Вкус Времени.

— Смотрящий? — голос Джодаха дрожал, когда его мутное сознание начало возвращаться к реальности. Голова гудела от вчерашнего запоя, и всё казалось странным и размытым. Он не мог понять, где находится, но всё, что он ожидал увидеть — кого угодно, но не Смотрящего. Смотрящий стоял рядом, его холодный и неизменный взгляд теперь наполнялся радостью. Казалось, будто в его бездонных глазах на миг зажёгся свет — некий проблеск эмоций, который редко можно было увидеть. Он молчал, но его взгляд говорил о том, что он действительно был рад видеть Джодаха. Джодах, всё ещё не веря, что это происходит, осторожно протянул руку, словно боялся, что это всего лишь призрак его воспоминаний. Когда его пальцы коснулись плеча Смотрящего, он ощутил знакомое тепло и твёрдость тела. Это было реальным. Осознав это, он внезапно и крепко обнял Смотрящего, словно тот был единственной точкой опоры в его шатком мире. Крылья Джодаха, раскинувшись, сомкнулись вокруг них, словно огромный защитный купол, отгораживающий их от всего мира. Слёзы неудержимо текли по щекам Джодаха, и он не пытался их сдержать. Он был наполнен смешанными чувствами — радостью, облегчением, и всё это переплеталось с остатками боли и страха. — Ты! Напугал меня! Я же думал, что ты… — его голос, срываясь, выражал всю глубину его переживаний. Каждое слово было наполнено благодарностью за то, что его друг жив, и страхом потерять его вновь. Смотрящий, несмотря на свою холодность, неуверенно обнял Джодаха в ответ. Он осторожно провел рукой по небольшому крылу на голове Джодаха, поглаживая его, словно пытаясь успокоить. Казалось, в этот момент Смотрящий тоже испытывал тоску по этому маленькому, но дорогому сердцу ребенку, которого он знал столько времени. — Где ты был? — прошептал Джодах, не поднимая головы, голос его дрожал от смеси облегчения и боли. Он закрыл глаза и прижался ближе к Смотрящему, и впервые за долгое время тишина окутала его разум, заглушая шум тысяч демонов, постоянно звучавших в его голове. Смотрящий молчал, но его взгляд отвечал Джодаху за него. В этих глазах можно было прочитать сожаление о том, что он был вынужден уйти, но также и радость от того, что он вернулся и нашел Джодаха целым и невредимым. Каждое движение, каждый жест Смотрящего был наполнен заботой и нежностью, словно он хотел сказать: «Я здесь. Я вернулся для тебя». — Я думал, что потерял тебя навсегда, — продолжил Джодах, голос его едва слышался, и он прижался еще крепче к плечу Смотрящего. Но взгляд Смотрящего оставался уверенным и спокойным, вселяя в Джодаха уверенность в том, что всё будет хорошо. Прошло полчаса, и Джодах успокоился. Они сидели за столиком в баре, где царила спокойная утренняя атмосфера. Матильда с усердием протирала барную стойку, стараясь навести порядок после вчерашнего. Смотрящий, положив голову на руку, спокойно наблюдал за окружающей обстановкой. Джодах, держа в руках меню, выглядел измождённым. Под глазами темнели круги, а его одежда была помятой. За окном медленно поднималось солнце, озаряя город золотистыми лучами. Лучи пробирались в зал, мягко освещая всё вокруг и создавая ощущение тепла и уюта. Свет играл на поверхности столов, слегка касаясь лица Смотрящего и отражаясь в его глазах. На их столике стояла небольшая ваза с красивыми цветами, которые, казалось, ожили в первых лучах рассвета. Фраза «У вечной любви нет смерти», выгравированная на вазе, гармонично вписывалась в общую атмосферу, напоминая о надежде и вечности. Эта спокойная атмосфера и раннее утро приносили ощущение обновления и нового начала. Джодах, казалось, нашёл утешение в этой тихой обстановке, а Смотрящий, наблюдая за ним, испытывал внутреннее умиротворение. Джодах, сделав свой выбор, заказал множество блюд, готовясь удовлетворить свой внезапно проснувшийся аппетит. Он оглядел бар, словно выбирая, куда опустошить его обширный заказ. Матильда, наблюдая за его внезапным голодом, с улыбкой кивнула и затем повернулась к Смотрящему. — А вы что-то закажете? — спросила она, приподняв бровь. Джодах усмехнулся, заметив её удивление. — Мой друг, как всегда, откажется, — сказал он, уверенно. Смотрящий одобрительно кивнул, подтверждая слова Джодаха. Матильда закатила глаза, привыкшая к их привычкам, и отправилась готовить. Джодах что-то рассказывал Смотрящему, иногда взмахивая крыльями, которые едва заметно подрагивали. Матильда, аккуратно принося блюда, расставляла их на столе. Он был уставлен различными салатами и закусками, ароматами которых наполнялся весь бар. Когда она поднесла самое большое блюдо, накрытое крышкой, все затаили дыхание. С замиранием сердца она открыла крышку, и в тот же миг Смотрящий замер от ужаса.

На большой тарелке лежала мертвая голова Джодаха, безжизненная и обезглавленная. Ледяной взгляд Смотрящего выразил шок и непонимание. Он посмотрел на Джодаха, который сидел напротив него, как ни в чем не бывало, но без головы, а его тело странным образом оставалось на месте.

— Смотрящий! — прозвучал голос, пробивая тишину и ужас. Смотрящий зажмурил глаза, пытаясь отогнать кошмар, и когда он их вновь открыл, перед ним была лишь жареная рыба на тарелке. Джодах, не понимая, что произошло, смотрел на Смотрящего с удивлением. Матильда, стоявшая рядом, была не менее поражена. — Что с тобой? — спросил Джодах, моргая и пытаясь уловить смысл происходящего. Смотрящий собрался с мыслями и, подавив внутренний трепет. После того, как Матильда ушла, оставив их одних, Смотрящий остался в задумчивом состоянии. Его взгляд вновь стал холодным, как будто скрытые страхи и тревоги начали осязать его. Он пытался успокоить самого себя, но внутреннее напряжение не отпускало. Вопросы о том, было ли то, что он видел, результатом его самого или чем-то посторонним, продолжали мучить его. Смотрящий медленно встал и подошел к Джодаху, его пальцы легли на плечо бога с неосознанной нежностью. Джодах, до этого момента погруженный в свои мысли и восстановленный после шока, приподнял голову и взглянул на Смотрящего с лёгким удивлением и недоумением. — Ты куда? — спросил Джодах, чувствуя, как его крылья вновь расслабляются, когда он увидел, что Смотрящий готовится покинуть бар. — Я скоро вернусь, — ответил Смотрящий. Он сжал плечо Джодаха на прощание и, не дождавшись ответа, вышел из бара, оставляя за собой след тревожной тишины. Выйдя на свежий воздух, пытаясь унять бурю мыслей. В его сознании витала странная нереальность, как