Дождь не смоет всех грехов...

      — Я не понимаю… — нахмурившись, Венти соскочил с койки, на которой, не проронив ни слова, выслушал весь рассказ Кэйи.       Бард бесшумно заходил из стороны в сторону, глубоко задумавшись. С каждым движением, казалось, кожа его лица делалась всё бледнее, пока не сроднилась с белоснежными рукавами рубахи. Отлившая кровь выделила по-аристократически голубые вены на предплечье и изящные пальцы, длинные и тонкие — будто у мертвеца. И вот труп музыканта вновь готов взять в руки лиру.       — Это бессмыслица какая-то! — наконец выдал Венти, всплеснув руками.       В его красноречивом взгляде легко читалось недоверие, столь явное, словно бард был уверен — Альберих выдумал всё произошедшее, даже не удосужившись потратить на это пару минут.       Нет, Кэйа не спорил, он и вправду умолчал о некоторых вещах, отчего рассказ где-то вышел нескладным, порой ужатым, с неверными формулировками и последующими добавлениями, которые только портили его еще больше, но нельзя же не поверить вовсе! И, между прочим, не Кэйа сейчас должен оправдываться за то, что его, видите ли, потеряли!       — Хочешь сказать, я выдумываю?! Ну знаешь ли… Никто никогда еще не говорил, что я выдумываю! — Кэйа не лгал. Да, он нередко слышал «ты преувеличиваешь» или «давайте без обмана», но чтобы кто-то назвал его выдумщиком! Никогда! Лгуном — да, но не выдумщиком!       — Да нет же! Я даже не сказал ничего, просто… — Венти вдруг замер. Глаза-изумруды округлились и на маленьком бледном лице теперь выглядели искусственно, будто он был фарфоровой куклой, сделанной на заказ. Такой же безжизненной и хрупкой, обреченной быть лишь украшением полки.       Разлепив высохшие губы, фарфор затрескался, и слова против воли вырвались изо рта:       — А ты случаем… — «кукла» вновь замолчала, широко распахнув глаза, осознав, что мысли потоком начали литься через рот. — Нет, забудь, я уже, кажется, схожу с ума, хах, — по бледной коже поползли очередные трещины. Они скопились в уголках рта и глаз, скопились в складке меж бровями и на запястьях. Странная усмешка нещадно уродовала шедевр мастера, не оставляя ничего настоящего, будто бард из последних сил пытался натянуть привычную улыбку, но собственное лицо отказывалось подчиниться. Как бы он ни пытался, но в памяти отчетливо останется лишь выражение лжи, покрывшее своей грязью идеал.       — Забудь? Раз начал, говори до конца!       — Нет, вовсе нет, — Венти прятал правду за улыбкой, слишком очевидной для того, кто делал точно также. Изумруды глаз дрогнули, смерили капитана, а после спрятались за пышными ресницами. Они были пусты и мертвы.       «Неужели его кожа и впрямь холодна, как фарфор?» — само собой подумалось Кэйе.       Подняв лиру, маленький бард вновь заиграл, и к его белоснежной коже вернулся живой цвет, вены скрылись под рукавами, и шедевр вновь задышал.       — Барбатос…       — Сейчас это не имеет смысла, просто не забивай голову. В конце концов, проблемы Архонтов решить под силу лишь Архонтам, — сменив первую, по лицу расползлась нежная, спокойная улыбка, созданная именно для Венти.       Пока Кэйа пытался выбросить из головы навязчивые мысли, нота за нотой его сознание все больше терялось, а руки и ноги наливались тяжестью. Только когда глаза сами собой закрылись добрые десять секунд, Кэйа понял, чем решил откреститься бард. Капитана клонило в сон, и, хоть по заверениям барда он проспал несколько дней, лежать без движения хотелось все так же сильно.       — Не смей убегать… расскажи мне… — каждое слово требовало неимоверных усилий, будто они застревали меж зубами, язык почти не шевелился, путался, связываясь узлом. Глаза пересохли и больше не могли разомкнуть веки. Сквозь пелену он не слышал, но ощущал нежные ноты, ласкающие слух, а через них тихий голос:       — Обещаю, в следующий раз я постараюсь.       «Постараешься? И как я должен верить тебе? Еще раз прыгнуть со скалы, чтобы убедиться?» — хотел огрызнуться Кэйа, но уже не мог открыть рта.       Думая о том, как выскажет все барду в их следующую встречу, капитан медленно провалился в сон. *** Никогда бы в жизни ни один из мондштадтцев бы не подумал, что из того, кто совершал ночные патрули господин Рагнвиндр, превратится в прячущегося от этих самых патрулей. Чёрная одежда — часть ночи, а уважаемый дворянин подобно вору растворился в очередном переулке. Лишь непослушные алые пряди сверкали под светом луны, выдавая его присутствие, крича, что их владелец не бродяжка и не преступник, а знать. Болтающие рыцари проходят мимо, даже не оглядываясь по сторонам и Дилюк в очередной раз отмечает бесполезность Ордена. Совершай сейчас кто-то преступление, эти олухи и не заметят ничего! Воруй, убивай — плевать! Мондштадт свободный город! Что ж… Рагнвиндр обязательно разберется с этим позже. Дилюк проскакивает широкий прогон, снова скрываясь в тени домов. В городе свободы они располагались очень близко, так, что иногда приходилось протискиваться между стенами, переступая через горы наваленного хлама. Было бы странно обнаружить дворянина в настолько грязном месте, но Дилюк не брезговал — за годы странствий где ему только не приходилось проводить ночь. Внезапно откуда-то сверху раздался скрип — это деревянные ставни ударились о стену соседнего здания. Кто-то открыл окно. Дилюк замер на месте: деваться из узкого проулка все равно было некуда, поэтому оставалось лишь надеяться, что никто не посмотрит вниз или просто не захочет разбираться со странным мужчиной, гуляющим ночью по прогонам. Следующую минуту все было тихо. Дилюк уже было решил, что пронесло: кому-то наверху стало душно, вот он и решил открыть окно, но еще один скрип, на этот раз подоконника, развеял все его надежды. Мысли Рагнвиндра сейчас были заполнены лишь тем, чтобы слиться со стеной, раствориться в грязи и пыли, но не быть разоблаченным. — Мистер сэ-э-эр, — протянуто послышалось сверху и тогда Дилюк понял, что незамеченным ему остаться не удалось. Голос, казалось, принадлежал маленькой девочке. Она свесилась из окна почти наполовину, пытаясь что-то разглядеть в темноте и снова обиженно зашептала: — Мистер Сэр, не прячься от меня! — Я вовсе не прячусь, миледи, — Дилюк ответил первое, что пришло ему в голову. Раз уж его обнаружили ничего не поделаешь, повезло хотя бы, что это ребенок и можно попытаться склепать убедительную ложь, хоть подобное он особо не любил. — Как защитник города, я обязан беречь спокойный сон его жителей. Подняв голову и пересекшись взглядом с девочкой в окне, Дилюк, в характере самых изысканных манер, склоняет голову и делает легкий поклон, едва умещаясь в этом узком проулке. — Не хочу показаться грубым, но такой юной леди, как вы, не пристало бодрствовать в столь позднее время, — мягко добавил он. Если на утро девочка и решит рассказать о таинственном манерном юноше, кланяющемся ей среди ночи и обращающемся «миледи», ей никто не поверит. — Ой, — вдруг раздается сверху и Дилюк ловит себя на мысли, что, возможно, все пошло не по тому плану, который он нарисовал себе изначально. — Дяденька, а я тут… а вы кто? И почему вы не дома так поздно? Конечно Дилюк не был готов к серии вопросов! — Кто