Вкус Времени.

***

Тишина повисла в воздухе, разрываемая лишь его странным, почти нечеловеческим смехом, который эхом отразился от стен. Это был не совсем смех, а скорее звук, напоминающий смех. Джодах и Междумирец, ощутившие холодок ужаса, прокатившийся по их спинам, невольно вздрогнули. В комнате стало настолько тихо. Джодах почувствовал, как кровь отлила от его лица, и крылья, до этого спокойно лежавшие за спиной, слегка задрожали. Междумирец, привыкший ко многому в своей длинной жизни, почувствовал что-то новое — смесь непонимания и скрытой угрозы. Его взгляд встретился с огненными глазами Смотрящего, и на мгновение ему показалось, что он видит в них нечто большее, чем просто злость или насмешку. Это был взгляд, который мог пробираться глубоко в душу, заставляя почувствовать собственную незначительность перед лицом чего-то.страшным? Смотрящий повернул голову в сторону Джодаха, его глаза, пылавшие красным, вызывали одновременно тревогу и любопытство. Этот взгляд был непривычно тёплым, почти обволакивающим. Ави приподнял бровь, чувствуя растущее напряжение, а его руки непроизвольно сжались в кулаки. Слушайте вы, биба и боба два долбаёба, перестаньте друг друга обсирать, хотел сказать Смотрящий, но передумал. — Ты спрашивал о том заклинании… — начал Смотрящий, его голос был тихим, — Можешь попробовать, вместе с Окетрой. Вы сильные, и возможно у вас даже что-то получится. Но, надо… — Внезапно его глаза стали привычными, белыми, как снег. Смотрящий резко сменил тон, и его взгляд, холодный и безэмоциональный, выражал категорическое отрицание. — Нет. Междумирец сидел в тишине, не понимая, о чём идёт речь. Он лишь наблюдал за происходящим, стараясь уловить смысл, скрытый за этими загадочными словами и переменчивыми взглядами Смотрящего. Но чем дольше он смотрел на Джодаха и Смотрящего, тем сильнее росло его напряжение. Ситуация, казалось, выходила из-под контроля, и ни одно слово не могло остановить то, что уже было начато. Джодах медленно поднялся с кресла и подошел к Смотрящему, который по-прежнему сидел на диване. Его крылья расслабленно опустились, словно он хотел показать, что не собирается спорить или противиться. Джодах присел на корточки перед Смотрящим, заглядывая ему в глаза. Междумирец лишь хмыкнул, и отвернулся, но из-под маски всё равно продолжал наблюдать за происходящим. Его голос, обычно уверенный и громкий, теперь звучал тихо, почти шепотом. — Ты знаешь, как мне это важно, — произнёс он, слова давались ему с трудом, но в них слышалась искренняя мольба. — Помоги мне, старина. Если ты знаешь, где их искать… скажи. Прошу. В его тоне сквозила надежда и отчаяние, он словно пытался достучаться до той части Смотрящего, что еще способна была на сострадание.

Ведь он был его другом?

Иногда его посещали сомнения: возможно ли дружить с таким созданием, чья природа — быть везде и нигде одновременно, наблюдать, но не вмешиваться? Но он всегда отмахивался от этих мыслей, веря в их связь, в силу их давней дружбы. Смотрящий слегка наклонил голову, его глаза ярко блеснули, провел рукой по лицу Джодаха. — Если действительно хочешь найти их, тебе потребуется больше, чем просто желание, — произнес он тихо, почти шепотом. — Сила должна быть объединена, — его голос стал чуть тверже. — Только тогда вы сможете открыть путь. Но помни, это требует абсолютной синхронности. Слова не так важны, как намерение, но одно ты должен держать в уме и произнести — «Conceso». И вслух, и про себя. И убрал руку, отвернул голову. Джодах замер, на его лице появилась безумная улыбка. Он встал, расправил плечи, и крылья эффектно взмахнули, словно готовые к полету. — Ох, я так счастлив! — воскликнул он, положив руки на свои бёдра. — Ты не представляешь, что это значит для меня! Я просто обязан тебя расцеловать за это! Междумирец сжал кулак, его тело напряглось, и он выпрямился, глядя на Джодаха с недовольством. — Не слишком ли? — пробормотал он с раздражением. Все таки, теперь у него психологическая травма из-за Джодаха и Эбрадо. Джодах, не обращая внимания на его слова, продолжал сиять от счастья. Уже представляя, как запрет Мироходца у себя. — Я пойду. Междумирец скрестил руки на груди, не скрывая своего недовольства. — Иди… Джодах принялся быстро одеваться, не ожидая, пока гости уйдут. Его движения были спешными, неуклюжими, ведь он знал, что каждый момент на счету. Смотрящий подвинулся ближе к Междумирцу, в его глазах была хитрая искорка, и он толкнул того локтем по плечу. Междумирец напрягся, вспоминая, зачем они вообще пришли. Ситуация немного озадачила его. Действительно, нужен ли им этот пернатый? Тем временем Джодах, облачившись в свою привычную одежду без обуви, вышел к ним. — Действительно, павлин… — проговорил Междумирец, смотря на него, после добавил. — И ты действительно одеваешь эти лохмотья и без обуви? Джодах недовольно посмотрел на него и ответил: — Лучше быть павлином, чем приступником, — произнес он с легкой ухмылкой, не скрывая своей уверенности. Междумирец облокотился на спинку дивана, закидывая ногу на ногу. — О, действительно, это сказал какой-то недо-бог? Джодах, не оставляя шутку без ответа, с вызывающей усмешкой ответил: — По крайней мере, я не прячусь за маской, как ты. Я показываю свое истинное лицо, даже если оно не идеально. Смотрящий, наблюдая за этой детской перепалкой, скрестил руки на груди и задумался, нужны ли ему эти двое с их бесконечными спорами

