Никто не совершенен

От лица Ларри Торна Проблема финансов, а точнее их полного отсутствия обострилась до предела. На наследство ни я, ни мои дети претендовать не могли, я был вторым сыном в семье, да и ройалтерам наследство никогда не оставляют, во избежание возможных юридических казусов из-за глупых старинных легенд о возможности ройалтеров вернуться после смерти. Я не мог есть, спать, даже пить в кои веки перестал, правда по весьма прозаичной причине: дома не с кем, а высовывать нос за пределы поместья мне с пустым кошельком было бесполезно и просто опасно, т.к. кредиторы подняли головы и пошли по моему следу, ведь мой гарант финансового благополучия превратился в пшик, а вытрясти из меня какие-то деньги на тот момент было уже абсолютно невозможно. Мои отношения с Марлен буквально со дня смерти отца превратились в ад. И тут мой папаша оказался прав, она выходила замуж за статус, за имя Торнов, за богатство и возможность комфортной, веселой жизни, я как супруг был всегда более чем удобен, потому что прощал ей все измены, похождения и веселую жизнь. Даже равнодушие к детям прощал. Так я остался один на один с проблемой, как и на что нам жить дальше, мне исполнилось всего тридцать семь и при средней продолжительности жизни в сто-сто пятьдесят лет весь дальнейший жизненный путь был туманен и покрыт мраком. Я все больше погружался в депрессию, темноту и тоску, а тем временем кредиторы протаптывали широкую даже уже не тропу, а шоссе в мой дом. Тогда я и получил то самое предложение, которое показалось мне отличным выходом и последним шансом. Предложение, которое для меня оказалось действительно последним в моей нынешней жизни… Я сидел и тупо смотрел в стену, не замечая никого вокруг, когда коммуникатор разразился звонком. Мне вот именно показалось, что заорал он оглушительно, хотя звонок стоял на обычном уровне громкости. — Ларри, привет, дружище, как твои дела, ну это, мы все тут тебе жутко соболезнуем, давно тебя не видели, совсем нас забыл… — Лэнс, мой приятель по бентонским развлечениям, как всегда выдал все свои мысли в одном предложении. Лэнс, Лэнс, как же его фамилия, и тут до меня дошло, что я ее собственно не помню. Скорее всего в момент знакомства, он мне ее называл, но я как обычно ее или пропустил мимо ушей, или просто забыл, нафига б она мне сдалась, фамилия его… И когда ж оно было, знакомство это, несколько лет назад? В любом случае, Лэнсу я был точно ничего не должен, скорей он, как и все мои друзья по развлечениям, были должны мне и немало. Но я никогда не брал долговых расписок, о чем в этот момент страшно пожалел. В любом случае, от Лэнса я неприятностей не ждал. — О, Лэнс, я, тут собственно… Хреново, да, — ну а что я еще мог сказать? — Слушай, я слышал о твоих проблемах с кредиторами. Есть идейка, ну ты типа нам всем всегда помогал, платил за нас. Мы тут с ребятами решили, что можем тебе помочь, есть тут одно дельце… В этот момент мне бы точно не помешало включить мозги, или что там было в моей голове вместо оных. Но желание и теоретическая возможность решить весь комплекс проблем за один раз, выключила всю мою бедную голову окончательно напрочь в одну секунду. — Да, Лэнс, помощь бы не действительно не помешала. С финансами, сам понимаешь, у меня туго сейчас. — Отлично, сможешь прилететь через недельку на Бентон? Это не та тема, о которой стоит трепать на всех углах. Посидим, вспомним старые добрые времена, все обсудим. У тебя же пока кредиторы не забрали твой космокар? Вот в этот момент что-то во мне шевельнулось, не интеллект, а какое-то странное чувство надвигающейся опасности, которого я до этого момента никогда не чувствовал. У ройалтеров врожденное чувство грозящей опасности на грани интуиции и просто физического ощущения, по-моему, именно его я и словил. Надо было хоть раз в жизни прислушаться к тому единственно положительному на мой взгляд, что дала мне природа, но… Но… Ну вы в общем поняли, да? — Я буду. Не раньше чем через четыре дня, приятель. Через три дня ежегодный банкет в императорском дворце. Моему сыну и дочери скоро исполняется шестнадцать, сам понимаешь, возраст взросления для эспартов. Я должен представить их ко двору официально, пока нам и там не отказали, кхм… — Отлично, я понял, друг, договорились, ждем тебя через неделю на нашем старом месте. Держись там, Ларри! — Он резко отключился. Я откинулся на спинку кресла. Сам не понял, во что я ввязываюсь, но об этом я подумаю позже. А сейчас моя самая