Wind of Changes

— Надеюсь, вы понимаете, почему мы тут собрались? — спросил Пирс, когда все наконец-то расселись. — Джонатан, Чарльз? В комнате стало тихо и как бы даже прохладнее; в воздухе повисло напряжение ожидания чего-то страшного или даже необычного — но никто не решался первым нарушить тишину: это было чреватым последствиями нарушения этикета вежливости во время разговора с человеком из высшего общества Лондона… Наконец молчание нарушил сам Чарльз. — Пусть он держит свои когти и клыки на виду, — буркнул мужчина тоном человека, понимающего всю глубину проблемы перед ним. Его пальцы нервно барабанили по столу. — У этого господина ум холодный и гибкий, как у змеи. Он может долго притворяться кем угодно, а о том, о чём он думает в это время сам, предпочесть помалкивать. — Мне нечего скрывать, Чарльз, я просто хочу поговорить, — в глазах Джонатана промелькнула немая мольба, на что в ответ он получил лишь недовольную ухмылку. — Я пришел сюда с искренним намерением. Откровенностью. Мне надо многое вам рассказать. И я надеюсь, мне это удастся, потому что без этого разговора между нами останется огромная пропасть недопонимания. — Он уже обратил тебя в вампира? — равнодушно спросил детектив у Пирса. В его вопросе ясно читалось недоверие, и из-за этого Эдвард не мог ничего сказать в ответ. Тема была болезненной для обоих, поэтому, чтобы перебить неловкое молчание, Чарльз медленно и неохотно заговорил снова: — Если это так, то я могу убить вас обоих прямо здесь и сделать вид, что этого разговора никогда не было. И вряд ли вы при этом почувствуете что-то, кроме благодарности. Он сделал паузу. Эдвард понял, что детектив ждет ответа на свой вопрос и хочет услышать его от него самого: если он не ответит сейчас же сам или откажется говорить об этой теме дальше, — значит, с ним действительно произошло нечто странное; тогда придется рассказать о том кошмаре во всех подробностях… Однако, всяко разно будет лучше промолчать, потому как иначе этот человек решит провести весь дальнейший разговор с использованием правил допроса вампиров. А оно ему надо?.. — Я что-то пропустил? — спросил наконец Джонатан в своей обычной манере, словно бы интересуясь у кого угодно другого про погоду за окном. — С какого времени Чарльз утратил свою человеческую половину? Он решил вернуться в ряды Стражи Привена? — он повернулся ко Эдварду и вопросительно поднял бровь, на что тот лишь отрицательно помотал головой. — Жаль, я бы очень хотел бы увидеть его снова в этой роли… Яростный и безжалостный охотник на вампиров: такой же холодный внутри, как револьвер, которым я хотел пристрелить себя в Лондоне. «А ведь все могло быть иначе», подумал вдруг Пирс с тоской; ему показалось невозможным представить своё будущее без этих людей из прошлого: «И даже если они когда-нибудь исчезнут навсегда…». Насколько огромная пропасть лежит между жизнью обычного человека и вампира? И можно ли вообще говорить о жизни после смерти или об этом тоже следует молчать? Теперь было уже поздно размышлять над этим вопросом. — Тогда тебе и следовало умереть вместо того, чтобы устроить кровавую бойню в Лондоне и иметь наглость заявиться сюда, — огрызнулся Чарльз, разозлившись не на шутку. — Но в чём проблема? Я абсолютно уверен, что между нами нет никакой разницы, — ответил вампир с улыбкой на губах, его глаза были полны сочувствия. — Я и ты, Чарльз, всего лишь зеркальные отражения друг друга. Мы наслаждаемся тем, что являемся почётными гостями на празднике смерти, мы творим, облачаясь в одеяние палача, и являем её миру. Не волнуйся об этом за других, ибо не наша вина в том, какое страдание они испытают, — завершил свою цитату Джонатан с печальным видом сожаления о несовершенстве мира. — Мы абсолютно разные, — резко отрезал Чарльз. — Я не испытываю удовольствия от этой жизни, и я не выбирал для себя подобный путь. Вампир улыбнулся ещё шире: он знал причину раздражения Чарльза лучше него самого. Он знал, что Чарльз не хочет быть вампиром. Но он понимал также и то — а это было самым главным в его словах! — почему тот выбрал этот путь: не существовало другого лекарства от боли существования, кроме как погрузиться во тьму небытия навсегда. Её когти глубоко впиваются в сердце, когда человек говорит ей «нет», и всё равно она продолжает ждать своего часа до последнего вздоха. Если только у человека был выбор! Если только он готов был