Подло Ештовар

С собой они имели лишь ручные фонари и импровизированные факелы, и никакого специального снаряжения. Тогда их это не остановило, ведь друзья решили "просто разведать обстановку". Чтобы не заблудиться, они уже на полпути начали отмечать дорожку из конфет. Потом передумали, оставив только фантики. Катакомбы встретили их мрачной холодной темнотой, едва рассеиваемой слабыми фонариками, окружающей и давящей со всех сторон, да гулким эхом, что любой шорох со стороны казался чьим-то грозным шевелением, а каждый собственный шаг словно непременно пробудил бы кого-то в тёмной глубине. Друзья долго блуждали, минуя вытесанные в скалах залы, галереи и коридоры склепов, стены со статуями, которые под светом фонарей порождали украдкой движущиеся теневые силуэты. Жевнан предложил вернуться на базу, чтобы продолжить поиски со снаряжением, грузовиком, большей командой, и, в конце концов, проводником. Но Травко не понравилась собственная мысль, что они шли так долго, чтобы только слопать в темноте конфеты и ничего не найти — "Всё только начинается", сказал Травко. И тут фонарики погасли. Выругавшись, друзья принялись разжигать факелы. Теперь и Травко осознал необходимость хорошей подготовки и смены батареек, потому кладоискатели спешно пошли обратно. Постепенно стали обнаруживаться фантики, заметно сместившиеся с мест, где были оставлены. "Должно быть, ветер" — заключил Жевнан. Долгим ли был обратный путь среди однообразных катакомб или нет — никто не знал, но вдруг он оборвался — примерно на середине его фантики пропали. Друзья задержались, рассчитывая, что кто-то из них по невнимательности не отметил путь с перекрёстка, и чуть пройдя по каждой стороне, они найдут начало дорожки. Оно не нашлось. Травко и Жевнан остановились и стали оглядываться, чтобы определить верный ход по памяти. И не только ничего не вышло, но и забылся коридор, откуда они пришли к перекрёстку. Нужно было торопиться, ведь погаснуть могли и факелы. А выхода не находилось. Друзья уже едва не отчаялись, как вдруг забрезжил свет. Сверху. Гусеницы обернулись и увидели с треском начавшую падать на них объятую огнём огромную глыбу, после чего немедля побежали прочь. Позади раздавался грохот, потолок сверху гудел, осыпались камни — а гусеницы бежали, не разбирая дороги. Если раньше они не могли различить окружение, то теперь его перестали узнавать, всё было совершенно новым, сложным, чужим. И когда грохот, эхо и гул позади стихли, а друзья смогли остановиться передохнуть, в оглушающей тишине где-то со стороны послышался скрип. Гусеницы замерли, слушая сердцебиение, пока им не надоело и они не отбросили с презрением страх, "Потолки тут какие-то деревянные. Всё, отдохнули. Пойдём, пока снова чё-нить не подпалили". И, после осторожного шага Травко, скрип вдруг резко повторился, а в лица бросился пустой экзоскелет жука. Друзья снова побежали, сжимая в руках гаснущие факелы. Вскоре они выдохлись, и, без возможности и совсем без желания где-то здесь оставаться, часами понуро плелись в кромешной тьме, наощупь, стараясь держаться левой стороны. С каждой передышкой им всё сложнее было идти, но на одной из них они вспомнили про рации с собой, немедленно, хоть и со слабой надеждой, попытавшись связаться с бандой. Но ответили лишь помехи. В такой же темноте им бы предстояло идти через лес под горой, если не успеют выйти до ночи, как понял Жевнан, но Травко уже не рассчитывал, что им удастся выбраться, как минимум — без ночёвки. Но ему так же не нравилась идея ночёвки, посему они решились на последний рывок. И за одним из поворотов где-то в конце коридора показалась точка света. Радостно миновав этот коридор, друзья увидели внизу что-то вроде колодца, который из бреши со стороны освещали солнечные лучи, дна было не разглядеть, а по краям виднелись полустёртые узкие ступеньки. По ним гусеницы сойти нормально не могли, нужна была верёвка. А её и не было. Пришлось спускаться так, прижимаясь к стенам и хватая всеми руками и ногами выступы. Ослабевшим гусеницам это сделать не удалось, Травко поскользнулся и полетел вниз, но его вовремя схватил за руку Жевнан. Только толку было мало — теперь они падали вдвоём. По приземлении оба получили массу царапин, растяжений и ушибов, а Жевнан сломал несколько ног. Внизу их встретило некое подобие алтаря, с большой металлической статуей, плитой с непонятными древними письменами, и — огромным сундуком перед теми из дерева или хитина. Друзья немедленно расколотили крышку сундука разряженными фонариками, окончательно их сломав, и выломали из крышки замок, после чего открыли и увидели... битком набитые семена. "И всё ради каких-то семян" — буркнул Жевнан, но завороженный Травко промолвил — "Из этих семян прорастёт новая страна". В стене пещеры было маленькое окно, достаточное, чтобы выкарабкаться гусенице, но с сундуком было бы не пролезть. Но теперь, кроме сундука и травм после падения, на Травко и Жевнана ничего больше не давило и не торопило, путь к спасению был перед ногами, осталось только найти путь к богатству, а потому за непринужденным отдыхом они долго и упорно размышляли. Вывод вскоре вышел сам собой — им нужно было столкнуть статую, чтобы расширить окно, а затем, уже после ночлега, просто растолкать обломки. Не без труда, но они это сделали — статуя выломала из стены пещеры кусок и грохнулась... на замеченную прямо перед этим плиту под выходом, которая прожалась вниз. Не стих ещё грохот обвала, как под гладким ровным полом пещеры что-то заскрежетало, застучало, и пол вдруг накренился, раскрывая бездонную пасть ещё одного прохода — в бездну. Осколки стены пещеры покатились вниз, освобождая гусениц от необходимости их расчищать и заставив их прислушиваться звука падения камней. А его не прозвучало, только удалялось эхо. И спать теперь было негде, да и от расширившегося выхода их теперь бесконечно отдаляла пропасть.  "Неужто чёртовы букашки специально эту ***** устроили на случай если кто столкнёт статую?" — произнёс Жевнан, с досадой усевшись на алтарь с надписью. И плита на алтаре вдруг тоже продавилась внутрь, а пол с тем же скрежетом начал крениться в обратную сторону. "Смотри куда зад лепишь!", сперва со страхом произнёс Травко, но вскоре до них дошло — "Если та плита валит тех кто заходит, то эта пропускает тех, кто выходит. Или наоборот. Без разницы короче". Но разница была — Жевнан, и без того едва способный передвигаться, теперь не мог слезть с нажатой плиты, чтобы пол не перевернулся снова. Травко перебрался на другую сторону и попытался сдвинуть лежащую статую со второй плиты, но на этот раз статуя не поддалась. "Братан, я пойду за подмогой. Дождись, никуда не дёргайся, парни придут за тобой" — сказал Травко матерящемуся на судьбу другу, и, нерешительно задержавшись над сундуком, подумал, что Жевнан по дурости может заесть голод и волнение семенами, и, в ответ на "Да оставь ты его, потом заберём", прибавил — "Потом сложно будет. Ничего, парни придут за тобой. Скоро встретимся". Травко потащил сундук перед собой до озаренного солнцем выхода, сел на сундук и съехал на нём по крутому склону горы. Пришёл в себя он в окружении камней под непонятный грохот откуда-то сверху, увидел пылающий алым горизонт, но так и не понял, был это закат или рассвет.