Зверополис. Столько стоят мечты

Действие последнее. По следам прошедшего крокодила. Кое-что вам нужно знать о борекудане

      Удар!       Стул рухнувший на голову Дрирэйка разломившись на несколько крупных частей. Мелкие части разлетелись по всей кровати, в то время как крупные, в большинстве своём, остались на подушке. Щепки облепили сонную морду старого крокодила, как мошкара на болоте. В воздух поднялась пыль.       Не сказать что удар стула как-то повлиял на главу борёкудана. За долгую насыщенную бандитскую жизнь Дрирэйк приходил в сознание и от куда большего урона, за которым, как правило, шло нечто нехорошее для его шкуры, которую обещали отделить от тела. Так было и в этот раз.       — Ах ты ебл… ху… пид…       Небольшой шум в ушных раковинах заглушил бранные слова.       Поморщившись от боли от выпитого алкоголя после вчерашнего праздника по хвостоборью Дрирэйк находился в полудрёме.       Где-то в глубине сонного сознания он знал что мебель испорчена, но в голове возникли настольгические воспоминания о молодости когда он и Юсефер оказались в подвале у одной местной банды, что славилась тем что сдирали с врагов шкуру. «Эх, молодость, молодость» — облизнув засохшие губы, попутно собрав небольшие опилки с них, Дрирэйк наслаждался этом маленьким обманом — сладкими грёзами о прошедших днях.       Да, конечно, с него и Юсефера сейчас должны содрать кожу, но есть и положительные моменты: ты молод, колени не болят, живот не висит как купол поднимающегося воздушного шара, а впереди целая жизнь. И если им удастся выбраться живыми, пускай и без кожи, то он первым делом бросится в объятья своей ненаглядной любимой Миакелы: молодой, миниатюрной как куколка, невесте.       Продолжая летать в сновиденьях, Дрирэйк едва внятно прошептал: «Люблю тебя куколка».       Услышав эти слова Миакела опешила. На её мордочке злоба сменилась гневом с нотками маниакального раздражения, отчего один глаз задёргался, попутно сокращая ближайшие мышцы.       Она стояла возле большой двуспальной кровати на которой посапывал её муж. Одетая в свою повседневную одежду она с раздражением смотрела на Дрирэйка. После уничтожения стула, на котором она обычно сидела возле своего дамского столика, в её лапах остались две ножки.       Казалась что этому исполину всё было не почём, а разбитый о его тупую башку — именно так считала на данный момент Миакела, стул для него был не страшнее укуса москита. От бессилия её затрясло сильнее. Выбросив два черенка, что когда-то были ножками стула, самка крокодила в бешеном порыве ярости бросилась бить кулаками, раскачивать за плечо мужа, обильно всё сдабривая самыми оскорбительными выкриками, в произношении которых она не стеснялась.       Не сразу, но это возымело успех и Дрирэйк раскрыл один глаз.       Заметив это, она удвоила усилия:       — Ах ты сучёк хитрозадый! Я тебе сейчас глаза через жопу вытащу…       Проморгавшись, Дрирэйк окончательно проснулся. Перед его взором возникла пылающая в зареве гнева Миакела. Вытянув верхние лапы верёд острыми, как жало когтями, она уже намеревалась исполнить задуманное. В один миг Дрирэйк ошарашено отпрянул назад как раз в тот миг, когда острые когти жены вонзились в подушку, где секундой назад была голова старого гребнистого крокодила. — Ты чего?! — Усевшись на кровать вскрикнул он.       