Никто не совершенен

От лица Эдмонда Эверса Это был прекрасный день. В шахтах был добыт особый, уникальный восхитительный образчик Лэнтариума. Идеальной формы и пропорций, не требующий огранки, он призывно мерцал на темном бархате, призывая своего нового хозяина. Внутри кристалла — планетная система, с центральной голубоватой звездой, вокруг которой вращались 5 планет. Недостаточно большой, чтобы украсить императорскую корону, но прекрасно подходящий для кольца, для брачного кольца. Для уникального и неприлично дорогого брачного кольца. Мы, особо приближенные к Императору, присутствовавшие на демонстрации этой находки, стояли затаив дыхание, наслаждаясь великолепием этого уникального экземпляра. — Превосходно! — Восхитительно, ради этого стоило лично прилететь на Лэнтэрэйд! — Центральная звезда — как сердце, холодное сердце, что притягивает взгляды, — наш министр добывающей промышленности Дуэлл Кеннэт и тот сподобился на некоторое поэтическое сравнение. — Интересное замечание, Дуэлл, — император задумчиво рассматривал кристалл. — Что ж, столь ценный экземпляр заслуживает особого названия. Пусть будет «Сердце Мордрэйда». Вопрос в том, признает ли кристалл такой силы кого-то владельцем в ближайшее время. Продавать его инопланетным представителям — не виду смысла, уж проще сбывать им мелочевку, все равно недоразвитые цивилизации разницы не уразумеют. Кристаллы Лэнтариума размером больше 2** карат должны признавать своего владельца, иначе для мордрэйдца в покупке смысла нет, если только как вложение денег. Если кристалл не признает своего владельца, то нельзя будет ни воспользоваться его магией, той, что нас научили Демоны Ночи, и он просто — занятная безделушка, но не более того. А этот тянул карата на 4. Мы подошли ближе и сияние внутренней звезды усилилось. Кристалл призывал кого-то из присутствующих. Император протягивает к нему руку, яркая вспышка… Кристалл признал хозяина. — Что ж, господа, вопрос, по-моему, решен однозначно. Поздравляю Вас, Ваше Величество, — я слегка усмехнулся. Я знал о Лэнтариуме практически все, реакция подобного плана характерна для камней, что предназначались для производства обручальных или брачных колец. Однако, я также знал, что наш правитель в ближайшее время в брак вступать не собирался. Вечер обещал быть веселым. Находки подобного плана обязательно отмечались традиционным вылетом на Бентон в особо приближенной теплой компании с посещением ряда увеселительных заведений. Ха, и все за счет нового владельца редкой диковинки. Император же так и не вышел из состояния задумчивости, продолжая пристально смотреть на звезду внутри Лэнтариума. — Ваше Величество, заберете Лэнтариум в таком виде? — Дуэлл Кеннэт тоже понял ситуацию с долей иронии. — Или… — Делайте кольцо, — сказал Император, выходя из состояния задумчивости. — Сегодня приглашаю всех присутствующих присоединиться ко мне на Бентоне. Он покинул зал, а я последовал за ним, на ходу спрашивая: — У нас скоро появится новый риконт или риконтэсса*, Зейндэн? — Не несите чепухи, вы прекрасно понимаете, что нет. Камень такого уровня должен быть именно в кольце, Эверс, это логичное решение. И хватит глупых намеков! Я отстал, но сомнения у меня где-то в глубине души остались. Кто же будет делать кольцо просто так, без задней мысли или далеко идущих планов? У нас в распоряжении целая вечность, осталось только немного подождать и я все узнаю. Но после своего второго брака с этим шлюшкой Рэймондом, пусть горит, сука блудливая в пламени вечности, Зейндэн банально предпочитал бордели. Никаких романов, историй, скучно, но факт. Или я все же чего-то не знаю? Я — лучший друг, наставник, постоянный спутник Императора во всех его кутежах, и не в курсе событий? Стоит, пожалуй, быть внимательнее, приглядеться, кому в последнее время мой повелитель уделяет больше всего времени. Вечером мы отправились кутить и отмечать новинку в лучший ресторан Бентона «Звездное небо». Последние года четыре все мордрэйдские компании предпочитали проводить время именно в ресторанах этой сети — безупречное обслуживание, со вкусом подобранный интерьер, шикарное меню на любой вкус и тишина, столь ценная для наших ушей. Наша же аристократическая компания предпочитала первый, флагманский ресторан, открытый на месте того ресторана, в котором я в последний раз видел Ларри в светском обществе. По слухам, новый владелец — наш бывший сопланетник, отступник от мордрэйдских традиций адвокат Лэннор Лэннерт, родной братец шлюшки Рэймонда. После смерти брата Лэннор был настолько не удовлетворён моими искренними заверениями, что я со всех сил спешил на помощь бедняге, но не успел вовремя его спасти от столкновения с астероидом, что практически отрекся от Империи и переехал со своей адвокатской практикой на Бентон. Как уж ему удалось добиться полного обесснорривания всех ресторанов сети — загадка, но, возможно, за эти знания он продал душу какому-то другому Демону. Но за тишину мы готовы были платить, готовы, хотя цены в этой сети были совершенно запредельными. Неприлично высокими, да охренеть какими, даже по нашим, мордрэйдским меркам. А уж мы, верхушка