Никто не совершенен

Не философы, а ловкие обманщики утверждают, что человек счастлив, когда может жить сообразно со своими желаниями: это ложно. Преступные желания — верх несчастья. Менее прискорбно не получить того, чего желаешь, чем достичь того, что преступно желать. (с)

Марк Туллий Цицерон

От лица Рэймонда Лэннера Лэнтэра Время медленно продолжало свой бег, в мире живых происходили яркие и значимые события, но это было где-то вдали от меня, за гранью Демонического Царства, ставшего моим новым домом. Прошли века, но я так и оставался пленником в ставшим моим домом вычурном, помпезном и холодном замке. Ничто здесь больше не вызывало во мне того восхищения, что овладело мной в первые дни пребывания в этом загадочном, отстраненном от мира живых месте: ни обилие золота в элементах декора, ни прекрасные скульптуры, ни люстры, украшенные сверкающими бриллиантами, ни-че-го. Все, скорей, вызывало раздражение, восторг рассеялся, и мне всё чаще казалось, что чертоги Лиардона являют собой верх безвкусицы: слишком дорого, претенциозно, холодно и бездушно. Слишком надоедливо для того, кто привык жить в мире живых, чей разум никак не хотел даже в мыслях расставаться с привычным для него обществом тех, у кого в груди бьется горячее сердце. Я настолько привык к окружающим меня уродливым Демонам, что и их внешний вид больше не вызывал отвращения и не казался мне отталкивающим или устрашающим. Ко всему можно привыкнуть: и к сальным взглядам, и к постоянно сменяющим друг друга страшным мордам, и к суете мелких демонических прислужников. Я присмотрелся даже к тому, что Демоны постоянно пожирали мелких сородичей, и, если поначалу уничтожение себе подобных вызывало в остатках моего разума сильный шок и банальную брезгливость, то спустя пару столетий мне стало на них совершенно наплевать. Практически ничего не менялось вокруг меня, дни сменяли дни, банкет следовал за банкетом, а я всё больше и больше чувствовал себя отстраненным, отодвинутым в сторону от происходящих в мире живых событий, в том мире, где мне больше не было места, в мире, где остались те, кто был дорог моему сердцу. Мне было скучно. Конечно, Лиардон не мог этого не заметить и, надо отдать ему должное, старался развлекать меня в меру возможностей: то купанием в фонтане, то прыжками в водопад, то парадом демониц, то принося мне новые книги из мира живых и задаривая меня различными украшениями, которых, в конце концов, стало настолько много, что попади я со всей этой кучей подарков обратно в мир моего прошлого, то вполне мог бы открыть собственный ювелирный магазин. Лет на десять бесперебойной торговли мне бы хватило. Конечно, в самом начале моего существования здесь меня радовали постоянные дары и подношения. И Зейндэн, и Эверс, и ещё пара моих случайных любовников аналогично никогда не были скупыми по отношению ко мне, но щедрость Лиардона превзошла их всех вместе взятых на порядки. Однако, кому нужны тонны золота и драгоценных камней, когда ты лишен возможности хоть изредка покидать, не побоюсь этого слова, порядком остоебеневшее тебе жилище. Но я помнил, что свободы мне больше не видать, я навеки привязан к этому жилищу своим мертвым воплощением. Формально, меня ни в чем не обманули и мне не на что было жаловаться. Мой новый хозяин, как и обещал в день моего появления в его чертогах, не был ни жестоким, ни злым со мной, снисходительно терпя перепады моего неустойчивого настроения, смотря сквозь пальцы на мои незначительные прегрешения. Иногда мне казалось, что в наших с ним отношениях ничего не изменилось со дня первой встречи. Ну, почти ничего, кроме одного: мы практически всё время проводили вместе, за исключением тех дней, когда Лиардон наведывался в гости к отцу или присутствовал на банкетах. В прошлой жизни я и предположить не мог, что когда-нибудь в ближней или дальней перспективе, пусть даже и после смерти наступит момент, когда я об этом задумаюсь, но я затрахался. Как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Я больше ничего не мог и не хотел. Не хотел я больше никакого секса, ни с кем и никогда. Моя не-жизнь с Лиардоном на протяжении столетий была настолько наполнена постельными сценами, что я с тоской вспоминал разлуку на месяцы с моим обожаемым Зейндэном. Да даже Эверс с его непревзойденным по меркам Мордрэйда темпераментом мог бы нервно покурить в сторонке, сгорая от зависти и собственной несостоятельности в определенной сфере! Лиардон оказался редкостным и неутомимым затейником в плане постельных игр, представая передо мной в виде различных известных мне личностей, но за столетия даже этот фантастический на первый взгляд секс превратился в банальную рутину, в которой, несмотря на все ухищрения изворотливого Демона, полностью отсутствовала новизна. И, хотя я был искренне благодарен ему за то, что он не бросил меня одного в Запретных Землях, не оставил в том каменном сером унынии, в бессрочном заключении в одиночной камере, мне было скучно. Моя не-жизнь превратилась в настолько обыденный и распланированный процесс, что я, отлично запомнив распорядок дня в демонических чертогах, мог бы выступать в роли предсказателя, зная наперед, что принесет мне наступление утра или иного времени суток. Прошли годы, пролетели десятилетия, просочились как вода сквозь пальцы века. Но для меня в этом отдаленном от цивилизации, туманном, вычурном и помпезном чужом мире жизнь шла по своим законам. Я потерял счет времени, но я не забыл цель своего существования. Моя жажда мести с каждым днем становилась всё сильней, сжигая меня в яростном пламени, не давая покоя моему разуму, заменяя мне все иные стремления и желания. Ради достижения результата я готов был ждать хоть тысячи лет. Я был уверен, что