Никто не совершенен

Настоящая ответственность бывает только личной © Фазиль Искандер

От лица Эдмонда Эверса Военная игра потихоньку шла своим чередом, и, сказать по правде, она была самой скучной и неинтересной за последние, не соврать, тысячу лет. Опыта в ведении войн у ормондишек не было, как показало время, ничего-то они толкового в космосе делать не могли, помимо патрулирования границ и уничтожения астероидов. Космофлот Ормонда состоял из такого летающего дерьма, что странно было, как оно само по себе не разваливалось во время полетов без нашей помощи, я бы на таком и в мирное время летать побоялся, ибо жизнь дорога. Приличных современных крейсеров у них было всего пять: Первого Адмирала Престона, адмиралишки Торна, да еще три крейсера, построенные за последние пару лет на торновском заводе, судя по всему, по его же чертежам по аналогии с «Демоном ночи». Вот же, хоть тут этот говнюк порадовал, хоть какая-то иллюзорная видимость приличной армии у ормондишек появилась, а то и воевать с ними — позор для нормального мордрэйдского генерала. Но что такое пять современных крейсеров, да с сотню приличных боевых космокаров? Так, тьфу, да один военный крейсер Мордрэйда смог бы уничтожить их за полчаса. Я, как мог, старался создать видимость боев, подставляя целенаправленно под выстрелы этих мазил наши подлежащие списанию устаревшие корабли. Стоит ли говорить, что в этой игре в войну ни одного нашего пилота не пострадало? Думаю, это и так очевидно. Наши технологии позволяют управлять любым крейсером или боевым космокаром удаленно, из центра управления полетами. Это была не та война, в которой вообще требовалось участие кого-то по должности выше полковника, да любой заштатный капитанишка с окраин Империи справился бы за два-три дня. Да и не война это была, конечно, а банальное истребление аристократишек, что под руку подворачивались. Но, развлечься хотелось, поэтому я сам лично операцию по унижению отсталой цивилизации возглавил, уж не побрезговал, сделал одолжение, оказал глупым ормондишкам почет и уважение. Его Величество также постоянно присутствовал в центре управления полетами, где я разместил свой штаб главнокомандующего со всей моей страстью к комфорту. Попивая коньячок под отличную закуску, мы наблюдали на огромном экране за панорамой разворачивающегося в космосе постановочного действия. Хотя, я и Рэрдон следили за увлекательным спектаклем, а Зейндэн, как я подозреваю, за корабликом своего обожаемого адмирала Николаса Торна. Проверял, чтобы деточку не обижали, постоянно внося коррективы в мой тщательно срежиссированный бой. — Нет, Эверс, крейсер Торна слишком близко, палите по космокарам, по тем, что на другом фланге! И так постоянно. Через какое-то время меня это стало порядком раздражать, но не выставишь же Его Величество за дверь. Торн на своем «Демоне ночи», который был намного более подвижным и быстрым, чем остальные летающие древние корыта ормондского флота, резво перемещался туда-сюда, путая мне всю игру. Что уж говорить, пилотом Торн был отличным, даже я при всей моей к нему неприязни не мог этого не признать. Будь он мордрэйдцем, и не беси он меня так своей наглой рожей и постоянным хамством, я бы его вторым заместителем сделал. У мальчика явно талант, весь в деда своего знаменитого пошел, в тридцать три года — и уже адмирал. Да и удобный он для руководства, на таких, как этот адмиралишка, всю свою работу свалить можно, а самому почивать на лаврах, потому что этот исполнительный дурачок ее сам сделает и сделает отлично. Тупые недалекие отсталые ормондишки и знать не знали, что мы перехватывали трансляции всех их заседаний Советов и иных важных мероприятий. Так, собственно, я с огромным удовольствием посмотрел трансляцию того Совета, на котором Торну таки дали долгожданное повышение до адмирала — заместителя Лукаса Престона. И, конечно, порадовал меня не сам факт карьерного роста мелкого дерьмеца, а то, по какой причине он его получил: «потому что его не жалко». Так тебе и надо, мерзкий ж ты говнюк! Давай теперь, мотайся по