принять ответственность за своё решение… — Посмотри на меня, Чарльз, — в их разговор вмешался Пирс, который всё это время внимательно обдумывал свою речь, и показал свою шею. — Видишь? Никаких следов укусов. Можешь теперь, пожалуйста, сесть? Джонатан, — он перевёл умоляющий взгляд от одного лица к другому, — перестань дразнить Чарльза, это совсем не смешно. — Как бы то ни было, у меня не было никакой причины обращать Эда, он уже и так бессмертен, — между прочим заметил вампир, делая вид, что поглощён разглядыванием громадного рюкзака, стоящего на полу. — Ты не рассказывал ему об этом? — и, не дожидаясь ответа, он тут же продолжил: — Это очень просто, Чарльз, он просто… — Джонатан «чёртов» Рид, — едва сдерживая злобу в голосе процедил сквозь зубы Эдвард; ему хотелось ударить его ногой под столом, но, к сожалению, этого нельзя было сделать незаметно. — Да, моя любовь? — Могу я продолжить с того места, где ты закончил? — Конечно. Он не помнил ничего из случившегося, только чувствовал себя странно и нелепо: как будто он плыл по реке на плоту среди обломков прошлого — или это был огромный корабль посреди моря осколочных воспоминаний о нём самом?.. Но потом всё кончилось так же внезапно, как началось. Он проснулся в каюте того судна, на котором он впервые приплыл в Даркуотер, и совершенно забыл тот странный сон… Эдвард с трудом заставил себя сосредоточиться: он был уверен что-то упустил важное во время своего путешествия. — Мы можем поговорить об этом позже, Чарльз? Это… долгая история, и я не могу об этом говорить прямо сейчас, — Пирс с трудом подбирал слова для выражения своих чувств; его лицо было бледным от волнения. — Но почему бы не сделать это именно сейчас? — удивлённо спросил Джонатан после паузы в несколько секунд тишины.— Я уверен, это очень подходящее время для этого. — Ты действительно не хочешь, чтобы я пристрелил этого самодовольного сукина сына? Он меня реально достал, — Чарльз буравил взглядом вампира с нескрываемой ненавистью. — Это очень некрасиво говорить подобное с твоей стороны, Чарльз, особенно о ком-то, кто находится с тобой в одной и той же комнате, — отпарировал он, показывая всем своим видом, что не понимает причин такого поведения. …Может, он и не должен думать об этом. — Я люблю его, Чарльз, ровно как и тебя тоже, — эти слова дались Эдварду нелегко: казалось, он с трудом выдавливает их из себя. Но это было правдой. — Я не могу жертвовать кем-то из вас ради счастья другого… и не хочу делать этого. Чарльз вздрогнул; на момент ему показалось, что перед ним стоит совсем другой вампир — тот самый «друг», который так бессовестно лгал про всё время своего пребывания среди людей. Его глаза были холодными безжалостными глазами убийцы, но голос звучал по-прежнему спокойным и дружелюбным. А ещё он был также прекрасен, как и прежде. — Почему все игнорируют тот факт, что действительная жертва здесь я? — вопросил Джонатан тоном обиженного ребёнка, у которого отобрали конфету. — Вы обманули меня и притащили в этот город, и даже не извинились за это. Я чувствую себя оскорблённым и опустошенным. Это слишком жестоко — взять и прямо тем же вечером, когда мы смогли воссоединиться, поклясться, вспомнить, как всё было хорошо, сказав, «О, да, я люблю тебя» — и из-за этого сразу же разрушить наши отношения, думая, насколько они могут быть невозможны. — Не делай вид, будто бы ты не был в курсе этого плана, — недовольно пробурчал Чарльз в ответ. — Если кто и делал вид в ходе всего этого, так это ты. — Мы все уже поняли, что Чарльз решил пополнить ряды Стражи Привена, но что насчёт тебя, Эд? Почему ты ничего не сказал мне об этом? Как ты мог не сказать мне ни слова? — Это всё было идеей Чарльза, — ответил мужчина, честно глядя ему прямо глаза. — И я никогда не пытался скрыть это от тебя. Мне нужно было убедиться, что его цели и планы полностью известны мне, прежде чем я смогу сообщить тебе, какую именно роль ты в этом будешь играть. — И могу ли я услышать, в чём была цель этого плана? Но ответа на этот вопрос ни у кого из них троих так до сих пор нет; во всём этом отсутствовал самый главный виновник происшествия, и даже если бы он был здесь — кто знает, может быть он просто ушёл куда-то по своим делам или вовсе решил исчезнуть навсегда с лица земли вместе со всеми своими тайнами?.. И тогда, как это часто бывает в жизни, всё становится на свои места — и даже то