большая проблема — Джейк, уже почти совершеннолетний и окончательно ускользнувший от родительского контроля. Если в детстве, когда он был милым малышом лет пяти, если у меня еще были какие-то сомнения, в том, что в нашей семье растет не эспарт, а маленький милый ройалтер, то уж в последний год мои сомнения испарились, не оставив о них и воспоминания. Джейк держался так надменно, что мог переплюнуть моего старшего брата, и так хамил, что превзошел моего отца. О, он не хамил в том смысле слова, что употреблял неподобающие для аристократа выражения (это скорей более характерно для меня, привыкшего к подобному лексикону при частых посещениях злачных мест Бентона), он смотрел на всех с непроницаемо-презрительным выражением лица, или с выражением полного превосходства над другими и произносил весьма вежливо то, что ставило окружающих в тупик. Но, не могу отдать ему должное, он всегда оказывался прав. Он ни разу не ошибся ни в суждениях, ни в предсказании последствий того или иного события. Это бесило меня, да и Марлен, до жути, до дрожи. Если в последний год мы устраивали прием, или к нам просто заходили гости, то я всегда боялся, что он что-то выскажет гостям, и я сяду задницей в такую лужу, из которой наша семья уже никогда не поднимется. Как-то мои нервы снова сдали, и я спросил: — Ну почему ты такой? — Какой? — снова непроницаемое выражение лица. — Какой я, папа, каким ты меня видишь? — Ты хамишь всем без разбора, ты говоришь людям то, что не стоит говорить в аристократическом обществе, и ты… — Но ведь я всегда оказываюсь прав, разве нет? Можешь не отвечать. Тебе интересно, почему происходит так? Пожалуй я тебе все же отвечу, чтобы ты перестал так напрягаться и отстал от меня в конце концов. Я никогда не говорю о том, чего я не знаю, и я делаю только то, что могу делать хорошо, а могу я делать хорошо только то, что у меня получается с первого раза. Не вышло сразу — я бросаю это дело, нахрен позориться, мне хватило твоего и дедушкиного примера. Я не обещаю того, что сделаю что-то, что делать не собираюсь и никогда не вру. Не из соображений вашей ложной аристократической морали или по причине какой-то там порядочности, а исключительно потому, что ложь требует лживого продолжения и рано или поздно можно на ней попасться. Наша память не безгранична, и когда-нибудь ты забудешь, что кому наврал или наобещал. И тогда репутации точно конец. И перестань, право, трястись, когда я разговариваю с другими собеседниками. Я отлично знаю границы, которые нельзя преступить с каждым персонально, я в себе уверен, из-за меня и моего воспитания на ежегодном балу проблем не будет, уж поверь. Тебя ведь это беспокоило? Я тебе обещаю, проблем не будет. Но я никогда не буду унижаться перед кем-то, даже во благо семьи или для достижения своих целей, сколь бы привлекательными эти цели не казались и каким бы большим и перспективным не было это мифическое благо. Ты мой намек понял правильно, я надеюсь. Сказать, что у меня отвисла челюсть, это не сказать ничего. А что он сделал, угадайте? Развернулся на 180 градусов, щелкнул каблуками и свалил в свою комнату, оставив меня пережевывать то, что я услышал в полном одиночестве. Я снова вспомнил, как он испугал меня на кладбище и понял, что мой страх не ушел. Но теперь я боюсь не столько его, сколько за него. Тот, кто говорит столь безапелляционно правду в глаза всем без разбора, не взирая на их положение, и то, насколько он зависим от обстоятельств, в которых может оказаться по воле других, рано или поздно может получить большие проблемы. А проблемы с ним уже начали появляться. Для эспарта возраст согласия или минимальный возраст вступления в брак шестнадцать лет, тогда для ройалтера — двадцать один. Такие как я, считаются менее самостоятельными в принятии решений, что в общем-то близко к истине. Джейку и Роуз Анне скоро шестнадцать, они оба эспарты. И если дочка пошла характером в мать и ее интересуют лишь модные шмотки, драгоценности, которые она уже таскает у Марлен, и выгодные брачные партии, в ее будущем я абсолютно уверен. Даже несмотря на то, что репутация моей семьи в последнее время оставляет желать лучшего, и мы абсолютно разорены, ничто не отменяет того, что я — родной племянник Императора. Половина аристократии Ормонда удавится за право присоединить к своей фамилии фамилию Торнов. У моего брата также двое детей, и, конечно, огромное состояние. Ха, но наследников фамилии Торн всего четыре, и, сказать по правде, хотя аристократы Ормонда обычно потрясающе красивы, даже для представителей других цивилизаций, вот на детях моего брата природа решила отдохнуть. Никакая генетика не помогла братцу! Мои же дети потрясающе прекрасны. Роуз Анна пошла в Торнов, брюнетка с иссиня черными волосами, огромными глазами цвета теплого шоколада, очаровательной улыбкой, идеальной фигурой. На фотографиях светской хроники она выглядит наиболее обворожительно по сравнению с подругами, судя по комментариям в сети, ее присутствия на ежегодном балу ждут многие поклонники. И она уже начинает перебирать кандидатуры перспективных женихов, чему я очень рад, т.