Священный отряд

Леви ничего не чувствует. Ничего. Он настолько запутался в происходящем, что предпочел просто плыть по течению. Казнят — пусть. Нет — и ладно. Ощущает ли он горечь от того, что не дожал предателей? Пожалуй. Как и ощущает горечь, что не спас их. Он не сказал никому о разговоре с Эрвином, даже Ханджи. Ему почему-то показалось жестоким говорить с ней об этом. Они поговорили о том, что случилось в пещере лишь раз и так и не смогли прийти к общему знаменателю. Вернувшись в расположение Аккерман слег с температурой сразу же, Ханджи предположила, что этот блядский червь может быть заразен, в конце-концов, Леви больше всех досталось. А ещё Ханджи говорит, что Пик, скорее всего, будет проверять остальных с помощью собранных отростков. Они же друг к другу тянутся, значит, можно так попытаться найти. Если эта блядина не уползла на хрустальную стену и не слилась с ней… Про Эрвина он сейчас старается не думать. Ты ведь сам всегда говорил, что нужно думать о благе для всех, а не для избранных, так отчего же так взъелся? Или общее благо, что разошлось с твоим частным, общим быть перестает? По утрам он гоняет разведчиков вокруг дворца. Снег, метель, мороз — насрать. То, что они с Захариусом теперь сторожат Йегера, будто он священная корова, бесит до дрожи. Леви в принципе стал гораздо более раздражительным, когда привычный громоотвод пропал. Зик… Было бы ложью сказать, что он не боится и не переживает. Как обычно, он не может отделить страх смерти Зика от страха того, что он выживет, но останется каким-нибудь овощем. Или что он не сможет вернуться больше никогда. Где отряд? Он так никого и не видел. По всему королевству развешаны ориентировки, а все они будто пропали, испарились. Раз в неделю стабильно в очередном городе или деревне ловят очередного Бертольда Гувера, который на проверку оказывается просто случайно попавшим не в то время и не в то место человеком. Или это сосед, к которому жена на сеновал бегает, но тут уж любые средства избавления от соперника хороши. Леви старается проводить с детьми как можно больше времени. Их главная экспедиция приближается, они поедут вместе с ротой военной полиции и ротой гарнизона. Много возрастных, поэтому Аккерман, появляясь на их тренировках, в выражениях не стесняется. Им хочется примазаться к великому, пока оно ещё не наступило. Эрвин почти не выходит из кабинетов. Закклай орет, будто его режут, Пиксис стучит кулаком по столу, а Смит терпеливо повторяет им одно и то же, как заведенный. Это очень выматывает Леви, который стоит у правого плеча Эрвина в качестве наказания, как провинившийся школьник. Ему насрать на все эти планы, его волнует безопасность вверенных ему жизней и… Страшно встретиться с Пик и остальными там, на поле боя. Если они живы, то наверняка знают, куда отправится разведка, об этом трубит все королевство. Зик бы этого не допустил. Если он жив… Леви переводит взгляд на раскрасневшееся лицо Закклая. Тот так рассвирепел, что забрызгал слюной и свою бороду, и бумаги на столе. За его спиной, метрах в трех, трещит камин. Роскошные интерьеры дворца успели порядком подзаебать. Всё же, свою суть никуда не денешь. Аккерману милее всех тронных залов грязные таверны, грязь и вонь полуразложившейся крысы где-то в конце улицы. Нет, он не испытывает от этого наслаждения, просто тот мир ему понятен. А этот — нет. Как будто королевские отпрыски и аристократия, что поддерживали тут иллюзию власти все это время, на самом деле всего лишь маленькие дети со стерильным мирком. Над камином висит портрет какого-то там Фрица. И Фрицы Аккермана тоже порядком подзаебали. В