Никто не совершенен

От лица Николаса Торна После нашего последнего разговора с Зейндэном на Бентоне мне было неспокойно. Смущало меня то, что он как-то слишком быстро от меня отстал и даже не пытался устроить мне никаких пакостей. Хотя до начала экспертизы я опасался или провокации в космосе, или что меня просто пристукнут по-тихому в темных бентонских переулках. Однако, визу мне выдали, гарантийное письмо о личной неприкосновенности, подписанное лично Императором — тоже. Так, с одной стороны, выполнение предстоящей экспертизы меня совершенно не радовало. К тому же, несмотря на все выдаваемые Мордрэйдом гарантии, я до конца не был уверен, что если им мое заключение не понравится, то мне дадут спокойно покинуть их гостеприимную в кавычках планету. А с другой стороны, за последние несколько столетий, я буду первым ормондцем, побывавшим на Мордрэйде. И это будоражило мое любопытство вопреки инстинкту самосохранения. Не думаю, что у меня будет шанс увидеть планету или, к примеру, побывать в столице, но хотя бы ради возможности хоть одним глазком взглянуть на этот покрытый льдами мир, я готов был рискнуть. О Мордрэйде известно очень мало, или практически почти ничего. Известно лишь было, что на планете континенты полностью покрыты льдами и лишены растительности, что там есть гейзеры и термальные источники, пара неспящих вулканов и вечная зима. Сама планета — столица Империи Мордрэйд, а число планет-колоний, входящих в империю точно было не известно — 17 или 18, а, возможно, даже больше. Население столицы Империи — исключительно аристократия, даже живой прислуги не было, использовали они исключительно роботов. Ходили слухи о том, что мордрэйдцы живут в ледяных дворцах или пещерах, но мне эти сплетни всегда казались неразумными. Судя по их привычках и поведению на Бентоне, они предпочитали комфорт высочайшего уровня, а какой комфорт в пещере? Загадкой было и то, что никто и никогда не видел мордрэйдских женщин, но судя по тому, что как-то дети у них появлялись, женщины где-то там по логике должны были бы быть. Хотя, демоны их знают, может все их дети в последние тысячелетия — чудо генетики этой расы военных-завоевателей. Формально же мировое сообщество полагало, что мордрэйдцы — однополая раса. Мордрэйдцы на эту тему не распространялись, у них вообще обсуждение личной жизни или их семейных связей полностью под запретом. Я как-то пытался расспросить об этом Лэннора, но он в резкой нехарактерной для него форме посоветовал мне не совать свой любопытный нос в чужие личные дела, и больше к этой теме я не возвращался. Одно я знал точно: мне там будут не рады. И я был уверен, что результаты проверки их не обрадуют. Но вовсе не потому, что Империю Мордрэйд интересовало общественное мнение, а потому что чужак — представитель отсталой цивилизации будет копаться в их делах. Кому-либо уровня генерала Эверса показать полковнику-ормодцу несовершенство своего флота — унизительно. Я также не питал иллюзий по поводу судьбы экспертного заключения, скорей всего, все огрехи и недостатки Мордрэйду «простят» в обмен на взятки, которые Зейндэн легко предложит руководству Совета. А вот я пару-тройку врагов себе точно наживу. Но самоотвод я брать не стал, не захотел терять лицо, да и любопытство пересилило, когда еще представится такая возможность побывать на закрытой для чужих планете. Две недели на подготовку у меня было, я пытался собрать по крупицам всю скудную информацию о Мордрэйде, вспомнил даже о дневниках деда, которые он мне оставил. Но и там информации было немного. А я был уверен, что Зейндэн или Эверс постараются выставить меня дураком при выполнении экспертного задания. Глупо выглядеть я не любил, да и свою репутацию эксперта портить не хотелось. По прибытии в пограничное пространство мне пришлось полдня подписывать документы о неразглашении, по которым выходило, что все, что я бы не увидел и не услышал за две недели пребывания там не подлежит разглашению. Вплоть до температуры воздуха и дизайна космопорта. Ну что ж, меня это в общем-то не удивило. Удивляло скорей