рано или поздно придет и мой час, наступит долгожданный миг расплаты с моими врагами. Я был уверен, что мы с Лиардорном разыграем нашу партию как по нотам и выйдем из нее победителями быстро и эффективно. Но иногда, в моменты особой скуки, когда он исчезал из нашего дома для посещения очередного светского Демонического мероприятия, где-то в глубине сознания у меня всплывала мысль: а чем я буду жить после того, как моё желание будет исполнено, после того, как моя месть свершится. В редкие мгновения подобных озарений мне становилось страшно, я не видел дальнейшего смысла своего не-живого существования после того, как моё желание будет исполнено дорогим Демоном. Но всё равно, я жил предвкушением того, что рано или поздно моя месть свершится, и виновные в моей смерти будут жестоко наказаны. В один прекрасный час на горизонте вспыхнула надежда, я понял, что долгожданное время пришло, моё мертвое сердце радостно затрепетало в моей не-живой груди. Пришел час снова выйти на арену большой политики, перестав быть только лишь любимой игрушкой моего нового Повелителя – Лиардона. Прошло немногим более четырехсот лет с того дня, который стал для меня последним. В демоническом мире самым любимым времяпровождением помимо вышеупомянутого разнообразного секса и прочих сладострастных увеселений были банкеты. Каждый скромный прием пищи у любого из Демонов, близкого к власти напоминал лучший мордрэйдский парадный приём. Как показало моё пребывание в мире не-живых, Демоны весьма и весьма не просто общительны, они довольно-таки болтливы. При существующей жесткой иерархии в этом странном пространстве, высокопоставленные Демоны снисходили до общения или со своими власть имущими мордрэйдскими подопечными или строго с Демонами, занимающими особое положение в обществе. Никогда Высший Демон не снизойдет до общения со, скажем так, домашним мелким демоном-обслугой. Но, видимо и Высшим требовались разговоры по душам, как любил говорить мой дорогой Лиардон, слегка причмокивая губами, произнося слово «душа», как будто пробуя её на вкус. Банкеты были не только местом встречи с целью ведения светских бесед и поглощения неимоверного количества пищи, на подобных торжественных сборищах Демоны обменивались информацией, стараясь выведать тайны чужих подопечных у, скажем так, коллег по ремеслу, плетя нескончаемые интриги. И иногда им это отлично удавалось, благодаря выпитым бочонкам вина и иных горячительных напитков. Лиардон, хоть и не был Высшим Демоном, но все же имел статус Наследника Демонического Царства, посему его приглашали на все значимые мероприятия, возвращаясь с которых он обстоятельно и со вкусом рассказывал мне о жизни моих знакомых в мире бессмертных и о самых значимых событиях, происходящих во вселенной. Понимая, что я не мог покинуть его чертогов и кроме его дворца нигде в последние столетия не мог побывать, мой дорогой неутомимый забавник пересказывал сплетни, принимая обличие представителей высшего общества разных цивилизаций. Конечно, это немного скрашивало мою однообразную жизнь, но меня интересовали лишь три типа персонажей: проклятый генерал и его постельные увлечения, мой бывший супруг и его связи, и мои потенциальные потомки. В один прекрасный час, Лиардон, вернувшись с очередной глобальной попойки, лукаво посмотрел на меня, приняв свой прекрасный облик мордрэйдского красавца-мужчины и, заговорщицки мне подмигнув, молвил: - Рэймонд, мой дорогой, мне кажется, что настала наша пора вступить в игру с миром живых. Сегодня я порадую тебя новостями, да ещё какими! Устраивайся скорее поудобней, подложи под попку мягкий плед, и настройся на долгий рассказ. Мне есть чем тебя удивить и порадовать. Я в нетерпении плюхнулся задницей в любимое кресло, обтянутое персонально для меня шкурой лучшего экземпляра войра и выжидающе уставился на предвестника начинающейся интриги. - Не томи, Лиардон, не играй со мной в игру на ожидание, я и так истосковался по хорошим новостям. - В последние годы твой старый добрый друг Первый Генерал Мордрэйдской Империи Эдмонд Эверс стал ходячим посмешищем во всём Демоническом мире. Да, мой драгоценный, твой бывший любовничек Эдмонд, судя по слухам, по уши влюбился, хотя сам пока и не до конца осознал сей прискорбный факт. Как же забавно, в его-то возрасте, да ещё и в кого! В ормондца. - Очередной ормондишка? Влюбился? – Я небрежно отмахнулся от смеющегося Лиардона. – Да быть такого не может, я знаю, что он часто держал дома ормондских рабов, он пачками их в свои чертоги таскал, в моё время один из этих недалеких даже формально состоял с ним в партнерских отношениях. Но, насколько я помню, сделал это Эдмонд лишь для того, чтобы избежать брака с мордрэйдской женщиной по указу отца Зейндэна. Как можно влюбиться в домашнее животное? Генерал к ним никогда иначе и не относился. Но не томи, мой Демон, кто он, покажи мне его! Лукаво усмехаясь, Лиардон принимает обличие некоего ормондца. Внимательно разглядываю потенциального смертника. Ну, симпатичный, я бы сказал, есть в нём нечто более, чем просто привлекательность, но какой-то он слишком безобидный и слегка потерянный. Я, конечно, в мою бытность в мире живых и сам бы не отказался таким попользоваться, но уж во что там влюбляться? Очередная ормондская живая кукла. Заметив мою странную реакцию, Лиардон разыгрывает привычный для меня спектакль одного актера. - Эмм, разрешите представиться, я - Ларри Джеймс Торн, племянник Императора Ормонда. Эмм… Я – очень милый, приятный и привлекательный мужчина, но, скажу вам честно, немного обделен интеллектом. Я промотал всё полученное от отца огромное состояние, проиграв его частично в казино, а остальное потратив на содержание толпы прихлебателей, которых