Ты — это вечный взрыв

Гермиона ошиблась. Чтобы вернуться, ей не понадобилось засыпать. Просто в один из бесконечных дней, на исходе года своего добровольно-принудительного отшельничества, она ощутила озноб. Холодок в области груди, вроде того, что чувствуешь, когда смотришь вниз с большой высоты. Он постепенно усиливался, смешиваясь с неясной тревогой. Что-то происходило, и она имела к этому прямое отношение. Но что и где? Тревога нарастала, а вместе с ней — слабость. В моменте, когда все это начало происходить, Гермиона сидела за столом, пытаясь писать. Но чем ярче проступали новые ощущения, тем сильнее выцветала окружающая реальность. В следующий момент Гермиона отчетливо поняла, что спит и все кругом — всего лишь вымороченный сон. Ей всего-то нужно сделать небольшое усилие и вынырнуть из опостылевшего сновидения, что она и сделала. «Грозовые тучи и молнии». В комнате, где она очнулась, были другие люди, но его Гермиона увидела первым. Может быть, это игра воображения (как будто за последний год ей было недостаточно его игр), но Драко будто бы подсвечивал прожектор. Он выглядел точно таким, каким она его запомнила: тонкие губы, бледный шрам, разделяющий щеку на две неравные части, темные брови и нос с небольшой горбинкой. Статная фигура, на которой даже простая черная мантия смотрелась дизайнерским костюмом. И глаза. «Зеркальная гладь озера в безветренный день». И в ней Гермиона видела свое отражение. — Гермиона, оденься потеплее, — кто-то назвал ее по имени, но голос, хоть и знакомый, доносился будто бы сквозь толщу воды. Ей хотелось, чтобы Драко подошел, ей нужно было убедиться, что он реален, что он и правда здесь, с ней. Но он только стоял и смотрел. — Гермиона! Гермиона, ты слышишь? — другой голос, но не тот, что она хотела услышать. Не тот, по которому она скучала до спазма в груди. — Дайте ей прийти в себя, — еще голос. Он ей нравится, можно сказать, она любит этот голос. Но не так, как тот, который должен погасить прохладным дождем ее тревогу. — Нам нужно уходить отсюда, немедленно. — Дом раскрыт! Дементоры… — Это твоя вина, Ромильда! — Дерек не мог так поступить! — Дерек — гребаный оборотень. Или ты забыла, кто сдал Нору? Анджелина, которая — вот это совпадение! — тоже годами работала с оборотнями! — Джордж говорил, что ее вынудили. — Кстати, а где он? Голоса сливались в убаюкивающий гул. Гермионе хотелось закрыть глаза, но она боялась снова потеряться в сновидении. А еще она слишком долго не видела Драко. Так что сейчас она моргала через раз, чтобы его не скрывал даже миг темноты. — Кажется, в Лаборатории. Наверное, впервые за все время их знакомства — настоящего знакомства, разумеется, а не того, что было в Хогвартсе, — Гермиона заметила, как он двигается. Малфой ринулся к ней, и в следующую секунду горячие руки — те самые, по которым она так скучала! — обвились вокруг ее талии, и она оказалась прижата к его груди. — Ты здесь? — жаркий шепот в ухо. — Я здесь. Он только сильнее стиснул ее в объятиях. — Оукфилд под атакой. Ты помнишь, что это? — Атака или дом? — И то, и другое. — Я помню, Драко. Я была там меньше года. Малфой подхватил ее под колени, а Гермиона обвила руками его шею, и через мгновение леденящий ветер высушил испарину на ее лбу. Драко вынес ее на улицу и быстро потащил ее куда-то в темноту. — Что ты делаешь? — прохрипела она. — Мы уходим. Здесь больше небезопасно. Гермиона чувствовала это. Смертный холод, отголосок которого она ощутила в самом начале, пробирал до костей. Она уткнулась в шею Драко, не желая смотреть по сторонам. Дементоры. Много дементоров. Взгляд отказывался фокусироваться на темных фигурах, но тело все равно чувствовало присутствие тварей. Под губами бился его пульс. — Я могу идти сама. — Сомневаюсь. Малфой бежал. Она сжалась в комок, пытаясь сосредоточиться на тепле, которое дарили его руки. — Экспекто Патронум! Серебристый песец вспорхнул в вышину, освещая темные ветви сосен. Большая черная фигура шарахнулась от света, Гермиона могла бы поклясться, что слышала утробный вой дементора. Но он был не один. Вторая, третья, четвертая, пятая твари неслись по воздуху, уворачиваясь от лап сияющего зверька. — Огонь и Патронус. — Что? — Позволь мне помочь. Драко продолжал бежать. — Нет времени на эксперименты, Грейнджер. Мы почти за антиаппарационным куполом. — Мы — да, — тихо ответила Гермиона. — Но не те, кто остался в доме. Ты опять это делаешь, Драко. Ты опять отказываешься от помощи, которая тебе нужна. И нужна остальным. Дементоры приближались, она уже могла слышать их свистящее, прерывистое псевдодыхание, когда