она увидела его измождённое лицо. Яркие зелёные глаза всё также светились изумрудным огнём и решимостью, как и в школьные годы. Почувствовав, словно на шею накинули удавку, Гермиона набрала воздуха в лёгкие, отгоняя ощущение гранитного холода из груди.       — Гарри, — слабо улыбнулась она.       — Гермиона, привет, — на его лице расцвела такая знакомая и тёплая улыбка, что Грейнджер еле сдержалась, чтобы вновь не заплакать. — Есть новости? — он сразу перешёл к делу, как обычно, они старались не затягивать сеансы связи, чтобы исключить возможность подслушать их.       — У нас всё как прежде, — она сжала руку в кулак, впиваясь в кожу ладоней ногтями. — Вы нашли поля?       — Пока нет, — покачал головой друг. — Расспрашивать о них местных жителей слишком опасно, поэтому мы движемся вдоль горного хребта, стараясь никому не попадаться на глаза.       — Это правильно, — кивнула Грейнджер. — Послушай, я всё думала о том, что Реддл мог оставить в той пещере… — она запнулась на секунду, и Гарри нахмурился. — Чем больше я размышляю об этом, тем сильнее склоняюсь к тому, что крестраж не может находиться там.       — Что? Почему? — нахмуренный Рон возник в зеркале. — Привет, Герм.       — Привет, — кивнула она и продолжила. — Слишком складно всё, вы не находите? Я имею в виду: оставлять часть своей души в месте, которое находится так далеко было бы нелогично. Ему нужно быть рядом с ней, чтобы вовремя отреагировать, плюс, как я поняла из воспоминаний, добытых у Малфоя, Реддл и раньше брал с собой в подобные миссии других Пожирателей, которые не возвращались живыми из этих вылазок. Из этого может следовать, что в этих местах, он оставлял не крестражи, а что-то менее ценное. Либо это ловушки, чтобы скормить нам эти воспоминания, на случай, если его подопытные выживут, и их схватит Орден. Как в случае с Малфоем.       Друзья слушали внимательно, не перебивая.       — Думаешь, нам не стоит искать это место? — спросил Поттер, когда она умолкла.       — Я не знаю, — она нахмурилась и закусила губу в раздумьях. — Сперва, когда я увидела это воспоминание, то невероятно обрадовалась, и думаю, именно такой реакции добивался Реддл. Чтобы мы тут же бросились на поиски и попали в ловушку. Мне кажется, для того, чтобы спрятать крестраж, он бы не стал брать с собой того, кому не доверяет.       — Но разве Малфой не был его правой рукой? — уточнил Рон, напряжённо глядя на лицо подруги.       — Был, но гораздо позже того путешествия, — кивнула она. — В то время Реддл даже не рассчитывал, что Малфой выживет.       — И это логично, — подал голос Поттер. — Привести туда бесполезного Пожирателя, убить и зачаровать пещеру…       — Вот именно! — вполголоса воскликнула она. — Убить, Гарри. Вот, что не складывалось! Если бы ему нужно было убить его, то зачем оставлять Малфоя на пороге пещеры, давая тому возможность выбраться? А если бы он испугался и убежал от него после? Всё это слишком рискованно, чтобы оставить там часть своей драгоценной души. Последнюю часть.       — Ещё змея, — мрачно напомнил Уизли.       Грейнджер кивнула, стараясь не смотреть в его глаза, так похожие на яркие сапфиры Джинни. Гарри тяжело вздохнул, снял очки и провёл рукой по лицу.       — Что же нам делать, Гермиона? — устало спросил он.       — С вами есть кто-то из сопротивления? — уточнила она.       — Крам и пара ребят из Болгарии, — кивнул Поттер. — Но они сидят в палатке, с нами не ходят на поиски.       — Хорошо. Тогда попробуйте найти пещеру, но будьте осторожны, при малейшем намёке на опасность, немедленно уходите оттуда. Я дам вам формулу для создания портключа, который вы сможете активировать в любой момент, только дайте мне координаты, куда вам нужно будет переместиться.       — Ладно, — Гарри выглядел расстроенным и измождённым. — Ты уверена, что крестраж в Англии?       Она медленно кивнула.       — Да, я всё больше убеждаюсь в том, что вам нужно возвращаться и проверить места, которые я обнаружила. У них есть связь с Реддлом, не такая явная, как с пещерой, — она подумала, что поля орхидей и пещера были, как неоновая мигающая вывеска с огромным красным указателем, и это было очень подозрительно. — Плюс, его наказание для Пожирателей. Оно тоже тесно переплетено с религией, это может навести нас на нужный вывод, либо сбить с пути, но всё же я склоняюсь к тому, что Реддл не стал бы так глупить, как в прошлые разы, оставляя части своей души, где попало. Он спрятал её, причём так, чтобы никто не догадался, где она хранится. Пещера слишком явный знак: гора в виде змеи, замок Салазара, приметные поля орхидей. Она будто приглашает заглянуть в неё, в то время как, допустим, холм Святого Михаила не такой… Кричащий. Или Роллрайт Стоунс, где пересекаются могущественные лей-линии, если Реддл смог их напитать своей магией или кровью, то мог подчинить это место себе и создать самую мощную защиту из всех возможных. К тому же, эти места нельзя связать с самим Реддлом или одним из четырёх основателей Хогвартса.       Гарри и Рон ошеломлённо слушали её, и на их лицах постепенно проявлялось понимание. Они переглянулись и посмотрели на Гермиону.       — Думаю, ты права, — медленно проговорил Поттер. — Это звучит логично.       — Я чертовски устал и хочу вернуться домой, — тоскливо произнёс Рон.       — Раз уж мы здесь, посмотрим что с той пещерой, а затем будем планировать возвращение, — в голосе Поттера слышалось облегчение. Он слегка улыбнулся подруге и с надеждой спросил. — Как там Джинни?       В её горле встал ком, который грозился вот-вот взорваться громкими рыданиями. Она через силу улыбнулась, сжимая кулаки до боли.       — Всё нормально, — прошептала она и прочистила горло. — Все ждут вас, — добавила она более окрепшим голосом и улыбнулась слегка дрожащей улыбкой.       — Передавай ей привет, и что я очень скучаю, — произнёс он с тоской в голосе.       — И остальным тоже, — добавил Рон.       — Передам, — её улыбка застыла, словно её приклеили к лицу. — Если что-то случится, обязательно сообщайте, я проверяю зеркало каждый день в оговоренные часы.       — Да, конечно, — серьёзно кивнул Поттер. — А мы следим за радио каждый день, не переживай, в этом плане у нас строгая дисциплина, — слабо улыбнулся друг.       Улыбка Гермионы стала настоящей, когда она подумала о мальчиках и дисциплине, в школе за ними такого не наблюдалось, но война приучила всех быть бдительными и соблюдать договорённости, иначе могло случиться непоправимое.       — Отлично, тогда до связи. Будьте осторожны, пожалуйста.       — Не волнуйся, всё будет хорошо, Герм, — улыбнулся Рон.       — Не забудь передать Джинни, что я люблю её, — попросил на прощание Гарри.       — Конечно, — сквозь сдавленное горло произнесла Грейнджер.       Зеркальце потухло, и она задохнулась, прижимая руку ко рту, из которого вновь рвался горестный плач. Её внутренности горели, она хотела кричать, даже не так, ей хотелось вопить, раздирая горло в кровь, выпуская всю боль и ярость, скопившиеся внутри. Маленький осколок выпал из её руки и с глухим стуком упал на деревянный пол комнаты. Гермиона уронила лицо в ладони и согнулась, сотрясаясь от новых всхлипов. Это всё было слишком. Почему война отбирает лучших, оставляя худших представителей человечества упиваться властью и сеять хаос и смерть? Грейнджер не представляла, как отреагируют друзья, когда узнают, что она скрыла от них информацию о смерти их родного человека. Она чувствовала себя скованной обязательствами и клятвами, со всех сторон на неё накинули цепи и тянули в разные стороны: Грюм, Драко, Снейп, Гарри и Рон. Каждому из них она должна была что-то, что убивало в ней её саму. Мясорубка войны добралась до неё даже в этом относительно спокойном месте, только если на поле боя она получала реальные травмы, то здесь ее раны были душевными, невидимыми и неосязаемыми, которые не залечишь заклинаниями и зельями.