роскошных одеждах, с одинаковыми лицами, будто придворный художник научился одну морду рисовать и делал её всем. А что? Польстил же, никто в обиде не остался. Камин, портрет, ковер… И маленькая девочка, что на этом ковре играет в куклы. Леви старается не смотреть на неё. Ему искренне кажется, что он ебнулся после пещеры. Эта девочка теперь мерещится ему постоянно. Как-то Леви краем глаза наблюдал, как она скачет вокруг Зое и машет руками. Потом на тренировке она пыталась проделать тоже самое с Леви. Аккерман знает на подкорке: поддаваться нельзя. Надо делать вид, что он не видит. Хорошо хоть, что она не пиздит, сумасшедшая соседка его матери, вон, слышала голоса. Оралась с ними, и ничего ты с ней не сделаешь, так до рассвета и говорила непонятно с кем за стенкой. — А ты что думаешь, Леви? — Эрвин обращается к нему, едва повернув голову. — Я думаю, что гарнизон должен отвечать за ловушки, а не скакать пушечным мясом на передовой. Так толку будет больше. — Аккерман сует руки в карманы. Ссать хочется… Пятый час уже заседают, ноги затекли. — И зачем нужны ловушки, если мы выяснили, что титаны — это люди? — Пиксис уткнулся усами в свой стакан виски. — Спасти хотя бы часть. Вам их не жаль? — Эрвин барабанит пальцами по колену. Леви это бесит. Слишком много мельтешения. — Нет. Они столько народа пожрали, что люди нас попросту не поймут. — А я считаю, что это будет наглядным доказательством победы человечества. Людям нужно показать, кто и что сидело в титане, а потом казнить. — Закклай тычет сигаретой в пепельницу. — Часть гарнизона будет заниматься транспортировкой ворот и стройматериалов, часть пусть отвечает за ловушки. Все. Закончим это обсуждение. Леви мысленно выдыхает. Ну, наконец-то. Призрачная надежда выспаться уже почти растаяла, но забрезжил свет надежды. День они проведут в пути до Троста, там отдохнут как следует и поедут в Шиганшину. Эрвин все рассчитал: самая длинная ночь в году. Они успеют не то, что добраться до города, но и по пути покрошить всех спящих. При условии, что Эрен не устроит спектакль снова. Леви теперь от него почти не отходит. Снова. Испытывает по этому поводу немало раздражения. Какой же невыносимый, невоспитанный пиздюк. Впрочем, сам он в пятнадцать лет был ещё хуже. Уходит он последним, после Эрвина. В зеркале краем глаза замечает, что девочка всё ещё играет в куклы у камина. Аккерман спешно ретируется в коридор и топает знакомым маршрутом к себе в комнату. Сегодня Эрена сторожит Майк, а Леви планирует отдохнуть. И хотя бы одну ночь не думать о титанах. Непривычно все с самого утра. Выдвинулись они под ликующий свист жителей столицы, кто-то даже пытался сыпать пшено на удачу. Аккерман смотрел прямо перед собой, следуя хвостом за Эрвином, Ханджи где-то справа радостно махала и кричала слова благодарности. Дуреха, простынет ведь… Леви не знает, как они в такой мороз проведут много времени за стенами. Страшны даже не титаны, а шанс задубеть до воспаления легких. Пока одевался, снова про Зика думал. Что бы он сказал? Две пары штанов надеть и подкладку с начесом. Две пары носков. Свитер, толстый шарф, капюшон повыше натянуть на шапку. Шапку ему любезно предоставила Ханджи, вязанием, говорит, занимаюсь от скуки. Забавная шапка, с маленькой мышью на внутренней стороне. Он не отпускает от себя Совесть. Спит она привычно в кармане, хоть ей и не нравится новое гнездо в форменном пальто. Аккерман ей туда свой платок постелил, она зарылась в него и посапывает тихонько, на волю носа не кажет. Ты чего, хозяин, кто ж в такую холодрыгу выходит? Надо тараканов ловить в королевских кухнях, а не