Честь и долг

Мысли Эймонда блуждали, пока он сидел на очередном утомительном заседании Малого совета, почти не обращая внимания на дискуссию. Его разум был поглощен мыслями о невыносимом племяннике; как Омега посмел поднять на него руку на виду у всех! Эймонд стиснул зубы, полностью игнорируя слова деда. Он чувствовал себя котлом, который вот-вот закипит. Но хуже того, его рациональная часть боролась с желанием объявить ложного Велариона своим. Если и было что-то, что он ненавидел в своей внутренней Альфе, так это ее собственнический характер, особенно в отношении Омеги, с которым он имел связь. В те годы, когда он его не видел, сны Эймонда были его убежищем. Ему снилось, как мальчик прижимается своим телом к ​​его собственному и доводит его до эйфории. Однако его сны не имели ничего общего с Люком, которого он видел прошлой ночью. Его черты лица стали более зрелыми, и сейчас он выглядел на все свои двадцать лет. Он больше не был долговязым, его фигура имела определенные очертания, что делало ее одновременно мужественной и женственной – как это бывает с мужчинами-Омегами. Его темные кудри были длиннее и доходили до подбородка, а каштановые глаза излучали мягкую, но опасную ауру. Несмотря на то, что светлая кожа Омеги все еще сохраняла юношеский вид, теперь она приобрела бронзовый оттенок, как-будто он провел много времени на солнце. Судя по сообщениям и слухам, которые он слышал из Дома Веларионов, Корлис брал его в свои путешествия по Вольным городам, что вызывало зависть у Эймонда, поскольку он сидел в заточении в Красном Замке, выполняя свои обязанности. Однако от юноши пахло слаще, чем он помнил, и это заставило его внутреннего Альфу одобрительно загудеть. Нет! Он не собирался так думать о Люцерисе. Не после того, как он избежал последствий своего проступка и теперь выставлял себя напоказ перед публикой и Государством как непорочный Омега. Однако он никогда не забывал. Эймонд погладил щеку, которая даже сейчас все еще пульсировала от пощечины. Синяков не было бы, но его гордости был нанесен тяжёлый удар. Как будто потери глаза было недостаточно, так он и ещё ранит меня! Он знал истинную природу Люцериса, и если этот мелкий засранец думал, что ему это сойдёт с рук, то он сильно ошибался. Эймонд заставит его заплатить. Он знал, что мальчик не сможет вечно прятаться под юбкой Рейниры. Если бы слухи о его «растущем превосходстве» были правдой, то Люцерис встретится с ним напрямую, возможно, с мечом в руках. Эймонд сглотнул в замешательстве. Был ли это страх? Возбуждение? Похоть? Он не знал. Как только заседание закончилась, Эймонд первым встал и вышел из залы. Ему совсем не хотелось выслушивать речь его деда, ведь всем было очевидно, что мысли Альфы были далеки. Эймонд вовсе не хотел состоять в Совете, однако на эту роль его практически подтолкнула мать (вероятно, потому, что он был единственным Альфой из её детей). Теперь почти каждый день ему приходилось иметь дело с этими напыщенными Лордами, которые всегда находили повод затеять самые глупые споры. Даже несмотря на свою подготовку и образование, Эймонд в глубине души знал, что он не создан для этого. Он был рождён, чтобы летать верхом на драконе, подниматься в небо и править, как его предки Таргариены, а не сидеть и разговаривать. Прежде чем пройти мимо дверей, он услышал шепот других Лордов позади себя, но его это мало заботило. Драконы были выше блеяния простых овец. Опять же, разве Люцерис не занимался проблемами как знати, так и простолюдинов, участвуя в заседаниях вместе с Корлисом Веларионом? Начнут ли они сравнивать его со мной? Некоторые слуги вздохнули, почувствовав раздражающий аромат Альфы, проходившего по коридору. За годы, прошедшие с его десятого и шестого именин, все знали, что, когда их Принц Эймонд был в плохом настроении, нужно скорее убегать и держаться подальше. Интересно, Корлис уже познакомил его с Альфами? Был ли он уже обручен? Нет. Его шпионы сказали бы ему нечто иное. Однако даже полученная от них информация была весьма несущественной. Они рассказали о близости Люцериса к семье, о его братьях и сестрах, о том, как он тренируется день и ночь. Ничего, что можно было бы использовать против него. Чёрт. Его мать, должно быть, что-то скрывает! Никто не может быть таким... идеальным! Эймонд, гневно размышляя, почти не обращал внимания на дорогу, пока что-то маленькое и твёрдое не