мордрэйдской аристократии, умеем швыряться деньгами, как никто иной. Пирушка продолжалась, а я слегка загрустил, ностальгия, воспоминания о Ларри, которого я все еще ждал, ждал его возвращения, слегка подпортили мое настроение. Даже не хотелось подкалывать Зейндэна по поводу его нового колечка и вместе с остальной уже слегка нетрезвой компанией подыскивать ему нового фаворита, а то и кандидатуру для заключения брака. Я слегка поднял глаза, и с удивлением увидел Торна-младшего, выходящего из кабинета управляющего. Этот-то малолетка что тут забыл? Что за дела у него могут быть с Лэннертом? Можно было всякое подумать, но отступник Лэннерт счастливо женат на простой бентонской девчушке-хохотушке, и женат, на моей памяти раз в двадцатый, бентонцы живут недолго, а уж официальные жены Лэннерта и подавно. И тут выпитый алкоголь сыграл со мной злую шутку, мне вдруг захотелось расспросить ормондца об их легендах о ройалтерах, уж они точно должны знать хоть что-то, что нам неизвестно. А если ситуация сложится удачно, то и узнать судьбу ранних картин Ларри. Я заметил, что Торн-младший своей смазливой физиономией традиционно привлек не только мое внимание. И где-то там, в глубине души, я вспомнил то обещание, которое давал Ларри — не вредить его сыну, а по возможности помочь. Ну что ж, один раз я смогу его избавить от чрезмерного внимания наших аристократов. Пресекая попытки кого-то еще последовать за ним, я незаметно выскользнул за Торном на улицу. Наглый сопляк прекрасно знал, что раздражает мордрэйдцев, как своим вечно презрительным выражением лица, своими патрульными полетами, до зубовного скрежета соответствующими статьям Космического Устава, так и своими не понятно по какой причине частыми появлениями в ресторанах этой сети. И он, в отличие от своих сопланетников, никогда не отводил взгляда, если на него смотрел кто-то из наших. Это раздражало, как будто у него есть какой-то особый иммунитет или право на подобное поведение — жалкий представитель разорившейся семьи с подмоченной репутацией, отлично умеющий, как истинный эспарт, нахамить в ответ любому, невзирая на его положение в обществе. И надо отметить, хамил он всем без разбора и регулярно. За что и получил прозвище «хамло ормондское», заслуженно так получил. До определенного момента это будет сходить ему с рук, это даже иногда забавляло, но скоро ему исполнится двадцать один год и «детский» иммунитет действовать перестанет. И уж тогда, ах, попадись ты мне где-то на моем пути, скотина ормондская, хамло малолетнее! Я думал, что он, покинув заведение, быстро ретируется в сторону космодрома, но буквально столкнулся с ним на улице на выходе из ресторана. Руки в карманах, взгляд в пустоту, в зубах сигарета. Еще один поклонник вредных привычек, впрочем, чего еще ждать от представителей этого семейства! Стоит, вальяжно опираясь на стену здания, никуда не торопится. Заметив меня, сподобился на проявление вежливости: — Добрый вечер, генерал Эверс. — Добрый вечер, Торн. Ваш инстинкт самосохранения вам не подсказал, что сегодня вам особенно не стоит появляться на глаза нашей компании? — Сегодняшний день ничем не отличается от других, — с усмешкой выдал он. — Ваши веселые компании реагируют на меня совершенно одинаково, не зависимо от дня недели. Вы покинули теплое заведение специально ради того, чтобы спросить меня об этом? Хамло, малолетнее ормондское хамло! Не понимаю, что находили в нем другие, но от звука его голоса меня почти выворачивало наизнанку. Однако, если уж решил, то нужно было как-то переходить к делу, и я традиционно решил соврать. Обмануть ормондишку — мелочь, а приятно, плюсик в карму, Демоны так говорили. — Считайте, что сегодня я очень добр в силу ряда обстоятельств: моего возраста, вашего детского возраста и … и, таким образом, я хочу отдать долг вашему отцу, мда, я ему немного должен, ему уже этим не помочь, провожу вас до космодрома, чтобы за вами не увязались мои друзья. — Ложь получилась очень кривой, и на его лице отчетливо проявилось выражение крайнего изумления. — Генерал, а вы ничего не путаете? Какой долг у вас может быть перед моим отцом? Вы хотите сказать, что проиграли ему в карты? Это даже не смешно. — Торн похлопал глазами, надо признать, красивые глаза, а уж ресницам позавидует любая модница. — Возврат долгов — обязанность любого порядочного индивидуума. Поговорим по дороге, вы благополучно доберетесь до своего космокара и мой долг будет погашен. Конечно, Торн-младший мне не поверил, снова посмотрел задумчиво, я уже чувствовал, что он сейчас скажет что-то традиционно резкое, но он спорить не стал, как будто вдруг передумал. — Ладно, Эверс, пойдемте, я, вероятно, должен был бы вам сказать спасибо, но, право, вы зря тратите свое время, хотя ладно… идемте. Мы выдвинулись в сторону космодрома, и мне пришлось подстраиваться под его шаг, я уже и забыл, что в отличие от нас ормондцы передвигаются медленно, как, впрочем, и бентонцы, и остальные отсталые, совсем не так как мы, они буквально идут, переставляя ноги, мы же можем перемещаться очень быстро, настолько, что не всегда наши перемещения видны окружающим. Молчание