Честь и долг

Люцерис проклинал свое неразумное поведение. Если бы Эйгон не ворвался в этот момент, он не знал, смог бы он остановиться. Он знал, что они повторили бы то, что сделали семь лет назад. Он втайне мечтал об этом. От одной этой мысли по его телу пробежала дрожь — смесь тоски и желания, которая застыла в воздухе. Я - дурак. Почему я должен желать его после всего, что он сделал? Эймонд был его мучителем, он никогда не говорил доброго слова, не получая ничего взамен. От него исходила дикая сила, соответствующая его зверю-горе, неприрученная и непреклонная. Однако после той роковой ночи Люцерис не мог не привязаться к нему еще сильнее. Таргариены всегда будут жаждать своего, это у них в крови. Боги, должно быть, смеются надо мной. Взгляните на меня, на несчастного Омегу, желанного многими, но тоскующего по Альфе, который презирает меня. В этот момент он не мог сосредоточиться, несмотря на то, что прямо перед ним сидела его мать, и ее взгляд был полон любопытства. — Люцерис? — Мама. Думаю, ты права. — Что, прости? Рейнира пригласила сына на чай в свои покои. День был восхитительным, дул легкий освежающий ветерок. Они отдыхали на балконе, наслаждаясь теплыми лучами солнца. Однако, как бы он ни старался, ему никогда не удавалось ненадолго расслабиться. Альфа одарила Люцериса смущенной улыбкой. — Я права во многих вопросах, сын. Но что именно ты имеешь в виду? Люцерис поковырял нетронутый кусок лимонного пирога на своей тарелке. — О том, чтобы найти мне пару и жениться. Думаю, пришло время. Рейнира ответила не сразу. Она бросила в сторону Люцериса ничего не выражающий взгляд, словно пытаясь прочесть его мысли. Ведь еще несколько дней назад Омега не желал даже думать о браке. — Почему ты передумал? — спросила она. — Что-то случилось? Не могу снова погубить себя, особенно на глазах у Эймонда. Мне нужен кто-то, кто убедит меня в обратном. — Нет, — быстро соврал он. — Я подумал и понял, что выбор спутника жизни неизбежен. Когда-нибудь мне понадобится наследник Дрифтмарка, так почему бы не начать поиски? Рейнира поставила чашу и скрестила ноги, обдумывая свой ответ. — Возможно, ты прав, но тебе также следует быть осторожным. Я знаю, что просила тебя подумать об этом. Однако я не хочу, чтобы ты вступил в брак без любви, если сделаешь выбор слишком быстро. Брак — это на всю жизнь, и метка Альфы — тоже. Люк тяжело сглотнул. Именно это пугало его больше всего. Брачная метка была практически священной и требовалась для того, чтобы узаконить брак. Очень редко Альфа и Омега решали не ставить метку. Это был высший символ единения, даже выше благословения богов. Это было нечто неизменное, и Люцерис навсегда связал бы себя со своим будущим Альфой. Невольно он поднес руку к железе на шее — самой ценной части тела Омеги. — Я знаю, Muña, но не волнуйся, — пытается улыбнуться Люцерис. — Я не буду торопиться с выбором. Кроме того, знакомство с несколькими женихами может быть полезным для меня, чтобы я знал, чего ожидать. Рейнира понимающе кивнула, но мотивы сына все еще казались ей подозрительными. Она знала, что в его тоскливых глазах что-то скрыто. — Кажется, вчера Деймон загнал Эймонда в угол коридора, — резко сказала она, и глаза Люцериса расширились. — Он сделал что? Она вздохнула. — Честно говоря, иногда я задумываюсь о том, чтобы надеть на него ошейник. Я сказала ему не делать ничего безрассудного, но мы не можем помешать Эймонду приблизиться к... нашему младшему сыну, —Люцерис обменялся с ней внимательным взглядом. Его отчим всегда действовал по своему собственному усмотрению, что в их семье вызывало ужас. Деймон жаждал убить Эймонда с тех пор, как узнал о беременности Люцериса. Он знал, что не сможет этого сделать, но, вероятно, надеялся, что запугивания будет достаточно. К сожалению, это, похоже, только усугубило ситуацию. Люцерис думал с досадой . — Я беспокоюсь, мама, как ты думаешь, он действительно попытается сделать что-то? — Глупости, просто знай, что я серьезно с ним поговорила... — MUÑA! MUÑA! О чём именно Рейнира говорила с Деймоном, Люцерис так и не узнал, потому что в этот момент маленький Эйегон вбежал в покои своей матери. Его лицо раскраснелось, а из глаз текли слёзы. И Люцерис, и Рейнира немедленно бросились к ребёнку, осматривая его в поисках очевидных ран. — Что случилось, мой мальчик? Ты ранен?! —Рейнира обеспокоенно спросила. — Ты в порядке, Эгг? — Люцерис нежно погладил мальчика по светлым волосам. Эйгон покачал головой и закричал: — Это Виз! Он дерётся с другим мальчиком на тренировочном дворе!

