Лис из Юньпиня

Не Хуайсан, этот капризный и изнеженный ребенок, заискивающе прыгал вокруг Не Минцзюэ – без умолку умасливал сладкими речами. Он не желал ехать в Облачные Глубины на учебу – его пугали строгие запреты и суровая дисциплина. Хуайсан поджидал брата с самого утра и влетал в комнату, стоило только Минцзюэ проснуться и отдать приказ готовить воду для омовения. Не Минцзюэ определенно точно это уже видел. Молодому главе ордену Цинхэ Не сегодня снился страшный, очень страшный сон: вот его брат уезжает в Облачные Глубины, вот Вэнь Жохань развязывает войну, вот у Минцзюэ появляется хитрый помощничек, вот… Не Минцзюэ снилась собственная смерть. Путаница из ярких картинок плясала в голове, как будто Минцзюэ надышался на болотах отравленными галлюциногенными парами.  Быть может, кто-то покусился на жизнь главы Ордена? Подмешал яд в воду? Проклял? – Минцзюэ-гэ, ну пожалуйста! Я обещаю, обещаю, обещаю, я научусь обращаться с саблей! Только не отправляй меня в Гусу Лань! Я не хочу становиться главой клана, брат, пожалуйста! Мне эта учеба там не нужна! Минцзюэ был готов поклясться, что уже слышал это. В другое время Чифэн-цзунь бы гаркнул на младшего брата – недотепа только и умел, что заливаться соловьиной песней и ни черта не делать для клана, но сейчас Минцзюэ был слишком сосредоточен на своих мыслях о странном сне. Не Минцзюэ славился в своей семье как безбожник, не уделяющий молитвам и почитанию небожителей достаточно времени, но может ли такое случиться. что богиня милосердия Гуаньинь даровала ему знание о своем будущем? Чифэн-цзунь хмыкнул от своего же предложения – он определенно не был тем человеком, которого следовало так щедро одаривать. Во сне Не Минцзюэ видел свою смерть. И то, что было после.

●●●

Внезапная поездка в Юньмэн Цзян означала, что нужно встречаться с главой Юньмэна, брать с собой “достойное” окружение, подготовить подарки и придумать причину для визита.  Не Минцзюэ думал переодеться в простые одежды и притвориться сельским заклинателем, праздно путешествующим по миру, но Цинхэ Не пока что не на кого оставить – старейшинам, которые не видели в Не Минцзюэ зрелого и умного главу, с большим восторгом начнут разглагольствовать о том, что Чифэн-цзунь ставит личные нужды превыше клана и сбегает по своим делам.  Это хороший повод начать ограничивать Не Минцзюэ в правах и усиливать собственные позиции. Стариканов своего клана Минцзюэ не любил, но признавал их необходимость – сам он не сможет в полной мере следить за торговлей с другими землями Поднебесной, кузнями, строительством домов, храмов, подсчетом урожая, провизии, своевременной оплатой налогов… А “своих” людей у Не Минцзюэ пока не было. Отец со всем этим славно справлялся, умел вести переговоры и торговаться. Не Минцзюэ по сравнению с ним хорош только в одном деле – в заклинательском искусстве. К сожалению, для управления не просто кланом, а целым Орденом, которому подчиняются остальные кланы, одного умения рубить гулям головы недостаточно. И сбегать, только недавно став главой Ордена, Не Минцзюэ не имел никакого права. Поэтому в Юньмэн Цзян он отправился с официальной причиной, взяв с собой Не Хуайсана. Во сне в Пристани Лотоса рос молодой наследник клана Цзян, его сестра и названый брат. Цзян Ваньиня и Цзян Яньли, думал Не Минцзюэ, он видел на встречах своего отца с другими главами Орденов. Но третьего ребенка, Вэй Усяня, Не Минцзюэ доселе ни разу не встречал, хоть и слышал о нем. Чифэн-цзунь решил для себя: если старейшина Илина из снов окажется одинаковым лицом и нравом на Вэй Усяня сегодняшнего, то этот сон – настоящее будущее. Но тогда и худощавый юноша с лисьими глазами тоже существует. Мэн Яо из Юньпиня.

