кровоточащий

— Вы уверены? — тихо спросил Тэхён. — Мне жаль это говорить, — врач снял очки и с сочувствием посмотрел на молодого омегу, — но да. — Но ведь есть другие способы завести ребёнка, верно? — уточнил Ёнгук. — ЭКО? Суррогатное родительство? — Конечно. Если вы готовы на это, то конечно, всё возможно. Наша клиника готова предоставить вам… — Нет, — резко оборвал его Тэхён. В глазах омеги блестели слёзы. Ёнгук хмуро посмотрел на него. — Ты не хочешь? — Ты издеваешься надо мной? Хочешь поговорить об этом прямо здесь? Мужчина поджал губы. Взглянул на доктора. — Извините. Тэхён, давай спустимся в кафе. Омега без лишних слов встал, схватил сумку и вышел прочь из кабинета. Его тошнило: от белых стен, от запаха хлорки, от Ёнгука. Он словно снова вернулся в тот день, когда потерял своего ребёнка, и всё переживал заново. Но всё усугубилось, когда он услышал: «Вы не сможете завести ребёнка». Он уже долгое время лечился в надежде, что сможет… Но нет. Его руки опускались. В горле стоял мерзкий комок, ему хотелось поскорее уйти, с Ёнгуком не было ни малейшего желания разговаривать. Мужчина нагнал его у лифта и взял под локоть. — Малыш, извини меня. Я не хотел тебе причинить боль. — Не называй меня так! — Хорошо. Как скажешь. Но давай хотя бы поговорим? Тэхён выпутался из его рук и вызвал лифт. Разговаривать ему ни о чем не хотелось, но он и без того чувствовал себя мерзавцем. Потому молча прижался спиной к стенке лифта и сглотнул удушающий ком. Всё становилось только хуже с каждым днём. Они зашли в какое-то невзрачное кафе у больницы, Ёнгук сделал заказ и посмотрел на омегу. — Давай поговорим? — О чём? — О нас, Тэхён. Скажи честно, что с тобой? Я стучусь в твои закрытые двери вот уже который месяц, но ты не впускаешь меня. Я всё понимаю, подумал, тебе нужно время, чтобы пережить нашу потерю. Но ты с каждым днем всё дальше от меня. Почему? Что я сделал не так, Тэхён? Ты наказываешь меня за что-то? Тэхён отвел взгляд, сжимая пальцами салфетку. Самое время было во всем признаться, но не хватало духу сказать, что он полюбил другого… Ёнгук не заслуживал такой боли. «А твоей мерзкой лжи и измен заслуживал?» — подстрекал издевательский внутренний голос. Принесли заказ. Тэхён хлебнул горячий чай, обжигая язык. Он не хотел даже рта открывать, но понимал, что надо. — Я думал, что нам лучше развестись. — Что? — подавился напитком Ёнгук. Он кашлянул несколько раз и с удивлением посмотрел на омегу. — Тэхён, но почему? — Так будет лучше для нас, — прошептал омега. — Наши отношения изменились. Мы… мы словно стали друг другу чужими. И мой ребенок… наш ребенок… Ёнгук, я еще не смирился до конца с его потерей, а ты ищешь способы завести нового. Это ведь не кошка и не собака. Ты даже не спросил, хочу ли я. — Малыш, я не подумал. Прости, это моя ошибка, — Ёнгук обхватил его ладони, сжал. — Но я не хочу с тобой разводиться. Я люблю тебя, ты ведь знаешь это. Тебе нужно время, ведь так? — Так. — Я готов тебе его дать. Сколько захочешь. Но я хочу спасти наш брак. Думаешь, я не вижу, как он трещит по швам? Тэхен сморгнул слезу и поглядел в окно. Накрапывал дождь. — Но я запутался и не знаю, как себя вести. Ты держишь меня на расстоянии. — Потому что я и сам запутался, Ёнгук. В себе и своих чувствах. — Ты больше не любишь меня? — Я… я не знаю… Мужчина смотрел на него выжидающе и долго. Без злости или раздражения, просто смотрел, заставляя Тэхёна чувствовать себя подонком. Ёнгук заслужил знать правду, но эта правда тогда разрушит