Никто не совершенен

Я превратился в отвратительного эгоиста, который всем своим видом говорил — ну, я-то знаю, что я полное дерьмо, но ведь и вы ничем не лучше…© Анастасия Руденская «Человек, который продал мир. Скандальная биография Дэвида Боуи»

От лица Николаса Торна С первого же дня войны оптимизма у меня заметно поубавилось. Надежда на то, что после двух-трех сражений до членов нашего Совета все же дойдет, что с этой войной что-то не так, умерла, так и не успев расцвести в моем сердце. Аналогично тому, как до этого уважаемые члены Совета убили мою надежду на хотя бы не слишком унизительную и позорную в перспективе капитуляцию Ормонда, отказавшись финансировать адекватную модернизацию военного космофлота. По моим настоятельным просьбам и за совершенно сумасшедшую сумму Лэннору удалось до начала войны достать мне учебник для начинающих военных Мордрэйдской Империи, за авторством генерала Эверса «Военные игры и как в них играть» и еще пару написанных им же книг. И могу сказать, что за полгода я практически наизусть их выучил. Судя по началу первого же военного сражения, знаменитый убийца цивилизаций не стал делать ради нас, тупых отсталых ормондишек, ничего эксклюзивного в этой военной игре, первое же сражение было расписано четко в соответствии с первой же главой учебника. Как же мне хотелось ткнуть эту книжку прямо в умиротворенно-спокойное лицо моего главнокомандующего, который, отправляя пилотов на смерть, убеждал их в скорой победе над противником. Я, конечно, понимал, что он, возможно, делал это для поднятия боевого духа, но лично мне правильным казалось не говорить о легкости выполнения поставленных задач, а описывать реальное положение дел, что нас ждет долгая, опасная, смертоносная и сложная военная многоходовка. Иногда мне казалось, что Престон как будто находился или постоянно под воздействием какого-либо препарата, или банально под гипнозом. Второе было больше похоже на правду, ведь он всегда был довольно-таки здравомыслящим и адекватно воспринимал различные сложные ситуации, но в последнее время, когда он со стеклянными глазами произносил перед пилотами или членами Совета пламенные речи о скорой нашей победе, у меня начала закрадываться мысль, что с ним явно что-то не так. Наркотики в Ормонде запрещены, на Бентоне он уже лет десять не показывался, порочных соответствующих связей не имел и в целом был допропорядочным семьянином и праведным гражданином Ормонда. Просто предполагать, что он слегка повредился в уме от стресса, мне казалось унизительным по отношению к моему наставнику, да и не настолько он был уж и стар по ормондским меркам, чтобы банально впасть в маразм. Гипноз? Но эти практики не практиковались в Ормондской Империи и были запрещены, специалистов подобного уровня, способных настолько подчинить себе чужую волю, у нас и в помине не было. Но с каждым днем мне все больше и больше начинало казаться, что он — чья-то марионетка и действует не совсем по своей воле при принятии ряда решений. Однако, подозревать кого-то из своих сопланетников у меня не было ни малейших оснований, а к моменту начала войны чужаков в Ормондской Империи не осталось ни единого. Визы в Ормондскую Империю до окончания военных действий представителям иных цивилизаций перестали выдавать. Поэтому мне оставалось засунуть все свои подозрения куда подальше, тем более, что у меня не было настолько близких отношений ни с кем из членов Совета или военной элиты, чтобы я мог ими свободно с кем-то поделиться. Престон как будто потерял над собой контроль, а наша Империя благодаря этому теряла контроль над своими действиями в этой военной игре. Я как мог, в рамках своих полномочий, пытался сделать все возможное, и старался исправить эту ситуацию но, в результате примерно через месяц с начала военных действий все участие Престона в руководстве военной кампанией свелось к обсуждению