Честь и долг

Запах корицы, окутывающий их, был пьянящим. В мягком сиянии свечей Эймонд нежно ласкал мягкую кожу знакомых бедер. Он гордо улыбнулся, услышав, как из идеальных влажных губ вырвались стоны, подобные мурлыканью. Он опустил взгляд на манящую фигуру под ним. Люцерис был просто великолепен, его стройное тело выгибалось в экстазе от прикосновений Эймонда. В свою очередь, пальцы юноши нашли путь к серебристым локонам, а затем нежно потянули, чтобы заставить Эймонда лечь на него. В ответ Эймонд уткнулся лицом в железу омеги и медленно лизнул чувствительную кожу и впился в нее зубами. Люцерис застонал, его руки царапали спину, когда он взмахивал бедрами. Ощущения были божественными и заставляли его пах кипеть жарче. И еще больше, когда он нащупал вход в племянника. Он был таким влажным. Рука Эймонда медленно спустилась по его бедрам, а затем обвела узелок между складок. Все тело Люцериса содрогнулось, а затем он ввел в него палец. — Qybor, — услышал он сладострастное хныканье своего племянника. Эймонд зарычал, сильнее вгрызаясь в его шею, и еще глубже ввел в него палец, наслаждаясь прекрасными звуками, которые тот издавал. Дойдя до определенного места внутри, он почувствовал, как руки Омеги снова дергают его, заставляя Эймонда прижаться спиной к кровати. Когда он перевел взгляд выше, перед ним открылся просто райский вид. Люцерис сидел на нем, а член Эймонда восхитительно упирался в розовые складочки между ног омеги. Он облизнул губы, вглядываясь в горячие каштановые глаза, сверкающую бежевую кожу и растрепанные локоны цвета шоколада. Затем юноша потянулся к лицу Эймонда, провел пальцем по его губам, чтобы приоткрыть их. Последовавший за этим поцелуй был наполнен страстью и языком, и Эймонд с удовольствием глотал стоны, вырывавшиеся изо рта Люцериса. Отчаянно желая большего прикосновения, он впился пальцами в бедра Люцериса, а затем вошел в него. Мальчик откинул голову назад в экстазе, держась за его плечи и насаживаясь на член внутри себя. Он скакал на нем так, как ему нравилось, как он жаждал этого, как будто это было все, чего он когда-либо хотел. И Эймонд всегда давал ему это. Люцерис был его Омегой. И он скорее падет от меча, чем позволит кому-то другому заполучить его. Оргазм быстро приближался, когда их губы снова сомкнулись. Они придвинули лица друг к другу и стали ласкать друг друга. Он чувствовал, как завязывается узел, и, когда юноша вновь дернул бедрами, он еще глубже вогнал свой член в его промежность и наконец кончил. Чёрт, как же ему это нравилось. Он хотел этого всегда.

***

Эймонд проснулся взволнованным и потрясенным. Что это был за проклятый сон? Боги, он почти чувствовал запах Люцериса и вспоминал, как прижимался к его телу. Затем он осознал, что его член все еще болезненно тверд. Нет! Я не доведу себя... с этим бастардом! Он был взрослым мужчиной, а не юным Альфой, которым управляют пороки. Он должен был сопротивляться. Но он не мог просто забыть. Сон был настолько реалистичным, словно Люцерис находился рядом с ним. Возможно, это было потому, что его тело все еще помнило его прикосновения, а разум, даже когда они были порознь, грезил об их первой встрече. Колея затуманила его разум, но Эймонд все еще мог вспомнить, каким податливым было тело Люцериса под его руками. Как он старался крепко прижать его к себе, когда глубоко погружал в него свой узел. Всякий раз, когда ему снились эти сны, дыра в его душе затягивалась. Он чувствовал себя более удовлетворенным, чем со многими другими, с кем он спал на Шелковой улице, и это приводило его в ярость. Поэтому он стал искать тайных партнеров среди тех, кто был похож на его племянника, но и тогда он не был удовлетворен. Ни один из них не был Люком, и это мучило его изнутри. Как он смеет мучить меня во снах?! Как будто мало было