будто всё вокруг было создано из сна или иллюзии. Несмотря на то что Джодах выглядел абсолютно реальным, ощущение неустойчивости не покидало его. Взгляд Смотрящего скользнул по окружающим улицам — они были пустынны и тихи, что ещё больше подчеркивало тревожную атмосферу. Бар, находившийся на окраине города, был окружён живописным садом, наполненным свежестью утра и благоуханием цветов. Но даже это спокойствие не могло успокоить Смотрящего. Он вернулся внутрь, аккуратно подтянув пальто, и сел за стол. Его взгляд был прикован к Джодаху, который не спеша наслаждался едой. Джодах был погружён в процесс, кусая пищу и рассматривая каждое блюдо с невидимой благодарностью. Смотрящий наблюдал за ним, сидя в тени своих собственных размышлений. Его руки лежали в карманах пальто, а глаза следили за каждым движением Джодаха, словно пытаясь найти ответы на те вопросы, которые продолжали мучить его ум. Джодах заметил пристальный взгляд Смотрящего и не смог не почувствовать неловкость. Его глаза оторвались от еды, и он невольно отвернулся, пробежавшись взглядом по тарелкам, как будто пытаясь найти что-то, что отвлекло бы его от неловкой ситуации. — Старина, если ты хочешь есть, бери, — сказал Джодах, его голос был тёплым и дружелюбным, но лёгкая неловкость всё ещё витала в воздухе. Он сделал попытку облегчить ситуацию, предложив Смотрящему кусок еды Смотрящий, слегка наклонив голову, внимательно рассматривал Джодаха, его взгляд был сосредоточенным и холодным. Внутренние размышления и предчувствия не давали ему покоя, но внешне он оставался спокойным. Всё вокруг казалось слишком реальным, и всё же чувство нереальности не отпускало его. Он протянул руку, и кусок чёрного хлеба, который он взял, рассыпался в его ладони. Крошки посыпались на стол, создавая маленькое облако пыли. Смотрящий внимательно смотрел на рассыпавшийся хлеб, его сосредоточенность на этом мелком моменте контрастировала с его внутренним состоянием. Джодах, заметив, как Смотрящий обращает внимание на хлеб, немного напрягся, пытаясь скрыть свою тревогу за старающимся доброжелательным поведением. Его глаза выражали беспокойство и легкое недоумение, в то время как он снова взялся за еду, стараясь восстановить спокойствие. Состояние Смотрящего было полным внутренней борьбы и сомнений, которые только усиливались от этого момента. Его взгляд продолжал оставаться фиксированным, как будто пытаясь найти смысл в самом простом акте, который, казалось бы, должен был быть простым. Прошло несколько минут, и Джодах, держа в руке ложку и невольно перебирая еду, произнёс с иронией: — А судьи кто? — его улыбка была легкой, почти озорной, как будто он пытался разрядить напряжённую атмосферу своим шутливым замечанием. Смотрящий, не меняя своего холодного выражения, просто продолжал наблюдать. В его глазах мелькнула тень чего-то вроде интереса, но слова он не произнёс. Он был как непроницаемая стена, не позволяющая ни эмоциям, ни мыслям пробиться наружу. Джодах, заметив молчание Смотрящего, добавил с улыбкой: — Знаешь, старина, если бы я знал, что будет так не стал бы так пить. Он хмыкнул, его выражение лица было почти игривым. Он попробовал откусить кусок хлеба, но в последний момент притормозил и подмигнул Смотрящему: — Может, ты знаешь, где купить лучшее вино? Смотрящий, по-прежнему молчаливый, лишь слегка покачал головой, наблюдая за Джодахом. Его спокойствие и непроницаемость создавали контраст с легкостью и небрежностью Джодаха. В это время Матильда вошла в бар снова, теперь уже более деловито настроенная. В руках у неё был небольшой блокнот и ручка, и она выглядела решительно, но её лицо немного расслабилось, увидев, что Джодах, похоже, пришёл в себя. Она подошла к столу, с лёгким стуком положила блокнот перед Джодахом: — Доброе утро, Джодах. Надеюсь, вы хорошо отдохнули. Теперь о расчетах… Джодах с лёгкой растерянностью начал рыться в карманах и заметил, что у него не оказалось денег. Он попытался улыбнуться, но это вышло не очень убедительно. — Эм, Матильда… Кажется, у меня нет денег. Я… наверное, оставил их где-то. — И что теперь делать? Мой отец не оценит, если я не соберу долг. Джодах почувствовал неловкость и осознал, что ситуация становится более сложной. — Ну, Матильда, мы же давно знакомы, — произнёс Джодах с попыткой лёгкой улыбки, которая смотрелась неуместно на его лице. Матильда, явно расстроенная, скрестила руки на бёдрах и посмотрела на Джодаха с выражением гнева. Она резко ответила: — Джодах! Ты черт возьми съел весь годовой запас еды, а теперь хочешь загладить это тем фактом, что мы знакомы?! ТЫ не бог, а самовлюблённый мудак! Я отца зову. Её голос был полон раздражения, и её лицо потемнело от возмущения. Она явно не имела намерения прощать его поведение так просто. Крылья Джодаха, которые раньше были расправлены, теперь потихоньку опускались, отражая его чувство вины. Он смотрел на Смотрящего, который всё ещё молчалив, но его холодный взгляд был не менее выразительным, чем любые слова. — Матильда, я действительно… — начал было Джодах, но он не нашёл подходящих слов. Его голос был полон смущения и раскаяния. Матильда, вздохнув и явно поднапрягшись, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. В её глазах мелькнула решимость. — Я должна всё это решить. И, да, на этот раз ты должен всё исправить. Она снова обернулась к Смотрящему, её выражение лица изменилось на более нейтральное, хотя тревога всё ещё прослеживалась. — Извините за беспокойство, господин Смотрящий. Я разберусь с этим. — Матильда подала несколько последних слов Смотрящему, её голос звучал немного более успокаивающе, чем ранее. Смотрящий, не меняя своего выражения, продолжал молчать. Его глаза, хотя и сохраняли холодный блеск, указывали на недовольство. Матильда наконец вернулась к барной стойке, оставив Джодаха и Смотрящего в напряжённой тишине. Джодах, чувствуя тяжесть в воздухе, вновь взглянул на Смотрящего. Его выражение лица оставалось виноватым, и он, похоже, начал осознавать, что лёгкость и беспечность могут быть неуместны в этом контексте. Смотрящий, по-прежнему молчаливый, наблюдал за происходящим с выражением, в котором сочетаются раздражение и осуждение.