всего то, что Мордрэйд вообще согласился на экспертизу. Встречу мне приготовили теплую, доброжелательную, хорошо еще, что узнав про лед заранее, я позаботился приобрести солнцезащитные очки. А хождение по льду — то еще удовольствие, если бы не мое врожденное чувство равновесия и легкая походка, я бы точно вряд ли устоял на ногах. Вскрываем конверт с заданием, как я и предполагал, ловушка расставлена Зейндэном грамотно. Эксперт должен выполнить тестовый полет, управляя Бортом Номер Один. Невыполнимая задача для любого пилота, кроме мордрэйдца. И кроме меня. Как-то в детстве, я помню, дед рассказывал мне, что корабли мордрэйдцев разумны, как живые существа, и пилот может разговаривать с кораблем. И если пилот не в состоянии управлять кораблем, например, получив травму, или по иной причине, то корабль берет управление на себя, а пилот просто направляет его голосом. Но не любой пилот, а только мордрэйдец, или такой как я. Мой скрытый тайный талант — дар убеждения, дар переговорщика, безупречного управления голосом, тем особым голосом, которым я говорил всего лишь несколько раз в жизни, тем голосом, благодаря которому я мог изгонять снорров, убедить учителей в гимназии позволить мне сдать выпускные экзамены на два года раньше положенного, заставить адмирала Престона доверить мне мой первый знаменитый тестовый полет, договориться с Лэннортом о сотрудничестве в шестнадцать лет. Я старался не злоупотреблять своим даром, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Таких, как я называют ноа. Нас единицы в этом мире. Ноа рождаются только у мордрэйдцев. У ормондцев и бентонцев, вроде как известны случаи, но лишь в теории, но и это под вопросом. Самые сильные ноа — мордрэйдцы, их дар убеждения идеален, самые слабые — бентонцы, если они вообще существуют у бентонцев. В Ормонде последние лет триста ноа официально не рождались. Ноа ненавидят все, никто не хочет попасть под чужую безоговорочную власть. Говорят, что мордрэйдцы, узнав, что их соотечественник — ноа, или убирают его по-тихому, или высылают на дальние рубежи руководить работами рабов в шахтах. Я заметил свою особенность в детстве. В наших школах обязательный предмет — музыка, каждый выпускник школ для аристократов должен уметь играть на каком-либо музыкальном инструменте. Но речевой аппарат ормондцев не позволяет им петь. Вообще. У нас даже оперы нет, только театр, балет и различные оркестровые мероприятия. Когда мне было восемь, я был на концерте, с которым к нам прилетала труппа с Бентона. А потом, дома, когда был один, попробовал по памяти сыграть на клавире одну из услышанных арий и спеть. И у меня получилось. Без преувеличения скажу, что голос мой был прекрасен. Но я был скрытным, не особо общительным ребенком и никому об этом не сказал. Спросил у отца, могут ли ормондцы петь, он то мне и рассказал про ноа. А потом я сам стал искать любую доступную информацию, так и узнал, что помимо бесполезного пения, у меня есть особый дар убеждения. И я научился им пользоваться. Говорить так, чтобы только тот, к кому я обращаюсь, слышал мой голос особенным и подчинялся ему, а окружающие ни о чем не догадывались. Теперь передо мной стояла очень сложная задача: убедить мордрэйдский корабль позволить мне сделать этот тестовый полет. А я ни разу не пробовал говорить голосом ноа на мордрэйдском. И в успехе я был не уверен. Поэтому и отложил выполнение этого, на первый взгляд невыполнимого, задания на последний день. Мне нужно было на ком-то потренироваться и так, чтобы никто из мордрэйдцев ни о чем не догадался. В противоположность ноа, у мордрэйдцев есть роан — те, кто могут распознать ноа по голосу или, как они говорят, по отголоску души. На роан чары голоса ноа не действуют, а распознать в мордрэйдце роан никак нельзя. Только в какой-то древней статье мне попалась информация, что роан отличает особенно злобный характер, типа как у мерзкого Эверса. Для моего эксперимента мне нужно было найти более-менее добродушного мордрэйдца — задача практически нерешаемая. Самой подходящей кандидатурой мне показался в