Никто не совершенен

Испытанием воспитанности мужчины или женщины является их поведение во время ссоры.© Джордж Бернард Шоу

От лица Лэннора Лэннерта Всегда и во все времена есть те, кто постоянно попадает в сложные, но глупые ситуации. Джейк Дейвис Николас Моран-Торн как раз и был подобным персонажем. Всю свою взрослую жизнь бедняга старался заработать репутацию мифического идеала, но по воле ли своей, или чужой, он постоянно становился невольным участником отвратительных громких скандалов. Это мне доподлинно известно, как его партнеру и юристу, ведь часто именно мне приходилось эти двусмысленные ситуации урегулировать. Доставшаяся ему в наследство не лучшая репутация его предков, глупый поступок с названием крейсера, странно подобранные арендаторы и партнеры, несостоявшийся порно-скандал, что в итоге довело его до разбора ситуации с привлечением комиссии по этике в Ормонде, неудачно сделанная экспертиза мордрэйдского военного флота, сама военная кампания, приведшая предсказуемо к поражению Ормонда, но для самого бедняги закончившаяся слепотой и насильственным вступлением в брак. И вот, не просто еще и суток с момента заключения этого громкого политического брака, еще не утихли пересуды в высшем обществе всех наших цивилизаций, не перестали еще перетряхивать репутацию, карьеру и прочие моменты биографии героя Ормонда во всех новостях, как увиденная мной только что сцена опять всколыхнула судьбу Николаса, при том, что он вряд ли даже знал о происходящем здесь сегодня. Развернувшееся перед моими глазами яркое взаимодействие представителей ормондской и мордрэйдской элиты напомнило мне глупый сериал, близкий по смыслу тем, что обожают за чашечкой чая смотреть бентонские домохозяйки типа моей очередной супруги. Вульгарно, пошло, глупо и омерзительно публично. Я не могу утверждать, что очень хорошо знаком с Марлен Моран-Торн лично, но ее репутация, до вступления в последний брак, всегда оставляла желать лучшего. Я встречался с ней на редких официальных приемах, но никогда, по правде сказать, с ней подолгу не общался, ограничиваясь обменом приветствиями как с матерью моего делового партнера. Николасу патологически не повезло с родителями, постоянно светящимися в разделе скандальных сплетней светских хроник аристократии Ормонда, да и Бентона тоже. В чем то, насколько я, как мордрэйдец, вообще был способен на жалость, Николаса мне всегда было немного жаль, ведь его странно сформированное восприятие взаимоотношений с окружающим миром и его понимание репутации аристократа в обществе были итогом практически полного отсутствия должного воспитания в детстве. Судя по тому, что я знал о его семье из колонки светских сплетен и по рассказам его самого, воспитывал он с раннего детства себя сам. Но Николас был так зациклен на собственной репутации, иногда он уделял каким-то аспектам восприятия его самого обществом значительно больше внимания, чем это того заслуживало. Одно уж то, что все первые заработанные деньги он потратил не на свои нужды или развлечения молодости, а на восстановление доброго имени своей фамилии, выплачивая долги отца, удивило меня в свое время до самой глубины души. Рискуя жизнью, не побоялся выступить против всей военной аристократии Мордрэйда, делая эту злосчастную публичную экспертизу. Бизнес он вел честно настолько, что в любой его проект инвесторы и потенциальные партнеры буквально выстраивались в очередь, если он объявлял даже незначительный по важности тендер. И сегодня его драгоценная репутация в очередной раз оказалась под угрозой. Если бы он присутствовал здесь в этим минуты, в своем основном и любимом детище — его первом ресторане, он бы от стыда провалился сквозь пол. Хотя, надо сказать, замах сумочкой с ее последующим приземлением в лицо сначала Зейндэну, а потом и Эверсу, меня, в глубине души, повеселил и мелочно порадовал. Но у меня — свои личные счеты и с тем, и с другим, я вполне мог себе позволить втайне от окружающих