Никто не совершенен

Серьезность ошибки зависит от ее последствий.© Сериал «Доктор Хаус»

От лица Эдмонда Эверса Сижу дома, никого не трогаю, рассуждаю о смысле бытия и прочей философской мути. Ночь на подходе, скоро пора отправляться почивать в теплые постели, хоть в свою, хоть в чужую, как уж повезет. Что там Зейндэн делает с этим самовлюбленным ормондским говнюком? Нет, не так, как там Его Величество обращается с моим несчастным слепым сыном? Нет, снова не так. Да какого ж хрена у них там, вашу ж мать, происходит? Мне совершенно не хочется спать, я знаю, что я не усну. Я не могу не переживать, я на взводе. Но я пока еще не могу до конца принять мысль, что я страдаю из-за дальнейшей судьбы Николаса Торна. Я, зло во плоти, так уж нелепо все сложилось, переживаю за сраненького мелкого ормондишку. Торн… Да и не Торн он нихрена, так-то если по-честному на ситуацию посмотреть. У ормондишек часто принято давать двойные фамилии — по отцу и матери. У нас же детям дается фамилия только отца. Джейк Николас Эверс? Джейк Николас Моран-Эверс? И имя-то дерьмовое какое родители тебе тупые твои, сынок, выбрали, вот уж удружили от всей души на долгую жизнь. Джейк — я б прям так только ззбаку назвал, и то, звучит глупо, типа «Джейк, иди жрать, Джейк иди писай на улицу, отвали скотина срать за дом, Джейк не гадь на крыльце»… С некоторым допущением ззбаке такое имя, возможно, и подходит, но никак не потомку мордрэйдского аристократа. Николас — ну еще как-то с натяжкой относительно приемлемо звучит, откровенно утонченный слух не режет. Но ни одной «э», ни в имени, ни в фамилии, так нельзя. У мордрэйдских аристократов так не принято. Дебильная мамаша, и имя ребенку дала такое же мудацкое. Ну, или дурашка Ларри выбирал, он — тоже не образец мудрости и гениальности. А я, как бы я назвал своего сына? Нэвис. Красиво. Созвучно с Николас, которое в последнее время предпочитает мелкий Торн. Нэвис Эверс. Красиво, поэтично, запоминается легко, слуху приятно. Почему эта дура мне ничего не сказала о ребенке! Я больше, естественно, не ненавижу самого мелкого Торна, его вины в этой ситуации нет, да и не могу я больше ненавидеть своего сына, я всю свою злость перенес на Аннику, тьфу, как ее там на самом деле, Марлен Моран-Торн. Сучка драная, не нужен был тебе сын, так я бы его забрал в свой дом. Плевать мне на императорский запрет романов с аристократами Ормонда. Я всегда был нужен Зейндэну, только я и шлюшка Рэймонд не моргнув глазом, стирали цивилизации в порошок, в ничтожную пыль одним легким движением руки. Остальные медленно думают, колеблются, размышляют, переживают. Мы — мы единственные, кто мог пойти на решительный шаг, не моргнув глазом, Император сказал — надо, значит надо! Тем более, если бы я сказал Зейндэну, что это мой ребенок, не было бы никаких проблем. Дети для любого мордрэйдца — святое. У Его Величества у самого два сына, понял бы он меня в итоге. Ну, поорал бы для порядка, может, и в глаз бы мне заехал за нарушение запретов на романы с ормондишками, а потом все равно бы простил, выхода бы другого у него не было. Почему, почему, почему эта драная сука промолчала? Дал бы ей денег, чтоб исчезла с горизонта, и замуж за Ларри ей не пришлось бы выходить. А у нас с Ларри судьба была встретиться. И он был бы свободен, совершенно свободен от детей и любых брачных обязательств! Я бы нормально воспитал своего сына, да и, глядишь, его бы брак с Зейндэном, уж коль это их судьба, при других обстоятельствах был бы заключен. И все были бы счастливы, если бы эта дура ормондская не промолчала. Мать ж вашу нахер, ну дерьмо просто в последнее время преследует меня. Какие-то таинственные злоебучие мудацкие пути в моей Судьбе в последние годы. Что ж там Зейндэн делает с моим несчастным слепеньким сыном? Трахается Повелитель, как даже бордельные шлюхи говорили, ласково. Но, ну их