Никто не совершенен

Партию я ещё не выиграл, а вот жизнь, кажется, уже проиграл.© к/ф «Д’Артаньян и три мушкетера»

От лица Эдмонда Эверса Кажется, наш повелитель наигрался. Война с Ормондской Империей была, честно говоря, не столько скучной, сколько глупой и бесполезной. Воевать они не умели совершенно, да и чему удивляться, мало того, что не особо развитые, так это еще и была их первая война за всю историю этой отсталой цивилизации. В военных играх хромали они на обе ноги, что тактика, что стратегия их были столь глупы, что реально хотелось зевать. По их нелепым телодвижениям можно было новый учебник писать «Как не стоит вести войну. Руководство для идиотов». Их первый адмирал — главнокомандующий космофлота показал свою полную беспомощность! Как оказалось, Лукас Престон не способен ни на что большее, кроме контроля патрульных кораблей в мирное время. Продолжал шевелиться их флот благодаря исключительно, да что уж тут скрывать, наглому выскочке Торну-младшему, став заместителем Престона он выполнял за главнокомандующего всю работу. Он пытался выстроить какую-то оборону, даже один раз, после предыдущей неудачи, о, как же я смеялся над его жалкими усилиями, попытался атаковать наш якобы флот, состоящий традиционно из кораблей под утилизацию и управляемых автопилотом или программой. Но этот говнюк хотя бы делал попытки о чем-то думать и действовать, и уж насколько я бы его не ненавидел, а что-то вроде уважения со временем он во мне стал вызывать, сдаваться просто так Торн не хотел. После той памятной встречи на Бентоне Торн больше и носа не показывал из Ормондской Империи. Даже рестораны свои и прочий бизнес забросил, все усилия, мать его, на благо родины старался направить. Родина, к слову сказать, не очень-то его и ценила. Есть такие личности, которые ни в ком почти не вызывают симпатии, и он оказался именно из их числа. — Пора заканчивать этот балаган, — Император скучающе зевнул, — потрепали мы Ормонд знатно, скоро от их флота останется пара крейсеров, да торговые транспортники. Так всех аристократов перебьем, одни страшные простолюдины останутся. Трахать некого будет. — Эти твари не хотят капитулировать на наших условиях, — я усмехнулся. — Не доходит то тупоумных, что если не хотят полного истребления всей военное аристократии, то придется им отдать нам часть своего воздушного пространства. Не так уж много мы и просим — всего-то половину, могли бы и больше требовать. Не хотят вовремя воспользоваться нашей добротой. — Может по планетке садануть пару раз? — Рэрдон смеется. — Сразу дойдет. Уничтожим пару-тройку крупных городов, сами на коленках приползут, будут просить, чтоб все забрали, а то и в рабство пойти согласятся. — Скучно и слишком просто, — Император отвлекся от пролистывания каталога предметов искусства, выставляемых на продажу на Трисберге. — Нет, все же эти шкафообразные ящеры совершенно не понимают значение слова «прекрасное». Эверс, глянь на эту скульптуру, то ли куча дерьма, то ли слизь. Я взглянул в каталог и поморщился, такое я бы никогда не стал даже рассматривать как предмет искусства. Мерзость какая. Ни форм, ни линий, непонятная абстрактная хрень, реально куча дерьма на подставке. — Полностью согласен, у бородавчатых вкус отсутствует в принципе. Зато самомнение, судя по цене, ого-го! — Смеемся с Императором вместе. — Так с Ормондом то что делать будем? — У терпеливого Рэрдона терпение, похоже на исходе. — Какой смысл гонять три крейсера по космосу годами! — Надо устроить Ормонду красивый финал! — У меня появляется отличная идея. — Хорошо бы выманить главнокомандующего Престона в космос, уничтожить его крейсер с ним самим. Что ж за флот без главнокомандующего! Тогда и капитуляцию быстренько подпишут. А мы сможем продолжить красивый светский образ жизни. — Да, давненько я в хороших ресторанах не был, — Император усмехается. — От полетов на Бентон в последнее время никакого удовольствия, Торн почему-то перестал появляться в своих заведениях, война у него, видите ли, занят чрезмерно, ленивая тварь, и они опять заполнились сноррами. Долго там не просидишь, а тащиться на пару-тройку часов не интересно. — Нужно в проект капитуляции вписать пункт, что Торн пожизненно обязан торчать на Бентоне, — я смеюсь, — и обеспечивать идеальное обесснорривание. Знать бы еще, как он этого добивается! Столько наших предлагали торновскому персоналу бешеные деньги за раскрытие этой тайны, но никто не знает ответа. Да и качество еды сильно упало, нет Торна — нет и контроля, бентонцы все делают спустя рукава. — И ормондских официантов сильно поуменьшилось, — Рэрдон задумчиво смотрит в пол, — а тех, что остались, на веселье не разведешь в последнее время. Шарахаются от наших, как снорры от ззбак. Пора что-то менять, господа. А то так скоро и отдохнуть негде будет. Всю аристократию перебьем, кого трахать то будем? Своих — так на то обязательства действуют, а ормондишки красивые, удобные, послушные и бесправные. Настроение у всех улучшилось в предвкушении долгожданного отдыха. Осталось только разыграть последнюю партию и, вперед, к заслуженным развлечениям. План был донельзя прост: стянуть кучу крейсеров поближе к их жалкой планетке и имитировать решающую битву. Тогда уж первый адмирал не сможет игнорировать такой бой и должен будет обеспечить свое личное присутствие. Меня вообще удивляло, как первое лицо космофлота может отсиживаться где-то в глубинах парадных залов, не принимая никакого личного участия в боях. Нахрена ты тогда в адмиралы лез, если тебе не интересно участвовать в битвах и войнах, ну и банально родину свою защищать! Стратегическое командование