***

Эймонд кипел от разочарования. Тот интимный момент, который он разделил с Люцерисом, снова и снова воспроизводился в его памяти. Он был так близок, так близок к тому, чтобы получить желаемое. Он помнил, каким мягким тот был под его руками, и как восхитительно ощущался его аромат корицы на языке. Он также помнил, как его глаза с опущенными веками смотрели на него, когда он прижимался к его щеке, а губы блестели и розовели. Он почти почувствовал их вкус, но Эйгон все испортил. Он был в ярости на брата, даже больше, чем обычно. Как только Люцерис практически выбежал из комнаты, он едва не растерзал Эйгона, пока тот не вырвался из его лап. К своему стыду, Эймонду пришлось снова облегчиться в постели. Он отчаянно пытался унять жгучее желание, которое пробудил в нем Люцерис. Прошло несколько часов, и Эймонд вернулся к реальности. Он пытался убедить себя в том, что это было к лучшему. Только богам известно, что сделал бы Эймонд с Люцерисом в тот момент. Да и Омега не стал бы сопротивляться, судя по тому, как охотно он подчинился ему. Это какое-то безумие, он снова выставил меня дураком! Эймонд провел все утро, вымещая злость на тренировочном дворе, практически избивая несчастных стражников и дворян, осмелившихся тренироваться с ним. Но несмотря на это, он все равно чувствовал себя неполноценным и пустым. Поэтому, как только он закончил свои неотложные дела, он снова вернулся на тренировочный двор, надеясь, что Сир Кристон свободен. Однако он заметил, что с момента приезда сводной сестры Сир Коль стал уклончивым. Знакомый молочно-пряный запах заставил Эймонда замереть на месте. Он сразу же понял, кому принадлежит этот запах. Однако его беспокоила кислая аура, исходящая от него. Он ускорился, пока не добрался до внутреннего двора. Вокруг царила суматоха. Эймонд сделал несколько шагов вперёд и был поражён, увидев происходящее. Визерис стоял над мальчиком, который казался вдвое больше него. Не раздумывая, он опустился на колени и беспорядочно бил по лицу мальчика. Эймонд сбежал вниз по ступенькам, о которые едва не споткнулся. Боги, почему никто из этих идиотов не попытался их разнять?! Резко оттолкнув толпу со своего пути, он сумел добраться до мальчиков. Как только он попытался отстранить Визериса, тот зарычал на Эймонда. Выражение лица принца помрачнело. — Не смей на меня рычать, а ну вставай, мальчишка! — Эймонд рявкнул и схватил Визериса за плечи, окончательно оттаскивая его в сторону. Визерис тут же начинает вырываться из хватки Эймонда. — Отпусти меня! — Успокойся! — приказал Эймонд, применяя свои феромоны для контроля. Наконец мальчик глубоко вдохнул и успокоился. Однако в его взгляде все еще плескалась ярость. Наконец появился кто-то из стражников и помог мальчику подняться на ноги. Эймонд узнал в нем одного из Кеттлблэков, одного из приближенных короны, живших при дворе. Насколько помнил Эймонд, старший брат этого ребенка был членом Городской стражи. — Что, черт возьми, произошло? — потребовал ответа Эймонд. — Он укусил меня! — обвинил другой мальчик, поднимая правое запястье, чтобы показать глубокий след на коже. Контур идеально совпадал с зубами молодого Альфы. Рана распухла, из неё струилась кровь. Под глазом у него также был большой синяк, как и на носу. Эймонд вскинул брови. — И что же ты сделал, чтобы спровоцировать наследного принца? Мальчик выглядел потрясённым. Чего он ожидал? Что Эймонд встанет на его сторону? Ему почти хотелось рассмеяться над наивностью маленького