все, что еще осталось в мире Тэхёна. Ему некуда идти, не на что жить… Это было подло. Трусливо. Но Тэхёну было страшно встретиться лицом к лицу с теми последствиями, что он натворил, поддавшись своим чувствам. В конце концов, Ёнгук нарушил долгое молчание: — Такое случается. Да, это больно, но каждый брак проходит через сложности. Давай попытаемся еще раз? — Ёнгук… Я не знаю, смогу ли… — Не уходи. Прошу тебя. Эти слова ударили Тэхёна под дых. Если бы Ёнгук обозлился, стал обвинять его, оттолкнул — все было бы намного легче. Но он цеплялся за Тэхёна и за их брак, потому что любил. А Тэхён полюбил Чонгука. Этот замкнутый порочный круг породил Тэхён и втянул в него двух людей, не заслуживающих такого отношения. Омега опустил голову. У него не хватало смелости сказать: «Все кончено». В нем была какая-то глупая надежда, что Ёнгук все поймет сам и ему не придется ничего говорить. Глупо. Трусливо. — Ладно. Хорошо, Ёнгук. Глаза мужчины наполнились надеждой. Он взял ладони супруга и ласково поцеловал их. — Ты не пожалеешь о своем решении, солнце. Я обещаю. — Но жить я хочу отдельно. Мне нужно это время, чтобы привести мысли в порядок. — Как скажешь. Я сделаю все для тебя. Ёнгук отвез его в студию. Провожать до двери не стал, Тэхён бы и не захотел. Он запер замок и прислонился спиной к двери, скатываясь на пол. Хотелось рвать на себе волосы. Все в студии напоминало о Чонгуке… Каждая деталь возвращала омегу в те бесконечные минуты наслаждения рядом с ним. Хотелось еще. Хотелось больше. Тэхён тонул в своем пороке и даже перестал барахтаться. Он вытащил телефон из кармана и набрал заученный номер. — Жемчужный, — улыбнулся в трубку любимый голос. — Я соскучился по тебе. Увидимся?

🩸

Иори выгнулся, царапая ногтями грудь Хосока. Парень сжал его бедра и принялся насаживать его на себя, выбивая из юноши протяжные стоны. Его волосы разметались, губы блестели от слюны и укусов, на шее и груди алели синие отметины. Омега двигался на его члене быстро и умело, вращал бедрами, сжимался, заставляя Хосока стонать сквозь плотно стиснутые зубы. Мужчина резко перевернул его на спину, закинул худые ноги на свои плечи и принялся вбиваться в его тело, заставляя Иори кричать от удовольствия. Его тело прошибло электрическим разрядом, когда Хосок нашел нужную точку. — Да! — выкрикнул он. Мужчина зажал его рот и нос ладонью. С ним не нужно было нежничать. Иори получал то, что заслужил. С громкими влажными шлепками Хосок двигался в его теле, заставляя Иори изнывать, хныкать и плакать. Укусив руку альфы до боли, юноша излился на свой живот, хватаясь дрожащими пальцами за спинку кровати. Хосок сделал еще несколько размашистых, грубых движений и кончил в презерватив. По его спине катились капли пота. Иори дрожал от возбуждения и громко дышал, сжимая бедра. Альфа перекатился на спину и лег рядом. Когда их дыхание пришло в норму, Хосок снял презерватив и откинул его в сторону. Затем прикурил. Иори приподнялся на локте, подпер голову кулаком и хмыкнул: — Ты не у себя дома. Не мусори. — Приберешь. — Хам. Иори с хитрой улыбкой вновь оседлал парня. Начал целовать его шею, ключицы, грудь. Хосок одной рукой достал из пачки сигарету и прикурил. Омега медленными поцелуями спустился ниже, провел языком по прессу, впал в ямку пупка… — Тебя отпиздили? Снова? — Это важно? — Иори поднял глаза. — Тебя пришьют однажды. — Ты же здесь затем, чтобы трахаться. Или уже заботит моя жизнь? — улыбнувшись, юноша поцеловал его в тазовую кость. — Мне похуй. Иори звонко