я? Быть может, юная леди когда-нибудь и узнает, но к сожалению, пока что, я вынужден сохранить эту тайну. Теперь я убедился, что вы в порядке, а посему мне придётся вас покинуть. — Дяденька, стойте! — Дилюк уже сделал шаг к выходу из переулка, но остановился. Резко обернувшись, он зашептал: — Юной леди стоит быть чуть тише, если она не хочет разбудить соседей, — и тут же осознал, что капюшон больше не прячет копну алых кудрей под собой. Волосы распались по плечам и даже в темноте их цвет было бы сложно с чем-то спутать. Как назло из-за туч вышла луна, во всю красу демонстрируя их весьма редкий цвет. Наконец сообразив, насколько необдуманно он поступил, Рагнвиндр накинул капюшон обратно и спрятал выпадающие локоны за уши, но было уже поздно: сверху раздался удивлённый вздох. — Будет хорошо, если этот маленький конфуз останется только между мной и юной леди, — пытается урегулировать он ситуацию. — Никчему обо мне слышать… — Дяденька, вы такой красивый! Мне кажется, я вас знаю, — девочка свесилась еще чуть ниже и зардевшийся не понятно с чего Дилюк хотел было предупредить малышку, что так делать не стоит, но фраза слишком выбила его из колеи. — Польщен комплиментом от столь обворожительной особы. Кто же я по мнению юной леди? — в уголке его рта спряталась нервная усмешка. — Вы рыцарь-путешественник из сказки! Я знаю, точно знаю, что это вы! И прекрасная, как у принца, внешность, и алые волосы, и черные одежды! А еще вы очень вежливы! В Мондштадте нет таких вежливых рыцарей. Я знаю! Мне Эми про вас рассказывала! Вы делаете много хороших дел! У Дилюка как камень с души упал. — Что ж, рад, что вы слышали обо мне, но путешественникам вроде меня уже пора бежать… делать… хорошие дела, — в очередной раз улыбнулся Дилюк и направился к выходу, но уйти ему вновь не дали. — Дяденька-путешественник, подождите! Помогите, пожалуйста! Вы же помогаете? Мой котенок… он потерялся! Я не могу его найти! Обычно он сидит и ждет пока я спущу ему покушать, но сегодня его нет. Вы не поможете мне найти его? — Прошу меня простить, но я правда должен… — Ну, пожалуйста, дяденька-путешественник! А вдруг с ним что-то случилось? Вдруг моего котенка украли? — девочка всхлипнула и не аккуратно размазала слезы по лицу. — Мистер Сэр раньше никогда не пропускал наш ночной перекус. «И за что мне все это?» — подумал было Дилюк, хоть уже и знал, что согласится помочь. — Хорошо, я поищу твоего котенка. Напомни: как его зовут? — Спасибо большое, дяденька! Мистер Сэр! — гордо выговорила девочка. — Я сама придумала это имя. Мама не разрешила ему жить у нас дома, поэтому я оставила ему коробку и подкармливала, когда она не видит. Мистер Сэр маленький и черный. Я думаю, что он мог испугаться вас и куда-нибудь убежать. На секунду Дилюк впал в ступор, соображая. — Мистер Сэр — это имя котенка? — ну конечно! Девочка обращалась не к нему, а искала своего котенка! Надо же было так попасться, стоял бы и молчал, а потом тихо ушел, она бы и не заметила что в проулке кто-то был! — Очень… оригинально. Тогда я приступлю к поискам Сэра прямо сейчас, но только если юная леди ляжет спать прямо сейчас. — Мистера Сэра! — Конечно-конечно, Мистера Сэра, — исправился Дилюк. — Спасибо вам огромное дяденька путешественник! Возьмите вот это! Мистер Сэр очень любит печенье так что, может он придет на его запах? — она бросила в окно аккуратно завернутую пачку печенья, и Дилюк ловко подхватил ее на лету. — Как будет угодно юной леди, — с этими словами Дилюк наконец покинул треклятый переулок, мысленно занося в список дел еще одно — «особо важное».

