Кубок теней

      — Какого чёрта это было? — прошипел Малфой, захлопывая за собой дверцу кареты.       Тео и Астория, напряжённо сидевшие напротив, настороженно поглядывали на Гермиону, которая отсутствующим взглядом уставилась в окно. Она же, опустившись на сиденье и замерев, наблюдала, как исчезает квиддичное поле, пока они направлялись к замку. Их с Малфоем бёдра соприкоснулись.       Он был на удивление тёплым.       Астория стянула волосы и перекинула их на одну сторону.       — И тебе привет, Драко. Устраивайся поудобнее, — беззаботно ответила она.       — Что, — заскрипел зубами Малфой, обратив ледяной взор на Тео, — это было?       Нотт невозмутимо встретил его взгляд — первый Чемпион, который, по наблюдениям Гермионы, оказался на это способен, — и уголки его рта тронула самодовольная усмешка.       — Признание, — ответил он.       — Признание в любви, — добавила Астория, едва заметно сморщив нос. — А вообще, Драко, ты должен благодарить меня.       — Так это была твоя идея? — выплюнул Малфой.       Астория пожала плечами.       — А это важно? Всё уже случилось. И благодаря громкому заявлению Тео в твоём Чемпионе теперь есть хоть что-то интригующее.       Резкие слова не задели Гермиону, она была равнодушна ко всему происходящему.       Дэррила не существовало. У неё были отношения с Тео. Она не могла определить, что было по-настоящему.       Они были правы. Все они.       Её разум сломлен.       — Ты хоть понимаешь, что натворила? Какому риску нас всех подвергла? — глаза Малфоя превратились в расплавленное серебро, и он указал на Тео. — Он, конечно, понимает.       Астория нахмурилась.       — У меня всё под контролем. Я знаю, ты думаешь…       — Ты ничего не знаешь, — прорычал Малфой.       Астория прикусила язык, замолчав. Лишь скрип кареты, продолжающей путь, разрезал гнетущую тишину. Ярость Малфоя окутала замкнутое пространство, поражая четверых.       Наконец, он заговорил.       — Сколько ещё раз прикажешь мне убирать за тобой, Нотт? — злостью в его голосе можно было убивать.       Глаза Тео вспыхнули и посуровели.       — Не думаю, что нам стоит говорить об этом при них.       Малфой фыркнул.       — Не обращай внимания на Тори. Всё сомнительное я запираю в её головке…       — Отвали, а, Драко, — огрызнулась Астория.       — … никто не сможет туда пробраться, пока я не разрешу. Никто даже не узнает о существовании чего-то такого, — насмешливо протянул Малфой. — Или ты беспокоишься не об этом?       Тео пронзил взглядом бывшего друга.       Гермиона наблюдала за звёздами, что пробивались сквозь кроны деревьев. Прослеживая линии знакомых созвездий, она удивлялась, как они могут оставаться одинаковыми. Ведь после всего небо должно быть другим. Изменённым. Возможно, пустым.       — Я знаю, ты злишься, — начала Астория, — но, Драко, я должна была что-то сделать. Она…       — Она нормально справлялась, — Малфой хмыкнул. — У меня был план.       — Она абсурдна и, откровенно говоря, жутковата, — Астория фыркнула. — Рита съела её живьём, другие Чемпионы, по сути, назвали её уродкой, а этот дементоровский разговор показал, что она полностью и бесповоротно…       — Её магия сильна, со временем она сможет…       — Время вышло, — отрезала Астория. — До первого этапа осталось несколько дней. Для того, чтобы выжить, ей понадобится поддержка общественности. Именно в их руках истинная власть. Это конкурс популярности, Драко, не заблуждайся. Именно от их голосов зависит, получит ли она преимущество на следующем этапе.       — Преимущество — не гарантия, и тренировки важнее глупых историй.       — История — это преимущество. Не думай, что Тёмный Лорд не переиначит задания в пользу тех, к кому благоволят.       — Конечно, ты всё знаешь о благоволении.       — Я знаю силу слов, Драко.       — Прошу прощения, — вклинился Тео, прерывая жаркую конфронтацию. — Но ты сказала, что до первого этапа осталось несколько дней?       Астория бросила сердитый взгляд на своего Чемпиона, аккуратно поправив платье. Красивый нежно-розовый цвет подчёркивал её губы, похожие на бутон розы.       — Фигура речи, — она цокнула. — Я сегодня подслушала разговор Тёмного Лорда. Всё произойдёт скоро. В любой день.       Малфой напрягся.       — Ты уверена? — тихо спросил он.       Астория вздохнула.       — Учитывая, что со слухом у меня всё в порядке, то да, я уверена.       — Где? — пошёл дальше Малфой.       — Я не знаю, Драко. Если бы знала, сказала бы тебе.       — Серьёзно? — вскинул он бровь.       Щёки Астории вспыхнули.       — Я не рассказала тебе о сегодняшнем, потому что знала, что ты вмешаешься. Я на твоей стороне. Я не хочу побеждать. Я хочу, чтобы победил ты. А для этого Грейнджер понадобится любая возможная помощь.       — Я не просил твоей помощи, — сказал Малфой мягче.       Астория слабо улыбнулась.       — Просто скажи спасибо и забудем.       — Кстати, не за что, — дерзко пробормотал Тео.       Малфой одарил его суровым взглядом.       — Тебе повезло, что ты вообще дышишь, Нотт, закрой свою предательскую поганую пасть.       Карета медленно приземлилась, и свет факелов из замка осветил пару напротив. Тео всё смотрел в её сторону, пытаясь поймать взгляд.       Гермиона решительно уставилась в пустое пространство над его плечом.       — Тори, дорогая, не оставишь нас на минутку? — тихо выдал Малфой. — Мне нужно поговорить с твоим Чемпионом.       Астория открыла было рот, чтобы возразить, но, увидев лицо Малфоя, сомкнула губы, отказавшись от этой затеи. Неохотно кивнув, она встала. С неразборчивым бормотанием подобрав юбку, она выбралась из кареты.       Как только дверь захлопнулась, Тео повернул голову к окну, наблюдая, как ведьма расхаживает снаружи.       Малфой хмыкнул, вытаскивая палочку, чтобы задёрнуть шторы и наложить оглохни. Вертя в руке древко, он подался вперёд.       — Беспокоишься о том, что она подумает? — ехидно пробормотал он, указывая на улицу.       — А ты нет? — резко возразил Тео.       На губах Малфоя заиграла усмешка, которая не коснулась его глаз.       — Она знает, кто я.       Гермиона мазнула взглядом по двум волшебникам, между которыми происходил молчаливый разговор. Эмоции на лице Тео скакали от злости до отвращения, а затем и опасения. Только когда Малфой откинулся на спинку сидения, а Тео, тяжело дыша, упёрся локтями в колени, Гермиона поняла, что он разговаривал с Ноттом в его голове.       — Хорошее шоу, не спорю. Твоя окклюменция значительно улучшилась. Тогда лучше не расслабляться, да? А то будет печально, если остальные Чемпионы обнаружат твой маленький талант, — пригрозил Малфой.       Гермиона едва обращала внимание на их обмен репликами, но периферийным зрением заметила, что Тео вздрогнул, подняв голову, и его глаза потемнели, едва он столкнулся с её отсутствующим взглядом.       Он повернулся к Малфою, стиснув зубы.       — Тогда, полагаю, это твоих рук дело? — прошипел он, указывая на Гермиону.       Малфой разразился смехом — холодным, горьким.       — Её разум? Видел бы ты, в каком он состоянии, Нотт, это херова пустошь.       Глаза волшебника вспыхнули яростью.       — Блядь, ты больной, Малфой. Она и так уже достаточно потеряла, а ты отнимаешь у неё свободу воли? Воспоминания? Ты хоть представляешь, какой ущерб это нанесёт? Она же чертовски хрупкая! Неудивительно, что она…       — Я ничего не отнимал, — спокойно заявил Малфой. — Там нечего брать, нечего красть и нечем манипулировать.       Малфой наклонился, с острых клыков его самодовольной ухмылки капало удовлетворение. Он медленно шептал, смакуя каждое слетавшее с губ слово:       — Она прирождённый окклюмент, Нотт.       