𓅪𓅪𓅪

      У неё совершенно не было сил вновь идти к Малфою и подыгрывать ему в его шахматной партии. Она чувствовала себя пешкой, сошедшей с доски под натиском более сильных фигур. Отчаяние и безысходность полностью овладели ей вновь, поглощая те редкие светлые моменты, которые случались с ней за последний год. Гермиона сидела в своей комнате, обняв колени, и смотрела на яростный хоровод снежинок за окном, сопровождаемый звериным воем вьюги. Природа словно чуяла людское горе и отпевала панихиду по ушедшей девушке, олицетворявшей собой несгибаемую силу и огонь. Лицо Грейнджер опухло от слёз, пролитых за этот день, кончик носа покраснел, в глазах была абсолютная пустота, схожая с бездной, поглотившей её душу. На смену горю пришло опустошение, которое приковало её к кровати, отбирая последние силы. Они с Джинни редко виделись в последнее время, но каждый её визит был для Гермионы, как глоток свежего воздуха, и сложно было поверить в то, что они больше не будут вести задушевные разговоры под покровом ночи, что она больше не подшутит над своими братьями и её огненно-рыжие волосы не будут мелькать в мрачных коридорах Гриммо, добавляя в них яркий акцент.       Дверь комнаты с тихим скрипом отворилась, но Гермионе было всё равно, она лишь слабо моргнула, не отрывая взгляда от круговорота снежинок за стеклом. Послышались мягкие шаги Драко, а вскоре его фигура заслонила собой вид бушующей за окном бури.       — Грейнджер? — раздался его тихий голос.       Она с трудом разлепила пересохшие губы и прошептала:       — Уходи.       Малфой слегка нахмурился и, поколебавшись мгновение, опустился на её кровать, вглядываясь в черты лица Гермионы.       — Что произошло?       Грейнджер тяжело вздохнула и уткнулась лбом в колени, обессиленно смыкая веки.       — Уйди, — из последних сил едва слышно выдохнула она.       — Что случилось? — в его голосе слышалась сталь. Гермиона молчала. — Либо ты скажешь мне сама, либо я вытащу это из голов твоих друзей.       Гнев прокатился по её венам, скапливаясь в голове кровавым туманом. Она задрожала, ослабевшие мышцы напряглись, руки сомкнулись в кулаки, а лицо искривилось. Она подняла голову и с яростно горящим взглядом выплюнула в его спокойное лицо:       — Пошел ты! Ненавижу тебя.       — Как пламенно, — издевательски протянул он, откидывая голову назад.       — Почему такие ублюдки, как ты, должны жить, в то время как хорошие люди, честные люди умирают?! — вырвались из неё слова, которые весь день свербили на кончике языка.       Малфой махнул рукой, дверь в её комнату захлопнулась с негромким стуком, а следом Гермиона почувствовала новую волну магии, которая окружила комнату — Драко поставил заглушку.       — Неужели кто-то из ваших умер, раз ты так раскисла? — он приподнял уголок губ.       Она чувствовала, что ещё одно его слово, и она сорвётся с цепи и набросится на него, словно дикий зверь. Руки чесались от желания ударить его ухмыляющееся лицо и навсегда стереть с него это выражение.       — Не смей, — прошипела она, подаваясь вперёд, Гермиона сама не заметила, как её пальцы вцепились в одеяло на кровати и потянули ткань. — Заткнись и не смей раскрывать свой поганый рот.       — Кто же это был, раз ты так горюешь? — протянул он. — Дай-ка угадаю, кто-то из твоих любимых рыжих предателей крови? Мать семейства? Или все они? — оскалился Драко.       Грейнджер рванула вперёд и подняла верхнюю губу, зарычав, словно львица, которую так хотел видеть Малфой. Её руки были остановлены на подлёте к его шее. Он схватил её за запястья и дёрнул на себя, отчего Грейнджер уткнулась носом в его грудь.       — Пусти меня, ублюдок! Ненавижу тебя! — из её горла вырывались хриплые рыдания вперемешку с криками. — Лучше бы это был ты! Ты должен был умереть вместо неё!       — О, так это она, отлично, мы выяснили пол. Это Уизлетта? Я прав?       Гермиона билась в его железной хватке, задыхаясь и сотрясаясь от гнева. Кличка Джинни, которой он награждал ту в школе болью отозвалась в её сердце, и Грейнджер задохнулась, выпуская громкие судорожные рыдания. Крик, больше похожий на вой раненого зверя, вырвался из её груди, и она обессиленно упала на Драко.       — Это война, Грейнджер, тебе нужно было давно смириться с потерей каждого из своих друзей, — холодно произнёс Малфой.       — Замолчи, — простонала она в его грудь. Её окутал запах Драко, терпкий мужской аромат вонзился в ноздри, заполняя опухшие пазухи.       Он отпустил её запястья и поднял её лицо за подбородок, заставляя посмотреть в свои глаза, едва различимые за пеленой слёз.       — Так было бы легче, — прошептал он. Гермиона судорожно всхлипнула и уставилась на него, поддаваясь дрожи, бившей её тело словно током. — Если бы ты сразу смогла смириться с тем, что однажды потеряешь всех до единого, было бы легче, Грейнджер.       Она долго смотрела в его глаза, всхлипывая, пытаясь набрать воздух в лёгкие, которого не хватало.       — Ты смирился? — выдавила она.       — Давно, — тихо ответил он.       — Я н-не хочу, — её глаза закрылись, и слёзы, сорвавшиеся с ресниц, проложили новые дорожки на щеках. — Не могу. Это выше моих сил, — жалобно простонала Гермиона, уронив голову.       — Грейнджер, — тихо позвал он её. Она не отозвалась, продолжая всхлипывать. — Этого не изменить, — он провел большим пальцем по её щеке, вытирая солёные дорожки. — Не стоит горевать о тех, кого с нами больше нет. Они не узнают о нашей боли.       — Как ты можешь так говорить, — прошептала она сквозь пережатое горло. — Ты потерял родителей, ты тоже о них не горевал?       — Если я буду стенать и плакать это не принесёт никакой пользы, — поджал губы Малфой. — Ты можешь и дальше убиваться по каждому, отдавшему душу, но какой в этом смысл, если это делает тебя слабой?       Она замотала головой, стряхивая его прикосновение и Драко положил обе ладони на её лицо, заставляя её вновь заглянуть в его глаза.       — Ты выглядишь жалко, Грейнджер. Жалко и уязвимо, — его слова впились острой иглой в её израненное сердце.       — Уйди от меня! — вновь откинула его руки от себя Гермиона, посылая в него наполненный гневом взгляд. — Ты безжалостный монстр!       — Да, этого у меня не отнять, — хмыкнул он, выпрямляясь. — Твои чувства однажды станут твоей гибелью, Грейнджер.       — Поэтому ты предпочел вырвать их с корнем из своей груди? — она стёрла слёзы кулаками и вонзилась в него острым взглядом.       — Так проще.       — Нет! Ты просто стал бездушной машиной, которая не видит в убийстве других людей ничего плохого!       — А разве есть что-то плохое в том, чтобы делать всё для победы? — ровно произнёс Драко.       — Ты перестал быть человеком, — выплюнула она.       — Если это поможет выиграть войну, я готов стать изваянием из мрамора, — линия его челюсти напряглась.       — Кому? — её дыхание было тяжёлым и сбивчивым, но всхлипы прекратились. — Кому выиграть, Малфой? Твоему хозяину, который убил твоих родителей? На чьей ты стороне? За кого воюешь?       — У меня нет стороны, Грейнджер. Всегда я буду выбирать себя, — жёстко произнёс он.       Она покачала головой, чувствуя, что силы вновь покидают её, и прислонилась к стене, закрывая опухшие глаза.       — Прошу, уйди, — прошептала Гермиона.       — Нет.       Грейнджер метнула в него уставший взгляд и обожглась о его жгучий взор. Он сидел прямо, возвышаясь над ней, линии на лице были жёсткими, резкими, Драко действительно был мраморным изваянием, он выжег из себя всё, что мог, чтобы превратиться в бездушную машину, сметающую всё на своем пути. Кроме… Гермиона почувствовала, как в груди зародилось сопротивление. Его словам, действиям, его попыткам выкорчевать из себя всё то, что он считал лишним. Она выпрямилась, глядя на него с упрямством, которое отражалось в её ореховых очах, заменяя собой горечь слёз. Её лицо оказалось напротив его. Разглядывая такие правильные, ангельские черты, Грейнджер всё больше убеждалась в том, что он ей лжёт. Драко не отказался от его чувств, он просто их засунул в такие глубины своего разума, что они затерялись там под натиском фанатичных идей и отвратительных поступков. Видимо, после стольких отрубленных голов исчезает даже намёк на влечение, заменяясь на реки крови и попытки сохранить остатки разума.       — Ты врёшь, — прошептала она, заглядывая на самое дно его серебряных глаз. Малфой слегка выдохнул через нос, брови на секунду нахмурились, но тут же расслабились, он смотрел на неё изучающим взглядом. — Ты не убил в себе чувства, Драко, иначе, тебя бы не было здесь.       Его челюсти сжались, и голова дёрнулась. Гермиона медленно кивнула, словно увидела подтверждение своих слов.       — Ты сбежал от своего хозяина, как только он сделал тебе по-настоящему больно. И все твои идеалы вмиг разрушились у тебя на глазах.       — Умолкни, — из его груди раздался утробный рык, в глазах зажёгся опасный огонёк.       — Ты проявил сочувствие к невинным и поплатился за это своими родителями, — продолжала наседать она. — Их убили в наказание за то, что ты проявил человечность, Драко. Твой Лорд не смог искоренить в тебе до конца способность чувствовать что-то, кроме ненависти.       — Грейнджер, — выдохнул он сквозь зубы.       Она придвинулась ближе, решительно положив руки на его плечи. Малфой слегка отстранился, но Гермиона пошла дальше, намереваясь вытащить из него то, что он прячет на самом дне своей затопленной в крови душе, перекинула одну ногу через его бёдра и уселась сверху.       — Что ты творишь? — нахмурился Малфой.       — Ты сам показывал мне свою борьбу, Драко, — продолжила она. — Каждый день, почти всю свою жизнь ты живёшь с тем, что разрывает тебя изнутри. Ты не смог уничтожить эти чувства, ничто не смогло, и ты мучаешься каждый раз, когда рядом я, — она провела рукой по его груди и сжала ткань рубашки. Вторая её рука потянулась к пуговицам и начала медленно вынимать их из петелек. Гермиона заметила его ставшее более глубоким дыхание и слегка увеличившиеся зрачки. Малфой был напряжён и не шевелился. — Так скажи мне, Драко, если даже ты не смог избавиться от этого, какое право ты имеешь винить меня в слабости? — прошептала она.       Малфой наклонил голову и глядел на неё исподлобья. Грейнджер провела кончиками пальцев по его ключицам и обнажённой груди, испещрённой шрамами, и шумно выдохнула. Она была так напряжена, что до этого момента не осознавала, как её мышцы буквально горели от этого, тело требовало успокоения, расслабления, душа молила отпустить всю боль наружу, заменить её на что-то более светлое и лёгкое, приятное и прекрасное. Потянувшись к его губам, Гермиона замерла в секунде от прикосновения, а в следующий миг решительно прижалась к ним, требуя ответа. Драко замер и сглотнул, в оглушительной тишине комнаты этот звук показался выстрелом. Он отстранился от неё, рука взметнулась к её волосам и сжала, оттягивая голову назад так, что её рот слегка приоткрылся. Её грудь вздымалась от тяжелого дыхания и охватившей её истомы вперемешку с болью.       — Ты этого хочешь, Грейнджер? — процедил он сквозь сомкнутые зубы, со жгучей яростью глядя в её, наполненные желанием глаза.       — Да, — выдохнула Гермиона и сильнее ухватилась за его плечи. Ей нужно было что-нибудь, что отвлечет её от раздирающей её на куски душевной боли. Что угодно.       Драко приблизил к ней своё лицо и провёл носом по щеке, зубы прикусили её губу, и он вновь заглянул в её распахнутые очи.       — Я не буду нежен, — шепнул он.       — Я знаю, — её ресницы затрепетали, а в теле начала закручиваться спираль возбуждения.       — Будет больно, Грейнджер, — с нескрываемым наслаждением прошептал он в её губы.       — Мне всё равно, — у неё внутри уже и так всё болело, так не всё ли равно? Пусть горит всё синим пламенем.       Малфой замер на несколько долгих мгновений, затем, отпустил руку и выпрямился.       — Встань.       Грейнджер удивлённо посмотрела на него, но увидев его решительный взгляд, медленно соскользнула с его бёдер и встала напротив него.       — Раздевайся, — прошелестел его бархатный голос, заставив её пульс резко подскочить.       Она сглотнула и потянулась руками к пуговицам своей рубашки. Не отрывая глаз от серебра в его взгляде, она медленно расстегнула её и спустила с плеч. Тёплая фланелевая ткань упала на пол с мягким шелестом. Гермиона взялась за край футболки и стянула её, отбрасывая в сторону. Руки протянулись за спину и расстегнули застежку бра, освобождая возбуждённую грудь, пересечённую шрамами от проклятья. Взгляд Драко наполнялся похотью, когда он перевёл глаза на её обнажённую кожу. Грейнджер закусила губу и стянула с себя штаны, захватывая вместе с ними резинку нижнего белья. Представ пред ним обнажённой, Гермиона выпрямилась и стала ждать.       Малфой неспеша провёл взглядом по её телу, огибая полушария грудей, тонкий изгиб талии и опускаясь вниз к треугольнику темных волос меж её бёдер. От такого пристального внимания, ей захотелось немедленно прикрыться, но она не шевелилась, выжидая. Медленно он поднялся на ноги и обошёл её, словно разглядывал товар в магазине, прикидывая куда поставить эту дорогую вазу. Остановившись позади неё, он коснулся её волос и перекинул их на одно плечо, затем приблизился к её уху и жарко прошептал:       — Я покажу всё, что чувствую к тебе, Грейнджер, — она судорожно вздохнула и прикрыла глаза, чувствуя, как жар стекает по её телу, сосредотачиваясь внизу живота. Его холодная рука проскользила от ягодиц по спине, распуская мурашки на её теле, и зарылась в каштановые локоны. Пальцы сжались у корней, стягивая кожу, другая рука скользнула по её талии и устремилась к груди. — Я хочу слышать каждый твой крик, — он резко повернул к себе её лицо и прорычал в губы. — Ты поняла меня, грязнокровка?       — Да, — раздался её возбуждённый вздох.       Его губы обрушились на её в жёстком поцелуе, терзающем и мнущем розовую плоть. Рука сжала грудь, не сдерживаясь, до боли, Гермиона глухо простонала и выгнулась, чувствуя его возбуждение ягодицами. Драко кусал её уста, оттягивая и вновь приникая к ним, языки сплетались, издавая влажные, пошлые звуки, полные похоти. Её сосок перекатывался меж его пальцев, каждый раз будто пронзённый током от сладко-острого ощущения наслаждения и боли. Малфой переместился на её шею, впиваясь в нежную кожу, совсем не заботясь о том, что там останутся следы от его несдержанных поцелуев-укусов. Он вбирал её в себя, словно путник, пересёкший пустыню и добравшийся до оазиса — жадно, выпивая её до дна. Его рука отпустила грудь и проскользила ниже, добираясь до средоточия её жара. Грейнджер громко простонала, когда он вошёл в неё резко сразу двумя пальцами, скользя по её возбуждению. Он действовал грубо, хаотично, движения были рваными, а его хриплое дыхание на её коже заставляло разум окончательно затуманиться пеленой вожделения. Гермиона протянула назад руки, притягивая его к себе ближе, её бёдра неосознанно задвигались навстречу его руке, ей нужно было больше его.       Малфой резко убрал свою ладонь от её бёдер и толкнул на кровать. Охнув, Гермиона рухнула на постель и обернулась. Драко всё ещё был одет, и ей это не нравилось, она хотела чувствовать его кожа к коже, примкнуть к нему каждой клеточкой своего тела, опалиться о его жгучий лёд. Малфой взял её за подбородок рукой, которой удовлетворял её, затем провёл пальцами по губам, надавив на них. Грейнджер послушно раскрыла губы, и он проник в них, заталкивая пальцы глубже. Она почувствовала свой вкус вперемешку с его кожей и неуверенно лизнула языком по шершавым подушечкам. Из его рта послышался рык, и Драко резко рванул свой ремень, вырывая его из петель. Его грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, за чернотой зрачков невозможно было разглядеть серебряную радужку. Он сделал резкий шаг назад.       — На колени.       От его приказного тона, жар пробежался по её телу, и Гермиона соскользнула с кровати на пол, поднимая на него блестящие от возбуждения глаза. Малфой завёл свою ладонь в её волосы, другой доставая возбужденный член. Взгляд был острый, как лезвие, его губа дёрнулась вверх.       — Покажи, как сильно ты меня хочешь, моя маленькая грязнокровная шлюха, — прошипел он.       Гермиона чувствовала себя сумасшедшей от того какой эффект на её тело производили его слова. Ей должно было быть стыдно и неприятно, но грязные оскорбления, вырывающиеся из его рта возбуждали её до потери рассудка. Воистину, ей нужен был священник, изгнать из неё демона, который овладел всем её существом. Возбуждение стекало по её бёдрам, кровь прилила к половым губам и клитору, заставляя их болезненно пульсировать. Её разум уже давно был под властью одного-единственного желания — ощутить Драко внутри, слиться с ним, доказать ему свою правоту и раскрыть ему глаза. Протянув руки к его брюкам, она дёрнула их вниз и провела ладонями по обнажённым бёдрам. Пальцы обхватили основание члена и сделала плавное движение, Гермиона высунула язык и обвела им набухшую головку. Малфой издал хриплый стон, от которого её тело задрожало. Она раскрыла губы и вобрала в себя эрегированный орган, чувствуя на языке солоноватый вкус Драко. Грейнджер никогда этого не делала, но сейчас ей хотелось доставить ему удовольствие. Она слышала тяжёлое дыхание Малфоя, его рука с каждым её движением всё сильнее сжимала волосы, не надавливая и не направляя. Гермиона открыла глаза и посмотрела наверх, в его глазах было ошеломление, рот Драко приоткрылся, взгляд затуманился.       — Глубже, грязнокровка, — хрипнул он и направил её голову, насаживая её на свой возбуждённый член.       Гермиона едва не задохнулась, когда пульсирующая головка уткнулась в её горло. Малфой зашипел сквозь стиснутые зубы и сделал движение бёдрами вперёд, проталкиваясь глубже в её рот. Грейнджер сжала его бёдра, впиваясь в мраморную кожу ногтями, и протестующе замычала, чувствуя, как начинает задыхаться, но Драко лишь сильнее прижал её голову к своему паху и начал толкаться мощными рывками. На глазах Гермионы выступили слёзы, она замотала головой, преодолевая боль от стянутых рукой Малфоя волос на затылке. Он резко отдёрнул её от себя за волосы и заставил посмотреть в свои почерневшие глаза.       — Наконец-то я вижу тебя на законном месте, грязнокровка, на коленях, с членом чистокровного господина во рту, — прорычал он, пока Грейнджер ловила ртом воздух, глядя на него с похотью, застилающей глаза плотной пеленой и слезами.       Подхватив Гермиону под руки, Драко бросил её на кровать. Взмах руки, и его одежда исчезла, оставляя его обнажённым. Гермиона облизнула губы, разглядывая его стройное тело. Малфой поставил одно колено на кровать, руками резко раздвинул её бёдра и расположился между ними. Грейнджер перевела взгляд с его члена на лицо и увидела в глазах бурю, которая грозилась выплеснуться и снести их в бездну.       