этим вот заниматься. Тараканов ей Леви припас. Наловил целую банку не без помощи кадетов, засушил и с собой повез. Не кадетов, к сожалению, те ещё шевелятся. В Тросте их расквартировали в особенно роскошных казармах военной полиции, Леви раньше там не бывал. Даже как-то обидно, что у этих засранцев личные комнаты на два человека даже у новобранцев. Ему комнату выделили года два как, и то, потому что офицерский состав задрал жаловаться на его пристрастие к чистоте. Аккерман вырубился сразу, потому что Эрвин его решил пожалеть и не позвал на финальное совещание с командирами отрядов. Совесть забралась в волосы и тихонько засвистела. Леви только надеется, что к нему никто ломиться не начнет, потому что чертов мяч он спрятал в ладонях, у самого сердца. Иначе уснуть не может. Кажется, что истертая белая кожа хранит отпечаток тепла его пальцев. Немного кожного жира, запах крови, которую Зик наверняка оттирал не раз и не два, она въелась между швов. Леви ему столько гадостей наговорил… Нет, Зик заслужил все до единой. Но не заслужил после этого исчезнуть. В сердце что-то ворочается, ноет, покусывается, как маленькая змейка. Если Зик все ещё жив, если они встретятся хоть раз, то придется это чувство из себя выпустить. В темноте крохотной комнаты Леви очень отчетливо понимает, что никогда раньше не любил. Все эти влюбленности, юношеская привязанность к Эрвину. Пустота и суррогат. Любовь — это не желание обладать, и даже не желание защитить. Любовь — это когда вы одно, одной крови, одного запаха, одного внутреннего стержня. Когда неясно, где начинается один и заканчивается другой, настолько вы похожи. Из одной стаи. В которой вожак — это вы. Вдвоем. Никто ни за кем не идет, вы как зеркало. Не полюбив себя никогда такое зеркало не найдешь. Он забывается тревожным сном к рассвету, благо, что времени до вечера ещё достаточно. Мороз разрисовал окна ледяными узорами, грелки давно охладели, а Леви лишь свернулся клубочком и провалился в темноту. Снился лес. Пышное лето, рыжий олень у круглого озера, Зик, весь в травинках и ветках, рассказывающий про другие сфинктеры в организме человека. И так ему там хорошо было, так понятно. Мир его в этом сне крутился вокруг тренировок, шуток, поцелуев, беззаботной ебли в подсобке. И никаких планов по спасению мира, только солнечные лучи, что пробиваются сквозь листья. *** Снег от факелов переливается миллионами бриллиантов в черной темноте. Они в пути восьмой час как, а на горизонте не то, что не светлеет, а темнеет все сильнее. Выдвинулись из Троста в шесть вечера, Эрен любезно отодвинул камень, а потом поставил на место. У них не было времени поднимать коней, ловушки и запчасти для новых ворот. Эрвин едет первым, делает вид, что бессмертный, прокладывает дорогу. Леви ощущает лишь мрачное предвкушение. От собачьего холода не помогли ни двое штанов, ни носки: пальцев он уже часа три не чувствует, голеней будто и не существует вовсе. Мышь недовольно урчит в кармане, на секунду высовывает морду и громко чирикает. — Ты теперь везде свою дикую зверушку таскаешь? — Эрвин пытается пошутить, чтоб разрядить обстановку. — Ну, тебе же можно, почему мне нельзя? — грубо огрызается Леви. — Надеюсь, она так же функциональна, как и моя. — Нет. Зато тоже родилась в подземном городе. Повисает неловкая пауза. Пламя факела взвивается вверх искрами от порыва ледяного ветра. Майк чуть позади делает вид, что ничего не слышит, Ханджи тоже. Леви накрывает Совесть рукой и сует поглубже в карман. Теперь даже жаль, что Сисю выпустили обратно в лес. Он бы с удовольствием поехал в это путешествие на олене. У того