становилось тяжелым, Торн-младший все время искоса на меня смотрел, а мне же надо было как-то перейти к интересующей меня теме разговора. Для того, чтобы что-то получить, нужно было что-то дать взамен. Как расположить к себе такого самовлюбленного малолетнего наглеца — да просто сказать ему пару комплиментов! Хотя, конечно, положа руку на сердце, его было за что похвалить, и как бы я к нему не относился на самом деле, говоря следующее, я не покривил душой: — Вы стали отличным пилотом, Торн, ваш дед-адмирал вами бы гордился. — Спасибо, генерал Эверс, вы удивили меня второй раз за столь короткий срок. Услышать от вас похвалу — весьма лестно и неожиданно. — Он действительно был удивлен и польщен, и я понял, что моя наживка сработала. Еще пара фраз и он утратит бдительность, тогда и про картины можно будет закинуть удочку. — Ваше пилотирование напоминает мне нашу древнюю легенду о Демонах Ночи, которые летали безупречно и у них, безусловно, был свой стиль, — еще немного масла в огонь и он уже улыбается той скрытой улыбкой, от которой все мои сопланетники всегда приходили в восторг, глядя на эту ормондскую фарфоровую куколку. Воистину, тщеславие — мой самый любимый из пороков, ормондца всегда легко расположить к себе добрым словом, да что там расположить — проще разве что только отнять конфетку у ребенка. Я увидел, что моя фраза его заинтересовала, что ж, мелкий Торн, любопытство — не порок, но сыграет мне на руку. — Я никогда не слышал ваших легенд, да и вряд ли кто-то из ормондцев их слышал. Мне, честно говоря, любопытно, о чем говорится в вашей легенде. Мы уже практически пришли, и, генерал, могу я пригласить вас на борт, у меня есть прекрасный коньяк, хотелось бы услышать эту эту вашу легенду, из первых уст, так сказать? Все складывалось даже лучше, чем я рассчитывал. — Рассказать вам сказку на ночь, Джейк? — Можно сказать и так, принимаете мое приглашение? — Хорошо, но с одним условием: моя сказка в обмен на вашу, я хотел бы услышать легенду о ройалтерах и их возвращении к жизни, — я был доволен, все складывалось удачно, удочка заброшена, осталось только вытащить рыбку! Он удивленно на меня посмотрел: — Я не очень хороший рассказчик, честно говоря, да и наши легенды о ройалтерах в первоисточнике давно утрачены, есть только слухи, в которые никто давно не верит, но, если вам интересно, расскажу, что вспомню. Мы прошли в космокар. Увиденное внутри меня удивило, весьма современно (по меркам Ормонда, естественно) и выполнено явно на заказ, безупречно строгие линии и прекрасно подобранные цвета, дорогие материалы, ценная отделка. Дорогая игрушка, слишком дорогая для мальчика его возраста. — Присаживайтесь, генерал, — он достал коньяк и меня удивил его выбор, стоимость зашкаливала, такой же мы пили в «Звездном небе» по заоблачной цене. Да, Ларри, у твоего сына дела явно идут неплохо. Лэннерт его этим пойлом снабжает за какие-то темные совместные делишки? Хотя какие там делишки, мелкому еще двадцати одного года не исполнилось. — Составите мне компанию? - Нет, к сожалению. Я не пью во время полетов и перед ними. Слишком уважаю Устав и прочие правила. Но готов слушать вашу легенду с нетерпением. Устав он уважает, как же, все так говорят, а на деле… взять хоть наших пилотов… просто скорей всего опасается пойти по стопам отца, ведь в рестораны то он тоже ходит регулярно и в его-то возрасте! Но я оставил свои мысли при себе и перешел к рассказу. Легенда о демонах ночи Давным- давно, десятки тысяч лет назад наша планета Мордрэйд была живой. Горы и холмы, овеянные туманом, спали под легкими кружевными облаками, моря и океаны несли свои теплые и холодные течения к континентам, лаская слух мелодией приливов и отливов. Реки и озера показывали нам красоту ночи, отражая свет прекрасно-далеких и недоступных нам звезд. Деревья и травы шептали нам свою колыбельную, а ласковые дожди приносили радость и смывали усталость с наших душ. Мир был полон природной магии и любой из нас мог к ней прикоснуться. Тогда горы и океаны еще умели говорить и делились с нами воспоминаниями о своей молодости, они пели нам свои песни, а мы умели их красиво петь в ответ, мы понимали языки зверей, птиц и цветов. Наш мир был прекрасен и полон жизни. Времена года сменяли друг друга, принося с собой радость торжества познания нового и единения с этим прекрасным волшебным миром. Лето, полное цветов и поэзии сменяла красно-золотая бархатная осень, за ней шла белая красавица-зима, весна приносила радость рождения новой жизни и пробуждения ото сна. В те далекие времена души мордрэйдцев были чистыми как родниковая вода, а сердца горячими, как пламя костра в праздник Солнцестояния. Мы были счастливы, способны любить, сопереживать и радоваться вместе с нашим прекрасным миром. Так было до тех пор, пока к нашим предкам не спустился с небес под светом мерцающих звезд Первый Демон Ночи. У Демонов Ночи нет имен, а даже если они и есть, то никогда Демон не назовет своего истинного имени никому, кто обличен в физическое тело, в котором бьется живое сердце и течет настоящая кровь. Он был прекрасен, но и ужасен одновременно, однако в