к. молодость и красота, плюс наша фамилия и родство с имперским домом — единственное приданное, которое я могу сейчас предложить своей дочери. Джейк — моя головная боль в плане перспектив его будущего. Оплатить достойное образование я ему больше не смогу. На самом деле я не знаю, как сказать детям, что оставшиеся два года обучения им придется провести в самой обычной школе, так как после смерти моего отца я не в состоянии оплачивать их самую престижную и дорогую школу Ормондской столицы. Я вообще не в состоянии оплатить никакую частную школу, да и этот дом, я думаю, мы тоже в ближайшее время потеряем (если, конечно, предложение Лэнса стоит не больше, чем то, что я должен банкам). Если Роуз Анна, несмотря на неплохие отметки, по большей части равнодушна к учебе, в этом она пошла в меня и мать, то для Джейка отсутствие возможности получить хорошее образование будет огромным ударом. Я уверен, он никогда мне этого не простит. И если дочь, уверен, я смогу в ближайшее время выдать замуж, то с сыном этот номер не пройдет. С того момента, как ему исполнилось пятнадцать лет, я получил уже пять предложений перспективных брачных контрактов для него, однако его ответ всегда был «нет», притом этот высокомерный говнюк после пятого раза в открытую заявил, что его ничего подобное не интересует в обозримом будущем и попросил его «по подобным вопросам больше не беспокоить». Мой сын — самый красивый мужчина (наверно, я уже могу назвать его так, он как-то слишком быстро повзрослел, я после истории со сноррами не мог его больше воспринимать, как ребенка) нашего мира. Внешне он почти копия своей матери, блондин с серо-зелеными глазами, похожий на идеальную фарфоровую куклу. Он обращает на себя внимание представителей всех четырех полов Ормонда. Я видел, как окружающие пялятся на него, не отводя глаз. Это одна из причин, по которым я боюсь его появления на ежегодном балу. Такой характер в сочетании с его внешностью может приумножить проблемы нашей семьи. Утро дня, на который назначен ежегодный бал, начинается в традиционной суматохе, Марлен и Роуз Анна мельтешат перед глазами, не могут окончательно определиться с выбором платьев, украшений. Мне даже и в голову не приходило, что почти все немногие оставшиеся средства ушли на покупку такой кучи нарядов, хотя достаточно было бы одного платья для каждой. Эти мысли опять погружают меня в тоску и мрачные размышления о ближайшем будущем. И до меня окончательно начинает доходить, что какое бы предложение Лэнс мне не сделал, я его приму, если оно может быть хотя бы немного выгодным. Время отъезда приближается, и тут я понимаю, что Джейк еще не спускался. Поднимаюсь наверх и тихо стучу в дверь его комнаты. Он открывает практически сразу, и я остолбенел. Мой сын точно привлечет к себе все внимание сегодня, как то, которое может быть для него полезно, так и нежелательное. — Почему ты не в смокинге, это ведь официальный прием? — Мне не кажется, что сегодня это для меня лучший выбор, этот костюм достаточно классический, рубашка от смокинга. Вполне пойдет. Я молчу, не знаю что сказать, он бы и в своей обычной школьной форме выглядел лучше всех нас. Я замечаю нечто новое в его лице, вечно отстраненное выражение лица сменилось приятным и доброжелательным, с намеком на улыбку? Я даже не могу вспомнить, когда последний раз видел его таким. Неужели светское мероприятие наконец-то растопило в нем что-то, выход во взрослую жизнь, другие причины мне не приходят в голову. — Папа, я хочу попросить тебя об одной вещи. Никогда тебя ни о чем не просил, но сегодня для меня это важно, сделаешь кое-что для меня, без лишних вопросов? Эта интонация, как будто совсем другой тембр голоса, даже нотки каких-то эмоций появились. Я слышу этот голос и понимаю, что о чем бы он не попросил меня, я не смогу ему отказать, даже если он попросит меня спрыгнуть с крыши небоскреба. — Да, сынок, если это важно… — Мне нужно, чтобы ты подсказал мне, когда члены Совета выпьют и придут в хорошее настроение, но еще не напьются, как на стандартных приемах и банкетах. Но когда они уже точно выпьют хотя бы, например, по 2 бокала вина, но не больше трех. Ты же умеешь определять такое? Сказать, что я был удивлен, не сказать ничего. