Кубок теней

      Астория заскучала. И устала. А ещё у неё болел зад из-за этого идиотского деревянного стула.       Будучи отнюдь не похожей на Пэнси или Дафну, Астория не могла похвастаться округлыми формами, которые сейчас, несомненно, сыграли бы ей на руку в вопросе комфортабельности. А вот Ворд, похоже, прекрасно себя чувствовал, восседая на троне. Если только он не прятал гиппогрифа под мантией, кости в его седалище должны были скрежетать друг о друга.       Когда барьер поднялся, они продолжили трапезу, несмотря на лысого слона в комнате. Это она о Грейнджер, конечно, а не о Тёмном Лорде.       Та просто сидела. Ела.       Астория не знала: то ли потому что она не в себе, то ли просто глухая. Но факт оставался фактом — приходилось одёргивать себя, чтобы не вздрагивать каждый раз, когда Грейнджер отправляла еду в рот.       Взгляд Астории — и не только её — раз за разом невольно возвращался к ней, хотя Грейнджер, похоже, не замечала. Или не видела. Или ей было просто-напросто плевать.       Драко казался совершенно не обеспокоенным. Он ни разу не посмотрел в сторону Грейнджер. Просто вёл светскую беседу и пил вино, словно его Чемпион и не находился прямо у него перед носом. Даже незаметные толчки от Астории под столом не смущали Драко.       У него наверняка был план. Конечно.       В конце концов обстановка в зале изменилась, став подходящей тому, ради чего они все здесь собрались: мелкие Пожиратели убрали стол и наколдовали кресла для более удобного наблюдения за ходом первого этапа. Они сидели перед самым большим в жизни Астории зеркалом, на поверхности которого двигались изображения с Чемпионами, а угол обзора и расстояние менялись по мере их перемещения.       Это было гениально — настоящее проявление волшебного интеллекта.       К сожалению, от скуки можно было уснуть. Поживее стало тогда, когда Грейнджер набросилась на чашу одной из ведьм, но и эта драма быстро сошла на нет. Астория думала, хотя бы Тео сможет всех как-нибудь развлечь, но после убийства пары охранников он только и сделал, что разделся да стоял тенью позади Грейнджер. И схватил какой-то талмуд из Запретной секции.       Огромный фолиант едва не набросился на Нотта. Он сжал его и быстро просмотрел, задержавшись на одной из страниц, а после вырвал лист и засунул в носок. Зная Тео, можно было предположить, что это было нечто важное, — нечто, скорее всего, способное сорвать соревнование.       Он вернулся к Чемпионам и передал им книгу, подшучивая над Гойлом, пока Джастин перелистывал страницы. Но время шло, и он становился всё более и более серьёзным. Астории не нравился серьёзный Тео, от этого нервы находились на пределе.       Ворд, восседавший на своём троне, болтал с каким-то иностранным принцем или министром, — впрочем, неважно, — незаинтересованный в шоу, которое сам и устроил. Ночь обещала быть долгой. Возможно, Астории даже удастся немного вздремнуть.       Только она начала клевать носом, как по залу прокатилась волна возгласов. Астория резко выпрямилась, проверяя подбородок на наличие слюны, и в это время сестра ткнула её локтём в рёбра.       — Смотри, — прошептала Дафна.       На кончике языка вертелись возмущения, но тут взгляд Астории остановился на происходящем.       Чемпионы сбились в кучу вокруг горки ингредиентов с одинаковыми мертвенно-бледными лицами.       — Не хватает, — прохрипел Рон Уизли, уставившись вниз. — Везде не хватает.       Симус Финниган пнул ногой ближайший стул.       — Сука! — прорычал он, опустившись на пол и обхватив голову руками.       — Мы должны были это предвидеть, — пробормотала Чжоу Чанг. — В первом противоядии не хватало листьев тентакулы, а в пятом — крови акромантула.       Падма Патил — та, что была в фиолетовом платье, — начала всхлипывать.       — Везде не хватает ключевого ингредиента, — подтвердил Лонгботтом, поглаживая щетину. — А это значит, что мы должны его добыть.       Тот же самый парень, Джастин Как-его-там, начал вычёркивать ингредиенты из списка, нацарапанного на большой классной доске. На её поверхности почти не осталось свободного места — названия зелий и ингредиентов, которые Астория даже не пыталась вспомнить, едва ли не накладывались друг на друга. И тут её осенило: кто-то вроде неё на этом Турнире потерпел бы полное фиаско.       После нескольких минут зачёркиваний и крестиков на доске осталось пять ингредиентов, каждый из которых был обозначен под противоядием и соответствующим ядом.