следка позлорадствовать, видя их дискомфорт. Однако, теперь надо было разобраться в причинах разразившегося скандала чтобы свести его последствия к минимуму. Ситуация была весьма неоднозначной, у меня не было ни малейшего предположения, что могла не отличающаяся чадолюбием мадам Моран-Торн, которой всю жизнь было абсолютно наплевать на Николаса и его дела, не поделить с новоиспеченным супругом своего сына, выставив при этом себя в настолько неблаговидном свете? Почему Зейндэн, жестко контролирующий в последние столетия соблюдение брачных норм и правил, в нарушение им же самим установленных законов находится сейчас здесь? И каким боком во всей этой ситуации оказался замешан генерал Эверс, что лично его может связывать с семьей Торн? А главное, надо было максимально постараться эту ситуацию и ее возможные последствия свести на нет. Замять скандал любой ценой. На репутации Николаса Торна строится не только его бизнес, но и мои доходы находятся в прямой зависимости от нее. Основной зал ресторана почти всегда полон. Посетители сегодня присутствовали с четырех планет. И, что вполне очевидно, пойдут слухи. Неизбежные отвратительные вульгарные слухи, которые, рано или поздно, доберутся и до самого Николаса, что вряд ли его порадует. А ему в последнее время и так пришлось несладко. Как под конвоем сопровождаю веселенькую компанию собеседников в свой кабинет. Мадам Моран-Торн буквально висит на мне, заливая мое плечо слезами, которые, правду говоря, кажутся мне слегка наигранными. У Зейндэна и Эверса, которые еле передвигаются, пошатываясь и разве что не падая друг на друга, такое похмелье, что, дыша выдыхаемыми ими парами алкоголя, можно самому основательно приободриться. Что же произошло со вчерашнего вечера, что дело дошло до рукоприкладства со стороны ормондской дамы, и почему ее оппоненты как воды в рот набрали? Сутки назад я разговаривал с Николасом и Зейндэном, регистрировал их, надо отметить, не просто брак, а публичный политический брак. В общем и целом все выглядело вполне пристойно, насколько могло бы быть приличным в сложившихся обстоятельствах. Да и немалая стоимость подаренного Николасу брачного кольца с именным Лэнтариумом тоже о многом говорит. С политической точки зрения не произошло ничего выходящего за рамки приличий, и с точки зрения буквы закона даже я ни к чему не смог бы придраться. Однако, почему Зейндэн ведет себя столь странно, неужели Его Величество не понимает последствий своего здесь появления? И как Марлен вообще узнала, что сегодня в это время она сможет встретить именно здесь эту не к месту и не ко времени появившуюся неразлучную парочку закадычных друзей? Она настолько редко бывает где-то, помимо столицы Ормонда, что ее появление в ресторане не может быть просто случайным совпадением. В соответствии с правилами хорошего тона отодвигаю для мадам стул, предупредительно наливаю ей стакан воды, предлагаю салфетку. Господа в кресла плюхнулись сами, выглядят, надо отметить потрясающе: у Зейндэна рассечена бровь, но он как будто этого даже не замечает, словно погружен в личные мысли и переживания, у Эверса наливается синяк под глазом, а выражение лица при этом столь скорбное, как будто он пережил минуту назад самую горькую утрату в своей жизни. Так же молча достаю лед из холодильника и протягиваю пострадавшим от чутких и заботливых материнских рук мужчинам. — Итак, быть может, мы сможем прояснить ситуацию? Давайте все немного успокоимся, и всё не торопясь обсудим. Начнем с Вас, мадам Моран-Торн, что произошло, что вас настолько расстроило? — Этот моральный урод, — мадам, никогда не отличавшаяся хорошими манерами злобно тычет указательным пальцем в сторону Зейндэна, и начинает быстро, сквозь рыдания лопотать, — убил и сожрал моего сына, судя по всему, вместе с этим, вторым гадом, также, как более 400 лет назад они принесли горе в нашу семью, они убили моего предка, полностью и бесповоротно разрушив жизнь моей