разработанных мной планов действия, в которые он практически никогда не вносил никаких корректив, а лишь молча слушал меня и согласно кивал головой. Зато спустя примерно два месяца после начала активных военных действий начались серьезные потери личного состава, за что в мой адрес регулярно прилетало много добрых слов на еженедельном заседании Совета. Еще в самом начале войны, когда Совет фактически отказал в серьезной модернизации военного космофлота, я совершил, как впоследствии понял, весьма глупый поступок. Попросил дать мне слово на заседании и при полном составе раскритиковал отсутствие финансовой поддержки военного космофлота накануне войны. Я в своем традиционном хамоватом торновском стиле ткнул Совет носом в то, что наш космофлот не подготовлен ни кадрово, ни технически к серьезным военным ответным мерам. Не привык я скрывать свое мнение, особенно по вопросам, в которых я разбирался лучше окружающих. Язык мой — враг мой. Меня и так-то особо не любили, не снискал я популярности в среде аристократии, а тут уж я разве что не врагом родины стал. В глубине души я понимал, что большая часть моих соотечественников отлично понимает, что я был прав, но, так как при принятии решений практически весь Совет проголосовал против дополнительного финансирования военного сектора и, видимо, эмоционально ощущая свою вину, но не будучи готовыми публично это признать, уважаемые дамы и господа решили всю ответственность за поражения переложить лично на меня. То есть получал я жесткую не всегда оправданную критику не столько за проигранные сражения, сколько за свою в прошлом правоту. Такова философия ормондской аристократии: тебе простят ошибки и промахи сейчас, но если ты был прав вопреки мнению большинства в прошлом, а к тебе не прислушались, то ты будешь виноват впоследствии во всем. В итоге, я был в прошлом прав, но виноват — во всем в настоящем. Но как можно честно выиграть сражение, если с нашей стороны в нем участвует всего 100 космокаров и пять крейсеров, а со стороны Мордрэйда их около тысячи суммарно! Мы, фактически сельскохозяйственная планета, с этим, с позволения сказать, вооружением, и против непобедимой до сего момента Империи Мордрэйд? И от меня еще и победу ждут? Совет, вы серьезно? Я ведь не маг и не волшебник. Но вслух я, конечно, этого бы произнести не смог. А если бы и смог, то это только привело бы к дополнительным негативным ремаркам в мою сторону, и не более того. В самом начале войны, пока критика еще не носила откровенно агрессивного характера, я пытался отвечать аргументированно, как я привык, с учетом моей многолетней работы экспертом, приводя сравнительные показатели численного и качественного превосходства противника, но уже через три заседания я понял, что никто мои аргументы, пусть и обоснованные, слушать не намерен. Никому моя статистика не нужна. И я традиционно махнул на оправдания рукой, ведь в глазах высшего света Ормонда моя репутация была такова, что и мнение мое ничего не значило. Я знал, что я прав, но я был один, один против всех, а в политике это фиаско, Николас, пора бы уже это запомнить и принять. Единственный козырь, который был у меня на руках в этой войне, как бы странно это не звучало — банальная лень генерала Эверса и его презрение к «тупым отсталым ормондишкам». В его учебнике «Военные игры и как в них играть» были приведены три стандартные схемы ведения войн с цивилизациями, уступающими Мордрэйду в развитии. И для каждой схемы был четко расписан подробный сценарий примерно на 200 боев, которые для получения удовольствия от военной игры уважаемый автор рекомендовал растягивать примерно на год, если в планы завоевателей не входило порабощение планеты и ее населения. Добрейшей души генерал, заботясь о подрастающем поколении юных мордрэйдских военных, в комментариях подробно, с учетом своего немалого жизненного и военного опыта, с радостью