нахрен, шлюх всех этих. Сына вот жалко до сердечных коликов. Он ведь не добровольно в этот брак вступил, а после войны вообще сомнительно, чтоб он светлыми чувствами к Зейндэну проникся. Бля, нажраться чтоль с тоски душевной как обычно… И в этот светлый момент душевных терзаний я услышал, что кто-то ломится в дверь моего особняка. Не звонит, не стучит, а как будто всем телом пытается проломить входную дверь. Вообще-то, по правилам хорошего тона, с наступлением сумерек, приходить к кому-то в гости в Мордрэйде позволительно только с предварительно полученного разрешения. Но мне никто не звонил, ничего не спрашивал, в гости не напрашивался, о визите дорогого гостя не предупреждал. Кого ж там нахрен принесло на ночь глядя! Ах, как удачно подошел мой гость, как же ты, сучара, вовремя притопал, я в таком боевом настроении, и сейчас вломлю тебе от всей души по хлебальничку за столь неуместный и несвоевременный визит! Я радостно и энергично поскакал вниз, открываю дверь, предварительно занеся руку и… Хорошо, что у меня отменная реакция. — Ваше Величество? — Сказать, что у меня челюсть отвисла — это просто тихо промолчать лежа в подушку носом! — А что вы в этот день здесь делаете? Ну и таки не день уже, ясен ж хуй на солнце, но… Это же ваша первая брачная ночь, Повелитель! Десять дней с момента заключения брака супруги не имеют права покидать свой общий дом. Не имеют права даже общаться с посторонними по комму. Я был однозначно в шоке и ничего не понимал. — Эверс, — Повелитель просто отодвигает меня плечом в сторону, и проходит мимо, — я сначала войду. Потом мы выпьем и затем уже поговорим. Глаза Императора не просто светились красными огнями, они были почти как у Демона, в тот самый момент эмоциональной искренности, когда глаза демонических существ напоминали о чем-то плохом и, собственно, были настоящими костерками. Почему он так зол, он… Он убил, он что, убил моего сына? Он ведь мог, я знаю. Я с трудом пытаюсь удержать себя в руках. — Что, что у вас случилось? — Я стараюсь говорить ровно и спокойно, так, чтобы в моем голосе не прозвучало ни единой лишней нотки эмоций. — Ваше Величество, но ведь сегодня первый день декады вашего брака. Первая брачная ночь и… — Да он меня пробесил, тварь, скотина! Он, он… — Зейндэен тяжело дышит. — Эверс, ты мне выпить-то нальешь, или и тебе дать пинка под жопу за компанию для придания ускорения? — Пройдем в гостиную, Зейндэн, но ты что же, дал пинка… — Мое сердце холодеет, «дал пинка»? Да я однажды просто слегка влепил пощечину ормондишке, у него лицо было синим неделю, не меньше, и морда кривилась от боли. Нет, лицо, лицо моего сыночка кривилось. — Я ему ничего не дал, ни пинка, ни хуя, ни вообще ничего, кроме кольца обручального за двенадцать миллиардов с «Сердцем Мордрэйда». — Зейндэн опрокинул рюмку коньяка. — Я и пальцем его, убогого не тронул, я ж ему клятву брачную принес. Смотрит, сука, своими слепыми глазами. Ну, как его бить-то? Что уж я, совсем себя не уважаю? Ормондцы и так то полудохлые по жизни, а этот еще и слепой. Да и не за что его пока бить, не лупить же просто так, без причины для профилактики. А потом, морду ему портить неохота. Будет потом еще некрасивым, смотри потом на него всю жизнь, в свет не выведешь, нет, вообще не вариант. Но он — тварина, мозг мне вынес так, что… всего тремя фразами вынес. В общем… Понятно, господа новобрачные ожидаемо поругались, не найдя общего языка, столкнувшись лоб в лоб упертыми характерами. И ни один не захотел уступить другому. Не самое страшное, что могло произойти. Молодые они еще, все бывает. — Но, вы же должны по вами же установленным незыблемым брачным правилам быть сейчас в своем доме, — срать на правила, Твое Величество, там мой Нэвис, он один, он слепой, а если он навернется с лестницы? А если он пострадает? Я можно сказать, только что стал отцом, я только