Тео резко втянул в себя воздух. Гермиона смотрела, как его лицо исказилось от ужаса. Она смотрела, но не видела, потому что была далеко отсюда. Там, где лёд и тьма, где ничто не могло коснуться её.       — Теперь понимаешь? — Малфой рассмеялся. — Всё это было напрасно.       И с этими словами он поднял палочку.       — Убирайся, — скомандовал Малфой, не оставляя места для возражений.       Тео оцепенело встал, отрывисто открывая дверь, и вышел на улицу. Он повернулся — его лицо было пепельным и потрясённым. Их взгляды пересеклись, но зрительный контакт резко оборвался закрывшейся дверью кареты.       Щелчок задвижки ознаменовал наступление тишины. Гермиона по-прежнему сидела рядом с Малфоем, бедро к бедру, уставившись на потёртую подушку, на которой только что сидел Тео.       Малфой вытащил её палочку, на секунду задержав её в воздухе, и сунул в пришитый карман её платья.       — Не теряй. Мне уже надоело призывать твою палочку, когда ты оставляешь её в покоях.       Гермиона никак не отреагировала.       Она услышала с его стороны вздох, а после и вовсе почувствовала, как его острый взгляд прожёг её щёку.       Кончики пальцев схватили подбородок, заставляя посмотреть на него. Его касание было крепким, но не до синяков. Серебро исчезло, оставляя одну лишь серость. Его взгляд скользнул по веснушкам на её щеках, пазухам носа, шрамам, пересекавшим кожу. Наконец их глаза встретились. Он смотрел на неё, со смирением вглядывался в самые глубины.       — Куда ты ушла, Грейнджер? — тихо спросил он, больше обращаясь к себе, чем к ней.       И с этими словами он толкнулся внутрь, проскользнув в её разум, будто ему было там самое место.       Его серебристая мантия блеснула в темноте, едва он оказался перед ней.       — Значит, мы вернулись к этому? — спросил он, оглядывая заледенелую дверь позади неё.       Гермиона не ответила.       Он опустился перед ней, изучая покрытую инеем траву под ними.       — Это что-то новенькое, — размышлял он, выдёргивая стебли и наблюдая, как они ломаются.       Гермиона продолжала смотреть на свои колени, сцепив ладони.       — Хорошо, — вздохнул Малфой и встал, отчего его мантия всколыхнулась. Он прижал ладони ко льду.       Гермиона, не раздумывая, метнула руку вперёд, вцепившись в его голень.       — Не надо, — прошептала она.       Не разрушай снова. Она мне нужна.       Мышцы на его ноге напряглись, пока он размышлял над её просьбой. Гермиона приготовилась к удару.       Но он отступил.       — Значит, ты всё-таки здесь, — усмехнулся он.       Гермиона попятилась, запрокинув голову, чтобы поймать его взгляд.       — Где мне ещё быть? — пробормотала она.       — Думал, у тебя окончательно сорвало крышу, — он пожал плечами. — Но, похоже, у тебя ещё есть время.       Пока безумие не овладеет тобой — не договорил он. Гермиона не до конца понимала своё отношение к этому. Она вспомнила, как спокойно чувствовала себя в объятиях тени. Покой, который испытывала, пока Малфой не вытащил её. Исчезнуть было бы не так уж и плохо.       — Чего ты хочешь, Малфой? — выдохнула Гермиона.       Он вскинул бровь.       — А не очевидно? Хочу убедиться, что мой Чемпион на высоте.       — Видимо, тебе не везёт.       — Определённо, — ответил Малфой. — Хотя ты всё ещё дышишь. И, очевидно, в некоторой степени соображаешь. В таком случае ты для меня пока полезна.       — Вот это высокая оценка.       Между ними повисла тишина. Гермиона не могла понять, что Малфой здесь делает. Наверняка он просто играл с ней, прежде чем разрушить её крепость.       Наконец он сказал:       — Для прирождённого окклюмента ты справляешься так себе.       Гермиона пропустила мимо ушей неожиданную колкость.       — Ты должна маскировать эмоции, а не замуровывать себя до точки заторможенности, — продолжил он. — Хитрость в том, чтобы скрывать их, не давая другим увидеть, что они скрыты. Ты слишком очевидна.       Гермиона закрыла глаза, уже измученная его присутствием.       — Меня это не особо волнует, — вздохнула она.       — А следовало бы, — парировал Малфой. — Если подумают, что ты что-то скрываешь, то будут искать.       Гермиона кивнула, обведя рукой пространство вокруг них.       — Тогда не стесняйся осмотреться.       Малфой ощетинился в ответ на её побеждённый тон.       — Никогда не думал, что ты из тех, кто так легко сдаётся, Грейнджер.       — Сдаться и уступить — две совершенно разные вещи.       — Как по мне, одно и то же, — заявил он. — Ты умрёшь в любом случае.       Гермиона понимала, почему он так думал, хотя уступить подразумевало, что у неё был шанс. Сдаться означало смириться с неизбежным. Малфой пока не осознавал этого. Она не знала, почему он продолжал беспокоиться. Смерть приближалась к нему, так же как и к ней.       — Я с радостью умру, лишь бы убить тебя, — просто ответила она.       Малфой фыркнул.       — Ты с радостью умрёшь несмотря ни на что, Грейнджер, не приплетай сюда меня.       — Тогда ты дополнительный бонус.       Он присел, оказавшись с ней на одном уровне.       — Когда-то ты была логичной ведьмой, — начал он. — Конечно, ты понимаешь, что твоя смерть будет расточительной.       Гермиона стиснула зубы, прижимая сцеплённые ладони ближе к телу.       — Я не ресурс, который ты можешь использовать.       — Нет. Ты — инструмент, — спокойно ответил Малфой. — Нужный мне, да, но ещё больше нужный твоим дружкам.       Он указал на всё это чёрное пространство.       — У тебя где-то здесь разбросана библиотека знаний. Используй её. Помоги Уизли пройти задания. Я знаю, что все эти годы ты носилась с жизнями Шрамоголового и его ручного пёсика не для того, чтобы сейчас просто стоять в стороне и дать им умереть.       Гермиона резко втянула в себя воздух, и под веками мелькнуло обмякшее тело Гарри. Почувствовав просвет, Малфой подвинулся на дюйм.       — Ну же, Грейнджер, — прошептал он. — Ты всегда можешь умереть позже.       Она закрыла глаза, сосредоточившись на лёгкой тяжести в ладонях, на мягких перьях, целующих её кожу. Она уже приняла решение. Малфой не был заинтересован в выживании Рона, он просто хотел, чтобы она оставалась в живых столько времени, сколько потребуется для нахождения иного способа её победы. Она знала это. Знала.       Но, чёрт, он был прав.       С её смертью у Рона будет больше шансов. Одним соперником меньше. Но вероятность его выигрыша при наличии союзника в Турнире окажется ещё выше. С его стратегическим мышлением и её книжной смекалкой — того, что от неё осталось, — он мог выжить. Его дуэльные навыки в сочетании с техниками Дэррила… Если у неё каким-то образом получится уединяться с ним для тренировок, достать доступ к неограниченной в действии палочке…       Он победит. Гермиона почти что могла гарантировать это.       — Предлагаю сделку, — произнёс Малфой, — ты проходишь первые три этапа, а я позабочусь о том, чтобы Дафна хорошо обращалась с Вислым. Я даже устрою так, что ты беспрепятственно сможешь видеться с ним.       — Я вижусь с ним каждый день, — огрызнулась Гермиона.       — Но не после первого этапа. Теперь, когда все технические вопросы улажены, Чемпионы и их Залог отправятся в дома своих хозяев. Ты будешь возвращаться в Хогвартс только перед новыми заданиями.       Гермиона не знала, верить ему или нет. Возможно, он просто говорил это в качестве ложного стимула, но это имело смысл. Если они будут изолированы, окажется намного легче настроить их друг против друга.       — Я могу обустроить гостевые апартаменты для любого, кого пожелаешь, — продолжил он. — Вислый, Уизлетта. Или, может, ты предпочла бы свою давно потерянную любовь…       — Нет, — рявкнула Гермиона, у которой перехватило дыхание от этой идеи. Она не хотела видеть Тео. Она ещё не знала, как всё это переварить. Как выяснить, что это значит, — что он может значить для неё.       — Вот что я тебе скажу, — тихо возобновил разговор Малфой. — После третьего этапа я отведу тебя в Азкабан. Сможешь навестить своего дружка-дементора.       Гермиона проглотила ком в горле.       — Его там нет, — поперхнулась она воздухом. — Он даже ненастоящий.       — Может. А может, и нет. Разве не хочешь узнать?       Гермиона сомкнула губы, не решаясь заговорить. Малфой терпеливо ждал с непроницаемым лицом.       Наконец осторожно она задала вопрос, который мучил её в течение последнего часа.       — Правда, что тюрьма была пуста?       Малфой никак не отреагировал на её лёгкий интерес.       — В основном. Парочка костей. Видимо, пропавшие охранники. Полагаю, ты имеешь к этому какое-то отношение?       Гермиона нахмурилась.       — Я ничего не знаю.       — Да, ты так и сказала, — пренебрежительно махнул рукой Малфой. — Скажи, сколько из твоего интервью было правдой?       Она вздёрнула подбородок.       — Не помню.       — Чушь, — фыркнул он.       Гермиона пожала плечами.       Малфой бросил взгляд на сцеплённые у неё на коленях ладони. Гермиона напряглась, ожидая, что он разведёт их. Это было глупо, она не знала, зачем прячет мёртвого воробья. Но он был её. Единственная вещь в этом месте, которая хранила частичку её детства, какой бы мрачной она ни была. Он был невинен и, как она, когда-то полон жизни. Она хотела уберечь его.       Мёртвые охраняют мёртвых.       К её удивлению, Малфой не потянулся за ним. Он лишь опустил руки, оставляя ей крупицу личного пространства.       — Хочешь знать, что я думаю? Я думаю, ты нагло лгала, — прошептал он, обдавая её лицо дыханием. — И самое смешное, — продолжил он, приблизив губы к её уху, — ты даже не осознаёшь, что лжёшь.       Гермиона повернула голову в его сторону.       — Думаю, мы никогда не узнаем.

***

      Как можно горевать о человеке, который ещё жив?       Астория думала, что знает, каково это — скорбеть, считая горе частью себя. Но, проходя по пустым коридорам бок о бок с Тео, который был одновременно и знакомым, и чужим, она поняла, что боль редко когда бывает простой.       Он вернулся, и всё равно она скучала по нему. Ей не хватало того, кем он был раньше, — кем она его считала до предательства. Пустоту, которая образовалась внутри, нельзя было заполнить близостью. Её вообще невозможно было заполнить.       Тео ещё не сказал ни слова после приватного разговора с Драко. Астория не знала, о чём шла речь и почему ей не разрешили присутствовать, в отличие от Грейнджер. Лицо Нотта было белым, взгляд — отстранённым. Их шаги эхом отдавались от стен пустого замка.       Она могла спросить, но не стала, потому что он не даст ей ответ, которому можно было бы доверять как истине. Доверие, которое она когда-то питала к Теодору Нотту, было мертво и похоронено вместе со всем, что она знала о нём, — как ей казалось, знала.       И вот горе шло рядом с ней постоянным спутником, заполняя пропасть между двумя незнакомцами.       В каком-то смысле она скорбела о них всех. Она скорбела о беззаботной натуре Блейза, которая с тех пор сменилась садизмом. Она скорбела о Пэнси. Яркое пламя потускнело от крепкого алкоголя. Она скорбела о сестре и о бездне, разверзшейся между ними. Но больше всего она скорбела о Драко, потому что он был единственным, кто полностью исчез.       Он был ярким. Высокомерным, коварным и острым, как хлыст. Язвительным, смелым и блестящим. Он дал ей возможность заглянуть в мир, который видел только он. Постоянное присутствие, поддерживающее их, когда всё рушилось. Нежность и ласковые улыбки, которые он приберегал только для неё. Боль, жгучие незаживающие раны, выжженные в его душе, которые она видела лишь дважды. Первый раз — после смерти Дамблдора. Второй — когда Тео стал для него мёртв.       Драко всегда был слишком грандиозным — это было в его имени. Его крови.       