●●●

В Пристани Лотоса было на редкость ветрено. Не Минцзюэ со своим сопровождением еще не вошел в парадный зал – глава Ордена Юньмэн Цзян лично вышел встречать гостей. – Мы рады приветствовать молодого главу Ордена Цинхэ Не в Пристани Лотоса. Цзян Фэнмянь дружелюбно и открыто улыбался. Он вел дружбу с прежним главой клана Не и, разумеется, относился к братьям Не как к племянникам.  Чтобы почтить гостя из Цинхэ, в Пристани Лотоса усердно готовились несколько дней: всё сверкало и блестело, ученики клана оделись в парадные ханьфу, а приветственный обед пестрил блюдами из рыбы и говядины.  Не Минцзюэ не мог по достоинству оценить жест: он был непривередлив еде и предпочитал обычную зажаренную рыбу с бататом изысканным вкусностям, да и вести беседы у костра после Ночной Охоты было в разы приятнее, чем в кругу старейшин обоих кланов. – Выражаю почтение главе Ордена Юньмэн Цзян. Сегодня я привел своего брата, Не Хуайсана. Хуайсан, поздоровайся. Хуайсан вышел вперед и вежливо склонился в неглубоком поклоне. Цзян Фэнмянь ответил ему улыбкой. – Будущее Цинхэ Не в хороших руках. Дальше – лучше. Обмен любезностями кончился, и делегацию из Цинхэ Не пригласили к столу. Всё то время, пока Не Минцзюэ следовал за главой Юньмэна, он не мог отделаться от странного ощущения: в том сне Не Минцзюэ видел сгоревшую дотла Пристань Лотоса, братскую могилу. Цзян Ваньинь бережно отстраивал всё, возвел храм предков, в котором чтил память Цзян Фэнмяня и своей матушки. Картинки из сна казались почти осязаемыми. Не Минцзюэ даже почувствовал запах жженой кожи. …Но ничего не горело. Пристань Лотоса пестрила молодыми заклинателями в пурпурных одеждах, ворота, на которых ублюдок Вэнь Жоханя водрузил головы четы Цзян, величаво стояли, чистые и не посрамленные.  Во сне отстроенная Пристань Лотоса блекло напоминала старую. Ублюдки Вэней много уничтожили, многих убили.  Здесь и сейчас еще царила жизнь. – Приветствую главу Ордена Цинхэ Не. В праздничной зале гостей встречала статная женщина в темно-пурпурном платье – Юй Цзыюань, хозяйка Ордена. Не Минцзюэ поприветствовал ее так же, как и его мужа: они оба были замечательными заклинателями и сильными воинами. Рядом с Юй Цзыюань стояли трое человек примерного одного с Не Хуайсаном возраста. Цзян Ваньиня и Цзян Яньли Не Минцзюэ уже видел на других собраниях, а стоящего рядом с ними юношу – тоже видел, но не наяву. – Глава клана Не уже знаком с моим сыном Цзян Ваньинем и дочерью Цзян Яньли, - сказал Цзян Фэнмянь. – Хочу познакомить главу клана Не с моим названым сыном. Вэй Усянь, поприветствуй главу Ордена Цинхэ Не как следует. На Минцзюэ, вежливо улыбаясь, в черном ханьфу, с высоким хвостом и озорным выражением лица смотрел сам старейшина Илина.  …Не Минцзюэ выругался себе под нос.