Драко дышал так, словно он пробежал марафон, на его лбу появилась испарина, он зажмурился и с трудом сглотнул. Его рука проскользнула по её телу и сжалась на горле, он склонился к ней, кончик члена мазнул по клитору, вызывая стон из горла Гермионы. Она вцепилась в его плечи, желая стать ближе, её ноги обхватили его бёдра, прижимаясь разгорячённым входом к возбуждённому члену.       — Пожалуйста, Драко, — жалобно простонала она.       Малфой протянул свою руку к члену и приставил его к её лону. Сжав зубы так сильно, что на скулах проступили желваки, он открыл глаза и прорычал.       — Я так сильно ненавижу тебя.       Одним мощным толчком он вошёл в неё. Ночь разрезал их обоюдный громкий стон. Драко судорожно выдохнул и впился в её шею зубами, начиная двигаться в ней быстрыми, рваными рывками. Его рука сжалась на горле Гермионы, почти перекрывая доступ кислорода.       — Ненавижу, что это именно ты, — шептал он в перерывах между укусами. Он словно опустил все стены, и сейчас давно скрытое прорвалось наружу, и он уже не в силах был это остановить. — Как бы я хотел уничтожить тебя, — его руки сжимали и мяли её тело, зубы терзали мягкую плоть, он вбивался в неё со всей силы. — Вырвать твоё сердце, сжечь тебя, разорвать, стереть с лица земли.       Гермиона сквозь дымку возбуждения не понимала его слов, она чувствовала сладкую наполненность вперемешку с болью от силы его фрикций. Её ногти вцепились в кожу на спине Малфоя, оставляя там рваные дорожки, лёгкие не выдерживали тяжёлого дыхания, из горла вырывались крики и стоны. Жар поглотил её полностью, сбросив в котёл преисподней. Она так давно этого желала, тело к телу, кожа к коже, рваное дыхание на на своём лице и страсть, выливающаяся болезненными толчками и укусами.       — Почему именно ты, — шептал в исступлении Драко, уткнувшись в её шею. — Почему ты… Оскверняешь моё тело…       Малфой резко отстранился, вышел из неё и одним мощным движением перевернул Грейнджер на живот, затем поднял её за бёдра и с сильным толчком вновь оказался внутри. Гермиона вскрикнула от неожиданности и попыталась отстраниться, но Драко вцепился пальцами в её талию и начал резко насаживать её на себя.       — Драко, пожалуйста… — она поморщилась, пальцы вцепились в одеяло до побеления костяшек. Под таким углом его член, казалось упирался в матку, причиняя дискомфорт.       Он склонился над ней, прижимаясь грудью к её спине и впился зубами в соединение плеча и шеи. Грейнджер вновь вскрикнула и попыталась отстраниться, но он не дал, крепче сжимая её своими сильными руками поперёк тела. Малфой вбивался со всей силы, так, словно действительно пытался наказать её за то, кем она являлась, как действовала на него.       — Сука, — вырывались из него слова. — Этого ты хотела? Хотела уничтожить меня… Сделать меня предателем крови… Ненавижу то, что ты делаешь со мной… Что вынужден желать твоё тело… — он протянул одну руку и схватил Гермиону за горло, поднимая её голову, и прижался губами к её уху. — Почему это должна была быть именно ты, Грейнджер?       На миг Гермионе стало страшно, что он задушит её, не замечая её протестующих стонов и движений в пылу обуявшей его страсти, но эти мысли улетучивались под напором его члена внутри неё. Гермиона тяжело дышала, чувствуя такую долгожданную, невероятную наполненность, болезненное удовольствие и сладострастное трение, которое скапливалось и закручивалось в тугую спираль внизу живота, грозящую вот-вот взорваться. Драко придавил её к кровати, навалившись всем весом, и продолжил жёстко вбиваться в неё, его движения стали ещё хаотичнее. Пошлые, влажные звуки шлепков разрывали тишину комнаты, их сбивчивое дыхание смешивалось в едином порыве экстаза. Грейнджер задрожала, чувствуя приближение разрядки, тугая пружина внутри неё сделала ещё один виток, а затем Гермиона с громким криком изогнулась, содрогаясь всем телом, губы замерли в немом крике, мышцы сокращались в сладких спазмах, тело застыло, повинуясь волнам экстаза, охватившим её. Малфой с громким, болезненным стоном сделал ещё одно движение и толкнулся глубже, его тело задрожало и через пару мгновений замерло. Он тяжело дышал, уткнувшись в изгиб её плеча лбом. Тело Гермионы охватила сладкая истома удовлетворения, она глубоко вздохнула, чувствуя тяжесть Драко на себе и его мокрое от пота тело. Он поднял голову, и Грейнджер открыла глаза, разглядывая его лицо. Оно выражало недоверие и ошеломление от случившегося. Малфой с глухим стоном вышел из неё и сел на краю кровати, опустив лицо в ладони. Гермиона чувствовала, как из неё вытекает его сперма и собственное возбуждение. Облизнув пересохшие губы, она перевернулась на спину и уставилась в потолок. С края кровати слышался сбивчивый, еле слышный шёпот Драко.       — Я не хотел… Не хотел… Думал, что смогу обойтись без этого… Я заслужил наказание… Заслужил…       Грейнджер опустила глаза на его сгорбленную спину и почувствовала укол жалости. Он выглядел разбитым и несчастным. Осторожно поднявшись, она дотронулась до его спины, отчего Малфой сильно вздрогнул, словно её прикосновения вызывали боль. Она прижала свою ладонь к его коже и провела ею от плеч к пояснице, затем её руки обхватили его, и Гермиона прижалась к его спине оголённой грудью, оставляя на влажной коже лёгкий поцелуй.       — Драко, — хрипло шепнула она. — Отпусти свои предрассудки… Отпусти их, и тебе станет легче. Прими то, что не можешь изменить.       Грейнджер почувствовала, как он покачал головой.       — Всё в тебе вызывает во мне отвращение, — прошептал он. — Но я не могу бороться с тем, как ты влияешь на меня… Не могу… Остановить это, — выдавил он. — Я должен… — он резко набрал воздух в грудь и задержал дыхание.       — Ты больше не должен ему, Драко, — Гермиона оставляла новые поцелуи на его теле. — Ты не должен подчиняться его идеям, не должен слушать его голос в своей голове…       Он тяжело сглотнул и выпрямился, его плечи напряглись. Грейнджер слегка отстранилась от него и протянула руку к его лицу, поворачивая его к себе. В его взгляде застыло глубокое несчастье, он зажмурился, словно был не в силах смотреть на неё.       — Драко, посмотри на меня, — мягко сказала она. Он сжал губы и покачал головой. — Пожалуйста, открой глаза.       Замерев на мгновение, он резко выдохнул и распахнул очи, которые были по цвету сравнимы с гранитом. Гермиона мягко провела рукой по его скуле и, потянувшись к его лицу, оставила лёгкий поцелуй на пересохших губах, затем отстранилась и заглянула в его глаза.       — Я не хочу этого, — тихо произнёс он.       — Хочешь. Мы оба знаем, что ты хочешь. И мы оба знаем, что ты не сможешь бороться с этим, Драко.       Он протянул руку и провёл кончиками пальцев по её щеке, спускаясь по шее к ключицам, и очертил грудь, дотронувшись до соска. Взгляд его следил за своим движением потеряно, безучастно, словно Драко пребывал в глубинах своего разума.       — Я потерял себя, я не Ромео, его здесь нет, он где-то там, — едва слышно выдохнул он.       Сердце Гермионы наполнилось теплом, на глазах выступила горячая влага, она почувствовала, как в горле встал ком.       — Драко, я знаю, тебе страшно… Но я буду рядом, я помогу, — она подняла его подбородок, заставляя его смотреть в её глаза. — Позволь мне показать тебе, что ты способен на нечто большее, чем простая ненависть.       Он моргнул и нахмурился, словно не понимал о чём она говорит.       — Я сказал, что ненавижу тебя.       — Я знаю, что ты не можешь выразить свои чувства иными словами, — покачала головой Гермиона. — Но я понимаю, что внутри, вот здесь, — она положила ладонь на его грудь, туда, где ровно билось сердце. — Ещё жив человек, и он чувствует так сильно, что это причиняет ему боль.       Малфой смотрел на неё пару секунд, затем громко усмехнулся и покачал головой.       — Ты видишь то, чего нет, Грейнджер.       — Моё сердце говорит иное, Драко.       Он снова покачал головой, его пальцы обхватили её подбородок, и он приблизил своё лицо к её, заглядывая в глаза.       — Глупенькая, маленькая грязнокровка, — протянул он и провел носом по её щеке. Малфой задержался у её лица на мгновение, затем хмыкнул и отстранился. Его глаза блеснули торжеством. — Уже готова отдать мне своё сердце? — насмешливо спросил он.       Гермиона поняла, что миг его открытости и слабости прошёл, и Малфой вновь надел свою броню, но теперь её это не трогало, потому что она знала точно, что это всё напускное, пыль в глаза для отвода глаз. Его речи о ненависти — перевернутая попытка извлечь свою бурю и обратить её в слова, знакомые ему с детства. Он просто не знает других, сызмальства вынужденный наблюдать и впитывать зло этого мира.       — Ещё нет, — упрямо прошептала она. — Но ты можешь открыться мне и тогда получишь всё, чего так желаешь. Я верю, что, то хорошее, что есть в тебе, рано или поздно возьмёт верх.       Драко вновь хмыкнул и покачал головой, словно не веря в то, что она действительно так думает.       — В этой истории я главный злодей, Грейнджер, — тихо произнёс он.       — Ты почему-то отчаянно желаешь, чтобы все тебя таковым и считали, но я вижу, что ты не такой, — она мотнула головой.       — Тебе так хочется это видеть, что ты закрываешь глаза на всё, что я натворил, — Малфой поджал губы. — Скажи мне, Грейнджер, что это? Непроходимая тупость или пресловутое гриффиндорское великодушие?       — Это то, в чём ты не хочешь признаваться самому себе долгие годы, Драко, — шепнула она.       Он пристально смотрел на неё несколько минут, затем глубоко вздохнул и запрокинул голову, глядя в потолок. Его губы дрогнули в едва сдерживаемой улыбке.