Возможно, именно поэтому его смерть оказалась самой страшной из всех. Драко Малфой был мальчиком, полным красок. Он был мальчиком, в которого, сложись всё иначе, она могла бы влюбиться. Если бы не Тео. Если бы не война. Если бы не судьба, которая ему выпала. Если. Если. Если.       Поначалу пятно было небольшим. Маленький след чёрных чернил на левом предплечье. Но потом оно разрослось, поглотив все жёлтые, красные и синие цвета. Просочилось в оранжевые, пурпурные и зелёные тона. Отравляя оттенки розового, коричневого и все остальные.       Медленно, а затем разом тьма уничтожила всё, что составляло Драко Малфоя.       Его золотое сердце почернело и обратилось в пепел, уступив место жестокости. Белки глаз стали серыми. Мёртвые глаза мертвеца, до которого невозможно дотянуться.       Его красноречивый язык исчез последним.       В каком-то смысле это было даже правильно. Мёртвые всегда молчали.       Ни в его словах, ни в действиях не было эмоций. Пустые ножны для меча Тёмного Лорда.       Он был лишь тьмой, холодом и расстоянием. Имя, которое он заслужил, было подходящим. Мортифер — несущий смерть.       И он приносил смерть. Длинный список забытых имён, за которыми никто, даже он сам, не мог уследить. Но Астория помнила первую жертву Мортифера.       Это был мальчик, полный красок.       Мальчик по имени Драко Малфой.       И всё же в той карете был всплеск серебра. Оттенок зелёного.       А до этого, перед испытаниями, вспышка красного. Сброшенная мантия. Разбитый стакан.       Она блядский окклюмент!       Астория пока не знала, что это значит. Слабый импульс или просто игра света? Она привыкла к оттенкам серого и чёрного. Смирилась со своей скорбью по Драко Малфою.       Как она могла скорбеть по несущему и смерть, и цвет? С пустым человеком было проще. Это была полная потеря. Полный разрыв.       Но если мальчик всё ещё там, в ловушке внутри…       Астория не хотела об этом думать.       — Мисс Гринграсс, — раздался неуверенный голос позади.       Астория обернулась и увидела молодого Пожирателя Смерти, шагавшего к ним.       Он поклонился.       — Тёмный Лорд попросил вас прибыть в Большой зал.       Астория шумно выдохнула.       — Мне нужно доставить моего Чемпиона обратно в покои…       — Он попросил вашего Чемпиона сопровождать вас, — поспешно добавил Пожиратель, снова кланяясь в знак извинения.       Астория подавила приступ страха.       — Хорошо, — прошипела она.       Она повернула обратно, возвращаясь тем же путём, каким шла, а Тео напряжённо засеменил за ней по пятам. Пожиратель жестом указал в сторону правого коридора, заложив одну руку за спину.       — Я знаю чёртову дорогу, — рявкнула Астория. Мальчик пролепетал ещё несколько извинений, которые она пресекла острым взглядом.       Она прогнала его. Мало того, что из-за этих нелепых каблуков долгая прогулка уже давалась с трудом, так ещё и какой-то чёртов плебей вздумал увязаться следить за каждым её шагом, — Астории хотелось этого в последнюю очередь.       Они сделали ещё четыре поворота, прежде чем Тео заговорил.       — Почему он просто не вызвал тебя? — хрипло спросил он, указывая на её обнажённое предплечье.       Астория распрямила плечи.       — Потому что это больно, а Тёмный Лорд не любит причинять мне боль.       Тео странно посмотрел на неё, скрывая под хмурым взглядом вопрос. Астория ощетинилась. Он не имел права судить о её отношениях с Тёмным Лордом.       Люди всегда ошибочно предполагали, что Астория добилась благосклонности через постель. Могущественный мужчина, доминирующий над кроткой женщиной.       Никто никогда не думал, что у неё есть своя власть. Что это Волдеморта клали на лопатки.       Тео был не в том положении, чтобы смотреть на неё свысока. Учитывая, что именно он и был причиной, по которой ей пришлось добиваться этой благосклонности.       