Никто не совершенен

От лица генерала Эдмонда Эверса Я проснулся раньше, чем хотелось бы после обильного и насыщенного впечатлениями бентонского банкета. Пульт от установленного маячка на космокар Ларри Торна мигал, однако, было лишь раннее утро. Куда это милашка Ларри в такое непривычное время для пробуждения ормондцев решил отправиться? Странно, ранним утром ормондишки еще спят мертвым сном, они вообще слишком много спят. Живут не так уж и долго, а спят — треть своей жизни. Нам же, для сравнения, необходимо поспать часа четыре в неделю, да я лично могу и месяц почти не спать! Но эти, недоразвитые, дрыхнут часами, тратя отпущенное им жалкое время жизни. Отсталые, что ж с них взять. Потягиваюсь, слегка зеваю, в моем возрасте это уже допустимо? И вижу то, что мне совсем не нравится. Странно, космокар Ларри Торна в незарегистрированном пространстве. Так быстро, с чего бы? Что у него там, свидание? Любовник, о котором никто не знает? Блядская срань, а почему я не в курсе дела! Вскакиваю и в прямом смысле подрываюсь на своем крейсере в межпланетное пространство. Милашка Ларри решил нарушить мои планы на его девственность? Не выйдет, мой дорогой, не получится. Уж если я присмотрел себе кого-то, кто меня искренне интересует, то я не позволю тебе оступиться и сделать опрометчивый шаг. Если я глаз положил на чистенького и порядочного мужчинку, то он — мой. А ты, судя по всему, что я о тебе знаю — чистенький, нетраханный. И это не обсуждается, я буду первым. Да и точно, я — единственный твой мужчина. Об остальных и думать забудь, ты ведь — не шлюха! Карта показывает, что космокар пристыковался к незарегистрированному в пространстве крейсеру. Остатки выживших пиратов и нелегальная сделка? Похоже на правду. Надо будет отдать команду подчистить все вокруг, но чуть позже, сначала разберусь со своим, животрепещуще важным для меня вопросом. Что же ты задумал, или скорее, во что ты вляпался, малыш? Сегодня в мои планы не входит разоблачение нелегальных сделок. Меня интересует лишь одна цель. Ты и только ты. Нелегальная сделка и твоя чистая репутация — вот отличный повод для шантажа и получения желаемого. Я нашел твою слабую точку, мой милый мальчик. Время стыковки не было долгим. Я понимаю, что это — что-то нелегальное, незаконное, погрузка, судя по всему. Погрузка нелегального груза. Наркота? Да не может такого быть! Не могу в это поверить, племянник Императора Ормондской Империи, что же ты творишь? За все те годы, что я негласно следил за тобой, помимо саморазрушения твоей личности я не заметил за тобой ничего криминального и незаконного. Да у тебя просто мозгов бы на это не хватило, интеллект — не твоя сильная сторона, конфетка Ларри. А я следил. Я следил за тобой долгие годы, я присматривался к тебе. Я отгонял от тебя не нравившихся мне своим к тебе интересом сопланетников. Я всегда был уверен в твоей девственности, и на днях твой сын в разговоре с тобой, мною подслушанным это подтвердил. Моё — никому не отдам, не позволю! Меня захлестнула ностальгия. Я впервые обратил на Ларри внимание давно, лет десять назад. Он, конечно, привлекал не только мое внимание — красивый мужчина, не скрывавший, что он — ройалтер, в тот момент ему было примерно 27 лет, с безукоризненными манерами в любой ситуации и в любом состоянии, член императорской семьи с интересной историей семейной жизни. Но меня он зацепил скорей не внешностью как таковой, а особым утонченным вкусом и стилем. Все ормондцы, не зависимо от пола и возраста были всегда помешаны на своей внешности: идеальные стрижки, укладки, красивые руки, идеально красивые ухоженные лица, одежда, обувь, аксессуары, манеры. А Ларри же, конечно, дополнительно привлекал внимание окружающих своим однозначно глупым образом жизни и неподходящей для аристократа компанией друзей, как один из самых частых гостей элитных увеселительных заведений Бентона. Но на мой строгий взгляд ценителя искусства, все его недостатки вроде достаточно разгульного образа жизни, чрезмерно повышенной неконфликтности и мягкости, аристократам Ормонда не часто свойственным в последние годы, перекрывались безупречным внешним видом и умением добиться идеального сочетания цветов в одежде. Как бы он себя не вел, он ни разу не выглядел пошло, вульгарно или как-то вызывающе. Он всегда был элегантным и утонченным. На него было потрясающе притягательно смотреть. Если я замечал его в каком-то заведении, то не мог заставить себя отвести от него глаз, как от вожделенного предмета искусства, что однажды и заметил его внимательный сынишка на днях. Так и теперь, какого ж хрена он сейчас вляпался во что-то, что разрушает его светлый облик в моих глазах? Куда его может