пояснял жаждущим знаний мордрэйдским юношам, что если игра длится меньше года, то принесет она слишком мало удовольствия. Этот срок достопочтенному автору казался недостаточным для достижения чувства полного удовлетворения от проведенной игры. А вот растягивать удовольствия на срок, значительно превышающий один год, с учетом склонности мордрэйдцев к жестокости, может привести к тому, что и заиграться можно, и столь страстно увлечься процессом, что вовремя остановиться окажется непосильной задачей для командования. В таком случае война переходит на территорию планеты и в итоге заканчивается ее полным порабощением или вообще полным уничтожением разумного населения, если на роль рабов в силу физиологических или ментальных особенностей они не годятся. В военной игре с нами разыгрывался как по нотам «Сценарий номер 2». И, зная, что и как, Эверс и его армия собираются предпринять в грядущем бою и, понимая, что выиграть то мы его просто не в состоянии, даже выстави мы на поле космической битвы весь имеющийся у нас флот, я банально старался испортить Эверсу всю его распланированную схему игры. И, судя по тому, каков был финал расстановки сил, иногда мне это слегка удавалось. Совсем чуть-чуть, процентов на десять, но я же не всесилен, с нашими то ресурсами. Только вот не мог я заранее предсказать, хоть и неплохо понимал психологию мордрэйдцев, да и с Эверсом лично, к сожалению, не первый год был знаком, порадует его или расстроит то, что кто-то портит ему всю расстановку сил и ход ведения этой бесполезной и бесславной для Ормонда бойни. Хотелось бы, конечно, хотя бы слегка расстроить старую мерзопакостную замшелую ветошь, но кто ж его знает, мерзкого старпёра, что ему по нраву. Сегодняшний Совет Ормонда в очередной раз проходил под лозунгом «Макнем Торна головой в унитаз! Там ему самое место». Мое участие в заседании завершилось финальным аккордом моего родственника, а по совместительству — Императора Ормонда: «Идите и подумайте над планом дальнейших действий, идите вон, Торн, убирайтесь с глаз долой». Но, видимо приятных впечатлений, полученных на утреннем заседании Совета с моими соотечественниками, регулярно обвиняющими меня во всех грехах, промахах, поражениях и, что самое страшное для меня, потерях личного состава, мне в этот памятный день оказалось мало. Я решил, что если уж адмирала Торна выставили за дверь, то имею я право слетать на часок на Бентон, да и повод имеется. Просто пообедать в приятной компании и пообщаться с уравновешенным Лэннором, успокоиться и привести нервишки в порядок. Как же я буквально через пару часов об этом пожалел! После чудесного обеда и не менее приятной беседы, в которой мы с моим другом не касались событий текущей войны, разговаривая лишь о делах бизнеса, я понял, что вместо запланированного часа, я задержался почти на два, и в спешке, выходя из своего флагманского заведения в буквальном смысле этого слова влетел всей тушкой во входящего внутрь Зейндэна, да еще и на глазах ненавистного мне замшелого старья Эверса и его заместителя и моего коллеги по Экспертному Совету Коннора. А эта злобная красноглазая мордрэйдская тварь, именуемая у них Императором, конкретно при этом меня облапал на глазах умирающей от смеха публики в лице двух генералов цивилизации, ведущей с Ормондом войну. Такого позора в моей жизни не было давно, со времен того памятного порно-скандала, но там-то я был ни при чем, а тут ситуация была даже ни разу не двусмысленной. Сволочь, мерзкое отвратительное гадкое чудовище, которого я ни разу не видел после получения от него «прощального подарочка», встречи с которым после испытанного унижения я старался всеми возможными способами избегать, вцепился в меня мертвой хваткой, пошлейшим образом при этом улыбаясь мне в лицо. Я, конечно, не смог сдержаться и высказал ему все, что я думаю о нем лично, его цивилизации и его военной