усвоил эту мысль, и я не готов сразу вот так потерять своего сына, пусть это и маленький мерзкий ормондский хамоватый говнюк! — Он меня выгнал. Выгнал из моего же дома, и это не смешно, Эдмонд. Я и не пробовал смеяться, даже мысли такой не возникло, ох, сынок, моя кровь, моя наглость. Выгнать кого-то с его собственной территории — моя вторая натура, хрен ли, не зря же я завоеватель планет, убийца мирных народов. Но, выгнать Императора из его родового дома через пару часов после заключения брака… А мальчик мой не так уж прост. Горжусь, сука, неебически горжусь! Настроение у меня улучшается. — Что у вас там конкретно случилось? Торн, ну он же… ормондишка, да еще и слепой, да еще и подписавший брачный договор, тем более у вас была официальная церемония. Торн, он, вообще-то, если уж дал слово, то его всегда держит. Я видел новостную рассылку от его юриста и… — Заткнись, Эверс, сверни свое хроническое словесное недержание, просто помолчи хоть минуту, дай успокоиться, — Император зол, он не просто зол, он в бешенстве. — И давай лучше просто напьемся, нервы подлечим! — Ваше Величество, я — выпить и потусить всегда за, вы же знаете, но тут же, как бы так сказать-то вежливо, неоднозначная ситуация. — Я был рад, я был феерически рад, что он пришел именно ко мне. Я всегда следовал правилу «то, что происходит в Мордрэйде — навечно похоронено в Мордрэйде», то есть сор из избы мы никогда не выносим. — Ведь сейчас, адекватно рассуждая, сегодня у вас первая брачная ночь, и вы ее проводите в чужом доме, нарушаете все мыслимые и немыслимые приличия. Вы могли просто уйти в другую спальню, если уж совсем не хотелось на Торна смотреть, неужели на пяти этажах не нашлось свободной комнаты? Я, конечно, как ваш близкий друг и наставник, вас не сдам, но… У вас по вашему же собственному настойчивому желанию политический брак! А если кто-то еще узнает, если вас кто-то еще вне дома увидит? Выйдет конфуз, а то и громкий скандал. — Не еби мозг, Эдмонд, мне уже сегодня хватило, давай выпьем. Насрать на всех. Ох, Зейндэен обычно не выражается нецензурно вслух, это совершенно не в его стиле. Что же там такое между ними произошло? Если Повелитель настолько зол, быть может, самое страшное он от меня скрывает? — Вы, вы его все же убили? — Тут мой голос задрожал, бедняжка, мой слепенький сын, ормондишки такие полудохлые, что… — Я? Да я ж сказал тебе уже, ты оглох что ли, Эдмонд, что его и пальцем не тронул, не трахнул даже, вообще не трогал! Даже член из штанов не доставал! Он невозможен, Эверс, он сожрал мне мозг всего за полчаса, в общем, он сделал все, чтобы я ушел. Я просто не мог остаться дома после того, что он мне наговорил, побоялся, что убью его на месте. Позор, кому еще я могу сказать о том, что младший супруг-ормондец практически выставил меня за дверь одними словами? Вау! Вот теперь без всяких там анализов на идентичность я в этот рассказ готов поверить. Я бы сам смог достать любого, и если малыш и вправду выгнал из дома, из его собственного веками обжитого дома, самого Императора, он — точно мой сын. Я бы тоже смог выжить любого, если б захотел. Не зря со мной никто, кроме бедняжки Ларри, ужиться не мог тысячелетиями. Но у Ларри не было иного выбора, да и мозгов и самоуважения тоже и… Так, я не хочу снова о нем думать. Не та ситуация, не до него сейчас. На повестке дня иной вопрос. — Как это произошло, ну то есть, если хотите, расскажите, но… — Ничего не хочу говорить, открывай свой винный погреб и просто напьемся. Да говно ж вопрос, напиться я и сам только что собирался, коньяка не жалко, главное, что Зейндэн не мучает и не убивает в настоящий момент моего сына, если уж у них настолько все плохо пошло с самого начала. Может оно и к лучшему, провести время раздельно, успокоиться обоим. Торн по характеру не стукач, жаловаться никому не побежит, я тоже Повелителя закладывать