Честь и долг

Спустя месяц. Люцерис нервно вглядывался в горизонт. Море было относительно спокойным, и легкий бриз трепал его волосы. С такого расстояния он уже мог разглядеть внушительных размеров башни Красного Замка. Несмотря на расстояние, он был потрясен его огромными масштабами. Он был дома, но радости не испытывал. Подготовка к путешествию в Королевскую Гавань была напряженной и суматошной. По настоянию его матери все должны были отправиться на кораблях и прибыть в столицу вместе. Эйгону это не понравилось, и он закатил истерику из-за того, что ему не разрешили лететь на Грозовом Облаке. Он успокоился только тогда, когда Деймон мягко пригрозил запереть его в Твердыне Мейгора. Но мальчик продолжал дуться всю дорогу. Омега вдыхал соленый воздух и океанские брызги, словно надеясь превратиться в пену на волнах. Ему хотелось обрести умиротворение и забыть о панике, бурлящей в его душе. Услышав какие-то возбужденные звуки, он открыл глаза и посмотрел на Эйгона и Визериса внизу. — Смотри, Эгг, — Визерис, облокотившись на борт корабля, с волнением вглядывался в воду, — кажется, я вижу дельфина! Эйгон, все еще пребывающий в плохом настроении, закатил глаза. — Никому нет дела до глупых дельфинов. Рейна прошла мимо и ущипнула того за ухо, заставив мальчика зажмуриться. — Не будь глупым, Эгг, всем нравятся дельфины! В этот момент над ними быстро пронеслась крылатая тень. Люцерис посмотрел на небо и улыбнулся. Арракс летал над кораблем с тех пор, как они покинули Драконий Камень, как и Караксес и Сиракс, но старшие драконы оставались в стороне. Визерис подбежал к Люку и тоже посмотрел вверх. — Это был Арракс? — Да, — отвечает он, ухмыляясь. — Ему нравится летать рядом со мной. Зверь, словно услышал его, издал какофонический звук, который звучал так, будто он тоже нервничал. Скоро я оседлаю его, может, это успокоит его душу. На лице Визериса появляется тоскливая тень, но вскоре исчезла. Он с любопытством посмотрел на Люцериса. — Ты оставишь его в яме? Люцерис качает головой. — Запертым в темноте в цепях? Нет, Арракс привык к свободе. Скорее всего, он осядет где-нибудь поблизости. — И как же он узнает, как вернуться к тебе? — он был таким милым, когда спрашивал. Люцерис пригладил серебристые пряди Визериса и ответил. — Арракс всегда знает. — Мы почти на месте, Ваши Милости! - громко объявил капитан. В этот момент из каюты вместе с Деймоном вышла Рейнира. Его мать выглядела неважно. — Слава Богам, я больше не могу находиться на этом проклятом судне, — вздохнула она. Деймон нашел это забавным, успокаивающе поглаживая ее по спине. — Но ведь это ты настояла на том, чтобы мы все путешествовали на корабле, дорогая. Рейнира бросила взгляд на мужа и ничего не ответила. Все матросы на палубе начали готовиться к отплытию. В порту их уже ждали несколько человек, и среди них должны были быть его братья Джейс и Джоффри. Сердце Люка пропустило удар. Перспектива увидеться с ними взбодрила его, ведь он так скучал по своим братьям. Буду ли я все еще выше Джоффа? Или, быть может, Джейкейрис стал ниже? О, что же будет, когда мы снова будем вместе! Когда корабль стал подплывать к порту, Люцерис заметил, что народу собралось больше, чем он ожидал. Вокруг было много стражников, а любопытные жители Королевской Гавани толпились у причала, чтобы хоть мельком взглянуть на будущую Королеву и ее семью. Поблизости юный Визерис прятался за спиной Люцериса. Это будет первым появлением мальчика на публике, и после долгих лет, проведённых на Драконьем Камне, ему придётся нелегко при большом скоплении народа. Люк