этом ужасе для наших пытливых умов было нечто притягательное, он пробудил в нас интерес к познанию нового — того, что находилось за пределами нашего пусть и прекрасного, но уже ставшего таким привычным мира. — Кто ты, Спустившийся со звезд под покровом ночи? — спросил его Старейшина. — Я — ваш Гость, — ответил Демон со всем обаянием, на которые способны лишь те, кто ничего не дает, не получая чего-либо взамен. — Хочу познать вашу планету и поделиться с вами нашими древнейшими знаниями. И мы приняли его как дорогого гостя. Нас привлекала возможность познания, нам стало мало знаний, которыми так щедро делилась с нами наша родная планета, мы хотели узнать мудрость звезд. Мы рассказывали ему о нашем прекрасном мире, он слушал вместе с нами песни наших гор, океанов и морей, мы делились с ними эмоциями смены сезонов, чувствами радости и утраты, мы открыли ему свои души и душу нашего Мордрэйда. Мы были открыты, честны и наивны. Он же всегда представал перед нами в разных ролях: днем он мог быть суровым, но справедливым судьей, а утром — олицетворением духовности и радости бытия, вечером — строгим учителем, щедро раздающим знания, а ночью — философом, говорящим о стремлении как живых, так и мертвых к свету и любви. Мы были очарованы им, и стали больше слушать его, чем магию природы своего родного мира. Мы перестали делить мир на миры мертвых и живых, нам стало казаться, что и мрак и свет могут сосуществовать одновременно, как наши луны и солнце всегда находятся рядом. Он представлялся нам стихией, созидающей через разрушение, дающей возрождение через смерть. Он говорил о бесконечности жизни и пути к бессмертию, как возможности избежать утрат, потерь, разлук и расставаний. Он рассказывал нам о других населенных мирах, в которых есть способности к перерождению и возвращению к жизни безвременно ушедших любимых. Он казался нам то бесстрашным странником, проделавшим столь длинный и сложный путь, чтобы принести нам знания и веру в собственное могущество, то высшим существом другого, параллельного мира, где пространство не похоже на наше и где время течет то бесконечно долго, то стоит на месте, а то и бежит быстрее горного водопада. Силы его казались нам безграничными, и мы стали считать, что его мир пересекается на каком-то уровне с нашим, с Мордрэйдом, что дает нам возможность исследовать, чувствовать и понимать друг друга, прикоснуться к высшему знанию. Он мог мгновенно перемещаться из одной точки пространства в другую, он летал с планеты на планету сквозь потоки астероидов, метеоритов и комет без космического корабля. Ему были не страшны яркий свет и излучение звезд, ему не нужно было дышать. Даже наши лучшие пилоты не могли угнаться за ним и сравниться с ним в искусстве полета. Полет Демона Ночи — идеальный полет, это был последний и решающий аргумент, почему мы пошли за ним по его пути, почему доверились ему. Мы захотели такого же могущества. В то момент нам казалось, что он указывает нам высокий путь, делится с нами своей силой, помогает нашему развитию и дает понимание о всех процессах Вселенной совершенно бескорыстно. И мы готовы были пойти за ним по этому пути. Он очаровывал наш разум и покорял наши души. А потом он научил нас охоте и пробудил в нас дух войны, соперничества и понимание неравенства. Он пробудил в нас волю к бессмертной жизни, праву сильнейшего, борьбе за власть, пренебрежении к слабостям и тем, кто слабее. Мы стали сильнее и захотели власти и могущества за пределами нашей родной планеты, эти желания наполнили наши души, как прилив во время цунами и вытеснили из наших душ способность испытывать доброту и любовь. Наши сердца стали холодными. А потом к нам спустились Его собратья, и мы заключили Договор. Демоны Ночи дают нам силу, абсолютную власть, свою помощь и поддержку, научные решения и технический прогресс, богатства всех планет Вселенной, которые мы сможем покорить, и вечную жизнь. С тех пор ни один Мордрэйдец не умер от старости или болезней. Мы же в ответ отдали им свою способность к проявлению доброты, состраданию и любви. Наш мир стал меняться: планета утратила свое тепло и долгое лето, пропала часть зверей и птиц, исчезли цветы, мы больше не слышали пения гор. Наш мир получил красоту ночи, блеск ледяных кристаллов, покрывших всю поверхность континентов вместо зеленой травы и цветов, мощь проснувшихся вулканов и термальных источников. В этот момент мы утратили возможность говорить с нашей прекрасной планетой, слышать ее и чувствовать ее пульс в обмен на исполнение наших желаний Демонами Ночи. Наше общество разделилось на аристократов, способных обращаться к Демонам Ночи и тех, кто не захотел идти по пути обмена с Демонами Ночи, не воспользовался этим правом, утратив возможность стать частью сильнейших и богатейших из нас. Но у власти стоят сильнейшие, которые и решили, что отныне Империя Мордрэйд — раса безжалостных завоевателей и покорителей других цивилизаций. — Вот в общем и вся легенда, теперь жду от вас ответного шага, — я выжидающе посмотрел на него. — Красивая сказка, возразить нечего. Весьма поучительно. Легенда дает вам полное оправдание вашей возможности