Абсолютное голый Дрирэйк, не понимая что происходит, схватился за голову — боль от удара наконец достигла его мозга. Несколько щепок упало с его лба, заслонив взор. Убрав их лапой Дрирэйк в панике стал судорожно вспоминать что он такого мог натворить что привело его жену в состояние жаждущей крови фурии. Но из-за удара по голове, а так же из-за количества выпитого вчера алкоголя он едва мог вспомнить причину. Отчего выдал первое, что всплыло у него в воспоминаниях:       — Слушай, если ты по поводу вчерашнего… — Дрирэйк говорил быстро, его слега потряхивало от неожиданного пробуждения, что невольно злило его, ибо он не привык чувствовать некое подобие страха. Продолжал, стараясь оправдаться, — просто я не выдержал, к тому же ты была великолепна. — Наконец он стал соображать лучше, отчего, вскинув лапы, логически заявил:       — А чё ты вчера не взбунтовалась?!       Миакела слегка отпрянула назад в непонимании, как впрочем и Дрирэйк, что стоял на коленях на кровати, отчего последняя держалась из последних сил норовя сломаться пополам.       Оба пытались понять, о чем говорит другой.       Первой не выдержала Миакела:       — Ты о чём даун?! Я только недавно узнала.       Несколько раз непонимающе моргнув, Дрирэйк приоткрыл пасть от удивления.       — У кого ещё из нас слабоумие! — Усмехнулся гребнистый крокодил не без наслаждения вспоминая вчерашний вечер, а именно тот момент когда Миакела исполнила свою часть сделки, которую она обещала Дрирэйку в случаи его победы на сыном кузнеца Тогором. Продолжил насмешливо. — Ты только недавно узнала, что смачно у меня отсосала вчера?       Он едва не рассмеялся видя как его жену затрясло ещё сильнее, а мордочка стало красной одновременно и от стыда, и от гнева. Пытаясь умерить пыл возлюбленной, Дрирэйк продолжил в шутливо-извинительном тоне:        — Я только не могу понять с чего ты мне решила это с утра предъявить? Тебе таблетки для памяти не пора принимать? Если ты по поводу того что я не сдержался и кончил в пасть…       Только сейчас до Миакелы дошло, о чём ведёт речь Дрирэйк.       — Да я не об этом бревно ты кожаное! — Перебив его, вспылила подобно костру, в который закинули сухой хвост, самка крокодила.       Неосознанно она протёрла ладонью нижнею губу смахивая с неё слюну. В порыве вспыхнувшей волны негодования за тупость и коварство мужа Миакела бросила взгляд на стоявшую возле кровати тумбочку. Схватив с неё большую кружку Дрирэйка, что при её размерах больше походила на небольшую бочку, самка гребнистого крокодила кинула её в голого самца, сопровождая всё это неимоверным количество брани, от которой даже старый глава борёкудана стеснительно покраснел.       Натужено выкрикнула: «А-а-а!»       Расплескав остатки алкоголя по кровати огромная кружка рухнула так и не долетев до Дрирэйка. Её падение ещё больше разозлило Миакелу, если такое вообще было возможно.       Бросив мимолетный взгляд на пустую кружку, что скатилась к его коленям, старый гребнистый крокодил поднял взгляд на жену:       — Тогда о чём ты ненормальная?!       — Я об Астике ублюдок! — Рявкнула Миакела.       После этих слов в его голове всё прояснилось. Дрирэйк знал что данный разговор должен был состояться, но думал что он произойдет чуть позже, когда он к нему подготовится. Посему страх, который он уже переборол, стал нарастать с новой силой. Пытаясь подобрать слова для начала разговора, чтобы тот не перешёл в кровавую бойню он протяжно пропел: «Э-э-э…» Оно может и к лучшему как заметил Дрирэйк, так как даже его «э-э-э» стало для него настоящей чёрной меткой.       Морда Миакелы исказилась от злобы. Взгляд судорожно бегал по их спальни в поисках предмета который нанесёт толстому гребнистому крокодилу как можно больше увечий. Из-за внушительных различай в росте между Дрирэйком и Миакелой мебель в их спальне была либо небольшая, либо огромная. Небольшая — той которой пользовалась Миакела, как показал разбитый о голову гребнистого крокодила стул, не могла принести должного урона, в большая — предназначенная для Дрирэйка, была слишком тяжёлой для миниатюрной самки гребнистого крокодила.       