взял его за руку и ободряюще ее сжал. — Ты — Принц дома Таргариенов, Визерис. Тебе не нужно бояться, и я буду рядом с тобой. Визерис застенчиво кивнул, но продолжал прятаться за спиной Люцериса. Помахав рукой и улыбнувшись горожанам, Люк заметил знакомые лица в конце причала. Джейс и Хелейна держали на руках по близнецу, рядом с ними Джоффри, который прыгал и махал матери рукой. Судя по его росту рядом со старшим братом, Люк издалека заметил, что за эти месяцы он немного вытянулся. Похоже, я всё ещё немного выше Джоффа, но он быстро растёт. О боги, не дайте мне сморщиться в ближайшие десятилетия! Как только корабль причалил и семья начала спускаться, Джоффри бросился к ним и тут же обнял мать, которая встретила его с распростертыми объятиями и слезами на глазах. — Munã! — О мой мальчик, как ты вырос за столь короткое время! Деймон сильно хлопает Джоффри по спине, и тот едва не теряет равновесие в объятиях матери. — Думаю, я был такого же роста в твоем возрасте! Младший Веларион гордо улыбнулся. — Скоро я стану выше тебя, Кера! — Ладно, Джофф, моя очередь! — раздался знакомый голос Джейкейриса. Все повернулись к счастливой паре и их взволнованным детям. Толпа тем временем восхваляла королевскую семью, но в этот момент существовали только они. Джейс бережно поставил Джейхейру на землю и игриво оттолкнул Джоффа в сторону, чтобы обнять свою мать. Люк чувствовал радостный запах удовлетворения, исходивший от матери, когда она крепко обнимала своего первенца. Похоже, Джоффри ревновал, так что он тоже протиснулся в объятия, и в итоге Рейнира со смехом обняла обоих мальчиков. Люцерис уже почти собрался сам подбежать к троице, но тут заметил в толпе двух человек, которых не ожидал там встретить: своего дядю Эйгона, безучастно машущего рукой, и королеву Алисенту. Она была одета в элегантное зеленое платье и ожерелье из жемчуга, украшающее её волосы цвета красного дерева. По выражению её лица нельзя было понять, была ли она рада или недовольна приездом Рейниры и её семьи. К счастью, Эймонда нигде не было, и Люцерис мог вздохнуть с облегчением. — Люк, — позвал его Джейс, как только Рейенира обратила внимание на внуков. Вскоре Люк оказался в пронизывающем до костей объятии. Запах Джейса и их матери был приятным и навевал ностальгию. — Аргх! Ты меня раздавишь, — насмешливо произнес Люцерис. — Ты так вырос! Я так скучал по тебе, брат. — Конечно, скучали, — сказал Джоффри, обнимая Джейса за плечи. — Он всегда путешествует по морям с дедом, как-будто бросил нас! — пошутил он. Люцерис закатил глаза. — А ты, наверное, все такой же плакса, каким был всегда, Джофф. — По крайней мере, я стал выше! — обиженно сказал Джоффри, и Джейс нахально улыбнулся. — Люк - Омега, он не станет высоким, Джофф. — Боги, вы двое по-прежнему хуже всех! — проворчал Люцерис, на его щеках появляется красный румянец. — Не могу поверить, что скучал по вам, ребята, надо было остаться на корабле. Они все громко смеялись над Люцерисом, пока тот не заметил кое-что краем глаза. Он увидел, как Хелейна целует Визериса в щеку и протягивает ему небольшой свёрток, судя по всему, с какими-то конфетами. Мальчик запрыгал от радости, когда взял пакет и обнял её, на что она ответила улыбкой. Мальчик только что был рядом со мной и трясся от страха, а теперь он просто убежал к тёте? Вот это скорость! Хелейна, казалось, прознала о некоторых странностях, которые никто не мог знать. Например, о любимых конфетах Визериса, которые она прислала на его недавние седьмые именины. Люцерис спросил Джейса, рассказывал ли он ей об этом, но тот