Никто не совершенен

От лица Эдмонда Эверса Всего несколько дней прошло с момента объявления начала игры. Наша сплоченная компания снова на Бентоне. Главный ресторан сети «Звездное небо», который, как я на тот момент уже знал, принадлежит Торну-младшему. Празднуем, отмечаем, веселимся, наслаждаемся тишиной. И тут Зейндэн и я замечаем Торна, проскользнувшего незаметной тенью за Лэннером в свой кабинетик. Жалкое зрелище: глазки в пол и выражение лица спокойное, без обычной наглости, вот так новость! Последний разговор с нашим Императором пробудил в нем инстинкт самосохранения, забавно. Того и гляди, этот мелкий поганец станет вежливым, ха. Вся наша развеселая компания уже достаточно навеселе, и Его Величество, да, он, конечно, слишком молод и азартен, шутка ли — чуть более 900 лет, это совсем не возраст для нас, тоже замечает Торна в его необычном новом состоянии: — Эверс, подслушаем? Звучит, как пьяная шутка, но он поднимается, и я, как основное приближенное лицо, как его наставник и лучший друг, вынужден следовать за ним. Меня тоже гложет любопытство, а по большей части еще и опасение — не сболтнет ли мелкий Торн своему юристу что-то лишнее о нашем с ним разговоре приватно, думая, что его никто больше не слышит. Нам не нужно прислонять ухо к дверям, чтобы подслушать разговор, достаточно просто выйти в любое более-менее тихое место, где нет музыки и ненужных голосов. Наш слух идеален. Интересный разговор. Я ошибался, я был уверен, что Торн провокационно по своему характеру сделал то, что сделал. Но… — Да, я все понял, Лэннор, но даже независимо от последствий, мне, пожалуй, впервые в жизни стыдно, я не хотел нанести оскорбление целой нации, не было у меня таких намерений. Простите меня, вы лично, если я действительно в чем-то виноват. Но даже несмотря на ваши слова, я не понимаю, в чем моя вина, правда, не понимаю, — что-то такое там Торн бубнил, но, честно говоря, и мне, и, похоже, его юристу-моему соотечественнику, показалось, что не все то правда, что он говорил. Врать он, похоже, так и не научился. Зейндэн Аурис Лэнтэр III, наш великий Император смотрит мне в глаза с усмешкой. — Эверес, пришлите мальчику официальный ответ — мы принимаем его извинения. И, я правильно выбрал свою пешку в этой игре. Уверен, что он подрастет за эти десяток или чуть более лет, которые я отвел вам на подготовку военных игр. Я резервирую эту игрушку за собой. Предупредите всех, он нужен мне живым как можно дольше. Хорошо бы, чтоб к началу войны он стал адмиралом, игра стала бы более забавной. Правда, это маловероятно, сейчас ему двадцать один, в тридцать один — и адмирал? Его дед стал адмиралом в тридцать, но это исключение из правил, плюс он был братом Императора Ормонда, родным братом, а этот — просто внучатый племянник, да и репутация их семейки оставляет до сих пор желать лучшего. Мне не хотелось бы видеть такое выражение лица Его Величества в свой адрес: этакое загадочно-насмешливое, с легким оттенком презрения. Мне стало немного ностальгически грустно, Ларри, просто я обещал хоть один раз помочь твоему сыну, но не того ты о помощи попросил, наша мордрэйдская помощь всегда выходит боком всем посторонним. Не расскажи я глупому мальчику легенду о Демонах Ночи, он бы не попал в эту историю и не привлек бы к себе лишнего внимания. Возможно, и военная игра бы обошлась без призвания высших магических сил. Или просто началась бы на десятилетия позже, что для нас, бессмертных лет пятьдесят или даже сто? Тратить магию Демонов на жалких ормондишек? Мне становится на секунду грустно, но потом я чувствую, что легкий бриз сентиментальности рассеивается, как дым от сигарет, и улыбаюсь Императору в ответ. — Я вас понял, Мой Повелитель. — А ты, Эверс, на кого поставишь? Я знаю, что ты покупал кольцо с Лэнтариумом. Кому оно предназначалось? Кто-то из нас, но я бы тогда об этом знал, или… неужели кто-то из этих отсталых? Он, она? Я вижу, что попал в точку! Я знал, что рано или поздно, моя тайна станет явной. Продажи Лэнтариума жестко контролировались. Но врать Императору в таком вопросе запрещено правилами. Мне пришлось собрать все свое накопленное пятьюдесятью веками мужество, чтобы, глядя в глаза своему повелителю дать этот честный ответ: — Я его уже подарил. Сразу после покупки. Его отцу. Ларри Торну. Но это в прошлом, Ларри мертв. Я ожидал чего угодно, но улыбка Зейндэна становится еще более зажигательной. — О, Эверс, ты полон загадок, ты нарушил мой прямой запрет на связи с ормондской аристократией? Ты посмел это сделать и так легко признаешь свою ошибку? Хоть из моего наставника ты уже давно стал моим другом, это забавно в текущей ситуации, а в обычной ты был бы