***

Прошло некоторое время. Смотрящий и Междумирец сидели на полу в тюрьме времени, которая была полностью белой и пустой, безвременья. Рядом с ними находились Абисса и Заферион. Абисса, девушка с фиолетовыми волосами и глазами того же цвета, выглядела недовольной. Её тело, украшенное темными линиями и пятнами, контрастировало с бывший яркостью волос. Она была одета в тёмную накидку с фиолетовыми элементами, открывающую живот и руки, и черные штаны, что добавляло ей строгости. Заферион, серый парень со смуглой кожей, малиново-розовыми глазами и светлыми волосами, также не отличался хорошим настроением. Его уже не такая, золотая корона с изумрудным камнем смотрелась величественно, но не могла скрыть его беспокойство. Четверо сидели на полу, играя в Монополию, что казалось странным для тюрьмы времени. Несмотря на напряжение в воздухе, их дружеское соперничество добавляло атмосферу легкости и забавы, даже в таких необычных условиях. — Это самая мерзкая игра, в которую я когда-либо играла! — раздраженно воскликнула Абисса, глядя на Смотрящего. В её глазах горела ненависть, и она показала ему фак, но Смотрящий лишь безразлично посмотрел в другую сторону, не проявляя никаких эмоций. — Заферион! — позвала она, её голос наполнился настойчивостью. Парень вздрогнул и посмотрел на девушку. — Что? — спросил он, слегка раздраженный. — Я хочу, чтобы ты отдал мне угольный завод, — настаивала она, скрестив руки на груди. — Много хочешь, — бурчал Заферион. — Мне и так не до тебя. — У тебя их слишком много! — заявила она, прищурив глаза. — И ты знаешь, что я могу быть полезной. — Полезной? — переспросил он, с недоверием поднимая брови. — Как? — Может, потому что ты постоянно мешаешь? — парировала Абисса, зная, что Заферион не может устоять перед её вызовом. Смотрящий продолжал наблюдать за их перепалкой, его интерес к их спорам не угасал, но он оставался сторонним наблюдателем, наслаждаясь зрелищем, которое развернулось перед ним. Абисса скрестив ноги, и напряжённо облокотилась на одну руку, а другую сжимала в кулак. Полубог сидел рядом с ней, его руки расслабленно покоились на коленях. Время находилось в полутора метрах от остальных, неподвижный и погружённый в собственные мысли. Его черный плащ словно сливался с полом, а белые глаза оставались. Демеург сидел, подперев голову рукой и устремив взгляд в сторону. Его темная одежда была немного неопрятной, а маска скрывала его выражение. Игра продолжалась, и, как ни странно, Смотрящий оказался в роли лидера. Его редкие, но точные ходы позволили ему выкупить самые дорогие улицы, на которые часто наступали остальные игроки. Он сидел с холодным, безразличным выражением лица, но в его глазах читалась заинтересованность, когда он добавлял очередные домики на свои участки. Тем временем, междумирец же, действовал поспешно. Он тупо выкупал все, что оставалось на доске, не думая о стратегии. Его поведение выдавало напряжение: он каждый раз вздрагивал, когда кто-то бросал кубики, с надеждой, что у него не получится попасть на участки Смотрящего. Абисса сжимала кулаки от злости. Никаких крупных покупок ей не досталось, а лишь постоянные штрафы и обязательства перед игроками. Каждый раз, когда её фишка останавливалась на чужих участках, она вздыхала, а её черные брови насмехались над её неудачами. В комнате царила напряжённая атмосфера: каждый ход был полон ожидания и соперничества, а монополия, несмотря на свою простоту, выявляла глубокие противоречия между игроками. Вдруг в тюрьме времени появился Джодах, его лицо было скрыто за длинными, растрепанными волосами. В руках он сжимал свой посох, который он резко ударил по холодному полу, вызывая звук, от которого все присутствующие вздрогнули. Фишки игры рассыпались, а Смотрящий и остальные игроки удивленно уставились на него. — Его там нету! Нету! — крикнул Джодах, его голос звучал остро и тревожно. Вокруг них начали проявляться фиолетовые глаза, медленно появляясь в воздухе, словно наблюдая за ситуацией. Их свет искрился в белой пустоте. Заферион, почувствовав на себе их пристальный взгляд, дёрнулся, его сердце забилось быстрее. Он обменял испуганные взгляды с Абиссой, которая выглядела не менее встревоженной. — Что это значит? — прошептала она, её голос дрожал от страха. Смотрящий, все еще сидя, напрягся, его холодный взгляд направился на Джодаха, и в его глазах промелькнула раздражения. Тишина, наполненная напряжением, заполнила пространство, пока они пытались осознать, что произошло. — А с чего они должны там быть, или ты думал, что они тебя ждали? — спросил Междумирец, сидя спиной к Джодаху, его голос звучал с легким презрением. Джодах взмахнул крыльями и подошёл ближе, схватив его за плечо и заставляя подняться. Его ярко розовые глаза полыхали гневом, искры ярости в них сверкают. — Ты знал об этом? — произнес он сжимая руку, в голосе слышалось напряжение. — Знал, — ответил Междумирец, глядя в сторону, его голос был прямым, но в нем слышалась неуверенность. Холодный взгляд Смотрящего выражал недовольство. Двое других игроков, Абисса и Заферион, замерли, удивленно смотря на них, не понимая, что происходит, и ощущая нарастающее напряжение в воздухе. — Аргх! Как же ты… — прошипел Джодах, сжимая зубы от ярости. — Заебал! — Ну, давай, полубог! — провоцировал его Междумирец, не собираясь отступать. — Я бог! — рявкнул Джодах, размахивая посохом, в глазах у него вспыхнула агрессия. На мгновение все замерли, а напряжение в воздухе стало почти осязаемым. В следующую секунду Джодах замахнулся, но вдруг его откинуло назад, как будто невидимая сила сшибла его с ног. Смотрящий оказался рядом с Джодохом на полу, его холодный взгляд сканировал ситуацию. И кто же тебе позволял драться в моей тюрьме? мысленно прозвучал его голос, хотя можно было легко прочитать это по взгляду Смотрящего. Джодах, стоявший перед ним, внезапно вздрогнул. Его сердце заколотилось быстрее, и он почувствовал, как холодный пот стекает по его спине. Он не мог выдержать взгляд Смотрящего, словно тот был слишком тяжёлым, слишком осуждающим. Отведя глаза в сторону, Джодах отвернулся, чувствуя, как его гордость рушится под тяжестью вины. — Я… — начал он, но слова застряли в горле. Как можно оправдаться перед существом, чья власть превосходит понимание? В его голове крутились воспоминания о глупых пьяных выходках, которая едва привела к катастрофе. Всё это теперь казалось таким мелким и ничтожным на фоне взгляда Смотрящего. Но ни смирение, ни страх не могли заставить его полностью сломаться. Глубоко внутри ещё тлела искра того, кем он был — великим существом, когда-то считавшим себя равным богам. Но перед этим взглядом он чувствовал себя ничтожным, осознавая, что зашёл слишком далеко. — Прости… — прошептал Джодах, всё ещё не смея поднять взгляд. — Я не хотел… Эти слова не несли той силы, которой он обладал раньше. Теперь они звучали пусто и слабо. Посох, который только что был в его руке, исчез, словно растворившись в воздухе. Ещё и при этих. быть опущеным, при тех, кого призерал. Его гордость