игре. За что и получил в ответ, что я сам являюсь причиной этой войны. И это известие просто, фигурально выражаясь, размазало меня по стенке. Отвратительная мордрэйдская морда, да чтоб ты жидко обосрался публично, мало мне переживаний о судьбе Ормонда, мало мне личных страданий из-за тебя по поводу моей неудавшейся личной жизни, так ты ж еще и поиздеваться на глазах внимательно наблюдающей за происходящим аудитории решил! Хорошо, что хоть кроме двух мордрэйдских генералов никто моего позора не видел. Ну почему я искренне и от всей души не могу возненавидеть эту жестокую скотину? О, ни о какой большой и светлой любви с моей стороны и речи не идет. Но почему в последнее время, несмотря на все те подлости, что он совершил по отношению ко мне, я не могу его от всей души возненавидеть и чувствую по отношения к нему одно лишь равнодушие? Так не должно быть. И почему у меня не сработало «правило ройалтера», я ведь его и не люблю, а по логике должен бы, возможно, из-за того, что он красиво послал меня на все четыре стороны накануне объявления военной игры? Или все же со мной что-то не так, и я вообще ни на какие чувства не способен. Не может враг вызывать равнодушие, не может доминант у ройалтера вызывать в душе одну лишь пустую пустоту. Это все противоречит законам как логики и психологии, так и чистой физиологии. Хотя, с точки зрения физиологии, я бы с ним вполне даже и переспал бы. Даже сейчас. Но чувства мне по праву рождения положенные, где же они? Или я со своей карьерой и бизнесом настолько убил в себе все, что относится к области эмоций, что кроме раздражения на вечно злобно подкалывающего меня Эверса и обсирающих меня при любом удобном случае членов родного Совета, я вообще теперь ничего больше чувствовать не мог? Хотя, не совсем так, удовольствие от успехов в бизнесе и от моего, пусть и по неприятной причине, но повышения, я все же испытал. Или дело в том, что я не только всех окружающих, но и самого себя убедил в том, что я эспарт? Да, для них подобная душевная жесткость может быть характерна. Но пол-то мой, доставшийся мне от природы по праву рождения никуда не делся, не изменился. Что со мной не так? Достало все. Хватит. Нельзя мне сейчас уходить в самокопание, ничем хорошим для меня это не закончится. И я самонадеянно решил испортить Эверсу его книжный сценарий, попробовав организовать что-то типа наступления. За что и получил обидно по носу от Эверса, продублировавшего лично для меня, как для тупого студента еще раз все то, что я уже читал в его книге о военных играх. По возвращении в Ормонд меня ждал не менее теплый прием и внеочередное, второе за день заседание Совета, созванное специально, чтобы объявить мне жесткий выговор. И снова оправдываюсь перед слегка поднадоевшей аудиторией. — Я не мог выступить с нашим вооружением против Борта Первого Генерала Империи Мордрэйд Эдмонда Эверса. Я лично инспектировал его крейсер, я лично был на борту этого крейсера, я, блядь, лично сидел на месте пилота в этом крейсере! Даже сто таких пилотов, как я, на крейсерах, подобных моему «Демону Ночи», выступи мы против Эверса лично, проиграли бы бой. А на чем были наши пилоты? На обычных, пусть и военных космокарах! Вы обвиняли меня в потерях личного состава, я решил зря не рисковать жизнями пилотов, поэтому отдал приказ отступить и выжидать более удобный момент для наступления. Вы можете говорить что угодно, обвинить меня хоть в государственной измене, но это не изменит того факта, что против генерала у нас не было никаких шансов. И да, считайте, что я малодушен, и я не захотел, чтобы утрата жизней более, чем ста представителей нашего космофлота из-за глупой гордости легли на мою совесть тяжелым грузом. И впервые за, наверное, полгода, я, не дожидаясь уже наскучившего мне «Выйдите вон, Торн», «Займитесь делами, Торн», «Дальше Совет продолжится без вас, Торн» покинул зал