Урод.

      Я смотрел в своё отражение, тяжело вздохнув. Ванная комната была погружена в полумрак, лишь тусклый свет лампы пробивался сквозь запотевшее стекло, создавая зыбкие тени на стенах. Потёртые кафельные плитки, местами отколотые и ободранные, словно отражали весь мой внутренний хаос.       Кости жутко ломило, и по оголённой спине то и дело пробегал холодок, словно невидимые руки пытались вырвать меня из этого состояния, вынуть из мрачного мира, который я сам же создал. — И что потом случилось? — Мягкий, мелодичный голос вывел меня из ступора. Это был Баттерс, стоявший позади. Он будто единственный источник света в этой затхлой обстановке.       Его тёплое дыхание ощущалось на моей коже, когда он сосредоточенно обрабатывал мои раны. Невесомый, солоноватый аромат заполнил лёгкие до отказа.       Взгляд моих грязных луж оставался прикованным к зеркалу, где отражалось не только измождённое тело, но и, казалась, бесконечная пустота.       Хотелось бы мне быть сильным. — Не помню, все будто в тумане, — Честно отозвался я, стиснув зубы и резко втянув воздух со свистом, когда он проспиртованной ваткой дотронулся до раны на предплечье.       Боль пронзила меня, но я не мог оторвать глаз от его рук и этих тонких пальцев. Он действовал аккуратно, как хирург, а его жизнерадостная аура казалась контрастом к серой обстановке вокруг.       Капли спирта стопили сковывающую тишину, подчёркивая каждый его жест. Я ощущал, как в ванне отражаются не только мои страдания, но и его забота, как лучи света в мрачной комнате. — Прости, — Произнёс Баттерс ласково, но нотка вины в его словах все же проскочила. Он надломил брови, и я заметил, как его губы слегка дрогнули, когда он легонько чмокнул рану на моем предплечье.       Это было неожиданно нежно, и в тот момент я почувствовал, как боль немного утихла, уступая место теплу его заботы.       Для меня это так странно, необычно и больше не вызывало неописуемого ужаса. Наоборот, мне нравилось. Однако, кое-что меня всё-таки волновало. — Ничего, кстати, тебе не противно? — Вопрос сам возник в голове, хотя вертелся в мыслях очень давно. Я не мог сдержать его, словно это было единственное, что могло вырваться из моего горла. Прожжённого, грязного, осквернённого. — От чего? — Он замер, подняв глаза на зеркало, в которое я смотрел не мигая. В его взгляде читалось искреннее удивление, и я почувствовал, как внутри меня что-то щёлкнуло. Так громко и бесконечно больно.       Моё Солнце в сантиметрах от меня. В моей футболке, которая до нелепого ему большая. С перевязанными коленями и ожогом на шее. Такой... Невинный. — От того, что я буквально шлюха, — Сквозь мешающий ком в горле отозвался я, и слова вырвались, как будто они сами искали выхода.       Баттерс помотал головой, и его светлые локоны упали ему на глаза, придавая ему лишь детской уязвимости, который контрастировал с его уверенными действиями.       Он наклонился ближе, и я почувствовал его дыхание на своей шее. Тёплое и успокаивающее. Я заметил, как его губы слегка приоткрылись, будто он собирался что-то сказать, но вместо этого он просто обнял меня крепче, словно пытаясь защитить от всего, что меня тревожило. — Ты не должен так думать о себе, — Произнёс он тихо, и в его голосе звучала то, что заставило меня на мгновение усомниться в своих словах. Я почувствовал, как его рука скользнула по моему плечу вниз, и это прикосновение было таким трепетным, что я не мог не повернуться к нему. — Но это правда, — Прошептал я, и в этот момент мне стало стыдно за все, что говорю. Я не хотел, чтобы он думал обо мне так, но не мог избавиться от этого пожирающего изнутри чувства. — Я всегда знал, чем ты занимаешься, — Непринуждённо пожал плечами он, словно это было само собой разумеющимся.       