рассмеялся. Хосок крепко взял его за шею и притянул к себе. — Че смешного? — То, как ты пытаешься лгать самому себе, — наклонившись, прошептал ему в губы омега. Затем поцеловал. — Но мне приятно, что тебе на меня не наплевать. Иори вновь спустился поцелуями вниз, обхватил его эрегированный член ладонью и взял в рот. Он знал, что делать, и делал это искусно. Хосок не хотел думать, откуда у него такие глубокие познания, просто наслаждался ласками. Иори двигал головой, втягивал щеки, брал в рот, насколько возможно. Хосок сжал в кулаке его волосы и толкался бедрами навстречу, прикрыв глаза. Сдавленные стоны срывались с его губ. Неожиданно завибрировал телефон. Сунув сигарету меж губ, Хосок одной рукой прижал телефон к уху, второй надавил Иори на затылок. — Здорова. Свободен? — спросил Чонгук на том конце. — Ага. Че надо? — Побазарить. Уже неделя прошла, не думаешь, че надо замять эту стычку? — А нахуй тебе это делать? Ты все равно будешь просирать свою жизнь, — Хосок толкнулся в рот омеге. — И ебать мне и окружающим мозг. — Бля, ты хочешь по мобиле решить этот вопрос? Как телки? — Не горю желанием тебя видеть. — А я горю. Сука, не ломайся. Ты че, омежка на первом свидании? Я тебя жду на нашем месте. И отключился. Хосок сжал губы, откинул в сторону телефон и сосредоточился на толчках в горячий рот. Иори отстранился и позволил альфе кончить на его губы и шею. Горячая сперма обожгла кожу, но юноша с удовольствием подумал, что ему хочется еще. Глядя Хосоку в глаза, он слизал семя с губ. Рыкнув, Хосок бросил его спиной на матрас, грубо раздвинул ноги и впился грубым поцелуем. Иори ждала еще одна сладкая пытка…

***

— Что, брат так сильно выбесил? — тяжело дыша, улыбнулся омега. Хосок был с ним груб, заставлял кричать от удовольствия, граничившего с болью, но Иори хотелось еще и еще. Оставив грубый поцелуй на губах омеги, Хосок поднялся. — Не твое дело. — Брось, — улыбнулся уголком губ юноша. Он присел и зачесал взмокшие волосы. — Я сделаю нам кофе. Не отказывайся, специально для тебя купил. Хосок окинул его хмурым взглядом. Избитый и искусанный, он отчего-то… вызывал желание остаться рядом. Отвернувшись, альфа надел нижнее белье и джинсы. — Ладно. Иори встал, вытер тело от чужой и своей спермы и накинул длинную футболку, скрывающую его хрупкое тело. Затем поставил закипать чайник, насыпал в две кружки кофе и корма в кошкину миску. Животное, потянувшись, широко зевнуло, спрыгнуло с окна и с удовольствием начало есть. Хосок сел на стул, прислонившись спиной к стене, и снова прикурил. Иори подал ему кофе. — Снова чудит? — Чонгук постоянно чудит. Я даже не знаю, перестану ли когда-то удивляться. Иори протянул к нему руку, безмолвно прося сигарету. Хосок поделился своей, и омега затянулся. Они представляли довольно странную картину. Омега-наркоман, в одной футболке, стоял, прислонившись поясницей к тумбе и курил. Альфа, ненавидящий наркоманов, сидел у него на кухне и пил приготовленный им кофе. «Я уже окончательно в себе запутался», подумал Хосок. — Ну… Вот такой он у тебя. Зато родной. — Уже не знаю, куда деваться от этого родства, — ухмыльнулся Хосок и забрал свою сигарету. — Его недавно снова загребли. Бля, если б не его омега, я бы хер его оттуда вытащил. У меня уже нет денег на это. — Наркота? Разбой? Угон? Драка? — Последнее. Но я бы не удивился, если там было все вместе. — Пасть себе не изменяет, — рассмеялся Иори. — А его омега богатый? — Да походу. Он весь точеный такой, ажурный аж. Я понятия не