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Мой мальчик хочет подкатить к кому то из членов Совета? Такого просто не может быть. Хотя, кто ж знает, он всегда был вещью в себе. — Хорошо, это странная просьба, но, держись рядом со мной, я скажу. — Не говори маме и Роуз, пожалуйста. Я обещаю тебе, что не доставлю тебе проблем, не переживай. Вот уж что точно мне бы никогда не пришло в голову, объяснять Марлен, что нашего сына интересуют подвыпившие члены Совета. Эта мысль и размышления о том, что же за мысли крутятся в его голове, бились в моем почти умершем от обдумывания иных проблем бедном мозгу. Я настолько ушел в себя и, не отрываясь следил за сыном, что даже не помню, как мы доехали, как вошли в зал, как состоялась традиционная церемония приветствия и представления. Пришло время банкета, он бросил на меня вопросительный взгляд и я понял, что пришло время выполнить первую просьбу в жизни моего сына. А ведь он и правда никогда меня ни о чем не просил. В общем, я решил, что бы не пришло в голову ребенку, уж хуже, чем все есть сейчас быть уже не может. Тем более, что вел он сегодня себя безукоризненно, был любезным, даже улыбался. Обведя глазами зал, я понял, что Джейк все же привлекает слишком много внимания, даже на милое лицо Роуз Анны наползло облачко, она все реже смотрела на своих перспективных поклонников и все больше косилась на брата. Он же, казалось, ушел в себя и почти никого не замечал вокруг. Тогда я подумал, что, возможно, в компании старых вояк и политиков нам действительно будет не так уж и страшно немного побыть. — Джейк, вроде пора…. Мы подошли к группе, в которой стояли сам Император Ордвел, первый адмирал Лукас Престон, пара членов комитета по бюджету и тут, к моему большому сожалению, к нам подвалил мой брат, которого я не видел с похорон отца. — О, Ларри, привет, даже странно видеть тебя здесь, тебе еще не все приличные дома отказали, — промурлыкал он ехидно. Я вдохнул и не мог выдохнуть, а Джейк перевел изучающий взгляд на родного дядю, как будто увидел перед собой некое интересное, науке ранее неизвестное, но малоприятное животное. Остальные участники группы радостно встрепенулись, ожидая очередного публичного крупного семейного скандала в семействе Торн. Не успел я хотя бы сообразить, что бы такое ответить дорогому братцу, чтобы это не было откровенным хамством, но звучало бы с достоинством, как мой дорогой родственник продолжил: — Кстати, Ларри, если уж ты тут оказался, и твой милый мальчик с тобой, то может, обсудим кое-что? Мой новый партнер по бизнесу и его красавица дочь готовы были бы познакомиться с твоим милым мальчиком. Возможно, для вашей семьи, это был бы неплохой выход, выгодный брачный контракт… Но мой брат не успел договорить. -Дорогой дядюшка, милого мальчика моего отца не интересует ваше предложение, у милого мальчика есть совершенно другие планы на ближайшие годы, — высокомерно и громко произнес мой сын. — Молодой человек, перебивать взрослых не принято в приличном обществе, — один из членов комиссии по бюджету, прекрасно знакомый с закладной и перезакладной на мой дом, возмущенно бросил взгляд куда-то в сторону моего сына, даже не повернувшись к нему лицом. В этот момент я заметил, что Джейк смотрит на адмирала Престона. И его взгляд не укрылся от адмирала флота. — А мне вот интересно, что же за столь серьезные планы у вашего юного сына, господин Торн, что он даже не захотел выслушать, что собственно, ему предлагают, — адмирал Престон странно смотрел на меня. Я даже не знал, что сказать, что предположить, какие у него могут быть планы, если ему еще два года до окончания школы? — О, адмирал, я могу ответить за себя сам. Меня интересует поступление в Военную Академию в этом году. Хочу посвятить свою жизнь служению на благо Империи и военной карьере. И тут, внимательно посмотрев на сына, я понял, что в его облике мне показалось новым — военная стрижка, характерная стрижка пилота космофлота. Она не сильно отличается от наших обычных светских причесок, разве что на затылке волосы подстижены короче, но… Я был готов