я и по имени-то всех не помню. А два года назад я влип в глупейшую ситуацию, ввязавшись в авантюру, на исполнение которой был совершенно не способен, и в итоге попал в цепкие руки генерала Эверса. И, эмм, вот теперь я живу в его доме, как тайный любовник, пока моя семья оплакивает потерю, ах, даже не оплакивает меня, потому что им наплевать на мою смерть. - Заканчивай комедию, не интересно, вот вообще не впечатляет. – Что за бред, нового ормондишку для секса Эдмонд притащил в свой дом, да он всю жизнь это делал, ничего не меняется в генеральских замашках и привычках. – Лиардон, ты же знаешь Эверса, очередная игрушка для постели. Ничем особо от других не отличается, такой же недалёкий, как и предыдущие, Эдмонд всегда предпочитал не особо умных, ничего удивительного. Этот, конечно, явно аристократ высшей пробы, породистый, соглашусь, что привлекательный, даже красивый, лучше прежних, но такой же по общей сути, как и все они – домашняя зверушка. Как будто ты не знаешь, что у Эверса таких было, смею предположить, не один десяток за его долгую жизнь… Лиардон разочарованно вздыхает, понял, что я не оценил его спектакль, принимает снова привычный для меня мордрэйдский облик и насмешливо произносит, вопросительно поигрывая бровью: - И что, всем им Эверс покупал антикварные колечки с Лэнтариумом стоимостью более миллиарда кредитов? Не потому, что этого требовали обстоятельства, а потому, что он этого сам захотел. - Что??? – Меня как будто по голове ударили, моё мертвое сердце пустилось в пляс у меня в груди – Кольцо? Ты уверен? Очередному отсталому ормондишке? - Совершенно так. Ормондишка, как вы их называете, уже больше года, а точнее, почти два,  живет в его доме. Он, как я узнал, ещё и ройалтер. Поэтому кольцо столь дорого, оно с планетарным Лэнтариумом, твой дорогой генерал явно в случае его смерти надеется на возрождение этого милого, обаятельного и дорогого для него мужчины. Я раздавлен, я уничтожен, да я поверить в подобный мезальянс не могу! Эверс, конечно, никогда не был жадным любовником, мне он тоже частенько дарил дорогие подарки. Но не стоимостью более миллиарда, обычно он просто подкидывал мне кредитов! И уж ни разу не дарил мне Лэнтариум. Быть того не может, чтобы Эверс в итоге влюбился настолько, чтобы подарить такую драгоценность представителю отсталой цивилизации по велению сердца. Зачем рабу такое кольцо! - Подожди, и что, он уже подарил свой подарок этому невнятному ормондскому недотёпе? - Нет, ещё нет. Пока, насколько мне известно, не подарил, о возвращении своего любовничка не спрашивал, боясь получить отказ, ибо в самом начале был с ним не настолько уж добрым. То есть он ещё не успел задать ему тот самый важный вопрос, и клятвы ройалтера о возвращении получить он соответственно не мог. Но, как говорит его Высший Демон, генерал сильно изменился в последнее время, сверкает в обществе счастливым лицом и по отношению к этому Ларри Торну весьма и весьма мягок. От общества он его, конечно, прячет, как и скрывает от Зейндэна. Даже гостей в свой дом не приглашает со дня появления там этого мужчины. Шутка ли, похитил не просто случайного патрульного-пилота, а племянника Императора, плюс нарушил запрет Зейндэна на романы с ормондцами. И тут я, зная Эверса много лет, отчетливо понял: вот он, тот самый долгожданный шанс на месть. Год или чуть больше порадовался, генерал, и хватит с тебя, пришло время для твоих страданий. - Я хочу, чтобы этот недостойный умер как можно скорее, умер молодым и любимым. Чтобы он сдох по вине Эверса. И умер сейчас, пока его ещё не одарили кольцом! Лиардон, хватит терять время зря! Почему ты тут расселся в бездействии? – Я вскочил со своего кресла, не в силах терпеть безразличие моего Демона, и начал беспорядочно мерить шагами зал. – Пусть он умрет, жестокой страшной смертью, пусть он, корчась в муках на руках генерала, смотрит в глаза Эверсу, тщетно умоляя о помощи. Ведь я так понимаю, их чувства взаимны? - О, Рэймонд, ты угадал, более, чем взаимны. – На лице Лиардона промелькнула странная тень, как будто горести, сожаления, или, мне показалось, даже зависти. Чему тут завидовать-то, ну не наличию ж любовничка-ормондца! – Ларри Торн почитает генерала так, как будто Министр Войн является его личным божеством. - Он должен умереть. Сегодня, нет, даже сейчас, сразу, сию же минуту! Медлить нельзя! Что ты сидишь, сложив ручки? Действуй скорее! – Я от злости затопал ногами, не в силах сдержаться. Лиардон задумчиво смотрит на меня, как будто впервые видит. - Сколько страсти, Рэймонд, какие сильные эмоции овладели тобой во время моего рассказа. Но я, хоть и обещал тебе помочь осуществить эту месть, хочу спросить тебя ещё раз. Я бы понял, если бы ты попросил меня о смерти самого генерала, но ведь этот ормондский бедняга тебе ничего плохого не сделал, разве именно он заслуживает смерти? Ты не хочешь изменить что-то в своих желаниях и планах мести? Этот глупенький Ларри виноват только в том, что впервые полюбил, сильно, страстно, от всей души. Он – никто, пустое место, лишь маленький и безобидный любовник генерала, его тайная страсть. Ты уверен, что именно его смерть сделает тебя счастливым? - Да, уверен. И мне плевать кто он такой, он посмел занять моё место в сердце того, кого любил я сам! Значит, он должен в страшных муках покинуть мир живых. А Эверс, как тот, кто единственный раз в жизни позволил себе испытать то, что я чувствовал по отношению к предавшим меня, дальше всю свою долгую жизнь, веками, тысячелетиями должен расплачиваться страданиями, живя с осознанием того, что дорогое ему существо по его вине, от его руки, или по его недосмотру, в страшных мучениях навеки покинуло мир живых. Я этого хочу! Ты обещал, мы с