Дьявольский рог

Джинни, Луна, Тео

Противоядие: эликсир ангельской трубы

Недостающий ингредиент: 6 измельчённых листьев ядовитой тентакулы

Микстура зловредности

Рон, Невилл, Джордж

Противоядие: напиток благожелательности

Недостающий ингредиент: 1 прядь волос женской особи фестрала

Воронцовое зелье

Парвати, Чжоу, Симус

Противоядие: чаша целепуруса

Недостающий ингредиент: ½ кубка молотого рога единорога

Яд кровавого корня

Падма, Джастин, Грег

Противоядие: Сентиосерум

Недостающий ингредиент: 1 флакон крови кентавра

Зелье смертельного колпака

Сьюзен, Деннис, Гермиона

Противоядие: без названия. 2 капли свежего яда акромантула или слёзы феникса.

Недостающий ингредиент: оба

      — И как нахуй мы должны добывать этот чёртов рог единорога? — рявкнул Симус Финниган. — Его и так трудно найти, не говоря уже о том, чтобы поймать это проклятое существо!       — Придётся убить его, — тихо ответила Полоумная. — Жизненная сила единорога заключена в его роге, и если его отрезать, то это повлечёт за собой мучительную смерть животного. Вот почему его собирают только после естественной смерти.       Стоявший с помрачневшим лицом Лонгботтом кивнул.       — Гораздо разумнее сначала убить его, быстро и гуманно.       — Мы не можем, — воскликнула Чжоу Чанг. — Это табу! Убийство самого чистого существа в волшебном мире… это…       — Это навлечёт на нас проклятие, — закончила Парвати Патил.       Финниган раздражённо застонал, с каждой секундой становясь всё более нетерпеливым.       — Луна, — подал голос Джастин, — ты больше всех разбираешься в существах, может, знаешь какой-нибудь способ обхода?       Лавгуд задумалась.       — Полагаю, можно поискать единорога, который уже умер естественной смертью, — размышляла она. — В противном случае надо искать единорога с редеющей гривой, он старше. Медленнее. Его легче убить. И поскольку такая особь уже не в самом расцвете сил, то он не должен сильно мешать стаду.       Деннис, кажется, даже позеленел, слушая разговор.       — Понадобится гоблинский клинок, — продолжила она. — Только он сможет отделить рог от единорога.       — Видел в витрине с артефактами рядом с кабинетом Древних Рун, — вставил Джордж. — Взломать её не составит труда.       Полоумная кивнула.       — Что касается волос фестрала, то тут всё просто, хотя надо принимать во внимание, что сейчас сезон дождей и они могут быть более агрессивными, — открыто продолжила Полоумная. — Это никак не повредит ему, а только разозлит. Понадобится корень, поэтому волос нужно будет вырвать, а не отрезать. В качестве безопасности это можно будет сделать на расстоянии с помощью палочки.       Пару секунд в кабинете стояла тишина.       — И прихватите на всякий случай несколько волосков.       — Безоар тоже подойдёт, — добавил Джастин. — Хотя его лучше приберечь для воронцового яда, так как рог единорога достать сложнее.       — А что с кровавым? — спросил Грег.       Джастин покачал головой.       — Безоар — это противоядие от обычного яда, он не исцелит от кровавого корня или… — его голос дрогнул, а взгляд с жалостью обвёл Денниса, Сьюзен Боунс и даже Грейнджер, — смертельного колпака, — закончил он, сглотнув.       Полоумная кивнула, продолжив разговор увереннее. Астория начинала понимать, почему Лавгуд заняла второе место. Джинни Уизли до сих пор молчала, возможно, просто её основным качеством была сила, а не мозги.       — У нас уже есть листья тентакулы, и мы можем поискать в замке безоар и слёзы феникса. С кровью кентавра будет сложнее, придётся хорошо их об этом попросить.       Джинни Уизли фыркнула от смеха.       — Что-то я сомневаюсь в их сотрудничестве.       — Они могут быть благоразумными, — заверила её Луна, — если найти к ним правильный подход.       — И каким образом? — спросила Падма.       Луна пожала плечами.       — Понятия не имею. Я никогда раньше с ними не разговаривала.       Зрители рассмеялись. Астория выдавила из себя смешок вместе с ними.