самое главное событие оказывается всего лишь случайной деталью в череде других событий. — Ты и так уже знаешь слишком много, — вновь повторил Чарльз, всё больше понимая, что он не может сказать ничего ещё. Но, может быть — и это самое главное — он уже знал достаточно. И теперь ему оставалось только одно: довериться своему внутреннему голосу настолько глубоко, насколько хватит его сил для того, чтобы принять решение о том самом главном выборе всей своей оставшейся вечности… — Я думал о том, что было бы неплохо увидеть вас двоих, пока я буду проездом в Бостоне, — Джонатан не оставлял попыток найти выход из ситуации с помощью вежливого разговора или хотя б банального вранья, но у него явно кончалось терпение. — Это всё, о чём я мог знать, Чарльз. И клянусь, я даже не предполагал, насколько результат этой встречи окажется… неожиданным. Тем не менее, никакой реакции на это не последовало. Напротив, лицо детектива сделалось ещё более хмурым и сосредоточенным. Он молча смотрел на вампира, и в его глазах читалось нечто такое невыразимое словами «я знаю», которое обычно сопровождает появление того самого древнего зла во всей своей красе. — Есть какие-то новости касательно причины всего… этого? — Пирс попытался перевести разговор от неприятной темы к чему угодно другому. — Не сейчас, — Джонатан все ещё продолжал играть в гляделки с Чарльзом, но уже без прежней страсти и напора; теперь он казался скорее задумчивым созерцателем чего-то непонятного на краю сознания собеседника. — Мистер Трогмортон был очень добр предоставить мне всё необходимое для исследований, но пока что рано говорить о каких-либо выводах. Я никогда не видел ничего подобного прежде. — Думаешь, ты сможешь найти причину? — Эдвард с надеждой посмотрел на него, на что Джонатан улыбнулся: он понял, что вопрос был риторическим и не требовал ответа. — Возможно. Однако я был бы очень признателен, если вы бы помогли бы мне со сбором всей информации. — Это никаким образом не касается нас, — всё это время Чарльз продолжал казаться таким же равнодушным, как и прежде. — У меня было впечатление, что именно поэтому вы здесь? — вампир изобразил искреннее недоумение в голосе. — Разумеется, я не хочу подвергать опасности кого-либо из вас. Нет, это было не так, подумал вдруг Джонатан; его действительно просили помочь разобраться во всём этом безобразии! Однако во всей истории чувствовалась какая-то странная недосказанность, словно у каждого её участника была своя собственная правда о происходящем вокруг них кошмаре — но они боялись сказать об этой правде вслух даже себе самим. — Хорошо, если Чарльз не хочет отвечать первым, то я возьму инициативу в свои руки, — вся эта ситуация окончательно вымотала вампира, и он решил пойти напролом. — Мы все знаем, что получили письмо с некой просьбой от Йоханнеса ван дер Берга, так? И Чарльз был знаком с ним ещё задолго до того, как я или Эд услышали эту фамилию. Поэтому я могу предположить, что этот чудесный жёлтый галстук, который сейчас носит Чарльз, был именно его подарком? — он обратился к Пирсу, который всё это время с отсутствующим видом смотрел в пустоту. Тот лишь отрицательно покачал головой в ответ. — Это был подарок от другого человека, — тихо пробормотал Эдвард себе под нос. На Чарльзе действительно был этот странный жёлтый галстук, и Джонатан был абсолютно уверен, что эти вещи связаны с друг другом. Но вот кем мог быть тот таинственный незнакомец оставалось загадкой даже для него самого: похоже, только сам детектив знал об этом достаточно хорошо… Или нет? — Ладно, достаточно, — устало пробубнил себе под нос Пирс, с ясным намерением прекратить разговор на эту тему раз и навсегда. Он встал из-за стола, ещё раз оглядев всё помещение целиком — по непонятной причине он чувствовал себя здесь некомфортно, словно когда-то он здесь уже был… но это попросту невозможно. — Если вы хотите продолжать в том же духе дальше — я не возражаю против этого варианта развития событий; только с небольшими поправками. Во-первых, Джонатан, я уйду спать в комнату Чарльза в «Дьявольском Рифе», и я уверен, что он тебя туда никогда не приглашал, — он посмотрел на вампира с такой укоризной, что тот даже не решился возразить. — Во-вторых… — он сделал паузу, словно что-то обдумывая, — я могу случайно вспомнить имя человека, который дал Чарльзу этот галстук, — говоря по правде, Эдвард не имел никакого