имею, как эти двое уживаются и что он вообще нашел в моем брате. Но мне че-то не дает в нем покоя. — Например? — Мне кажется, он в чем-то обманывает Чонгука. — Вот как, — удивился Иори. — Ну, а что такой омега может поиметь с твоего брата? Кроме хорошего секса. Взгляд Хосока резко потемнел. Иори рассмеялся и сел к нему на колени, обняв за шею. — Я с ним не спал. Просто слышал, — и поцеловал в губы. Руки Хосока по-свойски сжали его талию. — Я бы тебя убил. — Ревнуешь? — Нахуй надо. — Ревнуешь, — промурчал ему на ухо Иори и поцеловал под челюстью. — Зря. Я тебя л… — Закрой рот. — Как скажешь, мой предназначенный. Они молча допили кофе, докурили. Хосок собрался уходить, омега проводил его до двери. — Что, просто уйдешь, даже не обняв меня? — улыбнулся он. — Не разводи эти сопли, а, — Хосок снял куртку и бегло чмокнул юношу в губы. Прикусил. — Я терпеть их не могу. — Тогда пока. Хосок покинул его квартиру, оставив после себя холод. Иори вздохнул, присел на корточки и потер лицо. Он чувствовал себя отвратительно, но лишь так Хосок мог быть рядом с ним… Кошка подошла и ткнулась в его руку мордой. — Ну да, — грустно улыбнулся Иори. — По крайней мере, мы есть друг у друга.

🩸

— Ой, не рассказывай, — ухмыльнулась Элой, протирая стакан, пока он не стал идеально чистым. — Да я тебе бля буду, — ударил себя в грудь Чонгук. — Налей-ка мне еще пива. Я серьезно говорю, машину куплю. — Пасть, без обид, но ты скорее в тюрьму загремишь, чем хотя бы одну вону отложишь в копилку, — барменша подлила ему пива и облокотилась о стойку. Улыбнулась: — Лучше расскажи мне про своего красивого, который с тобой тут крутился. — Бля-я-я-я, — с улыбкой протянул Чонгук и схватился за сердце. — Подруга, меня внатуре кумарит от него. Он такой… бля, ну ваще неземной. — Так ты влюбился по самые уши? — По самые яйца. — Ну я хотела как-то поромантичнее, — рассмеялась девушка. — Ты хотя бы с ним так не разговариваешь? — Не, приходится культурно, — Чонгук хлебнул пива. — Я ж его люблю. Он у меня натура тонкая. — Я так и поняла. Не врубилась только, че такая натура нашла в тебе, — ухмыльнулась Элой и принялась натирать барную стойку. — Как по мне, лучше встречаться с дворовым псом, который болеет бешенством, чем с тобой. — Да ты просто локти кусаешь, че я не тебе достался. — Как ты узнал? — наигранно удивилась девушка. — О. Хос, привет, — махнула она тряпкой подошедшему альфе. Тот ей кивнул. Чонгук развернулся к нему и встретился со злым взглядом брата. — А, у вас тут разборки семейные. Только не до крови, умоляю, вообще нет кайфа за вами тут убирать. — Не волнуйся. Я его прикончу без лишней крови, — хмуро сказал Хосок. — Обнадеживает! Девушка отошла, оставив братьев наедине. Хосок сел рядом, отобрал у Чонгука пиво и допил в тишине. — Снова подрался? — Не. — Рожа почему разбитая? — На боях был всю неделю. — Они ж не разрешают больше трех раз. — Ну это другим не разрешают. Короче, бля, неважно. Тебе, — он протянул брату свернутые деньги, перетянутые резинкой. — И нахера они мне? — Просто так. Я ж обещал, что помогать буду. Помогаю. — Чонгук, мне бабки от тебя в хер не уперлись. Я хочу, чтобы ты за башку свою взялся, понял? Да и не я за тебя заплатил. — Жемчужному я тоже все верну. Не ссы. — Тебе самому не стыдно? — Ты хочешь меня отчитать, бля? — Чонгук начал раздражаться. — Я с тобой по-человечески говорю, ебаный в рот. Че ты начинаешь? — Чонгук, ты ведешь себя, как тупорылая малолетка, у которой в голове пуля. Ты вообще нихера не думаешь о