нести в такую раннюю срань? Космокар Торна покинул место стыковки с крейсером и направился вдоль границы с Мордрэйдом. В сторону Бентона, как я предположил. Идиот гражданский, там же астероиды, там же космический мусор, на своем вычурно-придворном парадном транспортнике, куда ж тебя несет, идиот! Только не сдохни, я уже рядом! Все произошло, как я и предполагал, как было столь очевидно и столь же глупо с его стороны. Он начал пересекать полосу астероидов! Не умеешь — не лезь, куда не стоит, не летать в военных пространствах на гражданских космокарах — закон для десятилетних детей, да даже малолетки все понимают. Даже ваши тупые и отсталые ормондские пилотишки понимают слово «нельзя». А этот полез, ну что ж за идиот, дебил конченный! И, что было вполне предсказуемо, его космокар просто снесло потоком астероидов, сквозь который этот недальновидный неумелый пилот пытался пробраться. Но он не подавал сигнал бедствия, его постепенно сносило к границе с Мордрэйдом. Судя по судорожным движениям неуклюжего пилота, он все же пытался выровнять ситуацию, а потом, а потом пилот просто завис? Умер? Твою ж мать, я такого не хотел! Я так не планировал! Нет, нет, нет! Пошел на опасную стыковку, предварительно расчистив себе путь в космическом пространстве. Пытался вызвать пилота, ведь его космокар уже на нашей территории, но ответа не получил. Да что ж за нахрен, он же не мог просто взять и сдохнуть в итоге? Это не входило в мои планы. Стыковка. Разрезал входной люк, тут уже не до церемоний. Капитанский мостик, картина для мордрэйдца приемлемая, но если знать, что пилотишка — просто ормондец, да еще и ройалтер, то жопа полная для пилота. Часть панели управления торчит из его мелкого тельца. Но я не из тех, кто отступает, надо пробудить пилота. Пробудить его сознание. Дышит, значит живой, тут уж не до сантиментов, приди в сознание, малыш. Пощечина, еще раз по морде, он слегка приоткрывает глаза. — Ты живой вроде, открой глаза… Хмм, а ты ничего так, действительно, симпатичный. — Судорожно выдыхаю с облегчением. — Я тебя узнал, ты — Ларри Торн. Ну, я помню тебя, Ларри Торн, я тебе как-то говорил, что еще увидимся. Ты меня понимаешь? А ты знаешь, кто я? — Уже неплохо, ну что ж, живой. Сдохнуть я тебе тут все равно не дам. Не зря я столько лет вожделел твой милый образ. Разве что не заказывал шлюшек в борделях с твоим лицом. Даже в таком состоянии, даже в этом виде он — самый притягательный из всех, кого я видел за всю свою жизнь, а уж как приятно пахнет. Как долгожданный выигранный приз! — Могу взять тебя в рабство, добровольное, знаешь ли, чисто ради твоей симпатичной мордашки. Отвечай, мне нужен твой ответ! Ответ был «да». Что ж… Ответ мне понравился, но он так странно, как мне показалось, влюбленно, на меня смотрел, пусть сквозь боль и страдание, но с желанием, искренним вожделением. Или мне так показалось в силу моей на нем зацикленности? Или, неужто все было так, как и должно было бы быть? Теперь я понял, о каком подарке говорил мне Демон. Вот он — мой приз, готовый и на все согласный. Конечно, разумом я понимал, что мне бы стоило сдать его в руки наркополиции Империи Мордрэйд, или просто составить акт уничтожения пилота-наркокурьера, но мои желания для меня всегда стоят на первом месте. Я всегда получаю то, чего я хочу! Это мой приз, моя награда, за долгие десять лет любования недоступным для обладания, но теперь добровольно сдавшимся в мои руки предметом моего интереса. Главное, чтоб не сдох раньше времени. Но до этого не дойдет, я сделаю для этого все, что в моих силах. Я снял коммуникатор с его руки — пусть все думают, что Ларри умирает вместе с этим летающим корытом, взял свою награду на руки и бережно понес к себе, сначала на свой крейсер, а потом — в свой дом, в мое поместье, достаточно отдаленное от всех остальных. Этот мужчинка-ройалтер — мой, он принадлежит мне, это моя зверушка, я так долго и страстно этого желал, алкал, вожделел, хотел, мечтал. Да и насрать мне на запрет Зейндэна, то, о чем он никогда не узнает, не причинит мне вреда, да и пофиг на то, что я только что похитил или точнее взял в добровольное рабство племянника Императора соседней империи. Я так хочу. А если я чего то хочу, то я получаю это полностью и всегда. Я честно предложил ему выбор — сдохнуть, или стать моим рабом. Но, по правде говоря, у милашки Ларри был не такой уж большой выбор. Согласившись поступить в мое рабство добровольно, он всего лишь выторговал себе более комфортные условия пребывания в нем. Он, конечно, мог подумать, что в случае отказа я бы действительно взорвал его вместе с космокаром этого наркотического говна. Но нет, если мне нужна была моя игрушка, то выбора