Они почти дошли до конца коридора, когда Тео вновь заговорил:       — Это правда?       — Что правда? — пробурчала Астория.       — Гер… Грейнджер, она природный окклюмент? — глухо спросил он.       Астория от неожиданности едва не споткнулась. Об этом они с Драко говорили в карете?       — Да, — нерешительно ответила она, потому что серьёзность его обычно острого языка застала её врасплох.       Он крепко ухватился за перила, когда они начали идти по лестнице.       — Сколько у неё осталось времени? — с придыханием пробормотал он, глядя себе под ноги по мере спуска.       Астория пару секунд молчала.       — Думаю, мы с тобой оба знаем, что поезд уже ушёл, — её голос стал твёрже.       Тео резко вскинул голову.       — Тогда зачем ты согласилась? — огрызнулся он. — Если никакой надежды нет, какой смысл?       Она ответила только тогда, когда взяла под контроль голос, чтобы он не дрогнул.       — Чтобы продать историю, нужны двое. Теперь публика знает, насколько у неё плохо с головой, и не станет принимать за истину её слова, — холодно бросила Астория. — Но ты? Тебе можно верить.       Тео сощурился.       — Она ведь даже не знает?       — А как? Её воспоминания раздроблены. Она скорее поверит тебе, чем себе.       Он схватил её за запястье, останавливая.       — Мы должны рассказать ей. Если она не знает…       Астория отшвырнула его руку.       — Ты этого не сделаешь, — грозно перебила она его. — В отличие от тебя, Грейнджер плохая лгунья. Если она узнает правду, то её узнают все. Лучше держать её в неведении. Если она поверит вместе со всеми, тогда история приживётся. Она должна прижиться, Тео, иначе в Грейнджер не будет ничего примечательного. Чтобы выиграть Турнир, ей нужно завоевать расположение всех.       — А Тёмный Лорд? Конечно, он знает, что это не…       — Оставь Тёмного Лорда мне, — прошипела она. — Он поверит, как и остальные. Мы не можем допустить, чтобы он прознал, что ты солгал на сцене, между прочим, под действием веритасерума.       — Почему? — Тео хмыкнул. — Мне насрать, что Тёмный Лорд…       — Потому что он узнает, что ты использовал окклюменцию, и тогда спросит, где ты ей научился и у кого, — ответила она, почувствовав лёгкое удовлетворение, когда он сжался. — Уверена, ты не хочешь причинить им ещё больший вред.       Тео кивнул.       — Да, — выдохнул он. — Верно.       Скорбь впилась острыми когтями в её бок, пока они шли, и Астория надеялась, что на этом их общение закончится.       Но Теодор Нотт так и не научился вовремя закрывать свой грёбаный рот.       — Но я не понимаю, — снова начал он, — почему Драко просто не проникнет в разум Тёмного Лорда и не положит всему этому конец. У него дар уже три года. Определённо…       Астория раздражённо закрыла глаза.       — Тёмный Лорд заставил Драко дать непреложный обет перед тем, как его отец был… убит и дар передался, — с осторожностью объяснила она. — Драко вообще не может прикоснуться к разуму Тёмного Лорда. Теоретически, конечно, может, но обет убьёт его прежде, чем он сможет что-то предпринять.       — Он сказал, что защищает твой разум, с остальными то же самое?       — Да. Любые нежелательные мысли скрыты за его окклюменцией. Воспоминания тоже. Как будто он посадил семя, которое пустило корни в наших разумах, и с его помощью он скрывает, ограждает и защищает. Даже на расстоянии. Словно часть его всегда работает.       Лицо Тео скривилось от отвращения, и когти вонзились глубже.       — Это безумие, Астория! Нельзя мириться с подобным. Как ты можешь верить, что он не разрушит…       — Потому что я доверяю ему. И, в отличие от тебя, он никогда не сделает мне больно, — выплюнула она.       — Но у тебя нет выбора.       Астория усмехнулась.       — Ни у кого нет выбора, Тео, не в этом мире.       Она ускорилась, почти перейдя на степенную ходьбу. Только бы быстрее добраться до Большого зала, чтобы он оставил её в покое.       