жестоко наказан! — По моей спине потек холодный пот, Зейндэн убил своего отца, взглядом не моргнув, чтобы занять престол, что я для него — всего-то друг и соратник, не родственник даже. — Его отец был ройалтер, и он умер. Этот тупой, никчемный, бесполезный племянник Ирвина Ордвела, Ларри Торн? Забавно, чем он мог привлечь тебя, кроме симпатичной мордашки. Где и когда ты его подцепил, а потом прятал ото всех ваши отношения, вместе вас никто никогда не видел, даже я не думал, что вы за все годы, что он шлялся на Бентоне сказали друг другу хоть пару фраз. Не хочешь рассказать? Я отрицательно качаю головой. В личную жизнь у нас лезть не принято, в чужую постель тоже. Если уж меня простили, то я имею право хранить молчание. — Что ж, твое право, пытать не буду. Скажи, друг мой, ты ждешь возвращения этого пустышки Ларри? Да чем такой отброс общества даже по меркам ормондского высшего света мог тебя зацепить? Ты меня удивил, там кроме внешности и манер — одна пустота! Но, ситуация складывается забавная, и мне это на руку в моей игре. Ждешь, или уже забыл его? — Жду, — это все, что я мог выдавить из себя, — жду, но пока… — Эверс, — он почти музыкально пропел мое имя, — я дам тебе простой совет — обратись к своему Демону. Как только мы вернемся. Некоторые знания о себе растяпы-ормондцы уже утратили. Знал ли ты, что у ройалтера при возвращении сохраняется связь с оставшимися ближайшими по крови родственниками, с теми, кто был бы рад его возвращению? В этом случае, ройалтер может вернуться раньше, если его ждет не только даритель кольца. Я только тупо таращился на своего Повелителя, с надеждой, предвкушением и … я почти не мог дышать. Я не забыл, я ждал возвращения своей игрушки, моего Мастера, он был нужен мне, я верил, что он вернется, ведь он обещал… Я скучал один, он был мне так нужен! — Думаешь об этом и не знаешь, как бы найти свою пропажу? Не только ты и кольцо могут возродить его к жизни. Малыш Ники ведь любил папочку, как бы он не старался это скрыть? Он пытался искать его после его официальной пропажи? — Да… — я просто выдохнул это слово. — Но он ничего не накопал, ничего не узнал. Он уверен, что его отец погиб при столкновении с астероидом сразу в день полета. — А разве это было не так? — Император изумлен, а я понял, что все же ляпнул лишнее.— Однако, неведение противника всегда радует. Но ты и меня удивил. Какой же ты скрытный, и этот аморальный поступок, нарушение моего запрета, но ладно, я тебя прощаю. Надеюсь, это не помешает нашей военной игре и не помешает тебе контролировать ситуацию лично. — Зейндэн так странно улыбался, на его лице было написано страстное предвкушение, я невольно почувствовал, что во мне просыпается весь мой злобный азарт, Демоны, да, я снова был готов уничтожить пару-тройку цивилизаций, чтобы вернуться обратно в тот безумный восторг, страсть к ведению войн, заменявшую мне все мои чувства и эмоции долгие годы. И да, Ларри, моя связь с демонами позволит немного переключиться с тебя, дорогой, на кое-то не менее интересное. Я был готов пообещать Императору все, что угодно, но… обратная связь с ройалтером пробудила во мне и другую сторону меня. А как же любовь, нежность… Тьфу, о чем я вообще думаю? Я и так до этого устраивал для Ларри персональную пытку, правда, недолго, но это было сладостно приятно. Прости, Ларри, но я тот — кто я есть. Мне важно лишь то, что ты вернешься ко мне, а потом, потом я разберусь, что мне с тобой дальше делать и как себя вести… — Последствия таких игр могут иметь обратное действие, — я хотел попытаться рассказать о своих чувствах… — Что ормондцы, недоразвитые красивые игрушки могут противопоставить нам, Эверс? Только то, что мы сами позволяем им делать с нами. А теперь с ними на нашей стороне будут играть и Демоны Ночи. Спасибо сынку твоего бывшего любовничка. Я колебался, я не мог сформулировать сразу точный ответ… — Что, Эверс, что? Что ж ты молчишь, о чем ты думаешь? Ты веришь, что они на что-то способны, что они могут нам что-то дать, кроме секса, подчинения, утверждения нашей власти? И я нерешительно выдохнул: — Любовь, Зейндэн, они могут дать нам любовь… Он снова засмеялся, как самый настоящий Демон Ночи, хотя, может быть в его душе и был отголосок души его Демона, он слишком хорошо умел с ними общаться. — Это миф, Эверс, миф, сказка, иллюзия, нет для нас никакой любви, мы лишь пользуемся ими и все. И все! И ничего больше, одна пустота! Я мог бы поспорить, я знал, что мы пока еще способны на любовь, на страсть, даже на нежность, я знал это по себе. Хотя бы на отблеск этого чувства, о, как хорошо я прочувствовал это на своей шкуре! Но не рискнул произнести вслух подобную чушь. Ведь в