моего глаза, теперь еще и рассудок медленно высасывает! Эймонд тяжело дышал, его пальцы подрагивали при виде все еще твердого члена. Он мог поспорить, что любой, кто приблизится к комнате, почувствует феромоны возбужденного Альфы, и он не мог этого допустить. Другого выхода у него не было, и он сдался. Эймонд закрыл глаза, одной рукой сжимая простыню, а другой ухватившись за пульсирующий член. Он застонал, ускоряя движения, его рука двигалась вверх и вниз по всей длине. Он стиснул зубы, ускоряя темп, двигаясь так быстро, как только мог. Он отчаянно пытался думать о ком-то другом, но его предательский разум вскоре выдал все развратные фантазии о Люцерисе. Боги, как же ему хотелось, чтобы вместо этого его член обхватили руками - у него бы это хорошо получилось. Может быть, он даже взял бы его в рот и облизал головку, как будто жаждал проглотить его семя. Черт, да, да, да! Его сознание бесстыдно кричало. Полные розовые губы Люцериса были бы бесконечно лучше, а его член так хорошо чувствовал бы себя в этой сладкой влаге. Он бы навалился на него сзади и услышал, как тот задыхается. А если бы мальчик стал сопротивляться, Эймонд потянул бы за эти дикие кудри, чтобы заставить его вернуться назад и заткнуть рот. Возьми его, шлюха, возьми этот член, проглоти его целиком. И тут же бурно кончил. Его зрение затуманилось, дыхание стало затрудненным. Эймонд быстро убрал руку и скорчил гримасу, глядя на месиво из спермы. Вытерев ее о простыни, Эймонд уставился в потолок, пытаясь справиться с дыханием и переварить то, что он только что сделал. Непреодолимый стыд вскоре затопил его тело. Он чувствовал себя полным идиотом. Мастурбировать, думая о стронговском бастарде, было верхом унижения. Он ничем не отличался от более слабых Альф, над которыми полностью доминировала похоть. К черту. Эймонд зарычал и со злостью отбросил одеяла в сторону. Затем он встал с кровати и снял с себя одежду, чтобы остыть, оставшись совершенно голым - даже тогда он все еще горел. Ванна. Ему необходимо помыться. Он с отвращением оглядел свою неубранную постель. Придется попросить слуг поменять их или бросить все в огонь. Ему было все равно. Он просто хотел забыть о том, что только что произошло.

***

К тому времени, когда Эймонд вышел из комнаты, он был уже гораздо спокойнее. Он приказал слугам набрать ему горячую ванну и сменить постельное белье. Если кто-то из них и заметил что-то странное, у них хватило ума промолчать. Эймонд был готов к началу дня и надеялся, что к его концу он забудет о сне. Это была лишь минутная слабость, больше такого не повторится. Когда он завернул за угол коридора, перед ним предстал Деймон Таргариен, небрежно прислонившийся к мраморной колонне. Одна из его рук поглаживала рукоять Темной сестры, прикрепленная к бедру. Холодные лиловые глаза с усмешкой смотрели на Эймонда, а вокруг витал лесной аромат. Деймон пытался установить свое превосходство - старая тактика, когда Альфы хотели подчинить себе других Альф. Как бы ты ни старался, дядя, но на меня это больше не действует. Эймонд мгновенно напрягся и приготовился к атаке при малейшем признаке опасности. Он также задался вопросом, почему его дядя оказался именно в этом крыле замка, словно ждал его. — Племянник, — приветствует Деймон со зловещей улыбкой. — Ты сегодня поздно проснулся, немного невежливо с твоей стороны заставлять меня ждать. — Прости, дядя, я не знал, что я тебе нужен, — холодно ответил Эймонд. Деймон сделал паузу и сжал пальцы, лежащие на рукояти меча, словно ему не терпелось вытащить его из ножен. Эймонд, к сожалению, был безоружен. — Мои дети рассказывали мне, как ты помогал им тренироваться. Я нашел это очень трогательным, — медленно произнес Демон. — Не знал, что мой Зеленый племянник любит детей. Эймонд закатил глаза. — Они - моя семья, дядя. Я