издалека не всегда эффективно! За руководство всегда, как обычно, так и продолжал отдувался Торн. То ли он действительно был настолько безбашенным, то ли просек ситуацию, что его лично действительно приказано оставить в живых, то ли реально решил жизнь за родину отдать, но во всех боях этот говнюк был первым! Ни одной более-менее крупной стычки не пропустил. Задолбал он, честное слово, просто надоел. Я в глубине души иногда все же надеялся, что рано или поздно у кого-то из наших сдадут нервы и по нему пальнут втихаря. Но приказ Императора — это приказ. Торн на своем «Демоне ночи» продолжал беспрепятственно мозолить нам глаза. Лениво начинаем финальную битву, флагманский крейсер маячит где-то в отдалении, за ним еще три прикрывают тыл, а на первом плане, ха-ха, там торчит всё то дерьмище, что беднягам удалось согнать в космос. Ну просто чистый парад антиквариата! Так они скоро на гражданских транспортниках воевать начнут! Давно я так не веселился! Вот же лохопеды убогие! Всего-то надо расчистить от этого летающего на первом плане мусора пространство рядом и подбить после этого флагманский крейсер! Дел — на полчаса, а потом можно спокойно ожидать капитуляцию Ормонда. — Флагманский крейсер подбит, он теряет управление и его сносит на наши территории. — В пункте управления слышен голос одного из пилотов. — Задача выполнена. Оставшиеся три корабля ормондского флота находятся в отдалении, палить по ним, или пусть уходят? Прошу вывести на экран картину подбитого флагмана. И в этот момент подбитый флагман поворачивается к нам другим боком. И мы все видим, что это не флагман Первого Адмирала Ормондского космофлота, как было задумано, а крейсер Торна с его узнаваемым гербом и названием. Это не Престона подбили, видать в последний момент ормондский штаб все же переиграл назначение, или Престон банально струсил. — Добивать флагман, или ждем, когда сам взорвется? — Пилот спокоен и уверен, что не стоит совершать лишних движений. — Взрыв по расчетам ожидается через 20 минут. Император вскакивает с кресла, тычет пальцем в экран, пытается что-то сказать. Но я уже сорвался с места. Маленькая мерзкая дрянь, этот идиот Торн, опять спутал мне все планы! Он же не бессмертный, сдохнуть красиво решил во цвете лет всем назло? Если он погибнет из-за того приказа, который я лично отдал, приказа уничтожить флагман их эскадрильи, то я потеряю своего Ларри навсегда! Да и, по правде сказать, говнюка мелкого жалко, отличный пилот, войну почти прошел. Жалко? Не, ну это я загнул, конечно, это на секунду у меня в голове помутилось. Хорошо, что мы, мордрэйдцы, умеем почти мгновенно перемещаться, пара минут, и я уже не в центре управления, я на своем крейсере, еще минута, и я взлетаю на капитанский мостик. Включаю экстренный режим управления, еще 5 минут, и я уже на орбите, перевожу крейсер в режим гиперзвукового прыжка и еще через минуту оказываюсь рядом с терпящим аварию кораблем. Половина флагмана полыхает изнутри, но капитанский мостик торнова корабля вроде цел. Нет времени на стыковку по правилам, лазером я взрезаю шлюз, кое-как пристыковался, и вот я уже бегу по внутренним пространствам «Демона ночи». Блядский Торн настелил ковров в коридорах, аристократишка-эстет хренов, хуй тебе в жопу поглубже, я зацепился ботинком за ковер и растянулся на полу во весь рост, время уходит. Поднимаюсь, где этот сраный проход к капитанскому мостику? Аварийные системы орут, мигает свет, система корабля отсчитывает минуты до взрыва. Восемь минут! Начало разгерметизации, кислорода стало не хватать. Где же эта блядская тварь, адмиралишка малолетний? Не хватало еще взлететь с ним и его треклятущим вонючим летающим корытом! Так тупо сдохнуть не хотелось бы. А вот, капитанский мостик. Вбегаю, вижу Торна, он от удара при попадании заряда, видимо выпал из капитанского кресла, лежит на полу, вокруг головы лужа крови, но шевелится вроде. — Вставай, сука, что ты там ползаешь, — я ору от двери. А он только хлопает глазами и шарит в пространстве руками перед собой и вокруг себя. Но вроде начал вставать, живой, значит, и в сознании. Подбегаю, хватаю его за ворот: — Вставай, шевели ногами, тварь тупорылая, сейчас взорвется все нахрен вместе с нами! — Эверс, это вы? — И вечно этот удивленный тон! Все же вся без исключения их семейка тупа до неприличия. Нет бы, вскочить, да ноги уносить, не-е-е-е-т, начинаются идиотские вопросы! Эверс? Нет, блядь, бабка твоя сюда примчалась с того света жопу твою спасать! Срань тупая! Так и дал бы тебе хорошего пинка, да время дорого. — Семь минут до взрыва, — отсчитывает система. — В каком направлении идти, свет погас, — растерянный голос Торна. Света, надо сказать, было предостаточно, да дохренища света вокруг, но мне не до разборок. Хватаю эту куклу ормондскую, перекидываю через плечо и бегу обратно. — Не дергайся, идиот недотраханный, — я ору что есть сил, как же не хочется умирать! — Заткнись и не дергайся. — Затих вроде, ну, логично, жить то всем хочется, даже идиотам типа мудилы Торна. Вбегаю в стыковочный коридор, слышу сзади отсчет: «Пять минут до взрыва», закрываю шлюз, швыряю торнову тушку куда-то на пол, бегу к панели управления. Отстыковался! Демоны, валить надо, сейчас же рванет, полный — вперед! Не успеваю уже запустить гиперпрыжок, слишком опасно, просто вперед, подальше от этой точки пространства. Успел, мы отлетаем на приличное расстояние, но сила взрыва «Демона Ночи» чувствуется по всему моему крейсеру, по телу моего корабля проходит дрожь, я слышу, как что-то падает везде, во всех помещениях, все, что было на полках и иных поверхностях валится на пол, да