Баттерс обнимал меня за шею, и в этот момент я почувствовал, как его тепло окутывает меня, словно мягкий плед в холодный вечер.       Его нос, нежно уткнувшийся в мой затылок, произвёл что-то похожее на магию. Я не чувствовал отвращения или неприязни. Словно он и правда был супергероем, который всё же спас мою "душу".       А я?       Баттерс поцеловал в волосы на затылке, и по спине пробежали мурашки, как будто он проводил невидимой рукой по моей "душе", рассекая тьму на части. Ему можно. Ему можно буквально всё. Даже если он захочет выстрелить в моё сердце, держа пистолет вплотную к груди, я не буду сопротивляться. Я ему по гроб жизни обязан даже за секунды той жизни, которой он дарит. — Прости меня за это, пожалуйста, — Вырвалось у меня, когда я шмыгнул носом.       Внутри бушевали эмоции, и я почувствовал, как из глаз катятся круглые бусины слёз. Горячие, почти обжигающие, они стекали по щекам, оставляя за собой лёгкую солоноватую дорожку.       Я плачу? Но мне не грустно. Почему я плачу? — Ты не виноват в этом, — Произнёс Стотч с такой уверенностью, что мне стало немного легче.       Баттерс крепче обнял меня, его руки словно находили все знаки моего внутреннего состояния. Сочетание его твёрдой поддержки и нежного поглаживания успокаивало, разгоняя тучи тревоги, скапливавшиеся у меня на сердце.       Беспокойство понемногу начало проходить — её место занимали теплота и забота, которые излучал Баттерс.       Я тихо вздохнул, чувствуя, как сердце успокаивается, и положил ладони поверх его рук, словно стремясь сохранить его прикосновения навсегда. В этот момент мир вокруг нас растворился, и осталась только мы вдвоём. Я и моё Солнце. — Ты действительно не должен чувствовать себя виноватым, — Тихо добавил он, и его голос звучал как музыка, поднимающаяся над моими страхами.       Я кивнул, потянувшись к его щекам, чтобы коснуться их кончиками пальцев. Почувствовав его тепло, я ощутил, как в моём сердце пробуждается надежда, словно свежая зелень после долгой зимы.       Сердце снова ускорило свой бег, стоило мне заглянуть в его глаза. Рёбра трещали от такого натиска, грозясь вот-вот треснуть. — Я... Я люблю тебя... — Вырвалось у меня сквозь слезы, шёпотом, почти неслышно, как будто эти слова были слишком хрупкими, чтобы их произнести вслух.       Волнение сжимает горло, но в то же время в этих словах была вся моя искренность. Единственное, что у меня осталось.       Баттерс замер на мгновение, и в воздухе повисла тишина, словно время остановилось. Его глаза, полные нежности и понимания, встретились с моими, и я увидел, как в них зажглось что-то особенное. — И я тебя люблю, безумно, — Произнёс он, и его голос был полон тепла, как солнечный свет, пробивающийся сквозь облака.       Теперь касания Баттерса были мне необходимы. Я хотел его чувствовать, дышать им и просто находиться рядом.       Его ладонь легла на мою щеку, и я закрыл глаза, наслаждаясь этим мгновением. Его прикосновение было таким трепетным, что казалось, будто он бережно держит мою искалеченную, никчёмную "душу".       Краснел, и волнение переполняло меня, когда я осознал, что это уже не он, а я говорю глупости рядом с ним. Но в этот момент мне было все равно. — Ты не представляешь, как много это для меня значит, — Произнёс я и поправив его отросшую челку, встретился взглядом. Между нашими зрачками проскочила искра.       В его глазах увидел отражение своих чувств, и это было невероятно. Я почувствовал, как его рука вновь скользнула по моему плечу, и это прикосновение было таким успокаивающим, что я не мог сдержать улыбку. — Я всегда буду рядом, — Тихо добавил он, и в его голосе звучала уверенность, которая придавала мне сил.       В мыслях проскочил вопрос, за который я почему-то зацепился.       О чём я говорил с Картманом прошлой ночью?

