Любовь манипулятора и оккупированного шута

— У тебя две минуты. Не выйдешь, я ухожу. — и также как открылась дверь, незаметно и одновременно с этим резко, захлопнулась, а на кровать прилетела связка ключей.       Валет подорвался. «Что всё это, чёрт возьми, значит!». «А впрочем не важно» - почти мгновенно служил им же ответ. Одним взмахом осушив глазницы, он принялся неустанно взламывать замок, ведь тот, будь он проклят, с первого раза не поддался. А после и вовсе босиком выбежал за осточертелую дверь. Как птица вырвавшаяся на свободу, он оказался в ещё более темном помещении, свет едва горел, а в нескольких шагах от него беседовали двое.       Хромая на обе ноги, но так радостно мысленно хлопая в ладоши, он приблизился в королю, что не обделил его надменным взглядом. — Вот этого выкупаю. — хладнокровно ткнув в него пальцем он обратился к до безобразия жирному аристократичного взгляда мужчине. — Ох-хоо, этого щенка? Да хоть даром забирайте, от него хлопот больше, нежели пользы. Ни гроша с него ни выкупил. — усмехнувшись, он подтолкнул своей ослоневшей рукой валета, и следом добавил, усиленно дыша, что его чёрная жилетка и без того трещавшая по швам, выгнулась лишь больше — Сами понимаете, буйного нраву парнишка, да и на каких условиях он тут содержится. И что ж Вам в нём пригля… — Я уплочу за него ровно столько, за сколько он был вам продан. — явно прервав его, не желая чтобы тот договорил, Пик завершил строгим взглядом. — Ежели Вам угодно платить за эту бестолковую шавку, моё ль дело Вам перечить? — неуклюже и смазливо склонившись в поклоне, он не озвучил сумму, лишь украдкой кивнул, вынимая деньги из рук покупателя — Рад был иметь с Вами дело, Вы как и… — не дождавшись окончания его восторженных речей, король развернулся и двинулся к выходу, буркнув себе под нос что-то схожее на «за мной» по отношении к Вару. А тот, не в силах сдержать не то восторга, не то обиды, послушно последовал за ним, слишком устрашающе взирая на входную дверь. Он…так мечтал вырваться, сбежать, так желал отомстить всем тем что навредили ему. Он пылал и засыпал с мыслью что когда-нибудь ему выпадет возможность повернуть эту злощавую ручку, да перешагнуть этот порог что обрёк его на столь долгий ад. И он сделал это, не ощутив при этом ни гроша радости. Что значит: «выкупаю»? Не уж-то он просто сменил хозяина, а не обрёл свободу, вся эта иллюзия счастья растворилась так скоро? Да быть не может! Скорее всего всё произошедшее было нравоучающим, пусть и жестоким, уроком от короля, что сейчас строго шествовал впереди.       Почему-то он молчал, хоть весь его разум разрывало от вопросов. «Почему он поступил так с ним?», «Почему не пришёл раньше?», «Знал ли он о том, что он здесь страдает?» - так много хочется узнать, а он молчал, шёл прямо, как будто позабыв о собеседнике под боком. Они шли, почти рядом, почти близко, но при этом так отстранённо, будто между ними появилась пропасть. Пару раз открывая рот, дабы завести тему, он в боязни отводил взгляд: «Вдруг передумает?», «Вдруг вернёт его или того хуже…».       Шли. В ноги втыкались камни, камни царапали нежную кожу стоп, но за всем этим он ни разу не передумал остановиться. Он знал, что стоит ему дать слабину, как он мгновенно окажется с всё той же комнате, с всё тем же девизом «дожить до бела». И ведь сейчас, он дожил, он дошёл, дополз. Осталось только переговорить с королём, разобраться в его мотивах, и то, к чему были подобные пристрастия, зачем он?.. Нужно выбраться. Выйти и убежать из его царства, из его Империи, столь мрачной и холодной, так и норовившей уничтожить своим давлением, так гнусно опустившей его и уничтожив его жизнь. Нужно бежать.       Тёмный камень. Можно сравнить с мрамором, ведь такой же холодный, но при всём этом грациозный и отстранённый. Будто свысока взирающий на тебя. «И как вообще возможно жить в подобном месте? Как эти тёмные стены не давят на сознание?» - Подходя к тёмному дворцу думалось мальцу - «И забор этот». Тёмные пики взмывающие в воздух, будто грозящие проткнуть каждого осмелевшегося переступить через них. Будто тюремная калитка, но так очерственело встречающая родимые души. Странно…зачем это Пик ведёт его в свои владение? Мало ему было издёвки, он решил продолжить это в своём доме? Или..он надумывает? Не может же он быть настолько прогнившим и гнусным?