всему космосу, пока начальство твое зады просиживает в уютных кабинетах. А с каким непревзойденным интересом я смотрел трансляцию сегодняшнего Совета Ормонда. Собственно, с первых же дней войны, до недальновидных ормондишек наконец-то дошло, что Торн еще давно, год назад был совершенно прав — воевать с нами им нечем, ни пилотов нормальных, ни крейсеров современных у них нет. А руководство Империи на его мнение конкретно положило и нифига к войне не подготовилось, пожалели бюджетных средств на оборону. И эту правоту ему никак не могли простить, сделав из него по сути мальчика для битья, вывернув ситуацию таким образом, что это он виноват во всех военных поражениях и неудачах. Но сегодняшний Совет даже по моим меркам достиг вершины маразма. — Это все ваша и только ваша вина, адмирал Торн, — голос Императора громко отчитывал Торна, как нашкодившего школьника по, как мне показалось, заранее подготовленному сценарию. — Родина дала вам шанс руководить защитой ее рубежей, а вы бездарно терпите поражения, одно за другим. Не перебивайте меня, у присутствующих нет больше сил выслушивать ваши постоянные оправдания! Вам, несмотря на все ваши недостатки, перед войной дали повышение, в надежде, что вы — не просто лучший пилот Ормонда, а что вы — талантливый военный, и сможете самостоятельно разработать сценарий наступления и в итоге привести нас к победе! А в результате под вашим руководством все идет так, что у нас огромные потери личного состава! Мы теряем нашу аристократию, Торн, и это ваша и только ваша вина! — Чем я виноват, что мы не обновляли парк крейсеров годами, даже десятилетиями, и к войне подготовиться не удосужились, — Торн таки не удержался от ответа, я вижу, что он еле сдерживает себя, чтобы не перейти на крик. — В чем моя вина, что уровень подготовки в Военной Академии в последние годы ощутимо снизился? В чем моя личная вина, если желающих служить в космофлоте в последние годы почти нет! Быть может, хотя бы в условиях войны, вы снимите этот идиотский запрет на службу ройалтеров во флоте, и у нас появятся новые талантливые пилоты, я сам готов тренировать группу и… — Замолчите, что вы себе позволяете, знайте свое место, — в словесный бой вступает адмирал Престон. Уж кому и стоило бы помолчать в такой ситуации, так это верховному главнокомандующему Ормонда и руководителю Военной Академии, который с начала войны отсиживался в своем кабинете, но ему критика заместителя пришлась явно не по душе. — Перестаньте нести чушь, может быть, еще и женщин будем в армию призывать? У нас мощнейший космофлот и отличные пилоты! — Так почему же эти отличные пилоты не могут даже с десятого раза уничтожить один мордрэйдский крейсер, меткости нет никакой… — Хватит! — Император громко хлопает ладонью по столу. — Послушать вас, адмирал Торн, так вы у нас — единственная надежда и опора космофлота. Имейте совесть признавать допущенные вами ошибки и промахи! Идите и подумайте над планом дальнейших действий, идите вон, Торн, убирайтесь с глаз долой. Займитесь делом! Совет по гражданским вопросам дальше продолжит свое заседание без вас. Адмиралишка выходит из зала не попрощавшись, с гордо поднятой головой и громко хлопает дверью. Не повезло тебе, самовлюбленный ты говнюк! Сегодня Торн опять испортил мне весь сценарий моего выверенного сражения, лично поразил два десятка целей, тогда, как остальная эскадрилья, действительно, на всех сбила всего пять наших крейсеров. Я, конечно, традиционно рад, что ему досталось от своих же, но, сказать по правде, получил он ни за что. Если б не этот упертый малолетка, ормондишки даже и подобия войны не смогли бы вести, куда уж им, убогим, против нас. — Смотри-ка, Эверс, а ты у нас, оказывается не самый злобный главнокомандующий, — усмехается Зейндэн. — Ты уж если и орешь или наказываешь, то за дело, по справедливости, а тут, и ребенку понятно, что адмирал был просто выбран на роль крайнего. Ладно, дадим мальчику денёк передохнуть, пусть набирается сил перед новым сражением. Сделаем перерыв на один день, нам и самим отдых не