будущем. Пропускаешь занятия. Тусуешься с хрен пойми кем. Когда ты за голову возьмешься, скажи мне? Я за каким хреном батрачу на работе и спину себе срываю? О тебе ведь забочусь. — Блять, Хосок, я ж тоже стараюсь. — В чем? В просирании своей жизни? Тут тебе равных нет. Братья схлестнулись взглядами. Чонгук понимал, что не может возразить брату, ему нельзя снова начинать злиться. Он хотел помириться, потому что осознавал свою вину. Неправильно было вот так с ним поступать, по-скотски как-то. Хосок ведь реально старался… Он вытащил Чонгука из жопы и дал нормальную жизнь. Старший брат тяжело вздохнул, достал сигарету и снова закурил. — Братан, извини. Реально. Я перегнул, — нахмурился Чонгук. — Бля, ну я постараюсь, ок? — Чонгук, я столько уже слышал этого «постараюсь», что нет сил снова слышать, — он стряхнул пепел и посмотрел брату в глаза. — Я для тебя только лучшего хочу, понимаешь? Чтобы ты не жил в этом дерьме, как все мы. У тебя Тэхён вон какой. К нему стремись. Он же наверняка хочет видеть рядом башковитого парня, а не какого-то оборванца со свистом в башке. — Да я понимаю. Я пытаюсь. Хосок зачесал волосы и слегка сжал. Голова гудела. — Ладно, — бросил он. — Че, прощаешь? — В последний раз, Чонгук. Еще раз вытворишь какую-то херню — я даже в участок не приеду, понял? — Понял, — ухмыльнулся уголком губ Чонгук и положил ладонь брату на плечо. Ему очень хотелось сказать, что он любит его, но язык так и не повернулся. — Слышь, а че у вас с Вэнем? — Ничего. С чего бы такой вопрос? — Да он весь ходит светится, с малым шушукается. Ясен хер, что с тобой связано. Хосок не понимал, что чувствовал, кроме одного: он увяз в этом чувстве. Думал, что зашел по колено, но ему оно было уже по горло. И с чем он был? Обесчестил Вэня. Трахался с Иори. Ломал жизнь им обоим, малодушно не желая отказываться ни от одного из них. — Я сделал хуйню, — Хосок стряхнул пепел и снова затянулся. — Огромную. — Ну, я чуть человека не убил. А ты? — Я переспал с Вэнем. — Ожидаемо. — И с Иори. — Че?.. — Он мой предназначенный. Чонгук подавился пивом и закашлялся. — Блять, гонишь. Хосок раздраженно на него посмотрел. — Да ну нахуй. Как давно ты узнал? — Почти три месяца назад. Чонгук резко замолчал, пытаясь осмыслить услышанное, и шокировано глядел на брата. Он-то думал, что Хосок идеальный. Не делает ошибок, не оступается, уж точно не пользуется людьми. А тут вон как. — Осуждаешь меня? — Не знаю. Скорее нет. — А зря. Я бы осуждал, — горько ухмыльнулся Хосок. — Я ублюдок. Конченый. — Вэнь тебя любит. — Да, и это самое хуевое. — А ты? — Люблю ли я его? — мучительная улыбка появилась на улыбках старшего брата. — Я не понимаю. Он мне нужен. Но любить? Я не знаю, Чонгук. Но и к Иори меня тянет, просто пиздец как. Я пытаюсь убедить себя, что мы просто трахаемся, классно проводим время. Но он наркоман. Я хочу его послать нахер, а не могу. Притягиваю к себе Вэня, хоть и понимаю, чем обернется… все это. Чонгук хмуро сжал свои волосы. Он не знал, что сказать брату, как поддержать. — Ты понимаешь, что тебе придется сделать выбор. И прекрасно понимаешь, какой выбор правильный. Бля, честно, ты нахуевертил делов. Как расхлебывать будешь? — Без понятия, — сухо ухмыльнулся Хосок. — Может, мне башку пробьет на стройке. — Ну тогда ты трусливо сбежишь от проблемы, — Чонгук положил ладонь брату на плечо. — Ситуация — пиздец. — Точнее и не скажешь. Братья немного помолчали и выкурили еще по одной. — Так зачем позвал? Явно ж не на мизинчиках мириться. — Хочу