быть жестокими завоевателями, не так ли? А также объясняет источник вашего мгновенного развития науки и технического прогресса, а также оправдывает рабство, которым по слухам вы не пренебрегаете? — Он как-то криво усмехнулся. — Если вы не верите в магию, Джейк, это не значит, что ее не существует, — хотя зачем я ему что-то пытаюсь доказать, хотел сказку — получил, теперь моя очередь слушать. — Что ж, все имеют право на собственное мнение, а в магию я действительно не верю, лишь в науку и технический прогресс, — и, не дожидаясь моего ответа продолжил. — Но про ройалтеров я знаю не так уж много, я не любитель художественного чтения, и, конечно, не смогу рассказать нашу сказку также красиво, как вы. Все, что я знаю, это то, что по праву рождения ройалтеры, что мужчины, что женщины, смогут вернуться из-за грани смерти, из некоего пограничного мира, из Пограничных Земель, как мы их называем, в котором пребывают их души какое-то время после смерти. Но вернуться к жизни они могут, только если их страстно и преданно ждет тот, кто любил их в последней жизни. И возвращаются они лишь только в том случае, если ройалтера, возродившегося в чужом теле, найдет и узнает любящий и ждущий его возрождения. Более точные сказания, к сожалению, утеряны. Но, могу лишь добавить, что за последние столетия никто оживших покойников не встречал, так что, это не более, чем легенда, сказка для малышей. К сожалению, это все, что я знаю. История не менее красивая по сути, чем ваша, но я не верю в эти сказки, как и большинство ормондцев. Здраво мысля — это все вообще полный бред! Эверс, а вы знаете вашу легенду по своему опыту в силу своего возраста, или просто как я наши — по преданиям или книгам? — Я и так рассказал слишком много, Торн. И я не настолько стар, чтобы помнить то, что произошло задолго до моего рождения. — Но вы же можете многое помнить лично? Мой отец называл вас и вам подобных «ходячие древности», 5 тысячелетий — это очень много для одной жизни. «Ходячие древности»? Опять и снова? Мелкий засранец, да хватит тыкать мне в лицо моим возрастом! Ларри меня так называл за глаза? Да что за чушь ты несешь, мальчишка! И тут демоны (или выпитый коньяк) дернули меня за язык! — Ваш отец был идиотом, и по образу жизни и по образу мыслей, да и по ряду поступков, — я поднялся, чтобы уйти, и уже почти дошел до выхода, как услышал за спиной его тихий голос: — Эверс, мой отец не был дураком или идиотом, он был мягким, добрым, немного инфантильным, неуверенным в себе, не умел останавливаться вовремя и говорить «нет». Легко поддавался чужому влиянию и в ранней молодости связался с плохой компанией, из которой так и не смог выбраться, что в итоге его разорило, а потом и лишило жизни. Однако, никто не совершенен. Но вы мне соврали, генерал, мой отец с большим опасением относился к представителям вашей цивилизации, всегда говорил, что мордрэйдцам даже нельзя смотреть в глаза, чтобы не привлекать их внимания к себе, потому что считал, что от вас можно ждать только неприятностей. Он следовал этому правилу. Всегда. И он никогда бы не сел с вами играть ни за один карточный стол. А даже если уж вдруг по какой-то случайности это бы и случилось, то вы не могли ему проиграть ни одного кредита, он был отвратительный игрок и всегда только проигрывал, он не выиграл ни единого раза в жизни. Торн замолчал, а я так и застыл на месте — спиной к нему. — Он ведь вам нравился, все дело в этом, так? Потому вас заинтересовала легенда о ройалтерах? Он был очень красивым. Можете не отвечать, я отлично помню тот день на Бентоне, в еще старом ресторане. Я безошибочно и точно помню весь этот день, каждую его минуту, хоть прошло уже пять лет, так как это был мой первый полет на Бентон. В ресторане я сидел лицом к вашей компании и отлично видел ваш стол. Я впервые видел мордрэйдцев вживую и мне было любопытно, какие вы за рамками школьных учебников и официально доступной информации, я за вами наблюдал. Вы, Эверс, целый час пялились отцу в спину не отводя глаз и не обращая внимания, что ваши спутники пытаются вовлечь вас в общий разговор. И вы совсем не с ненавистью следили за ним, за движением его рук, мне даже показалось, что вы пытаетесь услышать, о чем он говорил со мной. Если нас кто-то не привлекает, ему не уделяют столько внимания. Я все не мог заставить себя повернуться к нему лицом, даже при всей нашей мордрэйдской сдержанности я боялся, что этот проницательный мальчик что-то заметит и догадается о том, о чем ему знать совсем не надо. — Вы завели этот разговор со мной, чтобы узнать, не жив ли он случайно и не скрывается ли от кредиторов? Для него в этом не было бы смысла, я после вступления в наследство принял все его долги и уже расплатился с ними. Он действительно умер, Эверс. Год назад я получил доступ ко всем полетным журналам нашей авиации. Даже у тех наших космокаров, которые разрушены, пропали или подстрелены, до последней секунды перед полным разрушением идет запись информации о техническом состоянии и о состоянии здоровья пилота, она сохраняется в архиве навсегда. В его космокар попали три астероида, пилот получил повреждения