Матильда, заметив, что дело дошло до крайности, решительно развернулась и направилась к двери. Вскоре за ней вошел мужчина средних лет. Его лицо было суровым, и он сразу же направился к Джодаху. — Джодах, ты переплюнул все границы, — строго произнёс он, его голос был полон раздражения и негодования. — Ты не просто съел весь годовой запас еды, ты ещё и обманул Матильду. Я не могу оставить это так. Мы добавим тебя в чёрный список. Больше ни одно заведение не будет иметь дело с тобой. Его слова были как удар грома среди ясного неба, и Джодах, потерявший всё своё самодовольство, потрясённо смотрел на мужчину. Его крылья потихоньку опустились, а глаза наполнились раскаянием и смущением. — Слушай, я… я просто не знал, что всё так обернётся. — Джодах попытался объяснить, но его голос был полон отчаяния. — Мне неинтересны твои объяснения, — резко ответил мужчина. Смотрящий, заметив, что ситуация вышла из-под контроля, встал из-за стола. Он, не сказав ни слова, решительно направился к Джодаху. Его взгляд был холодным и непроницаемым, но в нём проскальзывало что-то, что можно было бы назвать решимостью. В воздухе ощущалась напряжённость, когда Смотрящий и Джодах вышли из бара, оставив за собой разочарованного мужчину и обеспокоенную Матильду. Внешний мир, казалось, был куда более спокойным, чем события, только что произошедшие в баре. На улице, под ранним утренним светом, Джодах глубоко вздохнул, словно тяжесть мира упала на его плечи. Его крылья слегка дрожали от последствий эмоционального стресса. — Теперь придётся искать новое место, а я уже к ним привязался, — произнёс он, опуская руки. — Помнишь Междумирея? Там действительно вкусно готовили. Смотрящий стоял рядом, его взгляд был не столько недовольным, сколько полным неудовольствия. В его памяти вновь всплыло воспоминание о Междумирее — местечке, которое пришлось стереть с лица мультивселенной из-за пьяных выходок Джодаха. Джодах, не в силах скрыть свою улыбку, попытался оправдаться: — Ну, по крайней мере, у нас есть новые возможности! Может, я даже найду заведение, где подают лучше, чем у Междумирея. Смотрящий скептически поднял бровь. — Хорошо, что у меня осталось хотя бы немного времени до следующего апокалипсиса. Джодах рассмеялся, вздыхая. — Слушай. — Ты, Джодах, как всегда, идеален в своём уникальном способе создавать проблемы, — ответил Смотрящий, выражая смесь раздражения и беззлобной насмешки. — Надеюсь, ты понимаешь, что если бы не я, у нас была бы не просто проблема в реальности, а целый список удалённых мест. Джодах на мгновение замер, взглянув на Смотрящего с искренним удивлением. Смотрящий закатил глаза, но улыбнулся. —Хах обещаю, что буду спокойнее, чем в прошлый раз. Матильда, стоявшая вдалеке и следившая за ними, вернулась к бару, теперь уже с намерением разобрать остатки барной стойки. Внутри, её мысли были озабочены текущими ситуациями, но она была рада, что наконец смогла избавиться от непростого клиента. Тем временем, Джодах и Смотрящий продолжали свой путь, погружённые в обсуждение новых планов и целей. В их разговоре было что-то светлое и оптимистичное, несмотря на все сложности, которые они уже пережили.Когда Джодах и Смотрящий появились в тюрьме времени, на их пути предстала жуткая сцена. Тело Эбардо, приструника, лежало на полу, неподвижное и молчаливое. Его смерть была жестокой, и место, где он находился, было пронизано глубокой тишиной и мраком. Смотрящий замер, его холодный взгляд стал еще более ледяным. Он стоял, словно статуя, глаза уставились на труп, который казался воплощением всех тех страхов и запретов, что он охранял. Эта сцена нарушала порядок, который он был обязан поддерживать. Тюрьма времени — это место, где наказания не имеют конца, и любое вмешательство в эту систему было строго запрещено. Джодах, взглянув на тело, воспринял его спокойнее, чем в первый раз. Он знал, что Смотрящий был связан строгими правилами и ограничениями. Поэтому его реакция была сдержанной, но удивление не оставляло его. Он смотрел на друга, в ожидании объяснений, ища в его глазах подсказки о том, что же произошло. — Я думал, что ты уже убрал это тело, — произнёс Джодах с легким удивлением и недовольством в голосе, подчеркивая неприязнь к виду мертвого тела в столь важном месте. — Это некрасиво оставлять в центре тюрьмы. Смотрящий не ответил сразу. В его взгляде была смесь подавленности и глубокой тревоги. Он не мог вмешиваться в историю напрямую, и даже мысли о том, что кто-то осмелился напасть на Эбардо, были для него болезненны. Своим молчанием он ясно давал понять, что это преступление находилось вне его контроля, но его внутреннее состояние было далеко от спокойного. Когда Джодах заметил ступор друга, настороженность в его голосе была очевидна: — Это не ты? — спросил он, его интонация переходила от удивления к обеспокоенности. Его взгляд стал более настороженным, и он начал понимать, что проблема могла быть гораздо серьёзнее, чем просто очередное нарушение. Смотрящий медленно кивнул, подтверждая свои подозрения. Он был не в силах изменять ход событий в тюрьме времени, и теперь, сталкиваясь с таким нарушением, его внутренний мир начал трещать по швам. Состояние неуверенности и угнетённости охватывало его, и он не знал, что делать дальше. Этот инцидент был не просто нарушением порядка, это был вызов, который ставил под сомнение саму суть его существования и обязанностей. Снова в этом месте, среди бесконечных теней и полумрака, Джодах и Смотрящий стояли, их чувства и мысли были переплетены в сложном узоре тревоги и отчаяния. Джодах приблизился к телу Эбардо, осторожно подхватив подбородок приструника. Он повернул голову в свою сторону, и ужас охватил его. На лице Эбардо не было глаз — лишь пустые черепные орбиты, олицетворяющие глубину муки и страха. — Кто же это мог сделать? — произнёс Джодах с отвращением и недоверием, пытаясь отыскать следы преступника. — Очевидно, что этот кто-то стремится привлечь внимание. И как же это жутко, Смотрящий. Он обернулся, в ожидании реакции друга, но Смотрящий уже исчез. Джодах посмотрел вокруг, разочарованно и с тревогой осознавая, что он остался один среди ужасов этого места. Он осмотрелся, его крылья слегка трепетали от волнения. Это место, которое должно было быть неприкосновенным, теперь стало ареной для тёмных игр и угроз. Джодах провёл рукой по своему лбу, ощущая, как мрак этого мира проникает в его собственное сознание. — Я надеюсь, что это не всё, что мы увидим, — добавил он, глядя на пустые глазницы Эбардо. — В противном случае, нам предстоит не только разобраться с этим, но и найти тех, кто осмелился нарушить этот священный покой. Его слова отражали не