Озлобленный и одновременно обиженный взгляд Миакелы прошёлся по убранству их спальни. Так нечего не найдя она решила действовать более радикально. Резко развернувшись самка гребнистого крокодила двинулась от кровати к столу расположенному в углу.       Шурша лапами о ковёр, пройдя мимо обогревателя, Миакале ухватилась за стул, что в высоту был почти с её рост. Дернув его на себя, словно это была огромная железная дверь, она пододвинула его.       За всем этим настороженно наблюдал её муж. Увидев как Миакела забралась сначала на стул, оттуда на поверхность эбонитового стола, попутно раскидав с его поверхности несколько папирусов, отодвинув нижними лапами к краю лампу в форме пальмы, уронив рамки с фотографиями, задев арифмометр и едва не опрокинув чернильницу, Дрирэйк наконец догадался что задумала его жена.       — Ты чего это удумала? — Настороженно, с опаской, но решительно возражая, спросил глава борёкудана.       Тем временем его жена сделал шаг по столу и приблизилась к стенке. Вскинув лапы она потянулась к огромному надати висевшему на стене, над столом.       Так как меч занимал почти всю длину стены, поистине внушая уважение своим размером и весом, об этом свидетельствовали толстые крепежи для удержания оружия, вбиты в стену, Дрирэйк не на шутку обеспокоился.       — Оставайся на месте, я тебя сейчас пополам разрублю. — Без эмоций, с натяжкой, так как встала на цыпочки, самка гребнистого крокодила тянулась к мечу. Вся эта картина напоминало ребёнка, что забрался на сервант и тянется к верхней полке, где хранятся сладости.       — Не смей трогать, это меч члена борёкудана! — Раздражённо начал Дрирэйк.       — Во-о-о-т как раз с члена я и начну-у-у. — Кряхтя, Миакела вытянусь во весь рост, однако дотронулась до меча лишь подушечками пальцев. Не стерпев подобное Дрирэйк бросился к жене. Точнее это в его мечтах он лихо спрыгивает с кровати и мчится к Миакеле, на деле же все получилось иначе. Ползя на четвереньках по двуспальной кровати, что трещала под его весом, попутно собирая постельное белье свисавшем пузом, Дрирэйк добрался до края. Скинув нижние лапы, он попытался встать, но резкая боль в коленке заставила его поморщиться. Не стерпев её толстый самец гребнистого крокодила сел обратно на кровать.       — А-а-а-м-м-м. — Вырвалось из его прикрытой пасти.       Огромные лапы упали на опухшую, перевязанную ещё вчерашним вечером, коленку.       Пытаясь унять острую боль, она едва заметно покачивался. Удар Тогора ещё долго будет мучить его.       Тянувшаяся изо всех сил к надати Миакела злорадно оскалилась, услышав стон мужа. «Так тебе и надо тупая, старая ящери…» — подумала она, но все мысли привал хруст. В области поясницы что-то хрустнуло, да так, что вибрация от этого пронеслась по всему телу самки гребнистого крокодила, заложив ушные раковины. Вся подвижность мигом испарилась. Боль в пояснице ударила в полную силу, отчего на глазах Миакелы выступили слёзы.       — Ай-ай… — из её пасти вырвалась жалостливый стон.       Опустив лапы она мгновенно схватилась за поясницу. Согнувшись, морщась от скручивающей боли, медленно, опираясь одной лапой он поверхность стола, опустилась вниз. Присев на стол и скинув нижние лапы вниз, Миакела копировала своего мужа: поглаживая болевшие место, она стала тихо покачиваться, изредка выдавая звуки боли и морщась.       — Ай…       — Ой…       Так продолжалось не долго. Приступы нахлынувшей боли стали отступать, оставляя напоминание обоим ноющими спазмами в виде матырства. Через секунды два старых гребнистых крокодила подняли взгляд и поглядела в глаза друг другу.       — Ты думал, что я не узнаю? Ай. Или как ты вообще всё это себе представлял? — Начала Миакела. Она хотела вложить в свои слова как можно больше гнева, но тот весь испарился, оставив лишь люмбаго. Поглаживая забинтованную коленку загипсованной лапой, Дрирэйк отвечал:       — А чё ты… с чего взбесилась? М-м-м… — Под конец речи Дрирэйк стиснул зубы и промычал стараясь скрыть боль.       — Не строй из себя невинную ящерицу Дрирэйк. Ай, сука, опять вступило. Ты всё подстроил.       — Я сделал все, как ты велела. Чё тебе ещё надо? Где мои таблетки для суставов?       — На тумбочке. Ай-ай. — На автомате ответила Миакела.       — Опять вступило?       Закрыв глаза, Миакела кивнула.       Дрирэйк сделал попытку дотянуться до таблеток что лежали вблизи хьюмидора, но оставил эту затею из-за новой порции боли что походила на зубья за хлопнувшегося капкана впившегося в его колено.       — Я не этого хотела. Ты знаешь.       — Ты хотела чтобы Астика перестала быть членом нашей семьи. Радуйся — она не член семьи.       — Я хотела чтобы ты избавился от неё, а не перевёл её в обслугу. — Миакела удивилась самой себе и Дрирэйку подумав: «Неужели ему и вправду нужно разъяснять подобное?». Продолжила вслух:       — Чё ты привязался к этой волчице?       — Мы же всегда мечтали иметь дочку, а удочерять ты некого не хотела.       Неожиданно Миакела заплакала. Дрирэйк чувствовал что боль в пояснице тут была совсем не причём.       — Я хотела иметь своих детей. — Шмыгая носом, растирая выступившие слёзы произнесла самка гребнистого крокодила. — Думаешь тебе было херово? А каков было мне, когда я годами откладывала неоплодотворенные яйца. — Она тихо всхлипнула. Добавила с обидой. — Достал же мне такой дефектный самец.       Миакела говорила очень тихо, но Дирэйк отчётливо слышал каждое её слово. Неожиданно в груди защемило, а непонятно откуда взявшийся гнев заглушил боль в коленке. Гнев. На что?       В попытке выяснить почему они не могут зачать ребёнка он и Миакела ходили к докторам. Там-то всё и выяснилось. Дело оказалось не в сосуде, а семени. То сему рождение Нария оказалось для них настоящим чудом и даром природы.       Так на кого же сейчас злился Дрирэйк? Он не хотел отвечать на этот вопрос. Просто злился. Злился на все и всё, отчетливо понимая и признавая, что это его вина.       — Так ушла бы к этому, как его там, Пилимусу. — Плохо скрывая обиду, также шепотом ответил он. — Боялась, что я буду мстить?       В его словах была доля истины.       Опустив голову Миакела заплакал ещё сильнее.       Кивнув, она произнесла:       — Да. Сам как думаешь? Сейчас, когда столько лет прошло, как ты думаешь, как бы тогда поступил если бы узнал что я ушла к Пилимусу? Дрирэйк опустил глаза. Ответа не последовало. И он, и Миакела знали как бы тогда поступил молодой Дрирэйк. «Убил бы обоих»: с ненавистью признался сам себе Дрирэйк.       — Мне уже пять дэк два лет, — слегка успокоившись, словно смерившись продолжила самка гребнистого крокодила, — большая часть жизни прожита, и всё о чём я мечтала, осталось там, в молодости. Ни нормальной семьи, ни дочки, ни нормальной жизни. Долбанные якудза.       Глубоко вздохнув Миакела опустила нижние лапы на стул, и, опираясь верхними лапами о края стола, скалясь от боли в пояснице, медленно слезала вниз. Очутившись на полу она медленно двинулась в сторону двери.       — Что насчёт Астики? — Провожая её взглядом спросил Дрирэйк.       — Делай что хочешь Дрирэйк. Ты всегда делал всё по-своему. Так, чтобы тебе было хорошо. Толку от моего мнения. Пойду, мне ещё постояльцев накормить нужно.       Открыв дверь, Миакела скрылась за ней.        — Здравствуй Юсефер. — Донеслось до удручённого Дрирэйка её слова.       Оставшись один в спальне, голый гребнистый крокодил многозначительно вздохнул. В душе как при тушении пожара: огонь, вода, дым, перемешались противоречивые друг другу чувства: злоба, обида, сожаление. Весь этот коктейль был щедро сдобрен ноющей болью в коленке.       