провалиться под землю от стыда и ужаса, этот говнюк обещал мне отсутствие проблем, он разве не понимает, что позор последнего поколения нашей семьи стирает остатки нашей репутации? Какая Академия, ему еще два года в школе учиться! — А не рано ли вам думать о карьере, сколько же вам лет? — адмирал удивленно посмотрел на Джейка. — Скоро исполнится шестнадцать, лицензии на полеты и пилотирование разрешены для эспартов с шестнадцати лет. Адмирал рассмеялся, а я просто не знал куда деть себя, ведь теперь на нас смотрел весь зал, все до единого. И какая вокруг воцарилась тишина! — А школу вы закончить не хотите, или думаете, что обучение в Академии возможно без завершенного базового начального образования? — Насмешливо спросил адмирал, ситуация его, кажется, стала забавлять. — Я закончил обучение в школе неделю назад, сдав в этом году все экзамены экстерном за два года вперед, — спокойно ответил Джейк. Смешки в зале начали стихать. — В какой школе вы учились? — В лучшей частной школе столицы Ормонда, которая имеет честь носить имя нашего Императора. — Вежливый кивок в сторону Ордвела. В зале стоит полная тишина. — Мой итоговый балл 10 из 10. Адмирал задумчиво смотрит то на меня, то на Джейка. Я не могу выдавить из себя ни слова. Сын же стоит с такой довольной физиономией, на которой опять проступает оттенок полного превосходства над окружающими. Он, блин, школу закончил неделю назад, а я и не знал, да и Марлен, похоже тоже. — 10 из 10, это значит, что вы единственный выпускник за последние пять лет, набравший максимальный балл. Что ж, я прекрасно знал вашего деда, адмирала Торна. Он, скорей всего, учил вас полетам, экзамен в этом году после определенной подготовки и подготовительных курсов сдать вы, вероятно, сможете, ну хотя бы на управление космокаром для начала. — Я могу сдавать экзамен хоть сейчас. Помимо космокара я могу управлять крейсером третьего и второго класса, если говорить о торговых воздушных судах, и второго класса, если говорить о военном крейсере или гражданской авиации. Но меня интересует именно военная карьера. Мой брат первым выходит из состояния задумчивости: — Джейк, не позорь отца, вашей семье и так уже почти некуда падать, что за фантазии? — Он искренне наслаждается ситуацией! — Я никогда не вру, и никогда не говорю, что могу сделать что-то, чего на самом деле сделать не могу. Я всегда отвечаю за свои слова. — Отвечает Джейк совершенно спокойно. Мой сын, этот упертый болван будет стоять на своем до победного, он, видите ли всегда прав. И тут меня осеняет, «когда они слегка выпьют, но не напьются». Во что ты играешь, сынок? Адмирал Престон, который давно уже не улыбается, выглядит очень недовольно, смотрит на моего бедного сынишку, как на оскорбившего его до глубины души, как на злостного шутника. — Молодой человек, квалификация, на которую вы замахнулись, доступна среднестатистическому пилоту только после минимум трех лет полетов. Закончить школу экстерном — недостаточно, чтобы управлять военным крейсером второго класса. Но вы, что очевидно, в силу любопытства, характерного для вашего юного возраста и некоторого фамильного безрассудства, каким-то образом узнали, что я прибыл на этот прием после инспекции патрулей наших границ и именно на военном крейсере второго класса. До чего может дойти ваше безрассудство, если я предложу вам доказать свои навыки и умения? Прямо сейчас. — Я готов. — Адмирал, вы не можете посадить ребенка управлять военным кораблем, — мой брат, пожалуй, единственный, кто еще сохраняет рассудок в этой ситуации, но его вообще сбить с толку не сможет и извержение вулкана. В зале стоит гробовая тишина, не слышно ни шелеста вееров, ни единого шуршания платья, ни даже дыхания. Вся аристократия с огромным удовольствием наслаждается медленным погружением остатков репутации семьи Торн на самое дно. А я застыл столбом и традиционно не знаю, что мне делать. — А я, пожалуй, рискну, это мой личный крейсер, но, учтите, молодой человек, что если вы разобьете мой корабль, то погибнете сами, да и я вместе с вами, а ваш отец пожизненно сядет в тюрьму за долги, выплатить стоимость такого корабля ваша семья попросту не сможет. Вы готовы рискнуть жизнями двух человек, одна из которых ваша, и свободой вашего отца? — Адмирал щурит глаза, если бы взгляды могли убивать, от моего сына, как и от меня на полу бы и кучки пепла не осталось. — Я понимаю ответственность, я готов. — Что ж, пойдемте. Господа, хотите развлечься — тогда не