Decadence

Тонкая тетрадка почти подходит к концу, как и дрянной кофе. Последние страницы все так же исписаны цветными чернилами, с одной лишь жуткой деталью: поверх аккуратных витиеватых букв бурели высохшие пятнышки крови. Смазанные брызги от выстрелов. Бедняжка пыталась скрыться в ванной, но контрольная пуля настигла её, навсегда оставив на холодном кафеле. Главный подозреваемый в её убийстве буквально в паре шагов отсюда, томится в спецприёмнике уже несколько недель. Было бы интересно узнать мотив преступления, только какую-либо информацию по этому поводу из мужика выбить так и не удалось. Молчит как партизан, хотя убийство не отрицает. Интересный тип. Надо бы попробовать ещё раз с ним поговорить. Тон повествования последних записей всё такой же радостно-оптимистичный. «3 июня. Вот он, новенький диктофон лежит передо мной на столе. Потратила на него почти всю свою зарплату, но может так он начнёт со мной общаться? Надо бы записать на кассету каких-нибудь общих распространённых фраз, вроде «да», «нет», «привет» или «спасибо», чтобы он мог отвечать мне хотя бы односложно. С чего бы начать?» То же число, но запись сделана позже. «Весь вечер провела, записывая фразы для ответа. Переслушиваю, всё равно не нравится. Оказывается, это ужасно выматывает! Бедные актёры озвучки, нелегко должно быть: нужно следить за дыханием, чётко произносить каждое слово. В последний раз получилось немного деревянно, но хотя бы слышно хорошо и нет ощущения, что у говорившего каша во рту. Уже вечер, его пока нет. Наверное, опять ушёл по своим… заданиям. Посмотрю-ка что по телеку.» Диктофон, упакованный в прозрачный пакет, лежит на столе, в коробке с другими уликами. Кассета аккуратно сложена отдельно. Детектив переводит взгляд обратно на тетрадь, допивает остатки горькой коричневой жижи на дне кружки, морщится, тушит сигарету в горе смятых бычков, за которыми уже не видно пепельницу. «7 июня. Божечки, я так волновалась! Сегодня это случилось. Я подарила ему диктофон! С замиранием сердца смотрела, как он несколько раз слушает кассету с моим голосом, перематывает, снова включает. Сначала я подумала, что может что-то не так, что я ошиблась с подарком, так странно было сидеть и где-то час в полной тишине не слышать ничего, кроме шуршания кассеты и записи собственного голоса на плёнке. Его лицо при этом оставалось таким сосредоточенным, абсолютно нечитаемым. А потом он поднял на меня глаза и улыбнулся. Улыбнулся! Дотянулся до моей руки, легонько сжал кончики пальцев и продолжал улыбаться. А потом перемотал диктофон на слово «Спасибо», у него так чётко получилось перемотать именно на эту часть плёнки, ровно слово в слово! Так вот, наверное, почему он столько раз слушал запись. И все-таки, дарить радость близким людям — это всегда что-то особенное. А я наконец-то могу признать, что этот странный парень стал мне по-настоящему близким. У меня буквально, кроме него нет больше никого, кому была бы интересна моя чёртова жизнь. Никто! Никто, чёрт возьми, из моего прошлого не проявил ко мне сострадания! А он взял и вытащил меня из той дыры отчаяния, в которую я бесконечно падала. Просто протянул мне руку, не требуя ничего взамен, когда я уже была готова умереть. И я счастлива. Я, нахрен, счастлива!» Последние строчки разъедены редкими каплями. Она плакала? Детектив хмыкает себе под нос. Странное дело выходит… Пацан вырезал мафиози с особой жестокостью, никого не оставлял в живых. Фото с тех мест, где он побывал и записи с редких камер наблюдения выдавали такую мясорубку, что даже тренированный желудок бывалого полицейского едва удерживал скудный обед. А то, что это был он теперь не остаётся сомнений: на камерах мелькает та же куртка, в которой он был найден, когда его пристрелили, да и дневник это подтверждает. Вот так вот, парень не жалел никого, а её пощадил. Принёс домой, как вшивого помойного котёнка. Интересная избирательная эмпатия. Осталась последняя запись в тетради и диктофон. После этого нужно будет ещё раз попробовать поговорить с тем лысым. При задержании у него обнаружили такую же звериную маску, но они точно не были напарниками. Каждый действовал по отдельности, но явно по чьей-то указке. Эти сообщения на автоответчике… Когда полицейские изъяли телефон, автоответчик был кристально пуст. Кто стёр их? Наш задержанный лысый друг? Или сбежавший коматозник? А может, кто-то ещё? Девчонка упоминала какого-то странного уборщика, который следил за ней. Не мог ли он быть причастен? Так много вопросов…