пра-пра-родительницы. — Давайте немного успокоимся и хотя бы сделаем вид, что мы все соблюдаем правила хорошего тона. — Мадам сейчас понесет в такие дали, что как бы эта ее ранящая сумочка не взлетела и в мою сторону. — Мадам, я разговаривал вчера с вашим сыном, я официально зарегистрировал этот брак с Его Величеством… — но тут меня снова перебивают, не дав договорить. — О, это ужасно, это просто отвратительно, этот брак, мой бедный сынок… — Вчера Николас был в полном порядке, брак был заключен им добровольно, все соответствовало законам, успокойтесь, пожалуйста, перестаньте плакать, я сам регистрировал этот брак и был его официальным свидетелем. И для вашей информации, мадам, мордрэйдцы не, кхм, не едят разумных представителей иных цивилизаций, заверяю вас официально, как представитель этой расы. Так о каком убийстве вы говорите? — О каком же убийстве, произошедшим более 400 лет назад идет речь, да и при чем тут события дней давно минувших? Я уже однажды был участником подобной трагедии в моей собственной семье с участием присутствующих здесь героев скандала, и, вдруг, неприятное предчувствие и мурашки побежали по моей спине. Два пострадавших героя продолжали сидеть, храня скорбное молчание, что для них в принципе удивительно, тупо таращась в разные стороны пространства, избегая смотреть кому-либо в лицо. Но я, как их сопланетник по праву рождения эмоционально чувствовал, что с ними обоими, помимо сильнейшего похмелья, что-то явно не так. — Ах, о каком убийстве! Ну, так ведь вы точно должны это помнить, ведь он же был вашим родным братом! — Теперь мадам, злобно прищурившись, переводит немигающий взгляд своих ярких серо-зеленых глаз на меня. — Мы в Ормонде помним подобные истории, даже спустя поколения, неужели у вас, Лэннор Лэннерт такая короткая память, что вы забыли о своем единственном родном брате и о том, что с ним сделали эти двое! Мое самообладание профессионального юриста не дает мне возможности показать, насколько сильно я шокирован. Мой брат, мой единственный родной брат, бывший вторым супругом Его Величества Императора Зейндэна Ауриса Лэнтэра III, трагически погибший по словам его драгоценного супруга в случайной космической аварии, а по моему же, и не только по моему мнению, убитый Первым Генералом Мордрэйда Эдмондом Эверсом, по личному тайному приказу Зейндэна. Рэймонд Лэннерт, после брака носивший фамилию Лэнтэр. — Мадам, я отлично помню своего покойного брата, уверяю вас, но искренне не могу даже предположить, какое к вам или Николасу отношение могут иметь эти события давно минувших дней, произошедших к тому же в другой империи. — Я еле сдерживаюсь чтобы не выдать своих эмоций и не заскрипеть зубами от напряжения. Зейндэн и Эверс продолжают так же неподвижно восседать на креслах, как два потрепанных жизнью снорра. Но и безобидные снорры иногда способны на агрессию. — Все то, что вы сказали — не более, чем домыслы, к тому же не имеющие к вам и уж тем более к вашему сыну никакого отношения, мадам, — Зейндэн начинает тихо выходить из ступора и, по обыкновению, злиться. — Мой бывший супруг трагически погиб во время выполнения военной миссии. — Да вот еще, как бы не так, не надо этого вранья! Рэймонд, бедный несчастный в браке Рэймонд, собирался сделать вам ручкой, о да, в те давние годы разводы были еще разрешены. И он должен был сделать это, женившись на моей пра-пра-родительнице, потому что, — Марлен опять злобно тычет пальцем в сторону Зейндэна, — потому что он умудрился сделать ей ребеночка. А ты, урод моральный, узнал об этом и, не простив ему измены, приказал дружку-генералу его убить, чтобы скрыть свой позор. А моя пра-пра-родительница была ройалтером, она родила ребенка, так и не дождавшись своего любимого из этого трагического полета, и никогда больше не смогла создать семью. И ее репутации пришел конец, а после этого и всей репутации нашей фамилии! И я, и мой сын — мы его потомки. Эта горькая история передается в нашей