только удивление, но и глубокое беспокойство. Он чувствовал нарастающую тяжесть ситуации и тёмную тень, которая надвигалась на его друга. Он аккуратно подхватил Эбардо на руки. Его пернатые крылья слегка дрожали, но он держал мёртвое тело, как будто это был всего лишь свёрток ткани. Джодах почувствовал странную смесь эмоций. Его кристально чёрные глаза скользнули по лицу Эбардо, и он вздохнул, отголоски старых воспоминаний смешивались с текущей реальностью. — А может… — проговорил он, обдумывая свои следующие действия. Он сосредоточился и телепортировался в свою спальню. В спальне он аккуратно положил тело Эбардо на кровать. Внешне, Джодах выглядел спокойно, но его взгляд был полон внутренней борьбы. Каждое движение было осторожным и осознанным, будто он пытался сохранить остатки достоинства своего друга даже в смерти. Он стоял у кровати, смотря на мёртвое тело Эбардо, и ощущал нарастающее чувство потери и гнева. И сам сел на него полулёжа пригнувшись к его голове. Ави приблизился к лицу мёртвого, прикоснулся к холодным губам и поцеловал, постепенно углубляя поцелуй запуская свой язык в чужой рот. Отстранился, смотря на эту картину. У Пернатого голову сносит, от вида Эбрадо, ему это так нравится. У Джодаха стал выперать стояк. Сняв лишнюю одежду с трупа, после оголил свой половой орган и начал водить рукой вверх-вниз, дабы ещё больше возбудиться. Он радовался. Эбрадо, точнее его тело принадлежало ему всецело. Его руки, бедра, нежная плоть живота с тонкой светлой прослойкой жира. Плюнув на руку и смазав хоты бы чуть чуть член, вошёл в мёртвое тело, начал по немногу двигать, всё ускоряя и ускоряя темп. Эо не сопротивлялся, не отталкивал, податливо принимая толчки внутрь себя. Его руки, безвольно лежали на кровати, сотрясаемые лишь по инерции от той силы, с которой Джодах принялся вбиваться в него. Толчок за толчком, кровать скрипела. 5 минут 10 минут 15 минут 20 минут Весь этот грязный процесс был подобен святотатству, которое следовало не только остановить, но и убить насильника. Избавиться от того, кто посмел сотворить подобное. Зубы едва не скрипели, от того как сильно Джо сжал челюсть, а глаза жгло. Тело само уже двигалось, а что-то разумное в Джодахе мысленно материло его за собственные действия. Кончая, Джодах бурно излился внутрь мертвого, неистово рыча, захлебываясь в приятных ощущениях. Он сильно укусил Эбрадо за шею, и омкнул свою челюсть, с липким звуком. буквально отрывая кусок плоти, тут же жадно заглатывая его и орошая вокруг себя все алыми брызгами. Простыня была запчкана и помятая. Из шею показалось кость, и лужа крови. Джодах вышел из него, и сел на край кровати. Из тела вытекала семя, смешанная с кровью. Руки схватились за голову, большие крылья поднялись. «Что же ты сделал Джодах?!» Не веря, не понимая, выдохнул лег рядом с трупом, пачкаясь кровью, обнял, прижимая к себе. Вместо тепла, ощутил мокрое и холодно ощущение. Перед ним разверглась не лужа, а целое море, океан крови с крупными островками плоти и мелкими белоснежными вкраплениями кусочков костей. И едкий запах желчи не оставлял никакого места для сомнения в том, что это пиздец. Прижимая тело, укрыл обоих одеялом, и уткнулся носом в подушку. *** Вечернее небо было усыпано звездами, которые мерцали на фоне глубокого синего полотна. Ночное спокойствие пронзало прохладный воздух леса, и легкий ветерок шуршал листвой, добавляя к этому умиротворяющему пейзажу еще одну мелодию. Смотрящий вышел из густых зарослей леса, чувствуя, как темнота окутывает его, словно старая знакомая. Он шел уверенно, как будто точно знал, куда направляется, пока не наткнулся на небольшой домик, окруженный сундуками, напоминая сцены из средневековых сказаний. На крыльце домика, в полумраке, сидел междумирец с маской на лице. Смотрящий подошел к нему и без слов присел рядом. Оба молча смотрели на ночное небо, наслаждаясь редким моментом покоя. Междумирец, чьи глаза невозможно было разглядеть из-за маски, тихо вздохнул и заговорил: — Кажется, звезды сегодня особенно ярки. — его голос был мягок, но в нем ощущалась мудрость, накопленная годами скитаний между мирами. Смотрящий медленно перевел взгляд от звезд к междумирцу. Его глаза, обычно холодные и непроницаемые, на мгновение стали мягче, в них отразилась легкая грусть. Казалось, он понимал, о чем говорит его собеседник. Эти моменты, проведенные вдали от шума и суеты, когда мир замирает на несколько минут, были бесценны. Он снова посмотрел на небо, как будто пытаясь уловить тот самый рассказ, о котором упоминал междумирец. В тишине, прерываемой лишь звуками леса, Смотрящий задумался о своих задачах и прошлом. Этим вечером они могли просто быть двумя наблюдателями в огромной вселенной, которые нашли краткую передышку от бесконечных дел. Спокойствие вечера, звездное небо и мерное дыхание леса создали атмосферу безмолвного взаимопонимания, где слова были излишни, а молчание — красноречиво. — Сними капюшон… ради меня, — голос междумирца звучал мягко, но в нем слышалась неподдельная просьба. Он сидел неподвижно, не поворачивая головы, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, на далекие звезды, словно там скрывался ответ на все его вопросы. Наступила тяжелая пауза. Смотрящий, или Бог Времени, как его иногда называли, долго не двигался. Его хладнокровный взгляд упал на междумирца, изучая его молчаливый профиль. Наконец, словно сдаваясь под давлением просьбы, он потянулся и медленно снял капюшон. Его рука дрогнула, когда он коснулся края капюшона, но все же, медленно и неохотно, он начал его опускать. Белые волосы, сияющие под лунным светом, рассыпались по плечам Смотрящего. Его лицо, скрытое веками, было теперь открыто, являя миру его истинную сущность. Он поднял взгляд, изучая реакцию междумирца, но тот, казалось, не удивился. Вместо этого он тихо кивнул, словно подтверждая что-то известное только ему. — Знаешь, это место когда-то было моим домом, — неожиданно проговорил междумирец. — Но времена меняются, и теперь здесь только тишина. Может, именно поэтому я и попросил тебя прийти. Смотрящий смотрел на него, пытаясь понять, что скрывается за этими словами. Но междумирец не стал пояснять, только поднялся и медленно пошел к сундукам, будто вспоминая что-то далекое. — Люди забывают, что даже у Времени есть лицо, — добавил он, прикасаясь к одному из сундуков. — А я никогда не хотел забыть. Между ними повисло молчание, полное напряжения