покидайте этот банкет, тренировочный полет длится полчаса, хотя я думаю, мы даже не взлетим. Но, на всякий случай, не рекомендую никому выходить на летное поле. — Джейк, что ты делаешь, остановись, — но моя рука хватает лишь воздух, они уже ушли. Окна дворцового зала не выходят на летное поле. Народ бежит к окнам, выходящим на придворный космопорт, а дальше, все как в тумане… Ко мне бежит Марлен, Роуз Анна бьется в истерике, мой брат радостно лопочет что-то мне на ухо про последнего публично опозорившегося члена моей семьи. Император что-то спрашивает, я не различаю слов, обращенных ко мне, время потеряло смысл, оно течет, обтекая меня странным потоком, то замедляясь, то ускоряясь. Марлен, дергает меня за рукав: — Приди ты уже в себя, идиот, как ты мог ему позволить? Звуки возвращаются ко мне вместе с голосом Роуз Анны: — Но ведь прошло уже двадцать минут, а они не вернулись, значит Джейк смог поднять крейсер в воздух? Да, или адмирал его тихо пришиб по дороге, или сдал на руки врачам, как опасного безумца, мелькает у меня в голове. Прошло сорок минут, толпа вернулась обратно в зал, но тишина по-прежнему оглушала. «Они возвращаются», чей-то крик долетает до моего мозга. Адмирал и мой сын входят в зал, и идут по направлению ко мне. И я снова вижу на лице своего сына его привычную презрительную усмешку, только в этот раз с ней сочетается лицо победителя, который как минимум выиграл битву, а как максимум миллион в лотерею. Адмирал останавливается в центре зала… — Зачислен без экзаменов на первый курс военной подготовки, в группу, которую я тренирую сам, — поворачивается ко мне, — начало занятий через месяц. Только ваша безумная семья могла учить ребенка полетам на военном крейсере. Вопрос только в том, где и на чем он учился, у вашего отца после отставки не было полетов на военных кораблях! Я проверил только что в системе. И уже чуть спокойней, смотря на нас с Марлен, которая так и не выпустила из руки мой рукав смокинга: — Это был идеальный полет, идеальный взлет и образцовая посадка, поражено двадцать учебных целей из двадцати. Я поставил вашему сыну программу пилота третьего курса. Он посадил военный крейсер второго класса обратно на место взлета с ювелирной точностью. Где он этому научился, он не говорит, может быть вы, как его отец, мне ответите? Мне нечего сказать, но я понимаю, что наконец-то могу выдохнуть. — Эмм… ну... это мой отец, ну то есть адмирал Торн, наверно, но спросить у него, сами понимаете, уже не представляется возможным. Зал начинает шуметь и колыхаться, кто-то что-то говорит, кто-то поздравляет Джейка, кто-то задает мне вопросы. Кто-то опять дергает меня за рукав, я оборачиваюсь и вижу своего идеального сына, который совершенно спокоен, как обычно, как будто только что просто вернулся домой с прогулки. — Папа, я хочу домой, давай уйдем, так будет лучше. — Да вот еще! Опять все внимание досталось тебе, все как обычно, — Роуз Анна чуть не плачет. — Мама, я не хочу уходить, давай останемся. Я понимаю, что сына действительно лучше увести, да и сам я не в состоянии впервые в моей жизни продолжать банкет, на меня со всех сторон давят взгляды, мне трудно дышать. — Марлен оставайтесь, если хотите, я уведу Джейка. — Конечно, дорогой, мы останемся. В этой ситуации наша семья стала такой популярной и интересной, в кои-то веки. В кои-то веки на нас не вылили ушат помоев и сплетен, как обычно. По дороге закидываю сына вопросами: — О чем ты вообще думал? Зачем нужен был такой публичный спектакль? И где ты, мать твою, действительно научился управлять военным кораблем? Отец тебя любил, но хрена с два он бы дал несовершеннолетнему управлять военным кораблем, он чтил Устав, а Устав это запрещает! И адмирал сказал, что у отца не было полетов на военных кораблях в последнее время! Сын смотри на меня долгим задумчивым взглядом, как будто думает, а стоит ли ему вообще отвечать мне: — Я обеспечивал свое будущее. Это был мой последний шанс. Мы же ничего больше не можем себе позволить. Ты бы и школу мне не смог продолжить оплачивать, что уж говорить о дальнейшем образовании. Учителя вошли в мое положение, разрешив сдать экзамены экстерном, как лучшему ученику. Военное образование — единственное бесплатное для членов семей аристократов. Кроме аристократов военный корабль никому не доверят, а желающих рисковать своими жизнями среди аристократии в последние годы почти нет. Военный космофлот — единственная доступная для меня карьера после смерти