семье традиционно из поколения в поколение. Жаль лишь, что эту правду принято рассказывать потомкам лишь после того, как они сами вступят в законный брак. Таковы традиции в нашей семье. И я уверяю тебя, злобная ты мордрэйдская гадина, что я обязательно расскажу ее своему сыну, при первой же возможности! Я обессилено упал на стул. Я понял, что она не врет, на подобную ложь у мадам просто не хватило бы ни воображения, ни интеллекта. Действительно, ходили слухи, что Рэймонд перед смертью согрешил с ормондской аристократкой, сделав ей ребенка. Но после его смерти ее семья, предпочтя позор, признала незаконного отпрыска, дав ему фамилию матери, а разгласить имя родившей для кого-либо из Мордрэйда отказалась. Зейндэн, да и я, окольными путями пытались выяснить имя этой девушки. Он — с традиционно недобрыми намерениями, а я хотел поддержать свою единственную на тот момент родню, помочь матери и своему племяннику или племяннице. Но Ормонд на самом высоком уровне доступ к информации по просьбе семьи закрыл. Так получается, что и Марлен Моран-Торн, и Николас, и его сестра — мои, пусть уже и весьма далекие родственники. Я был в шоке от полученной информации. Так вот кого Николас мне всегда напоминал, ведь мой брат тоже был отличным пилотом, целеустремленным, правда, в отличие от Николаса — весьма и весьма жестоким мордрэйдцем и, правду сказать, несмотря на свой брак, ведущим крайне разгульный образ жизни. Но иногда что-то проскальзывало общее. Или, быть может, как уж там ложатся на карту Судеб линии крови, быть может, Торн-младший напоминал мне самого меня, я хоть и не пилот, но тоже всегда старался быть порядочным, не был жестоким, как остальные представители моей цивилизации и имел отлично развитое коммерческое чутье. Я перевел взгляд на остальных своих гостей. Зейндэн был в бешенстве, его глаза метали молнии во все стороны, руки, сжатые в кулаки, тряслись, а генерал Эверс сидел, закатив глаза в потолок, так сильно сжав челюсти, что, казалось еще немного, и все его зубы раскрошатся в порошок. — Мадам Моран-Торн, а вы абсолютно уверены в своих словах? — Уверена, семейная история сохранила достаточно совместных фотографий, писем и иных свидетельств. Вот это поворот, я, пожалуй, впервые не знал, что мне сказать и сделать. Но мадам закусила удила и понеслась галопом дальше, ее теперь было уже не заткнуть, тем более, что остальные присутствующие хранили полное молчание и за скоростью ее слов и мыслей просто не успевали. — Но это еще не все, что я хотела высказать этим мерзавцам. Я еще раз спрашиваю тебя, генерал Эдмонд Эверс, и ты мне ответишь здесь и сейчас, если у тебя есть хоть какие-то остатки души, совести, или что там их тебе заменяет. Где сейчас наш сын? — Кхе… — Эверс выглядел впервые в жизни, за все те годы, за все те столетия, что я его знал, каким-то жалким и потерянным. Впервые Первый Генерал Мордрэйда выглядел смущенным, как будто хотел уменьшиться в размерах и стать незаметным для окружающих. И тут я понял, что мадам то, похоже, знает, о чем говорит. Это что же получается, Николас — не только потомок моего брата, но еще и сын Эверса, а не Ларри Торна, он — вообще не Торн? — Я, эээ… И тут голову поднимает Его Величество, о, сказать, что Зейндэн в бешенстве, это не сказать ничего, он явно ищет, на ком сорвать свою ярость, и в этот момент я понимаю, какое счастье, что самого Николаса тут нет. При его патологическом невезении по жизни, прилетело бы за все грехи предыдущих поколений именно ему, как вечно самому крайнему. — А скажи-ка мне, мой милый и добрый друг, генерал Эдмонд Эверс, — Зейндэна просто трясет от злости, и этот вкрадчивый, любезный тон, от которого мурашки бегут по всему телу, от которого дрожит душа, выворачивает всех присутствующих наизнанку, — есть ли в нашей вселенной хоть кто-то, кто выглядит не отвратительно и кто еще не побывал в твоей мягкой постельке? Несмотря на все мои запреты не приближаться к ормондишкам и не