***

      Пока все разбивались на группы, Гермиона не отходила от Сьюзен. После принятия противоядия цвет лиц Джинни, Луны и Тео пришёл в норму. Луна вызвалась выпить эликсир первой, и, когда через пятнадцать минут последствий не наступило, ребята сочли это зелёным светом для употребления антидота остальными двумя Чемпионами.       Спустя какое-то время Симус, Чжоу и Парвати с угрюмыми лицами отправились в Запретный лес на поиски единорога. Луна пошла с ними, поскольку больше всех знала об этих существах.       Интересно, кто из них нанесёт смертельный удар?       Гойл, Джастин и Падма тоже решили не засиживаться, скрывшись за дверью в сопровождении немного неохотно согласившейся Джинни. Как один из лучших бойцов, она сможет обеспечить наибольшую защиту, если переговоры с кентаврами пойдут не по плану.       Джордж и Невилл отправились в сторону бывшего места обитания табуна фестралов, надеясь, что существа ещё там. Рон остался, сославшись на то, что двоих будет за глаза и что ему нужно осмотреть замок. Вместе с Тео и Деннисом он хотел разыскать слёзы феникса, безоар или что-нибудь ещё полезное. По выражению их лиц было ясно, что первое являлось приоритетом.       Гермиона не стала говорить, что всё это она выдумала.       Слёзы феникса бессильны против смертельного колпака. Только яд акромантула отвечал за свёртываемость крови — ферменты, содержащиеся в его токсине, разжижали кровь жертвы. Слёзы феникса заживляли раны, но не действовали на болезни и яды.       До рассвета оставалось три с половиной часа, и в этом замке не было ничего, что могло бы их спасти.       Гермиона больше никогда не увидит солнца.