мало совместимые с жизнью. И его коммуникатор перестал подавать сигналы за минуты до взрыва, а это значит, что коммуникатор перестал чувствовать биение его сердца. Глупый наивный мальчик сам не знал, о чем он говорит. И он никогда не узнает, как и когда умер его отец. Где и почему. Это не в моих интересах. — Прощайте, Торн, спасибо, что… — я взял себя в руки и заставил себя ухмыльнуться, теперь уже прямо ему в лицо, — удовлетворили мое любопытство, хотя я не очень понимаю, о чем вы вообще сейчас говорили. Тем не менее, я свой долг вернул, верить моим словам, или нет — ваше право. Однако, позволю себе дать вам последний совет: постарайтесь лишний раз не попадаться нам на глаза, ни на Бентоне, ни в космическом пространстве после совершеннолетия. Право слово, ваше дотошное патрулирование на космической границе выбешивает все патрульные смены не менее, чем ваша вечно самодовольная ухмылка, которую мы слишком часто видим на Бентоне. Я так смотрю, вы стали любителем ресторанов намного раньше вашего никчемного отца. Вас пока еще защищал ваш возраст, но на днях вам, насколько я знаю, уже исполнится двадцать один год и иммунитета, провоцирующего вашу поистине хамскую безнаказанность, больше не будет. Умрете молодым, у вас напрочь отсутствует то, что у нормального ормондца называется инстинктом самосохранения. Я мысленно почти попросил прощения у Ларри за то, что назвал его никчемным, и уже хотел уйти, громко хлопнув дверью и оставив последнее слово, как всегда, за собой, но это наглое дитятко опять открыло рот. — Я всего лишь выполняю свои обязанности так, как положено по Межпланетному Космическому Уставу, положения которого вы отлично знаете. Однако, спасибо за совет и, могу ли я попросить вас о небольшом одолжении? Право, уверен, для вас не составит большого труда это сделать. Я обернулся, а он ухмылялся мне прямо в лицо, стоя в своей любимой позе презрительного пренебрежения — левая рука в кармане, небрежно скрещенные у лодыжек ноги, плечо упирается в стену… — Прошу вас передать своим патрульным сменам, которые очень любят проводить свои веселые деньки в моих ресторанах на Бентоне, что так уж сложилось, что мне известна ваша маленькая, такая незначительная, но постыдная для репутации вашей цивилизации тайна. Та тишина, ради которой вы появляетесь строго в определенных заведениях, возможна лишь только пока Я — владелец этих заведений. Лэннор Лэннерт — мой юрист и временный номинальный управляющий до моего полного совершеннолетия. Благодаря вашему мордрэйдскому чуткому слуху, который не переносит писка и возни снорров, я разбогател на том, что разорило моего отца, на ресторанном бизнесе. Не будет меня — не будет тишины, ведь ззбаки, единственные, кто может разгонять снорров, и обеспечивать эту необходимую для вашего приятного отдыха атмосферу, на Бентоне, как и в Ормонде не прижились. Ну не будете же вы все, честное слово, таскаться в рестораны на другую планету каждый со своей ззбакой, вас просто засмеют окружающие! Этот наглый сопляк, который лишь в школьных учебниках читал о завоеванных и порабощенных под моим командованием планетах, откровенно почти смеялся мне в лицо. Как же мне хотелось врезать ему по его наглой, самодовольной с презрительным прищуром роже! Хорошо, что мордрэйдцы так сдержаны, а ему все же еще не было двадцати одного года, он был ребенком по нашим понятиям. Пока еще ребенком, мы не воюем с детьми. Хотя, он не выглядел, как ребенок и тогда, пять лет назад, в ту нашу памятную встречу. Не могу отрицать того, что он меня удивил, сильно удивил. Выплатить долги отца, открыть сеть ресторанов и все это за пять лет, даже не будучи взрослым в полной мере. Хотя, в отличие от Ларри он был другим, эспарты у них формально считаются взрослыми с шестнадцати лет, его успехи впечатляли. — Джейк Торн, вы забываетесь. Вы разговариваете с первым генералом Мордрэйда, а не с девкой на посылках! — Приношу свои извинения, если я вас оскорбил, у меня не было такой цели, давайте спишем это небольшое недоразумение на мою молодость и отсутствие должного семейного воспитания. И еще… Весьма благодарен, — тут он насмешливо поклонился в мою сторону, — всем вашим сопланетникам за те огромные суммы, которые вы оставляете в моих ресторанах. Именно благодаря вам у меня появилась возможность построить себе собственный новейший военный крейсер первого класса, на котором я и продолжу патрулирование ормондских межпланетных границ в ближайшее время. Подарочек, так сказать, к совершеннолетию, в том числе и от вас. Спасибо, генерал Эверс, и прощайте. Стоит ли говорить, что до темы картин Ларри мы так и не добрались. Неделю спустя Его Величество, заскучавший от длительного отсутствия новых войн, и уставший от затянувшегося банкета, решил лично проинспектировать работу патрулей на границе с Ормондом. Черный, идеальных пропорций военный крейсер Ормондской империи приближался к нашей границе. Когда он перешел в режим патрулирования и развернулся к нам боковой стороной, той, на которой обычно мы видели только цифры и ормондский герб, в командной рубке имперского борта №1 воцарилась немая тишина, которую