заседаний Совета без традиционного прощания, не соблюдая правила вежливости, не смотря ни на кого и даже не хлопнув по обыкновению дверью. Да пошли вы все, честное слово, нахрен! Я уже давно понял, что до окончания войны не отправят меня в отставку банально просто потому, что желающих занять мое место нет. Да даже ни один самолюбивый капитан или полковник ради повышения не согласится встать «у руля» вместо меня, даже за утроенное жалование и правительственные награды. От добряка Эверса я знал, что сегодня никаких неожиданностей и внезапных нападений не будет. Я вполне мог воспользоваться его советом и отправится лечь спать, но моя кровь кипела от унижения на Совете вместо завтрака, от стычки с Императором Мордрэйда в обед, от милой беседы с Эверсом, поданной мне Судьбой вместо полдника и от второго за длинный сегодняшний день разгрома на внеочередном заседании Совета Ормондской Империи вместо ужина. Поэтому советом Эверса насладиться коньяком вместо успокоительного с последующим глубоким и спокойным сном я решил пренебречь, вспомнив еще одну его фразу, которая никогда бы до сегодняшнего дня не разбудила бы во мне бурю эмоций, но именно в этот день просто физически задела за живое, до самой глубины души: «Вот взять хотя бы тебя, к примеру, ты хоть стрелять то умеешь, или холодным оружием пользовался хоть в жизни раз? Ты лично оружие в руках хоть раз держал за свои 32 года? Молчишь, да не отвечай ты, я и так знаю, что нет. А сможешь ты, аристократишка прилизанный, прямо в глаза живому существу глядя, убить, жизни лишить? Смог бы лично ты, Торн, убить вот меня, к примеру, своими ручками ухоженными? Молчишь, а мне и так понятно, что даже с оружием в руках не сможешь, духу не хватит, потому что не убийца ты, Торн. Убивать живых существ, перед тобой стоящих, в глаза тебе смотрящих, в душу заглядывающих — не каждому дано». Заебали, задолбали все, и да, генералишка хренов, мне уже не 32, как ты думал, мне сегодня аккурат стукнуло 33, день, сука, рождения у меня сегодня! Потому и потащился я на Бентон, хоть как-то отвлечь себя в этот день, хоть на один час, такая я вот эгоистичная скотина. В отличие от ряда других цивилизаций, у которых юбилеями считались десятилетия, у нас юбилейными годами считались даты, кратные 11. Третий, блядь, юбилей у меня сегодня! И сколько же подарочков мне сегодня привалило, даже праздничные обнимашки у меня приключились, не по моему, правда, желанию. Сколько приятных слов поздравительных я традиционно услышал в свой адрес от миляги Эверса, итак, по списку: адмиралишка малолетний, экспертишка недоделанный, мудила недотраханный, дурак, придурок ормондский, аристократишка прилизанный, идиот, дурачила скудоумный, выскочка малолетний, невъебенно забавный идиот, книжный червь, и далее по списку. Но, как ни странно, Эверс сегодня был единственным, кто мне, пусть и косвенно дорогой подарок сделал — убивать меня не стал в нарушение своей же военной обязанности и совесть мою не загрузил тяжестью ста смертей моих сотоварищей по моей вине. Такое подарок дорогого стоит. Мысли сталкивались в голове, наскакивая друг на друга в постоянной борьбе и тут, как будто это была и не моя вовсе мысль… Я решил сделать себе настоящий подарок на день рождения и отправился в единственный в столице Ормонда магазин оружия. Впервые в жизни купить что-то, чем прилизанный аристократишка ручками ухоженными смог бы жизни живое существо лишить. Я тоже, видимо, вслед за Престоном, начал терять над собой контроль. Все же не для ормондцев все эти войны, не справляется наша психика с подобными катастрофами. Но начав, я уже не смог бы остановиться. Я не смог бы себя и дальше останавливать. Возможно, мне нужно было просто выпустить пар, а, возможно, я и в самом деле хотел понять, каково это — держать оружие в руках. На что я лично способен, когда за моей спиной не стоит военный космофлот. Захожу