спать с ними, ты умудрился не только трахнуть племянника ормондского Императора, этого пустышку Ларри Торна, при этом, подарив ему колечко, несмотря на то, что этот идиот на тот момент состоял в браке, но и переспать с его женой, заделав ей ребеночка, который по интересной случайности теперь мой третий супруг, одновременно являющийся потомком моего второго супруга! Эверс продолжал отмалчиваться, нервно дергал ногой, сцепив руки в кольцо, отведя глаза в сторону. — Скажи мне, дружок, а я ничего не упустил во всей этой развеселой ситуации? Развел себе, тварь ебливая, ормондский гарем! Так просвети меня, может быть ты и с моим дражайшим третьим супругом умудрился переспать, несмотря на то, что он, оказывается, твой сын, ведь ты так рьяно рванулся спасать его жизнь на днях? — Зейндэн вскочил, навис над Эверсом, который, пожалуй, впервые в жизни не мог найти слов для ответа и сидел молча, как будто язык проглотил. — А я, как дебил, просто не в курсе всех твоих развлечений? Считаю, что адмирал — порядочный мальчик? А он — достойное продолжение всех своих предков и ближайших родственничков? И тут я краем глаза заметил выражение лица Марлен. Она буквально на секунду застыла с открытым ртом. — Так ты ж еще и с моим мужем спал, блудливая тварь? — И знаменитая боевая сумка снова полетела в лицо Эверсу. Но в этот раз он уже был настороже и успел ловко увернуться от разъяренной фурии. — Ты, девочка, ты на себя не пробовала никогда посмотреть со стороны? Переспала с половиной Ормонда, а тварь блудливая — я. Да муж твой тебе нужен был только как носитель императорской фамилии и кошелек на ножках. Что, скажешь, не так все было? — Теперь и Эверс полноценно включился в оживленный диалог. — А я его, между прочим, любил, и люблю до сих пор. И, в отличие от брака с тобой, со мной он был счастлив, пусть недолгие два с небольшим года, но счастлив! И да, если уж ты такая дура, что умудрилась залететь от случайного романа с первым встречным, так что ж ты мне не сказала, не посчитала нужным сообщить, что я — счастливый папаша, я ж тебе официально представился, имя свое настоящее назвал! Найти меня — всегда было проще простого. Я бы не отказался от ребенка, да и тебе бы не пришлось портить жизнь бедняги Ларри Торна! — Эверс орал почище Зейндэна. — Такая прям вся честная и благородная до кончиков ногтей дама, даже имя мне назвала чужое при знакомстве! Вместо того, чтобы заниматься воспитанием детей, шлялась всю жизнь по мужикам, замужняя, между прочим, женщина, главная героиня скандальных хроник Ормонда и космических окрестностей! — А что же ты сбежал, как трусливый снорр, поджав хвостишко, бросив меня одну в отеле, не дожидаясь, пока я проснусь? По-тихому свалил, — Марлен с Эверсом вскочили со своих мест, еще немного, и они просто вступят в рукопашный бой. — Честный и благородный, ты и мужа у меня хотел увести? — Не просто хотел, увел он у тебя мужа твоего, дура ты набитая. Ты что, не слышала, глухопёрая ты рыба, что они больше двух лет прожили вместе. Ну, так вы, счастливые родители, таки просветите меня, на чьем же потомке я столь опрометчиво женился? Мой новый супруг — продолжение предыдущего кошмара? — Император больше не желает оставаться в стороне, включаясь в оживленный разговор. — Замолчите. Замолчите вы все. — Я громко стукнул кулаком по столу, больше не могу это все выносить. — Посмотрите на себя, сливки аристократии, приближенные родственники Императора и первые лица Империи. Что вы сейчас делите? — Они наконец-то замечают, что я все еще с ними, и являюсь неудобным свидетелем громкого скандала, да еще и братом вышеупомянутого покойного Рэймонда. — Во всем этом вашем порнографическом сумбуре всего один приличный герой, и я очень рад, что он не присутствует сейчас при перетряхивании этого омерзительного нижнего белья каждого из вас. Да послушайте вы себя, прислушайтесь к себе, что и, главное, как вы говорите? Услышьте сами себя! С вами стыдно даже находиться