помешает. — Как прикажете, Ваше Величество, — отдыхать и развлекаться я всегда «за». И тут мне в голову приходит отличная мысль. — Господа, а не слетать ли нам на Бентон, давненько мы в рестораны не ходили. Если у нас есть день отдыха, то почему бы этим не воспользоваться, так сказать со вкусом. — Предлагаешь проспонсировать Торна, Эдмонд? — Рэрдон смеется. — А собственно, почему бы и нет, — включается в общее веселье Зейндэн. — Подкинем мальчику деньжат на топливо, так сказать. И, не раздумывая долго, не собирая большую компанию, мы втроем загрузились в мой личный крейсер и отбыли на Бентон, вкусить глоток светской жизни. Бентон — планета нейтральная, и ничто не могло нам помешать посетить любое заведение, даже принадлежащее нашему врагу. Хотя определенная двусмысленность в данной ситуации все же присутствовала и приятно щекотала нервишки. Полет прошел весело, под коньячок и шуточки, добрались мы быстро. И тут, после посадки, я замечаю на космодроме «Демона Ночи». Подталкиваю Императора локтем в бок и указываю на приметный крейсер. — О, а вечер перестает быть томным! — Его Величество радостно оживляется. В последнее время мы предпочитали посещать не флагманский ресторан по моим настойчивым просьбам, уж очень не хотелось мне смотреть на мерзкую торнову рожу, но сегодня наши планы изменились. — А не сходить ли нам во флагманский ресторан, разнообразия ради, — задумчиво проговорил Император, и мы пошли в выбранном направлении, навстречу предвкушаемому скандальчику или чему-то подобному. — Можно прийти, на обслуживание пожаловаться, владельца попросить к нам выйти с извинениями. — Я бы дорого дал, чтобы увидеть торнову рожу в этот момент, — мне весело до безобразия. Какую бы гадость то еще придумать. Ну не твой сегодня день, маленький говнюк! От своих огреб, а тут и мы на подходе, готовься получить вторую порцию свеженьких пиздюлей за день. Как же мы удачно прилетели! Как же я вовремя сообразил, что светского общества захотелось! Ай да Эдмонд, ай да молодец! Но реализовать наш коварный план унижения у нас не получилось. Только мы собрались войти в ресторан, Зейндэн уже протянул руку, чтобы открыть дверь, как она сама распахнулась, и оттуда выскочил Торн, не успевший вовремя затормозить, и попавший, в, не побоюсь этого слова, крепкие объятья Императора, который автоматически приобнял мелкого идиота протянутой рукой. Мы с Рэрдоном шли на пару шагов позади Зейндэна, поэтому с расстояния смогли увидеть всю открывшуюся картину и просто пополам сложились от смеха. Да, такого даже нарочно не придумаешь! Ну не день Торна сегодня! Бедняга настолько охренел, что стоял, не шевелясь, и только хлопал глазами в лицо Зейндену, который довольно улыбался ему в ответ. Мы же, за спиной Повелителя ржали, как сумасшедшие, не в силах остановиться, уже слегка подогретые выпитым по дороге коньячком. — Какая приятная встреча, мой дорогой адмирал, — музыкально пропел Зейнден. До Торна наконец-то дошло, что он попал в весьма непростую пикантную ситуацию, да еще и на глазах у злейшего врага. Да его и облапали-то небось впервые в жизни! А вот и он, твой первый опыт, наслаждайся, малыш! Или это уже не в первый раз? Как-то он очень быстро смутился, даже румянец на щеках появился, прелестно, просто прекрасно. Я ржал и не мог остановиться. Торн попытался сделать шаг назад, но разве ормондишка по силе может сравниться с мордрэйдцем, у него предсказуемо ничего не вышло. — Что вы себе позволяете! Уберите от меня свои руки! — Злобно шипит мерзкое дитятко, но разве Зейндэна этим проймешь! — Я? Да вы сами в прямом смысле слова упали мне в руки, господин Торн, в мои страстные объятья, — Зейндэн коварно улыбается, но Торна в итоге отпускает, предварительно погладив дурилку по спине. — Вы, видимо, успели столь сильно соскучиться по мне? Я рад, я очень рад нашей встрече, поверьте, я тоже скучал. — Не могу подобного сказать со своей стороны, — мда, говнюк быстро очнулся и пришел в свое обычное хамское расположение духа. — Уйдите с дороги, Ваше Величество, дайте пройти, я спешу. Но