была подорвана, а чувства смешивались с ощущением бессилия. Он понимал, что сейчас не время для всплеска эмоций, но его сердце колотилось от подавляемого гнева и обиды. В тишине, которая повисла в комнате, было слышно, как Джодах сглотнул, его грудь тяжело вздымалась от подавляемого гнева. Он чувствовал, как в его голове борются эмоции, стремясь выбраться на поверхность, но страх перед Смотрящим подавлял его. Междумирец со стороны наблюдал, не зная, как вмешаться. — Эй, вы два урода! — резко обратилась Абисса, усталая от затянувшейся паузы. Её терпение иссякло, и она решила внести порядок в эту непростую ситуацию. — Мы вообще собираемся играть? Смотрящий обернулся к ней, слегка удивленный, но потом кивнул, соглашаясь с её предложением. — Ну, тогда давайте начнем заново? — Может, стоит разбиться на команды? — предложил Заферион, поправляя свою золотую корону, которая не очень хорошо сидела на его голове. Все согласились с этой идеей, и вскоре началась игра. После рандома команды распределились следующим образом: — Первая команда — «Победители», в которую вошли Абисса и Смотрящий, которые сидели рядом, выражая уверенность в своей победе. — Вторая команда — «АЗ», состоящая из Зафериона и Джодаха. Последний казался огромным на фоне своего компаньона, и Заферион уже жалел о своём выборе. Междумирец остался без пары, но ему было все равно, он наблюдал за процессом, не проявляя особого энтузиазма. Однако Заферион, все еще раздумывая над своей стратегией, решил, что, возможно, лучше будет играть по отдельности. — мы можем поиграть на желания, — предложил он, но Смотрящий недовольно посмотрел на него. — Не забывай, что мы в тюрьме времени. Давай придерживаться правил, — подправил его Смотрящий. — Хорошо, тогда желания в рамках тюрьмы времени, — сдался Заферион, понимая, что обсуждение может затянуться еще больше. — и по отдельности. — Ты заебал… — возмутилась девушка. Игра вновь оживилась, каждый из участников был настроен на победу, а напряжение, возникшее ранее, начало утихать. Началась игра, и Джодах взмахнул своими широкими крыльями, словно готовясь к полету. Его ярко розовые глаза сверкали азартом, когда он вытянул руку, чтобы бросить кубик. Его движения были полны уверенности, а силуэт внушительным в свете белоснежного помещения. Абисса, сидя рядом с Смотрящим, уставилась на игровое поле с явным недовольством, её фиолетовые волосы свисали по плечам. Она покачивала ногой, ожидая своей очереди, готовая к действию, но с настороженным выражением на лице, словно предчувствовала бедственное положение. Заферион смотрел на кубик с сосредоточенным взглядом, его малиново-розовые глаза были полны решимости. Его светлые волосы поблескивали при каждом движении, а корона с изумрудным камнем придавала ему величественный вид. Он уверенно бросил кубик, наблюдая за его полетом с легким волнением. Междумирец, не проявляя особого интереса, сидел с облокотенными на колени руками. — Хах, один победитель, четыре лузера! — воскликнула Абисса, с улыбкой покупая очередную улицу. — Милая, Абисса, не спеши с такими утверждениями, — спокойно произнёс Джодах, поднимая карточку и изучая её содержимое. Его голос звучал с уверенностью, словно он был настроен на победу. — Ох, господа, у меня сегодня день рождения, — заявил он с хитрой улыбкой, читая условия карточки. — С каждого по 100 ST! — А не слишком много ли? — спросил Междумирец, с недовольством передавая деньги. Его напряжённое тело выдавало недовольство, хотя он понимал, что это часть игры. — Вполне нормально, — усмехнулся Джодах, с улыбкой наблюдая, как его финансы растут. Он сверкал глазами, чувствуя, как азарт захватывает его. — Да чтоб… — пробормотал Заферион, отрывая от себя последние деньги и отдавая их Джодаху. Абисса вновь кинула кубик, и его результат заставил её лицо исказиться от негодования. — Четыре! Опять не туда! — воскликнула она, разочарованно глядя на игровое поле. Она не могла поверить, что снова попалась на штраф. — Почему я всегда на твоих улицах?! Джодах, усевшись поудобнее, с интересом наблюдал за её реакцией. Его крылья немного шевелились, когда он пытался сдержать смех. — Если ты не будешь идти по моим улицам, может, и не будешь штрафов платить, — с усмешкой произнёс он, подмигнув ей. Заферион, напротив, задумался над своим следующим ходом, поправляя золотую корону на голове. Он прищурился, рассматривая возможности. — Как же ты всегда так удачно кидаешь, Джодах? Ты, должно быть, что-то знаешь! — произнёс он с ноткой зависти, когда увидел, как Джодах снова попадает на удачные клетки. — Просто нужно верить в свою удачу, — ответил Джодах, взмахнув крыльями. — Или уметь обманывать! Междумирец вдруг встрял в разговор, бросая в воздух свою фишку. — А ты, Джодах, совсем не умеешь играть честно, — усмехнулся он, его голос был полон сарказма. — Если тебе так везёт, то, может, у нас здесь и нет шансов? Тем временем, Абисса вновь попыталась переиграть Зафериона. — Хочешь обменять мне кафе на твою улицу? — предложила она, делая вид, что её предложение выгодное. — Я тебе его не отдам — сказал Заферион. — Ты что, злишься? — поддразнила она, прищуриваясь. — Не переживай, твой ранг в тюрьме не пострадает от этого. Игра накалялась, но никто не ожидал, что следующее бросание кубиков приведёт к ещё большему конфликту. — Осторожно, — хмыкнула Абисса, поднимая одну из фишек. — Ты испортил мой ход! Междумирец тихо фыркнул, но вдруг добавил: — Не стоит упускать шанс. Может, это знак? Не все уходит так гладко, как хотелось бы. Заферион заметил, что между Джодахом и Междумирцем возникло напряжение. — Эй, ребята, расслабьтесь! Это всего лишь игра, — сказал он, поправляя свою корону. — Или вы хотите устроить битву в тюрьме? — Если вы продолжите так играть, я вас обоих закую в цепи! — в шутку предложила Абисса, подмигнув. Смех раздался, но в воздухе всё равно оставалось лёгкое напряжение. Смотрящий, склонившись над игровым полем, вдруг заметил, что его фишка остановилась на улице, принадлежащей Междумирцу. Он поднял взгляд, и на его лице отразилось легкое недовольство. Междумирец с ухмылкой, полон самодовольства, посмотрел на Смотрящего. В его глазах читалось: «Теперь ты попал». — Ну что, дружище? — произнёс Междумирец, заложив руки за голову. — Пора расплачиваться. — Всего триста ST, как я помню, — с лёгким смехом произнёс Междумирец. Он насмехался, чувствуя, что победа уже близка. Смотрящий открыл свои запасы, и в его глазах проскользнула тень раздражения. Джодах, подмигивая, наклонился ближе. — Не переживай, друг. Всегда можно занять у меня! — ответил он с ироничной улыбкой. Смотрящий посмотрел на него, и его глаза словно сверкнули. В этот момент он понял, что находится на грани банкротства, и ненавидел эту мысль. Однако, когда он заплатил Междумирцу, его лицо скривилось от обиды.       — Да не переживай так! Это всего лишь игра, — продолжал Джодах, смеясь, но в его голосе уже чувствовалась ирония. Теперь всё шло не по плану, и, похоже, игра действительно превращалась в настоящее сражение.