***

      Вздохнув и опёршись головой на руку, я наблюдал за обеденными столами в кафе. Серое утреннее небо, нависшее над городом, словно одеяло, не позволяло солнечным лучам пробраться внутрь. Мрачная атмосфера медленно заползала под столы, как незваный гость, стремящийся укрыться от света.       В этот момент раздался звук колокольчика над дверью, в кафе вошёл Кайл. Потускневшие рыжие кудри, дергающиеся от лёгкого ветра, придавали ему некую уязвимость. Походка была неуверенной, словно он параллельно пытался победить страх, но лишь для того, чтобы столкнуться с новыми тревогами. Его взгляд метался по помещению - он искал что-то, но не знал, что именно. Это было так не похоже на него.       Кайл сел за самый дальний столик в углу помещения, куда не выходят окна. Неприятные чувства заползали под воротник.       Я сразу подошёл к столу, стараясь не выдать свои собственные размышления. — Доброе утро, Кайл, что будешь заказывать? — Мой голос звучал тепло, но внутри меня нарастало беспокойство. Обычно он приветствовал меня с улыбкой и лёгким флиртом, но сейчас его глаза выглядели затуманенными. — Эм… просто латте, пожалуйста, — Произнёс он. Его же голос был полон растерянности. Кайл говорил тихо, как будто опасался, что его услышит кто-то, кто не должен.       Это был не тот Кайл, которого я знал. Обычно он был наполнен энергией, светом и шутками, а сейчас уютная аура сменилась на какую-то тоскливую ноту, которая неожиданно нависла над его фигурой.       Пока я шёл обратно к стойке, мысли о его состоянии не покидали меня. Едва заметный ветер сквозь щели в окнах заставлял меня содрогаться, словно сам воздух переплетался с его неуверенностью.       Внутри кафе время казалось застывшим: приглушённый свет обнимал столы, создавая изоляцию, в то время как зимнее утро снаружи обостряло чувство одиночества.       Наливая кофе, я размышлял о том, что этот холод должен пройти, но как? Я не был уверен, как именно поднять настроение Кайлу.       Когда я, наконец, вернулся к столику, в руках у меня был латте Кайла, который я аккуратно поставил перед ним. Но меня снова поразила его печаль и затуманенный взгляд.       Всё больше и больше внутри росло намерение поддержать его как бы ни было. Я вдруг понял: он нуждается в чём-то больше, чем просто кофе. Возможно, простое "Как дела?" поможет ему почувствовать, что кого-то всё ещё волнует его состояние.       Почему я вдруг стал таким сентиментальным и внимательным к другим? Меня это даже напрягало, но казалось необходимым.       Сквозь тишину, царившую в кафе, я заметил, как Кайл вздрогнул, когда я поставил перед ним латте. Его взгляд, полон тревоги, не сводился с чашки, словно в ней таился какой-то секрет или даже спасение. Он наклонился к столу, спрятавшись и огородившись. — Всё нормально, Кайл? — Осторожно спросил я, сев напротив. Я действительно чувствовал, что что-то не так, и всё мои инстинкты подсказывали, что это далеко не банальная скука или усталость. Это казалось безмерно важным.       Он поднял глаза, и я увидел в них нечто, что меня поразило: глубоко зарытая паника. Кайл огляделся по сторонам, как будто проверял, никого ли нет вблизи, кто мог бы его заметить. Его дыхание стало прерывистым, а пальцы, державшие чашку, начали слегка дрожать. — Мне… мне кажется, за мной кто-то следит, — Тихо произнёс он, глядя в свою чашку, как будто оттуда он мог вычитать там ответ на свой же вопрос.       Почему-то мне казалось, что я обязан его поддержать, как делал он.       И откуда вдруг это благородство и благодарность только во мне взялись? — Может быть, это просто воображение? — Чуть наклонившись вперёд, произнёс я, стараясь ободрить его.       Но он лишь покачал головой, всё ещё избегая прямого взгляда. Избегает? Почему? — Нет, это не так. Я… у меня есть причины думать так, — Его голос дрожал, и я чувствовал, как в глубине его сердца нарастает тревога.       Кафе продолжало жить своей обычной и тихой жизнью, но для нас этот момент стал наполнен тяжёлой тишиной. Я огляделся по сторонам: другие клиенты занимались своими делами, и никто не выглядел подозрительно. Но что в самом деле могло тревожить Кайла? — Кайл, — начал я, решив взять эту ситуацию в свои руки, — если ты хочешь, можешь поговорить со мной.       