𓅪𓅪𓅪

      На утро Гермиона проснулась, чувствуя боль во всём теле. Тихонько пробравшись в крошечную душевую на её этаже, она взглянула на себя в зеркало и охнула: всё тело было покрыто следами от укусов и синяками от пальцев Драко. Она провела ладонью по шее и зашипела сквозь стиснутые зубы. Её тело стало картиной, написанной несдерживаемой страстью Малфоя, каждый мазок, что он оставил на ней, выражал для Гермионы его покорность и смирение с теми чувствами к ней, которые он подавлял. Она слегка улыбнулась своей маленькой победе. Ей удалось снять его защиту и обнажить его душу, пусть и на короткий промежуток времени, но Гермиона чувствовала, что этот шаг был намного большим, чем Драко признавал. Он открылся ей, пусть пока не признался полностью и не произнёс нужные слова, предпочитая говорить на языке Шекспира, но Грейнджер была уверена, это случится очень скоро.       Приняв душ и залечив все раны на теле, Гермиона спустилась на кухню, поприветствовала Ли и Грюма, хмуро поглощающих завтрак. Положив сэндвич на тарелку, она села за длинный стол.       — Я сегодня отправлюсь к Фреду и Джорджу, мне передать им что-нибудь, Гермиона? — спросил Джордан.       Грейнджер замерла на секунду и, с трудом проглотив кусок, застрявший в горле, ответила:       — Скажи им всем, что с Роном всё хорошо. Возможно, в скором времени они с Гарри вернутся на Гриммо.       Ли кивнул и вышел из кухни. Сердце Грейнджер сжалось от боли по погибшей подруге, но после того, что сказал ей Малфой вчера ночью, гранитная плита, давившая на неё, ослабла. Он был прав, никакого смысла сидеть и оплакивать мёртвых не было. Она могла отомстить за смерть Джинни только одним способом: добыть информацию о крестраже и передать её Гарри, чтобы тот сверг Волдеморта и покончил с этой войной раз и навсегда. Гермиона дала себе слово, что постарается сделать всё, чтобы это стало возможным. Грюм пристально посмотрел на неё.       — Значит, нам нужно думать, что делать с ублюдком, которого не берут заклинания. Держать его здесь, когда явится Поттер — безумие, — сказал он.       Гермиона растерянно посмотрела на него, а затем нахмурилась, сердце в тревоге забилось. Они убьют его. Грюм, Люпин, Кингсли и Тонкс не будут рисковать жизнью Гарри. Грейнджер облизала вмиг ставшие сухими губы. Нужно придумать, как убедить их, что Драко больше не опасен. За всё это время он не причинил никому вреда. Да, он изводил её, насмехался и обзывал, но реального вреда не причинял. Даже вчера ночью, когда оставлял на её теле синяки — он действовал в порыве страсти и давно сдерживаемого напряжения, но не из желания сделать ей по-настоящему больно. Нужно было уговорить Драко довериться ей и отдать добровольно информацию о крестраже, тогда Орден сможет поверить в то, что он на их стороне и так же сильно желает убить Волдеморта. Возможно, в этом случае, ей удастся уговорить их не убивать его, а оставить в живых до суда. Видит Бог, он заслужил каплю справедливости, пусть даже сам так и не считает. Грейнджер решила пока отложить этот разговор и попробовать воздействовать на Совет через Снейпа. Это казалось самым лучшим решением.       — Гермиона, — Аластор замолчал, словно колебался. — Не держи на нас с Римусом зла, — он почесал затылок и уставился на Грейнджер двумя глазами: обычным и волшебным. Она в удивлении вскинула брови. — За тот эпизод с легилименцией, — пояснил он. — Мы просто пытались защитить тебя.       Её лицо вмиг стало каменным. Губы сжались в тонкую полоску.       — Но мы забыли, что ты крепкий орешек, — продолжил Грюм. — Просто, пойми, я вспоминаю Блэка и не хочу повторения того, что случилось с ним, — он кашлянул в кулак. — Из-за того, что Сириус торчал в этом чёртовом доме, он рванул навстречу опасности при первой же возможности, — взгляд Гермионы смягчился. — Нам бы не хотелось, чтобы с тобой случилось то же самое.       — Я понимаю, — она кивнула ему и опустила глаза на свои руки. — Спасибо, что сказали об этом. Я знаю, как выглядела со стороны, — она покачала головой. — Мне действительно было очень плохо отсиживаться здесь, ощущать свою беспомощность, — её руки сжались в кулаки, Грейнджер подняла на Грюма глаза и твёрдо посмотрела на него. — Но сейчас я в самом деле чувствую себя полезной, когда мне удалось достать ценные сведения и помочь тем людям. Если бы только не смерть Джинни, — у неё перехватило горло, но через мгновение, Гермиона взяла себя в руки. — Я не бросаю попыток, Аластор. Я достану из Малфоя то, что поможет нам выиграть эту войну.       Он долго и пристально смотрел на нее, затем, наконец, медленно кивнул.       — Постарайся сделать это до приезда Поттера и Уизли, — хрипнул он.       — Потом вы его убьёте? — дрожь прокатилась по её телу.       — Скорее всего, да, — кивнул Грюм.       — Скорее всего? — быстро спросила она. — Значит, вы рассматриваете другие варианты?       — Хм-м, — Аластор почесал подбородок, его заскорузлые пальцы прошкребли щетину. — На самом деле, я считаю, что неплохо было бы погрузить его в глубокий сон, как остальных пленников, а когда понадобится — обменять на того, кто попадет в лапы Пожирателей. Но, это мы будем решать на совете.       — Ясно, — выдохнула Грейнджер.       Она уже заранее знала каков будет вердикт. Видела это в их глазах. Малфой был обузой. Несомненно ценной, но обузой. И сразу после того, как Гермиона получит всё, что Ордену было нужно от него, Драко ждёт смертная казнь от рук тех, кого она считала примером справедливости и чести. До этого года.       Покончив с завтраком, она собрала еду для Малфоя, свежие бинты и крововосполняющее зелье. Поднимаясь на третий этаж, она обратила внимание на то, как преобразился дом, в нём будто стало больше света и воздуха, пыль больше не лежала по тёмным углам, паутина не свисала со старинных, витиеватых канделябров. Стало легче дышать, и этот особняк больше не казался ей тюрьмой, каким он когда-то был и для Сириуса.       Драко сидел в своём кресле, когда она вошла в его комнату. Гермиона застыла на пороге, пересекаясь с глазами такого же цвета, как хмурое небо за окном.       — Привет, — тихо выдохнула она.       Он не ответил, лишь слегка сощурил глаза и приподнял подбородок, наблюдая за тем, как она ставит поднос на стол. Гермиона села на стул и потянулась к повязкам на его руках. Она с осторожностью очищала раны и накладывала новые бинты, вспоминая о его невесомых прикосновениях в самом начале и страстных поцелуях-укусах прошлой ночью. Закончив перевязку, она подняла на него взгляд. Малфой выглядел спокойным и собранным, словно вчера между ними ничего не произошло.       — Проведём сеанс сейчас? — спросила она. — Вчера мы пропустили его, — её щёки заалели.       Драко проследил за тем, как румянец завладевает её кожей и вернул взгляд к её глазам.       — И вновь ты невинная дева, Грейнджер, — усмехнулся он.       Она смущенно улыбнулась и опустила карие очи на свои руки, сложенные на коленях. Малфой наклонился и коснулся кончиками пальцев её щеки. Гермиона тихонько вздохнула встретилась с ним взглядом.       — Драко… — её брови слегка сошлись у переносицы в жалостливом выражении. — Я… Я боюсь, что… — она закусила губу не в силах произнести это вслух.       Он нахмурился и пристально глядел в её глаза, нежно поглаживая шею кончиками пальцев. Грейнджер набрала воздуха в грудь и сжала ладони в кулаки.       — Я боюсь, что ты не успеешь свершить свою месть, — шепнула она.       Малфой сжал челюсти и сощурился, ожидая продолжения. Гермиона облизала губы и сглотнула.       — Я думаю, что скоро Орден решит, что от тебя нужно избавляться.       Драко хмыкнул и откинулся на спинку зелёного бархатного кресла.       — Только сейчас дошло, да?       — Просто я не думала, что они действительно решатся на это, но сейчас, я уверена в том, что их не остановят мои уговоры… Только если… — она замолчала, вглядываясь в его лицо. Малфой вскинул брови, побуждая её продолжать. — Только, если ты не дашь добровольно что-то важное, что-то, что поможет нам выиграть войну, — завершила Гермиона, застыв от волнения.       Они замерли, не сводя друг с друга глаз, между ними разлилось напряжение. Тишину, казалось, можно было резать ножом, настолько плотной она была. Грейнджер знала, что нельзя говорить ему о том, что Гарри, Рону и ей известно о крестражах, Драко сам должен был рассказать ей о них, иначе неизвестно к чему могла привести утечка такой информации. Малфой не шевелился, напряжённо глядя в её глаза. Гермиона тихонько сглотнула, и Драко отмер.       — Меня всё равно убьют, Грейнджер, — тихо произнёс он.       — Если ты станешь тем, благодаря кому мы победим, они пересмотрят своё решение, — горячо возразила она.       Малфой спокойно моргнул и слегка мотнул головой.       — Ты так плохо знаешь своих друзей, — протянул он.       Гермиона нахмурилась и ничего не сказала на это. Её пальцы бездумно теребили край рубашки, когда она вновь решилась заговорить.       — Могу я задать вопрос? — Драко повёл подбородком и выжидательно посмотрел на неё. — Ты хочешь отомстить, но… Всё, что ты делаешь, просто сидишь тут.       Малфой сверкнул глазами из-под тёмных бровей.       — Если ты думала, что я бесцельно провожу свои дни, то ты ошибалась, — он провёл кончиками пальцев по бархатной обивке кресла. — Я думаю, анализирую и просчитываю.       — У тебя есть какой-то план? — она закусила изнутри щёку в волнении.       — Есть, — просто ответил он и замолчал, пристально вглядываясь в её глаза.       — Поделишься? — она слегка подалась вперёд.       — Нет.       Гермиона постаралась скрыть своё разочарование и откинулась на спинку своего стула.       — Почему?       Драко молчал и не шевелился. Тишину комнаты нарушало лишь глухое тиканье старинных часов, доносящееся из коридора. Тик-так. Тик-так. Тик-так. Грейнджер всматривалась в его глаза и напряжённую линию плеч.       — Ты не доверяешь мне, — выдохнула она.       — Умная девочка, — приподнял уголок губ Малфой.       — Почему? Я в твоей власти, ты сам это не раз мне говорил. К тому же, меня скрепляет с тобой моё обещание. Чего ты боишься?       — Грейнджер, — протянул он, слегка повернул голову. — А ты доверяешь мне?       Слова замерли на языке. Конечно, нет, она не доверяла ему, да и с чего бы? Понятно, почему он не делился с ней своими планами, в которых ей было уготовано особое место, если верить его словам. Но как же ей хотелось узнать, что именно он задумал! В конце концов цель у них была одна: уничтожить Волдеморта.       — Что мне сделать, чтобы ты доверился мне? — тихо спросила Грейнджер.       — Дать мне то, чего я хочу, — серые глаза сверкнули.       Кровь хлынула по венам, разливая тепло внутри. Гермиона сглотнула и отвела глаза, когда вспомнила его слова. Ну, конечно, ему нужно её сердце, но… Она покачала головой. Сказать это вслух было тяжелее, чем смириться с обуявшими её чувствами к тому, кого она должна была остерегаться.       — Не думаю, что смогу дать тебе то, чего ты жаждешь, Драко, — она вновь заглянула в его глаза. — Не думаю, что это вообще возможно в нашей ситуации.       — Я так не считаю, — тихо ответил он. — Тебе лишь нужно перестать лгать самой себе.       — А ты перестанешь это делать? — она подняла подбородок.       — Я честен с собой и с тобой, — насмешливо произнёс он. — Я не врал тебе ни разу с того момента, как появился здесь.       Она подумала, что не зря записывала практически все, что он ей говорил и ей стоило бы перечитать свои записи. Возможно, из них она узнает что-то, что поможет ей раскрыть Драко.       — Мы вновь возвращаемся ко вчерашнему разговору, — покачала она головой.       Его верхняя губа дёрнулась, и он глубоко вдохнул, следом шумно выдыхая воздух. Он слегка склонил голову, его глаза бесцельно рассматривали пространство между ним и Грейнджер. Наконец, он резко выдохнул через нос и выпрямился. Драко медленно наклонился к Гермионе, протянул руку и провёл кончиками пальцев по её щеке, поворачивая её лицо к себе. Его взгляд пленял своей серой дымкой.       — Я покажу тебе, что это возможно.       Сердце в её груди затрепетало, жар окатил её волной, окрашивая нежным румянцем бархатную кожу щёк. Драко провёл большим пальцем по её устам и слегка поджал губы, острый кадык дёрнулся. Гермиона вновь почувствовала головокружение, как было всякий раз, когда он прикасался к ней.       — Не думаю, что это поможет, — тихо произнесла она.       — Ты увидишь кое-что, Грейнджер, и последняя стена твоей обороны рухнет, как карточный домик, — сказал он и сжал пальцами её подбородок, заставляя её смотреть в свои глаза, затем склонился к её губам и прошептал в них. — Не сопротивляйся, — его зубы прикусили мягкую кожу и слегка оттянули нижнюю губу. — Я знаю тебя лучше, чем ты себя, — не прерывая сладкой пытки, он втянул её губу в себя и, выпустив, мягко лизнул. — Я вижу тебя насквозь, моя маленькая львица.       Грейнджер, в его руках мелко задрожала, чувствуя трепет ресниц и горькую истому, наполнившую её нутро. Она не смогла бы противиться, даже, если бы приложила для этого все силы. Даже, если приковать её к скале цепями, она была уверена, что как только Драко сверкнёт своими серебряными глазами и прикажет пасть к его ногам, она разрушит любую преграду, но выполнит его указ. Она видела это в его глазах, видела своё смирение, осталось лишь самой осознать это и принять, но пока в ней ещё были силы противиться этому. Гермиона мягко отвела свой подбородок из его пальцев, отстраняясь от его лица.       — Не думаю, что меня смогут пронять твои воспоминания, Драко, — она слегка поджала припухшие губы. — В них слишком много грязи.       Уголки его губ дёрнулись на мгновение вверх. Он провёл кончиками пальцев по её щеке.       — Я научу тебя считывать эмоции, Грейнджер, — Малфой обвёл взглядом её лицо и вновь вернулся к глазам. — Ты будешь ощущать всё, что чувствовал я.       — Это должно будет меня убедить отдать тебе своё сердце? — с вызовом спросила она.       — Ты протянешь его в своих маленьких пальчиках, прямо в мою раскрытую пасть, — он провёл подушечками пальцев по её сжавшимся рукам. Сделав глубокий вдох у её лица, словно вбирая в себя аромат её отчаянных попыток сопротивляться. — И ты сама попросишь меня, чтобы я его принял, — ухмыльнулся Драко и выпрямился. — Начнём сеанс.       Гермиона почувствовала укол адреналина в грудь и подалась вперёд, вглядываясь в лицо Малфоя. Он выглядел так, словно принял какое-то решение. Подстёгиваемая своим любопытством, Грейнджер достала палочку и направила её на Драко. Погружаясь в омут его серых глаз, она чувствовала невероятное волнение. Может, он решил показать ей то, что было необходимо Ордену?       Вновь оказавшись в знакомом коридоре, Гермиона глубоко вздохнула и оглянулась. Малфой стоял, как обычно, позади неё. Его взгляд был серьёзен, он слегка прищурился и кивнул ей на другой конец коридора. Грейнджер пошла вперёд, разглядывая двери, за которыми уже побывала. Дойдя до самого конца, Гермиона остановилась и посмотрела на Драко. Он перевёл на неё взгляд, а затем его глаза устремились ей за спину. Она обернулась и увидела новое ответвление, которого раньше здесь не было. Здесь были две двери, которые украшал узор из кованой стали: железные языки пламени лизали красное дерево. Грейнджер сглотнула и, набрав воздуха в грудь, шагнула к левой двери. Малфой опередил её и, бросив на Гермиону ничего не выражающий взгляд, потянул дверь на себя.       Крики и плач звучали со всех сторон, куда ни кинь взгляд лежали мёртвые тела, пожираемые языками пламени, отовсюду раздавались выкрики заклинаний и всполохи зелёного и красного цвета. Грейнджер и Малфой стояли в самой гуще битвы. Ей понадобилось пара минут, чтобы сориентироваться и понять, где она находится: лагерь, куда свозили маглорождённых. Покосившиеся бараки были объяты пламенем, взметая к небу опаляющие искры. Глаза наткнулись на платиновые волосы сквозь чёрный дым, и Гермиона пошла в ту сторону. Драко выпускал из палочки одно убивающее за другим, сохраняя выражение абсолютной безмятежности на лице. Он двигался лениво, словно был на лёгкой прогулке, а не в гуще битвы. Проходя мимо полуразрушенного барака, Малфой замер и прислушался, поведя головой в сторону звука, словно кот, учуявший копошение мышей в норе. С лёгкой улыбкой на губах он вошёл в проём двери, его глаза обвели разрушения и замерли на неприметной двери, заваленной сломанными койками. Взмахом руки он убрал заграждение и рванул дверь на себя. Послышался глухой вскрик, и Драко тут же метнул туда убивающее. Хмыкнув, он уже развернулся, чтобы уйти, как до его ушей донеслось тихое кряхтение. Он резко обернулся и, нахмурившись, зашарил глазами по тёмному маленькому помещению. Обнаружив место откуда исходил звук, Малфой сильнее свёл брови и присел на корточки, склонив голову. Протянув руку к плетёной корзине, он отбросил в сторону серую тряпку и резко выдохнул. Там лежали два светловолосых младенца. Драко медленно навёл на них палочку, его губы приоткрылись, но тут один ребёнок раскрыл глаза. Они были серого цвета, такого же, как у Малфоя. Из его груди послышался судорожный вздох, и рука с палочкой медленно опустилась. Облизав губы, Драко оглянулся, затем сжал челюсти и напряжённо посмотрел на детей, лежащих в корзинке. Его ладонь потянулась к малышу, бледные пальцы коснулись светлых волос ребенка. Младенец зашевелился с интересом разглядывая незнакомца, его маленькая ручка взметнулась вверх, и он схватил Малфоя за мизинец. Драко резко одёрнул ладонь и уставился на малышей. Замерев на несколько мгновений, он потянулся рукой к корзине, накинул на неё тряпку и выпрямился. Кончик палочки вновь смотрел на младенцев, скрытых под невзрачной, потрёпанной тканью.       