***

Прошло ещё много времени, и игра сжалась до трёх участников. Джодах, Междумирец и Абисса остались на поле, в то время как Заферион и Смотрящий выбрали молчаливое наблюдение. Заферион устало смотрел на игровое поле, его взгляд блуждал по фишкам и карточкам, и он цокнул языком, разочарованно. Он чувствовал, как напряжение нарастает, и азарт остальных втягивал его в свою атмосферу, несмотря на усталость. Джодах и Междумирец, напротив, были полны энергии. Их взгляды пересекались, искры вспыхивали в воздухе, когда каждый из них делал ход. — Не упусти свой шанс, — произнёс Междумирец, бросая кубик с азартом. Фишка прыгнула по полю, останавливаясь на одной из улиц. Его глаза сверкнули от довольства, когда он купил её, добавляя к своей собственности. — Игра становится интереснее, — заметила Абисса, подбадриваясь азартом. Она тоже бросила кубик, и, уставившись на результаты, разочарованно вздохнула. — Как же ты можешь быть такой оптимисткой? — бросил ей Междумирец, усмехаясь, но с ноткой уважения в голосе. — У тебя почти ничего нет. — Может быть, но у меня всё ещё есть шансы, — ответила она с улыбкой, уверенно поднимая фишку и продвигаясь вперёд. Заферион и Смотрящий, наблюдая за напряжением на лицах своих товарищей, обменялись молчаливыми взглядами. С напряжением в воздухе, все три игрока продолжали делать свои ходы, полные надежд и амбиций, игнорируя все проблемы и тяготы, которые оставались за пределами этой белой тюрьмы времени. — Ха… — Абисса фыркнула, размахивая рукой и беря в руки карточку с заданиями. Ее лицо изменилось, она чуть ли не рвала ее, мня в кулаке. — Это нечестно, нечестно! — выпалила она, поворачивая голову в сторону Смотрящего, ее глаза горели гневом. Холодный взгляд Смотрящего выражал безразличие, будто его это вовсе не волновало. — Я… же почти выиграла… — проговорила Абисса, ее голос звучал полным разочарования. Она на мгновение замерла, надеясь, что Смотрящий как-то отреагирует на её слова. — Что там? — поинтересовался Заферион, сидя рядом и наблюдая за её нервной реакцией. Абисса, напрягая лоб, показала ему карточку. На ней было написано: «Потеряйте три хода и платите штраф в 20000ST.» — Это просто подло! — с отчаянием произнесла она, сжимая карточку в руке. Заферион, поджав губы, усмехнулся, понимая, что её гнев только добавляет веселья в игру. Абисса встала с места, гордо подняв голову. Она решила, что больше не хочет участвовать в этой игре, и уверенно направилась к выходу. Смотрящий, заметив её намерение, тоже поднялся следом, его рост заметно выделялся на фоне её миниатюрной фигуры. — Чтоб никто из вас не победил, — произнесла она с вызовом, оглядывая Джодаха и Междумирца с недовольством. Её слова прозвучали как прощальное проклятие. Смотрящий шёл рядом с ней, а она продолжала говорить, стараясь не обращать внимания на нарастающее напряжение. — Знаешь, это была самая бессмысленная игра, в которую я когда-либо играла! Я почти выиграла, но это всё равно было нечестно. Она вздохнула, обиженно покачивая головой. — Все эти правила и глупые задания — просто ужас. Разве это не смешно? Смотрящий молчал, его взгляд был грустным, но он внимательно слушал её слова. — Мне просто нужно немного времени, чтобы успокоиться, — добавила она, чувствуя, как её настроение начинает улучшаться. — Надеюсь, ты не слишком расстроился из-за всего этого.

***

Тем временем Джодах и Междумирец продолжили игру, бросая кубики и стараясь сосредоточиться на ходе. Междумирец бросил быстрый взгляд на уходящую Абиссу, но вскоре вернулся к игровому процессу, пытаясь не дать эмоциям взять верх.

Джодах вдруг замер, внезапно осознав абсурдность ситуации. Он сидел в белоснежной пустоте тюрьмы времени, где стены и пол сливались в одно целое, а вокруг не было ни времени, ни пространства, ни границ. Серая бесконечность напоминала о том, что они все здесь заперты, и даже сама игра казалась в каком-то смысле безумной.