Он снова поднял на меня взгляд — в нём читалось колебание. Глубина его смятения была столь явной, что я не мог оставить это без внимания. Он медленно вздохнул, брови его сдвинулись, и, казалось, он собирался раскрыть какую-то тайну, которая долгое время гнездилась внутри него. — Это всё связано с моим последним делом, а потом всё так быстро разрушилось по моей вине, — наконец произнёс он, сквозь напряжение, которое разливалось в воздухе. — Я запутался, и теперь… теперь не знаю, как быть.       Каждое его слово было насквозь пропитано страхом, и тот факт, что он доверился мне, показался мне важным. Я будто смотрел на самого себя в то зеркало в ванной. — Все мы иногда оказываемся в сложных ситуациях. Но ты не... — Ты возненавидишь меня, — Произнёс он, и в его голосе звучала такая безысходность, что мне стало не по себе.       Его руки начали дрожать, как при лихорадке, и я заметил, как взгляд Кайла заскользил по моему лицу, словно он пытался выжечь каждую черту в своей памяти, запечатлеть этот момент навсегда. Я чувствовал, как его страх проникает в меня, и это было тяжело. — Сомневаюсь в этом, — ответил я, наклонившись ближе, чтобы он мог увидеть искренность в моих глазах. — Даже если ты окажешься неправ или виноват, я буду рядом так же, как это делал ты.       Кайл замер, его дыхание стало прерывистым, и я заметил, как его губы слегка дрожат. — Почему ты в одно мгновенье стал так тепло ко мне относиться, за что? — Теперь дрожали не только руки, но и его голос. Он будто винил меня в этом и надеялся на что-то другое. — Ну, понял как важна поддержка, наверно, — Промямлил я, сам до конца не понимая зачем я это делаю и что со мной происходит в последнее время.       Кайл опустил голову, и я заметил, как его плечи слегка дрогнули. Я хотел его обнять, но не знал, как он отреагирует. Вместо этого я просто протянул руку и коснулся его запястья, стараясь передать ему свою поддержку. Его кожа была холодной, и я почувствовал, как дрожь проходит по его телу. — Прошу, ненавидь меня, — его голос дрожал от эмоций, и я видел, как слезы катятся по его щекам, — Я не заслуживаю твоего доверия, я ужасный человек и сделал так много плохих вещей,— Он крепко сжимал мою руку, словно боялся, что я исчезну, и его крики привлекли внимание нескольких человек, которые обернулись в нашу сторону. — Я разрушил твою жизнь своими собственными руками, понимаешь?! — Эй, успокойся, — я старался говорить как можно мягче. — Распугаешь клиентов, — добавил я, приподнявшись и виновато улыбнувшись. Мой жест, казалось, только усугубил его состояние. Рыжий парень напротив вдруг впал в истерику, и я никогда прежде не сталкивался с чем-то подобным. — Кенни, умоляю, прошу тебя, — бормотал он, давясь собственными мыслями, и я видел, как его лицо искажает боль.       Я не знал, как помочь, но понимал, что нужно действовать. Я взял Кайла под руку и, стараясь быть как можно более деликатным, повел его в подсобку, где он сможет успокоиться и прийти в себя.       Всю дорогу Кайл метался между двумя крайностями: то вырывался от меня, словно хотел сбежать от своих собственных мыслей, то прижимался, ища утешение в моем присутствии. Его голос, полон отчаяния, звучал как мольба о прощении, но я не мог до конца понять, о чем он говорит. Его слова казались бессвязным бредом, как будто он пытался выразить нечто невыразимое, и это вызывало во мне чувство беспомощности.       Когда мы наконец добрались до места, я усадил Кайла на немного обшарпанный диван, который, казалось, помнил множество таких же тяжелых моментов. Я накинул на его дрожащие плечи старый плед, который когда-то был ярким, но теперь потускнел со времени. Этот жест был простым, но в нём была искренность, которую я надеялся передать. — Но я сделал так много плохого, — Прошептал он, и его голос звучал так, словно он пытался убедить не только меня, но и самого себя.       Поставив перед ним его же кружку с латте и каких-то сладостей за свой счёт, я отрицательно помотал головой. — Побудешь пока здесь до конца моей смены, потом поговорим, — Бросил я, стараясь говорить уверенно, хотя внутри меня все еще бушевали сомнения.       Я вышел из комнаты, оставив его наедине с его мыслями. Парень с рыжими волосами кивнул, его взгляд был устремлен в пустоту перед собой, как будто он искал ответы на вопросы, которые не имели четких формулировок.       Было понятно, что ему нужно время, чтобы прийти в себя, и в то же время чувствовал, как его страдания отзываются в моем сердце.       Надеялся, что этот момент тишины поможет ему собраться с мыслями, и что когда мы снова встретимся, он сможет поделиться тем, что его мучает.