хоть спина охренительно теплая. — Мы подъезжаем. Приготовьтесь. — командует Эрвин. Леви, правда, совсем не понимает, к чему ему там готовиться надо, потому что по пути они не встретили ни одного титана. Совсем. Вообще. Хотя чертов лес кишил ими! А здесь… Никто не спит в поле, не валяется в куче рядом с замерзшими озерами. Белая мгла, бесконечное безмолвие. Снег немного отражает свет факела и куда ни глянь — никого. Будто они оказались в мире, где никогда не было никаких титанов. Хороший мир. Мир, в котором Леви мечтал бы родиться. Дыра во внутренних воротах зияет неестественно. Стены покрылись белой изморозью. В Квинте, например, они покрывались внутри снежной шубой. Леви теперь знает, отчего так: от близости моря. Они леденели снаружи каждый год и превращались в вертикальный каток. Было время, когда Эрвин раздумывал, как можно воспользоваться этим, потому что к заледеневшей стене титаны подходили без проблем. Значит, не чуяли… Но правительство не дало денег на изобретение ловушек. Снова. Аккерман проверяет клинки. Какая же дурная идея была ехать сейчас… Он задубел. Конечности не слушаются его достаточно. А битву с Бронированным они сейчас не вывезут. До рассвета ещё очень далеко. Что, если Райнер и Бертольд проломят ворота, как только они их установят и позовут титанов? Это будет конец. Но Эрвина не переубедить. Как он в седле-то держится до сих пор… — Разведкорпус! Будьте готовы, враг может поджидать нас повсюду! По плану в город сначала заходит разведка, а остальные рвут когти в случае неудачи. Надеяться на навыки гарнизона — идиотизм. Леви объезжает Эрвина и скачет первым. В полумраке он замечает лицо Смита и удивленно распахивает глаза: он никогда в жизни не видел командора настолько счастливым. Какого?.. Он дает круг по городу. Никого. Ни следов, ни попыток скрыть следы. Снег шел почти двое суток назад, здесь же он явно лежалый, а на таком белоснежном покрывале невозможно скрыть ничего. В какой-то момент ему кажется, что высоко на стене сверкнули красные глаза, но тут же пропали. Блять, Аккерман, тебе не мир надо спасать, а голову полечить. То глаза, то девка эта, что дальше будет? Когда он возвращается к Эрвину на главную улицу, становится понятно, что город пуст. Никто не устроил им ловушку. Никто и не пытался. Может, они штурмуют столицу? Это было бы умно. В город медленно закатывают обозы с запчастями. Изо рта Леви вырывается облачко пара, когда гарнизон принимается разжигать уличные факелы. Это очень особенный момент. Они закроют титанов внутри стен, как в клетке, и перебьют всех до единого. Именно в этом состоял план Эрвина. И Леви бы назвал его блестящим, если бы… Если бы никогда не встречал Зика. — Они взяли с собой инженеров, чтобы запустить водоочистительную фабрику? — Леви шмыгает носом. От дыхания волосинки замерзли крошечными ледышками и теперь щекотятся. — Если бы ты слушал, о чем мы говорили на собраниях, ты бы знал, что да. Кто знает, как долго нам придется быть в осаде. Королева официально разрешила нам разграбить все городские запасы пшена и картошки. И собственность горожан. Закрутки там, консервы… — Если до нас этого не сделали мыши. — И правда. По мышам и крысам ты у нас теперь специалист. К трем утра солдаты гарнизона и инженеры принялись за монтаж внутренних ворот. С внешними получилось проще — Эрена просто выгнали наружу и попросили найти еще один камушек, так что к четырем внешняя пробоина была устранена. Аккерман наблюдал за этим с усталым скепсисом. — У тебя нет ощущения недосказанности? — он уже с полчаса нарезает круги вокруг коня. Когда не надо рубить титанов и убираться