поклялся, что нет. Хелейна обладала такой мистической аурой, что казалось, ни один секрет не укроется от её глаз. Люцерис вздохнул, осознав это. Он надеялся, что она не знает того, что знает он. Она подошла к нему с легким выражением удовлетворения на лице. — Племянник, — приветствовала она, — ты выглядишь очень красивым и более загорелым! Солнце Вольных Городов пошло тебе на пользу. Люк покраснел. — Спасибо, тётя Хел, ты тоже очень красивая, как всегда. — Моя Омега всегда прекрасна, — перебил Джейс, держа её за руку, в воздухе витал романтический аромат. Позади него Джоффри притворно застонал, а Люк попытался скрыть хихиканье. — Всем здравствуйте. Тут к ним подошла Зелёная Королева, и все почувствовали, как в воздухе повисло напряжение. Со временем, с появлением детей и рождением внуков, вражда между Принцессой и Королевой значительно ослабла. Тем не менее они жили в хрупком мире, и малейший неверный шаг мог его нарушить. — Рейнира, Принц Деймон, — приветствовала Алисента, от нее исходил приятный лимонный аромат, что было хорошим знаком. — Я пришла поприветствовать вас от имени короля. — Где мой брат? — громко воскликнул Деймон, обхватив рукой талию Рейниры и пристально глядя на Алисенту. Та прошла вперед, оказавшись лицом к лицу с ними, и ее руки вздрогнули, словно она останавливала себя от какого-то действия. — К сожалению, мой муж не смог встать с постели из-за болей, — последнее слово было сказано тише, чтобы никто из посторонних не услышал, как обстоят дела у Короля. — Однако он очень хочет снова увидеть всех вас. Деймон, казалось, прилагал огромные усилия, чтобы не сказать что-нибудь неприятное. Ему никогда не нравилась ни Зеленая Королева, ни остальные члены ее семьи. Рейнира тем временем кивнула в ответ, но ее аура источала беспокойство. — Конечно, Ваше Величество, я понимаю. Как только я прибуду, я позабочусь о нем. — Сестра, — Эйгон протиснулся к ним с комичным видом. От него исходил запах алкоголя и меда, странно сочетавшийся с кислым ароматом Алисенты. — Дядя Деймон, твои сыновья кажутся выше? Алисента вздрогнула от стыда. — Ты опять напился, придурок? — сухо спросил Деймон. Эйгон покачал головой. — Я выпил лишь бокал вина! Клянусь Семерыми! — Что ж, я тоже рада тебя видеть, брат, — сказала Рейнира со странной улыбкой. Похоже, даже его спокойная и собранная мать не знала, как реагировать. — Однако, думаю, нам пора отправляться в замок. Мы все очень устали от путешествия, и моим детям нужно отдохнуть. — Конечно. Стражники проведут нас к нашим каретам, — ответила Алисента, жестом указывая на кареты впереди них. Принц Эйгон, который до этого момента не обращал на него внимания, посмотрел на Люцериса и широко улыбнулся. Начинается. — Люк, как я рад видеть тебя снова! — Эйгон заключает его в объятия, и в ноздри тут же врывается запах терпкого красного вина и меда. —Твой запах так же приятен, как и в юности. — С-спасибо, — Люк часто забывает, что его пьяный и развратный дядя был таким же Омегой, как и он сам. Именно второй пол Эйгона не позволил ему стать наследником Железного трона. Королевство предпочло, чтобы им управляла женщина-Альфа, а не простой Омега. Эйгон был далек от благоразумия, которое ожидалось от его благородного статуса, и, если слухи были правдивы, он уже много лет назад родил незаконнорожденного ребенка. Именно поэтому в возрасте девяти и двадцати лет Эйгон так и не смог спариться с Альфой. Если бы не тот факт, что он все еще был Принцем королевства и с драконом, Алисента уже давно бы от него отреклась. — Как поживаешь, дядя? Нам стоит прогуляться