Слева от Джодаха сидел Междумирец, который с явным интересом наблюдал за игрой, время от времени смеясь или выражая недовольство по поводу неудачных бросков. Его маска не позволяла увидеть выражение лица, но Джодах чувствовал, что он тоже задумался о странности их текущего положения. На столе разбросаны карточки, фишки, и цветные деньги Вдруг появился Смотрящий, он положил руку на плечо Джодаха, от чего тот дёрнулся. По телу пробежалась мурашки. Он не видел его, ведь сидел спиной — Старина? Вдруг появился Смотрящий, он сел недалеко от них. Джодах почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Всё вокруг начало казаться неестественным, но теперь он понял, что дело не в игре, не в этих двоих, а в самом Смотрящем. Что с ним? Почему в его глазах сквозила тень, которая раньше была незаметна? Мысли Джодаха закружились, словно листья в осеннем ветре. Просто спросить — это не слишком глупо? Но в тот же момент он понимал, что за вопросом может последовать нечто большее, чем просто слова. Воспоминания о том случае, когда Смотрящий убил Эбрадо, всплыли в его сознании, как тёмные облака на горизонте. Он убил Эбрадо! — эта мысль врезалась в голову, как удар молнии. Почему я только сейчас это заметил? Почему раньше не обратил внимание на те детали, которые сейчас казались такими очевидными? Смотрящий посмотрел на него, и их взгляды встретились. В глазах Джодаха отразилось смятение и тревога, а в глазах Смотрящего — нечто холодное и непонятное. Джодах чувствовал, как в его груди сжимается что-то тяжёлое, как будто внутри разгорается огонь подозрения и страха. Как же легко можно оказаться на краю пропасти, не заметив этого! Его собственные мысли начали кружиться, как пчёлы вокруг улья. Что он замышляет? Каждое мгновение тянулось, как бесконечное время в тюрьме. Джодах не знал, что сказать. Он чувствовал, как его собственная уверенность тает, и вместо этого нарастает беспокойство. Может, просто стоит спросить? Но страх перед ответом удерживал его. Вопросы, которые когда-то казались мелочью, сейчас обрели вес и значимость. Смотрящий продолжал смотреть, словно ждал ответа, но что он ждал? Ответ на какой вопрос? Голова Джодаха заболела. Это была не просто боль; это было ощущение, словно внутри его черепа тысячи крошечных гвоздей впивались в его мозг, вызывая резкие спазмы, которые с каждой секундой становились всё сильнее. Они говорили — голос, который его терзал, шептал зловещие вещи, заставляя его теряться в собственных мыслях. Он не мог сосредоточиться, когда его голову разрывали противоречивые идеи и тревожные воспоминания. Почему это происходит? Что со мной не так? Он старался сложить картину, но каждая попытка лишь усиливала мигрень, которая сжимала его голову, как капкан. Междумирец только сейчас заметил поведение пернатого. Джодах дергался, его крылья иногда судорожно взмахивали, словно искали спасение от невидимого врага. Междумирец не знал, что сказать. Джодах глубоко вдохнул, пытаясь собрать мысли воедино. Он пытался вспомнить, с чего всё началось — с того дня, когда всё перевернулось. Воспоминания о том моменте, когда Смотрящий убил Эбрадо, внезапно всплыли в сознании, придавая его боли новое измерение. Сколько страха и ненависти, скрывающегося под поверхностью. Смотрящий наконец отвернул голову, его выражение лица оставалось безразличным, но в глазах читалось напряжение… Прошло несколько минут, и выиграл Междумирец, что вызвало у Джодаха раздражение. Он закатил глаза,. — Я теперь желания загадываю, всем или одному? — с недоумением спросил Джодах, стараясь развеять собственные тревоги. Заферион задумался, потирая подбородок, его розовые глаза сверкают в полумраке. — Двум, — наконец ответил он, выдохнув, как будто сняв груз с плеч. Междумирец, поглаживая маску, задумался, внимательно рассматривая окружающих. Он всегда был стратегом, и этот момент не стал исключением. — Я выбираю Джодаха и Смотрящего, — произнес он уверенно, как будто это решение было заранее обдумано. Заферион вздохнул с облегчением, его напряжение явно улеглось. Джодах фыркнул, пытаясь скрыть свою собственную тревогу под маской юмора. Ему не нравилось, когда другие делали выбор за него, и он не хотел, чтобы его желания стали объектом манипуляций. — И что же вы хотите от нас, гений стратегии? — проговорил он с легким сарказмом, готовясь к тому, что эти желания могут оказаться непростыми. — Скоро узнаете, — произнес Междумирец, его голос был полон загадки. Смотрящий кивнул, щёлкнул пальцем, и Заферион исчез, оставляя после себя лишь легкий шёпот ветра. Все поднялись, и Джодах выпрямился. — И куда же мы направляемся? — с отвращением произнес он, его голос звучал недовольно. — Хм… Я помню, ты был богом с Нарфиси? — спросил Междумирец, его глаза искрились интересом. — Я им и явлюсь, — ответил Джодах, стараясь звучать уверенно. — Тогда сначала туда, — подытожил Междумирец, кивнув в сторону пустыни.

***

Через некоторое время Джодах с красным лицом стоял на небольшой статуе, окруженный толпой жителей и стражей. За его спиной возвышалась статуя самого себя — бога Фараона. Он поднял крылья, расправив руки в стороны, и чувствовал, как тепло пустынного солнца охватывает его. Пирамида высилась на горизонте, в её тени прятались жаждущие зрители.