какое там, на полках, все падает отовсюду, трясет неимоверно. Я тоже чуть не слетел с кресла пилота. Но аварийный режим не включился, просто тряхнуло. Вот что значит качественный крейсер! Уф, успел, я — живой! Пару минут сижу с трясущимися руками, не могу заставить себя встать, а потом меня просто накрывает волной злости. Где там этот малолетний урод ормондский, из-за которого я чуть не сдох? Надеюсь, не прибил я его, когда на пол бросил, обидно будет, зря рисковал своей жизнью. Иду обратно в поисках его тушки, где я его оставил то, и что он сам не доплелся до мостика? Застенчивостью Торн не отличается. Возвращаюсь в околошлюзовое пространство, этот сидит у стенки, смотрит прямо перед собой. — Эй, ты, говнюк сраный, — злобно шиплю я, он поворачивает голову на звук моего голоса, но смотрит на меня пустыми глазами, — что расселся, скотина? Особое приглашение надо или пинка под жопу? Иди сюда быстро, гадина мерзкая! Что же за судьба у меня такая, подбирать в космосе полудохлых Торнов! Поднялся и подошел, тварь, быстро, кому сказано, бегать за тобой я еще должен! Головой он, видимо, приложился качественно, по стенке, к которой он сидит, прислонившись, течет кровь, да и вид у него не особо здоровый, взгляд отсутствующий. Молчит, не хамит, не возражает. Даже странно. Мне что его, опять на руках таскать? Но не оставлять же любимую игрушку Императора здесь, в коридоре валяться. Ларри просил спасти его, спасти ему жизнь, я вроде все сделал, вытащил гаденыша из огненной Бездны, но главное, чтоб он не сдох раньше времени. Мало ли, как там их ройалтерские правила работают. А этот просто моргает и поворачивает голову на звук моего голоса. — Эверс, а куда мне идти, — заторможено говорит эта мерзкая мелкая тварюшка, — света нет, я в темноте не вижу ничего. Какая темнота, свет повсюду! И тут я понимаю, что он и меня то не видит. Что-то, похоже, он вообще нихрена не видит. Хорошо, видимо, головой приложился! Да и хуй бы с ним, главное, что живой. — Света здесь дохрена, ты что, не видишь ничего? Ну, так проморгайся, мать твою, вытащи глаза из жопы, — поорать на него от души мне всегда в удовольствие. — Что сидишь, глазами хлопаешь, вставай, говнюк, кому сказано! Торн неуверенно пытается встать, держась руками за стенку, и я вижу, что он опять начинает заваливаться куда-то в сторону. Подхожу, хватаю его за воротник, тащу на мостик. Он не особо сопротивляется, только, как все они, ормондцы, обычно, еле переставляет ноги. — Быстрей, шевелись, скотина, как же ты меня достал! Надо на всякий случай свалить отсюда подальше, бой еще не закончен! Тащу его на капитанский мостик, сажаю в кресло навигатора и намертво закрепляю ремнями, чтоб не упал мордой своей смазливой в пол, Император же просил «фасад» не портить. Как же он меня бесит одним своим существованием, этот малолетний ублюдок! Не приказ б Его Величества и не обещание Ларри и моему Демону — так я б его сам прибил на месте с огромным удовольствием! О, да, от его неминуемой смерти я бы получил оргазм! Я бы разбил ему всю его смазливую морду, а потом медленно по очереди поотрывал бы ему руки и ноги! — Ну, очухался, тварь ормондская? Повезло тебе, что я добрый сегодня, поджарился бы в своем «Демоне», никто бы и не заплакал, — я слегка преувеличил, Император бы, расстроился, конечно, но уж плакать вряд ли бы стал. Или, хотя… Кто знает чужую душу. — Почему света нет? — Он почти шепчет, голову свесил на грудь, спать чтоль собрался, нашел тоже время для сна, или отключается на самом деле? — Ты слепой, что ли? Да ну тебя нахрен, еще разговаривать с тобой, время тратить! Нормально все со светом, в третий раз повторяю, — я опять на него ору, никак не могу прийти в себя. Надо же, рисковать жизнью из-за того, кого сам был бы готов убить! — Освещение обычное. Сопли утри, адмиралишка хренов, возьми себя в руки, весь корабль мне кровищей своей уделал! Если б я не пообещал твоему отцу, — тут я запинаюсь, — да я б удавил тебя своими руками, с огромным удовольствием и делал бы это долго и медленно, с наслаждением! Я бы тебе руки и ноги поотрывал самолично, сердце б вырвал и сожрал, тварь ты мерзкая! Но надо было еще кое-что уточнить. Трясу его за плечо. — Не отключайся, скотина, — он вроде разлепляет глаза, но, как будто меня так и не видит. — Что ты делал в этом пространстве, в бою этом, тварь ормондская? Там должен был быть Престон! Главнокомандующий должен был лично руководить этим боем! — Мы поменялись, я вместо него, — выдавил из себя и отрубился. И что с ним теперь мне делать? Достал аптечку, нашел снотворное, пусть спит, ну не тратить же время на разговоры с этой кучей дерьма! Пусть Император его допрашивает, или кто еще, но уже без меня. Вколол ему полный шприц. Как же я традиционно ненавидел его в этот момент! Сдох б что ль он уже наконец, чтоб не видеть его никогда больше! Возвращаюсь на главный космодром Мордрэйда. Мда, ни разу я не видел Его Величество в таком волнении. Едва успел совершить посадку и выпустить трап, влетает первым сам Император, за ним пара медиков, Рэрдон. — Эверс… — у Зейндэна нет слов? — Да подобрал я его, забирайте нахрен отсюда эту кучку мусора, чтоб глаза мои его больше не видели! — Я впервые ору на Императора, а он этого как будто и не замечает! И после этого он мне будет говорить, что на «чувства» мы не способны? Ха! — Живой, спит, только головой сильно приложился. Говорит, что ничего не видит. Света не видит и темно ему, блядине ормондской. На лицо Императора набегает тень, но в этот момент ормондская скотинистая тварь скорбно вздыхает во сне, значит, живой. Унесли. О, слава Демонам, век бы его