***

      Астория не понимала, Тео идиот или просто слишком высокого мнения о себе? Или и то, и другое? В любом случае повернуться спиной к Рону Уизли после того, что он учудил, было крайне плохой затеей.       Как только слизеринец встал лицом к библиотеке, Уизли нанёс удар.       — Флиппендо!       Тео врезался в стену в конце коридора, пролетев по воздуху несколько ярдов.       Однако Нотт не растерялся и быстро вскочил на ноги, выхватив палочку.       — Какого чёрта?! — сплюнул Тео.       — Ты чёртов психопат! — Уизли бросился к нему. — Ты солгал. Ты, сука, солгал!       Тео увернулся от заклятия, отразив его снопом красных искр.       — Ни хрена подобного! — запротестовал он.       Потрёпанный Деннис погнался за Уизли.       — Эй! — крикнул он посиневшими губами, завёрнутый в гобелен, который украл со стены замка. — Хватит!       — Гермиона никогда не связалась бы с таким, как ты! — прорычал Рон, колдуя очередной град яростных заклинаний.       Тео уклонялся и отбивался, с недоумением взирая на своего противника.       — Ради Салазара, ты что, плачешь?       Рон Уизли и правда плакал, а точнее, рыдал. Астория никогда не видела кого-то настолько жалкого, тем более если причина этому звалась Грейнджер.       — Она была моей! — он всхлипнул, размазывая по мокрому лицу сопли и слёзы. — Она была моей, а ты отнял её у меня!       — Твоей? — Тео холодно хохотнул. — Она никогда не принадлежала тебе. Ни на секунду. Когда ты осознал, что находилось прямо у тебя перед носом, её уже давно не было.       Глаза Уизли потемнели.       — Круцио!       Астория не сдержала тихого оха, когда непростительное просвистело рядом с ухом Тео.       Он шокированно попятился, взгляд стал убийственным.       — Хватит! — закричал Деннис, бросаясь к Уизли, чтобы разнять их.       Уизли с криками продолжал свой монолог отвергнутого возлюбленного.       — Я отдал всё, чтобы вернуть её. Я остался! Я потерял братьев, отца…       — Это был твой выбор! — прошипел Тео, целясь заклятием обезноживания, которое, к сожалению, попало в Денниса, отправив того лицом в пол. — Не вини её за то, что ты…       — Я виню тебя! — гаркнул Уизли, и невербальная бомбарда обратилась дождём обломков. — Где ты был во время битвы, а? Если ты любил её, почему не защитил? Почему не вытащил её?!       Тео защитился от последствий взрывной волны щитовыми чарами, отправив камни в сторону нападавшего. Уизли ответил конфринго.       Пара дуэлировала друг с другом, повышая градус проклятий. Астория была удивлена жестокостью Уизли, она полагала, что он считал себя выше этого, учитывая его комплекс героя и всё такое.       Очевидно, нет.       Астория глянула на сестру, поняв, что та, как и все остальные, была поглощена драмой, проецируемой через зеркало. Сестра выглядела почти… гордой. Одобряла безжалостность своего Чемпиона.       — Круцио!       — Экспеллиармус!       — Редукто!       — Экспульсо!       Они сражались плавно — смертельный танец без запинок и колебаний.       Защита, оценка, атака.       Отклонение, атака, защита.       — А почему ты этого не сделал? — насмешливо парировал Тео, перекатываясь.       У Уизли хватило ума отодвинуть Денниса — заколдованный и протестующий волшебник покатился по полу в сторону.       — Я пытался! Я отвлёкся всего на секунду, на одну блядскую секунду, и она исчезла. А потом я пытался её вернуть, — всхлипнул Уизли; его голос уже охрип от крика. — Я бы продолжал пытаться, я бы бросил ещё сотню человек на передовую ради одного лишь шанса. Но ты клялся, что она мертва…       Тео в отчаянии всплеснул руками.       — Я так и думал!       — Ты должен был проверить!       — Я проверил! — заорал Тео, его слова оборвались, а выражение лица изменилось.       Грудь Астории остро кольнуло.       — Тогда ты должен был проверить ещё раз! Если бы ты по-настоящему любил её, ты старался бы больше, — давил Уизли. — Ты бы не оставил её гнить!       — Ты ничего не знаешь, — Тео сплюнул. — Не смей…       — … не сказал ни слова! Такая великая, мать твою, история любви, и всё же ты не сказал об этом ни единого чёртового слова!       Тело Тео охватил тремор, а взгляд стал таким, каким Астория никогда раньше не видела. Но он моргнул, и всё испарилось — на его лицо снова вернулась холодная маска.       — А что говорить, Рон? Какой в этом был смысл? — тихо прошипел он. — Я думал, она мертва. Я даже не видел смысла в том, чтобы, блядь, дышать.       Тео резко втянул в себя воздух, ведя какую-то внутреннюю борьбу, невидимую её глазу.       — Но я выжил ради неё, — холодно продолжил он. — Я шпионил ради неё! Я устраивал диверсии, лгал и убивал, чтобы добиться положения, при котором я мог хоть что-то изменить.       С каждым новым словом Тео на шаг приближался к Рону. Его злость нарастала.       — Я бросил всё, рисковал своей жизнью, чтобы спасти весь грёбаный Орден, а в ответ меня допрашивали несколько чёртовых дней. Ты был вне себя! Если бы я сказал тебе, ты бы лично сдал меня Тёмному Лорду. Ты безрассуден и эмоционален, и тебе наплевать на других…       — У нас нет на это времени! — простонал Деннис, медленно поднимаясь с пола. — Это никому не поможет!       Волшебники проигнорировали его, и Астория подалась вперёд, чтобы получше разглядеть лицо Тео. Он просто хороший лжец, говорила она себе, мастер манипуляции. Но в её душу начали закрадываться сомнения, которые она пока не могла идентифицировать.       — По крайней мере, меня она помнит, — со злостью рассмеялся Уизли. — А тебя, как вижу, избегает. Она смотрит на тебя как на пустое место. Как на чёртового незнакомца.       — Хватит! — потребовал Деннис, наконец освободившись от сковывающего ноги заклятия. — Вы оба ведёте себя как дети…       — Да пошёл ты! — Тео фыркнул в сторону Уизли.       Деннис схватил палочку, злясь на ругающихся.       — Тео, просто вернись в грёбаную библиотеку и найди какие-нибудь книги о чёртовых слезах фе…       — Ты, — Уизли нацелился в грудь Тео, — эгоистичный мудак…       — Рон! — закричал Деннис, направляя древко на Уизли. — Ради всего святого! Иди проверь Выручай-комнату и…       — Не сейчас, Гарри! — огрызнулся Уизли, бросив слова через плечо.       Деннис застыл, широко раскрыв глаза.       Уизли обернулся к Тео, и его взрывающее заклятие дрогнуло, так и не сорвавшись с кончика, при виде опустошённого лица напротив.       Все трое замолчали, обмениваясь взглядами, полными жалости и замешательства.       — Что? — Уизли наконец не выдержал. — Почему ты так на меня смотришь?       Тео сглотнул.       — Гарри здесь нет, Рон.       Уизли нахмурился и неуверенно оглянулся на Денниса.       — Что?       — Деннис, — тихо ответил волшебник. — Я Деннис.       Лицо Уизли стало непроницаемым.       — Верно, — прохрипел он, быстро моргая. — Прости, я думал… — он покачал головой. — Проклятый яд.       Тео и Деннис сохраняли дистанцию, давая волшебнику собраться с мыслями.       — Может, — Деннис взволнованно нарушил молчание, — пойдёшь со мной в кабинет Дамблдора? — осторожно спросил он у Уизли. — Потом сможем проверить Комнату забытых вещей. Тео…       — Запретная секция, — сдавленно ответил Нотт. — Я понял.       Деннис похлопал Уизли по плечу, выводя того из грёз. Он пошатнулся от прикосновения, чувствуя себя уязвимым из-за действия яда.       Астория не подозревала, что симптомы настолько серьёзные, и ей даже стало стыдно за то, что она посчитала Уизли жалким.       Уводя волшебника, Деннис оглянулся на Тео.       — Поторопись, — одними губами произнёс он.       Тео клятвенно кивнул.       — Ага.