тобой уже не одно столетие обсуждали мою жажду мести. Ты можешь показать мне, что там у них сейчас происходит? - Хорошо, Рэймонд, я сдержу слово. И уж коль я поклялся помочь тебе свершить сладкую твоему сердцу месть, я пойду на нарушение всех законов Демонического мира. Смотри. Всё ради тебя. Лиардон щелкает пальцами и вместо привычного вида из окна парадного зала перед моими горящими от ненависти глазами возникает иллюзорная картинка отлично знакомого мне дома, чертогов проклятого генерала. Симпатичный, глуповатый с виду, но очень элегантный ормондец явно собирается выйти на прогулку. Вокруг него радостно прыгает средних размеров ззбака. И тут мне становится противно до глубины души, ну надо же, вполне очевидно, что не ради себя самого Эдмонд разрешил мохнатой зверушке топтать его дорогие ковры и царапать когтями антикварный паркет, над которым он всегда трясся, как мать над собственным ребенком. Мужчина долго смотрится в зеркало, поправляя то воротник рубашки, то несколько раз перематывая шарф, то одергивая рукава у пальто. Он озабочен своей внешностью, как заправская щегольская бабёнка, типичный ройалтер-аристократ. Но что меня раздражает больше всего: невооруженным глазом видно, что он – счастлив, с его лица не сходит открытая дурацкая улыбка того, кто окружен заботой, вниманием и взаимной любовью. Он, сука ормондская, счастлив, и ему отлично живется в этом доме. С моим генералом. - Хочешь, чтобы он упал с лестницы и свернул себе шею? – Со странным напряжением в голосе спрашивает Лиардон. - Нет, это слишком просто. - Я, немного подумав, нащупываю в своих воспоминаниях один важный момент. – Я знаю, как он должен провести последние часы своей жизни. Ормондцам трудно ходить по льду, и Эверс обычно их не выпускает на улицу одних, без него лично. Сейчас этот, как его там, Ларри, точно пойдет искать Эверса, чтобы позвать на совместную на прогулку. Сделай так, чтобы генерал не услышал свою домашнюю игрушку. Переключи внимание генерала на что-то другое. Пусть этот дурачок выскочит на улицу один. Направь его мысли необходимостью пойти к гейзеру и… - Ты хочешь, чтобы он умер от яда Рыбы Смерти, - Лиардон недовольно хмурится. – Это жестоко, это весьма и весьма жестоко даже на мой демонический взгляд. - Именно этого я и хочу. Моя смерть, как ты помнишь, тоже была не из легких. Я хочу видеть, как он будет кричать от боли, умирая на руках обожаемого им мужчины, который, хоть и всегда умеет решать любые проблемы, но в данном случае будет совершенно бессилен. Единственное, чем он сможет помочь своему любовничку – свернуть тому шею, чтобы не мучился. А я буду счастлив, если глупый ормондишка умрет от руки Эдмонда. Дай мне возможность насладиться часами их совместных мучений. Я должен это видеть, я страстно хочу быть свидетелем взаимной агонии их тел и чувств. Я хочу видеть безысходность в их глазах. Я стражду лицезреть его смерть. - А ты – жестокий, мой любимый друг. – В голосе Лиардона я слышу странные нотки недовольства и снова, как будто, зависти. - Ну что ж, изволь, я ведь дал тебе слово. Смотри и наслаждайся долгожданными минутами своего торжества. Я не могу оторвать глаз от разворачивающейся передо мной иллюзии. Я вижу, как жалкий ормондишка, пробегая мимо кабинета Эдмонда, кричит, что собрался выйти на улицу выгулять ззбаку. Но Эдмонд, находясь под воздействием чар моего дорогого Демона, не слышит этих слов, ожидаемо пропуская их мимо ушей. Далее, как будто ведомый неким неотвратимым зовом, глупое существо идет прямо к гейзеру, где его ждет непременный источник погибели, та самая рыба. Лиардон делает легкое движение пальцами, а потом как будто дует в сторону картины, разворачивающейся перед нашими глазами. Ормондишка поскальзывается на льду, его рука на пару мгновений исчезает в водах гейзера и этого вполне достаточно: рыба сделала свое дело. Я радостно потираю руки, предвкушая долгие часы наслаждения муками смерти единственного любимого Эверсом за тысячелетия его жизни существа. Ормондишка доплелся до кабинета генерала и тот, конечно, сразу понял, в чем дело. Слезы, стоны, рыдания, крики отчаяния – всё, как я и хотел увидеть. Но тут, в самый прекрасный момент моей не-жизни, предусмотрительная скотина Эверс достает из кармана кольцо! Надевает его ормондишке на палец и задает вопрос… - Лиардон, убей его! - Но я опоздал. Тварь ормондская, перед тем как в слезах и соплях окончательно испустить дух, уйдя навеки в Бездну, успевает дать ответ. Я в бешенстве. – Почему ты ничего не сделал, Лиардон, ты ведь видел, видел… Мой Повелитель, мой Демон молчит, смотря мимо меня на ту картину смерти, что разворачивается перед нашими глазами. И в этот момент мне показалось, или он прошептал что-то похожее на: - Я не смог лишить такую любовь надежды, просто не смог. Прости. - Что? Что ты сказал? – Но его уже нет рядом, я вижу лишь его удаляющуюся спину. Не может быть, мне просто послышалось или мне показалось. Это моя фантазия разыгралась. Чтобы Демон не смог убить? Да быть такого не может. Или все-таки может? Ведь и мою смерть Лиардон не смог просто так пережить. Да нет, бред, это мне показалось на эмоциях. Не может Демон быть настолько чувствительным и склонным к состраданию. Лиардон внезапно застыл в дверях и я, не услышав ответ на свой вопрос, слышу лишь его слова, обращенные ко мне: - Скажи мне честно, Рэймонд, а ты действительно сейчас искренне счастлив? - Да. – О, я уверен в своих чувствах. Перед тем, как иллюзия рассеялась, я видел лицо Эверса, я никогда раньше в жизни не был настолько счастлив. – Да, Лиардон, я непередаваемо счастлив. Но одно печалит меня, а вдруг он вернется? - Маловероятно, Рэймонд. – Отвечает мой Хозяин сухо. – Найти ройалтера после даже