больше не видеть! Я включил режим уборки корабля, еще не хватало так все оставить — полотсека стыковочного и весь мостик в его кровищи! Весь путь от корабля до космокара, пока шел по космопорту, я пинал всё и всех, что попадалось мне под ноги — от пилотов и уборщиков до пепельниц и мусорных корзин! Я был злее толпы Демонов, от меня все шарахались в стороны, думаю, что мои глаза светились красным, как фонари. Вот же тварь, из-за него всегда какие-то проблемы! Поменялся он, видите ли. Ну, уж теперь, если и сдохнет, моей вины в этом нет. Я его вытащил живым, а дальше — не мое дело! Домой, напиться и забыться! Сажусь в космокар, лечу на автопилоте до дома. Вышел, хлопнул дверью так, что она повисла, не захлопнувшись, захожу в дом, даже ззбака под ногами не путается, чувствует, что не тот момент! Иду на кухню, хватаю бутылку коньяка, открываю и пью из горла, коньяк обжигает горло, еще глоток, и еще. Уф, вроде отпускает. Жить вот так спокойно пять тысячелетий, а потом сдохнуть, как идиот, спасая жизнь этого недоумка малолетнего? И зачем мне это было надо? Надавал, блядь, на свою голову всем нерушимых обещаний. Поднимаюсь наверх, иду в спальню, еще глоток, и еще, сейчас я просто упаду и забудусь. Звонок на комм от Императора, еще звонок, звонок от Рэрдона, да пошли б вы все в глубокие космические ебеня, не до вас нахрен! В спальне на кровати на своем месте — коробочка с кольцом Ларри. И тут я сквозь пелену гнева и выпитого коньяка понимаю, что свет ушел из Лэнтариума. Свет, его больше нет. Я выполнил обещание и мой ройалтер где-то родился, теперь мне нужно будет понять, где мне найти его! Найти моего Ларри. С этой мыслью я рухнул на кровать и уснул. Утро не обещало быть томным. Ну что ж, я проснулся, похмелья у нас, мордрэейцев почти не случается, но пробуждение не всегда бывает приятным. Но не настолько же! Я сладко потянулся, открыл глаза и уже собирался вылезать из теплой и мягкой любимой постельки, как тут, как гром среди ясного неба. Явление Демона! Напротив моей кровати стоял Демон, мой Высший Демон. Я потряс головой, надо проснуться. Я не вызывал Демона. Я ж только что спал и о нем совершенно не думал. Однако, ситуация была слегка некомфортной, я всегда сплю обнаженным, ну уж я так привык, и мне так удобно. Демон, уж каким бы чудовищем на самом деле он бы ни был, все же актив-мужчина и в моей спальне? Но послать-то куда подальше я его не мог! Я поглубже замотался в одеяло, фу, пошлость какая, Демон и тут я, как будто весь такой доступный. Чего надо то? Ебаться с ним не буду, я ж не шлюшка Рэймонд, этот всем давал. Нахрен надо. Я никому не даю, только беру. Игра в гляделки так и продолжалась некоторое время, а потом Демон ухмыльнулся. — О, Генерал, вы соизволили наконец-то проснуться, — Демон был ироничен, и даже поскупился на приветствие. Хера се, блядь, проснуться! Да я так охуел, что почти впал в кому! Вообще-то, по нашим нормам приличий даже Демон не приходил никогда в спальню. Зайти в чужую спальню — верх неприличия. Запрещено, нельзя, факт! Я тихо охренел, но даже слова из себя выдавить в этот момент не мог, ну я ж голый, а тут Демон стоит. Блядство какое-то. — Эдмонд Эверс, я пришел требовать от вас исполнения вашего обещания. В ответ на исполнение вашего желания. Я помогу вернуть вам вашего ройалтера, который, как вы уже поняли, снова родился, но если вы исполните мое желание, помните, какое именно? Время прошло, но я же не в маразме, хоть и непристойно не одет. Ну, помню я про мелкого Торна, хрен с два про него забудешь, так Зейндэн забрал эту игрушку себе. Нет у меня Торна, нет, что ж мне его у Зейндэна украсть? И вообще, я то при чем? Этот говнюк — не мое дерьмецо! С Зейндэном разбирайтесь, уж если ормондский придурок вам так всем нужен. Делите его, как хотите, хоть вдоль, хоть поперек. — Приветствую Демона, я бы поклонился, да боюсь оскорбить вашу Душу своим обнаженным телом, — бля, я да был просто растерян и зол, что ж за нахрен, хоть б одеться дал время! Хуй с два я б тебе голым показался, ты ж не баба, в конце концов! Сижу тут в коконе из одеяла, как последний дебил, и опасаюсь, что меня попросят о недопустимом… — Генерал, времени нет. О, я даже не буду извиняться. — Демон улыбался, ну так-то не говорят, но улыбался Демон демонической улыбочкой. — Пора отдать долг. Не напрягайтесь так, вы мне не интересны сегодня. И ваше голое тело тоже. Думаете, в Запретных Землях у нас не с кем совокупиться? Я вас расстрою, за поблажки в, скажем так, условиях содержания, очередь желающих стоит… Я хочу всего лишь часть души вашего сына. Мы уже давно об этом договорились. И ваша очередь платить по счетам. Че? Чего? С кем вы там совокупляетесь, мне насрать, но! Моего кого? Какого сына? Демон вломился в мою спальню просить у меня часть души моего несуществующего сына. Я так нажрался вчера, что еще не проснулся? Укусил себя за щеку — ну не сплю вроде, больно, кровь пошла. Че за нахрен, нет у меня никаких детей. Никогда не хотел заводить спиногрызов. Демон сошел с ума? — Вспоминайте, Генерал, некогда я просил у вас часть души Николаса Торна. Ах, напоминаю, вы же вчера были героем дня для его Величества Императора Мордрэйдской Империи, вы спасли его игрушку, эту прелестную фарфоровую статуэтку. Припоминаете? Вижу недоумение на вашем лице, что ж, поясню: я забыл в свое время упомянуть некоторые незначительные подробности. Так уж вот случилось, что… Да что с вами такое сегодня, Генерал? Просыпайтесь, выходите из ступора, включайте интеллект! — Демон откровенно надо мной потешался. — Придется вам еще кое-что напомнить. Увы и ах, конечно, вы уверены, что вам не