Кеттлблэка. — Давай, говори быстрее, или я заставлю тебя говорить, мальчик. Мальчик зашипел, его лицо покраснело. — Я- — ВИЗЕРИС! Эймонд посмотрел в сторону и увидел, как его сестра Рейнира и Люцерис спешат вниз по ступенькам. Другой мальчик воспользовался возможностью сбежать и, увидев принцессу, запаниковал. Какая позорная сцена. — Боги, что случилось?! — закричала Рейнира, с изумлением глядя на растрёпанного Визериса. На его кожаной багровой тунике спереди виднелись многочисленные разрывы. Люцерис, однако, был вне себя от ярости и с подозрением смотрел на Эймонда. — Что ты натворил на этот раз? Эймонд издевательски рассмеялся. — Я? Всё, что я сделал, — это помешал твоему брату превратить другого мальчика в кровавое месиво. Глаза Люцериса расширились от такого откровения. Он повернулся лицом к Визерису, который тут же виновато опустил взгляд на землю. — Визерис, ты не из тех, кто может с кем-то драться. Рейнира наклонилась к мальчику, ее голос был мягким и успокаивающим. — Что случилось, мой дорогой? — спросила она, осторожно убирая волосы с его глаз. — Не волнуйся, мы обещаем, что не будем повышать голос. Визерис прикусил губу, глядя на собравшихся позади них зрителей. Эймонд вздохнул и потребовал. — Все, кто нне принадлежит нашему Дому, расступитесь и оставьте нас! И тут же толпа рассеялась, оставив только их. Визерис фыркнул, и Эймонд осторожно потрепал мальчика по плечу. — Мы одни. Теперь говори, мальчик. Он проигнорировал укоризненный взгляд Люцериса. Мальчик бросил взгляд на Эймонда, а затем обратился к Рейнире, — Он оскорбил моих братьев, Muña, — наконец сказал Визерис. — Он назвал Люка, Джейса и Джоффа бастардами. По всему двору воцарилась тишина, пока тяжесть этих слов доходила до их сознания. Эймонд задумался. Он знал, что рано или поздно этот вопрос всплывёт, а Визерис был слишком мал, чтобы понимать, что такое бастарды. Он быстро взглянул на Люцериса: Омега побледнел от слишком знакомого обвинения. Рейнира, как и ожидалось, издала рык, хотя и старалась говорить как можно тише, чтобы не напугать Визериса. — Кто этот мальчик? — потребовала она сквозь зубы, переводя взгляд на тропинку, по которой бежал мальчик. — Это мальчик из дома Кеттлблэков, — ответил Эймонд. — Мерзавец, — прорычала Рейнира. — Даже сейчас они продолжают распространять такую гнусную ложь. Эймонд лишь прищурил глаза, к счастью, её взгляд снова обратился к юноше. Гнусная ложь, сестра? Все, у кого есть глаза, видят правду. Ты никогда не сможешь покончить со слухами. Рейнира глубоко вздохнула и посмотрела на Визериса, который теперь дулся. — А с вами, молодой человек, мы поговорим. — Мама... — Люцерис попытался вмешаться. — Люк, дай мне поговорить со своим сыном, - Рейнира бросила многозначительный взгляд на Люцериса. В его взгляде читалось невыразимое страдание. Эймонд не мог понять печального выражения лица Люцериса: словно она отнимает у него Визериса. Насколько близки эти двое? Визерис неохотно, но все же последовал за матерью со двора. Эймонд очень сомневался, что Рейнира накажет его за то, что он защитил брата, это было бы несправедливо. Эймонд и Люцерис смотрели им вслед, пока те не скрылись из виду. — Спасибо тебе, — тихо проговорил Люцерис, стоя на некотором расстоянии от Эймонда. — За то, что вмешался в бой. Кто знает, что бы случилось, если бы ты этого не сделал. — Я очень сомневаюсь, что Визерис пострадал бы, ты же не видел, в каком состоянии находился другой мальчик, — Эймонд вдруг улыбнулся, испытывая