Зейндэн даже и не думает пропускать его и упускать такую прекрасную возможность поиздеваться над своей обожаемой игрушкой. — О, вы, как я вижу, слегка не в духе. Не я ли, случайно, тому причиной, мой дорогой адмирал? И тут, у бедняги Торна, похоже, совсем сдали нервы. — У вас, у мордрэйдцев, вообще есть такое понятие, как честь или совесть? Есть у вашей аристократии и военной элиты хоть какое-то чувство собственного достоинства? Вы играете жизнями цивилизаций, которые вам ничего плохого не сделали. Вы, заведомо зная, что все те, против кого вы развязываете войны, не могут вам противостоять. Вы просто убиваете, губите чужие жизни, вы растаптываете семьи, вы разрушаете судьбы, и это приносит вам огромное удовольствие? Что за удовольствие бить того, кто заведомо намного слабее вас, разве истинному аристократу, офицеру это может приносить радость? Есть у вас восемнадцать планет — вот и воюйте друг с другом, сами с собой! Что плохого вам сделала моя родина, что вы тупо истребляете цвет нашей аристократии и подрываете нашу экономику? Вместо того, чтобы заниматься развитием науки, медицины и сельского хозяйства мы тратим жизни, усилия и финансы, чтобы побыть вашим развлечением на один-два дня! Что вам это дает? Хотите получить ощущение превосходства, но ведь всем и так понятно, что мы слабее вас и нам до вас далеко. Найдите себе равного партнера по военным играм в далеком космосе и устраивайте там побоище на равных. И тогда еще неизвестно, кто выйдет из этих игр победителем. И на вас когда-то должна найтись управа! Вы… — Довольно. Хватит. Замолчите, Николас! — Усмешка давно уже пропала с лица Императора, да мы с Рэрдоном, посмотрев друг на друга, заметили, что глаза у нас начали менять цвет на красный. — Вы, видимо, все же считаете себя бессмертным, господин Торн. А ведь в вашем-то возрасте и с вашим опытом общения с мордрэйдцами давно бы пора понять, что у меня отличная память, и я запомнил все, что вы мне тут наговорили и чего пожелали. Я сказанного вами не забуду и никогда не прощу. — Да плевать мне на вас лично и на ваше мнение тоже! Что вы мне сделаете? Убьете во время этой военной игры? Так все и так к тому идет. — О, нет, мой дорогой адмирал. Зачем мне убивать вас, смерть лишь принесет вам избавление от проблем, а мне так не интересно. Я предпочитаю иной вариант: в качестве наказания за высказанное вами, я сделаю вашу жизнь невыносимой. Это более долгий и насыщенный страданиями жизненный путь. — Да и моя жизнь, и жизнь других ормондцев и так невыносима и полна страданий вашими усилиями. Вы воюете не лично со мной, а со всей моей цивилизацией! — А почему вы уверены, что я воюю не лично с вами, Николас? — Зейндэн презрительно ухмыляется. — Вам не приходит в голову, что мне доставляет истинное наслаждение гонять вас по всему космосу и наблюдать ваши смешные жалкие попытки как-то выстроить оборону? И запомните, Торн, даже если вам сейчас плохо, то еще хуже может быть всегда. Как вы не можете понять такую элементарную вещь. — Воюете лично со мной? — Торн тихо охреневает. — И чем же я лично заслужил такое внимание с вашей стороны? — Дайте-ка подумать, возможно, вашим постоянным хамством и мерзким характером? А быть может дело в вашей непревзойденной наглости? Вам не приходит в голову, что лично вы — причина моей войны с Ормондом? Что мне доставит огромное удовольствие унизить и растоптать персонально вас? Мда, Торн, сегодня точно не твой день. Со всех сторон ты один лично во всем виноват. Вот это поворот, даже я такого не ожидал. Я то наивно думал, мы с Ормондом воюем, а оказывается весь этот спектакль затеян ради одного жалкого адмиралишки. Зейндэн что, совсем не в себе, настолько зациклился на этой кукле фарфоровой? Хотел я уже было что-то ляпнуть, но вовремя придержал язык. Ситуация уже не выглядит такой смешной и забавной, как в самом начале. Адмиралишка поднимает голову и, глядя прямо в глаза Зейндэну, спокойно отвечает: — Что ж, если дело лично и исключительно во мне, то… Вот я тут стою перед вами, ну так убейте меня, Ваше Величество, не