прервал голос Императора: — Какого хрена? На боку этого совершенного по ормондским понятиям новейшего крейсера, помимо привычного государственного герба красовался сине-белый герб Торнов и название, как будто выведенное шрифтом, максимально приближенным к шрифту государственных документов Мордрэйда — «Демон ночи», выведенное настолько крупно, насколько позволяли правила идеального вкуса, что буквально било в глаза. А он, пилот крейсера, выполнял свой патрульный полет безупречно, как, впрочем, и всегда — в четком соответствии с Межпланетным Космическим Уставом. Я отвел взгляд от медленно проплывающего мимо нас крейсера. Атмосфера накалялась, гнев витал в воздухе, послышались голоса со всем сторон. — Это недопустимо… — Что он о себе возомнил, этот выскочка… — Это оскорбление, Торн — родственник императорской семьи Ормонда, это оскорбление на государственном уровне! — Давайте его уничтожим, он уже не ребенок! — Невозможно, он не нарушает границ. Расстреляем — это будет объявлением войны. — Предъявить императору Ормонда… — Да три наших боевых крейсера могут за час уничтожить весь их космофлот и разнести к демонам их жалкую планетку! Я же молча смотрел в лицо Императора, и смена его выражения меня озадачила. Сначала на нем был написан чистый гнев и ярость, как у всех нас, потом задумчивость, а потом насмешливая ухмылка перерастающая, я не мог поверить своим глазам, в откровенную улыбку, хоть и злую, но улыбку. — О, мальчик хочет поиграть, забывая о том, что он уже не ребенок, — слова Императора заставили замолчать всех, напряжение превратилось в ожидание близящейся развязки, а злобная улыбка, уже напоминающая застывшую гримасу не сходила с его лица. — Успокойтесь, господа, жалкий пилот-капитанишка патрульного крейсера — фигура не того масштаба, чтобы весь высший свет и военная аристократия Мордрэйда обсуждали новое название летающего корыта представителя отсталой цивилизации. Пусть летит, возможно, господину Торну шрифты нашей планеты нравятся больше тех, что приняты на его родине. Будем считать это… комплиментом красоте нашего языка и письменной речи. А название… вспомните основы нашей магии, господа. Не обращайся к Демонам Ночи, если не уверен в своих силах и возможности что-то отдать им взамен. Торн сам призвал Демонов по свою душу, это его выбор. Возможно, какой-то Демон Ночи уже выбрал его, как фигурку в своей игре. Однако, … Да, Ларри, дураком ты, пожалуй, точно не был, ты правильно угадал на пять лет вперед, что твой сын добьется многого, но наживет себе своим характером и неприятности, и врагов. — Я приказываю дать мне связь с пилотом ормондского крейсера. — Ваше Величество будет разговаривать с этим пилотишкой лично? — Я не смог сдержать свое удивление. — Я не просил обсуждать мой приказ. Связь с пилотом ормондского крейсера. Я буду говорить сам. Я запрашиваю связь, я, первый генерал Мордрэйда, запрашиваю прямую связь с всего-то капитаном патрульного крейсера! Мертвая тишина в командной рубке Борта номер 1. — Капитан патрульного крейсера Ормонда, запрашиваю режим видеосвязи, я — Борт номер 1 Мордрэйдской империи. Связь устанавливается буквально за секунды. На видеоэкране, конечно он, Джейк Дейвис Николас Моран-Торн, не в кресле пилота, а все в той же вальяжной позе — левая рука в кармане, на этот раз не безукоризненно сидящего на его прекрасной фигуре костюма, а в форменных брюках. Темно—синяя ормондская форма капитана военного крейсера, и цвет волос, он, тьфу, … мелирован в цвета своего герба — сине-белый, тьфу, где же хороший вкус аристократа. Удивление на лице… — Капитан Джейк Дейвис как- вас-там-Торн, вы осознаете, с кем вы сейчас на связи? — Да, ваше величество, Зейндэн Аурис Лэнтэр III, чем я обязан этой чести? Патрулирование проходит по границам в соответствии с… — Заткнитесь, Торн, вы понимаете, что наносите оскорбление не только высшему составу мордрэйдской империи, а всем мордрэйдцам? Впервые вижу на его традиционно нагло-презрительном лице такое растерянно-удивленное выражение. — Я не совсем вас понимаю. — Название вашего крейсера оскорбительно для всего мордрэйдского населения. Откуда вам стало известно о Демонах Ночи? Торн явно растерян, обычная хамская гримаса быстро стирается с его лица. — Но, я не очень понимаю вас, я просто… я просто услышал… — замямлил как его отец в лучшие моменты жизни, даже странно было слышать его таким. — Кто ваш источник информации? А вот это уже не очень хорошо для меня. Я облажался по-полной. Я понимаю, что на экране своего прямого эфира он видит не только Императора и меня, а он видит весь, практически весь военный совет Мордрэйда. — Я… я приношу вам свои извинения, если я чем-то оскорбил Вас, но я просто взял для названия своего нового крейсера красивые слова из услышанной легенды и… — Легенды, Торн? Вам знакомо понятие магии, и магической религии? Кто ваш источник информации? Он как-то совсем растерялся. — Я… просто услышал… — Вы услышали то, что не предназначалось для ваших любопытных ормондских ушей? Или Вам эту… легенду рассказал кто-то из моих сопланетников? — Нет, — он явно взял себя в руки, — я просто услышал то, что не