This is the Way the World Ends

      I.       — Какая у него предыстория? — спрашивает Мэтт Бойд, пока команда переодевается. Кевин натягивает легкую майку через голову, когда его друг начинает строить догадки: — Он весь такой мрачный и загадочный. Со шрамом, все дела.       Мэтт шевелит бровями, как будто пытаясь донести какое-то скрытое послание, которое Кевин не получает.       — О ком ты говоришь?       — Я не знаю, — легко говорит Мэтт. — Ну, тот парень–       Кевин мычит.       — Как конкретно.       — Со шрамом! — повторяет Мэтт.       Для ребенка-переростка и сына подпольного международного боксерского ринга, его слишком легко удивить самыми мелкими вещами. Ну, «бокс» — это щедрое название. Бизнес Бойдов скорее похож на современные гладиаторские шоу, чем на любой боксерский матч, который можно увидеть на экране. Шрамы никогда не были и не будут чем-то особенным на рынке Бойдов (не то чтобы это возможно, когда расчленение и потрошение — это ежедневные развлечения) и все же. У Мэтта получается найти интерес в рутине.       Он заговорщически понижает голос:       — Он недавно стоял около корта. Я почти уверен, что он наблюдал за тобой.       Кевин гримасничает и начинает собирать тренировочную экипировку.       — Окей.       Мэтт ворчит и садится на скамейку рядом с Кевином.       — Я спрашиваю о твоем не-таком-уж-тайном поклоннике, и это твой ответ? «Окей»?       — У меня нет… поклонника, — Кевин запинается. — Скорее всего кто-то посмотрел на корт. Любитель или типа того.       Мэтт хмыкает.       — «Типа того», конечно. Никого здесь, кроме нас, не волнует экси настолько, чтобы просто посмотреть на корт. — Он складывает руки на груди. — Я знаю, что ты знаешь, о ком я говорю. Я однажды видел тебя с ним. И я знаю, что он смотрел на тебя.       Кевин подозрительно смотрит на защитника.       — Ты говоришь об Эндрю?       — Вау, — Мэтт говорит невозмутимо. — Как забавно. Очень смешно. Мне кажется, я знаю, как выглядит твой угрожающий парень. Загадочный мальчик у корта — это не Эндрю.       Кевин смеется, но к нему подбирается тень неуверенности:       — Не мой парень, в семисотый раз.       Прошло два дня с Фиаско в Общежитии (Кевин думает, что ему пора начать вести дневник со всеми названиями, которые он придумывает). На удивление, Эндрю вернулся в общежитие в тот же день после того… что бы не случилось между ними. Он убедил Кевина, что Эндрю просто был занят работой и не хотел так резко оставлять Кевина. Скорее всего, это было самым большим пиздежом, который Кевин слышал от парня, но, когда Эндрю предложил посмотреть экси матч Амазонок против Орлов, Кевин не мог не согласиться и не свернуться калачиком в практически извиняющихся руках Эндрю.       Кевин встает и потягивается, думая над словами Мэтта. Но если не Эндрю…       — В смысле ты видел меня с ним?       — О, эм. — Мэтт останавливается. — Кажется, я видел… э, впрочем. Неважно! Наверное, все-таки не видел, раз уж ты упомянул.       — Ты упомянул, — Кевин напоминает ему. Мэтт отчаянно пытается избежать его взгляда. — Мэтт. Где ты нас видел? Кого ты видел?       Мэтт вздыхает в знак поражения. Но когда он поднимает взгляд, он пытается сдержать ухмылку.       — В Уизерспире. Пару недель назад. Вам двоим, похоже, было… уютно. — Он снова шевелит бровями.       — Что–?       До того, как он может выдавить больше информации, другой сокомандник зовет Мэтта.       — Не волнуйся, твоя тайна о тайном поклоннике в безопасности, — уходя, он смеется.       Кевин напрягает мозг, чтобы понять, о ком может говорить Мэтт, но у него уже есть подозреваемый. Несмотря на то, что Кевин ходит в библиотеку почти каждый день для учебы или иногда для помощи в репетиторстве разных студентов, есть только один человек–       Вам двоим, похоже, было уютно. Воспоминания фиолетового на плоти, ручная работа Моне. Буржуазия. Мягкий смех, более звонкий, чем колокольчики.       Он не должен. Кевин правда не должен думать об этом. Он провел последние недели в попытках забыть тот вечер, того студента, то желание.       Увы, мы существа привычки.       Кевин хватает свою сумку и бежит из раздевалки. Он быстро прощается с болтающими сокомандниками, игнорируя их наполовину скрытое удивление тому, что впервые он становится первым, кто уходит с тренировки. Краем глаза он замечает, как Мэтт прерывается в своем разговоре с Джеком, чтобы проницательно усмехнуться. Кевин игнорирует и его тоже.       Но когда он выходит из раздевалки, сканируя глазами корт, он не видит ни одного признака того мальчика, с которым он помогал Ники заниматься почти неделю назад.       — Черт, — он бормочет. Секундная надежда пропадает. Затем он чувствует вину за то, что понадеялся в принципе.       — Привет.       Кто-то мог бы подумать, что его настиг невероятный восторг, по тому, как сильно Кевин вздрогнул.       — Господи Иисусе, — он выдыхает, оборачиваясь на голос. — Тебе пора перестать так делать.       Но, о чудо, человек, которого ищет Кевин, стоит перед ним.       — Мне… жаль? — Нил колеблется. — Я не хотел тебя пугать.       — Нет, эм. — Кевин вдыхает. — Конечно нет. Это не твоя вина. На самом деле, я, эм. На самом деле, я искал тебя.       По его скромному мнению, он заслуживает медаль за то, что у него получилось выдать полноценное предложение. Бонусные очки за то, что оно было понятным.       Нил, похоже, не смущается отсутствию у Кевина навыков общения. Он наклоняет голову, словно он услышал что-то интересное.       — О, правда? Тебе что-то нужно?       Остановившись на секунду, чтобы дать своему сердцу успокоиться, Кевин осматривает Нила полностью. Он выглядит отдохнувшим, если не учитывать слегка опустившиеся плечи. При свете дня след от ожога на его щеке кажется существенным. Но синяки под его челюстью сошли, и он мягко улыбается, будто ждет, пока Кевин заговорит.       — Нет, мне ничего не нужно, — наконец говорит Кевин. Он снимает сумку с одного плеча, надевает на другое, и показывает в сторону дверей спортивного зала. — Я просто уходил, думал, стоит… не знаю, поздороваться.       