Не бессердечный бандит

— Что ты хотел сказать? — похлопывая сбоку от себя, он ожидает, что Се Гён наконец уляжется рядом и перестанет так нервно ходить по балкону, — Быстрее. Не повторяя во второй раз, он, всё-таки, отдаёт свою подушку, предполагая, что проблема в этом. Сегодня Се Гён остался у него, и, так как от чего-то сильно нервничал и не мог уснуть, И Хон предложил спать на балконе. А почему нет? Он большой, чистый, а свежий воздух всегда помогает! Хон сцепляет руки в замок за затылком и тяжело выдыхает. Всё это ему напоминает время, когда он вынужден был спать на улице с Донсэ Су и Чон Чхолем. Не то что бы это было прямо-таки ужасное время. Но он это очень хорошо запомнил. Правда сейчас он лежал не просто на кафеле, а на одеяле, расстеленном поверх кафеля — это было куда роскошнее, чем в его воспоминаниях. — В общем, И Хон, — Се Гён наконец садится, складывая ноги как султан, — Я уже давно! — Ложись сначала. И Хон кидает другое одеяло едва ли не в лицо другу. Ему обстановка, когда кто-то вещает свыше, совсем не нравится. — Хорошо. Он укладывается, но тишина так и не наступает. Се Гён крутится, словно бы на нём не шелковая пижама И Хона, а мешок из-под картофеля, и вообще на улице жара, а не идеальные двадцать пять градусов тепла. Что было настолько тревожащим, что переворачивало вверх дном мысли Се Гёна? И Хону совсем не хотелось поддаваться чужой суетливой энергии. Он спокойно смотрел в чёрное небо, ожидая, пока его школьный друг, наконец, соберётся с мыслями. Впереди у них куча времени. — Уже давно влюблён. Неожиданно проносится со стороны быстрым шепотом. — Что? — Я уже давно влюблён! Теперь это звучало так, как обычно говорит Се Гён. Его хитрость, наглость и бесспорное превосходство — как минимум над своими сверстниками — начали наконец собираться в кучу. — Что мне делать, если этот человек взял и исчез? И оставил после себя непонятно…— он проглатывает буквы, и медленно добавляет, — Ничего. — Если он взял и исчез, — мозг Дык Паля, что живет в И Хоне, был не особо проницательным, — то нужно жить дальше. — Ты звучишь как старикашка. — Ну извини, я никогда не влюблялся! — Вообще? — Вообще. Но я слышал много историй. Так что давай поподробнее, и я смогу тебе помочь. — Нет! Се Гён отвернулся от него и запахнул большую часть одеяла под себя. Таким образом Ихон остался на воздухе, прикрытый лишь маленьким краешком. — Тогда я начну, — Дык Паль напряг всё, что мог, чтобы вспомнить миллионы историй, рассказанных ему за его долгую жизнь, — Она сняла все деньги и уехала? Перестала общаться с тобой и вышла замуж за другого? Ты сел в… Нет, так, тогда может она села в тюрьму? Или она врала тебе о своей личности? — Что ты несёшь? — Се Гён возмутился странным предположениям и не заметил, как выпалил нечто важное, — Я вообще не о девушке говорю. — Так ты гей? — И Хон смотрел в небо, переполненное звёздами и задумчиво мычал про себя, пока его собеседник, судя по шуму, безумно нервничал; возился с одеялом и крутил головой, как изнывающий от жары ребенок, — Есть у меня один знакомый. Он должен тебе помочь! Он довольно стеснительный. Но! Я его заставлю. Не беспокойся, школьничек, он тебе все расскажет о жизни. — Зачем мне это знать? — Ну, вот он кстати, как раз в твоём возрасте потерял свою первую любовь, — Дык Палю от мыслей об этом стало немного не по себе, — Не могу рассказать, сам понимаешь. Он мой близкий друг и не простит мне, если я расскажу. — Не хочу я ни с кем общаться, — Се Гён царапал короткими ногтями подушку, — Сколько вообще ему лет? — Не так много, он ещё молодой! Но ты обязан послушать его! Он станет твоим учителем. Ты знаешь, через что он прошёл после того, как его первая любовь взяла и исчезла? Ты не должен повторить этого. Нет. Ни за что. Я позвоню ему прямо сейчас, подожди. И Хон сразу же поднялся. — Нет! И Хон, — Се Гён схватил его за штанину, и тот запнулся, с грохотом упав на колено, — Давай сначала поспим, хорошо? Дык Паль посмотрел прямо на сбившего его с ног парня и, немного подумав, кивнул. — Хорошо, но, — он решил не вставать обратно, и просто перелез через Се Гёна, чтобы весьма уверенно