с радостью помогу им потренироваться, когда смогу. Деймон выпрямился и сделал шаг к нему. Эймонд не отступил и просто смотрел на приближающегося Альфу. Он не боялся его. Даже безоружный, он найдет способ с ним справиться. — Держись подальше от моих детей, — приказывает Деймон, его аура внезапно становится враждебной. — Особенно от Люцериса. Эймонд не мог не улыбнуться этому требованию. — Так вот в чем дело? Ты защищаешь его драгоценную честь? — Он приподнял бровь. — Мне жаль сообщать тебе, но ты опоздал. Деймон рванулся вперед с удивительной скоростью, застигнув Эймонда врасплох, и тот оказался прижатым к стене. Младший Альфа подавил вздох, когда локоть Деймона сильно вдавился ему в горло. В ответ он попытался оттолкнуть дядю, но тот лишь сильнее навалился на него. — Ты должен поблагодарить мою жену и Люка, — выплюнул Деймон. — Если бы не они, я бы уже вырвал твой член вместе с оставшимся глазом. — Да пошел ты, — оскалил зубы Эймонд, — Я не боюсь старого дракона. — Вот досада, ведь этот старый дракон заманил тебя в ловушку, — Деймон зарычал. — И так. Будь внимателен, племянник, я скажу лишь один раз. Если ты еще раз посмеешь прикоснуться своими грязными лапами к Люцерису, я выпотрошу тебя, как рыбу, и отдам твою тушу Караксесу. Эймонд усмехнулся. — Удачи тебе в попытке добраться до меня, Вхагар превратит тебя в пепел, не успеешь ты и глазом моргнуть. Кем Деймон себя возомнил, чтобы угрожать сыну короля в его собственном доме? — Нет смысла пытаться спрятаться за матерью, — мрачно сказал Деймон. Он медленно отступил назад, наконец убрав локоть с шеи Эймонда. Он не заметил, что у него кончается воздух, пока его легкие снова не вдохнули свежий воздух. — Тебя предупреждали, не будь дураком, племянник. Мне плевать, что ты сын моего брата. Деймон ушел дальше вглубь коридора, ничуть не смущаясь своего предательского поступка. Эймонд дожидался, пока тот скроется из виду, и со всей силы ударил кулаком в стену. Костяшки тут же запульсировали от боли, по пальцам потекла кровь, но ему было все равно. В его груди пылала ярость, и если бы он мог дышать огнем, то уже сделал бы это. Этот человек заплатит за это. Остаток дня прошел как в тумане. Он не пытался скрыть свой гнев и кричал на всех, кто вызывал у него хоть малейшее раздражение. Во время заседания Совета никто из присутствующих не пытался привлечь его к обсуждению вопросов. Возможно, это было и к лучшему, поскольку они заметили молчаливую ауру Эймонда. Никто не хотел рисковать стать объектом гнева принца. Тем временем Эймонд с тоской смотрел в окно. Был прекрасный день, голубое небо и легкий летний ветерок — идеальный день для полетов... Именно это ему и было необходимо. Душевный покой, чувство освобождения, которое мог дать ему только его дракон. Когда заседание подошло к концу, он внезапно вышел из зала советов, и ноги сами понесли его прочь. Ему был необходима Вхагар, иначе он боялся, что впадет в безумие и разрушит свою репутацию. Однако перед тем как покинуть замок, он заметил, что за ним следует маленькая тень. Он остановился в коридоре, ведущем во внешний двор, и обернулся, положив руку на рукоять меча. — Я знаю, что ты там. Покажись. Из-за статуи дракона появился маленький Визерис, расстроенный тем, что его обнаружили. — Как ты узнал, что это я? — спросил мальчик, и Эймонд усмехнулся. После утренней стычки с Деймоном он уже не хотел встречаться ни с кем из семьи своей сводной сестры. Однако, глядя на мальчика, он не чувствовал ничего, кроме теплого любопытства. — Ты не так уж неуловим, — ответил Эймонд. — А теперь, племянник, могу я спросить, почему ты следил за мной? Наверняка ты предпочел бы быть в компании своих братьев. Визерис слегка опустил голову и прикусил нижнюю губу, он выглядел немного смущенным. К его молочному щенячьему запаху