***

С поисками котенка Дилюк провозился до самого утра. Он облазил все крыши, заглянул в каждый открытый подвал, осмотрел коробки и бочки в переулках, даже успел порыться в мусорке, но Сэра найти так и не смог. С первым лучом солнца Рагнвиндр вернулся в таверну без каких-либо результатов. Казалось, что найти котенка в огромном городе за пару часов — дело невозможное. Так и было. Мистер Сэр, как назло, был черным, а значит почти неразличимым в темноте, к тому же маленьким и наверняка пугливым. Если Дилюк и проходил мимо него, то явно не заметил. Признаться, такой вариант был ожидаем, удивило другое — в городе вообще не было бродячих животных. Совсем. Во времена учебы Дилюка бродячих кошек было не счесть — это была настоящая кошачья катастрофа для Мондштадта! Не было ни одного чердака или подвала без бродячего обитателя, но сейчас животных будто след простыл. Уж не выкосила ли их какая-нибудь зараза? Или кто-то другой… Недовольное ржание вывело его из череды мыслей и только тогда Дилюк понял — Альба уже дожевала свои яблоки и принялась за его волосы, которые оказались ей не по вкусу. Взбрыкнув, лошадь с угрозой клацнула зубами у волос Рагнвиндра, но в ответ не получила ни единого яблока. — Брось, ты съела почти целое ведро. Ночные перекусы вредны. Альба с этим была явно не согласна и, дернув гривой, ответила Дилюку громким ржанием, но провокация не сработала. Дилюк похлопал любимицу по загривку и, почти валясь с ног, побрел в таверну. В спину ему конечно минуту-другую раздавались постукивания копыт и фырчание, но благо Альба больше не шумела. Не помня, как добрел до второго этажа и улегся в постель, Дилюк провалился в сон.

***

Когда Дилюк проснулся, часы показывали уже далеко не раннее время. Полуденное солнце слепило приоткрывшиеся глаза, и Дилюк сел на кровати, так и не открыв их. Сейчас он чувствовал себя помятым и сонным, однако, хоть и проспал всего несколько часов, значительно лучше, чем до сна. Времени на долгое пробуждение не было, и, будучи человеком достаточно импульсивным, Дилюк и здесь не оплошал: уже через полчаса, противореча всем привычкам дворянства, обожающему медленные сборы, он выглядел так, будто был готов принимать банкет прямо сейчас. Промытые и высушенные на скорую руку непослушные волосы в считанные минуту оказались аккуратно уложены в низкий хвост, одежда сменена на новый комплект, благо Дилюк хранил в таверне несколько запасных комплектов рубашек и брюк «на всякий случай», а трехдневная легкая щетина исчезла с лица, открывая вид на ровный белый подбородок. Настроение и самочувствие, в отличие от внешнего вида, было ни к черту, но дела откладывать — себе дороже. Сбегая по лестнице Дилюк наспех выстраивал перечень заданий на ближайшие сутки, помечая некоторые из них «особо важными». У дверей он обнаружил свои сапоги, мысками упирающиеся в стену, и сюртук, аккуратно висевший на крючке. Находка, несомненно, порадовала Рагнвиндра — никогда не будет лишним оставлять одну-другую запасную вещь. Мысленно благодаря себя за то, что не придется влезать в пыльные вещи, в которых он еще ночью лазил по помойкам, Дилюк накинул верхнюю одежду и обувь, распахнул дверь и нос к носу столкнулся с Чарльзом. — Мастер Рагнвиндр? Надеюсь вы не решили устроить внеплановую проверку? — нервно улыбнулся тот и на Дилюка пахнуло привычным запахом алкоголя, которым уже успела пропитаться излюбленная барменом жилетка. От человека подобной работы этого стоило ожидать и, хоть кому-то это и могло показаться неприятным, Чарльзу слабый аромат вина определенно придавал