итоге Рэрдон Коннор, с которым мы до этого общались пару раз по делам Совета, во всяком случае, откровенной ненависти он ко мне не испытывал, ормондишкой или представителем отсталой цивилизации публично не называл. Однако, для проверки мне нужно было, чтобы никто рядом больше не крутился, а как назло, вечно вокруг возникала недовольная физиономия Эверса. Дни шли, до назначенного срока оставалось все меньше, и меньше времени, и я начинал откровенно нервничать. Удобный случай мне представился лишь за три дня до финального испытания, когда я уже решил, что придется рисковать вслепую. Я закончил практически всю проверку, кроме крейсеров Зейндэна и Эверса и десяти транспортников торгового флота на мой выбор. Торговый флот Мордрэйда был огромен, еще бы, на их планете полностью отсутствовало сельское хозяйство, т.е. всю продукцию для пищевой и легкой промышленности они закупали на других планетах. Да и промышленности как таковой на планете не было, аристократы не хотели пить загрязненную воду и дышать выбросами промышленных предприятий. Список нарушений правил эксплуатации и Устава в военном флоте Мордрэйда меня просто поразил. Процентов восемьдесят полетов за последние три года были с нарушениями. Я с ужасом ждал того дня, когда мне придется перед всей мордрэйдской аристократией и военной элитой зачитать свое разгромное заключение. Хотелось все же покинуть Мордрэйд в добром здравии или хотя бы живым. Поэтому дополнительно специально выискивать промахи еще и торговом флоте мне показалось неуместным и неразумным. В задании эксперта выбор десяти торговых кораблей был обозначен, как мой личный выбор, без уточнений и методики. Я решил, что особой беды не будет, если я, банально обращусь к Рэрдону Коннору и негласно спрошу его, какие корабли мне стоит с наименьшими потерями включить в отчет. Да, не совсем этично, с другой стороны, в задании не было указаний, что я не могу обратиться за консультацией к кому-либо из мордрэйдцев. Работал я в здании космопорта в специально для такого случая оборудованном зале, с полным доступом к базам данных. Когда светлая мысль об обращении к Коннору пришла мне в голову, я случайно в окно увидел, как ненавистный Эверс садится в космокар и куда-то сваливает. Отлично, момент как нельзя более подходящий. Подождав пару минут, связываюсь по комму с Коннором и прошу его зайти в зал, ибо мне нужна дополнительная информация. Дело за малым, включить режим обаяшки и придумать, что бы заставить Коннора сделать то, что мне необходимо. И тут меня осенило! Если я пойду на уступку и проведу проверку торгового флота на условиях, выгодных Мордрэйду, то можно попросить Коннора об одолжении: в отсутствие Эверса дать мне покопаться в его бортовых журналах, все равно его крейсер мне надо проверять. Коннор — заместитель Эверса и вполне может иметь доступ к его кораблю, а мне страсть как надо кое-что глянуть в бортовом журнале Эверса, но так, чтобы он сам не стоял у меня за спиной. Посмотреть кое-что важное лично для меня, что не входит в задание эксперта. То есть превышение полномочий эксперта, за что могут выгнать из экспертов с пожизненной черной картой, но я готов был рискнуть. В обычной ситуации Коннор, конечно, отказал бы мне и вызвал бы Эверса обратно, но если у меня получится его убедить, то все может сложиться удачно — и проверку сделать без злобного взгляда в спину, и информацию, меня интересующую посмотреть, и проверить мой талант ноа на мордрэйдском языке. Конечно, как я и ожидал, Коннор был не готов добровольно пойти мне навстречу. — Не уверен, что мне стоит это делать в отсутствие генерала. У вас будет достаточно времени завтра. — Рэрдон, вы же знаете, что у меня с генералом, как бы так сказать помягче, взаимная острая непереносимость. Зачем лишний раз раздражать друг друга, тем более, что могу сказать вам, что от моего отчета в восторге никто из вас не будет. Вы сами прекрасно знаете, что нарушений в последние годы у ваших пилотов более, чем достаточно. Он колеблется, задумчиво смотрит мимо меня. В общем, из всех мордрэйдцев он самый