Малфой резко остановился и поставил ее на землю. — Когда ты уже уяснишь, что мне плевать, что произойдет с остальными? — с досадой сказал он. — Твоя палочка в кармане кофты. — Я знаю, — ответила Гермиона, непослушными пальцами нащупывая древко. — Экспекто Игнеус Патронум! И золотой, блистающий огненными всполохами песец — близнец того, что кружил сейчас в воздухе, — взмыл в небо. Темные твари шарахнулись от него, как от чумного, но зверь был быстрее. Он преследовал дементоров и короткими крепкими лапками рвал их черные одеяния, распространяя вокруг сизый туман. Через несколько минут все было кончено. Один дементор медленно истаивал в паре метров от Драко и Гермионы. Остальные поспешно улепетывали в глубь леса, теряясь в темноте. — У тебя был другой Патронус, — выдавил Малфой, с трудом отрывая взгляд от зверька и переводя на тварь, умиравшую рядом с ними. — Был, — завороженно ответила Гермиона, любуясь золотыми переливами на шерстке призрачного зверя. Патронус сделал прощальный круг над деревьями и исчез. В следующее мгновение Драко подхватил ее под колени, поднял на руки и понес дальше. — Я могу идти сама, — снова запротестовала Гермиона. Впрочем, в основном по привычке. — Возможно. Но мне так нравится больше. — Мы должны вернуться и помочь остальным. Дементоры — это только авангард его войск. — Ты едва держишься на ногах, Грейнджер. И единственный, кому ты можешь сейчас помочь, — это я, если наконец перестанешь дергаться и мешать мне бежать, — ответил Малфой, не замедляя хода, ровно и быстро ступая по петляющей тропинке. — Но никто не знает про огненный Патронус! Это я его придумала! Я не была уверена, сработает или нет, но все получилось. Нужно рассказать Гарри, Ромильде, Биллу, всем! Гермиона еще не договорила, как ее затянуло в воронку аппарации. В следующее мгновение Малфой поставил ее на деревянный пол в Хижине. Гермиона ошарашенно огляделась. Такой она видела комнату впервые. На столе — закопченный котел и несколько колб с зельями непонятного назначения. Кровать, обычно заправленная по линеечке, напоминала выпотрошенную рыбу — простыня смята, покрывало сбилось комом, подушки лежали вразнобой. Но самое главное — книги. Десятки томов валялись на полу, на столах, на подлокотниках кресел. Казалось, будто кто-то открывал их на случайной странице, а потом раздраженно отбрасывал в сторону. — Что здесь произошло? — она повернулась к Малфою, который торопливо надевал защиту поверх мантии. — Ничего, — хмуро отозвался он. Затянув манжету на предплечье, он проверил ремни и крепления и взглянул на Гермиону. — Оставайся здесь, Грейнджер, если что-то понадобится — зови Миппи. А теперь покажи мне, как должна двигаться палочка, чтобы вызывать огненного Патронуса, словесную формулу я запомнил. — Так же, как и обычно. Только более резкий замах и узкая завершающая петля. Дело не в движении, — она покачала головой. — А в чем? — В намерении. — Что ты имеешь в виду? — нахмурился Малфой. — Золотого Патронуса можно вызвать, только чтобы защитить кого-то другого. Не себя. И чувствовать при этом… — Гермиона задумалась, подбирая слова. — Уверенность. Готовность отдать всю магию до капли, чтобы спасти. Малфой скептически скрестил руки на груди. — А если представить, что спасаешь весь мир? — А твоей любви и желания помочь хватит на всю планету? — вопросом на вопрос ответила Гермиона. — Хитрят и подтасовывают формулировки — люди. Магия же работает на истинных, глубинных резервах души, да ты и сам это знаешь. — Знаю. Драко подошел ближе, вглядываясь ей в лицо. Казалось, он хотел запомнить каждую черту, каждую малозначительную деталь. Горячие пальцы коснулись ее щеки, и Гермиона закрыла глаза, прижимаясь к его ладони. Кожу покалывало, будто они стали проводниками статического электричества. Дурное предчувствие скрутило внутренности в тугой ком. — Я скоро вернусь. Ты даже не успеешь соскучиться, — обжигающий шепот в ухо. Его губы мягко прихватили мочку и спустились ниже по шее, вызывая прилив отчаянного желания. Желания, за которое Гермиона себя ненавидела. Там, вдалеке, ее друзья были в смертельной опасности. А все, чего жаждала она, — чтобы Драко остался здесь, в безопасности. С ней. Она так давно его не видела. В отчаянии Гермиона цеплялась за его мантию, не находя в себе сил отпустить — или открыть глаза. Она не хотела видеть, как он исчезает. Она не хотела снова оставаться одна. Точнее, в компании с той, другой Гермионой. Которая вечно ставит ей оценки, но никогда не говорит какие. Она всегда молчит. Но пальцы, крепко сжимавшие плотную ткань, уже хватались за воздух.