шарм. — А что? Стоит? — Вовсе нет! — запротестовал Чарльз, на что Дилюк слегонца похлопал работника по плечу. — Брось, Чарльз, какие проверки? Мой отец относился к вам, как к членам семьи. Ты работаешь на Рагнвиндров дольше, чем я себя помню. Мой отец был придирчив к выбору персонала и, раз он доверил тебе заботу о «Доле Ангелов», значит так тому и быть. Просто не забывай отправлять отчеты и качественно выполняй свою работу, благо, ты это умеешь. — Конечно, мастер Рагнвиндр, — воодушевленный Чарльз просиял на глазах. Хоть он и был достаточно рослым и бородатым дядькой, Дилюк запомнил его как улыбчивого и доброго юношу лет двадцати пяти от силы. Чарльз же, похоже, опасался попасть под сокращение с новым хозяином, но теперь немного успокоился на этот счет. — Я как раз хотел уточнить кое-что. Они все еще стояли в дверях, Чарльз мялся на месте, собираясь с мыслями, пока Дилюк не отошел в сторону, пропуская работника внутрь. Тот же, не теряя времени зря, направился прямиком за стойку и, быстро орудуя тряпкой протер ее. Вскоре после этого на столе возник простенький граненый стакан, доверху наполненный виноградным соком. Такой обычный, вовсе не вычурный предмет посуды можно было встретить в каждом доме, и именно это придавало «Доле Ангелов» ее особую атмосферу, где и дворянин, и бродяга становятся гостями в равной степени. Лишь одно отличало этот стакан от тех, в которых подавались напитки для обычных гостей: на его краю аккуратно примостилась алая клубничка и настроение Рагнвиндра вновь немного поднялось. — Так о чем же ты собирался спросить, Чарльз? — Дилюк притянул к себе стакан и неспеша сделал глоток. Пересохшее после сна горло смочилось сладким соком, говорить враз стало легче, поэтому напиток не остался без комментария. — Вкус как из детства. — Все как вы любите, — согласился Чарльз, — вода один к пяти, помимо нашего, столовая ложка фонтейнского сорта и ягода на ободке. — Точно, я уже и забыл каков он… — Моим детям тоже нравится, вот только, возможно, скоро мы не сможем продавать его вовсе. — Так вот о чем ты, — Дилюк стукнул пальцем по стакану и жидкость внутри покачнулась. — «Кошкин хвост», да? — Верно, — Чарльз заранее готовил таверну к открытию, протирая стаканы и разбирая бутылки с вином по сортам. — Пока вас не было в городе, «Доля Ангелов» стояла в запустении и, чтобы оставить от бывшей прибыли хоть сколько, поставки начались в «Кошкин хвост». Документами занимался Эльзер и, не хочу ничего сказать, условия он выторговал достаточно выгодные, вот только… — У контракта нет определенного срока действия, а поставлять продукцию сразу в два заведения гиблое дело, — закончил за него Дилюк, залпом осушив стакан. — Я уже разбирался с этими материалами, поэтому осведомлен, но ответа на это у меня пока что нет. Безосновательно разорвать контракт с «Хвостом» нельзя, продолжать работать на таких условиях тоже — поставляемая продукция будет копиться в их погребах, не окупаясь, потому что всех клиентов, активно наседающих на алкоголь «Доля Ангелов» уже вернула себе. Остается лишь поговорить с нашими конкурентами и попробовать перезаключить договор. — Маргарита — непростая женщина, — предупредил хозяина таверны Чарльз. — Она не позволит просто обернуть ее вокруг пальца и оставить в дураках. — Думаю, она и так понимает бедственность своего положения, — Дилюк поднялся со стула у стойки, подхватил пальто с соседнего и оправил воротник. — И, если она и вправду так хороша, как ты говоришь, мы определенно сработаемся. Под задумчивым взглядом Чарльза Дилюк покинул «Долю Ангелов».