предназначалось для меня, но я не очень понимаю суть претензий, это же просто слова из красивой сказки. Если то, что я их использовал для названия — оскорбительно для вас, я готов принести вам свои извинения, официально. Но ведь это просто красивые слова… — Мордрэйдский шрифт, которым написано по ормондски вы тоже отрицаете? — Эмм… Это работа дизайнера Бентона, я попросил выбрать красивую надпись, я не хотел никому нанести оскорбление и я, честно говоря, не очень понимаю, в чем именно дело. В чем состоит оскорбление такого масштаба, что я удостоился чести Вашего личного звонка? Мне уже стало понятно, что он просто слишком ярко отреагировал на мои слова о его полетах. Малолетний, самовлюбленный, тщеславный идиот, пусть и отличный пилот, но с завышенной самооценкой… Я ведь не стал бы его защищать, подставляя себя. Мне оставалось только ждать, что будет дальше. Император, прищурившись, злобно смотрит в видеоэкран. — Торн, вы неделю назад подали в Межпланетную экспертную комиссию свою кандидатуру, как полетного эксперта? Не так ли? — Да, но какое отношение… — Помимо подтвержденной квалификации пилота высшего класса необходимо подтверждение знания языков всех цивилизаций, и помните ли вы о том, что все семь цивилизаций Союза должны утвердить вашу кандидатуру. — Да, 6 подтверждений получено, и я владею всеми 7 языками, плюс всеобщий, — он удивлен, уровень первого лица Империи не подразумевает поименного знания всех экспертов и поданных заявок. Но и я удивлен не меньше, какое дело Зейндэну до вопросов назначения каких-то там экспертов! — До сегодняшнего дня, ознакомившись с вашей кандидатурой, Империя Мордрэйд готова была также, как остальные цивилизации, подтвердить свое согласие с вашим назначением на эту должность и одобрить включение вас в общецивилизационный экспертный совет. Но, знаете ли, — Император улыбается, вежливо, но от такой его улыбки даже у меня мурашки по всему телу, — эксперт — это зрелый взрослый индивидуум, не подверженный глупым, импульсивным поступкам, взрослый - вот ключевое слово, Торн. Ваш возраст в качестве эксперта, несмотря на превосходные характеристики и квалификацию до этого момента не вызывал особых сомнений, но я лично собираюсь воспользоваться правом вето для вашей кандидатуры. Вы понимаете почему? — Я… эмм, нет, честно говоря, я не понимаю… — Что ж, если и это выше вашего понимания, тогда просто выбирайте, что вы предпочтете — наш категорический отказ и наложение вето на ваше участие в Экспертного совете в связи с нанесенным нашей цивилизации оскорблением, или вы добровольно снимете свою кандидатуру с этого конкурса. В любом случае одобрения Мордрэйда после своего глупого поступка вы не получите. — Я… я готов еще раз принести Вам свои официальные извинения через своего юридического представителя, пусть это будет зафиксировано официально, хотя я не понимаю величины своего проступка. И я… я готов снять свою кандидатуру с обсуждения. На него приятно смотреть, бедный мальчик чуть не плачет, мы обожаем смотреть и чувствовать чужое унижение. А мне особенно приятно, меня он, похоже, раздражал больше, чем остальных. Если он снимет свою кандидатуру — следующий срок, когда он сможет подать повторное заявление быть экспертом, наступит только через пять лет, это большой срок для ормондца, при их продолжительности жизни, и сильнейший удар по его карьере и самолюбию. Зря языки зубрил, ха! В отличие от нас у них нет вечности в активе. — Что ж, я рад, что вы меня правильно поняли. Но я хотел бы узнать ваш источник информации. — Я бы на его месте источник информации бы сдал, чтобы прикрыть свою задницу. — Я… просто услышал информацию, которая не предназначалась для меня. Всю ответственность я принимаю на себя. Еще раз, я приношу свои извинения, я пришлю Вам их в официальном виде. — Что ж, ваш выбор понятен. Разрыв связи. Император улыбается. — Господа, — торжественный голос разносится громогласно по всему залу, — долгожданные для вас слова: мы засиделись в состоянии покоя, ушли с головой в промышленность, бизнес и праздный образ жизни, пересидели по ресторанам, борделям, казино. Расслабились и стали слишком добры к остальным цивилизациям, пора напомнить о своем могуществе! Думаю, скоро придет пора поиграть в военные игры с Ормондом. Пора поставить зарвавшихся выскочек на положенное им место. Я даю вам, скажем, лет десять-двадцать на подготовку военных игрушек, развлекайтесь. Разбирайте игрушки по душе и симпатии. И пора подготовиться к пробуждению Демонов Ночи. Нескучного вам секса и отличной магии, господа! Надеюсь, вы еще не разучились призывать Демонов ночи. Сыграем! Тишина в зале переходит в нарастающий восторженный гул голосов: — Императору — ура! Демоны Ночи спали уже около пятисот лет. Даже в последних войнах мы их не призывали, нашей технической мощи было достаточно для порабощения планет, а уж для того, чтобы поставить недоразвитые цивилизации, входящие в Союз, на колени — более чем. Игра с Демонами — игра с душами, с нашими собственными душами. Пожалуй, интересно стало не только мне. Возбуждение, предвкушение, снятие запретов, возврат к магии. Охота начинается!