и необъяснимой тоски. Но холод, разделявший их, был непреодолим. — Это ты сделал? — голос Смотрящего был ровным, но в нем чувствовалось напряжение, скрытая боль, он уже знал ответ, но все же хотел услышать его от междумирца. Междумирец, не отрывая глаз от песка, тихо хмыкнул и поднял палку. Сконцентрировано, но без излишней спешки, он начал рисовать на песочной земле. Сначала линии казались бессмысленными, но постепенно проявилась Видомния — башня из Междумирия, похожая на Тюрьму Времени, но без присутствия Смотрящего. — Да, это я выкалил этому сумасшедшему глаза, — спокойно произнес междумирец, закончив рисунок. В его голосе не было ни капли сожаления, лишь твердая уверенность в правильности своих действий. Смотрящий вздохнул, и его взгляд смягчился, вспомнив те времена, когда они были не просто союзниками, но и чем-то большим друг для друга. Междумирец бросил палку и, все еще глядя на рисунок, слегка повернул голову к Смотрящему. — Я закрою на это глаза, но этого больше не должно повторяться, — тихо добавил Смотрящий, протягивая руку, словно пытаясь восстановить мост между ними. Междумирец не отступил, но и не сблизился. Он понимал, что последствия их прошлого слишком тяжелы, чтобы их просто игнорировать. Они замерли, разделенные не только физическим расстоянием, но и прошлым, которое больше нельзя было изменить. Но в их молчании было больше, чем просто сожаление — была надежда, что когда-нибудь они найдут способ преодолеть разрыв между ними. Он отвел взгляд, пытаясь скрыть нахлынувшие эмоции, которые бушевали внутри него. Редкий прохладный ветер прошелся по их лицам, словно пытаясь стереть невидимые следы грусти и сожаления. — Лололошка… — прошептал он, но междумирец продолжил говорить, словно в своих словах хотел найти спасение от собственных демонов. Речь зашла о 993 пациенте — человеке, который был причиной их расставания. Смотрящий вспоминал, как междумирец, охваченный амбициями, мечтал стать кем-то великим, но эти мечты привели его на грань безумия. Смотрящий, видя это, однажды дал ему второй шанс, новую жизнь, но междумирец не отказался от своих желаний, преследуя его, словно тень. — Он появился, и я не успел встретиться с ним, — добавил междумирец, голос его звучал тихо, но в то же время напряженно. Он понимал, что некоторые вещи нельзя изменить, даже если они приносят боль. Между ними был невидимый мост, который связывал их, несмотря на разногласия и боль. Смотрящий протянул руку и легонько коснулся плеча междумирца. В тишине ночи, под звездами, они оба знали, что их судьбы переплетены навсегда, несмотря ни на что. — Забудь про него, — наконец произнес Смотрящий, медленно поднимаясь и накидывая капюшон, скрывая свои белые волосы. Вокруг них, в свете звезд, простирался небольшой пруд, отражая ночное небо. Междумирец вздрогнул и, словно побуждаемый внутренним страхом потери, схватил Смотрящего за руку. Его голос задрожал, как ветер в листве деревьев: — Он стал частью меня, а я — его… Их… Время… Я не могу просто отпустить это. И Я не могу отпустить тебя. Смотрящий, не поворачиваясь к нему, медленно отстранился от его руки, но не убрал её резко, давая междумирцу почувствовать эту невысказанную тоску. Смотрящий молчал, но его присутствие, его невысказанная боль висела в воздухе, как тень, отбрасываемая луной. Он знал, что не может изменить прошлого, но каждый раз, когда он видел междумирца, он видел отражение тех моментов, которые так старался забыть. Междумирец смотрел на воду в пруду, видя в ней свое отражение. — Может, искупаемся? — пробормотал междумирец, пытаясь вернуть легкость былых времен. Смотрящий обернулся, его глаза остались скрытыми, но в его взгляде сквозила смесь недоверия и интереса. Он знал, что междумирец пытается восстановить утерянное, вернуть невозвратимое. Пруд рядом с домом выглядел спокойным и манящим. Междумирец сделал шаг ближе к воде, его голос стал мягче: — Помнишь, как мы когда-то могли забыть обо всем и просто наслаждаться моментом? Без мыслей о прошлом, без сожалений… Смотрящий все еще молчал, но его поза слегка смягчилась. Он стоял на грани решения — позволить себе снова испытать то, что однажды уже привело к боли, или отвернуться и уйти, оставив междумирца в его воспоминаниях. Междумирец осторожно подошел к Смотрящему и начал снимать его пальто, аккуратно кладя его на землю. Смотрящий наблюдал, не протестуя, словно погружаясь в безмолвное принятие происходящего. Междумирец затем снял с себя плащ, броню и маску. Его черные волосы с фиолетовыми прядями обрамляли лицо, открывая фиолетовые глаза, которые мерцали в лунном свете. Сняв оставшуюся одежду, междумирец остался в одних трусах, его тело было худощавым, но сильным. Смотрящий сделал шаг вперед, его тело начало меняться. Он перевоплотился, его кожа стала светлее, обнажая очертания мышц, более приближенных к человеческим формам. Он тоже оставил на себе только трусы, и они вместе вошли в воду. Вода была прохладной, нежно касаясь их кожи, словно приветствуя. Они двигались медленно, чтобы не нарушить спокойствие ночи. Междумирец плавал с легкостью, его движения были грациозными и уверенными, как у опытного пловца. Он наслаждался моментом, чувствуя, как вода обволакивает его тело, стирая следы напряжения и тревог. Смотрящий, напротив, плавал осторожно, словно изучая воду и свои ощущения в ней. Он привык к бесконечности времени, но в этот момент его существование сузилось до этого пруда, до нежного шепота воды и сверчков, которые тихо пели в ночи. Его движения были размеренными и уверенными, он наслаждался моментом, погружаясь в редкое ощущение мира и покоя. Междумирец остановился, лег на спину и посмотрел на небо, позволяя воде поддерживать его. Смотрящий последовал его примеру, и они лежали рядом, вглядываясь в звезды. Холодный взгляд Смотрящего, выражал спокойствие. За последнее время, после возвращения Междумирца к жизни, произошло слишком многое, что просто не укладывалось в голове. Но теперь, глядя на небо, всё отступало на второй план. Даже недавние события с Эбардо и их серьезный разговор казались далёкими, будто существовали в другом времени. Междумирец плавал рядом, его движения были легкими и уверенными. Он сделал кувырок в воде, смеясь, когда брызги разлетелись в стороны. Междумирец, заметив задумчивость Смотрящего, приблизился и коснулся его плеча. «Знаешь, я рад, что мы здесь. Пусть всё остальное подождёт». Их взгляды