не собираюсь. А об остальном можно подумать потом. И я открыл винный погреб на свою беду. Тяжелое тошнотворное мрачное утро. Я с трудом разлепил глаза и внезапно понял, что я наполовину сполз с дивана, задница практически висела в воздухе без опоры. Напротив меня, в кресле, в не менее неудобной и дурацкой позе пристроился наш Повелитель. Его блядь Величество, тоже слегка странно расположилось своей тушкой не в кресле, а на кресле. Перевожу взгляд на стол, ох, увы, и ах. Чтобы напоить мордрэйдца, нужен минимум ящик алкоголя на одну душу. Но, судя по количеству опустошенной тары, мы выпили ящика по два или побольше. Попытался встать, ну нет уж, не надо нахрен такого насилия над собственным телом, полежу еще немного, я упал обратно. Голова-то как болит, мутит и крутит, как будто в эпицентр торнадо попал. Ха-ха, я почти вспомнил молодость, этак три-четыре тысячи лет назад, когда мы, молодые офицеры, приняв горячительного на грудь, летали на соседние планеты и хватали за мягкие места всех, кто казался нам привлекательным. Эх, молодость… Ой-ой, ох, ах, а что-то сегодня все не так радостно ощущается, ну не зашло вчерашнее бухлишко, голова моя бедная так болит, что хочется ее в лед засунуть на часок-другой. Спину ломит, аж до хруста костей. Межгалактический пиздец, а что за повод у нас был? И тут я резко вспомнил все. Ладно, Эдмонд, думай, это патовая ситуация, с одной стороны — Повелитель не тронул, не обидел твоего сына, а с другой… Мозг медленно начал включаться в работу. У Николаса юрист — из наших, отступник, но мордрэйдец, в мордрэйдских законах знаток высшего класса, да и зуб на Зейндэна лично имеет. Зейндэен первую свою брачную ночь провел в доме другого мужчины, притом в браке не состоящего. Да насрать в чьем доме, но, главное, что не в своем и не с супругом. Херь какая случилась, просто беда. Но мой мальчик имеет право признать свой брак недействительным, если захочет, и тогда неминуем грандиозный скандал вселенского масштаба. Обсуждать высший свет это событие будет не меньше года. Ох, как же тяжело, голову так и клонит к полу, а еще и безумно охота жрать. А дома нет ничего даже слегка перекусить, ничего от слова «совсем», ну совсем пожрать нечего бедным алкоголикам и тунеядцам, кроме разве что водички попить из-под крана, но до него еще доползти надо. И еще Его пьяное Величество тут валяется. Блядь, как же вы все меня заебали, как же вы все меня достали то, всем от меня в последнее время что-то надо! То один без приглашения припрется, то другой, нет мне на старости лет, хе-хе, никакого покоя. Голова трещит, жрать хочу, плохо мне до одури! Но подобие этикета обязывает меня… И тут Зейндэн внезапно просыпается. — О, — полусонно хлопает глазами еще не до конца протрезвевший Повелитель, — Эверс, как ты тут кстати, я есть хочу, завтрак давай! — Ничего у меня нет на завтрак, я гостей не ждал, сам поутру хотел на Бентон в ресторан смотаться по-быстрому. — Отлично, мы полетим вместе! — Я, похоже, полностью прав в своем предположении, Император еще не совсем пришел в себя, мозги у него точно на место не встали. — Жрать так охота, Эдмонд, прям сожрал бы половину меню и тебя впридачу. — Зейнден, я буду краток. Излагаю хронологию последних событий. Вы вчера вступили в брак, потом разругались со своим драгоценным Торном, и на ночь глядя притащились ко мне. Вы и так первую брачную ночь вместо выполнения супружеских обязанностей и суеты вокруг драгоценного супруга пробухали со мной в моем доме! В доме чужого мужчины! Но если вы еще и после этого появитесь на Бентоне, в сопровождении кого-то другого, помимо Торна, да еще и в тот день, когда вам обоим положено дома сидеть и выполнять супружеский долг или молча смотреть друг на друга… — А насрать, Торн, скотина ормондская, сам виноват, он меня из моего же дома выгнал, — ну блядь, я эту песню раз в двадцатый