Пытаясь в них разобраться Дрирэйк бросил взгляд на тумбочку. Там, рядом с хьюмидором, лежали таблетки для суставов. Дверь в их спальню вновь издала звук. Обнадёживающее, слегка стыдливо, с щепоткой опаски голый гребнистый крокодил поглядел на неё. Нет, Миакела не вернулась. В проёме двери стоял квадратный самец аллигатора.       — Привет. — Увидев друга поздоровался Дрирэйк.       — Здорово.       Отозвался Юсефер. Одетый тот же самый помпезный костюм в котором прибыл вчера: темно зелёные брюки сшитые на заказ, их поддерживал широкий кожаный ремень. На нём висел кортик. Жилетка такого же цвета как и брюки, белая рубашка и красная бабочка. Сверху зелёный пиджак, сшитый на заказ. Из-за странного строения тела Юсефер не помещался в дверной проём хоть тот был предназначен для Дрирэйка, дверь же для Миакелы и вовсе для него была сродни узкой щёлке.       Повернувшись боком словно пытаясь протиснутся сквозь узкое пространство самец аллигатора протиснулся и вскоре оказался в спальне.       — Слышал? — Догадался Дрирэйк.       — Вы так орали что вас слышал весь отель.       Выйдя в центр спальни механически оглядывая её убранство ответил Юсефер. Найдя себе место, а именно стул возле эбонитового стола квадратный аллигатор вскинул хвост и ловко запрыгнул на него.       — Слышь Квадрат, дай таблетки. — Дрирэйк кивнул в сторону тумбочки.       — Пошел в жопу Гильотина. — Вынув из заднего кармана фляжку, наслаждаясь своим       ответом, Юсефер сделал глоток.       Подобный наглый ответ на просьбу заставил Дрирэйка вначале удивлённо приподнять брови, а потом сдвинуть их в гневе.       — Те чё трудно?! — Рявкну чисто по-бандитски старый гребнистый крокодил.       — Нет. — Честно отозвался Юсефер. — Я просто вспоминаю твои слова когда ты мне прижигал рану от отрубленного хвоста. — Дрирэйк краем глаза заметил как Юсефер мотнул хвостом как бы не специально показав отрубленный кончик. — Чё ты мне тогда говорил? Терпи Квадрат, боль нужно превозмогать. Боль это необходимая жертва, боль это преграда перед Мечтой. — Юсефер вздохнул, глотнул. — Вот я и живу, — поморщился, — по твоим догмам.       Взирая на собрата по «бизнесу» из-подо лба Дрирэйк нехотя скрипел зубами.       — Надо было тебя бросить. — Наконец выдал он.       — Тогда кто бы тебе сейчас помогал?       — До хера от тебя помощи.       Стиснув зубы Дрирэйк двинулся к тумбочке, на пятой точке, собирая за собой всё постельное бельё. Сквозь боль он всё же добрался до таблеток. Закинув в пасть срезу несколько штук он выдал многозначительное: «М-м-м», попутно махнув лапой. Догадавшись, Юсефер бросил в лапы Дрирэйка фляжку с алкоголем. Из которой гребнистый крокодил тут же сделал огромный глоток, опустошив её до дна. Облегчённый вздох. Опершись лапами о край кровати Дрирэйк опустил голову в ожидании когда боль станет стихать.       То ли алкоголь, то ли таблетки подействовали, но боль стала затухать. Этому старый глава борёкудана был не очень рад, так как лишь физическая боль позволяла ему забыть о недавнем разговоре с женой. А теперь, когда она наконец угомонилась, щемящее чувство в его сердце терзала его душу, точнее те крохотные лоскутки, что от неё осталось после стольких лет жизни бандита. И эту боль Дрирэйк не мог унять уже никакими таблетками или алкоголем. Привыкший к тому что после даже сильной боли приходит успокоение, подобно катарсису, он столкнулся с тем чего боялся всю жизнь: боль которую невозможно унять и которая не оставит после себя чувство покоя. Вечная, ноющая боль.       — Как думаешь, Миакела и вправду осталось со мной, потому что боялась уйти к другому? — Спросил он.       — К этому Пилимусу.       Дрирэйк кивнул.       — Ты себя молодым помнишь? — Ответил на вопрос вопросом Юсефер. Дрирэйк кивнул. Ответил:       — По законам борёкудана, чтобы сохранить свою честь, я должен был выпотрошить этого недомерка Пилимуса и прежде чем перерезать Миакеле глотку — изнасиловать. Помня законы борёкудана Репод Сити Юсефер положительно кивал, без всяких эмоций, просто соглашаясь с правилами как с данностью. А когда закончил, выдал:       — У тебя просто маленький член Дрирэйк.       Старый гребнистый крокодил поднял взгляд на самца аллигатора.       — Чё вы все докопались до размера моего члена? — Не довольно выпалил он.       — Никто не докапывается до твоего члена. — Ответил Юсефер поняв что Дрирэйк принял его слова буквально. — Это ты на нем зациклен.       — Я?       — Да.       — Да ты только что сам сказал. — Негодовал бывший глава борёкудана. — Все. Миакела постоянно на этом акцентирует внимание. Как у нас с ней ругань, так она постоянно показывает, — Дрирэйк сжал кулак оставив прямым лишь мизинец, — и вечно на это намекает. — Он продолжил ещё раздражённее. — Не знаю, до неё никто не жаловался.       Вид того как Дрирэйк злится заставило Юсефера улыбнуться. Когда тот закончил самец аллигатора сказал, с весельем в голосе:       — Дрирэйк, ты гребнистый крокодил весом под две тонны и ростом шесть метров, отбитый на всю голову глава борёкудана: думаешь хоть одна самка которую ты имел осмелилась бы тебе такое сказать?       Глубоко дыша от гнева Дрирэйк задумчиво прикусил язык не зная что ответить. Спрыгнув со стула, Юсефер двинулся к гребнистому крокодилу продолжая говорить:       — А Миакела сказала, и повторяет тебе это постоянно. Знаешь почему? Подойдя к Дрирэйку Юсефер поймал на себе молчаливый вопросительный взгляд.             Ответил:       — Потому что Миакела тебя не боится. — Уже добрее произнёс самец аллигатора. — Отсюда вывод — что осталась она с тобой не из-за страха, а потому что выбрала именно тебя. Или ты думаешь, что такую самку как Миакела испугали бы твои угрозы? Запрыгнув на кровать и сев рядом с другом Юсефер принял из его лап пустую фляжку. Опечаленно перевернув её и убедившись что она пустая он выдохнул и бросил взгляд на стену где висел огромный надати.       — Ты чё разнылся как тот жалкий прыщ Пилимус. Платок дать — сопли подобрать? Смотреть тошно. Ты же глава борёкудана, твое слово — закон. Если ты выбрал себе самку — это твоя собственность. А то что она там думает это её проблемы… Не соглашаясь Дрирэйк мотнул огромной головой:       — Это семейная жизнь Квадрат. Это другое…       — Семейная, не семейная, — передразнивая, отвечал говорил Юсефер, — ты тут главный, и точка. Иначе эти бабы в конец охереют. Пусть знают свое место. Дрирэйк, ты как подхвостник для самок. Где твоё достоинство? Своих жен нужно держать в узде. — Чей бы родник журчал. — Устав слушать нападки самца аллигатора выплеснул гребнистый крокодил. — Тебе напомнить, как ты в два прыжка залез на пальму, когда за тобой с мачете в лапах гналась Политона? Вспомнив тот случай со своей женой Юсефер невольно вздрогнул. Его мужской пыл притух. Не желая обсуждать эту тему бывший глава борёкудана «отмахнулся лапай»:       — Это не то.       — Чё не то? — Не сдавался Дрирэйк.       — Ну, — не зная как ответить, с долей стыда фыркнул Юсефер, — ну, не то это.       — Как не то? Где твоё достоинство самца?       Загнутый в угол самец аллигатора не нашёл ничего другого как ответить:       — Ну, это семейная жизнь Дрирэйк. — Философски произнёс он. Продолжил, но уже в одобрительном ключе. — В конце концов это же моя жена, жена главы борёкудана. Два старых самца нехитро улыбнулись, смотря друг на друга.       — А если серьёзно, если бы Миакела ушла от тебя. Ты бы выполнил закон борёкудана? — Без иронии, на полном серьёзе спросил Юсефер. Призадумавшись Дрирэйк глядел на огромный надати что висел на стене. Юсефер продолжал:       — Сейчас-то скрывать уже нечего. Мы не главы борёкудана, честь не пострадает.       — Нет, — неожиданно ответил Дрирэйк, — я бы и пальцем её не тронул.       — Отпустил? — Удивился Юсефер.       — И даже больше, — продолжал удручённо Дрирэйк, — я бы отпусти и этого хлюпика Пилимуса.       — Ты серьёзно?       Юсефер не верил в услышанное, но зная Дрирэйка всю жизнь догадывался, что гребнистый крокодил говорил правду.       — Лапа бы не поднялась, — продолжал Дрирэйк, — может с ним она была счастливее, чем со мной. Завела бы много детишек, как и мечтала. Была бы счастлива сейчас. Странные слова. Если выглянуть в окно из спальни то можно увидеть небольшой райончик обнесённый стеной между домами, колючею проволоку на карнизах и местную охрану. За стеной был ном который когда-то принадлежал Дрирэйку Стоику и остальной Репод Сити, жизнь в котором сейчас назвать нормальной язык не поворачивался. Юсефер промолчал не став указывать на тот кошмар что творился на улицах их города, от которого даже такие отмороженных звери как он и Дрирэйк огородились стеной. Никто не знал что все так обернётся.        — Как думаешь, есть в этом мире справедливость? — После непродолжительного молчания спросил старый гребнистый крокодил.       Грустно усмехнувшись, Юсефер ответил:       — Помнишь семейство Малистров?       — Это те гекконы чей отец вечно играл в карты? — Напрягая болевшую голову, уточнил Дрирэйк.       Юсефер кивнул. Продолжил:       — Однажды этот хрен задолжал мне большую кучу денег. Все сроки просрочены, а ты знаешь что такое долг перед борёкуданами, — Юсефер поглядел на Дрирэйка словно спрашивая, ответа не последовало да он и не нужен был, — я, недолго думая, нагрянул к ним. Деньги нужно было вернуть, — а отец в никакую. Тогда я насадил на крючок его семилетнюю дочь, шестилетнего сына и прямо на глазах у их родителей закинул удочку. — Юсефер замолчал. Застыв, он с ужасом в глазах продолжил. — Хороший арапайм тогда клюнул. Мы его потом с ребятами пожарили. В брюхе нашли остатки малышни. Вместе с кишками отдали поглядеть матери и отцу… Мать… не помню точно… по-моему просто размозжил камнем, а отцу дал срок в день чтобы найти деньги…       Холодный взгляд двух бывших глав борёкудана упал на висевший на стене надати. Вцепившись взглядом в меч, Юсефер продолжал:       — Этот меч помнит много крови. До сих пор не представляю как тебе им удалось располовинеть Бытрока. Ты тогда с братом положил все их семейство. — Юсефер кроваво улыбнулся. — А потом, как ни в чём не бывало поехал в «Танцы у костра»: ворвался, окунул мордой в чан с маслом главу, изнасиловал всю прислугу, а чтобы замести следы запер всех в подвале и спалил к херам весь бар. Два бывших глав борёкудана неосознанно вздрогнули от ужаса, когда перед их глазами возникли образы их самих в молодости.       — Какую дичь мы творили. — Проглотив ком в горле констатировал факт Юсефер. —       История с гекконами это лишь верхушка. И после всего того что я натворил у меня счастливая семья: сын, жена, небольшой оазис как у тебя, я сыт, дожил до старости и не в чём не нуждаюсь.       Вот и думай Гельотина, если в этом мире Справедливость. Если она и есть, то она ещё отмороженье чем мы с тобой в молодости. И ей абсолютно плевать на всех. В спальне вновь воцарилась тишина.       — А мне кажется что справедливость есть, — неожиданно произнёс старый гребнистый крокодил, — пока я был в борёкудане мы с Миакелой так и не смогли зачать ребёнка. Только после того как я вышел из банды, и отдал брату бразды правления Судьба подарила мне Нария. А потом и Астику.       — Просто тупое совпадение.       — Может и так.       Подавлено согласился Дрирэйк.       Удар в плечо. Дрирэйк покосился на Юсефера.       — Не кисни Гильотина. Срать на всё. — Веселее произнёс самец аллигатора, так словно все эти ужасы, что звучали минутами назад были лишь страшными небылицами. — Как говорил твой брат: «Есть два состояния в этом мире: живые и мёртвые и старайся оставаться в первом состоянии как можно дольше». Самец аллигатора спрыгнул с кровати. Засунув пустую фляжку в карман пиджака, он двинулся к выходу.       — Уже уходишь?       — Погостили и хватит. Дел по горло. Подождать тебя у ворот или Миакела тебя прикончит раньше?       — Не дождешься.       — У ворот или что прикончит? — Насмешливо уточнил Юсефер.       — Сам знаешь. — Дрирэйку уже надоело играть.       Улыбнувшись на прощание Юсефер бросил фразу поглядев на голого гребнистого крокодила: «У тебя и вправду маленький член Дрирэйк». Протиснувшись боком он скрылся за дверью.       Глубокий вздох.       Опусти в голову так чтобы подбородок упал на грудь Дрирэйк обхватил своё свисавшее пузо как огромный шар и попытался отодвинуть его в сторону. Тянувшееся как тесто пузо немного поддалось. Прищурившись толстый гребнистый крокодил пытался разглядеть свой член. Ничего не получилось. И как бы Дрирэйк не пытался двигать живот все оканчивалось фиаско.       — Да по хер. — Сдавшись, выругался он.       Подавшись вперёд Дрирэйк медленно поднялся. Таблетки подействовали так что боль в коленях была терпимой.       Прихрамывая, он двинулся к окну. Раскрыв его Дрирэйк оперся лапами о подоконник втягивая в ноздри утренний свежий воздух. От наслаждения он даже закрыл глаза. А когда открыл, перед ним возникла площадь, где уже вовсю кипела работа. Шум ударов молотков, скрежет, грохот падающих досок, выкрики зверей — всё это исходило от центра площади, где несколько рептилий разбирали ринг. Среди них Дрирэйк узнал знакомую фигуру — это был Ман его права лапа. Именно он руководил разбором ринга.       Сложенные в кучу доски тащили к воротам отеля чтобы в последствии спустить их в подвал, где они и хранились.       Одинокие женские фигуры суетились то тут то там работая метёлками. Поднимавшаяся пыли периодически заставляла их кашлять. Сгребая в небольшие кучи мусор что остался после праздника по хвостобороью они ждали телегу которая курсировал по площади от одной кучи к другой. Именно в неё закидывался многочисленный мусор, разбросанный в изобилии.       Некоторые жители вяло двигались по площади, неся в лапах часть палаток, которые пришлось убрать на время празднования. Небольшая группа рептилий двигала контейнеры возвращая их на штатные места. Доносились крики: ссоры из-за того где и как должен был располагаться тот или иной контейнер. Каждый из их владельцев старался выбрать место получше. Залог удачной торговли не только товар, но и его место расположения.       Из местного бара стали выползать удрученные, все ещё пьяные морды гостей и жителей нома. Хоть солнце еще не взошло они щурились, прикрывая лапами глаза. Наступал новый день и некоторые обидно вздыхали желая чтобы праздник никогда не кончался. Прогуливаясь по площади они вскоре начинали скапливаться у одной из улиц что вела к воротам райончика. Туда же тянулась и сменяющая смена охраны. Ставни на домах открывались. Шум и гам стал нарастать. Скоро это место вновь превратится в рынок, где будет кипеть жизнь.       Наблюдая за происходящим Дрирэйк улыбнулся. Они прожили ещё один день. И он сделает всё чтобы прожить и этот.       Отпрянув от окна, он потянулся и зевнул. Раздался хруст костей. Развернувшись, старый глава борёкудана двинулся к шкафу с одеждой.