***

Лаборатория, Оукфилд. За пятнадцать минут до нападения. — Зачем воевать, если есть кокосовый ликер и новый альбом «Ведуний»? Может, у Пожирателей просто алкоголь кончился? Или Волдеморт встал не с той ноги, отобрал все граммофоны и пытает всех, кто под руку попадется… — глубокомысленно изрек Фред, раскачиваясь на стуле в такт свежего хита означенной группы. Фронтмен задорно пел про старые добрые деньки, предупреждая, что, если люди перестали верить в любовь и в музыку, конец уже недалеко. — Не ту они проблему решают, — согласился Джордж, отхлебывая прямо из бутылки. Свои запасы алкоголя он хранил в лесу, так что ни бдительная Молли, ни еще более подозрительный Перси не были в курсе. На эту неделю он запланировал путешествие по ликерам и начать решил с кокосового. Маслянистая сладость приятно обволакивала небо и туманила голову. — Вот именно. Может, отправишь им ящичек своего пойла? Глядишь, оно все и рассосется. — Как нос у Волдеморта? — Ага. — Говорят, он обзавелся новым шнобелем, лучше прежнего. — Гонишь, — восхитился Фред. — Может, и гоню, — ухмыльнулся Джордж. — Это Гарри как-то рассказывал, я не особо вслушивался. Он отсалютовал брату стаканом и снова отхлебнул ликера. По горлу прокатилось тепло. Алкоголь нравился ему куда больше, чем Серые кристаллы, — похмелье, даже самое сильное, не шло ни в какое сравнение с отходняками от наркоты. К тому же к его услугам были современные зелья, которые моментально приводили тело в порядок. Конечно, Джордж мог бы и не пить вовсе — с Воскрешающим камнем необходимость туманить голову как будто бы отпала. Во всяком случае, к наркотикам он не возвращался уже очень давно. Фиал с кристаллами уже несколько месяцев лежал забытый в ящике стола, ведь Фред был здесь, на расстоянии вытянутой руки. Не призрак и не морок, вполне себе настоящий. Но рядом он был, только пока повернут Камень. И как раз для того, чтобы забыть об этом условии хотя бы на время, требовался алкоголь. — А помнишь, как мы на первом курсе прокрались в раздевалку и поменяли местами квиддичную форму Пуффендуя и Когтеврана? А чтобы они не увидели раньше времени, ты зачаровал желтое в голубое и наоборот. — Помню, — расхохотался Фред. — Я был уверен, что цвета вернутся в норму еще до игры и мы просто наведем веселого шороху. А в итоге чары выдохлись прямо во время матча! — Да, так даже лучше вышло, — фыркнул Джордж. — Кажется, это было нашей первой шалостью общешкольного масштаба, — мечтательно сказал Фред. — До этого от старухи МакГонагалл нам попадало исключительно за проделки в рамках родного Гриффиндора. — Ну, это было всего лишь начало октября, — пожал плечами Джордж. — Нам нужно было немного времени, чтобы освоиться, — подхватил Фред. Пластинка доиграла до конца, и под уютное шипение иглы Джордж перевернул ее на другую сторону. Вторая часть альбома нравилась ему даже больше. Он был уверен, что Фред сойдет с ума от четвертого трека «I’m coming» и, скорее всего, придумает к нему массу непристойных рифм. — Как Сьюзен? Помирились? — как бы невзначай поинтересовался Фред. — Мы и не ругались, — пожал плечами Джордж. — Ты сказал, что она тебя избегает. — Да я даже не знаю… Как-то все не складывается. — Но она тебе нравится? — Нравится. Просто сейчас как будто не до всего этого. — Не до нее? — Точно. Столько всего навалилось, и сил на женщин уже не остается. Эх, слышал бы я себя в семнадцать, — хмыкнул Джордж и взглянул на брата, ожидая увидеть зеркальную усмешку. Но Фред шутку не поддержал. Он качался на стуле, задумчиво глядя на близнеца. — Ты же понимаешь, что тебе становится хуже? — тихо сказал он. — Только не начинай опять, — простонал Джордж. — Я же сказал, что не хочу это обсуждать. — Ты много чего не хотел, мой дорогой братец. Например, тырить у Филча Карту Мародеров или пить Оборотное с волосом Паркинсон, чтобы поглядеть на сестричек Гринграсс в душе. Но это не помешало нам взорвать навозные бомбы в соседнем туалете с каморкой этого старого хрыча. И помочь паре хорошеньких слизериночек намылить в душе спинки. — Гринграсс была в шоке от любезности