теоретически возможного возрождения, это – всего один шанс из ста. Он может возродиться где угодно и кем угодно. Иногда ройалтер помнит прошлую жизнь, а иногда – нет. Так вот во втором случае шансы найти его меньше, чем добыть Лэнтариум на Бентоне. Эверс должен годы положить для достижения результата, зная его, я не верю в подобный исход. Так что, наслаждайся своей победой. А я пойду, попробую на вкус горе генерала Эверса и твою радость от свершившейся на наших глазах легкой мести. Осознай: половина твоего отмщения свершилась. Кстати, говорят, что Зейндэн заинтересовался сыном того, чья смерть пару минут назад по твоей воле сделала мальчика сиротой. Лиардон ушел в спальню, а я никак не мог найти себе места, бродя в своих мыслях по опустевшему залу. Эверс теперь на своей шкуре почувствовал, что значит утратить того, кому ты отдал свое сердце, потерять навсегда и безвозвратно, по собственной вине. Я, конечно, слышал истории о возвращении ройалтеров, но Лиардон прав, это случалось настолько редко, что я не верю в подобную благосклонность судьбы к Эверсу, он этого не заслуживает, да и в его усилия по поиску очередного ормондишки мне сложно поверить. Проще настрадаться и найти новую игрушку. Несколько минут я был полностью счастлив, о, как же я был доволен и рад, я парил в эйфории! А потом это ощущение сбывшейся мечты сменилось пониманием того, что я получил ещё не всё, что я хотел. Что там Лиардон, уходя, сказал про сына этого покойника? Зейндэн тоже заинтересовался ормондцем? Да что же такое происходит в высшем мордрэйдском обществе после моей смерти! Ведь именно романа с ормондской женщиной Император так и не смог мне простить, и дело было вовсе не в том, что это была женщина, мне не простили связь именно с представительницей отсталой цивилизации. А тут вон оно как вышло! Значит, Его Величеству можно всё, а я так и не смог точно узнать, что стало с Амалией и моим ребенком. Что ж, как только Лиардон вдоволь насладится моими эмоциями от осуществления части нашего плана и горем Эдмонда, я поставлю перед ним следующую задачу. Годы в ожидании расправы над следующим кандидатом в рамках реализации моей мести пролетели незаметно. Одно слегка отравляло мою не-жизнь: в гости к сыну зачастил Глава Демонов, интересующийся нашими отношениями, смотря из-под опущенных ресниц в образе Прекрасной Дамы на моё кольцо, вынюхивая, выслеживая, наблюдая за всем, что происходит в чертогах Наследника. Мне совершенно не к месту и не ко времени был его интерес. Нам пришлось немного снизить накал страстей, стать более скрытными в планировании дальнейших шагов. Ведь в данном случае мы вели войну против подопечного самого Главы, что заставляло Лиардона порядком нервничать, опасаясь за целостность своей шипастой тушки. Меня же присутствие Главы Демонов напрягало больше всего демонстрируемым образом Прекрасной Дамы, ведь Лиардон так и не дал мне никакой одежды, помимо кожаных ремней, стягивающих местами мое тело. Глава же Демонов в женском обличии, совершенно потеряв стыд, принимал различные фривольные позы, подмигивал мне и пристально рассматривал, скажем так, особенности физиологии моего строения, что порядком меня смущало. Принимал он в последние годы образ, внешне напоминавший мне Амалию, мою ормондскую любовницу, и это порядком меня раздражало. Он,  как бы пытался давить мне на совесть, намекая на то, что ненавидимый мной от всей души Николас Торн – мой отдаленный потомок, получивший в наследство красоту той, которую я недолго, но любил. Однако, взывать к моим чувствам было бесполезно. Мой ли потомок этот Николас или нет, это ничего не меняло, я не собирался сворачивать с выбранного пути. Но действительно ли Зейндэн подарил свое сердце этому ормондишке? Я должен был убедиться в своих предположениях, чтобы ничего не упустить из виду, пока же между ними ничего не происходило, помимо рутинных светских и рабочих моментов, и я слегка успокоился. Моё настроение немного улучшилось на фоне расползающихся по Демоническому Царству слухов о близкой войне. Да пусть Эверс хоть всех этих смазливых ормондишек перестреляет и на клочки порвет, маленькие гадкие пошлые твари, так и норовящие занять уютные места в теплых постельках мордрэйдской знати! Туда вам и дорога, катитесь безвозвратно в свою Бездну, умрите все. Однако радовался я не долго, втайне надеясь, что белобрысая тварь, приглянувшийся доброй половине мордрэйдского света, просто погибнет в этой войне, он - адмирал, а военному его уровня не положено отсиживаться в кабинетах во время опасного периода для родины. Услышав новости о том, что негласный приказ Зейндэна «Торна не убивать», донесен до всех мордрэйдских участников сражений, я был шокирован. Значит, всё правда, очередной аристократ-мой соотечественник повелся на смазливую блудливую ормондскую морду. И у меня зародилась отличная идея, чтобы увеличить время нахождения этого ходячего недоразумения в боевых действиях и вероятность его трагической кончины, мне нужно было убрать с дороги его начальника, которому по статусу было положено возглавить военную кампанию. Так, я отправил Лиардона подчинить своей воле Первого Адмирала Ормонда Лукаса Престона, и с начала войны всеми военными действиями в космосе руководил только ненужный мне живым ормондишка. Наблюдать за его отчаянными попытками держать лицо в этой войне мне было тяжело. Я, как военный, отлично представляя себе разницу в уровне техники и расстановке сил Ормонда и Мордрэйда, вдруг понял, что своей военной кампанией противный адмиралишка зарабатывает себе очки в глазах представителей космофлота Мордрэйда. Он в прямом смысле рвал задницу, пытаясь доказать мордрэйдским генералам, что его усилия чего-то стоят, я видел уважение