понятия, как зовут этого таинственного незнакомца (или незнакомку), но этот блеф показался ему весьма убедительным аргументом. Пирс ещё раз оглядел комнату, стараясь не встречаться взглядом с кем-либо из них двоих, — это было помещение на втором этаже некоего театра под названием «Корона», которое использовалось для неких встреч. Он не знал, что это за встречи и для чего они нужны, но подозревал что-то нехорошее. К тому же, вся эта ситуация уже давно как вышла из-под контроля… — Меня устраивает этот вариант, — ответ Джонатана был на удивление быстрым. — Я очень хотел бы узнать поближе того загадочного субъекта или особу женского пола… Я уверен, у нас найдётся много общих тем для разговора. «Он понял это правильно», подумал Эдвард; похоже, словно Чарльз ждал всё время именно этого момента, его взгляд вновь стал спокойным и уверенным. — Что насчёт другого варианта? — наконец произнёс он, делая вид, словно вокруг нет никого, кроме них двоих. Пирс облегченно выдохнул. — Просто обнимите меня, одновременно, — как ни в чём не бывало пояснил мужчина, стараясь не думать о том, как вампир сдерживает себя от улыбки. — Тогда я смогу пойти со спокойной душой спать, зная наверняка: вы тоже есть у друг друга. Теперь осталось дело за малым, и он чувствовал это всей кожей… Чарльз уставился на него с таким изумлением во взгляде — словно увидел перед собой умалишённого или безумца; но через секунду его лицо разгладилось настолько же быстро, насколько оно стало мрачным после того момента, когда к нему вернулся дар речи. — Что? — спросил Джонатан несколько растерянно, заметив смотрящего прямо на него Чарльза. — Тебе уступить право выбора? Мне удобно с любой стороны, — вампир показательно развёл руками. — Даже не думай притрагиваться ко мне, — едва слышимо ответил детектив. — Ты хотел сказать, не пытайся меня обнять со спины? — переспросил вампир. — Я тебя понял. Но может быть… — он сделал неопределённый жест рукой в сторону и снова посмотрел на Чарльза. Однако терпению Пирса окончательно пришёл конец. — Чарльз… — сказал Пирс с угрозой во взгляде; его голос стал тихим от ярости. — Тебе лучше не шутить с этим, — сочувственно добавил Джонатан после паузы, — а то вместо руки он отрастит себя пару-тройку щупалец, и тогда уже будет поздно что-то с этим делать. Он сомневался. Его лицо стало еще бледнее обычного — но теперь оно выражало скорее страх перед возможным исходом событий. — Извини, — как можно тише пробубнил на ухо Чарльзу Пирс, как только он прижался к нему. Детектив чувствовал биение сердца своего товарища по несчастью через ткань пиджака: тот был весь в холодном поту напополам с нескончаемой внутренней злостью. Но всё это было не так важно; Эдвард успокаивающе гладил его по голове, под мерное и немного шумное сопение мужчины. Присутствие Джонатана было практически неощутимым; словно лёгкий холод или дуновение ветра из открытого окна рядом со спящим человеком. Чарльз, похоже, тоже чувствовал его; разве что никак не реагируя. Но Пирс знал, что вампир рядом. Он не мог видеть его лица, однако воспоминания о том дне были свежи до сих пор — они хранились где-то глубоко внутри сознания детектива. И сейчас он не мог сказать, что именно это было — воспоминания о том дне или то ощущение близости к чему-то огромному и страшному. Но почему… так тяжело… дышать… — Ты помнишь эти чувства? — раздался вдруг голос Джонатана за спиной у Пирса. — Если бы я попытался выразить их, то я бы случайно переломал бы все твои кости, так что я попросил Чарльза помочь мне с этим, — мужчина замолчал, а потом продолжил уже совсем другим тоном: — Во всём этом есть что-то трагичное; когда тебе нужен кто-то ещё, чтобы просто вздохнуть полной грудью от всех этих глупых правил… Поэтому, теперь, самый главный вопрос, — если ты действительно бессмертен, то тебе действительно нужно дышать? — Эдвард почувствовал на своей шее холодное дыхание и услышал тихий смех в темноте рядом со своим лицом. — Обычному человеку хватит и пяти минут, так что надеюсь, ты хорошо умеешь считать. Он знал об этом. Именно поэтому ему пришлось потратить столько времени для единственного разговора по душам! Это был единственный способ убедить вампира поделиться своими знаниями без риска быть укушенным им самим во время следующей встречи. Или того хуже… Если только под «хуже» не подразумевать то, что иначе он мог потерять их раз и навсегда.