нескандальный, но я чувствую, что он сейчас готов мне отказать, просто подбирает вежливые слова для отказа. И тут я понимаю, что вот он тот момент, пора включать талант ноа. — Рэрдон, я знаю вашу любимую поговорку о том, что чтобы что-то получить, нужно что-то дать взамен. Давайте договоримся, вы избавите меня от лишнего общения с генералом, а я дам вам возможность выбрать десять кораблей торгового флота, к которым у меня не может возникнуть никаких претензий. — Мой голос звучит, как музыка для его ушей, хотя должен признаться, что на мордрэйдском мне намного сложнее применять свой талант. — Сегодня я проверю крейсер генерала, а проверку торговых транспортников я отложу до завтра, у вас будет время подготовить список. Только пусть это останется между нами? Я вижу, что мой голос действует, на его лице появляется такое слегка отстраненное выражение, какое я видел до этого на лицах Престона, Лэннорта, учителей. — Хорошо, думаю, что я, как его заместитель, могу в его отсутствие принять такое решение. Но проверку крейсера генерала вы будете проводить строго в моем присутствии. Сработало! — Конечно, безусловно, как бы я это мог сделать иначе? Без сопровождающего на борт я не попаду. — Я был просто само обаяние и излучал доброжелательность. — Обещаю, я вас надолго не задержу. Только бы Эверс не вернулся. Надо спешить! Поднимаемся на борт. — Пытаетесь меня убедить, что расстроены ляпами генерала Эверса? — Коннор насмешливо поднимает бровь. — Никогда не поверю! Но у вас такое выражение лица, как будто вы скорбите о том, что корабль генерала проверку не прошел, как о личной утрате. — А… нет, не в этом дело. — То, что я увидел в бортовом журнале, просто выбило меня из колеи, вышибло весь воздух из моих легких. Сохранить самообладание в тот момент было для меня непосильной ношей. — Просто не люблю скандалы и лишние конфликты. А с Эверсом особенно. Я увидел то, что никак не ожидал увидеть. Я думал об этом, но не хотел этого знать. Нет, все же хотел, иначе, зачем бы я полез копаться в старых учетных записях Эверса… Мысли мои в ту же минуту утекли далеко от проводимой экспертизы. Но надо было поднимать задницу с кресла пилота и скрыться подальше от пристального взгляда Коннора, который искренне недоумевал, что со мной не так. — Демоны, Торн, ну что вы могли там накопать? Максимум то, что генерал не проходил проверку на алкоголь при полетах с Бентона домой! — Коннор звучит насмешливо. — Но ведь вы прекрасно это знаете, даже можете по датам узнать где, с кем и сколько он выпил! Не переигрывайте, вам не идет! Надо было срочно что-то придумать… — Просто я думал, что уж Первый Генерал вашего космофлота соблюдает Устав, и что у него есть личный пилот, — что-то там я промямлил, вот не до проверки мне в тот момент было, совсем не до нее. — И да, очень неожиданно. — Не переживайте, все это не имеет никакого значения, — Коннор смехается. — Вы все равно не сможете сделать тестовый полет, и ваше заключение отправится прямиком в мусорную корзину. — Ну, это мы еще посмотрим, — мне наконец-то удается вернуть на свое лицо выбранное мной отстраненное выражение. — Я, в общем, закончил. Спасибо за содействие. Пожалуй, на сегодня работу я завершу, а завтра жду от вас согласно нашей договоренности список транспортников для проверки. — Лично приду посмотреть. Знаете, я всегда относился к вам с уважением, в отличие от большинства мордрэйдцев, но в текущей ситуации ваше странное упрямство играет не в пользу вашей репутации, — выражение легкого презрения появилось на лице Коннора, и тут же пропало. — Возможно, вы просто не можете поверить в то, что наша техника не работает в руках чужаков. Но поверьте, это действительно так, как бы вы не относились к нашей магии. Вам стоило отказаться от выполнения невыполнимого задания в момент вскрытия конверта. А вот публичный позор и провал через две недели работы впустую могут сильно ударить по вашему самолюбию, да и по репутации, господин Торн. Наши пилоты заключают между собой пари, через сколько минут после того, как подниметесь на борт, вы бросите