в магазин, не хочу осматриваться, не смотрю по сторонам, направляюсь уверенным и четким шагом военного прямо к скучающему без посетителей продавцу. Полчаса до закрытия, что ж, я умею быстро принимать решения. Завидев меня, продавец в изумлении подскакивает на месте, еще бы, да моя физиономия с экранов в последнее время не сходит, как говорят в Совете. Я сам своей популярностью в не интересуюсь, не до того мне. Вот и узнаю заодно, какого же обо мне мнения наше простое население, не аристократия. Вежливо и молча киваю продавцу и жду его реакции, хочу уж сегодня по полной узнать, стоит ли вообще чего-то моя жалкая попытка держать лицо в этой нелепой войне. — Адмирал Торн, рад приветствовать вас, вы…я… это такая честь, просто вас увидеть! Вы, ах простите, а могу ли я попросить у вас автограф, нет, не один, а для моей жены и тещи, и для моего друга? И еще для… Что? Я не ослышался? Автограф? Я вам кто — звезда сцены? Сразу вспомнилась моя давняя знакомая Алиана Нейри, вот уж большая любительница автографы раздавать! Виделись с ней после нашего памятного знакомства еще несколько раз, приятно, к слову сказать, пообщались. Так вот, на каждой нашей встрече в публичном пространстве ровно половину времени, проведенного в ее обществе я наблюдал, как она именно этим и занимается, притом с огромным и искренним удовольствием. Но я, я же военный, я — адмирал, эмм… разве мы можем автографы раздавать, не думаю, что это хорошая идея. Представил себе Эверса, раздающего фанатам листочки со своей подписью и добрым напутствием сходить, куда он там меня посылал, в пеший эротический поход, мда. С трудом удержался от улыбки, нервишки что-то сегодня на пределе. — К сожалению, служебная инструкция этого не позволяет, — вполне себе вежливая отмазка, думаю, что прокатит. На лице продавца появляется грустное выражение, которое тут же быстро проходит. В молодости все проходит быстро, а парню, на мой взгляд, лет двадцать или чуть больше. — Жаль, но все равно, как же мне повезло, что сегодня именно моя смена! Ой, простите, вы ведь пришли что-то приобрести! Что вас интересует, какой тип оружия? Вам для себя или в подарок, сувенирное или настоящее, боевое? — Боевое. Попробуем оба варианта — и холодное и огнестрельное. В итоге из магазина я вышел с пониманием, что для неаристократической части населения нашей планеты как и раньше, я — герой Ормонда, а также с двумя кинжалами, типа тех, что в далекие времена были, оказывается составной частью парадной формы Ормонда и небольшим револьвером, типа наградного и коробкой патронов к нему. Добрался до дома, да пошло оно всё! Надоело полгода жить на «Демоне Ночи» на космодроме! Хочу хоть пару раз в году поспать как нормальный ормондец — дома, в своей теплой и уютной кроватке. Блядь, опять получается, что я автоматически последовал совету Эверса. Да что со мной сегодня такое? Я — как будто и не я вовсе. Ну, что ж, с днем рождения тебя, дорогой Джейк Дейвис Николас, с третьим тебя юбилеем! Как же жаль, что я не могу выпить за свое здоровье и позитивные перспективы! О, вовсе не потому, что я такой весь из себя высокоморальный и порядочный, и, офигеть, как чту Устав, в день рождения я бы сделал для себя исключение, а уж в том настроении, в котором я нахожусь сейчас, так уж безусловно. Реальная причина до банальности проста. Мой организм не переносит алкоголь. Вообще. Ни в каких дозах. Фатальная непереносимость. Я честно попробовал три раза и решил, что впечатлений мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Как любит шутить мой друг Лэннерт, мой папа выпил всю дозу причитающегося мне в этой жизни алкоголя за меня. В общем-то, я не особо расстраивался по этому поводу, но для выбранного мной ресторанного бизнеса подобное свойство организма — не самый приятный бонус от Судьбы, и лишь мои постоянные перелеты с планеты на планету позволяли мне отмазаться