врезалось в него. — Ой! — воскликнул тоненький голосок. Эймонд собрался с силами и сделал шаг назад, широко раскрыв глаза от увиденного. Седьмое Пекло...? Когда он посмотрел вниз, перед ним на земле лежал мальчик, которому было не больше шести или семи лет. Он был одет в кожаную черно-красную тунику и штаны с драконами на пуговицах и вышивке. Определенно из нашего Дома. От юнца все еще пахло молоком и какими-то странными ароматами: только что представленный молодой Альфа. Наверное, один из отпрысков Рейниры, подумал Эймонд. Судя по его волнистым серебристым волосам и большим фиолетовым детским глазам, которые смотрели на Эймонда с любопытством и страхом. Интересно. Кажется... я уже раньше встречал этого мальчика. Но как такое может быть? Это была первая мысль Эймонда, а потом он почувствовал себя глупо. Почти все Таргариены похожи друг на друга. В этом мальчике не было ничего особенного. Тем не менее Эймонд также заметил, что будто смотрит на свое отражение, и проследил за его любопытным взглядом. Тем временем юный Визерис все еще был в шоке от происходящего. Столкнувшись с крупным телом высокого мужчины, он упал на землю на спину. Он быстро поднялся, но обнаружил, что не может встать. У этого человека был только один глаз. Кажется, тетя Хел говорила, что у дяди Эймонда один глаз... Это он? Подумал Визерис. По какой-то причине мальчик почувствовал родство с этим таинственным незнакомцем. Эймонд оказался в неловком положении. Они оба находились в коридоре, где в любой момент могли появиться слуги и дворяне. Он не хотел, чтобы его обвинили в предательстве за то, что он причинил вред одному из щенков Рейниры. Поэтому Эймонд подошел к мальчику и, взяв его за руку, без всякой нежности поставил на ноги. — Спасибо... — пробормотал мальчик. Эймонд сразу же заметил, что взгляд мальчика остановился на его повязке. Отлично, даже этот щенок будет осуждать его за инвалидность. Несмотря на раздражение, он решил не обращать на это внимания. — В следующий раз смотри, куда идешь, мальчик. Ты больше не на Драконьем Камне. — Он наклонился, чтобы внимательно посмотреть на него. — Здесь, в Красном Замке, у нас есть приличия, и мы не бегаем по коридорам. — Угу, — сереброволосый юнец смущенно кивнул. Эймонд вздохнул и осмотрел ребенка: — Ты ведь Эйгон, не так ли? Эйгон-Младший? Как будто одного было недостаточно, но Рейнира решила назвать своего первого сына от Дэймона в честь Завоевателя. Стыд на маленьком личике быстро сменился гневом, когда он заговорил. — Я Визерис, а не Эйгон! — Визерис? — Альфа усмехнулся. Боже, его сводная сестра определенно не отличалась изобретательностью, когда давала имена своим детям. Как-будто назвать первых трех мальчиков "Веларионов" звучными именами (несмотря на их сильную внешность) было недостаточно иронично. — Прости, у моей сестры вас так много, что я едва могу вспомнить всех в этом помёте. Визерис настороженно взглянул на него. — Так ты брат моей Muna? Разве это не ясно по моим чёртовым волосам? — Да, это большая честь для меня, — сухо ответил Эймонд. — А теперь, юный племянник, я отведу тебя обратно в покои твоей матери, пока ты не заблудился. Замок большой, не лучшее место для Принца твоего возраста. — Нет! — Визерис резко отступает. — Даже если ты мой дядя, ты чужой. Моя мать всегда говорила нам держаться подальше от незнакомцев. — Незнакомцев? Мы из одной семьи, щенок. Этот мальчик был слишком осторожен. Возможно, это хорошо. Или глупым. — Я никогда тебя раньше не видел, так что ты чужой. — Мальчик, я Принц Эймонд Таргариен. Визерис внимательно посмотрел на него с подозрительным взглядом. — Моя Muna говорит, что люди в Вольных городах могут красить волосы в разные цвета. Откуда мне знать, что твои волосы действительно серебряные? О, Боги. Какой наглый паршивец. Эймонд раздраженно цокнул языком. Визерис скрестил руки на груди и вызывающе посмотрел на него. Как, черт возьми, Рейнира воспитывала своих детей? Похоже, избалованными и гордыми. Яблоки падают недалеко от гнилого дерева. — Знаешь что? Мне плевать. Иди и заблудись в коридорах замка. — Я не заблудился, — упрямо настаивал Визерис, топнув маленькой ногой. — Я просто хотел увидеть драконов. — Он надулся. Драконов? — Боюсь, что ты далеко от них, они находятся в Драконьей яме, дитя. — Эймонд ответил медленно, его раздраженный тон сменился интригой. — Не беспокойся о своем драконе. О них