деда. — Но ты мог бы… — Не мог, меня не интересуют все эти ваши брачные предложения. Тебе не приходит в голову, что ты меня все это время пытался продать, как вещь? Пока мне нет двадцати одного года, все деньги, полученные по брачному контракту перешли бы в ваши с мамочкой руки. И вы бы их тут же потратили. А мне бы что досталось? Незаконченная школа и пожизненное семейное рабство? Расторжение брака у нас невозможно, и чем бы я мог заниматься, закончив лишь бесплатную школу? Нет, спасибо. Я предпочитаю всего добиться сам. Кстати, забудь теперь о ваших планах выручить за меня кругленькую сумму, военные не обязаны до получения отставки вступать в брак, и я этим правом точно воспользуюсь. Знаешь, почему Престон зачислил меня в свою группу? Уж не из-за восторга от моего таланта и большой любви к семье Торн. Я подписал военный контракт на службу минимум на десять лет в военном флоте после окончания Академии. И подбери челюсть, я имел на это право без вашего с мамочкой согласия, по праву получения непрерывного образования. — Где. Ты. Научился. Так. Летать? — Я не могу сдерживаться, слова сына меня обидели, честно говоря, я всерьез ни разу не рассматривал ни один предлагаемый ему брачный контракт, а теперь получается, что даже обсуждая их с ним, подтолкнул его к тяжелой и опасной профессии. — Эта тайна умрет вместе со мной. Я не скажу, не сказал адмиралу, и для тебя тоже исключение делать не буду. Врать я не хочу. Ни тебе, и никому другому. Будут спрашивать — вали все на дедушку. Мертвые ничего опровергнуть не могут, а уж его репутации это точно уже не повредит. Найди для себя положительный момент во всей этой ситуации: я слезу с твоей шеи, жить перееду в общежитие космопорта, даже в отдельную комнату, и еще мне положена стипендия. Такие условия предлагают всем студентам, сразу подписавшим военный контракт. Через месяц я уеду из дома и от меня больше не будет никаких проблем. Хотя, мне кажется, что и сегодня я особых проблем никому не доставил. А уж от злости и презрения твоего родного братика ты в ближайшее время избавлен. — Да насрать на моего брата. Я действительно переживаю за тебя, за Роуз Анну, да и за маму твою тоже. Ты мой сын, тебе всего пятнадцать лет! — Живя в нашей чудесной семье, я давно уже не ребенок, я с десяти лет чувствую себя взрослым. Давай закроем эту тему, много говорить я не люблю, а обсуждать уже нечего. Кстати, если тебя это не удивит, дед давно подарил мне свои капитанские часы, видимо, понимал, что если с ним что-то случится, военная карьера для меня - единственный выход. К тому же, успокойся, о какой опасности ты говоришь? Мы никогда ни с кем не воюем, все, что делают военные летчики — патрулируют границы Империи и сбивают астероиды. В этот момент я окончательно понял, как велика пропасть между ройалтером и эспартом. Мой пятнадцатилетний сын был мудрее, умнее, и взрослее меня, в мои тридцать семь лет. Он готов рискнуть жизнью ради своей свободы и независимости, собирается делать карьеру, а я… Я все просрал, бездарно, бездумно и глупо — и возможность получить образование, сделать хоть какую-то карьеру, и благополучие своей семьи, и семью то по большому счету я просрал. Я никогда не был нужен Марлен, дети выросли и скоро покинут останки нашего разбитого дома, и я им тоже больше не нужен. Да и дома как такового скоро не будет, кредиторы не дремлют. Получается, что мой отец был когда-то прав, я так и не повзрослел и уже никогда не повзрослею. В этот момент мне стало окончательно понятно, что какое бы предложение мне не сделал Лэнс, я его приму, чем бы оно для меня не закончилось. Мой эгоизм и ценность для себя самого моей собственной жизни ушли на второй план, растворившись в остатках разбитого прошлого нашей семьи, опустевшего настоящего и призрачного несуществующего будущего. Утро следующего дня начинается со звонка Лэнса. — Привет, дружище, как дела, как настроение? Вчера смотрели новости, твой сын произвел фурор, самый молодой в истории ученик Ормондской Военной Академии, да еще и без экзаменов! Ваша семья, ха-ха, как всегда в топе новостей! Было бы интересно с ним познакомиться, и… — Эмм, Лэнс, я не хочу обсуждать эту тему, что с нашей договоренностью? Я готов прилететь, пока мой космокар еще не под арестом, — у меня нет ни малейшего желания или сил обсуждать поступок моего сына. Также, я отлично понимаю, что мои развеселые приятели — не та компания, в которой мне хотелось бы видеть Джейка. Тем более, что я уже