примешивалась особая пряность - запах молодого Альфы. Однако Эймонд чувствовал и запах корицы Люцериса. Должно быть, он был рядом с ним сегодня утром. — Я хотел спросить... не мог бы ты показать мне Вхагар! — сказал Визерис с глазами, полными надежды. Эймонд уставился на него, скрестив руки: — Откуда такая привязанность к моему дракону, мальчик? — Королева Висенья — моя любимая из династии Таргариенов, — мальчик признался, покраснев. — Хотел бы я увидеть ее старую гору. Она уникальна среди Драконов - Завоевателей. Эймонд на мгновение задумался над его словами. Восхищение, звучавшее в голосе юного Визериса, было совсем не похоже на его собственное в его возрасте. Он с восторгом рассказывал о подвигах драконов Таргариенов и с нетерпением ждал своей очереди. Похоже, Визерис обладал тем же огнем. Деймон запретил ему приближаться к его детям, и здравый смысл подсказывал ему, что нужно отвергнуть мальчика. Однако Эймонд не был послушным Альфой, он был потомком Старой Валирии. Несмотря на презрение, которое семья его сводной сестры питала к нему, Эймонд не мог питать ненависти к маленькому Альфе, стоявшему перед ним. В нем было что-то такое, что невозможно было игнорировать. Визерис был проницательным для своего возраста, но свирепым, он напоминал ему самого себя и, как ни странно, Люцериса. Эймонд не понимал ни этих противоречивых чувств, ни того, откуда они взялись. Что-то в этом было, но он не мог понять, что именно. — Я собираюсь полетать на ней, — наконец сказал Эймонд. — Ты можешь присоединиться ко мне, если хочешь. Если ты не боишься? Сразу после этих слов мальчик закричал от радости и бросился к нему, чтобы обнять за талию. Эймонд не знал, куда деть руки, когда мальчик прижался к нему. — Спасибо! — радостно сказал Визерис. — Тогда отведи меня в драконью яму! — Эм, нет. — Эймонд неловко оттолкнул его: — Вхагар слишком велика для этого места. Она живет в холмах возле Королевского леса. — О! Понятно. — Что ж, пойдем, пока нас никто не увидел, — Эймонд инстинктивно ухватился за крошечную руку мальчика, и Визерис без колебаний последовал за ним. Их путь был недолгим: когда они выходили из замка, некоторые люди удивленно смотрели на них. Однако они не обращали внимания на их странные взгляды и шли дальше. В конце концов они добрались до холмов, расположенных на окраине королевства. Заметив на лице мальчика усталость, Эймонд поднял его на плечи и продолжил восхождение к вершине. Вскоре среди камней и высохшей травы появился след из обугленных костей — свидетельство того, что его дракон любил есть овец. В конце тропы, приютившись среди поросших мхом камней, мирно спала Вхагар. Глаза Визериса расширились, как блюдца. — Она огромная! — Вот она, самая большая из живущих в мире драконов. И она принадлежала ему. Вхагар был одной из его величайших гордостей. Глаза Вхагар, как у рептилии, медленно открылись, когда он заметил присутствие своего всадника. Визерис нервно посмотрел на Эймонда, крепко схватив его за волосы, чтобы унять дрожь. — Успокойся, — пробормотал он, опуская мальчика на землю. — Она не причинит тебе вреда, пока я здесь. Вхагар медленно подняла шею и раздула ноздри, вдыхая воздух. — Lykiri, Vhagar, — твердо сказал Эймонд, осторожно приближаясь к дракону. Визерис отступил назад, встревоженный. — Сегодня к тебе пришли в гости, так что будь хорошей девочкой, — сказал он на высоком валирийском, поглаживая ее чешую. Затем Вхагар повернулась и посмотрела на маленького мальчика. На краткий миг их охватило молчание, пока она наклоняла голову ближе к ребенку. Затем она вдохнула его запах, словно пытаясь разглядеть его сущность. — Сын нашего Дома, он не причинит тебе вреда, — Эймонд нежно погладил ее по чешуе, надеясь, что она почувствует его слова. Визерис все это время дрожал, но продолжил стоять