Смотрящий и Междумирец стояли недалеко, чтобы все могли видеть и слышать. Междумирец был закутан в черный плащ, стараясь не привлекать лишнего внимания. Смотрящий же лишь наблюдал, его холодный взгляд сканировал толпу, прикидывая возможные реакции. Толпа недовольно шепталась, некоторые завороженно смотрели на Джодаха, другие же выражали опасения. Их восприятие бога менялось — кто-то восхищался, кто-то боялся. В этот момент Джодах почувствовал мощь своей сущности, но также и бремя, которое она приносила. Внутри него боролись эмоции, и он не мог не задуматься, каково это — быть богом среди людей, которые его поклоняются и одновременно боятся. — Дети мои… — начал Джодах, его голос прозвучал уверенно, и толпа замолчала, словно завороженная. На его крыльях открылись глаза, сверкая яркими оттенками. — Я Бог Фараон, хотел сказать вам… — он не успел закончить, как кто-то крикнул в толпе, и люди начали склоняться, готовясь к поклонению. Джодах в ужасе дёрнул руками. — Нет, не надо! — закричал он, заставляя всех замереть. — Я хотел сказать вам, что я не бог, я п-павлин и индюк. И агу агабымрглдгоьвулксааа… На эти слова в толпе повисла настороженная тишина, а затем последовал шок. Люди переглянулись, не веря своим ушам. Кто-то из толпы, не в силах сдержать смех, захохотал, но затем другие, ещё более недоуменные, начали шептаться между собой. — Он что, с ума сошел? — пробормотал один из стражей. — Павлин? Индюк? Да он издевается над нами! — возмущенно произнесла женщина с ребёнком на руках. Смотрящий, стоя в стороне, с недоумением наблюдал за происходящим. Он не знал, как реагировать на это. Междумирец тоже был в смятении; Джодах сказал не то, что он просил. — Закидайте этого, едой! — вдруг крикнул Междумирец, не выдержав комичности ситуации. Толпа мгновенно ожила. Люди, подхватывая его крик, начали возмущенно выкрикивать: — богохульство!! Кто-то схватил просроченный арзубз — старый хлеб, который уже давно потерял свою съедобность, и метнул его в сторону Джодаха. — Это не бог, а просто глупец! — закричал кто-то, и другие начали подхватывать. Скоро Джодаха начали закидывать не только просроченными продуктами, но и всякой дрянью: кусками грязной ткани, камнями, и даже остатками еды, которую они держали при себе. Он пытался уклониться, но толпа лишь раззадоривалась, ещё больше крича и смеясь над его нелепыми заявлениями. — Ты нам не нужен, павлин! — оскорбляли его, поднимая все новые предметы, готовясь снова метнуть в «бога». Вся сцена приобрела абсурдный и комичный характер, и Джодах, погруженный в это безумие, не знал, как выбраться из этой ситуации, ведь он действительно стал объектом насмешек, а не богом, как планировал. Джодах закрыл крылья, стараясь избавиться от грязи, но на него продолжали лететь новые обломки. Он прикусил губу, пытаясь подавить растущее раздражение. В его памяти возникли воспоминания о школе — те дни, когда его смех и веселье обрывались недовольными взглядами одноклассников. Он мечтал о другом, о возвышенности, о уважении. Руки сжались в кулак от безысходности. То, что сказал ему Междумирец, оставило глубокий след в душе, и он понимал, что через свою гордость не сможет произнести подобные слова. Вместо этого вырвалось другое: — Да как вы, простой народ, смеете?! На его лицо прилетел обломок каши, мерзко воняющий, заставляя его ощутить всю унизительность момента. Междумирец спокойно наблюдал за этой сценой, его лицо оставалось невозмутимым. Он понимал, что Джодах сам в этом виноват — в его словах было слишком много высокомерия, и теперь он расплачивался за это. Смотрящий, находясь рядом, почувствовал, как его сердце сжимается от жалости. Это стало слишком — видеть, как некогда величественный бог опустился до уровня насмешек и презрения. Он не мог просто стоять в стороне, но вмешаться в это было бы глупо. Внутренние противоречия терзали его: с одной стороны, он понимал, что это испытание, которое должен пройти Джодах, а с другой — ему хотелось защитить друга, даже если это значило бы вмешательство в естественный ход событий. — Смотри, как этот павлин обижен! — закричал кто-то из толпы, вызывая ещё больше смеха. Джодах, чувствовавший, как его достоинство разбивается о мелкие оскорбления, глубоко вздохнул. Он мог бы сделать что-то великое, но сейчас все, что у него было, — это горечь и разочарование. Толпа продолжала смеяться, не осознавая, что под этой маской гордости скрывалась боль, с которой Джодах, казалось, уже не мог справиться. Джодах не выдержал. В его руках внезапно появился посох, и в глазах зажегся ярко-розовый оттенок. Это уже второй раз за день, когда он ощущал прилив ярости, теряя контроль. Внезапно один из людей из толпы, мужчина в тканях с бородой, взлетел в воздух. — Как ты смеешь?! — голос Джодаха был наполнен ненавистью. Толпа замолчала, охваченная страхом. Междумирец напрягся, он ожидал чего-то подобного, но стоял на месте, не желая вмешиваться раньше времени. Его взгляд был сосредоточен, но внутренне он был готов к любому развитию событий. Смотрящий, наблюдая за происходящим, почувствовал волнующую волну негатива. Он не мог позволить Джодаху убить человека прямо перед ним. Это было недопустимо. - Йозеф -, [08.09.2024 16:54] — Он что, с ума сошел? — пробормотал один из стражей. — Павлин? Индюк? Да он издевается над нами! — возмущенно произнесла женщина с ребёнком на руках. Смотрящий, стоя в стороне, с недоумением наблюдал за происходящим. Он не знал, как реагировать на этот комичный и, в то же время, шокирующий момент. Междумирец тоже был в смятении; Джодах сказал не то, что он просил, и это создало напряжение в воздухе. — Закидайте этого, едой! — вдруг крикнул Междумирец, не выдержав комичности ситуации. Толпа мгновенно ожила. Люди, подхватывая его крик, начали возмущенно выкрикивать: — Да, закидайте его! Кто-то схватил просроченный арзубз — старый хлеб, который уже давно потерял свою съедобность, и метнул его в сторону Джодаха. — Это не бог, а просто глупец! — закричал кто-то, и другие начали подхватывать. Скоро Джодаха начали закидывать не только просроченными продуктами, но и всякой дрянью: кусками грязной ткани, камнями, и даже остатками еды, которую они держали при себе. Он пытался уклониться, но толпа лишь раззадоривалась, ещё больше крича и смеясь над его нелепыми заявлениями. — Ты нам не нужен, павлин! — оскорбляли его, поднимая все новые предметы, готовясь снова метнуть в "бога". Вся сцена приобрела абсурдный и комичный характер, и Джодах, погруженный в это безумие, не знал, как выбраться из этой ситуации, ведь он действительно стал объектом насмешек, а не богом, как планировал. Джодах закрыл крылья, стараясь избавиться от грязи, но на него продолжали лететь новые обломки. Он прикусил губу, пытаясь подавить растущее раздражение. В его памяти возникли воспоминания о школе — те дни, когда его смех и веселье обрывались недовольными взглядами одноклассников. Он мечтал о другом, о возвышенности, о уважении. Руки сжались в кулак от безысходности. То, что сказал ему Междумирец, оставило глубокий след в душе, и он понимал, что через свою гордость не сможет произнести подобные слова. Вместо этого вырвалось другое: — Да как вы, простой народ, смеете!? На его лицо прилетел обломок каши, мерзко воняющий, заставляя его ощутить всю унизительность момента. . Смотрящий, находясь рядом, почувствовал, как его сердце сжимается от жалости. Это стало слишком — видеть, как некогда величественный бог опустился до уровня насмешек и презрения. Он не мог просто стоять в стороне, но вмешаться в это было бы глупо. Внутренние противоречия терзали его: с одной стороны, он понимал, что это испытание, которое должен пройти Джодах, а с другой — ему хотелось защитить друга, даже если это значило бы вмешательство в естественный ход событий. — Смотри, как этот павлин обижен! — закричал кто-то из толпы, вызывая ещё больше смеха. Джодах, чувствовавший, как его достоинство разбивается о мелкие оскорбления, глубоко вздохнул. Он мог бы сделать что-то великое, но сейчас все, что у него было, — это горечь и разочарование. Толпа продолжала смеяться, не осознавая, что под этой маской гордости скрывалась боль, с которой Джодах, казалось, уже не мог справиться. Джодах не выдержал. В его руках внезапно появился посох, и в глазах зажегся ярко-розовый оттенок. Это уже второй раз за день, когда он ощущал прилив ярости, теряя контроль. Внезапно один из людей из толпы, мужчина в тканях с бородой, взлетел в воздух. — Как ты смеешь!? — голос Джодаха был наполнен ненавистью. Толпа замолчала, охваченная страхом. Междумирец напрягся, он ожидал чего-то подобного, но стоял на месте, не желая вмешиваться раньше времени. Его взгляд был сосредоточен, но внутренне он был готов к любому развитию событий. Смотрящий, наблюдая за происходящим, почувствовал волнующую волну негатива. Он не мог позволить Джодаху убить человека прямо перед ним. Это было недопустимо.