Леви, по большей части, совсем бесполезен. — От чего? — Эрвин разминает ноги. — Никто не умер. Не хочешь солдатика с высоты скинуть? Вон там, видишь, военная полиция простукивает стены. Одно движение клинком… — Леви. — Эрвин смотрит исподлобья. Аккерман затыкается. Перегнул. — Извини. Мне просто хотелось сказать тебе мерзость. — Это я понял и без объяснений. Расквартировываться решили по секторам. Военная полиция занимается поиском провизии и поддержанием какой-никакой дисциплины, поэтому расселяется в горсовете и около него. Гарнизон поближе к внутренним воротам, чтобы пересменки удобнее делать было в работе. Разведка же у внешних ворот на случай, если колоссальный титан решит их камень отодвинуть ласково. И после… Они отправились искать дом Йегера. Аккерман всеобщего воодушевления не разделяет. Ему уже достаточно известно, чтобы не слушать опусы великого писателя Гриши Йегера. В подвал спускаются только Эрвин, Ханджи, Армин и Микаса с Эреном. Остальная разведка неловко мнется наверху, понуро ворчит под мрачным взглядом капитана. — Холодно… — Потерпишь ради правды о мире. А если скажешь ещё слово, то я тебя в дозор поставлю. — Леви сильнее кутается в шарф. То, что осталось от дома Эрена сейчас больше похоже на один гигантский сугроб с черной пастью подвала посередине. Хороший был дом… Двухэтажный, дорогой. Очень хороший. Леви вдруг ловит себя на том, что стал размышлять, как когда-то в подземке. Подмечать детали, золотишко в ушах и на пальцах окружающих, прикидывать цену на ткани, из которых сшита одежды, оценивать обувную кожу. Как будто все это снова обрело какой-то смысл, а не просто существование на всем готовом. Решили, что читать будет Ханджи. Эрвин такой сосредоточенный, такой серьезный, аж бесит. — Тысячу восемьсот лет назад наша прародительница Имир Фриц заключила сделку с дьяволом… Эрвин вслушивается в слова Ханджи, краем глаза наблюдая за Леви. Его лицо окаменело окончательно, никакая эмоция не пробивается сквозь корку формального безразличия. — Некогда великая Марли смогла переманить на свою сторону семь из девяти титанов и победила в титанической войне восемьдесят лет назад. Тогдашний король бежал на остров Парадис и окружил себя тремя рядами стен. Отец, только что потерявший свою дочь, почти не замолкал, защищая порядки своих хозяев… Эрвин поджимает губы. У Леви волосы дыбом встают. Гриша Йегер потерял сестру и решил отомстить всем? Как тонко, как умно. — Когда я узнал, что случилось с сестрой, я взял с себя клятву показать им, кто настоящие демоны. Наши предки правильно поступали с другими народами, чтобы исправить окружающий мир, мы обязаны восстановить Элдию. Марлийцы переврали историю чтобы выгородить себя. Аккерман отворачивается и отходит к ближайшему дому, спиной облокотившись об уцелевшую стену. Теперь понятно, о чем Зик говорил. Бесконечное оправдание личных счетов общим благом, а кто в итоге страдает? Все. Интересно, о чем сейчас думает Эрвин? — …последняя из ветви королевского рода оставшаяся на материке. Мы уверены, король оставил себе силу титана-прародителя. Если завладеть ею, мы сможем подчинить себе силу титанов и сокрушить Марли. Король предпочел не сражаться, чем и обрек всех нас на жизнь, полную мучений. Свергнем его и передадим силу прародителя человеку, который не бросил свой народ… Что бы сказал Зик? Знакомые сказки реваншистов. — Через год мы с Диной поженились. Она подарила мне мальчика, мы нарекли его Зик. Мальчик из королевского рода, он обязательно приведет нас к победе. — Твою мать… — выругивается Майк. Ханджи на несколько секунд замолкает, по толпе проносится