теряя времени зря, и пусть война на этом закончится. Я готов пожертвовать собой и своей жизнью ради Ормонда, только прекратите эту бессмысленную бойню. Вы прекрасно понимаете, что и так одержали победу еще до начала войны. Если Вам нужно для полного счастья, чтобы лично я признал поражение — так я его признаю. Но это не значит, что я перестану участвовать в боевых действиях и вылетать в пространство, где идут бои. Я пойду до конца, до последней точки, до финального момента. До самой своей смерти, если вы сейчас и здесь не лишите меня жизни. И сделаю все, на что я только способен, всеми доступными мне способами, ради защиты своей родной планеты. Я признаю свое личное поражение, но я не сдаюсь, как адмирал Ормонда, я пойду до конца, пусть и до конца моей жизни. Я давно готов отдать свою жизнь ради родины в этой войне, ради установления мира и спасения жизней соотечественников, заберете вы ли вы мою жизнь здесь и сейчас, сегодня, или потом — в вашей военной игре. Выбор за вами, Ваше Величество. Зейндэн молча пристально смотрит на Торна, на лице Повелителя появляется непонятное мне выражение. Торн так же молча, не мигая, смотрит ему в глаза. Молчание затягивается. Мы с Рэрдоном переминаемся с ноги на ногу, но тоже не издаем ни звука. Наконец Зейнден, видимо, принял какое-то решение. — Что ж, мой дорогой адмирал. Вы сказали то, что сказали, — с этими словами он наконец-то посторонился, освобождая Торну проход, но тот и не думает уходить. — Я запомню и эти ваши слова, я очень хорошо их запомню. Рекомендую и вам запомнить то, что вы мне сегодня сказали. Идите, адмирал, я вас больше не задерживаю. Торн медленно и спокойно молча уходит. Я больше не в силах соблюдать тишину. — Вот же, так и есть — наглое хамло ормондское, он… — Помолчи, Эдмонд, — голос Зейндэна звучит задумчиво. — Иногда даже враги заслуживают уважения. Он мое уважение сегодня заслужил, что бы он там до этого не наговорил. Мы проходим в ресторан, что-то заказываем, опять непременный коньяк, но беседа не клеится, веселье прошло, радостное настроение сошло на нет. Зейндэн мрачен и задумчив, я замечаю, что он, похоже, поставил себе цель — просто напиться в хлам. Так, этого допустить нельзя, он нам сейчас в адекватном сознании нужен. Надо его отвлечь, да и вообще по домам пора, время позднее. — Ваш приказ адмирала Торна не убивать ни при каких обстоятельствах остается в силе? — Мне напыщенный говнюк пока еще нужен живым, а вот не надоел ли он Его Величеству после этого эмоционального разговора, вот в чем вопрос. — Да, более того, Эверс, насколько я знаю мерзкое торново упрямство, он теперь может начать целенаправленно искать смерти в бою. Этого категорически нельзя допустить. Он нужен мне живым. Мы еще не закончили нашу с ним партию. — Не понимаю я вас, Ваше Величество, — не могу я промолчать, не могу больше сдерживаться, глупая какая-то ситуация складывается, да и поведение Зейндэна напоминает детские игры, ормондишка Торн и то выглядит взрослее и мудрее, что противно признавать. — Ну, предположим, нравится вам этот мелкий дурачок, так и получили бы, что хотите, я уверен, что он бы вам не отказал, а уж после ваших заявлений о том, что он — причина войны, так точно. А может и вообще бы не отказал, кто ж его знает. Он вон сам к вам сегодня в руки удачно так прыгнул, да и не особо сопротивлялся, кстати сказать. Да, говнюк красивый, да, внимания заслуживает, такого трахать, наверное приятно, умный, разговаривать умеет, бери и пользуйся. Нужен он вам — так утащить его в Мордрэйд и все, делов то на полчаса, и делайте потом с ним, что хотите. — Не понимаешь, Эверс, ты меня не понимаешь, — Зейндэн хмурится. — И планов моих в перспективе на него не знаешь. — Не понимаю, так я же честно вам это и говорю. Да никто вас уже не понимает, носитесь с ним как килограммовым Лэнтариумом, пылинки с него сдуваете. Убить — нельзя, в морду дать — и то нельзя. Мы — мордрэйдцы, сейчас война, ну взять его в плен и… — Забыл, Первый Генерал, мы пленных не берем никогда, тут исключений быть не может. — Вы — первое лицо государства, всегда можно сделать для вас исключение из правил, если прикажете. — Нет, пусть все идет, как раньше и шло, мы… И тут нам всем на коммы поступает вызов. Дежурный центра управления полетами. — Ваше Величество, Первый Генерал, Генерал, тут такая ситуация, — голос дежурного звучит удивленно, но при этом в нем явно кроется насмешка, — Ормонд решил пойти в наступление. — Кто командует операцией? — Неужели этот идиот задумал воспользоваться тем, что мы решили подзадержаться на Бентоне. Я, честно говоря, слегка в восхищении, вот же выдержка у говнюка. — И большой ли они устроили переполох? — Адмирал Торн, его крейсер, еще два военных крейсера из тех, новых и сотня военных космокаров. Хэх, вот ничему тебя, дурака ормондского, жизнь не учит. Посидел бы дома спокойно, отдохнул бы с денек, обдумал бы перспективы жизни своей военной. Глядишь, может и капитулировал бы Ормонд. Быть может, и Зейндэн сподобился капитуляцию вашу принять, но нет, этот всегда лезет, куда и когда не надо. Одни проблемы от него. И мне эти проблемы нужно сейчас как-то разрулить, он ведь неприкасаемый, мать его. — Скоро будем. — Я разрываю связь. Выходим из ресторана, Рэрдон почти тащит на себе Зейндэна, который незаметно для меня все же успел изрядно накачаться. И тут у меня появляется странная на первый взгляд идейка. Доходим до крейсера, я отправляю Рэрдона уложить Его пьяное Величество спать, да водички ему налить, да и присмотреть за первым лицом государства, чтоб не упал там где-нибудь ненароком мордой в пол. А сам, пользуясь отсутствием лишних ушей, в нарушение всех военных инструкций вызываю по видеосвязи крейсер адмирала Николаса Торна. Отвечает он практически сразу, и даже особо изумленным не выглядит. Да хреново во всех отношениях он выглядит, честно говоря. — Оставим приличия, Торн. Мало тебе сегодня досталось, не хватило острых ощущений для полного счастья? Что за детские игры, ну куда ты лезешь со своими воздушными такси! А теперь не перебивай и слушай меня внимательно. Включи свои тупые мозги, обдумай, в какую ситуацию ты по своей фамильной торновской глупости вляпался. Мы сейчас возвращаемся с Бентона, а прилетели туда на моем личном военном крейсере. Лететь мы сейчас будем мимо вашей «воздушной засады». Понимаешь, к чему я это говорю? Нас тут два генерала, военных лидеров Империи Мордрэйд, ты грядущий масштаб уничтожения ваших пилотишек осознаешь? А теперь подумай, мозгами то попробуй пошевелить, кто я, и кто ты. Ты — адмиралишка малолетний, на своем летающем корыте против моего боевого крейсера, против Борта Номер 2 Империи Мордрэйд. Ты, экспертишка недоделанный, сам своими глазами этот борт инспектировал. Ты ж должен понимать, что я ради спасения твоей шкуры своей репутацией генерала рисковать не буду, я, во время войны, пролетая мимо тебя, лично обязан тебя уничтожить. Это для меня — вопрос чести и репутации. Одно дело, когда ты там в космосе в игры играешь с нашим старьем, списанным по старости, которое вы за нас утилизируете, снижая наши издержки, а совсем другое дело — самый главный военный крейсер Империи против твоего космического хлама. Дошло до тебя, мудила ты недотраханный? — Генерал, я не буду отступать. К тому же, услышав сегодня то, что я являюсь, пусть и косвенной, но причиной войны по мнению вашего Императора, я вполне осознаю, что ваша задача — уничтожить лично меня. — Дурак ты, Торн. Однозначно, ваша торновская глупость передается по наследству! Засунь уже свою гордость в задницу поглубже и проваливай с моей дороги, пока я добрый. О планетке своей подумай, о сородичах своих, у вас кроме тебя никто эту «игру в войну» не потянет. Нет у вас, кроме тебя, военного руководства адекватного. Ну, уничтожу я тебя, а твое место занять некому, так война, знаешь ли, может на саму вашу планетку перейти. Рассказать тебе, что дальше будет, или сам догадаешься? Торн молчит, видимо, все же призадумался. — А ты пошевели мозгами-то своими куцыми, придурок ормондский. Вот высадим мы десант на вашу планету. Чем вы с нами воевать