Паркинсон… — Ты, Джорджи, тему-то не меняй, — перебил его Фред. — Ты в зеркало давно смотрелся? Да краше в гроб кладут. — А то ты видел, кого и как туда кладут, — огрызнулся Джордж. Перед глазами встала сухая, потрескавшаяся земля кладбища в Оттери-Сент-Кетчпоул. И глухой стук, с которым она комьями падала на деревянную крышку. Он тогда одновременно хотел и не хотел, чтобы ее закрыли. Ждал и боялся этого момента. С одной стороны, страшно смотреть в мертвое лицо Фреда. С другой — больше Джордж никогда его не увидит. Хорошо, что последнее оказалось неправдой. — Ну, я был на похоронах дядюшки Билиуса, — заметил тем временем Фред. — И поверь, ты выглядишь куда хуже. А ему было уже за семьдесят. — Попрошу у Ромильды омолаживающий лосьон, — сделал еще одну попытку отшутиться Джордж. — Ни хрена ты у нее не попросишь, братец. И хватит уже. Ты знаешь, что мертвым не место среди живых. Ты знаешь, что от этого становится только хуже. — Это не так! — запротестовал Джордж. — Впервые за все эти годы я чувствую себя нормально! Наконец-то я могу обсудить с тобой все, что произошло за эти восемь лет. Ты хоть представляешь, как я скучал? — Нет, — Фред покачал головой. — Не представляю. — Мне пришлось год — слышишь, год! — жить с Перси под одной крышей. Он проверял, меняю ли я носки. — А ты менял? — заинтересовался Фред. — Нет, — фыркнул Джордж. — Носил неделями, а потом подбрасывал их нашему пай-мальчику в рабочий портфель. — Я думал, ты провернешь что-нибудь более остроумное. — Я был не в лучшей форме. — И то верно, — Фред грустно улыбнулся. — Прекрати жить прошлым, Джорджи. Я мертв, а ты — жив. Пришло время смириться и отпустить. Вдалеке послышался какой-то шум, но Джордж не обратил внимания. Он жадно смотрел в лицо Фреду. — Я не хочу. — Знаю. Но это не может продолжаться вечно. Ты помрешь следом за мной, просто так, без какого-либо смысла. Сам говоришь, сейчас война. Нахрена нашему семейству еще один покойник? — А в чем был смысл твоей смерти? — Не знаю, — пожал плечами Фред. — Но я этого не выбирал. Это просто произошло. Зачем, почему — не моего ума дело. В отличие от меня, у тебя выбор есть. Будет глупо, если ты просто возьмешь и угаснешь, только потому что не смог отказаться от суррогатных бесед с мертвым братом. Это будет значить, Джорджи, что лучшая шалость нашей маменьки не удалась. Снова что-то громко ухнуло, и на столе задребезжало стекло. Джордж крепче сжал Воскрешающий камень и оглянулся. За окнами сверкали белые и красные всполохи. Но все это казалось таким далеким и незначительным, что он тут же забыл об этом. — Мне нужно еще немного времени, — взмолился он, повернувшись к брату. — Я в порядке, Фредди, правда. Я понимаю, что это не может продолжаться вечно, но вот просто взять и все прекратить, когда я наконец-то могу с тобой нормально поговорить, — это невозможно. — Мерлин, как жалко ты звучишь, — вздохнул Фред. — Ладно. Но пообещай мне, что будешь проводить больше времени с остальными. И помиришься с Боунс! Прямо сейчас! — Договорились, — Джордж шутливо поднял правую ладонь вверх, а Воскрешающий камень сунул в карман брюк. Некоторое время Фред еще раскачивался на стуле, понимающе ухмыляясь, а потом растаял в воздухе, оставив тем не менее после себя явственные запахи пороха и своего любимого одеколона, вонючего до невыносимости. Джордж опрокинул в рот остатки кокосового ликера и палочкой убрал со стола следы их небольшого кутежа. А в следующий миг мощная Бомбарда разнесла дверь Лаборатории. Взрывная волна швырнула Джорджа к противоположной стене. Он ударился головой и мгновенно потерял сознание, поэтому не видел, как фигуры в черных плащах и масках ворвались в помещение. Крепкие руки обыскали бессознательное тело, вытащили палочку, почему-то пропустив в кармане интригующе прохладный Воскрешающий камень. — Отлевитируй этого к границе купола. Потом разберемся, что с ним делать. И Джордж Уизли, повинуясь движениям палочки какого-то юнца в костяной маске, уплыл за пределы участка, чтобы через полтора часа очнуться в сырой камере подземелья Малфой Мэнора.