его профессионализма в глазах Эверса, что представляло собой огромную редкость, я чувствовал, что каждый раз, когда этот Николас вылетал в пространство боя, Зейндэн зачастую задерживает дыхание, переживая за это недостойное его внимания существо. Отсталая гадина, и тут умудрился выставить себя в хорошем свете! Хоть бы скорее издох! - А мальчик талантлив, Рэймонд, и он все же – твой потомок, ты вполне можешь им гордиться. Неужели у тебя нет ни капли жалости к своему же наследию? У вас не так уж мало общего, ты тоже был одним из лучших пилотов вселенной. - Не береди мои раны, мой Демон, я не отступлюсь. Эверс готовит постановку финальной битвы, которой должен руководить Первый Адмирал Ормонда. Уничтожение крейсера Первого Адмирала должно прозвучать как итоговый победный аккорд затянувшейся военной игры. Двигай быстренько в Ормонд, и пусть Престон негласно отменит свое решение лично вести космофлот в решающую битву, а вместо него снова в бой вступает Торн. Их крейсеры сложно различимы с большого расстояния, и когда его «Демона Ночи» подобьют, а Зейндэн поймет свою ошибку, уже будет слишком поздно что-то менять. Пусть маленькая дрянь, влезшая в душу к моему супругу, умрет такой же страшной смертью, какой умер я. Пусть сгорит заживо в своем летающем корыте на глазах мировой общественности. - Ты хоть понимаешь последствия, Рэймонд, если наш с тобой план раскроется? Обрекая на смерть того, на кого обратил внимание Мордрэйдский Император, я иду против воли отца, против Главы Демонического Царства, который благоволит планам своего подопечного. Подумай, на какой риск мы идем! Игра зашла слишком далеко, нас с тобой просто испепелят на месте, предварительно подвергнув таким пыткам, что твоя фантазия не в состоянии вообразить возможные грозящие нам мучения в случае провала. - Ты обещал, - я капризно надуваю губки, я знал, что этот прием всегда действует на моего собеседника безотказно. – Ты мне слово дал вообще-то! Лиардон, я полагаюсь на твои таланты! - Хорошо, только ради тебя, - с этими словами Лиардон исчезает во внезапно открывшемся тоннеле черного света. Наблюдаем за финальной битвой, крейсер подбит, я вижу ужас на лице Зейндэна, не в силах отвести глаз от его лица, я уже почти готов отпраздновать свою победу, совсем упустив из виду пронырливого Первого Генерала. Но и в этот раз мы терпим поражение! Эверс снова спутал на все мои планы. Пока я радостно обнимался с Лиардоном, это Зло во плоти притащил полуживого ормондишку в Мордрэйд. А дальше, я смотрю и не верю своим глазам. Как мог Зейндэн так низко пасть, как он мог уложить с комфортом, полным медицинским обслуживанием, в свою постель, в ту спальню, что была нашим с ним семейным гнёздышком, это ормондское слепое недоразумение! Слепой ормондишка, военнопленный, стараниями проклятого Эверса избежавший смерти, но так и не повторивший мою участь. Но услышанное далее было ещё хуже: ему предлагают брак, настоящий, политический брак, без ограничений, с присвоением ему статуса риконта? Куда катится этот мир? А этот ещё и рожу кривит недовольно, гадина полудохлая! Всё ему не так, выдвигает идиотские требования, вместо поклонения высшей силе самой могущественной Империи вселенной. - Он должен умереть, я его ненавижу. О, я хочу, чтобы его смерть была не менее страшной, чем та, которой он при вмешательстве Эверса сумел избежать! И если уж он не сдох ни во время войны, ни в аварии, пусть его смерть будет иной. – Я слегка задумываюсь, а потом оборачиваюсь к Демону с коварной усмешкой, я придумал не менее интересную месть. – Лиардон, передай ему часть моих воспоминаний, плохих воспоминаний, наихудших моих воспоминаний, покажи ему Эверса и Зейндэна в самом устрашающем и неприглядном виде. А потом, потом овладей его мыслями и чувствами. Я знаю, прожив с тобой достаточно долго, что Демон может управлять впечатлениями, размышлениями, снами и поступками того, к кому он проник в голову. Ты сам и твои гости неоднократно рассказывали об этом. Пусть он сойдет с ума, пусть он покончит с собой от тоски по утраченным возможностям, пусть он до смерти боится Зейндэна, что бы он на самом деле к нему не чувствовал, а их отношения станут настолько отвратительными, что если у отсталого слепого адмиралишки не хватит духа покончить с собой, то озлобившийся Зейндэн собственноручно его убьет. - Я могу быть в его голове лишь в те моменты, Рэймонд когда я сам не ем, не сплю и не занимаюсь с тобой приятными вещами. – Лиардон, задумавшись о невозможности ежедневного многочасового постельного развлечения, совсем загрустил. - Значит, никаких приятных вещей, Лиардон, ну и жри поменьше, не до того сейчас, до тех пор, пока мы с ним не покончим. Потерпишь, подождешь, я и так страдал слишком долго, а наш предыдущий план полностью провалился из-за проклятого генерала. На лицо Лиардона набегает такое печальное выражение, что я в тот момент сомневаюсь, а Демон ли передо мной, или просто разочарованный жизнью обычный мордрэйдец. Ну да, конечно, ни пожрать, ни потрахаться. Но мне всё равно, я не вижу перед собой ничего, кроме эгоистичного желания покончить с этим белобрысым дрищом раз и навсегда. Сначала всё идет по плану, впечатленный моими воспоминания ненавистный слепец, понуждаемый и ведомый Демоном в его голове, аналогично сдохшему недотёпе Ларри, плетется к источнику смерти. И вот он уже разлегся в мордрэйдских льдах, готовый покинуть этот мир навсегда, ведь он так и не дал никому обещания вернуться. Но и в этот раз я рано начал наслаждаться, казалось бы, неминуемой победой. Опять и снова все планы разрушены, ненавижу Эверса, который уже второй раз за месяц вырывает ормондишку из лап смерти. Да что ж за день-то сегодня такой! Какая ж живучая