это бесполезное дело. Ставки начинаются с одной минуты. Но никто не поставил на то, что поражение займет у вас более пяти. Обидно, однако. Как щелчок по носу получить. — А кто-нибудь поставил на то, что я смогу выполнить это задание? И каковы ставки? — Вот гадство, мало того, что придумали унизительное для эксперта задание, да еще и тотализатор устроили! И вдруг Коннор отворачивается чуть в сторону. Смущение? Да ладно?! — Я. Исключительно из солидарности с вами, как эксперт комиссии, а не потому что я верю в ваш успех. Задание было сформулировано не совсем честно. Я не считаю, что это правильно, и не хотел бы быть на вашем месте как эксперт. — И каковы ставки? — Не поверите, весьма высоки: 1 к 10 000. Я поставил 100 кредитов, смешная сумма. Но если вы каким-то образом сумеете убедить присутствующих, что полет состоялся, то я получу миллион, — Коннор смеется. — Но это невозможно. Невозможно ни при каких условиях. Не питайте иллюзий. — Что ж, — отвешиваю ему шуточный поклон, — постараюсь не разочаровать вас. Миллион — не миллиард, но все равно приятно. Что ж, свой миллион Коннор в итоге получил. Полет прошел идеально, как я и планировал, но впереди меня ожидала самая неприятная стадия экспертизы — публичное оглашение результатов и ответы на вопросы, уж если у кого-то они и будут. Зал Заседаний Совета Империи Мордрэйд был полон. Если в день оглашения задания для эксперта в зале присутствовало от силы пятьдесят слушателей, то сегодня их было на порядок больше. Пятьсот, тысяча? Пятьсот мордрэйдцев смотрели на меня с искренней ненавистью. О, пилоты, министры и иная элита отлично понимала, что огрехи и просто грубые нарушения присутствовали почти у всех. А получить разнос от, как они меня в глаза называли — «тупого мелкого ормондишки», было унизительно. Бесстрашным я, конечно, не был. Я изначально не стремился выступать экспертом в данной ситуации, но так уж сложилось. Но, пока я стоял перед этой устрашающей аудиторией, меня пробирала дрожь до костей. Разве что волосы на голове не шевелились. Я не мог себе позволить ударить в грязь лицом, не мог показать свой страх или дать слабину. Пристальный взгляд одного то мордрэйдца вызывает у ормондцев дискомфорт, а тут собрался весь высший свет, и все их взгляды были неотрывно направлены прямо на меня. Мордрэйдцы, если внимательно слушают собеседника, практически не моргают. И я кожей ощущал направленный на меня поток ненависти и традиционного презрения. Ровно напротив трибуны докладчика сидит Его Величество при полном параде, с ним рядом — непременный Эверс, весь первый ряд — военная элита, второй ряд — члены Совета и министры. Что ж, тянуть нет смысла. Натягиваю на лицо свою стандартную презрительную гримасу, ведь лучшая защита — это нападение, и начинаю зачитывать статистику допущенных нарушений. Претензий у меня нет только к торговому флоту, а вот военный флот — на грани фола. Более восьмидесяти процентов полетов проходит с нарушениями. Некоторые крейсеры годами не проходили технических проверок, и их эксплуатация представляет опасность не только для самих пилотов, но и для находящихся с ними в одном пространстве кораблей других цивилизаций. Читал я свой отчет, надо сказать, по бумажке. О, у меня отличная память, и я мог бы все цифры и показатели перечислить наизусть, но мне не очень то хотелось смотреть на внимающую мне аудиторию. И тут в какой-то момент я поднимаю взгляд. И я не вижу ни одной пары темных глаз. Я вижу только направленные на меня пристально в упор смотрящие ненавидящие меня кроваво-красные глаза. Все, мне пиздец. У меня нет других слов. Но я упорно продолжаю дочитывать свой подготовленный текст до самого конца. Дочитал последнюю цифру и пора переходить к финальному экспертному заключению. Выхода нет, я поднимаю глаза и обращаюсь прямо в зал, ко всем этим с ненавистью обращенным ко мне лицам. — Принимая во внимание объемы допущенных нарушений Межпланетного Космического Устава по результатам проведенной проверки, я буду рекомендовать Межпланетному Космическому Совету аннулировать лицензию Империи