слушаю, хватит уже, вступил ты в брак, так решай сам хоть как-то эти свои личные вопросы семейного общения, хотя гордость за стойкий характер свежеобретенного сына взыграла снова. — А вот если он меня выгнал, пусть и сидит там один, сопли жует и о своей разнесчастной судьбе в подушку рыдает. Мы с тобой летим жрать на Бентон, и вот в его же ресторан. Флагманский ресторан в столице. Я еще почти даже не проснулся окончательно, но уже охренел! Ты, Твое Величество, лично установил эти все сраные брачные законы, ты собственной персоной не давал нам спокойной личной веселой свободной жизни, той, к которой мы за предшествующие тысячелетия привыкли, бля, ты сам-то понимаешь, что сказал сейчас, ты себя-то вообще слышишь? Пытаюсь наставить своего дорогого друга на путь истинный. — Нельзя так, Зейндэн, ну вы же сами установили эти законы, вы… — Нахрен пошел, Эверс. Летим на Бентон. Я так хочу. Насрать на все законы, насрать на Торна. Нам можно всё. Мне можно всё. Это приказ! Ну и что мне оставалось делать? Приказы первого лица государства не обсуждаются. Ну, нахрен только если и, правда, сходить, как послали. Все, на что хватило моих истерзанных мозгов — предложить Его Величеству поход в гостевой душ и мой свежий пиджак с рубашкой, благо мы один размер носим. В таком состоянии даже я не рискнул бы управлять ни крейсером, ни космокаром. Вызвал пилота. — На чем полетим? Крейсер, космокар, а, Повелитель? — Шик, блеск, красота. На Борту Номер 1. — Зейндэн редко бывает таким перевозбужденным, обычно он спокоен и прекрасно держит себя в руках. — Вы уверены, но Борт Ном… — Нахер пошел бы ты, друг мой? Приказал — исполняй. Кто тут Повелитель? Да ну и ладно, только не надо так орать, я ж не глухой, а уж вы не настолько не в себе, Повелитель, чтобы не понимать последствия подобных поступков, вы давно уже — взрослый мальчик. И тут я понимаю, что дело не столько в выпитом вчера, дело слегка и немного в другом. Он на взводе, он до сих пор в бешенстве. И он — расстроен, или мне просто с похмелья показалось? — Может быть, вам все же лучше домой? Второй день брака и вы… И тут в меня летит стул. Нет, я, конечно, не против заступаться за сына. Но моя жизнь для меня, как и для любого мордрэйдца стоит на первом месте. Я не готов умереть такой позорной смертью, пострадав от попадания в мое тело моей же мебели. — Да мне-то вообще похер, ваша репутация, ваш брак, ваш Торн, ваш позор и ваши проблемы. Летим, так летим, вы приказываете — я исполняю, сами потом это дерьмо разгребать будете. Даю прогноз: дерьма точно столько привалит, мало не покажется! — Пробормотал я себе под нос. — Да и плевать, не мое это дело. Тем более, что пожрать вкусно и правда охота. А я вообще в этой ситуации, так, мимо проходил, я — ни при чем. Два взрослых мужика и без меня сами разберутся в личных проблемах. Борт Номер 1 подан прямо к крыльцу моего дома. Медленно, держась друг за друга, сползаем по ступенькам, с трудом загрузились. Даже вышколенный мной пилот бросал на нас странные взгляды. Как будто спал и видел, что один из нас начнет другого хватать за коленки или, упаси Бездна от такого позора, за жопу. Конечно, ведь у Зейндэна политический брак, и во всех новостях это звучало. До сих пор обсуждение войны и ее финала идет. Но брак-то у него не со мной. Следовательно и логично, за жопу хватать надо Торна, но уж никак не меня! Да меня вообще за жопу хватать нельзя, я — актив, я — доминант! Моя жопа неприкосновенна. Принесли ж Демоны вчера Зейндэна по мою душу. Ох, как бы поскорее протрезветь, а то все плывет перед глазами! Еще раз прокручиваю нелепую ситуацию, пытаясь взглянуть на нее чужим взглядом со стороны. Получается, суток не прошло, а Зейндэн летит на Бентон, ну пусть и всего-то со мной (и моей неприкасаемой задницей), но ведь не с драгоценным супругом. Хотя, по нашим законам им бы положено просидеть