обломилось счастья переспать с женой вашего драгоценного ормондского любовничка, поэтому не можете поверить, что младший Торн — ваш сын. Но, истиные линии Судьбы непредсказуемы, ха-ха, — Демон откровенно смеялся мне в лицо, почти брызжа на меня ядовитой слюной. — Однако, у вас было легкое и весьма необременительное приключение лет этак чуть меньше, чем сорок назад, или ах-ах, чуть меньше — тридцать четыре, с одной милой ормондской девчушкой. Как же вы любите нарушать запреты своего Повелителя, Эверс. А ведь нарушение запретов приводит к последствиям, и это как раз тот случай. Помните ночь, проведенную с некой Анникой, о, я уверен, что вы помните ее страстность и плохо скрываемое намерение получше устроиться в жизни. Милая девочка пыталась найти себе жениха понадежней, чем никчемный глупенький Ларри Торн, на денежки которого она и пыталась провернуть с вами сей фокус на Бентоне. Но не на того напала, так ведь? Рано утречком ее страстный любовник-генерал, поняв, что является объектом ее далеко идущих планов, быстро испарился в направлении недосягаемого для простых смертных Мордрэйда. Так вот, друг мой, Анника и есть Марлен Моран-Торн. Вдовушка твоего обожаемого мужчинки. Вот это поворот, да, Эдмонд? Ты — плохой мальчик, и умудрился заделать девочке ребеночка, и, чтобы избежать позора, да и потому, что кроме дурака Ларри женится на ней никто не спешил, Анника-Марлен неизбежно вступила в брак с беднягой Торном, но, вспоминая свой позор и опасаясь, что правда может выйти наружу, больше со своей родной планетки и носа не показывала. Но не переживайте, Генерал, дочь ее не от вас. Хотите что-то возразить? Не стоит. Я не вру. Конечно, старый адмирал Дейвис Торн проверял детишек на предмет отцовства, но вот же незадача — родились в один день и два анализа вместо одного — подсунуть подделку в таких условиях проще, да, понимаете? Деньги и жадность, как вам известно, движут миром, ничего не стоит подменить и подделать бумажки, а денежки после свадьбы у пронырливой дамочки появились в достаточном количестве. Мошенник-доктор совсем не возражал против значительной прибавки к жалованию. Все можно купить, если есть чем заплатить. Нет-нет-нет, этого не может быть! Нет, это невозможно! Я сплю, и вижу кошмар! — Вы, генерал, дважды вляпались в эту одну и ту же семейку. А ваш бедный сыночек и не в курсе, что вы, его самый злейший враг, перетрахали всю его семью — и его мамочку, и того, кого Николас считает папочкой! Уж так случилось, что маленький Николас всегда почитал отца и до сих пор считает, что Ларри — его отец, — Демон не смеялся, он хохотал. Он хохотал, а в моем рассудке, что-то происходило, что-то творилось страшное. — Ах-ах, какая забавная ситуация, и кто же из вас в этой ситуации его отец? Генерал или его любовник? Я уверен, что секс был на уровне, отличный! Только вот вопрос — с кем из них, с мамочкой или папочкой, а, Эдмонд? С кем из них вам больше пришлось по нраву заниматься приятными вещами? Нет, этого не может быть. Мелкий Торн внешне точная копия его матери, точная копия, точная, точная копия, точная копия Марлен… Анники. Точная ее копия. Бля. Межгалактический пиздец! — Ах, вам и даже вашему бессмертному Императору никогда не казалось странным, что младший Торн мягко выражаясь, повыше, пошире в плечах и покрупнее всех ормондцев? Вас не удивляло, что в отличие от мирных ормондцев, Торна можно назвать слегка склонным к риску? Вам самому никогда не казалось странным, что у вас к нему столь неравнодушное отношение, генерал? Ах, ха-ха, похожее на ненависть, но, вы же, не думая, бросились спасать его жизнь вчера. Вы, уничтоживший цивилизации и миллионы живых разумных существ, бросившись сломя голову, понеслись на горящий крейсер, рискуя собственной Вечностью, вы реально в тот момент думали об Императоре, о своем дохлом ормондишке? Или где-то там, в глубине души, спасали самого Джейка Николаса Торна? Я молчал, годы жизни как будто пронеслись перед глазами. Он всегда меня раздражал, бесил, да я ж его ненавидел, нет-нет-нет. Я издевался над ним при первой же возможности. Невозможно! Я спасал этого придурка для Императора. И ради Ларри. Точка. — Помнишь, Эдмонд, как еще давно, годы назад я пообещал тебе нового собеседника? Разве я в чем-то обманул тебя, и Николас Торн таковым частенько не был для тебя? Ты рассказывал ему сказку на ночь — да-да, именно ту самую первую Легенду о Демонах Ночи, ты говорил с ним о начале войны, о, ты, правда, разок залепил ему в его прекрасное милое личико, получив огромное от этого удовольствие. Но ведь он, так или иначе, регулярно оказывался рядом и был тем, с кем всегда можно поболтать! — Демон глумится, но вдруг становится серьезным. — Но шутки в сторону. Вы обещали мне часть его души. Пора выполнить свое обещание, Генерал Эверс. Я неподвижно сидел, покрываясь холодным потом в этом своем дурацком одеяле. Сраное одеяло было мокрым от моего пота. Я бы его сбросил, но уж голым совсем я себя показать не мог. Нет, у меня нет детей. И никогда не было. Только не он, о, пусть это окажется неправдой, только не он — бесящий меня, но, правда талантливый и умный, в чем-то заслуживающий уважения, лучший пилот Ормонда, который уж как мог практически один на себе тянул эту военную кампанию для них и военную игру для нас. Нет-нет, он не может быть моим сыном, его кровь на моей руке, она кипела… Она кипела не потому, что он уже на самом деле переспал с кем-то из мордрейдцев, а потому, что по праву рождения он-он-он, в нем была часть меня, и я ударил его своей рукой, я не хочу об этом думать. Нет. Невозможно. Я схожу с ума. Демон с усмешкой смотрел