***

Не говоря ни слова, Малфой подхватил Гермиону на руки и тут же вынес из комнаты. Через секунду хлопнула входная дверь. По ногам плеснуло холодом. Гарри обернулся, с тревогой глядя на Джинни, которая стояла возле окна и машинально держалась за живот. Наверное, стоило признаться хотя бы себе — он хотел бы уметь так же, как Малфой. Схватить любимую женщину и утащить в безопасное место, ни о ком больше не заботясь и не беспокоясь. Но Гарри так не мог. Когда-то он уже взял на себя ответственность за спасение мира в целом и свою семью — в частности. И какая уже разница, что с годами семья разрослась и расширилась. Однажды он уже за них умер. При необходимости — сделает это еще раз. Но Мерлин, как было бы здорово просто убрать из всех этих уравнений Джинни. — Дементоры — это только авангард, — сказал Гарри. — Стандартная тактика Совета крови: обессилить противника, а потом взять тепленькими. Поэтому не будем тратить магию на этих тварей, прорываемся за границу купола и аппарируем к Флер, в коттедж «Ракушка». Миллисент, ты прикрываешь. — А ты? — воскликнула Джинни. — А я иду за Джорджем. Сью, он точно в Лаборатории? — Был, когда я закончила работу два часа назад. Но вроде оттуда никто не выходил. В комнате становилось все холоднее. Защитные чары еще справлялись, но их явно не хватит надолго. Гарри почувствовал странное дежавю. Полгода назад они тоже оказались в осаде. Только сейчас помощи ждать неоткуда и не от кого. — Выходим через заднюю дверь. Все, кроме Миллс, держат Патронусов. Молли, Артур — следите за воздухом. Все ясно? — В Лаборатории можно взять несколько антидементорных кубов, — встряла Ромильда. — В столе лежат остатки четвертой партии. — Ромильда, я спросил — все ясно? — повторил Гарри. — Да, — пискнула она. — Экспекто Патронум! — и серебристое облачко вылетело из ее палочки. — Сосредоточься, Вейн, — бросила ей Миллисент и рванула к черному входу прямо в сорочке, не утруждая себя поисками уличной мантии. — Идите за мной. — Все наружу! — неожиданно закричала Полумна. — Прямо сейчас, прыгайте из окон! Эванеско! Она схватила Джинни, которая стояла к ней ближе всего, и с удивительной силой швырнула ее в сторону оконного проема, где уже исчезло стекло. За долю секунды Гарри и Миллисент переглянулись и совместной Бомбардой снесли половину стены гостиной. Все высыпались на улицу, недоуменно оглядываясь. А потом с глухим шелестом что-то рухнуло на крышу дома, и их накрыло огненным дождем. Дальше все слилось в безумную какофонию звуков и световых вспышек. Гарри и Миллисент отражали атаку за атакой, не в силах даже увидеть нападающих. Казалось, они были повсюду. Перси и Молли, стоя спиной к спине, швырялись алыми вспышками, а Сьюзен и Ромильда плели какое-то сложное защитное заклинание. От мертвенного холода дементоров их защищали серебристая лошадь и горностай — Патронусы Джинни и Артура. Впрочем, через некоторое время Гарри заметил, что густой туман, закрывающий землю почти по колено, начинает медленно редеть. — Прорывайтесь к лесу, — крикнул Гарри Миллисент. — Я их отвлеку. Его прервал еще один взрыв — остатки дома, которые скалились в небо выбитыми окнами обломанными балками, разлетелись в стороны. Сзади послышался приглушенный вскрик. — Полумна! Гарри не обернулся. Он полностью сосредоточился на защитных чарах, ему нужно было время, чтобы создать полноценный морок. Единственный шанс уйти — обмануть Пожирателей качественной иллюзией. Зеленая вспышка сверкнула над головой, потом справа и почти сразу — слева. Гарри упал на землю, пытаясь слиться с высокой травой и поредевшим туманом. Заклятия летели густо, но ему удалось соорудить приличный морок и отправить его в противоположную сторону. С криками и топотом полупрозрачные иллюзии унеслись в сторону дома, то и дело отстреливаясь фальшивыми чарами. Оставалось надеяться, что нападающие купятся на этот трюк. Сам же Гарри, пригибаясь, побежал в сторону амбара, в узких окнах которого как ни в чем не бывало горел свет. Он был уже близко, очень близко, когда в спину ему прилетело мощное Обездвиживающее. Поттер рухнул ничком, как подкошенный. — Вот мы и встретились, Гарри Поттер, — услышал он хриплый голос, и в шею ему уткнулся кончик волшебной палочки. — Темный Лорд будет очень доволен. Левикорпус! Гарри