„Насколько же я ошибался. Жизнь, которой я так боялся, оказалась моим неизбежным будущим”.

      Тело ломило, глаза щипало, насколько же он сбил режим сна, если пару минут назад он был уверен, что сейчас раннее утро, но солнце уже заходит? Скрип металлических подшипников и благоучтивый швейцар, но томный взгляд осипших уст так слёзно промолил прощенья за свой вид и своё существование. Строгое одеяние, не щадящие цвета тёмно-фиолетового, и поклон, подобно он последним станет, сделай он что-либо не так.       В контраст вступала плитка, светлые тона, но от холода впивалась в ступки иголками. Они всё шли, подобно заходя в концлагерь. Всплывали странные мысли, по типу: «повернуть», «бежать, пока не поздно», «пока возможно, развернуться и бежать без оглядки». Но осознание его системы, столь строгой, столь сосредоточенной и точной, внушила продолжить шаг. Стоит ему повернуть, как его схватят, поймают и упекут в эти подвалы, эти…лишь мысль об этом кидала в дрожь и он догонял короля, как ребёнок жмуря глаза в страхе.       Двери открылись. Он знал наперёд строгость этих плит. Грациозность потолков, и ожесточённость колон. Местами даже знал проекцию этого здания…он был здесь. При других условиях, в другом настроении, в другом виде и положении. Но…почему сейчас, это место внушало ужас? Дверь закрылась, с лёгким, если бы не гробовая тишина в округе, стуком, что пронёсся сквозь коридоры, и король соизволил обернутся.       Что за дикий взгляд? Столь безбашенный, глумливый и при этом будто полный наслаждения после долгого томления. С уст слетело что-то не совсем разборчивое: — Наконец-то, — взяв его за подбородок, подобно разглядывая псину в морду, он закончил — ты здесь.       Валет вздохнул, непроизвольно махнул головой, вырвавшись из хватки, и опрометчиво попятился назад.       Выражение лица сменилось. Ранее одержимый взгляд - насупился. Сделался строже и будто бы злее. Подобные эмоции быстро помогли определиться с дальнейшим действием, а именно - приблизиться. Почему его так напрягает то, что валет отдаляется от него во вполне логичных для этого ситуациях?       Оба молчали. Оба смотрели, смотрели в глаза, будто пытаясь вытащить от туда ответы на все вопросы что так и посыпятся с них, но при этом не осмеливались и сделать шагу. Одновременно боязливо, с осторожностью, но при этом небрежно. Безвольно отвёл взгляд, наклонив голову. А на это последовал приказ, обобщающий их дальнейшие действия. — Нам необходимо поговорить. — не сводя с него строгого взгляда, Пик кинул отмашку позади себя, этим нелепым жестом указав на лестницу, что объёмным уклоном уводила по оба крыла его замка. Он бы солидарен с королём, чтобы сейчас не происходило, разговор был неотложен. Без него он попусту не представляет своего будущего.       Ответно кивнул - всё на что он был способен сейчас. Ему необходимы объяснения, а после уединение со своими мыслями. Обдумав некий план, он следовал за восьмым, уж больно сосредоточенно прожигая взглядом ему спину, пока те поднимались по лестнице.       Он помнил первую встречу в этом месте. Тёмный камень искрился при свете свечей - лёгкая, но не забывая изюминка или бзык короля, этим создавая атмосферу давнего века. Вопиющие, вживлённые в стены трещины - имитация мрамора, будто отражали душу жильца, такая же мрачная, истлевшая, покрытая чередой шрамов, что не способно излечить даже время. Будто затягивающая в себя, калечущая тебя лишь нахождением рядом. Он помнил их изумлённый лица, милые улыбки, его друзей, братьев, что даже не в курсе его бед, но почему? Он помнил смущённый вид хозяина дома, то как неловко и одновременно строго он водил их из комнаты в комнату, сопровождая это томной речью. Он помнил…но почему былое счастье и благоговение обернулось для него сейчас марающей душу болью. Почему так болезненно сводит веки, а глаза лелею слёзы? Он помнил и желал воссоздать те моменты, но был бессилен, сейчас он блуждал по этим коридорам чувствуя как воет в его груди душа. Воет протяжно, словно где-то брошенной, верной псине. Заблудшему детю, там, в глубине, от которого отвернулся мир.       