на меня. Он ждал моего ответа. Я дал слово. Слово, данное Демонам Ночи, Высшим Демонам нарушить нельзя, наказание будет страшным — не просто смерть, а вечные муки, Демоны будут вечно рвать на части твою душу и пытать тебя в Запретных Землях. Но, получается, если это все правда, то Ларри Торн — не его отец? Ну, там воспитывал, уж как мог, да, но не настоящий его отец. А настоящий — я? Не может быть, мне не нужна такая правда, но мой Демон никогда бы не соврал. Демонам вообще нет нужды врать, они просто информируют. Я — отец? Я отец этого мерзкого, самонапыщенного ненавистного мне говнюка? Да что ж за нахрен? Я ведь его ненавижу! Он безумно меня раздражает — с первой нашей встречи, когда ему было всего шестнадцать лет. Я — его отец? Этого красивого, уверенного в себе, умного и талантливого мальчика — отличного пилота, неподкупного эксперта, бизнесмена с отличным коммерческим чутьем? И тут ко мне пришло яркое понимание того, что Джейк Николас Торн — тот, кого мне было бы ни разу не стыдно назвать своим сыном. Да, он — знаменитое ормондское хамло, но я то тоже не образец невъебенной добродетели. Я спас ему жизнь, я… И что я сделал потом? Я своими руками помог Императору сделать его своей игрушкой в военной игре. Я всегда и при каждой встрече унижал и оскорблял его. Я осуждал даже лучшие стороны его личности, постоянно и публично. По моему приказу он лишился зрения и всех своих перспектив дальнейшей жизни. Я сам отдал его в руки Зейндэну, чтобы тот отнял у него остатки всего, что ему важно и дорого. А теперь я должен забрать у него и часть души на потеху Демонам Ночи. Я должен добить своего сына, и окончательно разрушить его личность, лишив не только самоуважения, но и частички души. Нет. Никогда. Этого не будет никогда. Я никогда и никому не отдаю то, что мое. Вашу в ебону душу мать и что мне теперь делать? В последнее время со мной происходит многовато какой-то межгалактической хуйни. Мой единственный сын, бля, да я никогда и не хотел детей. Но, я дал ему в морду, чтобы просто получить картины его отца, получается, не его отца. Я унижал его всю его жизнь. Он, как я всегда говорил — редкое бесячее дерьмецо, и у меня была куча последователей, он постоянно раздражал меня. Мой сын? Этот наглый, честный и принципиальный говнюк, которому никто не был нужен. Но и никому был не нужен он, он — мой единственный сын? Моя плоть и кровь? Этот? Мой единственный случайный ребенок, но уж так сложилось, столь хорошо мне знакомый. И он — мой? Слепая, бесправная игрушка Зейндэна, и это мой сын? Нет, этому не бывать! Если уж он и правда мой, я никому не позволю, никому и никогда и ни при каких обстоятельствах больше причинить ему вред, сделать ему больно. Больнее, чем я уже сделал сам своими руками. О, Демоны, я схожу с ума! Все мысли в голове спутались и напоминали клубок дерущихся друг с другом змей. Мой Высший Демон молча стоял рядом. Стоял, смотрел и наслаждался, питаясь моими страданиями, моими терзаниями, моими гребаными рваными чувствами. Да, блядская срань, чувствами, видимо, моя любовь к Ларри Торну что-то там перевернула внутри меня, возможно, умирая, он передал мне часть своих возможностей — любить, страдать и сопереживать. Демон ждал, молча ждал мой ответ. Сраное одеяло сползло с моих плеч, я закрыл лицо руками, о нет, я не плакал, мордрэйдцы не плачут, но я страдал. Меня просто выворачивало наизнанку от муки, от предстоящей мне муки вечности. — Генерал, я жду, я жду слишком долго, — Демон больше не шутил, не усмехался, он стал устрашающе серьезен. — Я жду ваш ответ. И что мне, блядь, делать? Что мне делать? У меня не было ответа, и я молчал. — Итак, давайте посмотрим на ситуацию с практической точки зрения. — Демон говорил размеренно, четко и спокойно. Я мог расслышать не просто каждое его слово, а буквально каждую букву, и его слова отпечатывались кровавым красным шрифтом у меня в мозгу. — Николас Торн — ваш должник. По всем неписанным законам любой цивилизации тот, кто спас чью-то жизнь, имеет право на ответную благодарность. Таким образом, в ваших силах пояснить вашему дражайшему сыночку необходимость отдать долг. Я вижу, что мысль о наличии у вас незаконного отпрыска столь сильно повлияла на ваше сознание и интеллектуальные способности, так что, я, пожалуй, дам вам отсрочку. Небольшую — скажем, пару недель. Этого должно быть достаточно для исполнения вашего обещания. Тем более, уж по правде говоря, ваш сыночек сейчас слегка не в себе, о нет, он не буйный и не сошел с ума. Он просто в бессознательном сне и будет спать до тех пор, пока Зейндэн окончательно не убедится в том, что слепота его дражайшего пленника — пожизненная. А дальше ваша забота — как именно вы приведете к нам в Запретные Земли Николаса Торна и убедите его отдать нам часть его души. Я все сказал. С этими словами Демон исчез. Я отбросил в сторону ненавистное одеяло и начал нарезать круги по комнате. Отдать вам часть своей души, о, Демоны, я бы всегда согласился ради возможности вернуть свою пропажу. Но отдать вам часть души своего сына — да идите нахер, я никогда на это не пойду. Пусть мой сын — это и ненавистный мне ормондишка Джейк Дейвис Николас Моран-Торн. Конечно, я прекрасно помнил тот день на Бентоне тридцать четыре года назад. Мое легкое, ни к чему не обязывающее, как мне тогда казалось, подернутое флером легкого флирта, романтическое увлечение. Мое увлечение на две ночи, которое позволило мне вспомнить раннюю бурную молодость. На время. Все началось, как обычно. Я заскучал в своем холодном одиноком доме. Мне традиционно было нечем заняться, подобное настроение всегда предполагало