***

      Гермиона и Сьюзен остались в пустой лаборатории, занявшись нарезкой, измельчением и дозировкой ингредиентов для трёх зелий. Ритмичные звуки бурлящих жидкостей и скрежета ножей по дереву успокаивали. Они тщательно следили за тем, чтобы каждая основа была приготовлена с запасом.       В какой-то момент Сьюзен пришлось остановиться: её руки слишком окоченели, а тело ослабло от потери крови. Гермиону же действие яда не слишком беспокоило, в какой-то степени было даже комфортно — вернуться к своему естественному состоянию.       Она до сих пор боялась использовать магию — влажный звук разрывающейся плоти Олливандера оставался свеж в памяти. Вместо этого Гермиона завернула Сьюзен в одеяла, принесённые из комнаты Слизнорта, а не из снейповской. Она не знала, почему ей так не нравились покои Снейпа, хотя они были ближе. Возможно, не хотелось вспоминать этого человека и то, что он сделал.       Расположив Сьюзен как можно ближе к пламени котла, она продолжила работу.       Разрезать. Добавить. Перемешать.       Туда-сюда. Туда-сюда.       В этих движениях чувствовался покой.       Сьюзен устало наблюдала за её действиями, убаюканная ритмом. Во время коротких пауз, когда Гермиона могла оторвать взгляд от котлов, она проверяла Боунс, будто та тоже могла выкипеть.       Лицо подруги было таким беззащитным. Таким выразительным. Тысяча слов, произнесённых взмахом брови и расширением зрачков. Она была полной противоположностью Дэррилу, чьё лицо было бесстрастным, оставаясь в тени. Но Гермиона умела читать их обоих одинаково. По манерам, наклонам головы и едва заметным волнам, исходившим от них.       Гермиона считала, что на этом языке говорили в основном молча. Что два человека, глухой и немой, могли легко беседовать о необъятности Вселенной. И если бы слепота настигла их обоих, то двигателями разговора, переходящего в обсуждение смысла жизни, стали бы прикосновения.       Доказательства этому были повсюду. Зрительный контакт между двумя женщинами в баре в ответ на плотоядный взгляд пьяного мужчины. Мальчик и его собака, воссоединяющиеся в конце каждого долгого дня.       Девочка и дементор — настоящий или нет, — которые никогда не делились именами, но делили жизнь.       Девушка и её подруга, лечащие души в холодной ванне.       Для Гермионы было честью найти безопасное для взгляда место. Сьюзен никогда не требовала привязанности или близости. Не было никакой платы или мелкого шрифта. Она хотела, чтобы Гермиона совершенствовалась ради себя самой.       Во время жарких дискуссий о противоядиях, существах и времени на лице Сьюзен отражался внутренний конфликт. Она была напугана и смиренна. Поражена и разгневана. Испытывала ностальгию и горечь. Разрывалась между отчаянным желанием жить и реальностью, в которой оказалась.       Реальность была ужасным для жизни местом. Поэтому Гермиона изменила её. Всего лишь чуть-чуть. Всего лишь ложь. Пластиковая фигурка на потёртой койке, лучик света в тёмном углу.       Это даже можно было назвать довольством, которое Гермиона…       Земля рванулась навстречу, захватывая в свои сети и выплёвывая с другой стороны. Гермиону выбросило возле незнакомого коттеджа, ветхий каркас которого расположился между двумя одинаковыми домами в центре деревни. Ветер шумел в ушах, танцуя в жуткой тишине.       Не было слышно ни разговоров, ни торговли, ни признаков жизни. Только запах смерти и застарелый ужас.       Гермиона уставилась на выцветшую метку на приоткрытой входной двери — небрежно нарисованный крест, будто его поставили в спешке. Инстинктивно она понимала, что это воспоминание — другое. Детали окружающего мира предстали перед ней с поразительной чёткостью, словно каждый штрих кричал о важности происходящего.       За этой дверью виднелась пропасть, и, затаив дыхание, Гермиона шагнула в неё.       Сначала её поразил запах, который в заколоченном доме был намного сильнее. Она задохнулась от зловония, что резкостью и гнилостностью осел в лёгких. Когда зрение приспособилось к темноте, Гермиона различила какой-то большой холм. На соломенной кровати лежала куча стёганых одеял.       Первое, что она увидела, была крошечная одутловатая рука, покрытая красными язвами. Такое было трудно понять и принять. Смерть не имела права заявляться в начале жизни.       Младенец лежал неподвижно, наполовину скрытый окровавленным одеялом, а его туловище опутывали другие конечности разного размера. Нога, локоть, пряди длинных рыжих волос, свисавшие с обнажённой шеи. Все они находились на разных стадиях разложения.       Все с красными кровавыми язвами.       Целая семья, сбившаяся вместе, пока смерть забирала их одного за другим.       — Десмонд, — раздался позади неё сдавленный шёпот, неуверенный и полный ужаса.       Гермиона обернулась и увидела Кьярана, который стоял в дверном проёме с искажённым лицом и налитыми кровью глазами.       — Десмонд, — повторил он, с шарканьем ступая в комнату смерти. — Это я, Кьяран.       Рядом с телами послышалось сопение: у одеял скорчилась фигура, прижимавшаяся лбом к отёкшему предплечью женщины.       