почувствовал, как его тело поднимается в воздух. Земля закружилась перед глазами. — Не так быстро, Антонин, — раздался другой голос, знакомый. И до зубовного скрежета раздражающий. — И ты здесь, щенок! — мужчина говорил с сильным акцентом, так что у него получилось что-то вроде «сченок». — Отпусти Поттера и проваливай на все четыре стороны, — лениво продолжил Малфой. Судя по звуку, он стоял где-то в стороне, скрываясь за темными стволами деревьев. — И зачем бы мне это делать, Малфой? Опусти палочку, гнида, или я перережу глотку Поттеру прямо сейчас. Как бы быстр ты ни был, ты не успеешь ничего сделать. Приказа доставить Поттера живым не было. Господин не повторяет своих ошибок. — Господин — нет, — отозвался Малфой. — А вот ты ошибок понаделал уже достаточно. Или ты забыл про магическую услугу второго порядка, которую мне должен? Ах да, конечно, забыл, ведь я подчистил тебе память, идиот. Но магия помнит все. Гарри ощутил, как чары, удерживающие его в воздухе, ослабели. — Ты знаешь, что я прав, Антонин. Ты чувствуешь это. Так что опусти Зануду-который-опять-выжил на землю и вали к своим приятелям, и услуга будет считаться оказанной. — Дракл бы тебя побрал, ублюдок, — прошипел Пожиратель. В следующую секунду Гарри рухнул на землю. От удара перехватило дыхание. — Уже и неоднократно. А потом на лицо Гарри плеснуло чем-то теплым и липким. — Вставай, Поттер, пора отсюда валить. Темный Лорд будет с минуты на минуту. Фините! Телу вернулась чувствительность, и Гарри, неловко утирая лицо рукавом, кое-как поднялся на ноги. Малфой стоял поодаль — в привычной черной мантии, только на груди и предплечьях сверкали в тусклом свете щитки из темного металла в виде птичьих крыльев. Совсем рядом лежало тело Пожирателя в серебряной маске. Из разреза на его горле толчками выходила кровь. — Погоди, Малфой. В Лаборатории остался Джордж, нужно вытащить его, — Гарри с трудом отвел взгляд от мертвеца и указал на амбар. — Поздно. Земля дрожала, а ветви деревьев стремительно покрывались льдом, чтобы тут же с тихим звоном треснуть и осыпаться на белую ломкую траву. Небо стремительно чернело. — Он здесь, Поттер. Уходим. — Малфой, нет! — Империо! И на Гарри снизошло спокойствие. Все мысли вылетели из головы, а в теле поселилась чудесная легкость. Больше никаких тревог и волнений, никакой ответственности. Ему нужно было только слушать низкий, глубокий голос и следовать его указаниям. Бежать вперед, уклоняясь от колких ветвей, — что может быть проще? «Сопротивляйся, Гарри». Но он совсем этого не хотел. Его тело, такое быстрое и сильное, несло его сквозь ночной лес, подгоняемое этим магнетическим голосом. «Не будь слабаком!» Сквозь теплую пелену спокойствия пробивался кто-то настойчивый. Кто-то упрямый и настырный, как Молли, желающая впихнуть в тебя второй завтрак. Соблазн послать его ко всем чертям был очень велик. Но этот кто-то пролил слишком много пота на аврорских тренировках, чтобы так легко сдаться. Гарри сбросил чары и ошарашенно огляделся. Они все еще были в лесу, но деревья уже не выглядели ледяными скульптурами. — Какого хрена, Малфой? — заорал он, увидев черную фигуру позади себя. — Уизли уже труп, а Грейнджер с меня шкуру сдерет, если и ты сдохнешь. Мы уже почти за границей купола, шевелись давай, — и он толкнул Гарри в спину, придавая тому ускорение. Через несколько шагов они выбежали на прогалину. Их встретил залп из зеленых вспышек. Гарри рухнул на землю, уворачиваясь от смертельных проклятий, а Малфой бросил вперед мощную Бомбарду, от которой ближайшие деревья вырвало с корнем. — Мальчики налево, девочки направо, — шепнул он Гарри и почти с нечеловеческой скоростью ринулся влево, расшвыриваясь синими искрами режущих чар. Поттер не стал соревноваться с ним в скорости. Прячась за рухнувшим стволом, он торопливо начертил боевую пентаграмму, полоснул палочкой по руке и прижался окровавленной ладонью к символам. Магия хлынула сквозь пальцы, сжигая в темном пламени все живое справа от Гарри. Через несколько минут все было кончено. — Я поражен в самое сердце, Поттер. Это довольно темная магия. Не боишься потерять свой ореол святости? — ядовито поинтересовался Малфой, разглядывая обугленные трупы. — Какие времена — такая и магия. Вряд ли мне светит трибунал за превышение