Иногда он правда умеет обращаться со словами.       — Ну, здравствуй, — Нил саркастично шутит. Он двигает головой, и без лишних слов они с Кевином начинают уходить вместе.       — А тебе что-то нужно? — Кевин спрашивает в свою очередь. — Мой сокомандник сказал, что ты наблюдал за тренировкой. Ты хотел поговорить с нашим тренером или… что-то еще?       Кевин открывает для них дверь, чтобы уйти через задний ход.       — Что-то еще, — Нил легко говорит, копируя их первый разговор. — На самом деле, я надеялся наткнуться на тебя.       Кевин краснеет, и потом ругает себя за это. Резкая прохлада уличного воздуха служит удобным прикрытием для румянца на его щеках. Он быстро сожалеет о том, что выбежал из раздевалки в одной майке.       — Оу? Ну, вот и я.       — Неужели, — Нил смеется, и Кевин через секунду тоже. — Я хотел спросить… — Нил сомневается, и Кевин поднимает взгляд– — может, ты сможешь еще раз позаниматься?       Нил задерживает дыхание, возможно готовясь к отказу. Но Кевин уже кивает.       — Да, конечно. — говорит он. Темный осадок начинает скапливаться у него в животе, но он пытается вытолкнуть его. Он не может чувствовать себя виноватым за репетиторство, когда это засчитывается за рабочие часы. — У меня в последнее время много свободных мест, так что я уверен, что найду для тебя время.       — Ты много репетиторствуешь? — спрашивает Нил, пока они проходят через Центральную Площадь, и черт тут очень холодно.       Кевин пожимает плечами, но это больше похоже на дрожь.       — В большинство будней, но я уже сказал. В последнее время я не так занят.       — Тебе нравится?       Кевин снова кивает в ответ.       — Очень. Ники втянул меня в это, когда просил помощи с его учебной группой пару семестров назад. Он работает в основном со студентами, которые учат немецкий, и простыми лингвистами, а я занимаюсь французским и французской историей. Я знаю язык, но мне нравится преподавать историю и культуру в том числе. — Он останавливается, когда понимает, что начал тараторить.       — Прости, я говорил слишком много. — Он бормочет.       Он остается без ответа, но через мгновение Кевин чувствует ладонь на своем плече. Электрический ток пробегает по его руке там, где ладонь Нила касается голой кожи Кевина. Место, где встречается их кожа, горит. Это единственная часть Кевина, которой не холодно.       — Перестань так делать, — серьезно говорит Нил.       — Делать как? — Кевин отвечает, неуверенно останавливаясь.       — Извиняться за, ну, что угодно. — Нил убирает руку и продолжает идти, заставляя Кевина догонять. Хотя это не такая большая проблема, учитывая их разницу в росте. — И надень куртку, ты холодный, как Арктика.       — Ты был в Арктике? — Кевин выкобенивается, но открывает сумку и достает толстовку. Он не готовился к такой долгой прогулке с теми вещами, которые взял с собой. Можно получить обморожение в январе Южной Каролины? Ну, зато глобальное потепление убедилось в том, что эта зима не была такой плохой, как прошлые. На земле даже нет снега.       — Ты сейчас просто… поблагодарил глобальное потепление? — Нил фыркает.       Кевин стонет:       — Я сказал это вслух?       — Думаю, да.       — Про–       Нил толкает плечо Кевина своим.       — Перестань, — напоминает он. — Окей?       Кевин не знает, что сказать. Никто еще не защищал Кевина от него самого же и его сомнений. Это приятный сюрприз. Именно поэтому, когда Кевин выпаливает:       — Хочешь сходить поесть?       Он не должен так сильно разочаровываться в себе.       Губы Нила слегка изгибаются.       — Конечно.       — Ты не обязан, — Кевин быстро уверяет. — Правда. Если ты не хочешь или у тебя есть другие планы–       — Кевин, — говорит Нил, и ему нужно только это, чтобы снова внезапно остановиться. Он чувствует, как его сердце пропускает удар из-за звучания собственного имени на губах Нила. — Я сказал «конечно».       — О. Тогда хорошо. — Кевин застенчиво кивает головой.       Нил закатывает глаза, его губы наконец складываются в ту дикую усмешку.       — Хорошо.       II.       «У Куини» как обычно полон, когда Нил и Кевин умудряются найти кабинку в конце бургерной. Благодаря здоровью Кевина, они смогли вызвать Убер вместо того, чтобы пробираться через холод. Это популярное место вне кампуса и для студентов, и для жителей города. Они кладут сумки на пол и переговариваются, пока ждут, но, когда официантка уходит с их заказом, наступает практически неловкая тишина.       — Итак, — Кевин прочищает горло. — Тебе нравится университет?       Нил играется с упаковкой от трубочки и вежливо кивает.       — Здесь… неплохо.       — «Неплохо», — Кевин повторяет, посмеиваясь. Он думает о многомиллионном саде на переднем дворе, небольших водопадах и позолоченных статуэтках лисов и охотников. Он думает о недостатке финансирования спортивных отделений. Или о детях с трастовыми фондами, которые не сдают каждый экзамен, но все равно спокойно проходят дальше после того, как они снюхнут дорожку с колен штатного профессора в учительской. — Это не те слова, которые приходят на ум, если честно.       Нил поднимает руку, чтобы почесать свою челюсть. От его второй костяшки до запястья виднеется темный, едва поблекший шрам. Он не похож на шрамы Кевина. В то время, как его шрамы — это многочисленные, тонкие, пересекающиеся линии, отображающие плоскость пятнистой плоти и растянутые над давно зажившими костями, шрам Нила — это один глубокий разрез, разделяющий кожу напополам. Ему интересно, продолжается ли рана под длинными рукавами, скрывающими руки Нила. Есть ли под тканью еще шрамы? От мысли по позвоночнику Кевина пробегает холод. Дискомфорт направлен не на Нила, а на то, что стало причиной травмы. Или кто.       — Здесь немного роскошно, да, — Нил поддается. Все еще не то слово, которое бы использовал Кевин, но это семантика. — Но я привыкаю.       — Это хорошо, — говорит Кевин. — Ты здесь уже сколько– два месяца?       