●●●

Всё шло наперекосяк с самой ночи. Мэн Яо получил здоровский удар по голове, когда оттаскивал от одной из сестриц грузного мужчину. Грузный мужчина был не то воином-стражником, не то проходимцем-заклинателем и имел тяжелую руку: Мэн Яо и еще двоих ребятам с трудом удалось выдворить клиента из борделя. Сестрица, которую избил клиент, взахлеб ревела, пока матушка Мэн Яо, Мэн Ши, стирала кровоподтеки с ее лица. Мэн Яо пришлось таскать ведра с горячей водой, оттирать пол и стирать одеяла полночи. Хозяйка борделя, всерьез разъяренная шумом и фактом распугивания клиентов, крушила всё вокруг. Так в Мэн Яо полетели тряпки и книга с эротическими рисунками – Мэн Яо попался под горячую руку, ничего не попишешь. Мэн Яо знал, что если одна ночь выдалась “неурожайной”, то сестрицы будут усердно работать следующие дни с удвоенной силой, выдыхаясь и изнашивая себя. Мэн Яо очень хорошо помнил, что если одна из Прекрасных цветков увядала на несколько дней, то другие девушки и женщины работали с утроенной силой. Мэн Яо очень не хотел, чтобы его бедная измученная мать выглядела бледной, уставшей и потрепанной. Обычно девушки, которые ублажали клиентов ночью, должны были днем прибираться в комнатах. Мэн Яо сегодня драил все этажи, выполняя сверх нормы своей работы. Он и так следил за тем, чтобы платья и постельное белье были в чистоте, чай на кухне подавали вовремя, а торговцы в правильные дни привозили мясо, рис и овощи. С недавних пор хозяйка, поняв, что юноша хорошо смыслил в цифрах, велела вести ему книгу учета на еду для девочек, закуски для клиентов и табак для хозяйки. – А-Яо, поспи, солнце, – Мэн Ши в платье для сна, с распущенными волосами, с темными кругами под глазами со всей своей материнской любовью смотрела на сына, искренне переживая. Мэн Яо не мог не улыбнуться дорогой матушке. Мэн Ши старалась как могла помочь сыну: она, будучи грамотной, научила сына чтению и письму, скудные деньги от хозяйки тратила на книги для ребенка и даже сейчас хотела облегчить сыну день. – Всё хорошо, матушка, я отосплюсь вечером. Конечно, это ложь. Мэн Яо беспокоился, когда матушкиными клиентами становились крупные мужчины – часто случалось так, что подобные сегодняшнему ублюдку клиенты выпивали лишнего и занимались рукоприкладством. Мэн Яо многое повидал за жизнь в бордели: синяки на половину лица, сломанные челюсти, мертворожденных недосформировавшихся детей и даже несколько умерших. А матушке требовалась защита. Ночью – от неразумных мужчин, днем – от едких завистниц. В бордели редко случалось что-то хорошее, поэтому и немудрено, что девушки, проданные сюда в детстве, вырастали змеями без стыда и совести. Женщины примерно матушкиного возраста часто задирались: им не нравилась разница в прибыли, которую могли принести они и которую могли принести молодые сестрицы.  Раньше Мэн Ши была очень красивой и к ней ходили даже именитые чиновники. После того, как она понесла, стоимость куртизанки резко упала – это и стало поводом для насмешек некоторых склочных Персиковых Цветков. Не все куртизанки зубоскалились на Мэн Ши, но и их одних было достаточно, чтобы вечно приносить Мэн Ши и Мэн Яо головную боль. – Ты нанес мазь на рану? – Конечно, матушка. – Ах, А-Яо! – лицо матери порозовело. Она была готова разреветься. – Мне так жаль, что я не смогла дать тебе достойную жизнь! Мой бедный А-Яо! Мэн Яо неловко обнял маму. “Всё будет хорошо!” – вот в чем надо было ее убедить, но Мэн Яо не мог подобрать нужных слов. Его матушка неуклонно угасала. Она, будучи куртизанкой, влюбилась в состоятельного клиента и безоговорочно верила ему – даже родила от него сына, уверенная в том, что ее выкупят. Мэн Ши очень долго верила в придуманную сказку. Рассказывала Мэн Яо, какой его отец великий человек и как он будет рад своему сыну.  Со временем уверенность Мэн Ши растаяла. Она растеряла привлекательность, молодость уходила сквозь пальцы, а мужчина, который обещал построить ей дворец и взять в жены, так и не появился. Матушка стала меланхоличной и плаксивой. Часто плакала – вымаливала у сына прощения, обещала, что отец вернется. А Мэн Яо… Мэн Яо надеялся, что его отец хотя бы примет его в качестве гостя и даст немного денег – выкупить матушку и уехать далеко-далеко, дальше от Юньпиня. В идеальной картине мира, о которой Мэн Яо грезил перед сном, отец принимает его с распахнутыми объятиями, дает достойное образование и, разумеется, выкупает бывшую любовницу, воспылав любовью к своему новому ребенку. – Ничего страшного, матушка. Ты вырастила меня достойным сыном. Я поднакоплю и, – Мэн Яо понизил голос, – я тебя заберу отсюда.  – Это ничего, – Мэн Ши обхватила ладонями лицо сына, – за меня не волнуйся. А-Яо, главное, вытащи себя отсюда. Если выберешься ты, выберусь и я. – Я тебя здесь не ос.. – МЭН ЯО! ПОЗОВИТЕ СЮДА МЭН ЯО! Мэн Ши вздохнула. Крикливая хозяйка могла душу потерять, но докричаться даже до мертвого. Мэн Яо кисло улыбнулся напоследок матери и сноровисто зашагал к хозяйке, приглаживая выбившиеся из незамысловатой волосы. Мэн Яо бегал по поручениям в своем выцветшем сером ханьфу, туго завязывая волосы в пучок. Он трудился с самой ночи и, похоже, пропах потом – хозяйка не выносила плохие запахи и это станет еще одним поводом для надоедливого ворчания. – Звали, госпожа? Мэн Яо живо оказался перед гостевым входом. Он учтиво вежливо поклонился стоящему у хозяйки гостю – огромному, как медведю, молодому мужчине. – Дорогой гость, это и есть тот самый Мэн Яо! Огромный мужчина смотрел на него со сложным выражением лица – как будто был готов броситься на него и разорвать и рассмеяться одновременно. – Господин? – учтивая улыбка Мэн Яо никуда не пропала. – Вы хотели меня видеть? Мужчина не ответил. Он рассматривал молодое мальчишечье лицо. С каждой секундой его взгляд становился всё тяжелее и тяжелее. Мэн Яо неосознанно его испугался: клиент выглядел грозно. Мог ли Мэн Яо ему насолить? Или это от господина, которого Мэн Яо выволакивал из борделя сегодняшней ночью? Тогда дело принимает скверный оборот. – Да, тот самый Мэн Яо… – глаза гостя нехорошо сузились. – Сколько стоит его паршивая жизнь?