будете, техникой своей сельскохозяйственной разве что. У вас же нет нихрена. Это мы войны на территориях планет вести умеем, получая при этом удовольствие, поэтому, дурачок, у нас — генералы, а у вас лишь космофлот — у вас адмиралишки одни. У нас — полноценная высокотехнологичная армия, а у вас — лишь дряхлый космический хлам. Вот взять хотя бы тебя, к примеру, ты хоть стрелять то умеешь, или холодным оружием пользовался хоть в жизни раз? Ты лично оружие в руках хоть раз держал за свои 32 года? Молчишь, да не отвечай ты, я и так знаю, что нет. А сможешь ты, аристократишка прилизанный, прямо в глаза живому существу глядя, убить, жизни лишить? Смог бы лично ты, Торн, убить вот меня, к примеру, своими ручками ухоженными? Молчишь, а мне и так понятно, что даже с оружием в руках не сможешь, духу не хватит, потому что не убийца ты, Торн. Убивать живых существ, перед тобой стоящих, в глаза тебе смотрящих, в душу заглядывающих — не каждому дано. А ведь ты сам по себе — не худший из ормондских военных, и не из трусливых. Но не дано тебе многого по праву рождения. Однако, с тобой хоть в войнушку играть не совсем унизительно для сильной стороны, не худший ты противник. — Почему вы мне все это говорите, Эверс? Странно давать советы тому, против кого воюешь. — Да потому что ты, идиот, героизмом своим глупым уважение Зейндэна сегодня заработал. Ну и мое слегка тоже, как бы не противно это признать было, всей твоей дурацкой военной кампанией, командование которой ты один на себе вывозишь. А мое уважение, как Первого Генерала Мордрэйда, дорогого стоит, Торн. Так что подумай ты лучше о возможных последствиях, посоображай головой, если в ней у тебя мозги есть. А чтоб думалось тебе быстрее, послушай меня дальше, внимательно так послушай. Вот высадились мордрэйдские военные на вашу планетку. Часть населения, конечно, сразу в расход пустим, чтобы выжившие лапки вверх быстрее подняли. Аристократишек, что покрасивей, мы по домам своим разберем, догадываешься зачем, для чего нам подобное рабство? Тебя лично, если уж выживешь, на цепь посадим, и будешь ходить по всему Бентону и Мордрэйду снорров гонять пока от старости не сдохнешь, как распоследняя ззбака облезлая, как тебе перспективка на ближайшие сто лет? А остальных сопланетников твоих — старых, страшных, строптивых, болезных и простолюдинов ваших — в рабство. У нас сельского хозяйства нет, вот и будет Ормонд нашим очередным сырьевым придатком. Девятнадцатой планетой нашей Империи. Потому что, если уж война с нами на территорию чужой планеты переходит, тут мы уже не останавливаемся, до конца идем, чтоб лицо свое непобедимой Империи воинов-завоевателей не потерять и репутацию не испортить, чтоб слабаками нас никто не посмел считать. — Генерал, что мешает вам просто запросить нашу капитуляцию и закончить эту военную игру? — Не наигрались мы еще, понимаешь, дурачила скудоумный? Нам пока не надоело, скучно нам без войн мирно жить, да по ресторанам, казино и борделям шляться. Уже не в первый раз говорю тебе, развлекаемся мы так. Война для нас — что для тебя отпуск. Но, традиционно, честно говоря, уж если я настолько откровенен с тобой, выскочка малолетний, сегодня, я тебе больше скажу: уже скоро игра эта нам наскучит, месяца три и все, свободен, Торн, конец военной игре. Оставим вас без космофлота, да отхватим у вас половину вашего воздушного пространства, ну и мало ли что там еще Зейндэн захочет с вас поиметь. А ты своим этим показательным выступлением сегодня только портишь все, пойми ж ты уже наконец, ты ж самому себе вредишь и родине своей! Дай нам наиграться с наименьшими для вас же самих потерями! Неужели ты реально рассчитывал, что пока Первый Генерал с заместителем в твоем ресторане коньяк глушат, ты своим этим показательным наступлением что-то отвоевать у нас сможешь? На что ты рассчитывал то, дурачок, куда ты полез, мальчик. Ну, сам ведь сегодня поражение признал. Ты мне вроде адекватным в этот момент показался, а тут такой фортель сделал, всё о себе впечатление испортил. Ты вот мне, кстати, лучше скажи, как