рокот. — Он хотел подчинить нас? Завоевать? — Сукин сын, вот попадись он мне… — Спокойно! Даже проститутки из борделя подземного города не преклонят ему колено. — в голосе Эрвина столько яда, что хоть сцеживай. — Ханджи, пожалуйста. Давай дальше. — Мы должны сформировать отряд чтобы тайно захватить титана-прародителя… С навыками секретности Райнера они только транспарант не сделали, и в итоге миссия провалилась. Леви почему-то смешно от этой мысли. -…мы сделаем нашего сына Зика одним из Марлийских воинов. Он избавит элдийский народ от унижения. Мне бы следовало понять, сколь преступным было желание вколотить свой образ мысли ребенку. Доводилось ли мне хоть раз поговорить с ним как с сыном, а не с наследником престола и надеждой Элдии? В итоге Зик предпочел сдать глупых родителей властям, чтобы остаться в безопасности с бабушкой и дедушкой… Леви смотрит на Эрвина, не мигая, лицо застыло. Ты же не настолько сумасшедший, чтобы поверить каждому слову из этой тетрадки? Вдруг его руки касается что-то, очень горячее. Леви вздрагивает и поворачивает голову. Сердце пропускает удар. Пик… В груди сейчас физически больно. Леви уговаривал себя, что они просто сбежали, провалив миссию. Сбежали и будут жить на континенте недолгую, но счастливую жизнь. Она переплетает пальцы и крепко сжимает его руку. Блондинистый парик, выбеленные брови, форма гарнизона. Чертовка, да как ты каждый раз это делаешь… -…мятежники станут чистыми титанами и проведут остаток дней на острове… Аккерман смотрит на нее так… Так, что больно становится. Искренность. Все слишком заняты новой правдой, поэтому Пик делает шаг еще ближе и наклоняется к его уху. — Всё ещё хочешь спасти мир? — шепчет. Леви пялится на нее, чувствуя, как по щекам потекли горячие слезы. Слишком долго держал, и не думал даже, что соль скопилась. Черт тебя дери, Пик… — Я тебя отвезу. — …вы — наследники великой истории… — Ты не один, Леви. — Что с Зиком? — выпаливает Аккерман едва слышно. — Его мать разбила лагерь в Квинте, а потом… — она хмурится. — Они со всего острова пришли. — Пик чешет нос, немного помолчав. — Мне кажется дело в крови. Короче, она сделала ему типа кроватки из костей, не знаю, как объяснить. Качает его там и кровью поит, остальных отгоняет. А они приходят и приходят, будто намазано им там медом. Вроде зажил, рука точно отросла. Я насчитала около пяти сотен титанов, уже три дня их не прибавляется. Может это все, кто был на острове. За стенами сейчас пусто и никого нет. Я пыталась спуститься, но они такие агрессивные, пиздец. Ну десятерых я положу. Ну, может двадцать. Вместе с клоунами мы сотню одолеем, только клоуны после пещеры пропали, я их так и не нашла. Потом расскажу. Мне кажется, что титаны что-то хотят от Зика. Но я не понимаю, что. Есть идеи? Леви слушает, едва успевая кивать. — Не знаю. Может, они хотят, чтоб он их обратно превратил? — …они пытали меня, пытаясь узнать, кто такой Филин… Пик вдруг поворачивает голову и вслушивается в речь Ханджи. — …он сказал: о, дамочку привели! Как жаль, что она из этих отродий. А я ответил, вглядываясь в лицо Дины: Что ты тут делаешь? Я же выдал им все, что знал, она же короле… И тогда неизвестный солдат ударил меня по лицу. Неужели он скрыл правду о ней? Я страшно кричал в тот момент. Мне было так больно… — Зачем ты пришла? — Леви касается руками локтя Пик. Та подходит ближе, прижимается почти вплотную. — Мальчишки пропали. Энни в плену. Я не справлюсь одна. Я… Я не смогу вытащить Зика только лишь своими силами. Ты поможешь? — она очень доверительно смотрит в глаза. — Ты что-то недоговариваешь. — Леви подозрительно косится