Гермиона замерла в испуге, сжав руки до боли. В её голове возник густой голос Кингсли, и она вспомнила о чём он просил её. Постараться ощутить его эмоции. Малфой, стоящий за её спиной следил за её реакцией.       — Убери все мысли, чувства и ощущения. Тебе нужно стать пустым сосудом, чтобы позволить наполнить себя эмоциями других, — прошептал он.       Грейнджер глубоко вздохнула, закрыла глаза, концентрируясь и убрала за стены окклюменции все свои эмоции и переживания. Когда её сознание опустело, она почувствовала, как в её груди начинает расти чувство, сдавливающее грудь. Этим чувством была жалость. Она охнула и прижала руку к сердцу. Распахнув глаза, Гермиона уставилась на Драко из воспоминаний. Он неподвижно стоял не в силах оторвать глаз от едва шевелящейся ткани, наброшенной на корзинку. Раздался тяжёлый выдох, и его плечи расслабились. Он провёл рукой по лицу и выругался. Гермиона ощущала всё, что чувствовал сейчас Малфой: смятение, неуверенность, сожаление, но больше всего его топила жалость к этим двум совсем крошечным детям, которые не выбирали, где и у кого им родиться. Грейнджер посмотрела на своего Драко, но тот не глядел на неё, он не отрывал сурового взгляда от прошлого себя.       — С этого всё и началось, — прошелестел он.       Гермиона наконец поняла, что он ей показывал: тот самый момент, после которого он рухнул в пропасть и попал на Гриммо. То, о чём говорил Снейп, когда привёл Малфоя в их штаб-квартиру. Он не смог убить младенцев. Грейнджер сглотнула и проследила за тем, как Драко накинул заглушающее заклинание на корзинку и тихо позвал своего домового эльфа. Маленькое существо появилось перед своим хозяином с низким поклоном.       — Унеси их отсюда, Тинки. Мне всё равно куда, — бросил он, резко развернулся и вышел, не дожидаясь исполнения приказа.       В окне промелькнула чья-то тень, но Малфой этого не заметил, погружённый в свои мысли. Драко взял Грейнджер под локоть и вывел обратно в коридор. Гермиона смотрела на него снизу-вверх, пытаясь заглянуть в глаза, которые тот старательно отводил.       — Почему ты спас их? — не выдержала она.       Малфой перевёл на неё взгляд, в котором была пустота.       — Я не смогу ответить тебе на этот вопрос, Грейнджер. Не сейчас.       Она нахмурилась и кивнула. Он расскажет ей когда-нибудь, она верила ему. Драко повёл её к другой двери, и Гермиона почувствовала, как начала дрожать. За этой ярко-красной дверью, объятой стальными языками пламени, находились его воспоминания о смерти родителей.       Оказавшись в огромном холле Малфой-мэнора, Гермиона сразу наткнулась на спину Драко, быстро шагающего в сторону больших дверей. Обернувшись на своего Малфоя, она увидела его напряжённый взгляд и, глубоко вздохнув, пошла вперёд.       Большой зал был наполнен людьми в чёрных мантиях с серебряными масками на лицах. Они выстроились в ровные ряды, освободив проход к большому, возвышающемуся помосту, на котором, словно император на троне из костей, восседал Волдеморт. Его глаза горели красным огнём, когда он следил за идущим по проходу Малфоем. Драко не сбавлял шаг, его вид был уверенный и величественный, словно это он владелец положения. Подойдя к помосту, Малфой опустился на одно колено и прильнул губами к подолу своего повелителя.       — Мой Лорд, вы звали меня, — тихо, но твёрдо произнёс он.       — Встань, юный Малфой, — прошипел Волдеморт. Драко выпрямился и застыл напротив своего повелителя, уверенно глядя в его глаза. — До меня дошли интересные слухи. О том, что ты проявил милосердие к отбросам, которые посмели устроить восстание в лагере.       Драко никоим образом не выдал того, что ощутила Гермиона, сконцентрировавшись на его эмоциях: укол страха, волнение и злость на доносчика.       — Смею вас уверить, Мой Повелитель, это всего лишь слухи, — твёрдо сказал он.       Волдеморт махнул кому-то в толпе, и из неё вышел Пожиратель в маске. Низко поклонившись своему господину, он обнажил лицо, и Грейнджер увидела молодого парня, на лице которого застыло нетерпение. Возможно, он мечтал занять место Драко и воспользовался тем, что у него имелся на него компромат.       — Мой Повелитель, — низко склонив голову, начал Пожиратель. — Я клянусь вам, что то, что я увидел в лагере истинная правда. Вы можете сами посмотреть в моих воспоминаниях, как Малфой приказал своей эльфийке унести грязнокровных младенцев.       Грейнджер поняла, что это его она видела в окне полуразрушенного барака. Волдеморт обратил свой пылающий взор на Драко, который сохранял невозмутимое выражение лица.       — Тебе есть, что сказать в своё оправдание? — прошипел Лорд.       — Мой Повелитель, — протянул Малфой. — Вы же знаете, как я отношусь к магловским отродьям, я бы никогда не позволил этому отребью размножаться и нести в мир ещё больше грязи. Я положил свою жизнь на то, чтобы очистить его от этих выродков. Видимо, меня с кем-то спутали, — Драко бросил на застывшего в поклоне Пожирателя уничтожительный взгляд.       — Что ж, это легко проверить, — раздалось змеиное шипение Волдеморта.       Гермиона почувствовала, как Малфой напрягся, в его груди начал разрастаться страх, который отражался и на ней. Пожиратель упал на колени и закричал не своим голосом, когда Тёмный Лорд ворвался в его разум. Он бился и корчился на полу, сжимая голову руками, пока из его носа не пошла кровь. Отведя взгляд от захлебывающегося кровью Пожирателя, Тёмный Лорд обратил глаза на Драко.       — Он сказал правду, — прошипел он, поднимая верхнюю губу.       — Мой Лорд, — Малфой склонил голову. — Позвольте мне объяснить…       — Нет! — он махнул рукой, и голова Драко дёрнулась, словно от пощёчины, из трещины на губе потекла кровь. Малфой слизнул алую кровь, но головы не поднял.       Грейнджер чувствовала, как его сердце забилось в страхе, паника начала накрывать его с головой. Драко рухнул на колени и упёр взгляд в пол.       — Мой Повелитель, прошу простить мне миг моей слабости и наказать меня так сильно, как можете только вы, клянусь, подобного больше не повторится, — напряжённым голосом произнёс он.       — В одном ты прав, Драко, — протянул Лорд. — Этого не повторится. Приведите их, — кивнул он стоявшим у двери Пожирателям. Те покинули зал, и вскоре послышались шаги.       Малфой в тревоге поднял голову и с ужасом увидел, как по проходу ведут его родителей. Их тела были обвязаны крепкими верёвками, в глазах застыло непонимание. Нарцисса в страхе распахнула глаза, когда увидела, что её сын стоит на коленях с разбитой губой, из которой непрерывной струйкой вытекала кровь. Драко повернулся к своему правителю.       — Мой Лорд, прошу, накажите меня, они здесь ни при чём, — подался вперёд он, поддаваясь панике и ужасу.       Волдеморт взмахнул палочкой, и Малфой рухнул на пол, сотрясаясь от беззвучного Круциатуса. Он сжал челюсти и напрягся всем телом, чтобы не издать ни звука, пока его тело разрывала на куски адская боль. Гермиона задрожала и почувствовала, как её плечи обхватили холодные пальцы.       — Смотри внимательно, — прошелестел Малфой. — Почувствуй всё.       