Тэхёну предложение сделать, — с гордой улыбкой сказал Чонгук. Брат нахмурился еще сильнее. — Кольцо выбрать поможешь? — Ты уверен в своем желании? — Это не желание. Это выбор. — Чонгук, я не знаю. Он… другой. Ты уверен, что он с тобой честен? — Ты о чем это вообще? — Не знаю. Мне кажется, что он не все тебе рассказывает. — С хуя ли тебе это кажется? Хосок поджал губы. Толковых причин у него не было, но… Тэхёну было двадцать семь лет. Он потерял ребенка. Богато жил. Откуда деньги? С картин? Он гуглил его картины, и не то что бы они все были в солдауте. Бизнес? Тоже ничего не было. Зато знакомая фамилия мелькала в заголовках статей про Бан Ёнгука. Хосок в душе не ебал, кто такой Бан Ёнгук, но ему все это крайне не нравилось. Но и говорить об этом брату, у которого горели глаза? Не мог же Тэхён так жестко наебывать его, видя, как его любят? Старший брат тяжело вздохнул. — Да, наверное, показалось. — Ну супер, — улыбнулся Чонгук и расплатился с Элой. — Погнали в ювелирку, я вечером с ним встречусь. С тяжелым сердцем Хосок согласился. Они нашли самый приличный магазин на районе, и Чонгук выбрал аккуратное колечко с жемчужинкой, обрамленной лепестками из розового золота. Отдал последние деньги, но без сожаления. Для жемчужного и душу можно было отдать. Кольцо красиво упаковали в бархатную белую коробочку. — Я сплю, что ли? — ухмыльнулся Хосок. — Ну а че? Ты ж хотел, чтобы я остепенился. Считай почти уже, — Чонгук хлопнул брата по спине. — На созвоне. Брат нырнул в метро, а хмурый Хосок остался стоять снаружи. Накрапывал дождь. Мужчина прикурил и поднял взгляд вверх. — Да когда ж уже выйдет солнце?

🩸

Тэхён, ссутулившись, сидел на лавочке. Мелкие дождинки оставили разводы на его берете и белоснежном пальто. Когда Чонгук подошел, омега поднял голову и как-то грустно, больно улыбнулся. У Чона вмиг переменилось настроение. Он присел на корточки перед омегой и взял его руки в ладони. — Что произошло? Вместо ответа Тэхёна расплакался. Чонгук второй раз видел его слезы и не знал, что делать. Но готов был сделать что угодно, только бы он перестал плакать. Альфа сел рядом и прижал его к себе, поглаживая по спине и просто позволяя выплакаться. Не важно, о чем были те слезы. Чонгук был просто рядом. Тэхён плакал навзрыд, сжимая пальцами его куртку, вдыхая его запах, согреваясь его теплом и… чувствуя себя последней мразью. — Я люблю тебя, Чонгук. Альфа удивленно посмотрел на него. — И я тебя люблю, жемчужный. Прям пиздец как люблю, слышишь? Тэхён обхватил его руками за шею и прижался, зажмурившись до боли. Слезы крупными каплями катились по его хрустальному лицу, а Чонгук шептал на ухо: — Ну, ну. Мой нежный мальчик, что тебя расстроило? Я тут. Я с тобой. Я тебя не брошу, ты слышишь меня? Вскоре Тэхён затих. Лишь изредка вздрагивал. Чонгук посмотрел в его поалевшее лицо и вытер ладонями его щеки. Улыбнулся. — Ну какой же ты прекрасный. — Зареванный? — грустно улыбнулся омега. — Да я убью за тебя, Тэхён. За каждую твою слезу. Тэхён отвел взгляд в сторону, утер нос рукавом… Как-то совсем не аристократично, но ему было наплевать. — Прогуляемся? — предложил Чонгук. Омега кивнул. Они встали с лавочки, взялись за руки и побрели вдоль набережной. Спустились к воде, от которой очень сильно дуло, но Тэхён отказался уходить. Их пальцы были крепко переплетены. Чонгук задумался: «И как Хосок мог только подумать, что он мне лжет? Бред». — Мне так хорошо с тобой, — тихо сказал Тэхён. — Я… хочу тебе рассказать кое-что. — Я слушаю. — Я