на неё. Пик улыбается. — Как и всегда. Такова моя натура. -…меня зовут Эрен Крюгер, как видишь, я обладаю силой одного из девяти титанов… Леви сжимает Совесть в кармане так, что та аж руку в мясо прокусывает. Стерва. — …если бы тогда, в тот самый день, все сложилось бы иначе, в твоем сердце бы не появилось жгучей ненависти к марлийцам. Все, что я видел в твоих глазах — это желание спалить мир дотла вместе с Марли. Когда-то и мои глаза горели так же. Я поклялся отомстить Марли… — Так что? Спасем Зика? Только ты и я. — Пик начинает притаптывать на месте от холода. — …к сожалению, Дина на самом деле королевской крови. С ней необходимо было распрощаться… — Да. Спасем. Но сегодня. Я не хочу медлить. — Леви отстраняется. — Уходи. Пойдем днем, как все уснут. — …этот титан всегда продолжал стремиться вперед и искал свободы. Бросался в бой ради неё, передавая своим носителям горячее, мятежное сердце рода, что питало его из поколения в поколение сотни лет… — Хорошо. — Пик коротко кивает и утекает в толпу подошедших полицейских. — …я выполню миссию Филина… Ты ведь не просто так берешь с собой именно меня, да Пик? Леви пытается нашарить её взглядом, но плутовки и след простыл. — Значит, у Эрена все это время был самый сильный титан? — спрашивает рыжий новобранец. Как там его? Флок, кажется. — Он и сейчас у Эрена. — отвечает ему Эрвин. — Нам нужно понять, как именно действует эта сила. Ведь Эрену осталось всего восемь лет. Нам нужно понять, как защититься от Марли. — Защититься? Они сто лет травили нас титанами! — Флок распаляется. — Командующий, не нужно решать за всех, пожалуйста! Как жутко видеть все, о чем говорил Зик, воочию. Ненависть вспыхивает, как спичка. А ведь Флок никогда не видел тех людей на континенте, он и моря-то никогда не видел. Слово остров, небось, только что и узнал. — Эти титаны — невинные люди, которым не повезло родиться там. Мы оставим этот вопрос до возвращения. Сейчас мы обязаны следовать плану. — Эрвин объясняет терпеливо, но безапелляционно. — Спасибо, Ханджи. Мы осмотрим и другие книги Гриши Йегера, что есть в подвале. Уверен, там найдется что-то ещё. Леви тревожно озирается. Почему Пик не позвала Ханджи? Почему только его? Толпа медленно рассасывается, бурно обсуждая услышанное. Эрвин и Эрен снова уходят в подвал, Ханджи рассматривает дневник. — Ну как тебе долгожданная правда? — кисло спрашивает её Аккерман, подойдя ближе. — Ай… Лучше бы вслух я её не читала. Без цензуры это выпускать в печать нельзя. — Зое передает ему дневник. — Отнесешь Эрвину, а? Мне надо в кусты, не хочу стоять в желтом снегу. Как только пальцы касаются корочки, по ним пробегает едва заметная желтая искра и спина отдается безумными мурашками. — Ты с ума сошла? — Леви не видит лица говорящего в полумраке, но видит девушку в платке, сидящую спиной. Девушка пропитывает кожу на обложке своей кровью. — Нет. Если все получится, мы должны помочь последнему носителю прародителя. Приходи в Квинту. Пожалуйста. Пожалуйста, приходи. Спаси всех нас. — У нас один шанс из нескольких миллионов! Прекрати, он никогда не услышит тебя. Умоляю. Пожалуйста, остановись, мы должны смириться… — Я ставлю на этот шанс все. И твою, и мою жизнь. Просто сделай, как я говорю. Что бы ты хотел сказать сильнейшему солдату человечества? — Что в этой невозможной комбинации он может полагаться только на твоего сына, Дина. Девушка оборачивается, у нее очень чистое, правильное лицо. — Как же правильно я сделала, когда отдала тебе титана нашей семьи, Эрен. Леви отшатывается. — Ты чего? Тебе плохо? Леви. — Зое смотрит на него с подозрением. — Н-ничего.