тварь, этот мой отдаленный потомок. Даже у Демона не получается извести его, но мы не оставим попыток, о, мы пойдем до конца. Я был в бешенстве, сбегая по лестнице из зала после просмотра иллюзии о спасении никчемной жизни, я заметил очередного мелкого демонического уродца - отличный повод выпустить пар. И со злости, со всей силы, пнул под мягкую безшипастую задницу маленького круглого демона, от чего он предсказуемо улетел с лестницы, растекшись по полу бесформенной кучкой. - Я отомщщууууу, гадкий покойничек, - слышу я злобное шипение откуда-то от подножия лестницы. - Проваливай нахрен, мудила безшипастый, кругляш недоделанный! – Мне слегка полегчало, что ж, я верю в Лиардона, не может ормондец годами противостоять Демону. Нужно просто придумать иные варианты развития событий. Несколько дней я успокаивался, пытался взять себя в руки, и мне слегка это удалось. - Лиардон, покажи мне белобрысого ормондишку, что там у него происходит. Мерзкая маленькая дрянь появляется на нашем экране, с ним почему-то генерал Коннор, который нежно держит слепого адмиралишку за обе руки, и в глазах его светится непередаваемое восхищение. - Николас, я полюбил вас с первого момента, с той самой секунды, когда я только услышал ваш голос. Полюбил не за внешность, а за ваш стойкий характер, за вашу целеустремленность, за то, кем вы являетесь, я полюбил вас за вашу красивую душу. Я готов ждать вас всю свою жизнь, ведь я уверен, что вы, сами того не осознавая, чувствуете, что я вам не безразличен. И в любой ситуации, в любой момент, если вам понадобится моя помощь, если вы примете решение, что готовы быть со мной, знайте: я вас жду, жду каждую секунду своей вечной жизни. И я уверен, что нам рано или поздно суждено быть вместе, запомните мои слова, не забывайте их никогда. И мне всё равно, кем вы будете в тот момент. Я жду вас, и я дождусь. Он что, ормондишка этот, какой-то особо удачливый, да за что ему одному столько приятных моментов привалило! Я на нервах швыряю винный кубок прямо в иллюзию перед собой, и она исчезает на моих глазах. Но я и не хочу больше любоваться чужим счастьем. Ненавижу! Я ненавижу его, чтоб он сдох! - Что? Ещё один влюбленный в это мелкое слепое дерьмо? О, Лиардон, я не могу на это смотреть, я не хочу их слышать, убери картинку, довольно на сегодня впечатлений, - я схватился руками за голову и упал в кресло, так и оставшись в нём, раскачиваясь из стороны в сторону. – Чем он заслужил такое счастье? Его страстно любят двое, он – дорог Эверсу, как единственный сын, к нему даже тот, кого он считал отцом, вернулся из Бездны. Что такого он сделал в этой жизни, чтобы на него со всех сторон валилось только счастье? - Счастье? – Лиардон искренне удивлен моей тирадой. – Но он совершенно не выглядит счастливым, и не чувствует себя таковым, уж я-то знаю, ежедневно считывая его мысли и эмоции. Он вступил в брак не с тем, с кем хотел, да ещё и по принуждению, он – слепой и беспомощный, хоть сам пока до сих пор так этого окончательно не осознал. Рэймонд, очнись, у него в голове живет Демон и руководит половиной его поступков, заставляя его совершать глупости, постепенно разрушающие его репутацию, которой он дорожил всю свою жизнь. А когда я покидаю его разум, он сам с ужасом вспоминает то, что натворил и сказал за день. Он не получил в итоге ничего из того, о чем мечтал в жизни, просто он – сильная личность и пока ещё в состоянии мне противостоять и сопротивляться моему влиянию. Он – не счастлив, он в настоящее время - один из самых несчастных существ в мире, он медленно и верно постепенно сходит с ума, всё, как ты и хотел. - Его все любят! И этот неудачник Ларри, и Эдмонд, и Зейндэн, да ещё, как оказалось и генерал Коннор готов вступить в борьбу за право урвать чуть-чуть его внимания. А я? Я никому не нужен, меня никто не любит… - Ах, как же жаль, что покойники не могут плакать. - Ты что, такой же слепой, как твой незрячий ормондский потомок? Ты не видишь ничего дальше своего носа, Рэймонд, - Лиардон издал столь устрашающий рык, приняв истинный облик, что все его демонические чертоги внезапно содрогнулись, смолкли все шумы и звуки вокруг на многие километры. – Ты всё время, проведенное со мной, уже четыре столетия жалуешься, что никто не любит тебя. Ты постоянно повторяешь, что всё, чего бы тебе хотелось как в жизни, так и после смерти, чтобы хоть кто-то полюбил тебя сильно, страстно и от всей души. Но того, кто уже четыре с лишним столетия готов ради тебя пойти и против всех законов Царства Демонов, и против своего отца, Главы этого Царства, ты не видишь в упор. Неужели ты ещё не понял, потеряв после смерти любую чувствительность, что Я люблю тебя? Так, как ты того и хотел, так сильно, как ты об этом всегда мечтал. Я воссоздал твое тело из пепла, я даже дал тебе шанс на новую жизнь, уж так, как я смог в меру своих способностей, я выполняю все твои капризы, как будто это не ты – мой раб, а я твой униженный слуга. Я испытываю муки каждый раз, когда ты громогласно заявляешь о своей любви к Зейндэну или страстной привязанности к Эверсу. Открой глаза, я страдаю, ведь в отличие от мордрэйдцев Демоны умеют любить! С этими словами Лиардон попросту хлопнул тяжеленной дверью парадного зала, и покинув меня, оставив одного в кромешной тьме на всю ночь. Он меня любит? Тогда я действительно слеп в своём стремлении к мести, упустив самое важное, я даже и предположить такого не мог, я не смел даже на надеяться на чувства с его стороны, я-то думал, что я всего лишь его игрушка. Но что ж, в любом случае, я не отступлюсь от задуманного в мной ранее, во имя любви мужчины способны на многое, а уж Демоны – на всё. По утру мрачный и злой Демон вернулся, а я никак не мог