перед ее мордой. Затем Вхагар ни с того ни с сего игриво подула на Визериса горячим воздухом, и мальчик чуть не упал назад. Визерис разинул рот, а затем расхохотался от удивления. — Она всегда так делает? — Нет, — сказал Эймонд, глядя на то, как Вхагар, казалось, вот-вот снова задремлет, — Подойди ближе. Сейчас она ничего не сделает. Визерис нерешительно подошел. Эймонд подошел к мальчику и осторожно положил руки ему на плечи. Он посмотрел на реакцию Вхагар: ее глаза снова были широко открыты и внимательно следили за этими двумя. Визерис протянул руку, чтобы коснуться ее морды, но внезапно остановился, не уверенный в себе. — Вот, — Эймонд направил одну из рук Визериса, чтобы тот наконец коснулся гладкой чешуи Вхагар. — Как тепло, — удивленно пробормотал Визерис, и тут же на его лицо легла тень печали. — Что случилось? — спросил Эймонд, когда инстинкты подсказали ему обнять мальчика, но он сдержался. — Иногда... я думаю, что у меня никогда не будет своего собственного, — сказал он, смахивая выступившие на глазах слезы. — У тебя будет, Визерис. Это у нас в крови, — ободряюще сказал Эймонд, — я был немного старше тебя, когда приручил Вхагар, так что не волнуйся. Придет и твой черед. Визерис кивнул, но в его глазах по-прежнему читалась грусть. Вхагар наконец закрыла глаза, чтобы уснуть, а Визерис поглаживал ее морду. Глядя на него, Эймонд почувствовал, как что-то зашевелилось в его груди. Впервые за неделю он ощутил покой.

***

Люцерис наконец закончил писать письмо лорду Корлису, когда в его комнату ворвался Визерис. Его появление было подобно урагану: щеки раскраснелись, а волосы странно развевались на ветру. Но еще больше его ужаснул запах пепла и дракона, исходивший от сына. — О боги, что ты наделал, Визерис?! — произнес он вслух, подбегая к нему, чтобы проверить, нет ли ран. Мальчик, по сравнению с ним, выглядел взволнованным и прыгал на месте. — Я ПРИКОСНУЛСЯ К ВХАГАР, ЛЮК! ОНА БЫЛА ОГРОМНОЙ! — он резко раскинул руки, описывая ее размеры. Люку потребовалась секунда, чтобы осмыслить услышанное, и все краски с его лица исчезли. — Ты что? — Дядя Эймонд взял меня посмотреть на Вхагар, она была на холме, и повсюду валялись кости! Омега задрожал. — Э-Эймонд водил тебя к Вхагар? Этого не может быть. — Да! Я тоже хотел полетать, но дядя не разрешил. Но он сказал, что, может быть, в следующий раз я смогу! Люцерис боролся с позывами к рвоте: внутри него бушевали страх и гнев. — Это может быть опасно, Виз, Вхагар не... — А ты знаешь, что ее кожа намного тверже, чем у Арракса? — Визерис прервал его, все еще взволнованно прыгая. — Кажется, я ей понравился! Затем Визерис выложил Люку все, что произошло на холме. Омега никогда не видел своего детеныша таким взволнованным, как сейчас, и проводил его в детские покои, чтобы тот мог рассказать свою историю Эйгону, — Он будет мне завидовать, ха! Оставив его у Тиши, он ворвался в покои Эймонда. Он даже не знал, там ли его дядя, но это было первое, что пришло ему в голову. Люцерис не стал заявлять о себе, и с грохотом распахнул дверь. Эймонд сидел на кресле, снимая сапоги для верховой езды. Он смотрел на Люцериса со смесью удивления и озорства в лице. — ТЫ С УМА СОШЕЛ?! — крикнул Люцерис, захлопывая за собой дверь. Эймонд поднял бровь в ответ, отбрасывая сапоги. — Кто разрешил тебе войти в мои покои? — Как ты можешь подпускать ребенка к Вхагар?!