больше не смогу иметь детей. Чонгук нахмурился. — В смысле? Почему? — Я сегодня был у врача. Говорят, бесплодие… Так… сказался тот выкидыш… Тэхён сделал глубокий вдох и выдох. — Чей был тот ребенок? — Некогда любимого человека. Полуправда. Не совсем ложь. — Я очень хотел стать папой, — сглотнув, продолжил Тэхён. — Это была моя давняя мечта. У меня было все: деньги, работа, возможности. Я хотел стать папой, потому что был готов привести нового человека в этот мир… — В этот ужасный мир? — Да. Он ужасен. И прекрасен одновременно… — он посмотрел на Чонгука. Сжал его руку. — Ты существуешь, и это доказательство того, что мир прекрасен. — Это я про тебя так говорить должен. А где теперь отец твоего… Ну ты понял. — Нигде, — Тэхён отвернулся. — Мы… больше не общаемся. Чонгука драло изнутри от ревности. Бесила сама мысль, что Тэхён хотел ребенка от кого-то другого. Он остановился, вынуждая встать и омегу. — Ты чего? — Хуйню твои врачи сказали. Будет у нас ребенок, понял? Хоть сегодня его сделаем. Блять, меня выводит из себя, что у тебя мог быть ребенок от другого. Ты мой, — Чонгук дернул его к себе. — Чонгук, ты мне душу рвешь в клочья, — у Тэхёна в глазах вновь заблестели слезы. — Мне тяжело это слышать. — Че тяжелого? Я тебе сказал, хуйню моросит твой врач. Сделаем мы ребенка. Тэхён толкнул его в грудь. — Как ты можешь? Я тебе душу открываю, а ты… — А я че? — хмуро спросил Чонгук. — Уж извини, меня вымораживает, что ты хотел ребенка от какого-то левого типа. Тэхён в шоке смотрел на любимого. По его щеке потекла слеза от осознания того, что именно такими и будут их отношения. Тэхён — взрослый, состоявшийся человек. Чонгук — ребенок. — Ты вообще меня слушал, Чонгук? — Да слушал я. — Господи, — Тэхён прикрыл ладонями лицо. — Ты просто… дитя. Молодой человек отвернулся и пошел прочь. Чонгук сжал зубы. Ему многого стоило не распсиховаться в то мгновение. Он нагнал Тэхёна, крепко схватил и прижал к себе. Омега вновь плакал. — Отпусти меня немедленно! — Никуда я тебя не отпущу. Блять, ну я пошутил, ок? Тупо пошутил. — Как у тебя язык поворачивается шутить! — воскликнул Тэхён, ударив его кулаком по груди, по плечу. Но Чонгук не чувствовал этих ударов, просто давал омеге колотить себя и плакать. Обессилев, Тэхён вновь уткнулся в него, дрожа от слез в его руках. — Все, все. Извини меня, — прошептал ему на ухо Чонгук. — Я люблю тебя, и мне жаль, что так вышло. Я рядом. — Это все, что я хотел услышать, — плакал омега. — Ну почему я должен тебя воспитывать? Почему ты сам не осознаешь таких простых вещей? Чонгук молчал и гладил его по волосам. В нем самом бурлила, кипела, плавилась злость. Но чувства Тэхёна были для него важнее. И вправду… он хотел стать папой, а теперь эта мечта вряд ли когда-либо осуществится. А тут Чонгук со своими психами. После недолгого молчания Тэхён тихо сказал: — Поехали домой… Домой. Его некогда одинокая студия теперь стала их домом и убежищем. Местом, куда хотелось возвращаться, чтобы побыть с ним. Место, где были только они, и не было другого мира. За окном уже вовсю лил ледяной дождь. Когда они переступили порог студии, Чонгук взял его за талию и поцеловал. Аккуратно, без нажима. Но Тэхён не ответил, только прошептал в его губы: — Я хочу нарисовать тебя… Позволишь? — Конечно. Все, что захочешь. Что я должен сделать? Тэхён взял его за запястье и провел внутрь уже до боли знакомой студии, усадил в кресло и дал в руки кисть. — Посидишь так, хорошо? Чонгук уверенно кивнул. У омеги чесались