остановиться, снова попросив его включить мне иллюзию жалкой унылой жизни Николаса Торна. - Что ж, так если ты меня любишь, то отомсти за меня, исполни мою единственную просьбу качественно и до победного конца. Пусть это будет даже моя последняя просьба. Тогда, если бездна моей ненасытной ненависти и страстного желания отомстить покинут мой разум, я смогу думать о чем-то или о ком-то другом, Лиардон! Вот, посмотри, они с Эдмондом сейчас летят в Мордрэйд, Зейндэн только что пообещал скоро вернуться к дорогому супругу, Эверс опять воссоединился со своим недоумком. У меня нет больше сил ждать, пока ормондишка Николас окончательно сойдет с ума, или наконец-то собственноручно отправит себя в ормондскую Бездну. Их счастье делает несчастным меня. Даже просто видимость счастья. Сделай же уже что-нибудь, Демон ты или нет, чтоб тебя Демоны драли! - Хорошо. Я исполню твою просьбу. Я сделаю так, что Николас Торн и Эдмонд Эверс никогда не вернутся из этого полета. Такой расклад тебя устроит? Мы сможем после этого наконец-то заняться друг другом, а не всеми этими жалкими ормондско-мордрэйдскими душонками? Я устал бороться, я просто хотел бы, чтобы ты был безраздельно моим, Рэймонд. На моем лице расплывается блаженная улыбка. Никогда не вернутся? О, это прекрасно, потерявший сына и партнера жалкий тупой ормондишка Ларри Торн будет сладостно страдать. Зейндэн, лишившийся в один миг своей правой руки и дорогого ему супруга будет проклинать себя всю жизнь, оставшись с носом. А без Эверса власть Императора может и пошатнуться. Отличное решение, Лиардон! - Да, мой дорогой, я буду счастлив, это – гениальный выход в нашей ситуации! – С этими словами я ныряю в объятья своего Демона. Так, минутку, в моем разуме как будто разгорается искрящееся пламя, подобное фейерверку, а что он там мне только что говорил о своей любви? И тут я как будто немного оттаиваю, я даже перестаю ощущать страшный холод, когда обнимаю вечно ледяного Демона. - Лиардончик, а ты и, правда, меня очень любишь? Он укоризненно смотрит на меня глазами прекрасного мордрэйдца, печально качая головой. А потом он поворачивается лицом в сторону иллюзорного экрана, на котором надоедливый слепой риконт ведет оживленную беседу с драгоценным супругом-Императором под одобрительным взглядом проклятого генерала, и щелкает пальцами. В тот же момент картинка меняется, на экране – яркая вспышка черного демонического света и далее - одна лишь космическая пустота. Они оба исчезли из мира живых, как будто и не существовали никогда. Исчезли вместе с главным военным крейсером Мордрэйдской Империи, Бортом Номер 2. Перед нашими глазами – холодный и равнодушный космос. Их больше нет! Нет Первого Генерала и омерзительного риконта Николаса Торна! - Я сдержал своё слово, Рэймонд Лэнтэр, - торжественно произносит Лиардон. – Всё, как ты и желал, всё, чего ты просил. Я исполнил твоё желание полностью, как и обещал. Твой генерал и супруг Его Величества никогда больше не вернутся домой, твоя месть свершилась. Надеюсь, теперь ты, наконец-то окончательно счастлив и сможешь подарить всё свое внимание мне и моей любви к тебе, а не отголоскам и осколкам твоего живого прошлого? Моё неживое сердце трепещет от радости. И пусть я только что отправил на тот свет своего потомка, мне наплевать, кем по степени родства он мне приходился. Тупой ормондишка разинул рот на принадлежавшего мне Зейндэна, но наконец-то получил по заслугам. Моя месть свершилась, я удовлетворен, я счастлив. И, как оказалось, я ещё и любим. Пусть тот, кто меня любит, сказал мне об этом в странном мире, пусть любящий меня – не живой мордрэйдский Император и не генерал, пусть он - Демон, но в этот момент я открыл ему путь к своему мертвому сердцу и был полностью уверен, что никогда не пожалею об этом. Демоны не разрывали своих душ, Демоны, как ни странно, были более эмоциональны, чем представители мира живых. И если Лиардон, доказавший своими поступками свою искреннюю любовь ко мне, любил меня со всей силой демонической души, то я знал, что с ним я смогу стать счастливым. Счастливым настолько, как я не был счастлив в течение своей недолгой жизни. Его страсти должно было хватить нам обоим. Хотя, моих эмоций хватило бы и на взаимность по отношению к нему. - Да, мой Повелитель, да, дорогой Лиардон. Теперь я полностью принадлежу тебе, одному лишь тебе. В моих мыслях установились покой и равновесие, чудовище, пожиравшее меня страстным желанием правосудия, уснуло. И, как только ты сполна насладишься страданиями оставшихся в живых Зейндэна и этой генеральской ормондской подстилки, мы с тобой заново начнем нашу совместную вечную не-жизнь. Я – твой и только твой навеки. Теперь – навсегда. - Наконец-то, - Лиардон страстно стискивает меня в своих ледяных объятиях, приподнимает мою голову за подбородок и нежно проводит языком по моим губам, а потом слегка чувствительно прикусывает мою мочку уха, - я четыре столетия ждал этих слов, Рэймонд. Наконец-то ты действительно целиком и полностью в моей власти. Твои мысли, твое не-живое сердце теперь, как и твоя душа ранее, будут принадлежать только мне. Ты счастлив, и это делает меня не менее счастливым. Как хорошо, что я так и не выпил твою душу. В глазах его появляются невиданные мной ни разу до этого момента золотые искорки, я никогда бы не подумал, что его глаза могут выражать то, что было отблеском моих чувств, мой Демон счастливо урчит, уткнувшись носом в мои волосы. А я готов, готов полностью утонуть в его страсти и любви, я готов разделить его чувства, его страсть, его нежность, его Вечность, его образ не-жизни. Навеки, навсегда.  С единственной оговоркой: надеюсь, что эта его любовь не сведется к банальному, порядком наскучившему мне сексу.