— Люцерис с трудом сдерживал крик. — Он не был в опасности, — резко ответил Эймонд. — Я был с ним все время, ты преувеличиваешь. — Преувеличиваю?! — недоверчиво повторил Люцерис. — Он всего лишь ребенок! Мы даже не подпускаем его к драконам на Драконьем Камне. Теперь настала очередь Эймонда смотреть на него в шоке. — Он Таргариен! Рано или поздно у него появится дракон. Ты не можешь запереть его в пузыре навсегда. — У него будет дракон, когда он подрастет. — Люцерис возразил. — Теперь ты сделал это. Больше ты к нему не подойдешь. На лице Эймонда отразилось негодование, когда он поднялся на ноги и подошел к нему. — Не знаю, что Деймон вложил тебе в голову, но я не какой-нибудь чертов убийца родственников! — выплюнул он. Какое отношение к делу имеет Деймон? Люцерис покачал головой. — Ты ненавидишь нас, — сказал он открыто. Эймонд усмехнулся. — У меня нет неприязни к ребенку, но мои чувства к вам — это совсем другая история. Люцерис почувствовал комок в горле, когда Эймонд придвинулся ближе и дразняще наклонил голову. — Я чувствую запах твоего страха, племянник. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — его голос слегка дрожал. Люцерис, однако, пытался забыть, где он находится. В последний раз он был в покоях Эймонда, когда Альфа трахал его в порыве страсти. Он не думал об этой детали, когда шел сюда. Ему было необходимо уйти прямо сейчас. — Я уже сказал то, что хотел сказать. Больше не подпускай Визериса к Вхагар. Люцерис быстро отвел взгляд и отвернулся, намереваясь уйти прочь. В этот момент Эймонд схватил его за талию, и у Люцериса от потрясения перехватило дыхание. — Ты так хорошо пахнешь, когда злишься, племянник, — пробормотал Эймонд. Веларион замер на месте, по его позвоночнику пробежала дрожь, когда он почувствовал, как нос Альфы прошелся по его шее. — Что... ты делаешь? — воскликнул он. — Не знаю, — ответил Эймонд, обжигая дыханием его кожу. — Твой запах... Он опьяняющий. Люцерис обмяк в его объятиях. Мятный аромат Эймонда начал действовать на него, и все его инстинкты кричали о том, чтобы отдаться его прикосновениям. — Эймонд, пожалуйста, отпусти меня. — Почему я должен это делать? — Это неправильно! — Ты единственный, кто здесь не прав! Врываешься сюда и мучаешь меня! — крикнул Эймонд, крепче сжимая талию Люцериса. — Тебе не следовало сюда возвращаться. С той ночи я не могу мыслить... здраво рядом с тобой. С той ночи? Люцерис понял, что он имел в виду, но был потрясен происходящим. Он прикусил губу, его сердце бешено колотилось, когда Эймонд развернул его к себе и встретился с его темным взглядом. — Это все твоя вина... — тихо сказал мужчина, глядя на губы Люцериса расширенными глазами. Он собирается поцеловать меня. Люцерис с ужасом осознал, что хочет, чтобы это произошло. — Qybor... — почти прошептал Люцерис, и глаза Эймонда расширились в ответ. Он чувствовал, как руки Люцериса исследуют его спину, а затем возвращаются на бедра. Люцерис глубоко вдохнул и почувствовал его запах. От Эймонда исходил запах желания, и ему было приятно осознавать, что Омега пахнет так же. Люцерис наклонился и нежно коснулся щеки Эймонда, преодолевая расстояние между ними — их губы были так близко. Дверь снова захлопнулась, и раздался веселый голос. — О, БРАТ! Я пришел узнать, как ты... — глаза Эйгона Старшего расширились при виде открывшейся перед ним картины. И тут же магия между ними была уничтожена, и Люцерис стремительно отпрянул от Эймонда. Альфа, в свою очередь, уставился на Эйгона смертоносным взглядом. Эйгон, однако, нахально улыбнулся. — Ой! Я помешал чему-то прекрасному? Тогда, пожалуйста, не обращайте на меня внимания... — Нет, я просто ухожу, — быстро ответил Люцерис, переводя дыхание. — Хорошего дня. Затем он стремительно покинул комнату, не желая оглядываться. Только когда он удалился на приличное расстояние, к нему вернулось благоразумие, и он смог ясно мыслить. Однако то, с чем он столкнулся, было вихрем эмоций и ощущений, оставившим его опустошенным и уязвимым. Что, черт возьми, произошло? Если бы Эйгон не появился... — Этого не может быть. Не так, не сейчас, — он в отчаянии прислонился к каменной колонне. С этого момента ему нужно было держаться подальше от Эймонда. Этого не должно повториться..