в саду Замка, разумеется, без алкоголя. — Люцерис пошутил, ухмыляясь. Эйгон фыркнул. — О, давай не будем так формальны друг с другом, Люк. Пойдем, сядем в одну карету, и ты сможешь рассказать мне обо всех сплетнях Вольных городов! — Оставь его в покое, дядя. Он только что прибыл, — отчитал его Джейс, обнимая Люка за плечи. — Ты тоже можешь разделить пойти с нами в карету, шурин. — Эйгон хлопает ресницами. Люк смутился, услышав в голосе дяди неприкрытый флирт. Боги, Джейс был женат на Хелейне, его сестре! Однако Джейса это ничуть не задело, он лишь закатил глаза. — Я поеду с матерью и женой. Если я всю дорогу буду слушать твои разговоры, у меня кровь из ушей пойдёт. — Затем Джейс отошёл к карете, в которую садились Хелейна и близнецы. Эйгон продолжал улыбаться, но выражение его лица слегка дрогнуло. Люк не мог отделаться от мысли, что его брат был слишком груб. Однако его мысли прервал Визерис, потянувший его за руку. — Я хочу пойти с тобой, Люк! — И кто же это? - с любопытством спросил Эйгон. — Это Визерис, мой младший брат, — представил его Люцерис, надеясь, что его слова прозвучали убедительно. Сейчас было самое подходящее время: он был достаточно пьян, чтобы поверить в мою ложь. Эйгон долго смотрел в лицо Визериса, и тревога в ауре Люка неуклонно возросла. Я веду себя глупо, не может быть, чтобы Эйгон что-то знал. — Забавно, не правда ли? — пробормотал Эйгон, наклонив лицо и пристально глядя в глаза Визерису. Мальчишка был крайне озадачен, но тоже повторил его движения, загадочно наблюдая за Эйгоном. — Что такое? — невинно спросил Визерис. В глазах Люцериса мелькнула паника. — Что ж! Нам лучше поскорее отправиться в путь, — Люцерис практически растолкал обоих и повел их к карете. — Или мы останемся позади. — Ладно, — игриво протянул Эйгон. Визерис лишь кивнул и ускакал вперед, пока Люк крепко держал его. Вздохнув, он прикинул в голове, что пребывание в Королевской Гавани приведет его к преждевременной седине.

***

Как только он поселился в своих старых покоях в Красном Замке, Люцерис решил прогуляться по замку. Он всё ещё чувствовал усталость от путешествия, но что-то его беспокоило. Глядя на стены покоев, он вдруг почувствовал удушье, и ему захотелось выйти оттуда. На свежем воздухе ему всегда было хорошо. Поэтому он бесцельно бродил по замку, так как хотел лишь развеять тревожные мысли, терзавшие его с тех пор, как он ступил на порог замка. В следующее мгновение он оказался в Богороще. Это было самое безлюдное место в замке, к тому же довольно тихое. Это был всего лишь небольшой участок земли, и Древо Сердца выглядело здесь совершенно неуместно. Когда он был ребёнком, ему было страшно смотреть на него, потому что Эйгон любил пугать своих племянников легендами о Севере. Однако теперь он увидел в нём некую красоту и ощутил странный покой, которого не чувствовал нигде в стенах замка. Он улыбнулся и вспомнил о дереве. Люцерис часто убегал сюда, когда ему становилось тяжело или хотелось побыть одному. Люцерис остановился перед деревом, и длинные ветви немного заслоняли солнечный свет, создавая темную, но расслабляющую атмосферу. — Мне страшно, — шепчет он ветру. Никто не осудит его за то, что он признался в своём страхе. Люцерис был в ужасе с тех пор, как стало известно о поездке. Он не мог перестать думать о том, что Эймонд или кто-то еще узнает о Визерисе, и тогда его тайна станет известна всем. Сын возненавидит его за то, что он скрыл правду и обрек его на роль бастарда. Он не мог этого допустить, Боги не могли быть так жестоки. — Taoba, — Люцерис почувствовал, как