у него не было. Вместо добровольного рабства он бы получил принудительное. Вместо удобной спальни — подвал с цепями. Вместо более-менее приличного лечения и обращения — насилие сразу. А так, что ж, я дам ему некоторое время на восстановление его здоровья. Если я смогу сдержаться. Но в этом я не был уверен, он настолько привлекателен, что я не уверен в своей стойкости. Вот вообще ни разу сам в себе не уверен в отношении него. В мой дом в случае получения моего приглашения можно войти только двумя путями — добровольно, или же согласно моей воле. А выхода на свободу из него нет. Он выбрал первый вариант. И ему повезло. Я, однако, рад, что он принял именно это решение, применять насилие к слабому ормондишке, не военному, не чиновнику, а к просто зря растратившему половину своих самых лучших лет бедняжке Ларри мне бы не хотелось. Но он приплыл в мои руки сам. И мне показалось, что, несмотря на его общее состояние, несмотря на его раны, он вроде бы как смотрит на меня с некоторой симпатией? Да что уж там, он смотрел на меня такими же влюбленными глазами, как те, кому я давал повод заподозрить, что я испытываю по отношению к ним определенные чувства. Как же они все ошибались. Чувства и я — понятия не совместимые! Но с этим немощным мелким мужчинкой во мне шевельнулось что-то типа сострадания? Да ла-а-а-дно, сострадание и я — несовместимы. Вдруг мне казалось, что он пробуждал во мне ту часть моего сердца, которая давно была продана Демонам в обмен на карьеру, успех в войне и прочие важные для мордрэйдца вещи. Я не мог обманывать сам себя — во мне что-то шевельнулось, что-то доброе? Во мне? Нет, это надо быстро изживать, этого я не могу допустить, я — генерал Эдмонд Эверс, я — зло во плоти. Я не могу позволить себе испытывать никаких привязанностей, тем более по отношению к кому? К этому ормондишке? Поиграть и забыть. Попользоваться, пока живой, и выбросить из головы. Что ж, если я не могу задавить в себе столь глупые порывы, значит, нужно научить его НЕ смотреть на меня столь томным взглядом, что я поймал, когда он был почти при смерти. Или мне это показалось? Нет, мне не показалось, просто Ларри Торн — мечтатель, и, видимо, в предсмертном бреду надумал себе в своей тупой ормондской голове то, чего по определению быть не может, потому что не может быть никогда. Мордрэйдцы не способны любить, усвой и запомни, милашка Ларри Торн. Но вот он у меня дома. Конечно, ни о какой официальное медицинской помощи и речи быть не может, я не могу афишировать похищение племянника Императора Ормонда. Пусть будет, как будет, жизнь я тебе сохраню, но уж отметины на теле от этой аварии останутся с тобой на всю жизнь. Это точно. Этого не изменить. Для тебя, ройалтера, возможно, это будет трагедией, а для меня это не имеет никакого значения, так просто, пара шрамов. Ты мне приятен в любом виде. Раздеваю это прекрасное тело, о, Демоны, какая же приятная на ощупь у тебя бархатистая мягкая кожа, настолько ты прекрасен, мой милый мальчик, насколько ты хорош! Просто конфетка, так и текут слюни, сделать с тобой нечто этакое и извращенное до предела. Сломать твою душу, насиловать твое тело, сломать… Или я действительно именно этого хочу? Или просто обнять тебя, заключить в свои объятия, целовать все самые потаенные места, любить, защищать и хранить от любого вреда, любить, обнимать… Так, Эдмонд. Любить? Что за нахрен, мордрэйдцы не умеют любить! Мы — не любим, мы просто обладаем и пользуемся! А уж я то… Я никогда и никого не любил, лишь пользовался, подчинял, использовал в своих целях, трахал, ставил на колени, а то и насиловал. Было дело, что и просто сексом занимался, ну уж без причинения вреда, но — не любил. Тьфу, опять Рэймонда вспомнил, чтоб ему там в Бездне жарко было! Откуда в моем лексиконе это слово — любить? Нет, Эдмонд, прекращай свои неуместные фантазии, я точно уверен, что этого я буду лишь жестко трахать, пока он не умрет, каким бы милым и желанным он не был для меня. Но… ладно, я ж ему сказал, что я вроде добрый, вылечу его сначала, слов на ветер я не бросаю. Неохота врать, не тот повод. Пусть в себя придет. Жалко ломать игрушку в один момент, не хочу его сразу ставить на колени и… Я ждал почти десять лет, подожду еще пару-тройку недель. Успокоюсь, привыкну к тому, что теперь он — моя личная собственность и… И все будет как обычно, он станет мне безразличен со временем. Меня будут вести лишь инстинкты, желание секса с его внешней красотой. И насрать на все остальное. Любовь! Какая глупость могла мне прийти в голову! Этого не может быть, потому что не может быть совсем! Я так… я так думаю, сегодня, сегодня я думаю именно так. Я так решил. Я так хочу — так и будет.