позаботятся смотрители. Визерис, казалось, собирался что-то сказать в ответ, но остановился. Эймонд сделал еще один шаг вперед и опустился на колени. Почему я это делаю? Зачем я вообще потакаю этому мальчишке? Печальный взгляд ребенка утихомирил гнев, затаившийся в его сердце. — Ну... у меня его нет... — пробормотал мальчик, теребя руками подол своей туники. Ох. Эймонд был уверен, что у всех детей Рейниры есть драконы, вылупившиеся из яиц в колыбели. Это было причиной большой зависти между его братьями и сестрами и ее детьми. Они были такими же Таргариенами, как и ее стронговские отпрыски, так почему же их яйца не вылупились? Однако, похоже, он ошибался. Юный Визерис оказался тем самым несчастным, которому не повезло с драконом. Он мог понять его, ведь это горькое чувство было глубоко в сердце Эймонда. В конце концов, приручать драконов было в их крови. Это было их право по рождению, как потомков Старой Валирии. Когда он был ребенком, то поступал точно так же. Тайком сбегал из замка, чтобы отправиться в Драконью яму за своей судьбой. Конечно, он мог пораниться, но риск — это то, что воспитывает храбрость. В остальном же он просто любовался этими прекрасными и величественными существами, символизирующими могущество их Дома. И оказалось, что именно это сейчас и пытался сделать детёныш его сводной сестры. Что ж, он не стал бы ругать юнца за то, что тот просто следует своей природе. Наша кровь всегда будет стремиться к драконам, ведь они поют нам в наших мечтах и надеждах. Бедный мальчик, Боги, неужели он испытывал к нему симпатию? Выводок его отвратительной сестры и презренного дяди? Эймонд прочистил горло, вставая. — Что ж, я уверен, что, когда придёт время, твои родители найдут для тебя дракона. Он подошёл к мальчику и осторожно положил руку ему на плечо. Эймонд заметил, как тот слегка вздрогнул при прикосновении. Однако тот не отстранился. Похоже, он начинает мне доверять. — Пойдём, я отведу тебя обратно в детское крыло. — Но... — он снова надулся. Боже, неудивительно, что люди говорят, что дети — это слабость. Этот мальчик был... очарователен. — Ничего. Я не буду брать на себя вину, если ты исчезнешь. А теперь следуй за мной, сопляк. — Я не сопляк! Я Визерис! — Неважно, теперь идём. Эймонду следовало бы позволить одному из стражников сопровождать маленького болтуна до его покоев, так как это избавило бы его от головной боли. Но, как ни странно, Эймонд сам решил отвести мальчика к сестре. В какой-то момент Визерис снова заговорил с ним о драконах и о том, как, по его мнению, будет выглядеть его собственный. Эймонд, улыбаясь, несмотря на своё первоначальное отношение к мальчишке, поддержал разговор.

***

— Что значит, он исчез?! — испуганно вскрикнул Люцерис. У Тиши, одной из нянь его брата, на глазах выступили слезы. — Я... я просто пошла приготовить младшему Принцу ванну, а когда вернулась, его там уже не было. Это все моя вина! Пожалуйста, простите меня, Ваша Светлость! — служанка разрыдалась. Люцерис вздохнул, помассировав виски. Боги, замок был огромен и опасен, Визерис мог быть где угодно. Стараясь не паниковать, он глубоко вздохнул и приложил руку к бьющемуся сердцу. Люцерис подошел к все еще плачущей девушке. — Сейчас, сейчас. Надо оповестить стражу и незаметно начать поиски. Он не мог уйти далеко. — Простите, Принц Люцерис, я должна была быть осторожнее. — Теперь это уже не имеет значения, — твердо сказал Люцерис. — Оставайся здесь, в комнате, и постарайся успокоиться. Я поищу его вместе со стражниками, и ни при каких обстоятельствах ты не должна сообщать об этом моей матери. Тиша вытерла слезы и быстро кивнула. Он не мог винить няню, ведь Визерис делал это не в первый раз. Даже на Драконьем Камне он часто сбегал из своих покоев в поисках приключений или драконов. Однако это был Красный замок, гнездо гадюк. Если бы его мальчик столкнулся с Сиром Кристоном или, что ещё хуже, Эймондом, он бы сошёл с ума. Люцерис почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь при одной только мысли о такой возможности. Он быстро вышел из комнаты, спрятав клинок в тунике на случай непредвиденных обстоятельств. Нужно было поскорее начать поиски, пока мать и Деймон не узнали, что Визерис находится один в каком-нибудь углу Замка. После той стычки с дядей в Богороще Люцерис остался в своих покоях и вышел только для того, чтобы пообедать с Джейсом и Хелейной. Конечно, кто-то