Тео поравнялся с ней.       — Наверное, он просто исказил моё сознание? Там, в карете? — он горько рассмеялся, откидывая волосы, упавшие на лицо. — Интересно, сколько у меня времени до того, как он заставит меня броситься с чёртовой лестницы?       — Драко может войти, он может проецировать мысли и изучать воспоминания, но он не может манипулировать сознанием других Чемпионов, кроме своего. Это было условием, поставленным перед Отбором, — коротко ответила она.       Тео фыркнул.       — Дай угадаю, он дал ещё один непреложный обет?       — Нет, — ответила Астория, понизив голос. — Его дала Нарцисса. Она поклялась, что её сын не будет использовать свой дар, чтобы манипулировать кем-либо из судей, другими Наследниками и Чемпионами.       — Это было глупо с её стороны, — проворчал Тео.       Терпение Астории было уже на исходе.       — Опять ты полагаешь, что у людей есть выбор.       Чемпион на миг задумался.       — Значит, Драко может это сделать, но его мать умрёт?       — Да.       — Значит, я в безопасности, — пробормотал он.       Асторию нервировала его расслабленность и то, что он чувствовал хоть какое-то облегчение в сложившихся обстоятельствах. С его уходом у неё не было ни дня покоя. Три года она оглядывалась через плечо, балансируя между благосклонностью и казнью.       Поэтому она с огромным удовольствием решила нарушить его покой.       — Мерлин, нет, — рассмеялась она. — Тебя заключили в тюрьму за несколько дней до Отбора.       Тео нахмурился.       — Он ни разу не видел меня. Ни во время заключения, ни на одном из «допросов».       Перед ними показались двери в Большой зал. Астория на пару секунд растянула молчание, наслаждаясь моментом.       — Ему и не нужно было, — беспечно ответила она.       — Но… — глаза Тео расширились. — Он был там. Когда нас впервые…       — Схватили, да, — она улыбнулась, показав зубы. В таком положении она оказывалась и раньше. Мужчины ошибочно принимали её мягкий голос за мягкую натуру.       В конце концов, она была слизеринкой. Они видели красоту розы, но забывали о шипах.       Это всегда было такое приятное зрелище — вскрывать их и смотреть, как они истекают кровью.       — Как думаешь, почему я поделилась с тобой всей этой информацией? Неужели ты думал, что я настолько тупая? Что стала бы доверять кому-то вроде тебя? — зашипела она, поддаваясь злости, которую таила в себе.       Может, Тео и обещал помочь Драко, но это не отменяло того, что он совершил. Это не меняло того факта, что на протяжении всего их разговора он выражал беспокойство только за Грейнджер и за себя. Теодор Нотт был змеёй до мозга костей, и она не доверяла ему ни на секунду.       Эта история любви была выгодна и ему, он получит те же преимущества, что и Грейнджер, если правильно разыграет карты.       И он это сделает. Всегда делал.       Он будет блефовать до последнего, бросит Грейнджер, а следовательно, и Драко, в самый неподходящий момент.       Но на этот раз Астория оказалась умнее. Она научилась играть. Заслужила место за столом.       Когда придёт время, она раскроет его блеф.       Астория ухмыльнулась.       — Ты не сможешь повторить этот разговор даже под пытками.       — Нет, — покачал головой Тео. — Я бы знал. Я…       — Чтобы посадить семя, нужно только взглянуть, Тео. Поверь, ты никогда его не найдёшь, — размышляла она, вглядываясь в его глаза, будто видела росток. — К этому моменту корни уже распространятся по всем уголкам твоего сознания.       Она повернулась к нему спиной, вполуха слушая его протесты.       — Я окклюмент! — он запнулся. — Я уверен в своих мыслях. Я бы знал, будь он в моей голове. Я бы почувствовал, я… я бы остановил его!       — О, Тео, нет, — проворковала она, сомкнув пальцы на ручке. — Он был в твоей голове всё это время.       И с этими словами она шагнула внутрь.