придавить его, — Обещай мне, что не убежишь! Указательным пальцем он указывал прямо на него, ожидая ответ от совсем запыхавшегося и красного Се Гёна. — Слезь с меня! — Обещай! — И Хон протянул ему мизинец, ожидая реакции, — Давай. Клятва на мизинцах. Его этому научили девочки, подруги-соседки по парте. Он долго следил за тем, как они дают такие клятвы, когда ходят в столовую или покупают что-то. У них это работало, и он решил, что это такой новый облегчённый вид клятвы среди молодежи. — Обещаю, — Се Гён протянул руку, второй закрывая свое лицо от И Хона, — Я не буду убегать. *** Кажется, даже если бы Се Гён захотел убежать, у него этого бы не получилось. Ночью, как только И Хон уснул, в нём проснулся ленивец. И ближайшим деревом был Се Гён. Наверное, зря он отобрал у него одеяло? В любом случае, ему пришлось уснуть так. Если бы не усталость от разговора и подготовки к учебе, он бы не спал всю ночь. Но сейчас, открыв глаза, он натолкнулся на нечто странное. Над его лицом был зонтик. Сонливо отодвинув зонт, он встретился с ужасным солнцем, что вынуждало его ослепнуть! Он и забыл, что они уснули на балконе. — Проснулся? Несмотря на все попытки посмотреть в сторону двери на балкон, Се Гён ничего не мог увидеть. Всё было белым. — Зачем выкинул зонт? Знакомый, низкий голос, был все ближе; вскоре за закрытыми веками стало темнее. Тогда Се Гён решился вновь открыть глаза. Перед ним были босые ноги И Хона, и, чуть задрав голову, он увидел, как его друг сидит на корточках перед ним и держит зонт. Но Се Гён ничего не мог сказать; у него в горле адски пересохло. — Вставай. — Он протянул к нему свободную от зонта руку, — Я закрою солнце. Се Гён ухватился за руку и скоро встал, не обращая внимания на то, что его бока и руки ныли. Словно бы их ночью переехала машина. Продолжая двигаться вслед за чужой тёплой рукой, он, если честно, уже не был таким сонным. И, тем более, таким глупым, чтобы нуждаться в чьей-то помощи просто из-за того, что на него светит солнце. Как только он переступил порог балкона и коснулся невероятно приятной, прохладной поверхности паркета, то почувствовал, что безумно хочет пить. — Сейчас принесу воды, — И Хон, закрывший за ними дверь на балкон и собравший зонт в изначальное положение, медленно ушёл, — Иди умываться. Се Гён кивнул и, уже не будучи в прострации, нашёл уборную. Его не интересовал собственный вид, он сразу открыл воду и смочил горло. Медленно умылся, растирая прохладной водой и шею, и вообще все, до чего коснулось солнце; ему казалось, что он выбрался из пустыни. Всё же, спать на открытом воздухе хорошо, только если проснуться до рассвета. Выключая воду, он потянулся к полотенцу, и, наконец, посмотрел в зеркало. До того, как он закричал, оставалось примерно… Ну, если честно, никакого крика бы не было. Он не привык кричать во все горло, да и горло его все еще осушено. Но человек, что был в отражении, был куда быстрее любых рефлексов в теле Се Гёна. Он перекрыл ему рот в одно мгновение. — Испугался? Се Гён всматривался в отражение, и то смотрело на него в ответ. Медленно чужая рука отстранилась от его рта, и показала знак «тише». — Так это ради тебя я приехал? — он улыбнулся в отражении, а после, не отпуская из захвата Се Гёна, потянулся руками к крану, чтобы вымыть их, — Школьник. Се Гён немного склонился, так как чужие руки тянулись к воде; а быть прижатым в раковине насильно, он совсем не хотел. После он любезно вручил полотенце мужчине и, воспользовавшись возможностью, выбрался из плена. Встав спиной к двери, он держался за ручку, но почему-то боялся открыть. — Открывай. Се Гён нажал на ручку, и дверь отворилась. Он сразу же зашагал прочь, но его встретил И Хон со стаканом в руках. — Ты в порядке? Он протянул стакан и придержал друга за плечо. — Он в порядке. За Се Гёна ответил мужчина с полотенцем в руках. — А выглядит так, словно, призрака увидел, — И Хон посмотрел на мужчину, что вышел из той же двери, но с совершенно невозмутимым видом, — Ты его напугал? — Он сам зашел в ванную, где я был, хе-, — он делает паузу, чтобы исправиться, — И Хон. — Я тебя не для угроз позвал, Дон Су!