его тело окаменело. Он настолько погрузился в свои мрачные мысли, что даже не учуял знакомого аромата свежей мяты. Он повернулся в ту сторону, откуда доносился голос, и впервые за семь лет увидел своего дядю Эймонда. Казалось, он почти не изменился — все так же одет с ног до головы в черную кожу. Его прямые серебристые волосы доходили до середины спины и элегантно развевались на ветру. Черты лица стали более зрелыми, но в остальном он остался таким же, каким запомнил его Люк. — Qybor... — с трудом выговорил Люцерис, надеясь, что его слова не звучат жалко. — Как ты узнал, что я здесь? Эймонд странно улыбнулся, медленно подойдя к нему. — У меня все еще есть один глаз, племянник. Я видел, как ты шел в этом направлении. Я не сомневался, что ты придешь, ты всегда убегал сюда. На самом деле, я никогда не видел смысла в том, чтобы приходить в этот заброшенный сад. Люцерис внезапно почувствовал необходимость защитить Чардрево, поэтому он твердо ответил: — Это место Мира и священный символ религии северян. Возможно, тебе не стоит говорить о нем в таком тоне. Эймонд фыркнул, скрестив руки. — Ты молишься не тем богам, племянник. Даже Боги дикарей не смогут простить твои грехи. Люцерис сглотнул страх в горле, не зная, что сказать. Эймонд не утратил своей враждебности к Омеге, как он ожидал. Последний раз они виделись так близко, когда он лежал в постели Альфы. Единственный лиловый глаз Эймонда смотрел на него, в нем читался голод. — Ты выглядишь немного иначе. Даже запах немного изменился. — Эймонд сделал шаг вперед, его ноздри слегка раздувались, словно он глубоко дышал. Черт, я пытался скрыть это с помощью трав на корабле, но что, если он чувствует мои материнские феромоны? Чувствует ли он Визериса?! Обычно у Омег запах становился мягче после рождения детеныша. Он надеялся, что Эймонду эта информация не известна. А если и знал, то надеялся, что не обратит на это внимания достаточно долго. Люцерис тут же отступил на несколько шагов назад. — Это неуважительно - нюхать не спарившегося Омегу, дядя. Уверен, что ты, как никто другой, должен это знать. Эймонд усмехнулся, но это был не весёлый звук, а резкий и полный издёвки. — Думаю, нам больше не нужно быть такими ханжами друг с другом, не так ли? — Я не знаю, что ты имеешь в виду, Эймонд, — Люцерис нужно было срочно уходить. — Мне нужно вернуться в свои покои, с твоего позволения. Отступать так, как он это сделал, было не самой лучшей идеей, но он был в ужасе. Как только Люцерис попытался сделать шаг в сторону, Эймонд схватил его за руку. Борьба Люцериса с ним осложнилась тем, что аромат мяты становился всё сильнее и сильнее, окутывая их. Люцерис сопротивлялся желанию сжаться всем телом перед лицом враждебных феромонов Альфы. Я не позволю ему унизить меня. Я научился не страдать от морской болезни на корабле, я заставил деда Корлиса гордиться моими успехами, и теперь люди возлагают на меня большие надежды как на наследника Дрифтмарка. Я не позволю Эймонду играть со мной после стольких лет! — Выставляешь себя таким невинным, не так ли, племянник? — игриво сказал Эймонд. — Как будто ты не тот грязный Омега, что прыгнул в мою постель много лет назад. Люцерис скрипнул зубами, изо всех сил стараясь их не раскалывать. Эймонд чувствовал его страх, и, о Боги, он пах восхитительно. — Или! Как ты выколол мне глаз. Остальные идиоты могут поверить твоему представлению, что ты разыграл, но не я. Я знаю твою истинную натуру. — Ты просто бредишь, — Люцерис пытается вырваться из хватки Эймонда, но безуспешно. — Я не хочу тратить свое время на тебя и