Кьяран заметил Десмонда одновременно с Гермионой и, дрожа, коснулся плеча мальчика вытянутой рукой.       Кьяран сглотнул.       — Люси пришла в дом, ей удалось прорваться сквозь обереги. Нас не было, но она попросила эльфов передать послание. Мы… — его голос дрогнул. — Мы вернулись, как только смогли. Мне так жаль, Десмонд. Очень жаль.       Десмонд так и остался стоять на коленях, испытывая неимоверную боль.       — Я не понимаю, — прохрипел он, нежно поглаживая пальцами предплечье женщины. — Их больше нет. Всех, а я всё ещё жив.       Кьяран заплакал, не в силах подобрать слова. Что можно было сказать перед лицом такого опустошения? Не существовало утешения, способного смягчить агонию от потери подобного масштаба.       Мальчики плакали вместе. Десмонд прижимался к матери и сёстрам, а Кьяран — к Десмонду, словно мог перетянуть боль из его тела в своё.       — Мне жаль, — всхлипнул Кьяран, — мне очень, очень жаль.       Гермиона опустилась на колени рядом с мальчиками, не в силах ничего сделать, кроме как наблюдать. Сквозь слёзы Кьяран объяснил, что происходит.       — Такое повсюду, — начал он, — по всей Европе. Отец говорит, что это чума, которая передаётся от одного магла к другому. Неизвестно почему, но тех, кто владеет магией, она не касается. Её называют… — его голос сорвался. — Её называют Чёрной смертью.       Десмонд кивнул, обхватив ладонями бледную плоть.       — Я так и думал. Мы с Люси пытались… — он сглотнул. — Теперь уже неважно. Их больше нет. Никого.       — Отец проверяет все дома в деревне, — заверил Кьяран. — Если кто-то…       — Нет, — оцепенело перебил Десмонд. — Остался только я.       Мальчики снова погрузились в молчание.       — Кьяран? Где ты? — раздался утончённый и непоколебимый аристократический голос.       — Здесь, отец, — облизнув пересохшие губы, ответил Кьяран.       В дом вошёл худощавый мужчина, прижимая ко рту платок. Хорошо одетый, с длинными чёрными волосами и ухоженной бородой, среди нищеты и запустения он выглядел как человек из другого мира.       К его чести, мужчина не дрогнул, увидев ужасающую картину, хотя в его глазах светилось сочувствие. Это был человек, который уже встречался со смертью.       Он прочистил горло.       — Давайте, ребята, нам нужно идти.       Кьяран встал, протянув руку мальчику, всё ещё сидевшему на полу. Десмонд не шелохнулся.       — Я не могу их оставить, — прохрипел Десмонд.       Мужчина нахмурился, обводя взглядом маленькие тела, окружавшие их мать.       — Ты уже ничего не сможешь для них сделать, — тихо ответил он. — Твоих сестёр и матери больше здесь нет. И ты не сможешь отправиться за ними.       Десмонд, всхлипнув, разразился уже истерикой. Мальчик медленно поднялся и начал перекладывать сестёр. Кьяран бросился на помощь, дрожащими пальцами переворачивая крошечные тела на спины. Его отец пробормотал заклинание, очищая трупы от грязи.       Ещё несколько взмахов палочки — и одеяла расправились, укрывая семью, как будто они спали. Начали распускаться белые розы и орхидеи, окутывая младших сестёр Десмонда и женщину, которая дала им жизнь. Это было столь же душераздирающе, сколь и прекрасно.       Мужчина снял шляпу и прижал её к груди.       — Теперь идите, — приказал он мальчикам, не сводя глаз с кровати.       Поддерживая Десмонда, Кьяран покинул с другом дом его детства, а Гермиона была вынуждена следовать за ним. Вместе они шли по тропинке. Мимо груды трупов и бесконечных дверей, помеченных крестами. Прочь от кровавой деревни к зелёным пастбищам и знакомому холму, расположившемуся вдали.       Она почти добралась до вершины, когда мальчики обернулись и посмотрели вниз, — их лица озарило оранжевое сияние. Проследив за их взглядом, Гермиона увидела горящую деревню. Адский огонь охватил каждый квадратный дюйм некогда оживлённой местности, сжигая тела и превращая чуму в пепел. Корабль, на котором, как предполагала Гермиона, находилось тело отца Десмонда и его команды, обуглился, исчезнув под волнами. Вместе с ними исчезла и пристань, гарантируя, что Чёрная смерть никогда не вернётся в порт.       Зная о чуме из истории, Гермиона понимала, что это бессмысленное действие. Она свирепствовала в англо-ирландских городах, истребляя население. Те, кому посчастливилось жить в глубине страны, получили пару лет передышки, но вскоре и их настиг гнев смерти.       — Пойдём, — прошептал Кьяран, дёргая Десмонда за рукав. — Люси в поместье. Ты нужен ей.       Десмонд кивнул, и его юное лицо совсем осунулось.       — Завтра у нас день рождения. Нам наконец-то исполнится одиннадцать.       Глаза Кьярана шокированно расширились. Момент, которого дети так долго ждали, почти наступил. Они вели обратный отсчёт до… этого. Болезни, смерти и пожара. Начала новой главы жизни, которой никто из них не ожидал.       Черноволосый мальчик кивнул, не решаясь заговорить. Вместо этого он схватил маглорождённого за руку, уводя от единственной жизни, которую тот знал.       Никто из них не оглянулся, пока позади бушевал огонь.       