десять дней с момента заключения брака безвылазно в своем доме. Своей семьей. Я не знаю, как это на самом деле реализуется в браке, за десять дней друг от друга озвереть, конечно, можно, я же никогда не связывал себя этой обузой. Но я точно помню, что когда Зейндэн вступил в брак с Рэймондом (о, он не был еще тогда такой шлюхой, этот блядский Рэймонд), все ровно положенные десять дней они четко проторчали дома, даже не отвечая на звонки по комму! Закон — это закон. Традиция — есть традиция. Император — гарант соблюдения законов. Ненарушаемо. А в те далекие годы это правило было лишь рекомендацией, а не строго обязательным к исполнению законом. Я уже предвкушаю, что наш полет громко аукнется громкими последствиями. Мне изначально не нравилась вся эта свистопляска вокруг моей персоны в последние дни. Ну, уж что и говорить, то Демон приперся в мою спальню, когда я был в неглиже, то первую свою брачную ночь Зейндэн провел не у себя, а в моем доме… Вот это все вместе так бесило, я уже не понимал нихрена и не хотел ни о чем думать, да и не мог я пока адекватно мыслить после принятого вчера коньяка. Но, похоже, и Зейндэн тоже особо не соображал, что он делает и чего хочет. Да все вокруг сошли с ума! Вечно из-за Торна какие-то проблемы. Умеет он, сам ни во что не вмешиваясь, весь мир вокруг себя на уши поставить. Отлично, мы прилетели на Бентон. Я сказал пилоту — ждать. Сидеть, сука, и тупо ждать нашего возвращения. Мы ненадолго, поедим быстренько и домой, отсыпаться. Выползли по трапу крейсера. Ну что, реально пойдем, пошатываясь в обнимку, в ресторан Торна? Ситуация развивалась по плохому сценарию, Зейндэн скомандовал, и мы, мы поперлись, скорее, потащились во флагманский ресторан «Звездное небо». Ну, уж пожрать то там всегда вкусно можно. И снорров нет, надеюсь, моя голова их писки не выдержит. Спокойно, традиционно заходим и занимаем наш любимый стол. И тут… Демон, сука, что ж ты мне этого не предсказал, не предупредил по вековой дружбе, вот я как чувствовал, отговаривал же Повелителя лететь сегодня сверкать лицом в межпланетном обществе. — Сидите, мерзавцы, наслаждаетесь жизнью? Красноглазая ты ж мерзкая тварь, а где мой сын? Ты его унес в свои ледяные пещеры, убил, разорвал на кусочки и сожрал там, да? — Бешеная дамочка с растрепанными белыми волосами влетает в зал, подобно выскочившему из засады войску, громогласно крича весь этот бред. От звука ее каблучков в моей несчастной голове что-то запульсировало с похмелья с удвоенной силой. — Не нажрался досыта и прилетел сюда, удовольствие получать дальше? Вашу ж мать, я не заметил движение ее сумки в воздухе почти перед моим носом, но она в размахе достигает лица Императора, рассекая ему бровь! — Где! Мой! Сын! Ты его сожрал? Убил? Я тебя, гадина мордрэйдская, спрашиваю, что ты сделал с моим бедным мальчиком? Ебать, и тут до меня запоздало доходит, что это ж торнова мамаша, как я сразу не понял и не разглядел! Приподнимаюсь, открываю рот, чтобы что-то попытаться аргументировано высказать в ответ. И тут уже сумка на длинном ремешке раскручивается во второй раз, и с размаху прилетает в лицо, но уже мне! Вот это темперамент, однако. — А ты, скотина, сраный генералишка, где мой сын? Где, блядская тварь, твой сын? Не узнаешь меня, сука?! О, я вижу по твоему лицу, что ты меня узнал. Весь зал ресторана, все, все-все-все до единого посетителя, кто присутствовал там, о, они интеллигентно делают вид, что смотрят в свои тарелки, но! Все слушают эти громогласные жуткие вопли… И наслаждаются этим представлением, этим театром позора трех актеров! Какой вселенский скандал! — Мерзкая красноглазая тварь, где наш сын? Я не могу с ним связаться уже больше недели, я звоню ему, а ответа нет! Мы никогда не трогаем женщин, мы не бьем и не обижаем их, но получить от женщины сумкой в морду на потеху публике — весьма и весьма