эту детскую обиду- — Детскую? — гневно повторил Эймонд. Хотя его прикосновение было яростным, он слегка коснулся щеки Люцериса, и тот вздрогнул в ответ. Затем он провел рукой вниз, пока не остановился на нижнем веке левого глаза Люцериса. — Нет ничего детского в том, чтобы желать справедливости, — выплюнул он. Люцерис едва не рассмеялся в недоумении. — Сколько лет прошло, Эймонд! Нет слов, чтобы выразить мои извинения за то, что я искалечил тебя и причинил тебе боль. Я этого не желал, но ты не сможешь вернуть себе глаз. Все, что я могу сделать для тебя - это быть честным, — говорит он искренне. Это бессмысленно. Он будет ненавидеть меня до конца своих дней. Это моё клеймо. Оно напоминает ему об обиде, такой жестокой, что она может испепелить нас обоих. — Ты прав. Ничего не изменится. Но это не значит, что я не могу заставить тебя вернуть долг. Око за око, — губы Эймонда растянулись в злобную улыбку, и он прошептал. — Или ты думал, что твоей киски будет достаточно? Он неверно оценил следующее действие Омеги, когда его щеки коснулась рука. От удара лицо Эймонда повернулось в сторону. К его потрясению, Люцерис, воспользовавшись отвлекающим маневром, сумел освободиться от Эймонда и отступить как можно дальше в знакомые коридоры. Прежде, чем он смог убежать как можно дальше, чтобы ничего не услышать, Эймонд выкрикнул в ответ. — Ты больше никогда не будешь говорить со мной в подобном тоне, понял?! Никогда! Я больше не буду терпеть твои оскорбления, не получив ответа! Люк повернулся к коридору и уже собирался уходить, когда по его спине пробежали мурашки. Ему не следовало оглядываться, но он обернулся, и взгляд дяди мог буквально разрезать сталь. Одинокий лиловый глаз был настолько темным от непостижимой ярости, что мог бы испепелить весь Красный замок. — Ты заплатишь за это, Люсерис. Ты, чертов бастард! — его слова прозвучали тяжелым шепотом, но достаточно громко, чтобы Люк услышал. — Я не против, чтобы меня называли бастардом. Я знаю, кто я, — возразил Люцерис. — Нам не нужно жить вместе и тем более притворяться, что мы друг другу семья, но тебе придется меня терпеть. Эймонд начал смеяться, поглаживая пострадавшую щеку. — Как будто я могу. Само твое присутствие меня выводит из себя, Стронг. — Вот уж не знал, что мое присутствие так влияет на тебя. Я был готов игнорировать тебя. — Люцерис решил поиграть с огнем, одарив дядю своей фирменной улыбкой. — Но, похоже, проблема в тебе. В конце концов, я едва прибыл, а ты уже прибежал за мной. Готов поспорить, ты даже с нетерпением ждал встречи со мной, не так ли? - надменный тон его собственного голоса удивил Люцериса. Это было опасно. Он разжигал необузданный огонь ярости в Эймонде. Однако, возможно, какая-то часть его самого все еще хотела поиграть. Выражение лица Эймонда ожесточилось, и он сжал челюсти, не в силах сопротивляться. Люцерис бросил последний вызывающий взгляд в сторону дяди и вышел, намереваясь пройтись по Королевскому лесу, поскольку его любимое дерево было, к сожалению, занято. Он дождался, когда окажется в безопасном месте, и пустился бежать, не обращая внимания на удивленные взгляды слуг и стражников. Впервые за долгие годы Люцерис открыто провоцировал Эймонда, но он был горд за себя. Он знал, что только что разрушил то немногое спокойствие, которое могло у него быть, но так уж сложились обстоятельства в их расколотой семье. Эймонд мог бы предложить мир, но вместо этого оскорбил его. Естественно, Люк ответил на это своими оскорблениями. Как бы мелочны они ни были, но, как говорится, «Не буди лихо, пока оно тихо».