встретились, и на мгновение время остановилось. Смотрящий кивнул, признавая, что этот миг, как и звёзды на небе, будет храниться в его памяти. Вода вокруг них мягко плескалась, сопровождаемая тихим шепотом ночных сверчков. Звездное небо раскинулось над головой, бесконечное и прекрасное, словно бесконечная река времени, за которой Смотрящий наблюдал веками. Междумирец приблизился еще ближе, его глаза сияли в свете звезд, отражаясь в темной глади воды. Он нежно коснулся лица Смотрящего, словно стараясь запомнить каждую черту, каждую линию. Смотрящий смотрел на него, его холодный взгляд теперь отражал что-то теплое и глубокое. Их губы встретились. В этот момент не существовало времени, не было прошлого или будущего — только настоящее, наполненное тихой радостью и нежностью. Поцелуй был мягким, но в нем ощущалась вся глубина их чувств, история их отношений, прошедшая через многие миры и времена. Междумирец ощутил, как его сердце наполнилось теплом. Смотрящий, впервые за долгое время, позволил себе забыть обо всех своих обязанностях, сосредоточившись на этом мгновении, на этой простой, но такой важной человеческой эмоции. Поцелуй стал глубже, более страстным. Междумирец обвил руками шею Смотрящего, чувствуя его тепло и присутствие, давно забытые эмоции вспыхивали с новой силой. Смотрящий позволил себе раствориться в этом моменте, ощутив вкус свободы от времени и пространства. Междумирец, все еще дыша тяжело от страсти и волнения, схватил Смотрящего за руку, потянув его из воды. Их тела были мокрыми и блестели под звездами, как будто они сами были частью этого безмолвного космоса. Они вышли на песчаный берег, где вода мягко касалась их стоп, прежде чем исчезнуть, возвращаясь в пруд. Сев на песок, Междумирец осторожно посадил Смотрящего к себе на бедра, обхватив его бедра своими руками. Смотрящий положил свои ладони на торс Междумирца, ощущая его теплую, сильную грудь под своими пальцами. Между ними царила тишина, наполненная невысказанными словами и долгожданными эмоциями. Они смотрели друг на друга, не требуя объяснений, понимая, что их чувства перевешивали все барьеры, которые когда-либо стояли между ними. —Мх.ты такой милый. Промурлыкал междумирец, пальцы схватиль за поясницу Смотрящего, сжимая. А после отпуская ткань трусов, оголяя черную кожу. Взгляд обоих, помутнел из-за возбуждения и из-за влажности. Междумирец делает усилия, и переворачивает их, так чтоб Смотрящий лежал на песке, а он был между его ног. Белые волосы, легки на песок, Смотрящий положил руки за голову. А после раздвигает ноги шире, позволяя фиолетовому сесть поудобнее и ближе. Пальцы входят в анус Времени сразу, чем вызывают громкий стон боли смешанной с удовольствием, и выгиб в спине. Черноволосый приблизился к лицу лежащему, и поцеловал. Пальцы входят глубже задевая простату, снова выбивая громкий стон наслаждения, пальцы активно двигаются внутри на манере ножницы, с каждым глубоким входом задевая простату. Член Междумируца, уже болел от стояка, прося к себе большего внимания. Пальцы выходят и от слышится разочарованный вдох. Он хватает за бёдра сильно сжимая их, и начинает постепенно входит. Руки легли на живот Смотрящего, поглаживая его. Когда смотрящий немного прывик, входит глубже. Через некоторое время, войдя во всю длину, сразу начинал двигаться. Смотрящий громко стонет когда, член бьётся о простату. Беловолосый, тянется к своему члену котрый непривычно стал пульстровать прося к себе всё больше и больше внимания, но Междумирец ловко перехватывает его руку не давая дотронуться до органа. Холодный взгляд смотрящего выражает недовольство. — Я сам обо все позабочусь. — произнёс Междумирец, отпуская руку. И потянулся к стояку Смотрящего. Сжал головку члена, и стал двигать рукой вверх и вниз, а сам продолжал нежно вдалбливается в Смотрящего, снова и снова выбивая стоны наслаждения. Ещё пару движений руки по члену времени и он кончает, пачкая руку Междумируца и немного свой живот. А за тем и Междумирец, излился в внутрь смотрящего, от чего старший обхватил руками шею междумируцу, передвигая его ближе к себе. Холодный взгляд смотрящего выражает усталость. Междумирец вышел из него, и с Смотрящего стала вытекать сперма. Начиная нежно гладить волосы мирцу. Междумирец лежал на Смотрящем, их тела окутывала прохлада вечера. Глаза Смотрящего были полны нежности. — Я люблю тебя… — прошептал междумирец, голос его звучал мягко, но решительно, как будто он впервые осознал всю глубину этих слов. Лежа на горячем песке рядом со Смотрящим, он чувствовал, как бьется его сердце. Смотрящий нежно перебирал пряди его черно-фиолетовых волосы. Прошло несколько минут. Лежа на прохладном песке, руки за головой, междумирец вспомнил о Джодахе. — Индюк этот Джодах надутый, — сказал он, не скрывая своего раздражения. — Если так, то он павлин, — произнес время с легкой улыбкой. — Ну, павлин надутый, как индюк. Короче, не нравится мне этот гусь, — фыркнул междумирец. Смотрящий улыбнулся, услышав это сравнение, и с легкой иронией в голосе добавил: — Знаешь, Джодах — хороший друг. Он просто так старается выглядеть важным, что уже не замечает, как превращается в комедийного персонажа. Междумирец усмехнулся: — Может, ему стоит записаться в цирк? С такой самооценкой и нарядом, он был бы там звездой. Смотрящий покачал головой, все еще улыбаясь: — Ему бы твое чувство юмора, тогда бы он точно стал звездой любой сцены. Но все же за этой надменностью скрывается его доброта. — Ну, если он и добрый, то, видимо, для особых случаев, — парировал междумирец. — Хотя, возможно, я просто не видел, как он раздает свои комплименты. Оба рассмеялись, чувствуя, что в этом подшучивании есть свое очарование. — Недавно я был в одном месте, где все здания парили над землей, — начал междумирец с улыбкой. — Представь, как они жили на этих летающих островах, соединенных только мостами из света. С одной стороны, романтично, но я бы точно сбился с пути, возвращаясь домой! Смотрящий не прерывал молчания, но в его глазах появилась искорка интереса. Он нежно перебирал пряди волос междумирца, наслаждаясь рассказом. — А еще, — продолжил междумирец, — был мир, где все звуки были видны, как разноцветные вспышки. Каждый разговор превращался в калейдоскоп. Можешь представить, как там было красиво, когда целый хор пел? Смотрящий улыбнулся уголками губ, его взгляд стал еще более мягким и дружелюбным. Он лишь слегка кивнул, позволяя междумирцу