Яркий свет. Это был приближающийся закат. Он осветил его морщины, закрыл в боязни глаза, показав на свет второе веко. Заставил скривить губы и ощутить скатившуюся против его воли слезу. Этот закат, как показатель, олицетворение света и добра ворвался в душу. Лишь присутствием указал на свет к которому стоит и нужно тянутся. Жестоко прерван речью раннего собрата от компании которой валет бы лихо отказался. — Вару, — несмело начал король, проклято вернув взгляд младого — мне стоило сказать это намного раньше, но я не смел. Столь необузданное чувство слишком рьяно воспылало в моей груди, я боялся его, глушил, пока не понял что эта эмоция лишь растёт. Она съедала меня, карала и уничтожала за невозможность иметь тебя рядом. Молила лишь о мгновении с тобой. Эта любовь к тебе свела меня с ума. Заставила пойти на столь огромный риск. Мне нравишься ты, весь, с ног до головы, характер, мысли, волосы. Ты такой, каким я тебя и представлял. И, вот, ты здесь. Я твой законный обладатель. Ты рядом со мной… — Замолчи! — вырвался крик из глубины души валета — Я не хочу этого слышать! — но будто не услышав этого он продолжал. Схватил за руку прижимая к сердцу так мерзотно затягивая ухмыль. — Валет, мне нравится твоя шея, изгибы ключицы, твои губы, слегка покусаные. Я старался, но не смог не влюбиться в твою манеру, в то как ты смотришь в сторону и как делаешь вид, что тебе на меня всё равно. Скажи же, взаимны ли мои чувства? Что ощущаешь ты ко мне?       По щеке минула несчитанная слеза. Она скатилась, оторвалась от щеки, впитавшись в ткань одежд измараных жизнью. Валет судил размеренно. — Единственное, что мне хотелось сделать при виде тебя - это упасть и забыться от боли, грязи, лжи и предательства. Не думаю, что человек, поступающий настолько отвратительно, способен любить хоть кого-то. — произнёс он, не успев увидеть первых эмоций короля. Он оторвался от него, отпрял столь резко, будто обжёгся, и ляпнув на последок что-то по типу: «Мне нужно подумать», бросился бежать.       Без оглядки. Как он мечтал. Как представлял и возжелал. Мельчил шагами по лестнице, упиваясь слезами того бреда что влили ему в уши. Но стоило приблизиться к желанному выходу, как перед ним взросла фигура дворецкого, тот преградил путь, отпугнув лишь видом. Секунда, вздох и он зайцем повернул в сторону, вбежал в какое-то помещение, как он после догадался кухню. Растолкал прислугу, слыша в след негодование, держа путь к одной из дальних дверей. Опять лестница? «Да что за лабиринт!» — пронеслось в мыслях. Выхода нет! Винтовая лестница в полностью закрытом, плотном помещении. Лишь маленькое окошко помогало видеть всё вокуг. Шаги были решительными, лишь на вверх, решить что будет дальше он успеет позже. Ему бы сейчас спрятаться от всех известий, закрыться от мира на пару деньков, осмыслив всё сущее. «Чёрт!» — он натолкнулся на кого-то, упал, как позже узнал, на девушку, что неуклюже издала вой. Лёгкий запах ванили и дребезг посуды. Стало неловко. Он поднялся, за ним следом приподнялась дама светло-фиолетовых волос с нежно-голубыми глазами. «Плевать» — он ускорил шаг, взобрался до краёв и открыл дверцу, ощущая вновь свет сверху, что так отличался от той непроглядной тьмы. Странный, огромный зал. Но дальше, где-то в далеке, виднелись дверцы. И да, это - балкон, но местность сзади отличалась кардинально. Он не пересечётся с ним! А значит, влетев в те дверцы, он вновь оказался на, гораздо меньшей площадью, балконе. Устало опёрся о стену, спустился по ней вниз и поджав колени уткнулся в их соединение лицом. Тихий, но рваный вздох. Вздрогнув всем телом его окутали мысли.       