последующий полет на Бентон с посещением увеселительных заведений, а, если уж совсем скучно будет, то и сделку какую-то можно совершить. С мэром Бентона всегда легко договориться, если ты готов платить комиссионные. Да не вопрос, я — представитель одной из древнейших семей Мордрэйда, член Совета Мордрэйда, Первый Генерал, Министр Войн. Денег у меня — их можно есть, и вечности не хватит, чтобы все это можно было сожрать. А наследничков нет, только уж такая отдаленная родня, что кукиш им под нос, а не мои миллиарды. Еще в далекой молодости я начал интересоваться, а потом и страстно увлекаться искусством. Я обожал коллекционировать дорогие вещи. Но, в отличие от большинства коллекционеров, у меня был воистину безупречный вкус. Я был признанным экспертом во всем, что касалось живописи, антиквариата и иных столь милых глазу драгоценных безделушек. Мой дом сам по себе был внутри произведением искусства. Ни одной банальной дешевой вещи, все, от пола до стен и потолка — только из лучших материалов. Ах, мой паркет, только лишь мой паркет стоил дороже, чем самый совершенный и навороченный военный крейсер. Я искренне и до глубины души ненавидел дешевку. Ни в вещах, ни в живых существах — я не прощал промахов в одежде и внешности. Я мог смириться с недостатками внутреннего мира и души, но не во внешнем ее проявлении. Я всегда с самого рождения был закостенелым эстетом и собственником. И мне повезло, мое, полученное в наследство состояние, приумноженное потом мною в сотни раз, мне позволяло осуществить любую прихоть. Семьей я так и не обзавелся. Характер у меня, мягко говоря, не простой. Мне сложно уживаться с кем-то, а уж со мной — добровольно то и подавно, это маловероятного для любого мыслящего разумно живого существа. Любовницы и любовники, ах, что ж это в свое время были за времена, в моем доме не переводились. От добровольно вступающих в отношения, до рабов и просто похищенных мною на просторах космоса. Надо признаться, что последних было значительно больше. Проблем меньше и главное — все, как я хочу. И да, я был бы должен быть только первым! Что мое — то мое! Я жил войной, я пил ее, я вкушал ее вкус и запах, я наслаждался каждой минутой, позволяющей мне принимать решения — кому жить, а кому — умереть. Я — Зло во плоти, и я этим горжусь. Но иногда и мне хотелось попробовать чего-то нового, испить некий глоток чужой чистоты, которой можно воспользоваться, пожрать ее, поглотить, уничтожить и использовать во благо лишь для себя, чтобы потом много лет смаковать и наслаждаться особым послевкусием разбитой чужой жизни. А потом, то ли годы берут свое, да ладно, это я так, философски прибедняюсь, то ли просто все надоело, да еще и этот дурацкий запрет на романы с аристократией Ормонда, но, поскольку серьезных отношений с сопланетниками я не хотел заводить, оставалось только лишь одно — летать развлекаться на Бентон. Так было и в тот, как оказалось спустя годы, судьбоносный раз. Я полетел в этот притон разврата и порока один, без нашей обычной компании уставших от скуки. И решил для разнообразия пойти на охоту не в самый лучший ресторан или казино, а в местечко средней руки. Я положил на нее глаз сразу, как только вошел в этот странный ресторанчик. Она выглядела столь чужеродно в этом замшелом месте, что в первый момент мне показалось, что это скрывающаяся принцесса, прячущая свою истинную личность от окружающего мира в поисках приключений. Она сидела за столиком одна, всего лишь с бокалом чего-то игристого и напряженно смотрела перед собой, в стол смотрела. На что там смотреть то? Если только на тараканьи какашки, чему я бы не удивился в заведении подобного пошиба. О, я знал, что я весьма привлекателен. И, когда того требует ситуация, я отлично умею пользоваться своим обаянием. Ни разу в жизни я не получил отказа, как вступить в отношения, так и просто переспать и красиво разбежаться — каждый по своим делам. Поэтому я ни секунды не сомневался, сразу направился к ее столику, шумно отодвинул стул и присел, смотря ей прямо в лицо. — Добрый день, моя дорогая, как вижу, вы скучаете в одиночестве, так любезно позвольте мне составить вам компанию, — я слегка улыбнулся, да тут все ясно с первого взгляда, даже и напрягаться особо не придется, жертва найдена, такие мне не отказывают. — Разрешите представиться, Первый Генерал Империи Мордрэйд, Эдмонд Эверс, позвольте же поинтересоваться именем прекрасной дамы, — я слегка склонил голову в небрежном поклоне и приподнял одну бровь. Ну, типа мне прям усраться как интересно ее имя. Да пофиг, все равно сегодня она будет спать со мной. О, она будет спать подо мной! В подобных вопросах я никогда не ошибаюсь. Ее щечки слегка порозовели, а глупый пухлый ротик издал что-то похожее на то ли ох, то ли ай. Ясен хрен, ну в школе то она училась, должна ж знать, кто я и что я из себя представляю. — Анника, меня зовут Анника, — даже не голос, а детский лепет. Кстати, а есть ли деточке пресловутый двадцать один год? Прослыть развратителем малолетних мне как-то не хотелось. — Красивое благозвучное имя. Вы ведь прибыли из Империи Ормонд? — Тоже не лишним будет узнать, уж если нарушать запрет Императора на романы с ормондишками, то уж знать, откуда могут прийти последствия надо точно. — Да, я… Я в первый раз покинула пределы планеты и… Ох, как же я люблю этот самый пресловутый «первый раз». Это то, что запоминается потом на долгие годы. Она была красива. Очень красива, да уж честно — потрясающе красива. Прекрасное точеное фарфоровое лицо, аккуратный носик, кожа без малейшего изъяна, шикарные серо-зеленые глаза, роскошные длинные густые и натуральные