от предложений бизнес-партнеров пропустить рюмочку-другую, и спасали меня от необходимости пить что-то помимо воды или соков на официальных приемах. Но сегодня я был в настолько взвинченном состоянии, что с удовольствием бы позволил себе некоторую вольность. Перед тем, как испытать свои новые приобретения. Но даже такая мелочь мне по жизни недоступна. Ладно, традиционно переживу и это. Спускаюсь в подвал дома, в котором оборудован небольшой кинотеатр на тридцать мест. О, я совершенно не поклонник ни музыки, ни дурацких киношедевров. Просто этот дом понравился мне удобным расположением и наличием большого участка, настолько большого, что нет необходимости видеть соседей. Кинотеатр меня до сегодняшнего дня с момента покупки не интересовал ни единого раза. Да и не кинотеатр мне был нужен, мне нужен был сам подвал, ведь в нем — отличная звукоизоляция и мне совершенно не будет жаль разнести тут все в клочья, не спальню же с гостиной громить. Как там было у Эверса: «в лицо смотря»? Что ж… На киноэкране вызываю фотогалерею. Смогу ли я, глядя знакомым в лицо, пусть это всего лишь их фото, выстрелить им в лицо или метнуть кинжал. Кого я по жизни не особо люблю, но отлично знаю: мой дядя, вечно попрекавший моего отца, мерзотный Зейндэн, Эверс, пара членов Совета, включая моего отчима… Это фото, всего лишь фото, но, то ли у меня слишком живая фантазия, то ли я и правда слабак. Но я не смог. Не смог этого сделать с открытыми глазами. Но, закрыв глаза, с моим то отличным чувством равновесия и расстояния… Вспомнив и представив не их, а все то, что они мне сделали… В общем, от моего кинотеатра остались одни воспоминания. Но, воспоминания об этом вечере остались и у меня, и они не были позитивными. Эти пару часов я запомню навсегда, я запомню, каким был я эти два часа. По результатам испытаний купленных сегодня новинок я понял лишь одно: злоба и жестокость, страсть к убийству не имеют оправданий. Я никогда не смогу стать таким же, как пресловутый Эверс, убивая любого своими руками, глядя в глаза. Я никогда не смог бы пойти по стопам Зейндэна, лишая жизни чужими руками. Я не смог бы быть как Коннор, не убивая сам лично, молчаливо потворствовать уничтожению слабых и беспомощных, натягивая на лицо маску фальшивой благостной порядочности. Но я больше не смогу быть таким, каким был до сегодняшнего дня — если меня бьют, не дать при этом сдачи. Смотря смерти в глаза, молча и безвольно позволить ей забрать меня в Бездну, унести за Грань. Я не смогу убить живое существо, глядя ему в глаза ради своей минутной прихоти, ради развлечения. Но я не буду стоять столбом, если моей жизни будет, смотря в глаза мне, угрожать опасность в лице любого живого существа. Спасибо тебе, доисторическая древность, генерал Эверс! Я изменился. Война изменила меня, и я уже не тот милый мальчик, каким был еще, возможно сутки назад. Но вряд ли мне стоит информировать о произошедшей со мной трансформации мировую общественность. Я больше не хочу быть мальчиком для битья для членов нашего Совета, я заслуживаю лучшего отношения к себе и элементарного уважения за все, что я сделал для родной планеты. Я больше не хочу быть красивой куклой в глазах посетителей моих ресторанов. Я не хочу, чтобы любая мордрэйдская тварь типа Зейндэна относилась ко мне, как к тупому и отсталому, но зато смешному и забавному ормондишке. Мне стало очевидно, что я перешел сегодня какую-то черту. Или, точнее сказать, сегодняшнее общение как с соотечественниками, так и с врагами, вытолкнуло меня из моей зоны комфорта. Не могу сказать, что мне нравится подобная трансформация, но пути назад нет. И если я хочу сохранить в своих собственных глазах хоть какое-то чувство собственного достоинства, то мне не стоит делать шаг назад, возврата к детству нет. Многие, да практически все, кто знал меня с моего детства, считали, что я стал взрослым, как и положено