***

Джодах сидел на лавочке, голова опущена, крылья свисали, как будто они потеряли всю свою силу. Он чувствовал себя униженным, поглощённым стыдом и самоненавистью. Он хотел исчезнуть, раствориться в воздухе, так чтобы больше никто не мог его видеть.

Междумирец стоял неподалёку, скрестив руки на груди и наклонив голову, его взгляд был полон недовольства. Смотрящий находился рядом, его аура была холодной и отстранённой, а присутствие – давящим. — Сказал какой-то бред, — недовольно пробормотал Междумирец, качая головой. — Заткнись! — выкрикнул Джодах, не поднимая головы, его голос дрожал от эмоций. — Я бы не смог это сказать… Междумирец уже открыл рот, чтобы ответить, но его резко перебил Смотрящий, голос которого прозвучал как холодный ветер. — И всё? — его тон был одновременно тихим и ледяным. Джодах вздрогнул от этих слов. Он медленно поднял руки и посмотрел на Смотрящего, в глазах было удивление и отчаяние. Этот человек, которого он считал другом, который должен был понять его, сейчас стоял перед ним и словно издевался над ним? Джодах вцепился в Смотрящего с отчаянием, пытаясь встряхнуть его, но сам же не мог контролировать собственные эмоции. Его крылья подергивались от гнева и паники, словно каждое перо пыталось сопротивляться ситуации, в которой он оказался. В глазах заблестели слёзы, и голос дрожал, как сломанная струна. — Ты… ты ужасен! — выкрикнул Джодах, его голос пронзил тишину, словно последнее отчаянное обвинение. Смотрящий, сначала безэмоциональный, вдруг повернулся к нему с ледяным, холодным взглядом. Его голос прозвучал низко и угрожающе: — Что ты сказал? Джодах сделал шаг назад, его гнев моментально испарился, уступив место страху. Но Смотрящий уже не собирался оставлять это без ответа. Он начал искажаться, увеличиваться в размерах, его тень падала на Джодаха, как зловещий призрак, и вся его сущность внушала ужас. — Повтори, как ты нас назвал? — спросил Смотрящий, его голос был полон холодного торжества. Джодах не смел ответить, страх парализовал его. Он закрыл глаза, стараясь убежать от реальности, но это не спасло его. Когда он открыл их снова, всё изменилось. Белая камера окружала его, стены давили на него, и весь мир казался чуждым и безжизненным. Он снова был в своём старом облике — чёрно-белая версия себя самого, будто лишённый жизни и силы. Магия была мертва, её следов не было ни в его руках, ни в окружающем пространстве. В нескольких метрах от него сидел Смотрящий. Его белые глаза безжалостно смотрели на Джодаха, как на нерадивого ученика, который вновь провалил урок. — Разве я заслужил такое отношение к себе, Джодах? — тихо, почти шёпотом, сказал Смотрящий, делая паузу между словами. В его голосе не было ни злобы, ни агрессии, лишь ледяной укор. — Я же ничего не сделал тебе. Каждое слово, как острый нож, вонзалось в разум Джодаха. Он схватился за голову, ощущая, как его внутренний мир рушится под давлением этих слов. Крылья больше не трепетали, словно погасли, как и его уверенность. Джодах всё больше ощущал, как реальность вокруг него искажалась. Стучащее сердце билось всё громче, эхо его собственного имени звучало в голове, как странный, пугающий рефрен:

— Джодах… Джодах… Джодаах…

С каждым всхлипом, с каждым ударом сердца в ушах, этот стук нарастал, усиливая безумие. Он зажмурил глаза, пытаясь закрыться от этого звука, пытаясь открыть их снова и вернуться к тому, что считал реальным. Но белая камера не исчезала. Он остался там, один, окружённый своими страхами и голосами. Он стал раскачиваться, сидя на полу, обхватив руками свои колени, пытаясь хоть как-то удержаться от полного безумия. Время потеряло значение, и казалось, что это длилось вечно. Но тут сквозь хаос в его голове, он услышал знакомый голос — Люциус, или, точнее, его эхо, донёсшееся с соседней камеры: — Я ненавижу вас! — крикнул полубог, его голос звучал со злостью, как жалкий крик в пустоте. Это был единственный голос, кроме голоса Смотрящего, который он мог расслышать в этой тюрьме. Но самого Люциуса он не видел, только этот безумный крик. В глазах Джодаха всё начало темнеть. Джодах в это мгновение ощущал, как его сознание вновь погружается в прошлое, в болезненные воспоминания, от которых он давно пытался убежать. Он снова был маленьким, слабым, с крохотными крыльями, которые не могли его защитить. Перед ним стояли три чёрных силуэта — одноклассники, смеявшиеся и дразнившие его, кидая его рюкзак из рук в руки. — Отдайте! — кричал он, но всё было будто во сне — медленно, размыто, как через толстую вуаль. Его ноги подвели, и он рухнул на пол. Крылья бессильно распластались по холодному полу, и он остался там, один, униженный. Смешки заполнили пространство, но сквозь шум пробился другой голос — голос, который был теплее и заботливее. Это был Джейс, его брат. — Ты как? Может, льда принести? — предложил он, стоя рядом, в зелёной кофте. Джодах, злясь на всё происходящее, вскочил с кушетки в школьном медпункте. — Да пошёл ты со своим льдом, — огрызнулся он, резко направляясь к выходу. Джейс остался стоять позади, с портфелем Джодаха в руках, его голос был тихим, едва слышимым, но наполненным заботой: — А ты куда?.. — В библиотеку, — бросил Джодах, не оглядываясь, и ушёл, хлопнув дверью, словно пытаясь убежать от своей слабости, от своих переживаний.