светлые, почти белые волосы. Девочка — мечта. Но вот вкус в одежде подкачал уж точно. Вульгарное платье, сумочка рядом с ней — ну ни в пизду, ни нахуй, не подходит никуда. Хотя… мне ж все равно ее раздевать, не все ли равно, что за тряпки на ней сейчас, бархатная, светящаяся изнутри кожа, судя по ее ухоженным ручкам с длинными тонкими пальчиками, ах, сожрал бы всю. Чем, собственно и собираюсь заняться сегодня ночью. — А я тут постоянный гость, бизнес, знаете ли. И уж коль жизнь была столь щедра ко мне сегодня, приведя меня в это Судьбой забытое место, могу ли я пригласить вас разделить со мной немного моего свободного холостяцкого времени? Девочка краснеет, смущается, ах, мне, похоже, и правда подфартило. Что ни говори, но ормондишки, вот ничему вас вековая история не учит, как были глупые и наивные, таковыми из поколения в поколение и остаетесь. Разве можно верить и доверять таким, как я? Я ж трахаю все, что красивое и дышит, все, на что упал мой взыскательный взгляд. — Я не знаю, удобно ли… Да все удобно, детка, все, конечно, удобно. И спать со мной будет удобно, я теплый, и уж по отношению к женщинам жестоким никогда не был. И в постели я не эгоист, мне нравится, что тебе тоже будет очень хорошо. Что и говорить, я традиционно повел ее в лучший ресторан. Ну а что, секс-сексом, но жрать то охота, а в том клоповнике я просто побоялся хоть что-то попробовать. Правда, перед этим, превознемогая ее смущение, я приодел ее в самой модной галерее, хрен ли позориться, тем более, что фактура у нее шикарная, не мог же я перед своим кругом общения продемонстрировать безвкусную, но пусть и красивую и на одну ночь, игрушку. Преображенная она была прекрасна, как произведение искусства, как совершенная фарфоровая статуэтка, как созданный мастером галактического уровня шедевр. На нас обращали внимание. Естественно, я и так всегда привлекаю к себе внимание, чрезмерное, что уж греха таить — самый красивый, богатый и бездетный холостяк, завидная партия. Лидер в политике, генерал, не проигравший ни одной военной кампании. Только вот ни при каких обстоятельствах брак в мои планы не входил. Но наивная дурочка об этом даже не догадывалась. Если у меня есть в том потребность, я могу разыграть саму предупредительность, галантность, в моих глазах будет круглосуточно светиться восхищение предметом моего интереса. Опыт то, шутка ли, пять тысячелетий! А трахаться я, невозможно описать, как люблю! Ну а потом, все как обычно, по отработанной схеме: умелые слова, улыбка в нужные моменты, еще один небольшой презент после выхода из ресторана, приглашение в люкс самого дорогого отеля. Одно было не совсем, как обычно. Я был уверен, что у нее мало опыта. Но, опыта у нее не было вообще. Я был первым. Я был удивлен, я даже был поражен, обычно, ормондские женщины не разбрасываются невинностью налево и направо. И я остался с ней еще на одну ночь. В ней все было не так уж плохо, но уж очень она была прямолинейна. Возможно, не будь это так, я бы задержался еще и на недельку, несмотря на то, что мерзкий шум от снорров почти не давал мне спать. Да и хрен бы с ним, с шумом, в постели она была — огонь! А я давно был один. Но на утро второго дня она завела туманный (как, думаю, она предполагала) и весьма конкретно понятный для меня разговор о каких-то там глубоких чувствах с первого взгляда, и о, о ужас, о рождении детей. Она бы вот хотела бы сына, и чтобы он был па-па-па такой же, как я: талантливый пилот, склонный к бизнесу, красивый, умный. И в этот момент в моей голове заорала аварийная сигнализация: Эверс, Эдмонд, что ты сидишь, пора валить, делай ноги! Какие, нахрен, дети, мне эти спиногрызы вообще не усрались ни в одно место. Да и легкие намеки про то, ах, Эдмонд, ты такой умный, ах ты так крепко стоишь на ногах. Я понял, девочка хочет не просто большой любви, девочка хочет официальной любви со взрослым и сильным обеспеченным мужчиной. Э, нет, я на такое не подписывался. И, хоть я был первым, кто отметился в ее жизни и ее постели, но… Короче, в то последнее наше совместное утро я по-тихому банально свалил, когда она задремала. Оставил милой девочке на всякий случай на прикроватной тумбочке денег на самый дорогой билет до Ормонда, ну и еще слегка накинул на подарки. Жадным, к слову сказать, я не был никогда. Анника… Почему-то я думал, что надолго запомню эти пару дней с ней, но, как ни странно, они почти мгновенно стерлись из моей памяти. Но в свете новых обстоятельств… Почему у этой дуры не хватило мозгов связаться со мной, когда она узнала, что ждет ребенка? Я ж ей назвал свое истинное имя. Я не прятал свое лицо. Я, конечно, редкостное дерьмо, но в подобной ситуации мордрэйдец женщину не бросает никогда. Вряд ли бы я женился, но помочь воспитать ребенка — святое, обеспечить мать своего ребенка так, чтобы она не испытывала нужды никогда и ни в чем — всегда и даже не обсуждается. Перевел бы ей пару-тройку миллиардов, да даже при ее тратах на всю жизнь хватило бы. Не нужен ребенок — так я бы его забрал себе, говно ж вопрос! А теперь, в какой сраной жопе я оказался? Я украл мужа матери своего сына и подарил ему помолвочное кольцо, несмотря на его брак. Я спал с будущей женой своего любимого мужчины. Я трахал обоих родителей своего врага. Мой враг — мой единственный сын. И я отдал тело своего сына Зейндэну для развлечения, а часть души пообещал Демону. Я в дерьме. Я по самую макушку в дерьмище. И мне нужно как-то из него выплыть и решить все проблемы. Что ж, главное — поставить себе задачу, а любая задача решаема. Для меня нет преград. Я — Эдмонд Эверс, Первый Генерал Мордрэйда. Я могу все.