понял, им нужен пилот, но не пятнадцатилетний же ребенок, в самом деле. Одно дело — втянуть себя в какое-то дерьмо, другое дело — рисковать кем-то из членов семьи. — Завтра ждем тебя, скажем к ужину, наше любимое место, как обычно? — Хорошо, завтра прилечу на Бентон, но я не настроен на длительные посиделки, обсудим твое дело и все, мне нужно будет вернуться домой в тот же день. — Как скажешь, приятель, до завтра! Завершив разговор, я увидел сына, стоящего в дверях, который смотрел на меня осуждающим взглядом. — Отец, тебе мало приключений, ты опять собрался навестить своих дружков? Однако, хочу заметить, что ты вряд ли сможешь заплатить за веселье вашей теплой компании. — Эмм, Джейк, это деловой визит, Лэнс, мой хороший знакомый, хочет предложить мне работу и я… — Ты себя вообще слышишь, папа? Деловой визит, работа? Да ты никогда не работал, ты ж не умеешь ничего, и не умел никогда. Да и не хотел. Он подходит и садится рядом со мной, смотрит на меня с тревогой, с волнением, я не могу понять, я его таким еще не видел. — Папа, я только что зачислен в Академию, я подписал контракт на десять лет военной службы. Роуз Анна вчера получила три брачных предложения, пару из которых она считает вполне… приемлемыми. Мы только подняли нос из дерьма, в котором давно уже плаваем, благодаря сам знаешь кому и чему. Может быть, хватит уже разрушать нашу жизнь? Тебя хотят втянуть в какую-то аферу, во что-то незаконное или опасное, неужели ты сам этого не чувствуешь? — Ты не понимаешь, это просто ужин с друзьями… — да все я понимал и чувствовал! Но не видел для себя иного выхода, я просто хватался за последнюю соломинку. — Отлично, если это просто ужин, возьми меня с собой. Я не буду тебе мешать, на ужин с твоими друзьями я не пойду. Давай просто пообедаем вместе, я хочу посмотреть на кухню знаменитых бентонских ресторанов, ради которых все прилетают с других планет. Потом ты пойдешь на свой деловой ужин, а я… мне нужно кое-куда зайти. — Что ты опять задумал? - Я начинаю медленно закипать. - Тебе вчерашнего концерта мало было? Друзья говорят, наша семья опять была во всех новостях и… — И ничего страшного там не показали. Упоминание о моем зачислении и небольшое интервью Роуз Анны, от которого она в восторге. Даже не спускалась еще, не вышла к завтраку, отвечает на письма поклонников, — он опять включает все свое обаяние, которому невозможно противостоять. — И мне нужен твой совет, папа. Ты не можешь не понимать, что в ближайшее время нашей семье понадобится отличный, первоклассный адвокат. Который, судя по твоему завтрашнему «деловому ужину», должен еще и уметь решать не только финансовые проблемы с банками, а еще и разбираться в скользких делах. А ормондские адвокаты и юристы с нашей семьей дела иметь не будут. Наши работают за гонорар и аванс, а вот, у бентонских есть те, кто работает за процент… Я понимаю, что он опять прав, и снова не могу устоять перед его даром убеждения. Если бы я так умел добиваться от людей того, что мне нужно! — Адвокатов много, но с чего ты собрался платить проценты, со стипендии своей? Ну, хорошо, вот список, — конечно, я не раз влипал в разные ситуации и переделки, и список лучших юристов был намертво сохранен в моем коммуникаторе. — Да уж… — смотрит на список со своим фирменным полупрезрительным прищуром. — Сколько скользких личностей готовы взяться за ведение скользкого дела. Лэннор Лэннерт ведь мордрэйдец, не так ли? Значит, из всех, кто есть в этом списке у него самый большой опыт решения всяких сложных ситуаций. — Неужели ты реально думаешь, что он с тобой будет иметь дело? Мордрэйдцы, тем более высокого полета, ормондцев считают существами низшего порядка. Он — самый высокооплачиваемый юрист с огромным штатом персонала, ты хоть знаешь, сколько ему лет? А ты — просто ребенок из разорившейся семьи, пусть и аристократической, но оплатить его услуги тебе нечем. — После вчерашнего, как ты это назвал, «моего выступления», я уверен, что он хотя бы меня примет. А я умею быть очень обаятельным, если мне это необходимо. Давай договоримся так, ты берешь меня с собой, мы обедаем в любом ресторане, потом ты идешь на свою встречу, по дороге забросишь меня в его офис, а через пару часов заберешь. В конце концов, если на этой твоей деловой встрече будет обсуждаться что-то незаконное и тебе нужно будет просто уйти, всегда сможешь отговориться необходимостью сопроводить сына домой. Что ж, так и вышло, что в итоге на Бентон мы полетели вместе.