продолжать свои истории. — Иногда мне кажется, что я должен написать книгу о всех этих местах, — задумчиво произнес междумирец. — Хотя, представляю, как читатели удивлялись бы, пытаясь понять, где реальность, а где фантазия. Так что насчёт портала? Мы будем его восстанавливать? — спросил он, вспоминая о портале в другую реальность. Смотрящий, с выражением сомнения на лице, посмотрел в горизонт. Он был за восстановление портала, но его мнение было в разгаре конфликта Арнира, который выступал против этого. — Я помню, что Джодах с Раей воссоздали его, верно? — продолжил Междумирец, его взгляд был полон ожидания. Смотрящий, с холодным взглядом, подтвердил словами своё согласие. — Да, они открыли портал из нашей реальности, а с другой стороны, как мы видели, всё было разрушено, — пояснил он, пытаясь прояснить ситуацию. Междумирец поморщился, задумавшись. — А как Ло тогда вернулся в нашу реальность? — спросил он, обращая внимание на противоречие. Смотрящий, посмотрев на него с недоверием, начал осознавать, что Ло каким-то образом вернулся, несмотря на разрушения. — А, ну да… — ответил он. — Одевайся, — сказал Междумирец, заметив, что Смотрящий медлит. Смотрящий ответил ему холодным вопросительным взглядом. Междумирец встал с Смотрящего и начал поднимать свою фиолетовую маску и одежду, тщательно стряхивая песок. Смотрящий, по-прежнему лежа, не спешил подниматься, а лишь наблюдал за ним. — Пойдём к твоему пернатому дружку. А потом вместе с ним поищем тех двух бегунов. — Междумирец усмехнулся. — Хах, ну не смотри так на меня. Я обещаю, что не буду одержимым Ло. К тому же JDH разрушил портал… И лично хочу кое-что проверить. Он натянул на себя маску, завершив подготовку. Смотрящий, всё ещё в размышлениях, наконец встал. На бедрах была белая жижа, которая за мгновение испорилась. А на времени появился привычная одежда.Поправил капюшон на своей одежде. Они оба были готовы, и через мгновение пространство вокруг них исказилось, и они телепортировались в комнату, где спал Джодах. Джодах, мирно спящий, выглядел спокойно и невозмутимо, несмотря на то. Помещение, в которое вошли Смотрящий и Междумирец, было впечатляющим и одновременно тревожным. Просторная комната была оформлена с явным вкусом бога. На полу разбросаны перья. Воздух был насыщен неприятным, гнилым запахом, который, несмотря на маску Междумирца, проникал сквозь её барьеры. Комната была обставлена с величием: в центре стояла огромная двуспальная кровать с изысканным балдахином, на которой спал Джодах. Рядом с кроватью, на стенах, висели массивные полки, заполненные книгами. Множество старинных томов и манускриптов создавали впечатление, что здесь хранится нечто более ценное, чем просто знания. Смотрящий, лишённый обоняния, не чувствовал зловония и сосредоточился на состоянии Джодаха. Его глаза были сосредоточены и внимательны, несмотря на странности происходящего. Он подошёл ближе к кровати, его движение было уверенным, хотя и медленным, чтобы не нарушить тишину. — Пульс есть, — произнёс он, коснувшись горла Джодаха, затем повернулся к Междумирцу. Междумирец стоял у двери, его лицо выражало явное отвращение. Он сквозь маску, как бы пытаясь минимизировать воздействие неприятного запаха, промолвил: — Что за дрянь… Здесь всё пропахло этим отвратительным зловонием. Это не просто гниль, а как будто всё здесь несколько дней или недель не проветривалось. Его взгляд был полон недовольства, а движения сдержанными, будто он пытался не вступать в контакт с этим загрязнённым пространством. Междумирец, закрывая маску, чтобы предотвратить проникновение зловонного воздуха, сделал несколько шагов в сторону кровати. Он осторожно подошёл с другой стороны, его рука в перчатке приподняла край одеяла. Его лицо искажалось от ужасного вида, который открылся перед ним. Под одеялом лежал труп человека, его глаза отсутствовали, а тело находилось в ненормальной позе. Ноги и руки были скрещены неестественным образом, что придавало всему зрелищу ещё большую жуткость. Труп выглядел как будто был оставлен здесь довольно давно, и его состояние было крайне отвратительным. Междумирец отшатнулся, едва удерживаясь от того, чтобы не вырвать содержимое желудка. Его руки тряслись, а дыхание стало прерывистым, как будто он пытался справиться с приступом тошноты. — Господи, что это за чертовщина? — пробормотал он, не в силах отвести взгляд от жуткого зрелища. Смотрящий, наблюдая за реакцией Междумирца, почувствовал, как его собственные чувства начинают перемешиваться. Несмотря на отсутствие обоняния, он испытал отвращение от увиденного. Его лицо скривилось от недовольства, и он шагнул к кровати, чтобы лучше рассмотреть, что же могло вызвать такое состояние. Междумирец, не выдержав ужасающей картины, подошёл к Джодаху и, не теряя времени, врезал ему пощёчину. Джодах, проснувшись от неожиданного удара, потянулся, его крылья вздрогнули и поднялись. Он приоткрыл глаза и, заметив Смотрящего и Междумирца, явственно выказал удивление. Смотрящий, наблюдая за этим, выражал явное недовольство. Его холодный взгляд был сосредоточен на Джодахе, выражая разочарование и тревогу по поводу текущего положения вещей. Джодах, к которому запах мертвечины уже не доходил, смотрел на обоих, не в силах понять, почему они вошли в его личное пространство. После краткого молчания он заговорил: — Идите в гостиную, она справа по коридору. Я объясню всё там. Он встал с кровати, его крылья слегка зашатались, и направился к двери, указывая на коридор. Междумирец, по-прежнему подражая отвращению и с трудом справляясь с запахом, и Смотрящий, сдерживающий свою раздражённость, последовали за ним. Когда они вошли в гостиную, атмосфера немного изменилась. Пространство было просторным и уютным, но в нём всё ещё сохранялась часть напряжения и непонимания. Джодах, садясь в кресло, указал им сесть. — Теперь объясните, что происходит и почему вы вторглись в мою личную жизнь таким образом, — сказал он, взглянув на них с лёгким презрением, но в то же время проявляя интерес к ситуации. Смотрящий и Междумирец сели напротив него, готовясь рассказать, что привело их в это место и как они планируют разобраться с происходящим. В гостиной, обставленной в роскошном, но слегка мрачном стиле, царила нарастающая напряженность. Мебель была массивной и уютной, но в её тяжёлых линиях ощущалась нотка строгости. Кресло Джодаха, высокое и помпезное, выделялось на фоне более