в одном помещении, а не просто слушать ваш разговор! Как будто не три аристократа высшего света ведут беседу, а базарные тетки не поделили случайного покупателя! Не все тайное должно становиться явным. Омерзительная троица умолкает. Я понимаю, что должен высказать им всё до самого конца. — Чем недоволен каждый из вас? Эверс, у вас случайно родился прекрасный сын, который стал уважаемым членом общества не благодаря вам, а вопреки вашим многолетним козням. Мадам, что не устраивает вас, ваши дети получили императорскую фамилию по праву рождения и в дальнейшем сами устроили свою судьбу, несмотря на отсутствие должного воспитания и вашей материнской любви в детстве. Вы тоже повторно неплохо устроились, благодаря звучной фамилии вашего бывшего мужа, который, как оказалось, воспитывал чужого ребенка. Плюс помимо денег вашего нынешнего супруга, Николас оплачивает практически все ваши безумные расходы, и не разу не услышал от вас ни слова благодарности. Зейндэн, вы сами выбрали себе нового супруга, так в чем он перед вами виноват, родителей не выбирают. Он вам свое общество не навязывал. Вы же во время военной кампании лишили его здоровья и ряда перспектив в дальнейшем. Всего, что для него имело значение. Вы сами, лично настояли на заключении данного брака. А что вы дали взамен? Что каждый из вас по отдельности ему дал? Вы, все трое, вы — омерзительны, вульгарны, неблагодарны и эгоистичны. Наконец-то воцарилась благодатная полнейшая тишина. Смеркалось, за окном потихоньку сгущались сумерки. И я понял, что неумолимо надвигается вечер. Как же я устал. И все же кое-что еще осталось невыясненным. — Один вопрос к вам, Ваше Величество. Официальный вопрос. А где сейчас ваш супруг и в добром ли он здравии, почему вы сегодня не с ним, как положено, в вашем доме, а здесь, на другой планете, прибыли сюда развлекаться в увеселительное заведение с совершенно посторонним мужчиной, в браке, кстати, не состоящим? Вы ведь знаете, что при желании я могу запустить процедуру, аннулирующую ваш брак, как недействительный, если Николас этого захочет. Тем более, что брак — политический. Да вы еще и выплатите ему огромную компенсацию за такой публичный позор. С учетом вашего присутствия здесь, как вы знаете, он имеет на это полное право. Тем более свидетелей такого позора — больше, чем необходимо. Зейндэн недовольно скривился. — Ваш драгоценный бедный разнесчастный слепенький адмирал практически выгнал меня из дома, наговорив мне множество приятных вещей, и я решил не надоедать ему своим омерзительным обществом. Такой же вздорный характер, как у всех трех его родителей. — Хватит нести чушь, Ваше Величество! Никакие произнесенные слова не оправдывают вашего поступка, вы нарушили закон. А вы, Мадам, почему вы говорите, что не можете связаться с сыном. Вы — близкий родственник и даже во время первой брачной декады имеете право связаться с ним, это допустимо. Попробуйте сделать это сейчас при мне. Марлен вызывает Николаса по комму. И тут все мы понимаем, что звук вызова идет из кармана брюк Императора. Теперь на него уставились уже все трое. — Я… — Зейндэн мрачнеет, в его глазах начинает светиться понимание. — Он оставил его на тумбочке, я случайно положил в карман… Эээ, и я забыл отдать ему комм. Получается, что я оставил его одного и без связи. Но это случайность. Мы… Я должен срочно вернуться. — Ах, в тебе, тварь красноглазая, проснулась совесть? И давно он там один, бедный, в чужом доме, ничего не видя? Или ты все же его убил и пытаешься это скрыть? Зейндэн становится еще угрюмей. Но не отвечает ничего, ответить в данной ситуации ему действительно нечего. Забрать коммуникатор у кого-бы то ни было — недопустимо по меркам всех цивилизаций. Оставить младшего супруга без связи — серьезное преступление по меркам Мордрэйда, оправданий которому нет. Если с Николасом что-то случится, пока он был без связи, то Зейндэна могут обвинить в преднамеренном убийстве. Молчание