Гермиона сидела на поросшем травой холме, провожая растворяющуюся в сознании сцену, и размышляла, в чём же смысл.       Она старалась ни на что не реагировать, пока воспоминание испарялось, и это оказалось нетрудно — лаборатория зелий постепенно переходила в фокус. Казалось, оно не хотело отпускать её, настаивая на том, что необходимо извлечь урок.       Смерть семьи, детства, всей жизни казалась не чем иным, как трагедией. Гермиона не могла придумать для этого никакой другой причины, кроме как напоминания о хрупкости жизни и бессмысленности поступков людей.       Ни в чём не было смысла, даже в смерти. Это был искусственный конструкт, созданный для того, чтобы чувствовать себя лучше и обманываться мнимыми идеями.       Люди с трудом мирились с тем, что никакого великого плана не существует. Жизнь просто непоследовательная, непонятная и тяжёлая. Вот почему Гермиона никогда не верила в Бога. Почему она солгала Деннису и остальным.       Дать надежду при отсутствии оснований.       Возможно, именно поэтому воспоминание всплыло сейчас, уже третье за день. Наверное, она не должна была лгать. Или яд просто ускорил процесс разрушения рассудка.       Гермиона заставила себя помешивать один из котлов, размышляя о последних двадцати четырёх часах своей жизни. Рука неосознанно потянулась к шее. Сжимая нитку под питоном.       Хотя бы кольцо было настоящим. Может, это означало, что Дэррил тоже был настоящим.       Тонкая верёвка была недостаточно длинной, чтобы её можно было снять через голову, поэтому с момента освобождения из Азкабана Гермиона ни разу не видела кольца. Но она помнила красивый чёрный опал в серебряной оправе. Могла провести кончиками пальцев по каждому зубцу на камне.       Это действительно было красивое обручальное кольцо. Оно…       Мы начали тайно встречаться на пятом курсе, и к концу шестого я был готов сделать предложение. Я несколько месяцев носил кольцо с собой в мантии, ожидая подходящего момента…       Гермиона уронила палочку и, схватившись за шею, отступила от котла.       Лёд, двери и трава превратились в чёрный дым, который в одно мгновение потух.       — Боже, — прошептала она. — О нет. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет.       Она заплакала, схватившись за голову, как будто могла выдернуть оттуда свой мозг.       Она не понимала, что было настоящим.       — Нет, нет, нет, нет! — Гермиона взвыла, хлопая себя кулаками по вискам.       Кольцо от Дэррила или от Тео? Что из этого было правдой? Она не помнила. Она ни черта не помнила.       Незнание пугало, но осознание было ещё хуже. Гермиона знала, что сошла с ума. Она была безумна и ничего не могла с этим поделать. Она считала, что смирилась, но это было не так. Нет. Только не в этом случае.       Ничему в её мыслях нельзя было доверять. Ничему.       Ничемуничемуничему…       Холодные руки схватили её запястья и прижали к туловищу. В поле зрения Гермионы появилось встревоженное лицо Сьюзен, черты которого были нечёткими из-за слёз.       С удивительной, по мнению Гермионы, силой Боунс усадила её к себе на колени и притянула к груди.       Гермиона начала безудержно плакать, достигая предела смятения и ужаса, не позволявших ей спрятаться за стенами.       — Я ничего не знаю! — всхлипнула Гермиона. — Я не знаю… я… я… не знаю, кто я. Я не знаю, что настоящее. Я не… не…       Сьюзен принялась раскачивать её из стороны в сторону, поглаживая по голове сведёнными в кулак от холода пальцами.       — Ничего! Я ничего не знаю! — уже тише пролепетала Гермиона. — Снаружи. Внутри. Где? Я не знаю, что происходит по-настоящему…       В грудь прилетел удар — сильный удар. Гермиона от неожиданности глотнула воздух. Сьюзен снова и снова била её кулаком.       Гермиона подняла голову и увидела, что глаза ведьмы блестели, а губы были сжаты в тонкую линию. Сьюзен сделала новый выпад. Настойчиво.       Хлоп. Хлоп. Хлоп.       Затем ударила в грудь себя, умоляюще взирая ей в глаза.       Вновь стукнула Гермиону, потом себя. Действие — команда.       Ты настоящая. Я настоящая.       Гермиона шмыгнула носом, пытаясь сдержать рвущиеся наружу всхлипы.       Сьюзен ударила Гермиону. Гермиона нерешительно ударила Сьюзен.       — Я настоящая, — воскликнула она, вздрогнув от нового хлопка в грудь. Гермиона ударила Сьюзен кулаком сильнее. — Ты настоящая.       Сьюзен ободряюще кивала, пока Гермиона говорила. Раз за разом повторяя движения до жжения в груди.       Их лбы столкнулись, дыхание участилось, руки и тела сплелись друг с другом.       Постепенно Гермиона успокоилась, чувствуя стянувшуюся кожу на щеках из-за высохших слёз. Любовь, которую Гермиона испытывала к Сьюзен в этот момент, превосходила все имеющиеся в языке слова, поэтому она молчала.       Только крепко обнимала её, пока паника окончательно не улеглась. Отгоняя мысли о язвах и кольцах, она сосредоточилась на осколках льда и металлических дверях.       Гермиона восстанавливала стену, потому что должна была. Потому что ещё было время.       И когда кристаллизовалась последняя снежинка, Гермиона открыла глаза.       Она знала, что должна была сделать.