скромного дивана, на котором сидели Смотрящий и Междумирец. Диван был слегка изношен, как будто на нём не раз решались важные дела. На стенах висели старинные гобелены, и вся комната была окутана полумраком, усиленным светом от изящных настенных ламп. Джодах сидел в своём кресле с явным раздражением, его крылья неестественно расправлены и немного дрожат, что было непривычно для его обычно сдержанного вида. Его лицо выражало смешанное чувство неудовольствия и усталости, а его поза свидетельствовала о скрытом напряжении. Междумирец, напротив, выглядел крайне обеспокоенным и взволнованным. Диалог между ними был полон противоречий: — Джодах, а что у тебя в постели делает Эбрадо? — вырвалось у Междумирца, его голос дрожал от ярости и шока. Джодах ответил с холодным пренебрежением: — А тебя это ебать не должно Смотрящий сидел молча, наблюдая за происходящим. Его белые глаза скользили по комнате, фиксируя каждый момент. Его взгляд был сосредоточен на черном силуэте с зелеными глазами, стоящем за спиной Джодаха. Этот силуэт, хотя и был невидим для остальных, стал центром его внимания. Когда Смотрящий тихо стукнул ногой по полу, от него практически не исходило звука, но это вызвало заметное изменение в атмосфере. Неожиданно за силуэтом появилась дверь, тёмная. Она открылась, и из неё вытянулись черные руки, стремящиеся к силуэту. Силуэт отшагнул в сторону, явно испуганный или ошеломлённый происходящим. Этот момент был незаметен для Джодаха и Междумирца, поглощённых своим конфликтом. Смотрящий наблюдал, не спеша и не вмешиваясь, анализируя ситуацию. Междумирец снова посмотрел на Джодаха, его голос стал более настойчивым: — Не ожыдал от тебя такого. Джодах попытался сохранить самообладание, но в его голосе звучала усталость и раздражение: — Это часть моего дела, и это не ваше дело. Если у вас есть вопросы, задавайте их по существу, а не придирайтесь к деталям. Смотрящий продолжал наблюдать, ощущая, что события могут принять неожиданный оборот. Чёрные руки, протянувшись из тёмной двери, схватили силуэт, обвив его, и потянули в проём. Силуэт боролся, но был не в силах противостоять. Как только дверь закрылась, она исчезла, оставив пустоту в пространстве. Этот процесс был виден только Смотрящему — проявление того, как душа погибшего была забрана в иной мир. Смотрящий, как воплощение самой смерти, был знаком с этими ритуалами. В комнате, где царило гнетущее молчание, Смотрящий не изменил своего поведения. Он не спешил вмешиваться в происходящее и закинул ноги на диван, демонстративно разместив их на коленях Междумирца. Его холодный взгляд выражал явное недовольство и отстранённость. Междумирец, несмотря на происходящее, остался спокойным, хотя его маска скрывала мало от его внутреннего состояния. — Я не знал, что твой друг — некрофил, — произнёс Междумирец, поворачивая голову к Смотрящему. Его голос был окрашен в сарказм, а в глазах искрился холодный интерес., Междумирец, не обращая внимания на Смотрящего, повернулся обратно к Джодаху. Он опёрся локтем о спинку дивана, явно теряя терпение. — Так что, Джодах, — начал он, — объясни нам, и не пытайся прикрывать это своими божественными оправданиями. Джодах, всё ещё сидящий на кресле напротив, попытался выпрямиться и принять более уверенную позу, но его тело всё ещё выдавалось напряжённым. Он сцепил руки на коленях, глаза полны тревоги, но старался выглядеть как можно более собранным. Джодах, собираясь говорить, неожиданно чихнул, и несколько перьев вылетели из головы и крыльев. Это выглядело странно и неожиданно, особенно в таком напряжённом контексте. Никто из присутствующих не произнёс обычных слов «будь здоров», и это молчание только добавило странности и подчеркнуло атмосферу, которая царила в комнате. Смотрящий чуть прищурил глаза, в его взгляде мелькнула искорка юмора. Ситуация вдруг показалась ему ироничной и забавной. Междумирец обвинял Джодаха в некрофилии, в то время как сам был причастен к извлечению глаз у Эбарды. Внутренний голос Смотрящего тихо усмехнулся: «Да я больше человек, чем вы, уроды.» Эта мысль, неожиданно вспыхнувшая в голове, лишь подчеркнула его отстранённость от происходящего и циничное понимание абсурдности ситуации. Наблюдая за своими спутниками, Смотрящий чувствовал себя одновременно и участником, и сторонним наблюдателем в этом странном спектакле, разыгрывающемся перед ним. — Глупенькие… — проговорил Смотрящий, и его голос эхом прокатился по комнате, вызвав у Джодаха и Междумирца мгновенную реакцию. Белые глаза Смотрящего внезапно блеснули красным светом. Джодах, увидев это, резко побледнел, его крылья слегка задрожали. Он почувствовал холодок страха, пробежавший по спине, и инстинктивно отодвинулся, его взгляд был полон тревоги и недоумения. Междумирец, впервые увидев такое, замер на месте. Он никогда не сталкивался с этим, скрытой за спокойным обликом Смотрящего. ... — Знаете, господа. Я, пожалуй, пойду. Мне надоело ждать, — сказали красные руки, ударяя об стол так, что эхом отдалось по всей доске. Они выразили своё недовольство, усталость от долгого ожидания. Синие руки, словно в поддержке, тихо похлопали, выражая согласие с этим решением. Зелёные руки поднялись и, слегка покачиваясь, возразили: — Это же против правил, сейчас ход нашего гостя, — произнесли они спокойно, но твёрдо, напоминая всем о строгом порядке игры. Их слова были призваны восстановить равновесие, подчеркнуть важность соблюдения правил даже в такой необычной ситуации. — А если они не появятся? — вмешались белые руки, выражая обеспокоенность. Зелёные руки выглядели растерянными, поскольку большинство уже склонялось к продолжению игры без отсутствующих фигур. Вдруг из тьмы появились чёрные руки. Они плавно переместились к своей фиолетовой фигуре и, коснувшись её, поставили рядом крылатой фигуре. — Хитро, — произнесли одни из рук, восхищённо наблюдая за манёвром. Теперь у чёрных было две фигури, что усилило их позиции и вызвало новую волну обсуждений среди остальных игроков. — Не опаздывай больше, — произнесли красные руки с оттенком упрёка. Чёрные руки, казалось, проигнорировали комментарий. Они исчезли так же внезапно, как и появились, оставив всех участников в напряжённом ожидании следующего хода. — Ситуация усложняется, — заметили зелёные руки, внимательно изучая новую расстановку фигур на доске. — Игра становится всё более интересной, — добавили синие руки, приготовившись к дальнейшим событиям.