руки от желания макнуть кисть в краски, лишь так он мог выражать свои чувства. Он даже не надел фартук, сразу сел за мольберт. Писал картину в каком-то приступе, а Чон наблюдал за его порхающими руками, за брошенными взглядами, за беззвучно шепчущими что-то губами. Пролетел час. Затем второй. Лишь бесконечный дождь разрушал тишину… Для Чонгука рядом с ним не существовало пространства и времени, и он готов был просидеть так целую вечность. Тэхён заправил прядь волос за ухо и отстранился от мольберта. — Почти все… — Могу посмотреть? Тэхён, не раздумывая, кивнул. Раньше он никому не позволял смотреть на свои неоконченные работы, но Чонгуку… Можно все. Даже разрывать его душу на части. Омега встал и отошел на несколько шагов. Чон встал сзади, взял его за талию и положил подбородок на плечо. С холста на него смотрел его портрет. Нарисованный Чонгук держал в руках кисть и рисовал своего художника. Именно изображение творило творца. Именно Чонгук разукрашивал жизнь Тэхёна доселе неизвестными красками. — Это то, что я чувствую к тебе, — прошептал омега и повернул к нему голову. — Ты… изменил мою жизнь… Альфа почувствовал щемящее чувство в груди. Он провел ладонями по телу Тэхёна, вжимая омегу в себя. Он поцеловал его в затылок, вызывая у молодого человека ворох мурашек вдоль спины. — Я тебя, бля, так люблю, жемчужный. Если бы ты только знал. Тэхён развернулся в его руках и обнял руками за шею. Когда их глаза встретились, он все для себя решил: с Ёнгуком все кончено. Тэхён готов рискнуть, готов положить на кон все… Ради этого пацана. Омега ласково провел кисточкой с алой краской по его щеке, губам, подбородку. Чонгук с улыбкой наблюдал за ним. — Выйдешь за меня? — Что?.. — Будь моим мужем. Чонгук достал бархатную коробочку с кольцом. Поздно догнал, что нужно было встать на одно колено, как положено и все такое. Тэхён часто заморгал, прогоняя слезы. Ему было страшно представить, сколько же денег Чон потратил на кольцо с аккуратным перламутровым камушком… — Ну так че, жемчужный? — Да, Пасть. Я выйду за тебя… Глаза Чонгука засветились. Как и положено, он встал на одно колено и надел на аккуратный палец кольцо, а затем поцеловал его. Тэхёну захотелось не рыдать… Орать. Но он встал на колени перед Чонгуком, обхватил его лицо в ладони и поцеловал с надрывом, с болью. Чонгук тут же ответил и положил его прямо на мягкий ковер. Они целовались, переплетая языки. Чонгук его раздел, но не до гола, нет. Он его раздел до самого сердца. Тэхён оказался перед ним обнажен и беспомощен. Чонгук целовал каждый миллиметр его тела, уделяя особое внимание шее, груди, животу, рукам. Тэхён притянул юношу к себе и вновь поцеловал. Этих губ… всегда будет мало. Когда Чонгук вошел в него одним плавным толчком, омега прогнулся и распахнул губы. — Ты прекрасен, — прошептал ему на ухо Чонгук. — Блять, ты так прекрасен. Тэхён был омерзителен. Но не в глазах Чонгука… Тот начал двигаться в нем сначала плавно, затем сильнее и грубее. Омега задышал тяжело, затем вскрикнул от наслаждения. Чон раз за разом выбивал из его груди стоны и крики, жадно целовал его, кусал, оставлял отметины на коже. Тэхён был рад. Он был невообразимо счастлив, ведь в то мгновение принадлежал лишь Чонгуку, лишь ему одному! И пусть за окном лил дождь, пусть где-то там Тэхёна ждал супруг, пусть Чонгук не мог дышать из-за долгов… Все это было неважно, пока их горячие губы встречались в поцелуе. Вспыхнула молния, осветив двоих: замужнего лжеца и безответно влюбленного юнца.