полномочий, — хмуро отозвался Гарри. В солнечном сплетении тянуло, будто кто-то ткнул туда железной палкой. — Где Гермиона? — В безопасном месте, разумеется, — протянул Малфой и тут же с громким хлопком аппарировал. Гарри последовал его примеру. Соленый ветер растрепал волосы. Коттедж «Ракушка» виднелся в отдалении, серебристо-розовый в свете растущей луны. Все окна ярко горели. Гарри сунул волшебную палочку в карман и направился к дому. Каменную дорожку, ведущую ко входу, густо пятнала кровь. Он сорвался на бег. В доме было шумно, гул голосов доносился из гостиной. — Гарри! — Джинни вихрем ринулась к нему и уткнулась носом ему в шею. Он торопливо ощупал жену, желая убедиться, что с ней все в порядке. — А где Джордж? — Перси поспешно встал с кресла, пытаясь заглянуть Гарри за спину. «Уизли уже труп, а Грейнджер с меня шкуру сдерет, если и ты сдохнешь». — Я не смог прорваться к Лаборатории, — ответил Гарри, прижимая к себе Джинни. Из угла, где на узком диванчике сидели, прижавшись друг к другу, мистер и миссис Уизли, послышался всхлип. — Я должен был пойти с тобой, — тихо сказал Перси. — Мы могли успеть. — Мы должны были, — сдавленно добавила Молли. — Хрена с два вы бы с Перси куда-то намылились, мамуля, — оборвала ее Миллисент. Она выглядела жутко: голова в проплешинах, сорочка прожжена в нескольких местах, все лицо в синяках, на плече — открытая рваная рана, из которой все еще сочилась кровь. — Миллисент, руку, — скомандовала Флер, которая появилась на пороге гостиной с грудой склянок на подносе. — Иди лучше к Полоумной, я разберусь, — огрызнулась Миллисент. Она оторвала от подола кусок ткани и попыталась замотать руку, но Флер ее остановила. — Я уже помогла Полумне как сумела, — мягко ответила она и принялась осторожно прочищать рану ватным тампоном. — Что случилось?! — Гарри слегка отстранился от Джинни, с тревогой вглядываясь ей в глаза. — Пойдем. Она взяла Гарри за руку и увела в маленькую спальню на первом этаже. Ту самую, которую выделили Крюкохвату, спасенному из плена, примерно вечность назад. Там, прячась в тени розового абажура, на кровати лежала Полумна, бледная до синевы. А по ее рукам и шее змеились черные вены. И вся эта темнота медленно, но заметно поднималась выше, к лицу. — Гарри, — белые губы растянулись в улыбке. — Ты успел! Она закашлялась, и на подбородок брызнула черная слюна. — Что случилось?! — Гарри сел на кровать и взял ее за руку. Пальцы и все предплечье были полностью темными. Только вокруг помолвочного кольца с винной пробкой вместо бриллианта виднелась полоска чистой кожи. «Смотри, что подарил мне Рольф! Это пробка от вина, которое мы пили на первом свидании!» — Меня прокляли, и я умираю, — простодушно ответила Полумна. — Подожди-подожди, если это проклятие, то его можно снять, так ведь? — заторопился Гарри. — Что сказали Сьюзен, Ромильда? Они же гребаные ученые, неужели они ничего не могут сделать? — Они делают прямо сейчас, Гарри, — положила руку ему на плечо Джинни. — Девочки в столовой, разбираются с проклятием. — Мне не хочется их разочаровывать, но они не успеют, — сказала Полумна. — По моим расчетам, проклятие доберется до мозга через три с половиной минуты. Но передай Сью и Ромильде большое спасибо! Приятно, когда о тебе заботятся. — Не говори так, — Гарри и не заметил, что сильнее стиснул ее покалеченную руку. — Ты справишься, ты же всегда справляешься! Просто потерпи еще немного, и мы придумаем, как тебе помочь. Все будет хорошо. — Конечно, будет, Гарри. То, что я умираю, — это вовсе не плохо. Грустно, немного обидно, что так быстро, но не плохо. Зато я смогу помочь другим. Кто-то же должен держать за руку тех, кто оказывается на той стороне. Не всем так везет, как мне, — Полумна слабо пожала его пальцы в ответ и снова закашлялась. — О чем ты? — Гарри цеплялся за нее, стараясь не смотреть, как черная жижа выплескивается из ее рта. — Я всегда буду ждать на другой стороне. Как проводник, понимаешь? Чтобы тем, кто уходит, не было страшно. Смерти нет, Гарри. Есть только ужас пустоты. Но самой смерти — нет. На последнем слове дыхание ее сбилось, и Полумна затихла. Гарри осторожно вытер черную пену в уголках ее губ и, немного помедлив, закрыл ей глаза. Смерти нет. Есть только страх. Но и его Гарри уже не чувствовал.