Мордрэйд на присутствие в общем межгалактическом пространстве военного флота Империи Мордрэйд до исправления всех выявленных нарушений. Также, я буду рекомендовать Межпланетному Космическому Совету аннулировать лицензии ряда пилотов военного флота Империи Мордрэйд до прохождения ими полной переаттестации. Претензий к торгово-транспортному и гражданскому флоту у эксперта нет. Есть ли у вас вопросы, Господа? Мертвая тишина в зале и тут голос откуда-то из середины. — Да, господин эксперт, один только вопрос, вы считаете, что ваших полномочий хватит, чтобы запретить эксплуатацию всего военного флота самой могущественной Империи? — Да, полномочия эксперта дают мне право выдавать подобные рекомендации. — Господин эксперт считает себя бессмертным? — Все тот же голос и смех в зале. — Я не считаю себя бессмертным, я уверен, что работа выполнена мной на надлежащем уровне. Если у представителей Империи Мордрэйд есть жалобы на качество работы эксперта или его квалификацию, то они могут передать их после окончания экспертизы в Высший Контрольный Орган Межпланетного Космического Совета. Будет назначено служебное разбирательство и будет проведена проверка выполняемых экспертом действий. На время проведения данной проверки аннулирование лицензии может быть отсрочено. — Вежливый поклон в сторону Зейндэна и Эверса. Но они оба молчат. Зейндэн о чем-то задумался, а Эверс смотрит как-то странно, как будто сейчас сорвется с места и размажет меня по стенке. Наконец молчание прерывает Император. — Что ж, мы более подробно ознакомимся с предоставленными Вами заключениями, господин Торн и примем свое решение. — Холодный отстраненный голос. Свалить бы уже отсюда поскорее, и желательно живым на своем крейсере, а не в гробу. — Благодарим за уделенное нам время. Эстафету перехватывает Эверс. — Так, если вопросов больше нет, то предлагаю Заседание Совета Империи Мордрэйд считать завершенным. — Эверс покидает свое место и энергично двигается в моем направлении. Наклоняется почти к моему уху и говорит еле слышно и скороговоркой. — Если хочешь жить, шевели ногами и вали отсюда, придурок ормондский, пока кто-то из пилотов не пришиб тебя не отходя от места. Бегом, проваливай, твоя виза истекает через два часа. Коридор для вылета открыт. Да оставь ты свои бумажки, не собирай этот мусор никому не нужный. Неужели совсем у тебя мозгов нет, и ты думаешь, что какой-то жалкий пилотишка-ормондишка, полковник недоделанный сможет забрать лицензию у всего военного флота Империи Мордрэйд? Пойдем же уже, шевели ногами, дебил, — Эверс идет рядом со мной и продолжает раздраженно бубнить сквозь зубы. — Это каким же надо было быть самовлюбленным идиотом, чтобы думать, что кого-то на самом деле интересует, нарушаем мы этот задрипанный Устав или нет. Да насрать нам и на твое мнение, и на мнение этого вашего совета, только врагов себе нажил, меня лично перед Императором опозорил, скотина. — Я разве виноват, что ваши пилоты, да и, честно говоря, генерал, вы лично не соблюдаете правила? — И почему я должен молчать то? Это же работа моя, искать недочеты. Хотя я еле успеваю ноги переставлять, чтобы не отстать от Эверса. Похоже, меня все же выпустят отсюда и даже живым. — Спасибо скажите, что я деликатно оглашал результаты, не выделив отдельно грешки высшего военного руководства, как в общем-то и положено было бы сделать. — Понял, небось, гаденыш недоделанный, что пройдись ты по нам вслух публично и поименно, живым бы не ушел? Кто-то, так или иначе, не сдержался бы, — Эверс злобно кривится. — Нашел, с кем связываться, один против Империи Мордрэйд! Героем себя захотел почувствовать? Провожай вот теперь тебя, трать на тебя свое время, чтоб не прибили драгоценного эксперта по дороге! Император ведь тебе лично гарантию неприкосновенности дал, а не то я бы сам своими этими руками придушил бы тебя здесь, не сходя с этого места, чтоб не выделывался больше. Отправил небось свою писанину в Совет до того, как с докладом публично выступать? — Отправил. Послушайте, Эверс, я ведь честно предупреждал Его Величество, что