ты планы боев, расстановку сил и прочее составляешь? В вашей Военной Академии этому не учат, да и не воевали вы никогда, где тебе было опыта набраться. Я тут я вижу, что-то он засмущался, замялся, странная реакция. — Ну не молчи, давай, выкладывай, я вон тебе сколько полезного наговорил сегодня по доброте своей душевной, уж больно коньяк у тебя в ресторанах хороший, душу прям греет. — Да что ж из тебя все выдавливать то надо, я ж не код от сейфа с золотом империи прошу. — Я читаю много. Я… ваши учебники читал. Я заржал так же, как когда увидел его в объятьях Повелителя. Ха, против меня — моей же книжкой. Отличное оружие, адмиралишка ж ты тупоумный. Вот же ж клинический дебил! — Вот же ты ж невъебенно забавный идиот, книжный ты червь! Дурья твоя голова, я хоть и пару тысяч лет назад эти учебники писал, и наша техника изменилась, но так вам-то, с вашими летающими корытами и до тех наших кораблей далеко, да и военным вашим до таких, как я! Ты реально, где-то в глубине души думал, что книжку почитаешь, и победить меня сможешь, или мозги мне запудрить хочешь? — Эверс, а разве не нужно попытаться лучше понять противника, хотя бы просто попытаться? Я ведь уже давно, в том числе и от вас, знал, что войну нам не выиграть. Я сделаю, все, что в моих силах, но… Я и сегодня вам сказал, что готов признать поражение. Но разве у меня есть возможность сделать такой выбор за весь Ормонд? Наш Император все еще надеется на победу, а ваш — не готов принять нашу капитуляцию. Я не могу повлиять ни на одну из сторон, хотя сегодня и попробовал. — Да, я тому свидетель, — смеюсь от всей души, — и с двух сторон знатно тебе прилетело, да, Торн? Инициатива, дурачок ты недалекий, всегда наказуема. Не по тебе задачка, так брось ее и знай свое место. Не нужен он никому, этот твой глупый героизм, вот уж сколько раз тебя жизнь учила, а все без толку, что ж ты упёртый такой. Ну, в общем, надоел ты мне, я вроде тебе все подробно разжевал, обрисовал, как мог, картину в целом. А дойдет ли истинное положении дел до тебя — я за это не в ответе. И так из-за тебя зря в космическом пространстве лишние полчаса болтаюсь. Будь умницей хоть раз в жизни, отступи сегодня, ну не твой сегодня день, Торн, не твой! Пойми это и смирись с ситуацией. Лети домой, коньячка перед сном хлебни, выспись хорошенько, вдруг поутру еще какая умная мысль в голову придет. А то что-то я подустал, да и добродушное мое настроение долго не продержится. Сворачивай свою армию летающего антиквариата, вали в свой Ормонд, в теплую постельку, пока еще есть куда. Прими совет того, у кого опыта в тысячи раз больше, чем у тебя. В противном случае раздолбаю и тебя, и все твои воздушные такси, и тогда точно загубленные жизни пилотов будут на твоей совести. Надо оно тебе? Я ж могу и во вкус войти, и сам в войне участие принять, я, в отличие от твоего трусливого руководства, войны страсть как люблю. А уж если я лично в игру вступлю, тогда от твоего Ормонда любимого дня за три останется только воспоминание. Принимаешь совет, ха-ха, мой дорогой адмирал? Я вижу, что Торн сгорает от стыда. Еще бы, такой удар по самомнению и репутации. В Ормонде его по головке за этот отступающий маневр не погладят точно. Но я честно обрисовал всю картину, деваться ему некуда. — Да, генерал. — Ну и молодец, хороший мальчик, чтоб духу вашего на моем пути через десять минут не было. Время пошло. Проваливай к демонам, Торн. — Я разрываю связь. Включаю дальний радар, и через пару минут вижу, как ормондское летающее дерьмецо со своей свитой проваливает восвояси. Благоразумие в этот раз победило торнову гордость и самомнение, удобные они все же, ормондишки, с ними если по-умному, то договориться и получить нужное можно всегда. Что ж, Ларри, Зейндэн и мой Демон могут быть спокойны. Сегодня жизни мелкого Торна ничего не угрожает. Утомился я что-то, пора домой, в мягкую постельку. А завтра будет новый день, новая битва и новый военный спектакль. И я займу место в первом ряду зрителей, с непременным коньячком и отличной закуской. Игра продолжается!