может назвать это трусостью, но это было разумно. Он был здесь не ради битвы, а ради мира. Ради мира? Он фыркнул. Я только что дал ему пощёчину. Теперь он не будет искать мира. Я снова причинил ему боль. Он победил Эймонда и, хотя не жалел об этом, знал, что Альфа отомстит куда более жестоко. Люцерис не хотел давать их семье повод для новой войны, ведь Король требовал мира. После радостного празднования бракосочетания Джейса и Хелейны мир наступил на долгие годы. Однако даже этого может оказаться недостаточно. Он ненавидел это. Люцерис почему-то всегда вызывал хаос. Однако ему нужно было сохранять спокойствие. Обычно ему помогали дыхательные упражнения, но в этот раз все его инстинкты сходили с ума от беспокойства. Не дай Бог, если мой сын пострадает. Он почувствовал запах железа и меди; неподалеку стояли двое стражников. Люцерис направился к ним, чтобы попросить о помощи, когда почувствовал знакомый молочный запах, а за ним — резкий запах мяты. Он резко остановился. Его опасения подтвердились: в конце коридора рядом с Эймондом Таргариеном шёл его щеночек Визерис. Постойте... это что, улыбка на его лице? Его сердце колотилось как сумасшедшее. Почему из всех людей в этом проклятом замке именно Эймонд первым нашёл его?! — Так ты позволишь мне увидеть её? — Вхагар - не какая-нибудь зверушка, с которой можно поиграться, когда угодно, мальчик, — нетерпеливо возразил Эймонд. — Может, я позволю ей сожрать тебя одним в один укус! — он издал насмешливый рык. Визерис только хихикнул и подпрыгнул на месте: — Круто! — ВИЗЕРИС! — громко закричал Люцерис. Эймонд замер, и его лицо мгновенно превратилось в гримасу презрения. — Люк! — Визерис подбежал к нему и обнял за бедро. С тревогой глядя на дядю, Люцерис притянул мальчика к себе. — Глупый мальчишка. Что ты делаешь, бродя в одиночку? Тем более в таком замке?! — ругался Люцерис. — Ты мог пораниться или потеряться! Боги, Визерис, слушайся меня! Не делай так больше! Визерис опустил голову, стыдясь. — Прости меня... Люцерис никогда не мог сердиться на него, когда он делал такое лицо. Он облегчённо вздохнул, прежде чем обнять, утешая, и уткнулся носом в серебряные локоны Визериса. Его внутренний Омега приободрился от молочного запаха своего детёныша, окутывая его своими защитными феромонами. Затем он понял, где он находится и кто всё ещё смотрит на него. Он поднял глаза, и Эймонд уставился на них с непроницаемым выражением на лице. — А ты?! — рявкнул Люцерис, что даже Визериса это напугало. — Куда ты хотел отвести моего брата?! Эймонд поднял брови. — Я ничего не сделал! И посмотри на него, он в целости и сохранности. Так ты меня благодаришь? — Ну, спасибо, что сделал хоть что-то, — выплюнул Люцерис, и Эймонд в ответ посмотрел на него. — Тебе стоит начать быть более благодарным, племянник. Я не обязан сопровождать твоего мальчишку-братца, но я все равно это сделал. Люцерис не ответил и нежно обнял Визериса, держа на руках. Это была странная ситуация. За все годы, что он его знал, Эймонд никогда не проявлял интереса к детям, однако он, казалось, был доволен разговором с Визерисом. Если бы он не прервал их, они могли бы проговорить всю ночь. Похоже, невысказанная правда не могла остаться скрытой от таинственных путей мира. Иначе, как, во имя Богов, Эймонд мог так быстро наткнуться на Визериса? Это была не воодушевляющая мысль. Люцерис выпрямился и попытался спрятать Визериса за собой. — Тогда, спасибо, что сопроводил моего брата. Теперь можешь идти, ты нам больше не нужен. — Ах, конечно, теперь, когда Принц Люцерис позволил мне уйти, я могу это сделать, — саркастически сказал Эймонд, слегка поклонившись. — Пока, дядя Эймонд! — Визерис радостно помахал Эймонду из-за руки Люцериса. Шаги Эймонда, казалось, на мгновение замедлились, прежде чем он направился обратно в противоположный коридор. Когда он скрылся, Люцерис наконец перестал трястись. Это был их первый день возвращения в Замок, и уже все пошло не по плану. Визерис выжидающе посмотрел на Люка. — Знаешь, дядя Эймонд сказал, что позволит мне увидеться с Вхагар. Люцерис издал усталый стон. Его детеныш окончательно утонул в этой теме, пытаясь узнать больше о древних существах. Если он задумал что-то, он неустанно добьется этого. Это не последний раз, когда Визерис убегает, чтобы удовлетворить своё любопытство. И вот его план держать этих двоих на расстоянии успешно рухнул.