странную гордость. Мальчик любознательный, но если его приструнить, он может быть весьма свирепым! Как это восхитительно! Пока Эймонд улыбался, обдумывая новый режим тренировок для мальчика, Люцерис смотрел на него со странным выражением. — Ты ведь любишь его, не так ли? Вопрос шокировал его так, как он не ожидал. Эймонд готов был отрицать это, но это было правдой. Из всех его племянников, пожалуй, юный Визерис был тем, кого он терпел больше всего. — Он неплохой ребёнок, что удивительно, учитывая, что его отец — Деймон. Омега продолжал странно смотреть на него. — И мальчишка не такой уж надоедливый маленький засранец, как мои сильные племянники, его присутствие вполне терпимо. От Люцериса исходил кислый запах, и Эймонд почти пожалел о своих словах. — Конечно, — пробормотал Омега. — Что ж, я оставлю тебя в покое, не буду больше навязывать тебе свое презрительное общество. — Люцерис, подожди, — позвал его Эймонд, но Омега отвернулся и пошёл прочь в том же направлении, что и его мать. Эймонд смотрел ему вслед, чувствуя в груди тревогу и пустоту.

***

Какое-то время Люцерис оставался в своей комнате, пока не решил, что ему нужен Арракс. Всякий раз, когда он чувствовал себя нервным или взволнованным, полёт был единственным способом облегчить душу. Нет ничего более раскрепощающего, чем полёт в небесах. Его дракон устроил гнездо на одном из холмов неподалёку от замка. Люцерис даже не успел подойти к логову, как мимо него пронеслась стремительная тень. Арракс летел над своим всадником и радостно визжал. — Ты скучал по мне? — спросил Люцерис, как только дракон приземлился на землю. Даже сейчас Люцерис был потрясён тем, как сильно вырос его дракон. Арракс нежно уткнулся мордой в грудь Люцериса. — Давай полетаем, мальчик. Омега погладил жемчужную чешую Арракса, прежде чем сесть на него. Меньше чем через минуту они уже были на значительной высоте от земли. Они пролетели над городом и заливом Черноводной так быстро, что Люцерису пришлось попросить Арракса сбавить скорость. Тем не менее он гордился тем, что его дракон оказался быстрее драконов братьев. Кто знает, может, однажды я смогу превзойти Караксеса! Волосы Люцериса вскоре растрепал ветер, но ему было всё равно. Он крепко держался за поводья, пока Арракс радостно парил в воздухе. —Только не урони меня! — крикнул Люцерис, но тут же рассмеялся. Арракс издал рёв и понёсся к морю, в тот день оно было кристально чистым и прекрасным. Его зверь всегда любил намочить крылья и хорошенько распугать рыбу. На этот раз, однако, Арракс плеснул немного океанской воды на Люка, когда тот опустился на волны. — Эй! — воскликнул Люк, вытирая лицо рукавом. Арракс лишь озорно трещал и хлопал крыльями. Люцерис закатил глаза и залюбовался открывшимся перед ними прекрасным видом. Солнце падало на горизонт океана, создавая вокруг мирное сияние. Он закрыл глаза: теплые солнечные лучи ласкали его веки, а легкие вдыхали свежий соленый воздух. Если бы только он мог всегда чувствовать себя так спокойно. Как будто все его проблемы и печали растворились в воздухе вокруг них. Они летели уже некоторое время, когда Люцериса внезапно прервал испуганный крик. Он резко вдохнул, и его дракон резко развернулся, беспокойно дергая шеей, словно уловив невидимую угрозу. — Lykiri! — напевал Люцерис, поглаживая бока своего дракона. И тут он заметил огромную тень на значительном расстоянии позади них, которая становилась все ближе и ближе. Люцерис тяжело сглотнул, поняв, кто это.