С её глаз сорвались слёзы, но она не отводила взгляд от бившегося в судорогах на полу Драко. Волдеморт усилил напор и Малфой закричал, не в силах больше сдерживаться. Его голос перекрыл тихий гомон Пожирателей, собравшихся посмотреть на представление. Только когда Драко охрип от крика, Волдеморт отвёл от него свою палочку. Тело Малфоя расслабилось, и он едва дышал. Несколько минут ему понадобилось, чтобы собраться с силами и вновь подняться на колени, упираясь дрожащими руками в пол. Он сплюнул кровь изо рта и поднял измученный взгляд на Лорда.       — Повелитель, — прохрипел он. — Прошу, накажите только меня. Это я провинился.       — Я накажу тебя, мой юный последователь. Это будет первое и последнее предупреждение, которое, как я надеюсь, ты запомнишь на всю жизнь, — с довольной улыбкой прошипел Волдеморт и направил свою палочку на родителей Малфоя.       Мать Драко тихо роняла слёзы, наблюдая за мучениями сына.       — Драко, что ты наделал? — сорвался с губ перепуганного Люциуса вопрос.       — Сынок? — раздался тихий возглас Нарциссы.       — Мой Лорд, — Малфой подполз ближе к помосту и вцепился руками в грязный подол облачения своего Повелителя. — Молю, накажите меня! Это только моя вина! Моя слабость! Клянусь, этого больше никогда не повторится! — он умоляюще смотрел на Волдеморта, почти потеряв рассудок от страха, пожирающего его.       Тёмный Лорд махнул рукой, и Малфоя отшвырнуло от помоста. Драко вновь вскочил на колени, не решаясь встать в полный рост, чтобы не разгневать Повелителя ещё больше.       — Сперва ты понесёшь достойную кару за то, что прикоснулся к грязнокровному отродью, вытяни руки, — Волдеморт наставил свою палочку на него и на ладонях Малфоя стали проявляться кровавые раны.       Драко дрожал от напряжения, терпя новую порцию боли, его зубы сомкнулись до скрипа, он держал руки вытянутыми перед собой, чтобы его Лорд мог видеть результат своего труда. Когда ладони были проткнуты насквозь, Малфой выдохнул и поднял взор на правителя.       — Спасибо, Мой Лорд, я заслужил это.       — Ты будешь носить эти раны вечно, как напоминание о своём проступке, — Драко поспешно кивнул. — А теперь приступим к твоему наказанию, — кончик древка застыл в направлении Малфоев. — Круцио!       Нарцисса и Люциус забились в конвульсиях, оглашая своими криками просторную залу. Малфой с болью в глазах смотрел на своих родителей, не смея пошевелиться. Тёмный Лорд взмахнул древком, и их тела поднялись в воздух, чтобы каждый в зале мог как следует разглядеть корчащихся от боли людей. Гермиона всхлипывала, не в силах оторвать взгляд от Драко, её грудь разрывали отчаяние и боль, которые чувствовал он, ужас тягучей волной окатил их обоих. Волдеморт отвёл палочку, и крики смолкли, сменившись слабыми стонами Люциуса и всхлипами Нарциссы.       — Мама, — прошептал Драко, когда леди Малфой едва смогла распахнуть глаза, белки её глаз окрасились в красный от лопнувших капилляров. — Прости меня, — одними губами произнёс он.       Новый взмах палочки Волдеморта, и в воздухе вновь взорвались крики и хрипы висящих в центре зала связанных людей. Драко смотрел, не отрывая взгляд, он понял, что Волдеморт не оставит его родителей в живых. Он запытает их до смерти. Внезапно стало тихо, Люциус и Нарцисса перестали биться в конвульсиях, в центр зала на мраморный пол капала алая чистейшая кровь древнего рода.       Гермиона чувствовала, как на Малфоя навалилась обречённость и оглушающая пустота. Он застыл в ошеломлении, его глаза остекленели от непролитых слёз.       — Ты запомнил, что бывает, если проявлять милосердие к врагу, Драко? — раздалось змеиное шипение Волдеморта.       Малфой с трудом оторвал от мёртвых родителей взгляд, и медленно повернул голову к Повелителю.       — Да, Мой Лорд, — прошептал он. Когда он моргнул с его ресниц сорвалась слеза, прочертившая одинокую дорожку по его скуле.       — Разве достойны магловские грязнокровные отродья того, чтобы мои слуги выносили подобные страдания? — прогремел голос владыки, и зал наполнился выкриками. Драко смотрел на своего Повелителя, и Гермиона чувствовала, как в его груди растёт пузырящаяся ярость и ненависть к нему. — Разве стоит жизнь гадкого отребья жизни чистокровных магов? — новая волна распаляющихся криков Пожирателей взорвала помещение. — Верно, — он перевёл взгляд красных глаз на Малфоя. — Не стоит. Их жизни не важны, Драко. Запомни это. Я не потерплю ещё одного промаха.       Грейнджер утянуло в водоворот, и в следующую секунду она вновь очутилась в спальне на Площади Гриммо. Палочка выпала у неё из руки, ладонь прижалась ко рту, глаза в ужасе распахнулись, глядя на застывшую восковую маску на лице Малфоя.       — О Боже, Драко… Мне так жаль… — едва смогла прошептать она. — Они не заслужили такой ужасной смерти…

Can't Help Falling In Love - DARK — Tommee Profitt, brooke

      Её грудь разрывало от боли за то, что он пережил, Грейнджер всхлипнула и протянула к нему руки, но Малфой встал с кресла и отошёл к окну. Положив ладони на подоконник, он опустил голову и зажмурился, его губы сжались в тонкую полоску. Гермиона медленно встала и двинулась к нему. Подойдя к Драко со спины, она крепко обняла его. Плечи Малфоя дёрнулись один раз, другой, но спустя мгновение он замер, сделал глубокий вдох и протяжно выдохнул. Несколько минут он приводил дыхание в норму.       — Грейнджер, — он усмехнулся. — Ты всё ещё хочешь, чтобы я открылся тебе? После того, что ты увидела? После того, как я потерял самое драгоценное, что было в моей жизни из-за того, что проявил слабость? — Малфой резко развернулся к ней и сбросил с себя её руки. Его лицо вновь было холодной маской. — Ты слабость.       — Я знаю, тебе больно, Драко, — Гермиона проглотила очередной всхлип и положила ладони на его грудь, чувствуя ровное биение его сердца. — Ты боишься вновь привязаться… Но, больше Он не…       — Грейнджер, — перебил он её и приблизил своё лицо к её, заглядывая в наполненные слезами глаза. — Я не смогу этого сделать.       Она замолчала, всё ещё чувствуя отголосок той боли, что испытала в его воспоминаниях. Гермиона протянула руки и обхватила лицо Малфоя.       — Не надо, не закрывайся снова, — она шмыгнула носом и приблизилась к нему. — Пожалуйста, Драко, не отталкивай меня.       Малфой застыл, изучающе разглядывая её лицо.       — Грейнджер, — произнёс он, напряжённо всматриваясь в самую глубину её карих глаз. — Пока я не буду уверен в том, что ты доверяешь мне полностью и безоговорочно… — он покачал головой.       Гермиона вздрогнула и ощутила невыносимый жар в груди, сердце зашлось неистовым стуком, отбивая нестройный ритм. Она смотрела в его серебряные глаза и ощущала так много всего, что не была уверена, что сможет передать всю гамму захлестнувших её чувств. В ней росла решимость сделать всё, чтобы защитить его, если понадобится, она перенесет его на другой конец планеты, чтобы укрыть от Волдеморта и Ордена. Он хотел её сердце? Она готова ему его отдать. Всё, что она так долго подавляла в себе, сейчас лопнуло, как мыльный пузырь. Гермиона потянулась к его лицу и оставила лёгкий поцелуй на его холодных губах, затем поцеловала уголок губ, щеку и скулу, уткнулась носом в его шею, вбирая в себя его аромат, и крепко прижалась к нему всем телом, стараясь согреть его заледеневшую, израненную душу.       — Я думаю, что я… — она запнулась на мгновение и выдохнула. — Доверяю тебе, Драко…       Она почувствовала, как его плечи расслабились и протяжно выдохнул. Малфой выпрямился и посмотрел на Грейнджер, глаза под темными ресницами блеснули.       — Докажи, — тихо сказал он.       Гермиона нахмурилась и тихо сглотнула, сжимая пальцы на ткани его рубашки. Она не могла рассказать ему о крестражах, не могла сказать, что знает, как убить его бывшего хозяина. Как ещё ему доказать то, что она верит в его честность, в то, что он действительно намерен отомстить Волдеморту, как заставить его довериться в ответ? Грейнджер смотрела на его лицо, на черты, застывшие в напряжении, серебряные радужки, скрывающие за собой боязнь вновь испытать ту боль от потери дорогих людей, всё его поведение было обусловлено тем моментом наивысшего страдания и предательства. Его холодность, отчуждённость, колкие слова, все это он делал, чтобы отвернуть Гермиону от себя, но она только с каждым разом всё больше и больше проникалась им и впускала его в себя так глубоко, что сейчас чувствовала к нему лишь невыносимую нежность и…       — Я люблю тебя.