затягивается. — Что ж, если мы уже все обсудили, — наконец-то выдавливает из себя Его Величество, — то я вынужден вас покинуть, Эверс, пойдем, нам пора. — Постойте, господа, и вы, мадам. Я предлагаю вам всем троим подписать здесь и сейчас соглашение о неразглашении. Эта нелицеприятная история, к которой, если вы вспомните слова мадам Моран-Торн, сказанные ею о моем покойном брате, я также имею отношение. На мой взгляд, никто, помимо здесь присутствующих, не должен разглашать в публичном пространстве всю ту грязь, что здесь прозвучала. О том, что произошло в зале, и чтобы это не вышло ни в новостях, ни в иных источниках информации и грязных сплетен, я лично позабочусь. Однако, прошу вас, Зейндэн, нет, я не прошу, я настаиваю. Как только вы прибудете домой, попросите Николаса со мной незамедлительно связаться. Мне необходимо знать его мнение о дальнейшей судьбе вашего с ним брака. Соглашение было подписано. Всеми нами, молча, без возражений. Троица покинула мой кабинет, сначала некоторое время молча бросая мрачные взгляды друг на друга, потом первыми вышли Эверс и Зейндэн, Марлен же я попросил задержаться под надуманным предлогом. Нельзя их выпускать вместе, велика вероятность, что они могут продолжить свой скандал по дороге. И у меня к ней оставался еще один важный вопрос. — Скажите, мадам, откуда вы узнали, что Зейндэн будет сегодня на Бентоне, в именно это время и именно в этом ресторане, в последнее время он предпочитал традиционно другой ресторан сети и быть здесь сегодня его не могло. — Ах, это, — Марлен успокоилась, взяла себя в руки или просто исчерпала запас данных ей природой эмоций. — Мне сообщил об этом такой приятный, вежливый, очень привлекательный высокий мужчина. Вот сейчас, когда вы спросили, удивительно, но он слегка напоминал мордрэйдца. Он неожиданно пришел в наш дом и попросил уделить ему буквально пару минут. Он мне сказал, что если я хочу узнать о судьбе Николаса, и заодно посмотреть в лицо Эверсу, то я найду Эверса и Зейндэна здесь. А уж откуда он это узнал, сказать сложно, а я как-то позабыла спросить, сразу полетела сюда. — А на чем ваш посетитель прибыл к вашему дому, вы заметили какой-то транспорт? — Нехорошее сомнение закралось в мою душу. — Нет, возможно, он пришел пешком. Марлен Моран-Торн никогда не отличалась интеллектом и способностью мыслить рационально. Похожий на мордрэйдца мужчина никак не мог оказаться в Ормонде до подписания мира, да и добраться пешком… Но я то знал, что есть существа высшего порядка, которым не нужен транспорт при перемещении с планеты на планету, им не нужны приглашения, визы и они чужды условностей. Только вот зачем Демону было сеять зерно этого конфликта, вот в чем вопрос. Я нисколько не сомневался, что представитель демонического царства посетил сегодня дом матери моего делового партнера. Я уверен, что это был Демон, но чей именно? Проводив успокоившуюся дамочку, интерес которой к дальнейшей судьбе сына, после отлично удавшегося скандала медленно сошел на нет, я вернулся в кабинет ждать звонка Николаса. Странная ситуация, осложненная демоническим вмешательством в судьбы ормондцев. Если посмотреть на происхождение моего друга, то получается, что по крови он ближе к мордрейдцам, если в жилах его матери есть мордрэйдская кровь, а его отец — чистокровный мой соотечественник. Но в нем не было ничего, что роднило бы его с Эверсом или моим покойным братом, кроме безупречного таланта пилота и коммерческого чутья. И хоть по образу мыслей и поведению, что-то всегда близкое к мордрэйдцам проскакивало в его характере, но в нем не было столь характерной для нашей расы подлости и жестокости. Подобные личности, пусть и с частью мордрэйдской крови, Демонам не интересны. Так зачем Демону вмешиваться в судьбу Николаса, и что может еще произойти подобного в ближайшее время? Однако, мне было над чем поразмыслить в уже почти ночной тишине, как только за моей последней посетительницей закрылась дверь.