обидно для мордрэйдского мужчины! Хотя, в общем-то, получили мы оба полностью заслуженно, даже по моим понятиям, честно говоря. Зейндэн молча таращился на Марлен Моран-Торн, можно прямо сказать, он охуел до состояния полной неподвижности, для его эмоционального ступора не подобрать другого описания, я то уже слегка в сознании и прекрасно понимаю, что ни мне, ни ему не нужен был весь этот публичный скандал. А до него, похоже, еще слегка не до конца дошло, в чем именно дело. Но эта женщина продолжает орать как безумная ведьма. О, Демоны, как же они с сыном внешне похожи! Только вот темперамент у них, хе-хе, сильно отличается, да и манеры, и лексикон. На фоне своей нервной мамаши, Николас Торн не тянет на знаменитое «ормондское хамло», он — милый, спокойный, вежливый и благовоспитанный мальчик. — Где мой сын, скотина, тварь, я … Тут у Зейндэна наконец-то срабатывает врожденный индикатор внутренней вежливости, он выходит из ступора и понимает, что надо бы что-то ответить. Но лучше бы он промолчал. — Мадам, я, извините… — А на нас все уже не просто косятся, а откровенно пялятся, смотрят с усмешкой, еще бы, такое славное представление в элитном заведении высшего света — огромная редкость, — да не ел я вашего сына, — мертвая тишина в зале, — я… Повелитель, заткнись, умоляю, просто замолчи. Не усугубляй ситуацию. Пинаю ощутимо Зейндэна ногой под столом. Но он настолько в шоке, что сам замолкает на середине фразы. Уж если ему и хамили, то только один лишь Николас Торн — он единственный кто осмеливался это сделать, да и то всегда на вы, спокойно, выбирая едкие выражения, но это уникальный случай, да и не будь Торн интересен Повелителю, и ему рано или поздно это бы с рук не сошло без последствий, а тут, сумкой в морду, да еще и с подобным громогласным звуковым сопровождением на потеху довольной окружающей публике! Если бы все это происходило не со мной, я бы искренне заржал, но, я был невольным участником этой трагикомедии. — Ты! Срань болотная, мерзкая мордрэйдская тварь, что с моим ребенком? Что с моим сыном? Ответь мне уже, наконец! Мало тебе того, что ты год его гонял по всему космосу, мой бедный Николас ослеп из-за тебя, ты, тварина, что ты с ним сделал? Я не могу с ним связаться! Ты, ты убиваешь уже второго члена нашей семьи! Ох, эта Анника, нет, Марлен, она так оглушительно визжала, что мне показалось, что моя бедная голова сейчас развалится на части. Но только я любознательно навострил уши, кого там Зейнден еще вроде как загубил в этой веселой семейке, ведь к смерти Ларри он отношения не имеет, официальная версия — столкновение с астероидом, тут подошла и моя очередь огрести чуткого женского внимания, досталось теперь уже прицельно мне. — А ты, мерзкая блудячья тварь, Эдмонд Эверс, ты, отвечай, где твой сын? Что с ним, и не надо делать вид, что ты меня не узнаешь, ты прекрасно все помнишь и отлично понимаешь, о ком я говорю… Отвечай, гад! И ровно в этот момент, только лишь я собрался открыть рот, чтобы достойно ответить бешеной бабёнке, как вишенка на торте, за спиной ненормальной сучки всплывает приятель Николаса — отступник Лэннорт, и я понимаю, что мы сели глубоко-глубоко в лужу, выплыть не можем и сидим, как два идиота, пускаем пузыри, планомерно идя на дно под внимательными взглядами окружающих. Я-то уж точно. — Мадам, господа, вам, наверно лучше пройти в мой кабинет для дальнейшего общения. В общем зале вы привлекаете слишком много нежелательного внимания. Но мне тоже интересно, — цедит Лэннорт сквозь зубы, — Ваше Величество, почему вы сегодня здесь, и что случилось с Николасом? Мы не могли иметь удовольствие лицезреть вас ранее, чем через десять дней с момента заключения брака. Как юридический представитель Николаса Торна я хотел бы получить ответы на пару вопросов, чтобы потом прояснить для него сложившуюся и имеющую здесь место ситуацию.