Нил сдвигается, выглядя немного встревоженным.       — Два в конце этого месяца.       Он хочет спросить, откуда перевелся Нил или почему он вообще перевелся. Но, чувствуя неуверенность Нила, Кевин решает сменить тему. Несмотря на то, что он хочет знать больше о Ниле, сам Нил очевидно пока не готов делиться. Кевин решает не рисковать.       — Ты сказал, что ты раньше играл в экси. На какой позиции?       Лед в глазах Нила начинает таять от вопроса перед тем, как он прикусывает губу, размышляя.       — Защитник, недолго. Мне пришлось бросить через пару лет, но было… весело. — То, как он это говорит, звучит как важное признание. Кевин собирается спросить Нила о его выборе слов, когда Нил отвечает ему его же вопросом:       — Ты нападающий, да?       Кевин охотно соглашается.       — С рождения и по сей день.       Нил задает еще несколько вопросов о университетском экси, ничего слишком серьезного, но достаточно, чтобы показать Кевину, что Нил искренне заинтересован. Услышав о недостатке энтузиазма у Фоксборо, когда дело касается игры, Нил выглядит так, словно готов упасть в обморок. Но Кевин отвечает на все вопросы с удовольствием. Он обожает возможность обсудить спорт, вокруг которого он построил свою жизнь — особенно, когда поговорить ему практически не с кем, кроме его сокомандников. Эндрю обычно терпит болтовню Кевина, но очень редко участвует в ней.       При мысли об Эндрю Кевин прерывается в своем рассказе о преимуществах утяжеленных клюшек. Нил замечает разочарование на лице Кевина и спрашивает, все ли хорошо.       Кевин автоматически кивает:       — Ага. Про–       — Эй. — Нил цыкает. — Что я сказал об этом слове?       Кевин закатывает глаза, но улыбка предает его.       — В последнее время английский язык всех оскорбляет, — он бормочет частично в шутку.       — Только его половина, — Нил продолжает шутку. — Если тебе станет легче, ты можешь говорить по-французски. Тогда меня ничего не будет оскорблять.       Кевин сдается и смеется. Тяжесть на груди Кевина, которая была там Бог знает сколько, становится немного легче с каждой секундой, которую он проводит с Нилом.       — Как ты можешь учить французский третьего уровня и не знать пары слов?       Нил наклоняется вперед и убирает упаковку, с которой игрался. В его усмешке есть игривая искра. Несмотря на следы — включая следы — Кевин не может не оценить то, насколько красивым был мальчик перед ним. Он никогда не считал других мужчин помимо Эндрю «красивыми», и осознание заставляет рот Кевина пересохнуть.       Но затем Кевин вспоминает смешанные сигналы Эндрю в учебном центре; то, как Эндрю оттолкнул его в общежитии перед тем, как вернулся и заключил мир; издевательская игра, в которую Эндрю играет снова и снова, заставляя Кевина лезть на стены.       С таким напоминанием Кевин не может найти в себе силы, чтобы чувствовать себя слишком виноватым за то, что он рад компании Нила. Вызывающая сердечный приступ привлекательная сторона парня — это только плюс.       — Я никогда не говорил, что я ничего не знаю по-французски, — отмечает Нил. Он особо мелодичен, когда говорит «никогда», и Кевин на секунду задумывается, откуда он родом. — Я просто сказал, что мне нужно немного дополнительной помощи.       Голос Нила немного опустился, и он склонился над столом так сильно, что Кевин снова задумался, нет ли здесь другого посыла. Он понимает, что Нил, на самом деле, так и не ответил на вопрос, и ему интересно, всегда ли Нил такой уклончивый. Голос Мэтта звучит в его голове: Загадочный мальчик.       Но пока колени Нила касаются коленей Кевина под столом, ему сложно полностью сфокусироваться на несостыковках. Нил пытается о чем-то пошутить? Осадок в животе Кевина превратился в тревожный рой бабочек.       — Ваш заказ, мальчики. — Их официантка материализуется рядом с кабинкой. Она ставит на стол их еду, успешно нарушая то, что происходит или происходило или произошло–       Кевин качает головой на вопрос официантки о том, нужно ли им что-то еще, и благодарит ее. Она уходит и Кевин обращает взгляд на его еду. Его аппетит начинает угасать, и это проблема. У него всегда есть аппетит.       — Тебе разрешено есть, — Нил поддразнивает, пока его рот набит картошкой фри. Он отклонился обратно и больше не смотрит на Кевина таким образом, который подавал очень непонятные сигналы по направлению к паху Кевина.       — Ага. Эм. — Обратно к неразборчивому бормотанию, видимо. Кожа Кевина все еще отвлекающе горяча, и он не знает, может ли официантка принести ему стакан льда. — Я, э– Я сейчас кое-что вспомнил, кстати.       Нил поднимает бровь, когда Кевин избегает его взгляда для того, чтобы порыться в своем рюкзаке. Бабочки неохотно начинают успокаиваться. Он убирает свою тренировочную джерси в сторону и достает ежедневник.       — Вот.       — Что это?       — Ежедневник.       Нил закатывает глаза. Он профессионал в этом. Перестань фокусироваться на его глазах.       — Я вижу. Зачем?       — Ну, эм. Ты сказал, что тебе нужны занятия, — Кевин врет. Он медленно листает страницы, делая все, чтобы не смотреть на Нила. — Я проверяю свой календарь, чтобы убедиться, что я вскоре буду свободен.       Нил хмурит брови от непонимания.       — Мне казалось, ты сказал, что у тебя много мест.       — Оу-у… правда? — Кевин гримасничает. — Думаю, внимательность никогда не бывает лишней.       Он перелистывает очередную страницу, и оттуда выпадает смятый листок бумаги.       — Что это? — Нил снова наклоняется и указывает картошкой на бумагу.       — Я не– — Кевин бледнеет. — Вот черт.       — Что? — Нил тянется за еще одной картошкой, но видит, что его тарелка пуста. Он крадет одну с подноса Кевина и кладет себе в рот. — Все плохо?       Благодаря суматохе последних недель Кевин почти полностью забыл о странном сценарии с именем Сета, который он нашел. Он рассказывает Нилу все, что знает о записке, умалчивая только то, как сильно она его потрясла.       — Ты это читал, когда я нашел тебя? — Спрашивает Нил, и ему все-нахуй равно на умалчивание информации. Кевин не знает, стоит ему восхищаться или ужасаться тому, насколько Нил проницателен.       — На самом деле, да, — честность может быть достаточно разумным решением. — Я не знал, что ты видел это.       Нил пожимает плечами.       — Это просто записка. Не такая уж и проблема, да?       — В большинстве случаев, да, но тут важно, кто написал ее– просто это застало меня врасплох. — Кевин ковыряется в своем салате, но не может заставить себя поесть. Беспокойное лицо Сета возникает в голове, и Кевин не может избавиться от вновь появившейся идеи, что он должен был знать, что что-то не так.       — Ты сказал, это Гордон? — Нил берет записку там, где Кевин положил ее на стол, и читает ее. — Я слышал, он убил себя до того, как я перевелся. Но, скорее всего, это просто странное совпадение. Типа, ты же говорил, что у него буквально была роль с этими репликами.       Кевин думает об этом. Слова Нила похожи на то, как сам Кевин пытался успокаивать себя раньше. Актеры нередко переписывают некоторые тексты на более современный лад, чтобы лучше понять персонажей. Черт, даже Кевин делал подобные задания.       — Я, скорее всего, просто слишком много думаю об этом. — Кевин говорит больше для себя, чем для Нила.       Нил чертовски хорошо знает, что смерть Сета не была совпадением. Но Кевин не знает.       Нил опускает записку и изучает слабую попытку Кевина выглядеть невозмутимо.       — Это правда встревожило тебя. — Это не вопрос. Кевин пытается отмахнуться от него, но упорный взгляд Нила заставляет его отступить.       — Ты показывал ее кому-то еще? — Спрашивает Нил. — Говорил о ней с кем-то? — Он сомневается. — Может, Эндрю?       На это Кевин поднимает взгляд.       — Почему Эндрю?       Слова звучат жестче, чем ему хотелось, и Нил секунду не отвечает. Он открывает рот, затем закрывает, пытаясь подобрать слова.       — Я думал… — Рука Кевина рефлекторно вздрагивает, пока он возится с салфеткой. — Эм. Я слышал, что вы двое, вроде как… вместе?       Утверждение кончается изгибом, неуверенностью. Часть Кевина знала, что однажды ему придется объяснить это.       — От кого ты об этом слышал?       Нил качает головой.       — Ники.       Кевин выдыхает.       — Конечно.       Нила познакомили с беззаботной катастрофой после того, как через месяц занятий он провалил почти все. Его профессора посоветовали учебную группу Ники, и, пока Кевин должен быть раздражен таким чрезмерным количеством информации, он чувствует себя частично в долгу перед Ники за то, что познакомил его с Нилом. И несмотря на то, что Кевину хочется объяснить Нилу, что он так же не уверен во всей «Эндрю» теме, это может показаться таким же уклончивым ответом. Но он все же говорит:       — Это запутанно.       — Разве не все хорошее запутанно? — тихо говорит Нил, и Кевин снова не может подобрать слов. Чтобы снова себя отвлечь, он забирает записку и складывает ее. Он еще не решил, что сделает с ней — если сделает хоть что-то, — но он устал от окружающей ее депрессивной атмосферы.       — Эндрю не нравятся ярлыки, — в итоге осторожно говорит Кевин. В жизни нет правила о том, скольким нужно делиться с новым — другом? Это то, кем они с Нилом являются? Друзья? Сближающиеся незнакомцы? — знакомым. Поэтому его рот решает раньше его мозга.       — Он считает, что они… ограничивают.       — Что именно ограничивают? — Нил размышляет.       О, какая ирония.       — Черт знает, — и это жестоко, Кевин такой чертовски жестокий. Просто ему было так легко с Нилом, и напоминание о том, что человека, которого он лю– нет, о котором он заботится, он не волнует достаточно, чтобы установить какое-либо конкретное значение их отношениям, оно так разочаровывает, что–       — Кевин. — Рука Нила, покрытая шрамами, всего во вздохе от его собственной, дрожащей. — Эй, извини, я не хотел давить.       — Нет, ты– — Кевин сжимает слабые пальцы в кулак– — все в порядке. Ты ничего не сделал. Это просто неосознанная реакция.       Он пытается разрядить обстановку, но Нил удостаивает его только большим волнением. Это не жалость, и Кевин благодарен за это, но это больше похоже на искреннюю попытку Нила понять детское горе.       — Эй, Кевин! — яркий голос прорезает тяжелый воздух. Двое поворачивают головы, и видят пару улыбающихся девушек, одетых в стиле университета.       — О, привет. Рене. — Кевин молча молится пустоте за вмешательство. Он принимает теплые объятия от подруги и вежливо кивает в сторону Эллисон Рейнольдс, ее компании. Записка, которую Кевин запихнул обратно в ежедневник, мелькает в голове. Ему стоит сжечь чертову вещь до того, как он сведет сам себя с ума.       Он проглатывает появляющуюся вину при виде бывшей девушки Сета. Не то чтобы ему есть, и-за чего чувствовать вину; но это не мешает отвратительному осадку устраиваться в его желудке.       — Привет– Рене, — упомянутая девушка представилась Нилу. Она дружелюбно протягивает ладонь для рукопожатия, и Нил принимает его после неловкой паузы. Эллисон же просто машет ему рукой с идеальным маникюром. — Приятно познакомиться.       — Ага. Конечно. Я Нил. — Он бросает взгляд на Кевина в я-пытаюсь-быть-вежливым-но-это-слишком-сложно плане. Кевин сдерживает желание улыбнуться ему.       — Мне кажется, мы ходим на одни занятия по экономике, — Эллисон говорит Нилу. Похоже, она не совсем замечает очевидный дискомфорт Нила из-за резкого увеличения количества собеседников.       — Здесь достаточно людно. Вы не против, если мы сядем с вами? — спрашивает Рене, и Кевин соглашается в ту же секунду, как Нил открывает рот, чтобы отказать. — Спасибо, Кев.       Она проскальзывает в кабинку рядом с ним, и Эллисон садится рядом с Нилом, которому теперь еще более некомфортно. Кевин делает мысленную пометку, чтобы спросить об этом позже.       — Мы уже заканчивали– Нил начинает, но Эллисон прерывает его.       — Так как вы, ребята, познакомились? — Она переводит взгляд с него на Кевина. Последнего она спрашивает с усмешкой: — Мы ничему не мешаем, не так ли?       