эспарту в 16 лет. Но я сам знал, что это не так. Успешная карьера и бизнес — не показатель взросления. Взрослый — тот, кто понимает свои возможности, поступки и их последствия, тот, кто принимает себя таким, какой он есть. И я повзрослел именно сегодня. Что ж, а теперь я, пожалуй, и вправду воспользуюсь советом Эверса, и пойду спать в теплую постельку. А на следующий день я, первым делом, оставлю в столе капитанского кресла моего военного навороченного космокара полностью заряженный револьвер. Время шло, военная игра для мордрэйдцев и война для нас шли своим чередом, в четком соответствии со «Сценарием Номер 2» генерала Эверса. И вот наступил тот самый день, день, как наивно продолжали убеждать себя главнокомандующий и члены Совета Ормонда, якобы решающего сражения. Случилось чудо, и Первый Адмирал Престон с жертвенным выражением на лице заявил, что ввиду моей полной некомпетентности он принял решение возглавить эту финальную битву лично, мне же делегированы полномочия руководить штабом в столице Ормонда, чтобы я «наконец-то смог своими глазами увидеть, как ведут битвы настоящие профессионалы». Отлично, адмирал, мои аплодисменты и поклон в пол! Что ж ты год почти на заднице в уютном кабинетике сидел, в экраны пялился, на меня, дурака, всю ответственность переложив. Наивный Престон похоже полагал, что его личное присутствие в космическом пространстве сможет как-то изменить расстановку сил и привести нас к победе. В этот момент, когда я только услышал, что разведка донесла, что Мордрэйд готовит «финальную» битву я вспомнил слова Эверса, сказанные мне пару месяцев назад. Что ж, видимо, Мордрэйд наигрался, для ощущения полного счастья им хватило всего-то истребления 80% нашего личного состава и военного космофлота. И для того, чтобы увеличить наши личные потери, они и подбросили нашей разведке якобы ценную информацию о готовящейся решающей битве. Чтобы мы остатки всего нашего космофлота бросили в последний бой. Последний — ибо после него от нашего военного космофлота не останется ровным счетом ни-че-го. Пара-тройка военных крейсеров (включая мой, если уж мне приказано оставаться на планете) и примерно сотня космокаров. И все. Позорная капитуляция неизбежна. А после нее нам даже патрулирование оставшегося у нас космического пространства не на чем будет выполнять. На комм поступает срочный вызов к Первому Адмиралу. Хорошо, что не успел домой улететь, сон и подождать может, хотя и недолго, еще пара часов, и я просто засну, свернувшись в клубочек на полу любого свободного кабинета. Чувствую, что домой опять сегодня не попадаю и придется привычно ночевать на «Демоне Ночи» на космодроме. Ну ладно, мне не привыкать. Но что от меня почти в ночи понадобилось адмиралу настолько, что это перед «финальной решающей битвой» нельзя обсудить по комму? Интригует, однако. Быть может, дошло таки до высшего военного руководства, что не финальная битва нас ожидает, а финальная подстава, вдруг неделями спящий интеллект уходящего от ответственности все же проснулся и осознал сложившееся положение в адекватном ключе. Подхожу к кабинету Престона и сталкиваюсь с выходящим от него неизвестным мне посетителем. Странное холодно-насмешливое лицо, в котором отчетливо видно нечно мордрэйдское. Я просто физически ощутил исходящий от него холод, как будто прошел мимо ледяной глыбы. Никогда раньше не имел чести видеть этого господина, однако он, пристально посмотрев на меня отвесил мне шутовской поклон и молча прошествовал мимо, не дожидаясь моего ответного жеста или слова. Захожу в кабинет нашего главнокомандующего и сразу с порога слышу: -Николас, завтра вы возглавите финальное сражение. Я так решил. Это ваш шанс, Николас, показать себя и доказать родине, что вы достойны быть ее защитником. Что ж, приказы высшего руководства не обсуждаются. И мы с Престоном поменялись заведомо распределенными ролями.