***

Грейнджер нетвердо стояла на ногах, но движения ее палочки были точными и аккуратными. Ночной ветер путался в ее волосах, развевая пряди, будто языки каштанового пламени. — Экспекто Игнеус Патронум! И огненный Патронус рванул вверх, разгоняя грязный туман. Драко чувствовал его тепло. Или нет. Он чувствовал ее любовь. Ему незачем было спрашивать, какое воспоминание Гермиона использовала для создания огненного Патронуса. Драко было достаточно отражения в глубине ее глаз. Но в еще большее замешательство его привела форма Патронуса. Песец. Точно такой же, как у него, только чуть более вытянутое тело и лапы поменьше — наверное, так выглядят самки полярных лисиц. Это логично. Но зачем он вообще анализирует происходящее? Чуть меньше года. Она провела в ментоловушке чуть меньше года, осталась в своем уме и более того — изобрела какое-то сумасшедше-эффективное заклинание против дементоров. А еще — во всяком случае, Драко на это надеялся — получила действенную прививку от ментальных экспериментов в будущем. Он получил, что хотел. Теперь самое главное — удержать это в своих руках. Когда они перенеслись в Хижину, меньше всего на свете Драко хотел оставлять ее там одну. Если бы в мире была хоть капля смысла или справедливости, он бы просто не выпускал Грейнджер из объятий. Считал бы удары ее сердца, ловил губами ровное, бодрствующее дыхание, вычертил бы языком карту каждой голубой венки на запястьях. Он разглядел бы каждую ресницу, каждую несимметричную веснушку, каждую трещинку на обветренных губах. Малфой хотел смотреть на нее вечность и даже дольше. Но сейчас, когда он аппарировал наконец домой, убедившись, что большая часть близких Грейнджер благополучно добралась до убежища, он увидел только обугленные развалины. Хижины больше не было. Над руинами поднимался едкий дым. Невыносимо пахло гарью и паленой шерстью. Драко подошел ближе, пытаясь разглядеть, осталось ли целым хоть что-то. Под ногами хрустнуло стекло — температура была настолько высокой, что окно сначала лопнуло, а потом сплавилось заново, разлетевшись на осколки только теперь, под подошвой его ботинка. Справа, прямо на земле, Драко заметил что-то вроде обугленного змеиного следа. Адское пламя. И создал его сам Темный Лорд. В голове было пусто, как в чумном бараке под конец эпидемии. Не было ни страха, ни скорби, ни опасений, что его бывший господин вернется и закончит начатое. Единственное, что Драко хотелось сделать, — это прибраться. Разобрать завал. Рассортировать обломки по уровню сохранности. Выбросить мусор. Очистить жирную гарь с остатков каменного фундамента. Он достал волшебную палочку и принялся за работу. О том, что еще он может найти среди копоти и оплавленных остатков стен, Драко не думал. Он просто спокойно и методично работал палочкой. Думать он будет когда-нибудь потом. Когда сможет. Через два часа Малфой устало опустился на землю, не обращая внимания на пепел, пачкающий полы мантии. От завалов почти ничего не осталось, только темное пятно на месте, где стояла хижина. Деревянный пол сгорел полностью, обнажив бетонный подклет. Ни мебели, ни посуды, ни книг — Адское пламя поглотило все. Наверное, и ее тоже. Он и сам не знал, чего страшится больше: найти или не найти тело. Но с каждым разобранным углом, где оно не обнаруживалось, внутри поднимала голову безумная, беспочвенная надежда. А что, если в этот момент она вышла? Подышать свежим воздухом, например. Или прогуляться, подумать о чем-то важном. Грейнджер ведь сто раз говорила, что куда лучше соображает на ходу. А что, если?.. «Надежда — глупое чувство, парень». Он вычищал от сажи часть комнаты, где стояла кровать, когда увидел люк. Бронзовое кольцо оказалось вплавленным в крышку, но сама она выглядела невредимой. Медленно, очень медленно Драко подошел ближе. Он не будет торопиться. Грейнджер рассказывала про этого сумасшедшего ученого, который так и не определился, жив его кот или нет. Драко не особенно вслушивался в ее объяснения, поскольку в тот момент прикидывал, как бы половчее опрокинуть ее на спину и хорошенько оттрахать. Но главное об эксперименте мистера Шредингера Драко уяснил. Пока коробка закрыта, ее обитатель внутри и жив, и мертв одновременно. Как только Драко откроет люк, зыбкое предположение станет реальностью. Малфой сел на пол и медленно, будто преодолевая сопротивление воды, сунул руку в карман и достал сигареты. Так же неторопливо он прикурил от кончика палочки и лениво затянулся. Дым табака смешался с хлопьями гари в воздухе. А в следующую секунду он уже отбросил едва зажженную сигарету и, обламывая ногти, принялся выцарапывать люк из паза. — Да какого хрена, — пробормотал Малфой. — Ваддивази! Крышка распахнулась. А в приглушенном свете подвала Драко увидел белое тело, блестящее от капелек воды. Грейнджер лежала в ручье, подложив под голову сложенную комом одежду. Услышав звук открывающегося люка, она посмотрела наверх и, улыбнувшись, заметила: — Ты знаешь, а я все-таки успела соскучиться. Не спуская с нее глаз, Драко спустился по лестнице и опустил руки в ручей. Бедро Грейнджер было совсем рядом, но он не касался светлой кожи, дожидаясь, пока вода смоет пепел и сажу с его пальцев. Наконец, дождавшись, пока поток станет снова прозрачным, он стащил с себя всю одежду и не глядя бросил ее бесформенной кучей куда-то в угол. А потом опустился в теплую воду, прижал к себе горячее, распаренное, живое и прошептал: — Я тоже. Где-то наверху завывал ветер, гоняя по обожженному полю рассортированные по размеру и степени сохранности обломки. Там же, где-то в невообразимой дали, великий темный волшебник упивался собственным могуществом. В небе летел самолет, который вез пятьсот с лишним человек из Лондона в Пекин. А в маленькой подземной полости, устроенной где-то на границе между двумя реальностями, обнявшись, лежали двое и думали об одном и том же. «Я скучал сильнее». «Я скучала сильнее».