Кевин кашляет, пока Нил, не моргая, смотрит на кабинку позади Кевина.       — Э, нет, мы просто зашли перекусить, — объясняет Кевин. — Но я помогаю Нилу с некоторыми занятиями.       Рене широко улыбается.       — О, это та учебная группа? Это мило. — Будь это кто-нибудь другой, комментарий бы звучал почти неискренне. Но Рене всегда имеет в виду именно то, что говорит. Она не отличается от Эндрю в этом плане. Может, именно поэтому они с Эндрю так хорошо ладят. Кевин почти никогда не понимал их динамику, но между Рене и Эндрю есть история, которую Кевин никогда не узнает.       Она с любопытством осматривает Нила.       — Нил, ты играешь в экси?       Нил наклоняет голову вбок. Кевин замечает, что у него есть такая привычка, и из-за нее он не может не вспоминать самого милого кокер-спаниеля в мире.       Стоп, что.       — Не то чтобы, — говорит Нил. — В этом университете все сходят с ума по экси?       Эллисон издает смешок, который совсем не сочетается с ее внешностью.       — Даже не близко. Но если ты зависаешь с Кевином, это почти что требование.       — Это неправда, — спорит Кевин, пока Рене посмеивается. — Я зависаю с вами двумя, знаете ли.       Эллисон ворует картошку из тарелки Кевина и получает за это игривый шлепок.       — Именно поэтому я сказала «почти что требование». И ты терпишь меня только из-за Антигоны.       — Кстати, Элли мне как раз рассказывала об этом, — Рене врывается. — Я слышала, ты играешь Гемона.       Кевин кивает:       — Мы исполняем современную версию трагедии. Я надеялся, что меня возьмут на роль в Любителях истории, но Эбби брала первогодок, и–       — Он хочет этого только потому, что Нокс в Любителях истории, — Эллисон остро говорит Рене.       — Неправда, — выплевывает Кевин, пока Эллисон и Рене смеются, разделяя понимающий взгляд.       — Кто это? — Невинно спрашивает Нил.       — Прекрасный принц Кеви–       — Элли, если ты закончишь это предложение–       — То что? — Требует Эллисон. Она запихивает еще одну картошку фри в свой рот.       Кевин закатывает глаза.       — О, заткнись. Я умоляю, просто хотя бы придерживайся своих инструкций.       Эллисон смеется, пока Рене морщит нос на подругу.       — Что вы имеете в виду?       — Он имеет в виду, — говорит Эллисон, — что он не хочет, чтобы я снова заказала ему самый отвратительный костюм всей Северной Америки.       — Снова? — Повторяет Нил. Он выглядит так, словно пытается скрыть усмешку. Кевин проклинает его.       — Она глава костюмерного отдела, — Кевин объясняет Нилу. — Иногда она также играет мелкие роли. Это не привычная или рекомендуемая практика, но наша программа меньше, чем обычная, и Элли правда хороша — о, перестань так смотреть на меня, Элли, да, я сделал тебе комплимент, — но она точно знает, как выбирать любимчиков, когда дело касается наших костюмов.       — И я чертовски хороша в этом, — добавляет Эллисон, воруя очередную картошку.       — Как скажешь. И хватит есть мою картошку.       — Ты ее не ешь, — она отмечает.       Рене принимает пострадавшую сторону Кевина:       — Перестань есть его картошку. Я закажу нам, — обещает она.       Нил смотрит на Кевина, сверкая зубами.       — Можно мне взять твою картошку?       — Да, конечно, — Кевин толкает поднос к Нилу, и Эллисон вскрикивает.       — Извини меня, — говорит она. — Что ты там говорил о любимчиках?       Кевин краснеет, а Нил просто победно смеется в честь своих привилегий.       — Ну, э, — Кевин снова кашляет. — Он хорошо попросил.       — В этом раунде ты выиграл. — Эллисон морщит нос на Нила.       — Итак, если не из-за экси, тогда почему Кевин терпит тебя? — Нил спрашивает Рене.       — А почему он не должен ее любить? — Эллисон говорит в тот же момент, как Рене отвечает: — Мы достаточно давно знаем друг друга.       — Они имеют в виду то, что мы играли в экси вместе, когда были детьми, — уточняет Кевин.       Нил переводит взгляд между ними.       — О, то есть тут есть настоящая причина.       В этот раз Кевин не может сдержать смех, и Рене наблюдает за ними с вежливо прикрытым интересом. Ее глаза пробегают по следам на открытой плоти Нила.       — Получается, вы выросли вместе?       — Типа того. Я играла против Кева в младшей лиге, — Рене улыбается. — Но мы жили рядом и часто зависали вместе. Только в средней школе я переехала, и… у меня появились новые интересы.       Она играется с незаправленной прядью волос, окрашенных в рыжий, и пожимает плечами.       — Мы потеряли контакт с Кевом на некоторое время, но в конце концов мы разобрались.       Как и всегда, когда упоминается ее прошлое, ее вид спокоен и полон целебной грусти. Он знает, что то, что она сказала Нилу, — это правда, но это только верхушка айсберга. Ее родителей застрелили, когда она была в пятом классе. Вражеская семья, она говорила ему с онемевшими щеками, запятнанными слезами, прямо перед тем, как исчезнуть на годы. Когда он снова встретился с ней в Фоксе, она жила с другой парой, с друзьями ее родителей, которые охотно удочерили ее. Они спонсировали ее поступление в Фокс, а все остальное — просто история.       Но несмотря на то, сколько он знает о своей подруге, он все равно никогда не слышал полной истории того, через что она прошла после переезда. Все остальное — просто история не значит многого, когда прошлое так переменчиво и так сильно скрыто цензурой. Он не уверен, что хочет знать глубины лабиринта, из которого состоит ее жизнь. Что бы то ни было, оно было плохим. Типа, идеально для криминального документального выпуска 20/20. Но опять же, у большинства студентов Фоксоборо есть похожие истории. У Кевина есть собственные скелеты, конечно — то, через что он прошел с Морияма, было лишь одним случаем из многих, — но plaise à Dieu, они останутся в шкафу и будут собирать пыль до конца его жизни.       Изучая парня напротив него, он думает, какова история Нила. Следы на его коже несомненно привлекают внимание, потому что большинство студентов имеют только внутренние шрамы. Но шрамы Нила не вызывают отторжение у Кевина. Совсем наоборот, на самом деле.       — Ты потеряла контакт и со мной тоже, — Эллисон напоминает Рене, но она игриво улыбается. — Наши родители дружили, — она объясняет для Нила. Для Рене она говорит: — Это было чистой удачей, что я нашла тебя в Фоксе спустя столько лет.       Рене ласково закатывает глаза, унылая атмосфера покидает их.       — Это был труд Элохима, Элли, не удача.       — Я не знаю, кто это.       Рене смеется, и Кевину интересно, как эти двое снова так сильно сблизились. Он знал, что Элисон и Рене проводили время вместе, но после их ссоры в начале семестра он не знал, что у них все наладилось. Но его радует видеть Эллисон такой счастливой снова.       После смерти Сета он долгое время думал, сможет ли она восстановиться. Благодаря всей бессмысленной вине, которая окружает Кевина после находки записки, он не может представить, что чувствовала Эллисон. Как кто-то знает другого так глубоко, но все же не подозревает ничего о демонах, которые их любовь держит при себе– настолько наивны, что они не могут предвидеть приближающийся конец всего…       Это вид вины, которую никакой язык не сможет описать. Это не ошибка, в таких ситуациях некого осуждать, кроме, возможно, демонов, которые привлекли это. И все же, душа человека падшая, саморазрушающаяся. Там, где должна расти вина, почва может остаться бесплодной. Там, где почва должна быть засолена и бесплодна, упрямо всходит вина.       Порочные круги.       — Рене танцует, — Кевин говорит вслух, чтобы сойти с темной дорожки его мыслей. Он многозначительно улыбается ей. — Танцовщица. Она правда хороша.       Взгляд Нила мелькает, не поддаваясь расшифровке.       — Балет? — Он уточняет, и Рене подтверждает. — Почему? — Спрашивает он, и Кевин замечает, что это первый раз в разговоре, когда Нилу искренне интересен ее ответ. Кевин сочувствует. Он никогда не поймет, почему кто-то выбирает туфли и рюши вместо клюшек и защиты экси.       — Я начала играть в экси, чтобы физически выпускать энергию, — Рене объясняет Нилу. — Но потом пришло время, когда душевные задачи мне потребовались так же сильно, как и физические. Балет стал ответом. Он–       — Мягкий, — предлагает Кевин тогда же, когда Эллисон заканчивает:       — Горячий.       Они смотрят друг на друга секунду, пока Рене просто удивленно хмыкает.       — Балет не «мягкий», — мягко говорит Рене.       Ты только что сказала «горячий»? Кевин говорит Эллисон одними губами, которая в ответ притворяется глупой. Нил не знает, на кого смотреть.       — В разных ситуациях, — продолжает Рене, ее глаза сияют гордостью многих тайн, — танец может стать оружием.       — Ага, — Эллисон быстро соглашается, — если ты наступишь на нужные пальцы ног достаточно сильно.       К удивлению, первым смеется Нил. Его смех низкий и короткий, но именно искренность звука заставляет Кевина улыбаться.       — Мне кажется, я понимаю, о чем говорит Рене, — Нил говорит через мгновение. Осторожный, но полный решимости участвовать в разговоре.       — Правда?       — Да. — Тень пересекает его лицо. Кевин вспоминает аккуратный взгляд, который Эллисон и Рене разделили, когда впервые увидели следы на коже Нила.       — Как так?       Нил прикусывает губу.       — Ну. Искусство — это все-таки чистая форма силы. Хорошее или плохое; великое или ужасное. — Усмешка Кевина исчезает, когда он наблюдает за тем, как Нил уставился на кружку в его руках, пока его губы сжимаются в раздумьях. — Моя мама так говорила.       И вот опять. Та странная интонация, которая проявляется, когда он говорит некоторые слова. Иностранная, но почти полностью скрытая. Эллисон и Рене, похоже, не реагируют на нее, и Кевин решает отложить эту информацию в его постоянно увеличивающуюся ментальную папку о Ниле.       — Я никогда не учился танцевать, — уточняет Нил с беспокойным смешком. — но балет — это все же вид искусства. Вид силы.       Когда он поднимает взгляд, чтобы встретиться глазами с Кевином, окружающий звук в один миг пропадает для Кевина. Декрещендо. Это тревожный опыт, который он только отстраненно осознает, сфокусировавшись только на парне впереди него. Вид пальцев Нила вокруг чашки, след за багровым следом, отмечающие прекрасную кожу. Это ошеломляет, и это все, что знает Кевин.       — И сила — это всегда, неизбежно, оружие, — завершает Нил. — Так что, да, я понимаю, о чем она.       Шестеренки физики приходят в движение, и Кевин наконец может снова слышать шум ресторана вокруг него. Резкий стаккато. Несмотря на то, что звук вернулся, он чувствует себя более опустошенным, чем раньше. Как и смертные желания моряков, ничего не достаточно, кроме песни сирены. Любой другой звук условный.       — У тебя все хорошо, Кев? — Рене толкает его локтем. Эллисон и Нил доброжелательно спорят о чем-то, не замечая волнение между ними двумя. — Ты выглядишь бледным.       Кевин сглатывает. Ему интересно, знали ли моряки о том, что больше никогда не вернутся на поверхность. Волновало ли их это?       — Будет хорошо, — он говорит ей честно. — Я думаю… Я думаю, мне нужно позвонить Эндрю.       III.       Эндрю не отвечает с первого раза. И со второго.       После третьей попытки Кевин не знает, стоит ли ему злиться или волноваться.       — Может, он на занятии, — предполагает Нил во время поездки на Убере. Кевину еще нужно объяснить эту внезапную нужду позвонить Эндрю, и Нил благословенно не давит.       Кевин выдыхает.       — У него нет занятий сегодня. Он игнорирует меня. — Он игнорировал Кевина еще с ссоры в учебном центре.       Может, это несправедливо, рассуждает Кевин. Он вспоминает ночь, когда Эндрю пришел в его общежитие спустя пару дней после… ссоры? Несогласия? Он хотел провести с ним время, но Кевин в последнюю минуту выдавил оправдание. Я тоже игнорировал его.       Нил ерзает на сидении.       — Я уверен, он в порядке. — Ты думаешь, что все в порядке. — Что-то не так?       Забудьте про давление.       — Нет, все– — Кевин прикусывает внутреннюю сторону щеки. — Может быть, — он поддается. — Я не знаю. Я, похоже, ничего не знаю, когда дело касается его.       Две морщинки складываются на лбу Нила.       — Я запутался. Что ты имеешь в виду?       Если бы я знал.       — Мы не то чтобы… — Кевину сложно подобрать нужные слова. Часть его понимает, что он не должен вываливать на Нила проблемы его типа-отношений-но-один-из-нас-не-хочет-называть-их-так. Другая часть жаждет, чтобы Нил знал. Эта часть не имеет ни малейшего понятия почему. — Мы не то чтобы много говорили в последнее время, наверное. Просто–       Кевин бьется головой о подголовник.       — Это правда глупо. Тебе не нужно слушать о моих проблемах.       Нил пожимает плечами.       — Мне не нужно, да. Но тебе нужно выпустить– — он непонятно жестикулирует в сторону Кевина, — что бы то ни было наружу.       Кевин думает об этом минуту. Найдя глаза Нила, это ледяное раздолье, которое настолько холодно, что может обжечь, Кевин решается. Не думая слишком сильно, Кевин рассказывает Нилу. О его проблеме типа-отношений-но-один-из-нас-не-хочет-называть-их-так. О проблеме с ревностью Эндрю. На секунду Кевин почти признается Нилу о другой проблеме Эндрю, ту, которая наполнена белыми хлопьями и красными глазами, но через мгновение он затыкается. Наследия Эндрю, как и почти у всех студентов Фоксборо, больше, чем хватает для покупки молчания администрации. Для Кевина достаточно одного жесткого поцелуя, и воспоминания об этом жаре оставляют его губы сомкнутыми.       Не только из-за этого, конечно.       В нем есть глупая, детская надежда, что если Кевин не признает зависимость Эндрю, то она просто пройдет.       Она не пройдет. Но в этом вся забава надежды. Ты держишься за нее даже тогда, когда она тянет тебя в пропасть. Или к смерти.       Но он рассказывает Нилу большую часть, и давление в его легких становится меньше, чем когда-либо.       — Я понимаю, — медленно говорит Нил через минуту. — Мне кажется. Но как это все связано с тем, что мы ушли из ресторана? Я имею в виду, это не что-то новое, как ты и сказал. Так что почему это так резко стало таким важным?       Ах. Вопрос на миллион долларов.       Кевин чувствует, как краснеют его щеки, но он ничего не может с этим сделать. Он должен Нилу правду об этом, даже если Нил сам не очень хочет рассказывать правду о себе.       — Помнишь, как я сказал, что я, на самом деле, не знаю, кто мы с Эндрю друг для друга? — Кевин ждет небольшого подтверждающего кивка Нила. — Это глупо, но… Я не знаю, на что я имею право. И на что у меня нет– этого права. Или я знаю, на что я имею право, но мне бы хотелось, чтобы у меня не было этого права. — Он тараторит, и он не может остановиться.       — Тебе нужно разжевать это для меня, Кевин, — говорит Нил. — Что значит «имею право»?       Кевин на секунду прикусывает губу. Он никогда не был тем, кто откровенничает, но он не знает, как еще закончить этот разговор. Почему обсуждение чувств так утомляет?       — Эндрю всегда говорил, что я могу встречаться с другими людьми, — Кевин наконец выдавливает. — И что он тоже может встречаться с кем угодно. И я раньше ненавидел это, потому что я думал, что ему слишком все равно на нас, чтобы быть в закрытых отношениях.       — Оке-е-ей, — Нил сжимает челюсть. — Подожди– раньше?       Нил поднимает бровь, но Кевин продолжает говорить.       — Эндрю отказывается вешать на нас какие-либо ярлыки. Каждый раз, когда я поднимаю вопрос: «Мы в закрытых отношениях или нет?», — он меняет тему. Или говорит что-то вроде: «Не будь наивным, Дэй». — Или он просто бросает меня, Кевин добавляет для себя. В его горле формируется комок.       — Наивный, — повторяет он, — Каким образом желание знать правда ли я — или желание быть, — в отношениях с человеком, которого я–       Он никогда в своей жизни не переставал говорить так быстро.       — Оу, — говорит Нил. И все. Оу.       Водитель Убера с любопытством смотрит через зеркало заднего вида перед тем, как вернуть взгляд на дорогу.       — Кевин, ты хочешь встречаться с другими людьми? — Нил неуверенно спрашивает.       Никогда раньше, но…       Он отводит взгляд, но воспоминания застилают его зрение. Нил, наклоняющийся близко — так близко, — к нему в библиотеке; мягкая улыбка Нила, когда Кевин болтает о сокоманднице, которая не может передать мяч по экси даже под дулом пистолета; Нил, защищающий Кевина от его собственных темных мыслей, Нил, которого Кевини толком не знает, но хочет знать, Боже, он хочет–       Ты хочешь слишком многого. Слова Эндрю. О, Боже, Эндрю.       Потому что с этими воспоминаниями смешаны воспоминания об Эндрю. День, когда Кевин перевелся в Фоксборо, когда Эндрю один раз взглянул на него и закатил эти чертовы глаза, но почти откусывал руку каждого, кто посмел приблизиться к Кевину. Минотавр, смеялся Ники.       Моменты, когда кошмары были слишком сильными, и его сосед по комнате не знал, что делать. Но после слез, и дрожи, и усиленного биения его сердца, он просил Эндрю, и Эндрю приходил, и он не говорил Кевину, что он реагировал слишком сильно или что ему нужно перестать плакать. На самом деле, он едва реагировал. Благодаря этому было проще контролировать страх, когда Эндрю молча держал его.       Эндрю держал его за руку впервые, когда все еще исцеляющиеся мышцы и кости сопротивлялись, когда Кевин ничего не хотел больше, чем отрезать сломанную конечность.       Эндрю поцеловал его впервые и почти вызвал у Кевина сердечный приступ.       Они занялись любовью впервые.       Пока Кевин и Эндрю могут отрицать их чувства вслух столько, сколько хотят, он отказывается называть то, что они сделали, чем-то иным, кроме занятия любовью. Сказать, что они «трахались», было бы слишком приземленно. Это бы преуменьшало искренность, чистоту того, как Эндрю оставлял на нем следы, заявлял на него права. Животные трахаются. В некоторых случаях, люди могут быть даже более озверевшими. Но в той ночи не было ничего животного. Нет, та ночь, когда Эндрю касался его, был внутри него, разорвал Кевина изнутри и сотворил его заново–       Их любовь той ночью была божественной.       