***

Джодах стоял рядом с матерью, её рука мягко поглаживала его по волосам, но её лица он не видел. Может быть, он никогда его и не запомнил, или просто пытался забыть. Вокруг них всё казалось расплывчатым, словно это воспоминание существовало на грани исчезновения. — Ну, Джодах… у тебя был плохой день в школе? — её голос был тёплым, полным сочувствия. Джодах слегка наклонил голову, его крылья немного приподнялись, словно в слабом порыве, как бы отражая его беспомощность. — И не только сегодня… и вчера тоже… — он глубоко вздохнул, стараясь сдержать слёзы. Мать присела перед ним на корточки и нежно обняла его, прижимая к себе, как будто стараясь защитить от всего мира. — Я ненавижу нашу расу… — прорычал Джодах сквозь слёзы, уткнувшись лицом ей в плечо. — Они ненавидят меня… мама, почему?.. — Джодах, милый мой… тише, тише… — её голос дрожал от боли за своего сына, но она старалась оставаться спокойной. Её прикосновения были ласковыми, но слова не могли развеять его одиночество.

***

Джодах проснулся посреди ночи, его белые волосы растрепались, а в комнате царила темнота. Внезапно его дыхание стало прерывистым, он сел на кровати и почувствовал, как что-то невидимое начало душить его. Это было невыносимое ощущение он не мог двигаться, тело словно замерло. Невидимая сила сжимала его горло, воздух не поступал в лёгкие. Вдох. Вдох. Вдох. Каждый вздох казался последним. Он был уверен, что вот-вот всё закончится, и его жизнь оборвётся прямо здесь, в этой тёмной комнате. А потом Бессонница. Никакие успокоительные, никакая смена обстановки не помогали. Джодах выходил во двор, поднимал глаза к звёздам, но вместо спокойствия слышал в голове голоса. Эти ужасные голоса, которые шептали ему… «Убей себя» Это было невыносимо. Но иногда… становилось тихо. Как будто этих голосов никогда не существовало. Они просто исчезали, оставляя его в одиночестве. В такие моменты он думал, что, возможно, всё это закончилось. Но потом резко, неожиданно, когда он пытался вести обычный разговор, они возвращались. Снова начинали говорить, обсуждать, приказывать. «Поешь, съешь их всех!» Джодах стиснул голову руками. Он не мог больше так жить.

***

Джодах стоял под деревом в ливень, его сердце бешено стучало, а воспоминания вспыхивали перед глазами. Шум в голове становился невыносимым, он уже не мог слышать ничего, кроме хаотичного гула. Чёрные руки, протянулись к нему, пытаясь затянуть глубже. Джодах зажал уши, но голоса всё равно проникали в сознание. — Тебя же будут ненавидеть, Джодах. — Люди поймут, что бог есть! — Ты не бог, прекрати называть себя так. — Вопрос лишь во времени, брат. Голоса смешивались, становились неразличимыми. И вдруг всё изменилось. Джодах Ави. Джодах. Очнись! Очнись! Он очнулся на холодном полу. Его дыхание было неровным, тело дрожало от пережитого. Он потёр глаза, видя яркий свет, который бил прямо в лицо. — Хах… Очнулся. Пернатик, ты меня изрядно испугал, — произнёс Джон, стоя рядом. Его голос был спокойным, но в глазах проскальзывала тревога. Недалеко стояла девушка с синими волосами, наблюдая за ним. Её выражение было серьёзным, но она молчала. Джодах перевёл взгляд на свои мокрые руки, осознавая, что реальность снова вернулась, но ощущение тревоги и тяжести осталось внутри. — Что произошло…? — пробормотал Джодах, поднимая голову и встречаясь взглядом с Джоном. Очкарик стоял перед ним, задумчиво разглядывая Джодаха, скрестив руки на груди, словно оценивая его состояние. Его пальцы слегка подрагивали, он был напряжён, но старался не показывать этого. — Ох, пернатик, ты аж поседел, — усмехнулся Джон, его глаза за сверкающими линзами очков оставались серьёзными. — Ну, я так уж и быть напомню. Внезапно Джон сделал лёгкий кувырок через плечо, демонстрируя странную лёгкость в этой напряжённой ситуации. Они находились в лаборатории, на столе стояла коробка с печеньем. Джон, казалось, совсем не нервничал. — Мы… точнее я, — продолжил он, акцентируя на своём вкладе, — нашёл новый способ вернуть нашего дорогого общего друга. Он недовольно цокнул языком, словно обсуждал что-то обыденное. — И ты стоял тут, говорил что-то о разломах, собирался куда-то идти, — Джон прищурился, вспоминая, — а потом просто замер и рухнул на пол. Девушка с синими волосами подошла к Джону, сложив руки на бедрах. Её взгляд был строгим, и она не колебалась. — Мы пытались тебя разбудить, но ты выглядел так, будто умер! — добавила она, и прежде чем Джон успел что-то ответить, она резко ударила его по затылку, заставив того ругнуться вполголоса. — Эй! Я не сбегал! — обиженно сказал Джон, потирая голову, но взгляд его стал ещё более задумчивым. Джодах перевёл взгляд с Джона на девушку и обратно. Неужели всё, что он видел, было лишь галлюцинацией? Так реальной, что ему казалось, что он вот-вот исчезнет в её паутине?