я не пойду на подлог, и вам стоило пригласить любого другого эксперта. — О, Торн, вот в кои-то веки наши точки зрения с тобой хоть по одному вопросу совпали! Я был против твоей кандидатуры, ты ж не можешь интеллигентно засунуть свое мнение куда подальше, и не мешать другим жить, как им живется. Кому лучше то стало от твоей честности? Все равно твой отчет в итоге засунут в глубокую задницу и не достанут оттуда никогда. И не так уж дорого это будет нам стоить, поверь. А были б у тебя мозги, вместо сводов правил и инструкций, в голове твоей тупоумной, хватило бы ума взять самоотвод. Мы дошли до моего крейсера, и Эверс разве что не пинком меня впихнул в еще до конца не открывшийся шлюз. — Проваливай на свою отсталую планетку, и спасибо скажи, в пол кланяйся, экспертишка убогий, что Его Величество лично подтвердил твою неприкосновенность. Советом Эверса «проваливать побыстрее» я решил безотлагательно воспользоваться. Я и сам был рад унести ноги поскорее. Да уж, что и говорить, врагов я нажил себе предостаточно. Теперь ходить по Бентону и вечерами оглядываться. Но не нанимать же охрану, у нас это не особо принято. С Лэннертом надо посоветоваться. Но, к сожалению, еще в одном Эверс оказался совершенно прав. Результаты проверки были задвинуты так глубоко, словно я и не потратил на нее две недели своей жизни. Через два дня меня вызвали за закрытое заседание Межпланетного Совета, на котором уважаемые члены Совета мне в течение часа четко и конкретно по пунктам объяснили, что я не разобрался в ситуации, все понял неправильно и, если я хочу сохранить свое место эксперта и, главное, свою репутацию, то мне об этом отчете стоит забыть раз и навсегда. Я пытался возражать и отстаивать свою правоту, но руководство Совета посмотрело на меня, как на несносного ребенка, и вынесло вердикт, что тема закрыта, и вы, Торн, свободны, можете идти на все четыре стороны быстрым шагом. И чем скорее, тем лучше. На выходе из здания я столкнулся лично с Его Величеством Зейндэном. Вежливый кивок, да, я, конечно, был не просто расстроен, я был в бешенстве. И тут он меня порядком удивил. Я ждал очередного унизительного замечания в свой адрес, но услышал совсем другое. — Не смотря ни на что, Торн, ваша позиция не может не вызывать уважения. Мстить я вам не собираюсь. Хотя, гибкость в решении ряда вопросов вам не помешала бы. Все, полковник, свободен, освободи дорогу.- И Его Величество гордо проследовал в Межпланетный Совет, как я подозреваю, чтобы раздать немалое вознаграждение тем, кто должен был являться гарантами соблюдения ими же установленных правил и норм. Но, по сути, оказались лишь гарантами своих собственных меркантильных интересов. Все вернулось на круги своя. Я — к патрулированию и управлению бизнесом, Мордрэйд — к лидерству их военного флота в межпланетном пространстве. Как позже с насмешкой сказал мне Лэннерт, что только столь наивный и принципиально следующий правилам дурачок, как я, реально думал, что не все можно продать и купить в этом мире. Что есть ситуации, когда честность, порядочность и добросовестность не стоят ничего. Все и всё имеют свою цену, главное предложить нужное с позиции одной стороны и не продешевить, оказавшись в положении другой. — А разве вы сами, Николас, не поступили аналогично, когда на вас поступила жалоба на аморальное ведение бизнеса? — И он насмешливо усмехнулся. — Бросились спасать родину, чтобы родина закрыла глаза на ваши проступки. Не стоит возражать, себе то хотя бы не врите! Ответить мне было нечего, но отчего-то стало мерзко на душе. Если я сам не идеал, то имею ли я право давать кому-то советы, как правильно поступать? И я решил взять положенный мне годами до этого неиспользуемый отпуск, улететь на пару недель в какие-нибудь межгалактические дали, где отсутствует светское общество, нормы морали, где нет связи ни с кем. Где нельзя связаться ни с одной планетой и ни с кем лично по комму. Туда, где недоступны новости. Туда, где ты и сам недоступен ни для кого. Подумать о своей жизни, так сказать, на досуге, в полной космической пустоте.