Желание видеть Эндрю, найти, нет, молить о подтверждении того, что Эндрю будет– будет что? Чего ты хочешь, Дэй? Ты хочешь слишком многого. Приливная волна нужды.       Кевина тошнит, пока машина продолжает ехать, но не из-за движения транспорта. Это из-за пропастей его мыслей, дрожи его легких, волнений его сердца. Эмоциональное укачивание.       — Я хочу увидеть его, — говорит Кевин вместо ответа. Потому что в эту секунду, это единственное, в чем он уверен.       — Хорошо, — говорит Нил, но очевидно, что это не так.       Водитель поворачивает, и кампус Фоксборо виднеется в нескольких домах впереди. Нил был так, так близко. Но в итоге он не может не высказать то, что думает.       — Я знаю, что это не мое дело, — он начинает, — но это правда нечестно по отношению к тебе. Ты не обязан терпеть эту вину и непонимание из-за парня, который не может обещать быть верным тебе. Это нечестно, и ты не должен ограничивать себя в счастье, если Эндрю, очевидно, не ставит тебя в приоритет.       Мини-речь заставила бы кого угодно в здравом уме наполниться теплом из-за защиты от того, как относятся к Кевину. Но Кевин, очевидно, пропустил клетку «в здравом уме» несколько лет назад, не забрал двести долларов.       — Ты прав, это не твое дело. — Будь это кто-либо другой, он бы давно был вне себя от ярости, и его часть все еще злится. Но он просто чувствует себя неуверенно и таким, таким уставшим.       — Пойми, Эндрю хороший парень, — он добавляет. Защищает Эндрю, как обычно. Даже после всего. — Я не хочу ранить его, даже случайно.       — Случайно, — хмыкает Нил, но в этом нет юмора. Его голос снова переливается, и, если бы Кевин не был так ошеломлен, он бы почти подумал, что Нил звучит по-британски. — Ты не хочешь «случайно» ранить его тем, что будешь встречаться с кем-то другим, но это именно то, что понимаете вы оба. Ты никогда не думал, что он как раз может заниматься таким?       Кевин моргает. На секунду Кевину кажется, что мир перестал двигаться.       Затем он понимает, что это просто машина остановилась перед красным светом.       — Что ты имеешь в виду. — Утверждение.       Нил выглядит почти сочувствующе. Следы от ожогов создают ужасающий контраст.       — Такая мысль правда никогда не приходила тебе в голову?       Что Эндрю будет тем, кто встречался бы с кем-то другим? Кто касался, и целовал, и вдыхал чужое существование за спиной Кевина?       Но дьявол на плече Кевина говорит: правда ли это за твоей спиной? Ты сам сказал, он не обещал закрытых отношений.       Нахуй дьявола. Нахуй его на всем пути в ад.       — Нет, — выплевывает Кевин. — Нет, он бы не сделал этого. Он бы не сделал. И даже если бы сделал… я уже сказал. Он никогда не обещал закрытых отношений.       — Эй, — Нил, похоже, собирается положить руку на плечо Кевина, но он отступает в последний момент. — Я не хотел расстроить тебя.       — Я знаю, — Кевин шепчет, потому что он тратит все силы на то, чтобы не сделать что-то позорное, например, расплакаться на заднем сидении Убера рядом с парнем, которого он едва знает, но который вроде как знает его.       Мог ли Эндрю говорить правду все это время? Что он и Кевин не значили ничего, кроме жесткого траха или способа провести день? Реальная возможность действительно никогда не приходила ему в голову.       Реальная возможность действительно никогда не приходила ему в голову, он осознает. Потому что он знает, что Эндрю бы так не поступил. Не стал бы использовать Кевина как просто тело для поиска удовольствия. Потому что неважно, насколько черствыми могут быть его слова, действия Эндрю всегда предавали его. И, действуя, Эндрю никогда не предавал Кевина.       Твоя любовь божественна, однажды подумал об Эндрю Кевин. Всепоглощающая, всеразрушающая, никогда не Ложная. Я бы поклонялся тебе, несмотря ни на что.       — Я не знал, — тихо говорит Нил после нескольких напряженных минут, — что ты держал это все в себе.       Кевин пытается улыбнуться, но это больше похоже на гримасу.       — Разве не все? Держат все в себе, не так ли?       Пока не становится чересчур, пока не становится слишком громко и–       Убер подъезжает к главным воротам.       И с громким, ревущим всхлипом–       — Вот вы и на месте, мальчики, — говорит водитель, останавливаясь.       Все кончено.       Глаза Нила темнеют, пока он отстегивает ремень безопасности.       — Да. Да, я думаю, так и есть.       IV.       Танцовщица улыбается девушке рядом с ней. Она читает сообщение, которое отправила в последний раз, и выдыхает.       К Дж: Ты был прав о нем.       — Ты в порядке? — спрашивает Эллисон, аккуратно взяв Танцовщицу за руку. ИХ партнерство, за неимением лучших слов, ново для них обеих. Оно началось недели назад, неожиданно, но не нежеланно. Они еще не волновались о том, чтобы сказать другим, и Танцовщица иногда задумывается о том, что скажет Джозеф. Она в курсе его мазохистского избегания обязательств. Это смешно, правда, видеть то, как он никогда не хотел кого-либо, кроме Кевина. И она знает, что он знает, что он банален. Но он не сдался, пока нет; хотя она знает, что это скоро случится, если причиненная самому себе боль в глазах Джозефа или сердце Кевина хоть что-то значат. Джозеф не может терпеть то, как он продолжает ранить Кевина, особенно эмоционально.       — Всегда, — Танцовщица врет. Они еще не ушли из «У Куини», пока что наслаждаясь компанией друг друга. Эллисон передвинулась на другую сторону кабинки, ближе к девушке, и теперь улыбается, наклоняясь к ней. Ее кудри щекочут щеки Танцовщицы, когда губы Эллисон находят ее собственные. Танцовщица не может не улыбнуться мягкому прикосновению перед тем, как ответит тем же, пока долгожданная волна привязанности течет в ней.       Еще одно сообщение заставляет телефон вибрировать. Когда Эллисон отстраняется, чтобы глотнуть свой напиток, Танцовщица читает сообщение.       От Дж: Бинго