любом случае наша любовь так же жестока, как и ненависть, слишком тонка грань между нашей любовью и насилием, разрушением, унижением, но и страстью. И мне в этот момент, в предвкушении войны, которой я отдал большую часть своей жизни, начало казаться, что вся эта глупость про любовь не имела и не имеет сейчас значения. Да, я ждал возвращения моего ройалтера, но… Ларри, просто я не уверен, что в этот раз все будет, как я собирался сделать еще полгода назад. Все для тебя может оказаться не безопасным и красиво-счастливым, как ты этого заслуживаешь. Изменить свое холодное сердце и сменить жестокость на более рациональное обращение не всем под силу. — Наша любовь, Эверс — это любовь к себе и страсть к обладанию желаемым, взаимность для нас — сломанная воля того, кого мы хотим иметь рабом в своих ледяных чертогах, — голос Императора возвысился до той странной торжественной нотки, которая заставляла слушать его голос и подчиняться. — Ничто и никто не заставит нас «любить» в том понимании, которое они, все эти отсталые цивилизации, вкладывают в это слово. Для нас любить — значит просто обладать предметом своих желаний и ломать его волю, а вместе с этим и его тело, мысли и чувства. Неужели у тебя было иначе? Я вспомнил Ларри, вспомнил снова, как я с ним поступал в самом начале, что и как я с ним делал и насколько это было приятно, и не мог не согласиться с этим властным страстным голосом: — Вы как всегда правы, Мой Повелитель. — Что ж, тогда я помогу тебе вернуть твою игрушку, а с ее помощью мы поглубже насадим на крючок мою добычу. Пойми, Эверс, мы всегда можем обратиться к Демонам. Посмотрим, что и кого выберут себе остальные наши аристократы. Игра с Ормондом будет самой интересной игрой, среди всех наших последних военных игр. На этих хоть посмотреть приятно, и у них есть какое-то чувство собственного, правда, ни на чем не основанного, их глупого собственного достоинства. Конечно, Зейндэн был полностью прав. Моя игрушка — моя собственность, ормондишка в Мордрэйде — всегда чья-то собственность, вещь, говорящий предмет. Так традиционно было, что может измениться? Но где-то там, совсем в глубине моей черствой и злобной жестокой души оставался гореть слабый огонек, тот огонек, который я видел каждый день в кристалле Лэнтариума на его месте в моей спальне. Некоторое сомнение осталось в моей душе, впервые в своей долгой жизни я не был на сто процентов уверен в словах своего повелителя. Ройалтер, яркой и теплой звездой промелькнувший на линии горизонта моей жизни, хоть и на очень недолгий срок, оставил мне ощущение легкости, мягкости и … любви (?), в том понимании, в каком они понимаю это слово — любовь. И я не знал, что я сделаю, как я поступлю, если я его снова найду, обрету, встречу. Добрее? Нежнее? Жестче, или просто жестоко. Познавая его, наши отношения, их традиции, их историю, я пытался познать себя. Но, увы, его не было рядом. И я решил, пусть все будет как обычно — жестоко, жестко, насильственно, убийственно страшно. Мы — в игре! И я — Первый Генерал Мордрэйда, зло во плоти. Где-то там в мозгу, пульсировало обещание, не вредить его сыну, но я почти начал забывать об обещанном. И даже помочь мелкому говнюку я пообещал. Помочь младшему Торну, что за бред, как я мог на это согласиться? Но мой Император сказал, что младший Торн — его игрушка, тем более, что убивать его нам запрещалось. О, да, всего лишь убивать физически. Но есть много способов убить, не убивая. Унизить до уничижения и смерти, изувечить до желания смерти, разорить до желания самоубийства, растереть в порошок все, что ему дорого, так, что он сам уйдет из жизни в мучениях. Что конкретно имел ввиду император, называя Джейка Торна своей игрушкой, мне пока было не ясно, но, в любом случае, я бы не хотел оказаться на месте этого самовлюбленного выскочки, по мне и по моей совести лучше б малыш Джейк Дейвис Николас Моран-Торн просто сгинул бы на просторах вселенной без нашей помощи, желательно еще до начала военной игры, и унес бы с собой нашу тайну о рассказанной ему легенде о Демонах Ночи в глубокую могилу. — Чтобы найти свою пропажу, друг мой, тебе нужно просто попросить Демона рассказать тебе Легенду о Демонах Ночи до конца. Правдивую версию Легенды. Услышав ее полностью, ты многое поймешь. Но, знаешь ли, Эдмонд, — тут Император многозначительно приподнял бровь и посмотрел на меня с насмешкой, — поменьше трепи языком о том, что ты услышишь. Не стоит допускать, чтобы наши самые сокровенные тайны достигали чужих любопытных ушей. Похоже, я где-то прокололся, мда, неожиданно. Но как же многообещающе ласкала слух возможность получить желаемое! Домой, срочно домой, призывать своего Демона.