Стоп! Стоп! Стоп! Слишком! Он не успевает! Он не может понять! Дайте понять! Осмыслить! Пожалуйста, хоть пару минут! Почему мысли не могут успокоится!?       Его можно понять. Оказаться в настолько абсурдной ситуации…безобразие. Кто мог бы подумать, что в один день, он обретёт свободу, надежду и предателя всем сердцем пылающим к тебе любовью?       А ведь он только смирился с былой жизнью, только поверил в возможное счастье, как это уничтожили на его глазах.       Какой адекватный человек будет клясться в любви когда несколько минут назад без зазрения совести отымел его назвав: «жалкой, ничтожной шлюхой». Это…боже.       Всматриваясь в рёберные бортья перил он долго осмышлял, как он оказался здесь, что из себя кто представляет и что делать ему сейчас. Каждая мысль цеплялась как репейник и тащила за собой с лишним десяток мыслей. Как маленькая трещенка пускала нити, разрастаясь в стороны, обретая очертания дыры. Он совершил фатальную ошибку переступив порог его Империи. В последствии чего он был продан неизвестно кем, неизвестно почему, за сколько и кому. Он вмиг стал шлюхой что даже не зарабатывала, жила и работала на пропитание собственной туши. А после заявился Пик, бесчеловечно обошёлся с ним, оставив без гордости и уважения к нему. Зачем-то спас. Или это не спасение? По итогу выкупил для собственных нужд, ведь по другому его слова не опишешь. «Не возможность иметь тебя рядом» - для себя, он сделал это для себя, даже не удостоившись спросить, желает ли этого Вару? Быть может он и полюбил бы его, но то как он преподнёс факт о своей любви, не позволяет сознанию понять, возможна ли подобная любовь? Или это психоз с зависимостью? Разве человек который любит, позволил бы страдать его возлюбленному? Заставил бы проживать весь этот ужас и увидеть себя в столь отвратительном свете? Или он считал, что если изнасилует Вару, то симпатия к нему пробьёт ручьём? Да фиг ему! Он возненавидел его! Проклял и забыл как личность которой когда-то подражал! Он собственноручно уничтожил к себе хоть какое-то уважение! Испепелил доверие! А подобной ересью, что высказал в тот закат, внушил страх…он точно не в себе. Неадекват! Придурок! Балбес!..или же гений? — Ой! — неожиданно отозвалось сверху, а следом звук металла. Опрокинутое ведро и вода что побеждая за края — Простите, я потревожила Вас, я сейчас же всё уберу! — судорожно махая тряпкой, девушка с ярко окрашенными волосами в фиолетовый, склонилась к полу. — Не стоит. Не я здесь главный. — Вару встал. Но приятно коснувшийся бриз холодной воды, сменил ощущения на лёгкое смирение. — Да как же! Пиковый король всей известил о Вашей персоне. Голову с плеч каждому, кто не услужит Вам. Простите, растяпу, не заметила Вас, да ещё и покой Ваш нарушила. — суетливо выжимая в ведро воду, девушка лет двадцати дрожала. — „Известил” - значит. — процитировал он её речь чуть устало, и грустно улыбнулся.       Девушка поднялась, закончив с водой. Несмело подошла ближе, оперевшись о перила, и робко спросила: — С Вами всё хорошо? Выглядите опечаленно и устало. — Я уже и не знаю. Наверное, у каждого в жизни был момент, когда всё заканчивалось, ты просто сидишь или же стоишь, и даже плакать не хочется, внутри такое странное желание смотреть в одну точку и только бы не вспоминать ни о чём. — Я…могу Вам как-то помочь? — боязливо взирая в фигуру, чей взгляд бы устремлён в небо, она невольно окинула небесную синеву взглядом. — Как твоё имя? — неожиданно для обоих спросил ранний король. — Я - Цессана. Для Вас просто Цесса. — сжав неловко передник она покраснела. — Вару. — коротко ответил он — Не составишь мне компанию пока меня на нашли?